Апокалипсис не по сценарию

Предыстория

ДУША: СОНЯ МИРОНОВА

Соне было двадцать два года, и ее жизнь напоминала тихую, аккуратно устроенную библиотечную полку. Она работала ассистентом архивариуса, и ее мир состоял из запаха старой бумаги, стука клавиш и уютной тишины, которую нарушал лишь ее рыжий кот Барсик. Соня была профессиональной незаметницей — мастером сливаться с интерьером и избегать любых конфликтов и внимания. Ее главным приключением был выбор новой книги для вечера, а идеальным апокалипсисом — тот, который можно переждать под одеялом с запасом чая и печенек. Она умерла нелепо и буднично: поскользнулась на мокром полу в метро, ударилась виском о поручень и больше не очнулась. Ее последней мыслью было смущение от причиненной людям неловкости.

ТЕЛО: АЛИСА «ЛЕД» КРИСТАЛЬНА

Алисе было двадцать восемь, и ее жизнь была гламурным катоком, укатанным деньгами, властью и страхом. Дочь олигарха и владелица сети элитных фитнес-клубов, она на самом деле управляла частной охранной империей и теневой биржей силовиков. Ее боялись. Ее ненавидели. Ее имя было синонимом холодной жестокости и безжалостности. Она с легкостью рушила карьеры и жизни тех, кто вставал на ее пути. За день до начала хаоса она провернула свою самую грязную сделку: кинула партнеров, присвоила общий фонд на покупку топлива и медикаментов и сбежала, оставив их разбираться с вооруженными кредиторами. Именно ее бронированный внедорожник в первый день паники проехал, не останавливаясь, мимо группы выживших, умолявших о помощи. Для всех она стала олицетворением самого ужасного, что есть в человеке — эгоизма и предательства на краю пропасти.

РОКОВАЯ ВСТРЕЧА

Их пути никогда не должны были пересечься. Но волна хаоса, породившая зомби-апокалипсис, странным образом смыла quiet soul Сони из ее простенькой квартирки и вбросила в еще теплое, но бездыханное тело Алисы Кристальной, которое та нашло в своем пентхаусе после неожиданного сердечного приступа (или пули от одного из многочисленных врагов). Соня открыла глаза и увидела в зеркале самое неподходящее для тихого выживания лицо на свете.

Глава 1. Проснись и пой

Сознание вернулось к ней не с щемящей дурнотой, а с оглушительной, режущей виски тишиной. Вернее, ее полным, звенящим отсутствием. Соня привыкла просыпаться под утренний гул машин за окном, под бормотание соседей за стенкой, под требовательное мурлыканье Барсика, тыкающегося мордой в щеку. Здесь же не было ничего. Ни единого звука, кроме отчаянного стука ее собственного сердца, грохотавшего в ушах как барабанная дробь на похоронах мира.

Она лежала на чем-то невероятно мягком и огромном. Тело ломило, будто ее переехал каток, а голова была тяжелой, ватной и чужой. Соня с трудом разлепила веки.

И тут же захотела их снова закрыть. Навсегда.

Потолок над ней был не знакомым потрескавшимся белым полотном ее квартирки, а зеркальным, в причудливой бронзовой раме, отражавшим нижнюю часть гигантской кровати с балдахином. Соня медленно, с сопротивлением мышц, которых у нее вроде бы и не было, приподнялась на локтях.

Комната. Огромная, роскошная и… опустошенная. Шелковые обои цвета слоновой кости, на одной из стен зиял пустой прямоугольник — след от снятой картины. На полу валялись разбросанные вещи: дорогая одежда, пустые бутылки от чего-то алкогольного, осколки хрустальной вазы. Шторы на панорамном окне были порваны, и сквозь дыру в них лился тусклый, пепельный свет, выхватывая из полумрака беспорядок.

Это был не ее дом. Это был чужой кошмар.

Соня сбросила с себя непомерно тяжелое, шелковое одеяло и встала. Ноги подкосились. Она была невероятно слаба, но при этом… сильна. Мускулы на ее руках и ногах были упругими, подтянутыми, как у профессиональной спортсменки. Она посмотрела на свои руки. Длинные пальцы, идеальный маникюр с темно-бордовым лаком, тонкие запястья с едва заметными белыми линиями-шрамами. Чужие руки.

