Апокриф бурых равнин

1

Двое в пустыне пытаются отыскать не только друг друга, но и оазис, где они смогут быть вместе.

Джон Фаулз «Коллекционер»

Слепящее белое солнце.

Невыносимый зной.

Настолько сухо и жарко, что воздух, кажется, дрожит, а скалы плавятся.

Перед глазами всё плывёт...

Бурый песок. Много песка. Высохшая до состояния камня рыжая глина.

И нигде ни капли воды и ни травинки. Ни следа. Лишь выжженная солнцем безжизненная пустыня, голая и смертельно опасная.

Та-а-а-ак…

Девушка облизнула пересохшие губы. Нужно срочно искать колодец или что-то в этом ключе. На таком солнцепеке, да ещё в одиночку, она не протянет.

Странное место, очень странное. Вроде и на Херсонес похоже, и на Крымские степи, но эти пампасы… Нет, тьфу на эту высокую траву, откуда бы ей тут взяться. Мираж, как есть мираж... Это явно каменистые территории Сочинского района.

Или нет? Что за внезапные песчаные дюны?

А нет, это не дюны. Опять мираж. Тут хоть что-нибудь не мираж? Почему всё не то, чем кажется?

Странное место. Но вайбовое.

Девушка даже пожалела, что у неё нет с собой фотоаппарата. Пейзаж выглядел фантастически.

Бурая равнина. Чёрные и серые камни. Глина. Рыжая сухая колючая трава, кое-где растущая небольшими пучками.

Настоящий Марс.

Ну или не Марс. Марс… в понимании девушки был всё-таки более красочным, а не таким унылым. Да и вряд ли на Марсе царит столь невыносимая жара.

Эх… воды бы. Где взять воды? Хоть глоток… только запёкшиеся губы промочить. Сколько вообще человек способен протянуть без воды? В экстремальных условиях 1–2 дня? А она в экстремальных условиях или нет? Как понять?

Ух ты… а что это там так блестит вдалеке на солнце? Вода? Или какая-нибудь очередная разбитая бутылка, коих тут выше крыши?

Находка оказалась не лужицей желанной воды, а самой обычной чёрной гадюкой. Змее, видимо, тоже было плохо от жары, поэтому она совершенно не заинтересовалась персоной незнакомки. Просто лежала пузом вверх, широко открыв клыкастую пасть. А вот девушка оказалась заинтригована: рядом со змеёй виднелся огрызок красного яблока и два пожухлых листика, которые показались похожими на фиговые.

«А зачем кому-то листья смоковницы? – невольно подумала девушка. – Ну ладно, яблоки. Но самих фиг тут нет… или их съели? И разве сейчас сезон?»

Девушка безучастно посмотрела на змею, а потом, заметив неподалеку две палочки-рогульки, оживилась: да, себе она не поможет, но страдающей змее вполне в состоянии. Воткнув палки в землю, она накрыла их фиговыми листами, соорудив небольшой навес.

Странное желание, особенно учитывая, что спасает она именно гадюку.

Закончив свою нелепую и по большому счету бессмысленную работу, девушка решительно зашагала вперёд по еле заметному пути, вдоль которого валялись винные пустые бутылки. Обернувшись назад, девушка заулыбалась: змея охотно забралась под импровизированный навес и даже свернулась там клубком.

Хорошо. Хоть кому-то стало легче...

Шагая по выжженной пересохшей земле, время от времени девушка находила странные вещички, которые она уверенно идентифицировала как очень древние, скажем, те же амфоры или мозаику, но изредка попадались и новые, совершенно непонятного предназначения типа дутых пробирок с дурно пахнущим содержимым.

Чем дальше девушка шла, тем больше у неё складывалось впечатление, что она попала на старую свалку отходов какого-то производства. Скажем, химического завода или... Часового?

Если это отходы класса А, то ладно. Неприятно, но терпимо. Но если условный класс Г или Д...

