Араш - война за Аорон

Глава 1

Рассвет в Пустошах — это резкая, безжалостная смена декораций. Ночной холод, укутывавший мир, будто испуганный зверь, обращался в бегство под натиском первых солнечных копий. Песок, еще недавно леденящий, начинал накапливать зной, и воздух трепетал, искажая горизонт.

Моргус ждал меня у расщелины, его мощный силуэт вырисовывался на фоне светлеющего неба. Он нервно переступал с лапы на лапу, и, увидев меня, издал низкий, гортанный звук, полный облегчения. Я прижалась к его теплой шее, вдыхая знакомый запах пыли, перьев и верности.

«Ты пахнешь чужим камнем и старой яростью», — прозвучало в моей голове.

"Зато теперь я пахну и надеждой», — ответила я, поглаживая его шею. Медальон лежал под одеждой, на одной цепи с амулетом-личиной, и их тепло сливалось в одно, странное и успокаивающее. «Полетим. Быстрее».

«Куда?»

Я взобралась ему на спину. Взгляд упал на багровую полосу зари на востоке. Туда, где кончались пески и начинались бескрайние степи Хазарии. Воспоминание о видении горело во мне: парящие башни, мосты из света, улыбка матери на фоне живого, а не умирающего города.

«На восток, — сказала я, и слова прозвучали как клятва. — В Хазарию. Ищем следы».

Мы поднялись в воздух, и ветер Пустошей, провожающий и колючий, ударил мне в лицо. Я не оглядывалась. Позади оставалось логово, где правду кроили по лекалу чужих интересов. Впереди лежала земля кочевников, информаторов и хранителей древних карт. Если где и можно было найти слух о «мертвом» разломе в Мэриэль, так это там.

***

Путь в Хазарию занял несколько дней. Мы летели над меняющимся ландшафтом: рыжие пески Генэ постепенно сменялись холмистыми сухими степями, потом пошли ковыльные равнины, прорезанные редкими пересыхающими речушками. Воздух стал другим — не сухим и раскаленным, а напоенным запахами полыни, нагретой земли и свободы.

Мы избегали крупных поселений, останавливаясь у одиноких родников. Я практиковалась. С медальоном на груди мои попытки «слышать» мир стали иными. Раньше это был диалог, просьба. Теперь... теперь это было похоже на настройку инструмента. Я посылала в окружающее пространство тихую, ровную ноту — ноту медальона, ноту Мэриэля — и слушала отклик.

И мир отвечал иначе. Камень под ногами не просто «был» — он хранил в себе эхо древних морей. Колючий куст полыни не просто боролся за выживание — он пел горькую, но гордую песню о своем праве на жизнь. Я чувствовала не просто существование, а биографию всего, к чему прикасалась.

Как-то раз, пытаясь поймать слабый резонанс в глубине старого высохшего русла, я наткнулась на след. Не физический. Энергетический. Тот же привкус, что и от медальона, но старый, выцветший, как чернила на солнце. Кто-то или что-то, связанное с Мэриэлем, было здесь давным-давно. След вел на восток.

«Чувствуешь?» — спросила я Моргуса, делясь с ним этим ощущением.

«Да. Как старая рана на теле земли. Еле заметно», — ответил он, и в его мысленном голосе прозвучала настороженность.

Мы шли по этому следу еще два дня. Он привел нас к одинокому каменному обелиску, полузасыпанному песком. Никаких надписей, лишь выветренные временем символы, отдаленно напоминающие узоры на шкатулке. Это была не дорога. Это была веха. Указатель, оставленный кем-то, кто знал путь.

Именно здесь нас и нашли.

Это были не легаты и не иномирцы. Трое всадников на низкорослых, выносливых степных лошадях появились из-за холма бесшумно, как тени. Их одежды из грубой шерсти и кожи сливались с пейзажем, а лица скрывали капюшоны. Они не выхватывали оружие. Они просто окружили нас, и от них исходила тихая, но уверенная угроза.

Один из них, тот, что был явно старше, тронул поводья, и его конь сделал шаг вперед.

- Земля клана Сокола, — произнес он на гортанном наречии хазар. Его голос был хриплым, как скрип кожи. — Чужакам здесь не место. Особенно тем, кто идет по Тропе Теней.