С невероятной, поднимающейся из самых глубин подсознания тревогой она подошла к огромному трельяжу у стены. В полумраке ее отражала неясная тень. Соня провела рукой по холодному стеклу, ища выключатель. Щелчок.

И свет озарил незнакомку.

Перед ней стояла высокая, почти до потолка, женщина в короткой шелковой ночной рубашке, которая лишь подчеркивала ее идеальную, атлетическую фигуру. Хищную, соблазнительную и смертельно опасную. Белокурые волосы, уложенные в идеальную, но слегка растрепавшуюся волну, обрамляли лицо с высоченными скулами, прямым носом и слишком большим, чувственным ртом. А глаза… Глаза были ледяного, пронзительного синего цвета. Глаза, которые смотрели на нее с холодным, почти звериным безразличием.

Это было самое красивое и самое пугающее лицо, которое Соня когда-либо видела.

Она машинально коснулась своих — нет, ее — щек. Кожа под пальцами была упругой и ухоженной. Зеркальная женщина повторила ее движение.

У Сони перехватило дыхание. Она узнала это лицо. Его мелькало в светской хронике, на обложках глянца, его показывали в новостях после какого-то особенно громкого скандала.

«Нет, — прошептала она, и голос прозвучал хрипло, низко и совершенно чуждо. — Не может быть».

Ее ноги сами понесли ее прочь от зеркала, к окну. Она раздвинула порванные шторы руками.

И мир за окном перечеркнул все остальные вопросы.

Панорамное окно выходило на деловой район города. Вернее, на то, что от него осталось. Несколько небоскребов полыхали черным, ядовитым дымом, уходящим в свинцовое небо. Улицы внизу были завалены мусором, перевернутыми и сгоревшими автомобилями. Нигде не горели огни. Нигде не было видно людей. Лишь далекие, прерывистые сигналы автомобильной тревоги нарушали зловещую тишину. Воздух был пропитан запахом гари, смерти и чего-то сладковато-кислого, от чего скручивало желудок.

«Пожар? Массовые беспорядки?» — лихорадочно подумала она, цепляясь за привычные объяснения.

Но тут ее взгляд поймал движение внизу. Фигура, медленная и неуклюжая, брела посреди улицы, волоча ногу. Соня прижалась лбом к холодному стеклу, вглядываясь. Человек? Раненый?

И в этот момент из-за угла вывернулась другая фигура. Она двигалась резко, отрывисто, ее движения были неестественно порывистыми. Она набросилась на первого. Не было слышно криков, только тихий, влажный хлюпающий звук, донесшийся сквозь стекло. И затем — красное пятно, расплывающееся по асфальту.

Ледяная дрожь пробежала по спине Сони. Это было не похоже на разборку мародеров. Это было что-то другое. Что-то… знакомое по десяткам фильмов, но оттого не становящееся менее нереальным.

Внезапно снизу, этажом ниже, донесся грохот. Громкий, металлический, как будто кто-то сорвал дверь с петель.

Соня замерла, вжавшись в стену. Сердце бешено колотилось, готовое выпрыгнуть из непривычно широкой грудной клетки.

Потом послышались шаги. Тяжелые, неуверенные, шаркающие. И к ним примешивался другой звук — низкое, хриплое, прерывистое повизгивание. То самое, которое она слышала сотни раз в фильмах ужасов, но которое в реальности звучало в тысячу раз более мерзко и органично.

Шаги и повизгивание стали приближаться по лестнице. К ее этажу. К ее двери.

Мысли в голове Сони метались, как мыши в западне. Что делать? Спрятаться? Но куда? Эта комната была огромной, но в ней не было ни одного укрытия, кроме кровати и гардеробной.

Снаружи послышался глухой удар о дверь. Затем еще один. Дерево затрещало.

Инстинкт, гораздо более древний, чем разум, заставил ее оглядеться в поисках оружия. Ее взгляд упал на каминный набор, валявшийся на ковре рядом с опрокинутым креслом. Бездумно, на одних лишь дрожащих от адреналина ногах, она подскочила и схватила тяжелый, кованый кочергу.