А с другой стороны, стали бы люди делать свалку радиоактивных отходов в месте археологических раскопок, явно представляющем собой огромную ценность с точки зрения науки? Тут же раритет раритетом погоняет!

Хотя... В нашем мире возможно всё. Увы.

«М-да... – вздохнула девушка, беря в руки и рассматривая нечто округло-стеклянное с золотым циферблатом. Внутри находки виднелись шестерёнки и микросхемы, покрытые толстым слоем паутины. – Знать бы, что ты вообще такое... Наверное, это ценная штука. Но она ведь не моя. Так зачем её брать? Ты хоть работаешь вообще или так, киберпанковский декор...»

Девушка осторожно постучала по циферблату. О, надо же, какое толстое стекло у данной штуки, оказывается. Она думала, это не так.

Тишину равнину разрушил мирный звук щелчков внезапно заработавших шестерёнок.

«Ты и часы, и не часы, – удивилась путница. – Непонятно. Но ты… работаешь. Значит, кто-то тебя потерял или забыл тут, на раскопках. Странно... Ты выглядишь не как современная вещица, но и не как вещь из прошлого. Но лет тебе много. Что ты вообще такое?»

Девушка осторожно положила находку на небольшой холмик, искренне надеясь, что тот, кто её потерял, однажды её найдёт. Некоторое время понаблюдав за мерным перещёлкиванием шестерёнок, она устало сморгнула, но когда открыла глаза, вещи, отдалённо похожей на часы, на холмике уже не было.

2.1

Девушка скучала в одиночестве недолго. Вскоре на её пути возникла огромная яма, в которой явно кто-то рылся, а кучка тусклых украшений и каких-то непонятных изделий военного назначения громко свидетельствовала о том, что этим занимаются довольно давно. Девушка приободрилась: ну вот, археологи. Значит, тут, в глуши, всё же есть люди. Значит, они ей укажут верный путь. Помогут и направят.

Блин, ну как же это место похоже на Херсонес... Но это никак не может быть Херсонесом... Ну никак... И почему такое ощущение, что когда-то это место было... иным? И куда подевались солнце и облака? Были же только что! И почему так светло, если солнце с неба пропало? Да, уже нет ощущения знойного сочинского полдня, это факт, но всё равно душно, жарко и… светло.

Это опять мираж?

У неё солнечный удар?

Поэтому такое странное ощущение сюрреалистичности?

Едва один из мужчин, черноволосый и мрачный, как сама смерть, ненадолго показался из ямы, девушка обмерла. Она уверенно определила для себя: эти люди – «чёрные копатели». Это... Нелегальные раскопки, а значит, данная парочка нарушает закон. А ну как... не только этот закон? Пустыня, два мужика и она одна... Может, лучше уйти, сделав вид, что очень спешит? Как-то ей нехорошо. Предчувствия очень странные...

Вскоре показался и второй копатель. Невысокий, с довольно милой и добродушной мордашкой, которую обрамляли крупные разлохмаченные золотистые кудри. В какой-то момент путнице даже показалось, что над головой паренька на доли секунд мелькнуло какое-то сияние.

Это кольцевая подсветка? Парни прямо отсюда ведут стрим? Или как?

Девушка помотала головой, отгоняя невольный морок.

Жара… Чего только не покажется, если давно не ел и не пил…

Увидев незнакомку, парень в зелёной футболке и красных шортах облокотился на лопату и широко заулыбался:

– Какую красотку в наши глухие края занесло. Привет, дева. Какими судьбами? Что или кого потеряла? Тебе помочь советом али делом?

Тон парня был мягким и благожелательным. Он не сулил никакого подвоха: вопрошающим двигало чистое любопытство. Ну правда, если ты целый день по жаре рылся в песчаной яме, странно не удивиться, как в Богом забытом месте вдруг появилась незнакомка.

Незнакомка без всего. Ни рюкзака, ни зонтика, ни навигатора, ни сопровождения.

