Анубис видит всё

Таверну из пригорода Мемфиса окутывал сумрак. Многочисленные посетители сидели за деревянными столами, угрюмо потягивая дешевое пиво из кружек. Монотонный гул их голосов навевал умиротворение и сонливость. Упитанный хозяин заведения в засаленном фартуке протирал грязную посуду такой же грязной тряпкой. На его мясистом лице застыло выражение вселенской скуки. Все были заняты собственными мыслями и предавались отдыху после очередного жаркого дня. Поэтому никто не обращал внимания на двух человек, выбравших самый темный и дальний от входа угол таверны.

Тело первого скрывала плотная шерстяная накидка, а капюшон был надет поверх головы так, что в сумраке удавалось разглядеть лишь острый орлиный нос, да короткую седую бороду, аккуратно обрамляющую лицо. В отличие от него второй и не думал прятаться от постороннего взгляда, представляя всеобщему вниманию бритую голову, подкрашенные пытливые глаза и гладкий овальный подбородок. Тонкие губы незнакомца подергивала едва заметная усмешка, когда он наблюдал, как его собеседник непроизвольно втягивает голову в плечи, пытаясь казаться еще более незаметным.

— Расслабься, Гормос, — хрипло произнес он, — до нас никому нет дела.

— Ты уверен? — прошептал тот из-под капюшона.

— Я всегда уверен в том, что говорю. Оглянись. Всех волнует лишь выпивка, да закуска.

— Просто не привык проводить время в подобных местах, — буркнул Гормос, — людям моего положения...

— Не пристало посещать кварталы для нищих, — закончил за него собеседник и ухмыльнулся, — да, я знаю. Но ради дела ты пойдешь на все, как и я. Верно?

— Верно, — сдержанно ответил тот, — ради дела я готов пойти на все, Воин.

Продолжая едва заметно ухмыляться, бритый кивнул. Он привык, что к нему давно обращаются по прозвищу. Так давно, что сам забыл собственное имя. Для многих он стал Серебряным Воином — наемником, берущим плату только серебром за свою работу. Ничего, кроме этого драгоценного, но столь редкого для Та-Кемет[1], металла его не интересовало. Ради серебра он готов пойти на все. На все.

— Давай, выкладывай. С чем у тебя трудности? — поинтересовался он, отпив из кружки.

— В тюках с золотом.

Воин вскинул брови:

— Как интересно.

Гормос заерзал на скамье:

— У меня их украли.

— Вот это ирония, — наемник сделал очередной глоток.

Его собеседник вздрогнул:

— Ты на что это там намекаешь?

Тот хищно улыбнулся, обнажая белые зубы:

— Вор украл у вора.

— Да, как ты... — зашипел, было, Гормос, но наемник лишь вяло отмахнулся.

— О, хватит пустой болтовни. Мне можешь не рассказывать, какие возможности таит в себе должность писца номарха[2].

— Твои беспочвенные обвинения...

— К делу, — нетерпеливо перебил Воин, — что ты хочешь от меня? Чтобы я вернул тюки?

— Да, и убей вора!

— Обратись к страже, — пожал плечами наемник, — пусть выследят и найдут.

— Не могу, — процедил сквозь зубы Гормос.

— Интересно, почему?

Писец вновь заерзал на скамье, чем вызвал самодовольную ухмылку на губах Воина:

— Так я и думал.

— Меня не волнует, что ты там думаешь! — зашептал Гормос. — Я не намереваюсь мириться с пропажей золота. Найди его и убей мерзавца!

— За щедрую плату.

— Знаю, — буркнул писец, — я не с пустыми руками пришел.

Он достал из-под накидки тяжелый кошель и аккуратно положил его перед Воином на стол. Тот осторожно дотронулся до него тонкими пальцами. Сквозь материю отчетливо ощущалась прохлада драгоценного металла.

— Половина, — пояснил Гормос, — остальное получишь по выполнении задания.

— Как обычно? — уточнил наемник.

— Серебро. Ты же только его берешь, верно?

— Верно, — подтвердил Воин, забирая кошель и пряча его за поясом белоснежной юбки, — кто он и куда направился?

Гормос вновь заерзал на скамье:

— Доказательств у меня нет, но...

— Но?

— Один из моих учеников пропал, — писец досадливо побарабанил пальцами по столу, — способный малый.

— Думаешь, его рук дело?

— Понятия не имею. Я же не провидец. Но он отсутствует уже несколько дней.

— Как его имя?

— Аменхотеп.