Дверь снова содрогнулась от удара, и на этот раз щель между замком и косяком стала шире.

Соня встала в позицию, которую видела в кино, сжимая холодную сталь чужими, но послушными ладонями. Все ее существо кричало о том, чтобы убежать, спрятаться, закрыть глаза. Но тело… тело вело себя иначе. Оно было собранным, напряженным, как пружина. Мышцы сами помнили нужную стойку, центр тяжести сам сместился. Это тело знало, как драться.

С последним оглушительным ударом дверь распахнулась.

На пороге стояло Оно.

Существо было когда-то человеком. Возможно, мужчиной. На нем висели лохмотья дорогого костюма, теперь пропитанные бурыми пятнами. Кожа была землисто-серой, обвисшей, в нескольких местах зияли рваные раны. А глаза… Глаза были молочно-белыми, слепыми и полными ненасытного, животного голода. Оно обнюхало воздух, издало тот самый хриплый, слизистый звук и, завидя ее, сделало первый неуверенный шаг внутрь.

Теперь сомнений не оставалось. Никаких. Зомби. Апокалипсис.

Соня закричала. Но из ее горла вырвался не ее собственный испуганный визг, а низкое, хриплое предупреждение, больше похожее на рычание загнанного зверя.

Зомби, подстегнутое звуком, рванулось к ней, протянувая руки с почерневшими, обломанными ногтями.

Разум Сони отключился. Выжил только страх и та мышечная память, что таилась в этом теле. Она не помнила, как взмахнула кочергой. Не помнила, как сталь со свистом рассекла воздух и со страшным хрустом обрушилась на голову существа.

Кость поддалась с отвратительным, влажным хрустом. Тварь рухнула на пол, задергалась в последней, уже неживой агонии и затихла.

Соня стояла над ней, тяжело дыша, с бешено стучащим сердцем. Кочерга вывалилась из ее ослабевших пальцев и с грохотом упала на паркет. Руки тряслись. По щекам текли горячие слезы, оставляя соленые дорожки на идеальной коже Алисы Кристальной.

Она только что убила. Пусть это и был зомби, пусть это была самозащита… но она убила.

Она медленно отступила, наткнулась на кровать и опустилась на край, не в силах оторвать взгляд от неподвижного тела и темной лужицы, растекавшейся по светлому дереву пола.

Тишина снова вернулась в комнату, но теперь она была другой. Она была густой, тяжелой, пропитанной смертью и осознанием полного, абсолютного одиночества.

Она сидела в теле самой ненавидимой женщины в мире, в центре зомби-апокалипсиса, рядом с трупом, который только что создала своими руками.

И тут ее взгляд упал на брошенную на тумбочке связку ключей рядом с брелоком в виде маленького, серебряного топорика. И рядом — на развернутую карту города с пометками, где чьей-то уверенной рукой был обведен район на самой окраине, у старого лесопарка. И подпись: «Объект «Улей».

В голове, как удар тока, пронеслась обрывочная мысль, чужая, но четкая: «…запас провизии на год, генератор, колодец… никто не найдет…».

Не ее память. Память Алисы.

Соня медленно подняла голову и снова посмотрела в зеркало. На нее смотрели ледяные, бездушные глаза злодейки. Но за ними теперь пряталась она. Испуганная, затравленная, одинокая Соня.

План родился мгновенно, кристально ясный и единственно возможный.

Выжить. Во что бы то ни стало. Не геройствовать, не искать спасения для человечества, не искать друзей. Свалить отсюда. Добраться до этого «Улья». Спрятаться. И переждать весь этот ужас. Пусть мир рушится снаружи. Она будет тихой. Она будет незаметной. Ее же не будут искать, правда?

Она глубоко вдохнула, встала и подошла к гардеробной. Надо было найти что-то менее вызывающее, чем шелковая сорочка. Что-то практичное. Что-то, в чем можно бежать.

Ее пальцы сами потянулись к стойке с тактической экипировкой — камуфляжным штанам, плотным рубашкам, крепким ботинкам. Руки сами знали, что делать.