НИ. ЧЕ. ГО.

Похвальная самоуверенность. Или абсолютная глупость.

Девушка не нашла лучше, чем односложно ответить:

– Привет.

– Да ты нас не бойся, добрая девица, – улыбался светловолосый, потирая на запястье неприметную татуировку малюсенькой рыбки со вписанным в неё крестом. – Мы с приятелем тебе не помешаем. Бери лопату, присоединяйся. Тут столько интересных артефактов – на сорок археологических бригад хватит. Чудное место. Странно, как наше государство сюда ещё не направило учёных.

– Всё упирается в финансирование, – буркнул черноволосый, который при ближайшем рассмотрении оказался ещё и азиатом. Ну как азиатом? Вероятно, бурятом, судя по некоторым аксессуарам, таким как пояс, нож и огниво. – В развитие науки никто не хочет вкладываться. Людям плевать на историю и её важные уроки. Жизнь ничему не учит. Люди... беспамятные. Причём по доброй воле. Как можно не знать своих корней? Как НЕ ХОТЕТЬ ЗНАТЬ? Это пугает.

– Люди слишком беспечны, – согласился светловолосый. – Но это нам на руку. Самые сливки от этого снимем мы с тобой вдвоём, дружище.

Черноволосый согласно кивнул, но копать не перестал. Вскоре его лопата обо что-то ударилась, и он скрылся в яме с головой, чтобы понять, во что именно.

И тогда же из ямы выполз довольно крупный мохнатый чёрный паук. Но девушка почему-то его не испугалась, а с интересом стала наблюдать, куда он отправится дальше. Паук потоптался по груде свежей земли, а потом уверенно засеменил к дырчатому камню, где принялся трудолюбиво свивать паутину. Вскоре к нему присоединился ещё один пушистик, и работа пошла быстрее.

Девушка почему-то отчётливо поняла: ПАУКИ НЕ УСПЕВАЮТ. Поэтому очень торопятся. О, а вот и третий паук... Надо же, какой жирный. А как эта троица синхронно работает... Удивительно. И паутина такая плотная, узорчатая, почти настоящее кружево...

Погребальное.

Погребальное кружево. Подсознание вывело так.

Девушка невольно сглотнула, и внезапный морок прошёл точно так же, как и появился. Пауки и пауки. Видела вещи и похуже.

– Не страшно? – чуть подтрунивая, уточнил светловолосый. – Визжать не будешь?

– А почему я должна визжать?

– Девушки обычно боятся насекомых, особенно таких крупных. Некоторые суеверные особы утверждают, что такие пауки – выходцы с того света. Дескать, они ловят души невинных людей в свои сети, а сами есть порождения дьявола. Другие суеверы утверждают, что пауки непременно ткут погребальный саван увидевшему их. А тут ещё и место специфическое. Древнее захоронение.

– Во-первых, я не суеверна, а во-вторых, пауки – не насекомые.

– А кто они? – расплылся в широченной улыбке парень.

– Членистоногие, – процедил черноволосый, поднимая вверх человеческий череп и начиная его рассматривать. На солнце ярко блеснул серебряный бультуру с указательного пальца незнакомца. – Ты должен был бы знать. Учишь тебя, учишь... Всё без толку. Зачем с тобой вожусь, поясни, коль мои знания в одно ухо тебе влетают, а в другое вылетают?

2.2

– Потому что я первый.

– Первый не значит лучший.

Светловолосый не смутился и, указывая на череп, загоготал:

– Как много, друг Горацио, на свете вещей, что и не снились нашим мудрецам... Ты сейчас просто вылитый Гамлет. А ну скажи: «Быть или не быть? Вот в чём вопрос...»

– Быть. Быть лучше, чем не быть.

– В натуре Гамлет. Очень самоуверенный Гамлет. Ещё и одежда соответствующая...

– Гамлет Ашотович, – пошутил черноволосый, поправляя свою длиннющую косу, а затем лохматую чёлку.

– Ага. Гамлет Ашотович... Хачатурян.

– Анекдотично. С учётом исконного значения фамилии.

– Ты вообще не похож на армянина, дружище.

«В Сочи много армян», – снова вывело подсознание девушки.

– А если я пафосно скажу, что армяне первые на государственном уровне приняли христианство, а потом достану лаваш и начну варить хаш, параллельно играя на дудуке?

Светловолосый закатился в истерическом припадке:

– Говоришь, как типичный армянин, товарищ... Гамлет. Даже акцент точь-в-точь. Это очень, очень смешно.

– Базар чка. Ты будешь смеяться ещё больше, но в глобальном плане ты правильно начал рассуждать.

– Про что именно? Это захоронение времен Шекспира или какая-то важная армянская гробница? Славно.

– Античность. Римское наследие.

Светловолосый поперхнулся:

– Однако. Я в этом не силён, в отличие от тебя.

– Я держу в руках череп Горация.

– Кого?

– Квинт Гораций Флакк, – отчеканил черноволосый. – Древнеримский поэт «Золотого века» римской литературы. Его творчество приходится на эпоху гражданских войн конца республики и первые десятилетия нового режима Октавиана Августа. Родился 8 декабря 65 года до нашей эры. Умер 27 ноября 8 года до нашей эры в Риме. Точная причина смерти не установлена, но мы теперь можем пролить свет на это событие.

Светловолосый присвистнул:

– Фортануло так фортануло. Это тебе не мина времён ВОВ или именной пистолет...

– Именно.

Мужчина осторожно положил череп туда, где он лежал изначально, присыпал его землей, а потом вылез из ямы целиком.

– Что ты тут забыла? – невежливо буркнул он, обращаясь к девушке. – Чего дома испугалась или из-за чего перенервничала? Уходи. Проваливай. Брысь к себе, живо. Просыпайся. Прекращай мечтать, молиться или чем ты там занимаешься. Тебе тут не место.

– Да куда она прямо сейчас пойдёт? – бурно запротестовал светловолосый. – А главное, непонятно как и непонятно зачем.

– В смысле, непонятно куда? – удивилась девушка.

– В прямом.

– Мне нужно на поезд. Это не «непонятно как и непонятно зачем».

– Оу. И далеко отсюда ДО ПОЕЗДА? – скептически хмыкнул светловолосый.

– Думаю, нет. Поезд ждёт меня в Сочи.

– А ты понимаешь, что это вообще – Сочи?

– Ну…

Перед глазами девушки чётко сам собой нарисовался сочинский вокзал.

Белый, красивый.

Шум, гам.

Огромная толпа отдыхающих.

Крики с сильным армянским акцентом: «Такси! Такси по городу! Жильё у моря!».

– Сочи – это город, – заключила она. – Город на берегу моря.

– Город. Окей. А что такое город? И где это расположено? А что такое море? В каком году от Рождества Христова, месяце и дне должен прибыть твой поезд?

Девушка замерла. Точно. Она знает, что такое вокзал. Но не имеет представление, что такое город и море. Но знает, что это то, где есть нужный вокзал. Наверное, это какое-то место на...

А где это место?

Как называется сама структура, где расположены моря и города?

А что такое поезд?

Внезапная паника охватила путницу. Так не должно быть! Почему она ничего не помнит?

– Как тебя зовут?

– Я… не знаю, – растерялась девушка. – Правда, не знаю. Но меня же должны как-то звать. У всех обязательно есть имя. Вот, к примеру... это засохшее дерево... Это яблоня, да? А вы и я – че… человеки. Верно?

– Мы с тобой – да. Люди, – поправил светловолосый. – Дети Адама и Евы.

– А что, твой приятель не человек? – невольно улыбнулась девушка.

– Меня не существует, – мрачно процедил незнакомец. – Все так утверждают. Я сказка. Миф.

– Не обращай на него внимания. Он просто шутит. Конечно, он сын человеческий. Расслабься. Мы тоже, как и ты, не знаем, кто мы и как здесь оказались.

– А что последнее вы помните до того, как очутились тут?

– А ты?

Девушка принялась вспоминать:

– Я собиралась на вокзал. Это стопроцентно. Паковала чемоданы. Хотела уехать домой к родителям. Переходила дорогу, потом яркий свет, шум и… и я оказалась посреди пустыни.

– А я вёл раскопки. Хотел с приятелем кое-какие снаряды времен Великой отечественной войны из земли извлечь, и…

Светловолосый парень присвистнул:

– Это что, мы все типа сдохли, что ли? Я подорвался, а тебя сбила машина? Мы духи?

– Да брось пороть чушь, – окрысился черноволосый. – Мы сколько времени тут в яме копаемся?

– Давно. Дней пять точно. Может, даже больше. Я не считал. Здесь светло даже ночью, у меня всё слилось в один бесконечный белый день.

– Ели, пили, спали, – хмуро перечислял черноволосый. – Ты поцарапался местными острыми колючками. Плакал, потому что тебе было больно. Я пластырем твою рану заклеивал. На ранку дул. Так себя умершие ведут? А духи? Прекрати паниковать.

Паренёк с облегчением выдохнул:

– Значит, живы. Это хорошо. Тут всяких ништяков полезных вагон. Ещё бы домой их как-то перенести…

– Перенесём, у меня рюкзаки огромные. Лично я пока всё ценное не соберу, никуда отсюда уйду. Когда ещё такая шикарная возможность повозиться в земле представится. Ты вообще представляешь, сколько всё это богатство стоит? Коллекционеры с руками оторвут. Любые деньги сами дадут.

– Можно озолотиться даже после первой раскопки.

– Именно.

– Но мне нужен вокзал, – напомнила девушка.

Светловолосый вздохнул, вспоминая:

– Тут где-то была пешая тропа. А вдалеке, за холмами, время от времени слышен шум. Что-то типа «ту-ту!» или «у-у-у», но я не уверен. А ещё какие-то стуки. Иногда даже что-то блестит и вспыхивает... в небе. Ну или над головой. Не приглядывался.

3

Какое-то время светловолосый и девушка плелись по твёрдой пыльной бурой земле следом за уверенно шагавшим черноволосым. Было совершенно не понятно, куда они держат путь. Никаких ориентиров не было вообще. Пустыня и пустыня, одинаково ровная и гладкая во все стороны.

Впрочем, так продолжалось недолго. Вскоре вынужденное путешествие преградили невысокие холмы (ИХ РАНЬШЕ НЕ БЫЛО ВИДНО НА РАВНИНЕ!), на самой вершине которых находились деревянные столбы непонятного предназначения.

– Это виселицы? – не очень уверенно предположила девушка, рассматривая странные объекты, подёрнутые густой белёсой паутиной. – А что это за разноцветный ленточки на них повязаны? А зачем в основании столбов лежат монетки, гвозди, молотки и кольца?

– Больше похоже на кресты. Их тут много на холмах ближе к ночи появляется. Забей, – посоветовал светловолосый.

– В этот раз ЗАБИТЬ не получится, – мрачно произнёс темноволосый, почему-то принимаясь поглаживать левую ладонь. – Нужно бороться, а не смиренно бездействовать. Ловцы душ близко. И их много.

– И что?

– Надо спать ложиться в безопасном месте. По крайней мере, вам двоим. Я-то опытный, справлюсь. Чай, не в первой. Я тут давненько и без вас, сопляки, тусил и буду тусить. Работы много. Вы не я. Вам нужно выспаться.

Светловолосый присвистнул:

– Братюнь, я понял, к чему ты клонишь. Но пойми, холмы и пещеры не выход. Не надо ничего рыть и копать. Ни палаток ставить, ни сторожевых костров разводить, ни камнями стены возводить. Смотри, на этих палках какая-то плотная ткань.

– И что?

– Это не кресты. Не религиозные объекты поклонения.

– Да что ты, – саркастически изрёк черноволосый и принялся тыкать пальцем в центральный крест, увенчанный почему-то терновым венцом. – Что тут написано?

– Откуда я знаю, – вскипел светловолосый. – Я в древних языках не силён. Моя специализация – Великая Отечественная и русское морское дело, а не общемировые артефакты вообще.

– Голгофа, – уверенно ответила за него девушка.

– Волчцы, тернии, три креста. Конечно, это самое обычное место. И монетки времен древнего Рима. Могу ошибаться, но это профиль Тиберия тут на меди изображён. Тиберий... довольно характерный. Пухленький такой. Ещё и в образе Аполлона. Вполне в стиле эпатажного императора.

Светловолосый задумался:

– Звучит бредово. Если на секунду допустить, что мы реально на Голгофе... Нет, вы ошибаетесь. Это морок, бред. У нас троих от жары и обезвоживания мозги поплавились, не иначе.

– Почему?

– Современная Голгофа выглядит не так. Я не настолько неуч. Теперь это часть Иерусалима. Более того, она находится в храме Гроба Господня. А это полноценный каменистый холм. Мы же не могли перенестись во времена Христа? Или могли? Может, это случайное совпадение или чья-то дурацкая шутка?

– Может, – присела на корточки девушка, с интересом принявшись рассматривать подношения в основании самого крупного столба, напоминающего мощный крест.

Ниточки, ленточки, бусинки...

Запах чуть скисшего молока…

Взгляд невольно перешёл на верхний конец креста с тремя поперечными выемками и острым навершием. Все три верхние секции были выкрашены в разные цвета.

Та-а-ак...

– Нет, это не объект христианства, – распрямилась девушка. – Больше похоже на ритуальные столбы типа сэргэ, около которых почитают духов. Язычество. Вернее, принципиально иное понимание мира как огромной живой структуры, где у всего сущего есть душа.

– Верно, – одобрительно произнёс черноволосый. – Сэргэ. Но и не сэргэ. Это с какой стороны посмотреть. Одно другого не исключает. Есть такое слово – мультизадачность. Все религии мира имеют один корень. И главные посылы одни и те же: не убий, не укради, не возжелай... И далее по списку. Так что это и не христианство, и не язычество. Но суть едина. А в центре всего деревянная ось. И она чрезвычайно важна для всего сущего. Она есть начало начал.

– Короче, это просто вопрос имён. Трактовать можно по-разному.

– Да.

– А термины, тем не менее, одни и те же.

– В целом да. Но есть нюансы.

– Например?

– Субъективность того, кто именует конкретный физический объект. Никто не объективен по своей природе.

– Я не лгу, – рассердилась девушка. – Просто описываю, что вижу. Максимально бесстрастно, как хороший исследователь. Безоценочно.

– А я и не говорю, что ты врёшь. Всё намного тоньше. Насколько ты прямо сейчас доверяешь своим глазам и прочим органам чувств? Может, ты идентифицировала этот объект в виде крестов как виселицы или сэргэ не так, что они есть такое на самом деле, а так, что тебе знакомо. Волк тоже похож на собаку, а собака – на волка. Но они не равны.

– Предок един.

– Верно. В основе всегда лежит схожесть и единство признаков. И тем не менее, они разные. Так верно ли тогда величать волка серой собакой?

Девушка задумалась:

– Интересный вопрос. Пожалуй, ты прав. Тогда я скажу так. Это определённо вещь, сделанная из дерева, в форме креста или перевернутой буквы «Х» со странным трёхчастным заострённым навершием. Но я не знаю, что это. Разные мелкие элементы и надписи сбивают с толку, не позволяя сделать однозначный вывод.