Я не стала тянуться к клинкам. Вместо этого я медленно откинула капюшон, показывая лицо, скрытое личиной. Пусть видят, что я не скрываюсь.

- Я ищу не беду, а знания, — ответила я на том же языке, заставив себя говорить медленно и уважительно. Уроки Храма, помимо прочего, включали и диалекты. — Я ищу дорогу, которую забыл мир.

Второй всадник, помоложе, с насмешливыми глазами, выглянувшими из-под капюшона, фыркнул.
- Забытые дороги ведут к могилам, женщина. Убирайся, пока можешь.

Но старший поднял руку, заставив его замолчать. Его взгляд, острый и проницательный, скользнул по мне, по Моргусу, замершему в готовности, и остановился на моей груди. Там, где под тканью лежал медальон.

-Ты идешь по следу, которого нет, — сказал он задумчиво. — И несешь на себе знак, которого не должно быть. Это либо безумие, либо нечто большее». Он помолчал, оценивая. - Старейшины решат. Ты пойдешь с нами. Без сопротивления. И твой... зверь... должен быть смирным».

Я обменялась взглядом с Моргусом. В его золотых глазах читалось то же, что и у меня: это был риск. Но это был и шанс. Эти люди знали о «Тропе Теней». Они могли быть ключом.

- Он не зверь, — мягко поправила я. — Он мой друг. И мы последуем за вами. Пока вы ведете нас к тем, у кого есть ответы.

Старший кивнул, развернул коня и тронулся в путь. Мы с Моргусом двинулись следом, окруженные молчаливыми всадниками. Я не знала, ведут ли они нас к союзникам или в ловушку. Но я чувствовала одно — холодный, едва уловимый след, который я преследовала, здесь, среди этих степей, стал чуть ярче. Игра начиналась по-настоящему.

Глава 2

Всадники вели нас по степи молча, меняя направление так часто, что скоро я потеряла бы ориентацию, если бы не внутренний компас — тот самый слабый резонанс медальона, что тянул меня на восток. Мы шли несколько часов, пока на горизонте не показались невысокие холмы, изрезанные оврагами.

Старейший из проводников, которого младшие называли Арман, поднял руку, и наш маленький караван остановился перед, казалось бы, непримечательным спуском в один из таких оврагов.

- Здесь, - коротко бросил он, спрыгивая с седла.

Я последовала за ним, Моргус шел сзади, его крылья были плотно прижаты, а золотые глаза зорко сканировали окрестности. Спуск оказался крутым и извилистым, но, пройдя за поворот, я замерла.

Внутри оврага, скрытый от посторонних глаз, раскинулся целый лагерь. Не бросающиеся в глаза юрты цвета пыли и сухой травы были искусно вписаны в ландшафт. Дымок от костров поднимался почти невидимыми струйками, растворяясь в воздухе. Повсюду сновали люди в такой же практичной одежде, что и у наших провожатых. Здесь царила атмосфера напряженного, вынужденного покоя.

Нас провели к самой большой юрте у дальней стены оврага. У входа нас встретила женщина. Высокая, худая, с лицом, испещренным морщинами, как высохшее русло реки. Ее волосы, заплетенные в десяток тонких кос, были цвета стали. Но взгляд... ее темные глаза были молоды, пронзительны и обладали той же бездонной глубиной, что и глаза Верды.

Арман склонил голову.

- Старейшина Касия. Мы нашли ее у Скалы Предков. Она шла по Тропе. И несет на себе Знак.

Женщина, Касия, медленно обвела взглядом меня, потом Моргуса. Ее взгляд задержался на моей груди, и я почувствовала, как медальон под одеждой ответил слабым теплом.

- Войди, путница. Твой спутник может ждать здесь. Ему дадут воды и мяса.

- Он остается со мной, - сказала я твердо, но без вызова. - Где я, там и он.

Касия изучающе посмотрела на Моргуса, который издал низкое ворчание, но остался на месте.

- Как пожелаешь. - Она откинула полог юрты и жестом пригласила меня внутрь.

Внутри пахло дымом, сушеными травами и старой кожей. В центре тлел очаг, дым уходил в отверстие наверху. Касия опустилась на груду подушек и указала мне место напротив.

- Тропа Теней, - начала она без предисловий, - не для чужаков. Ее хранят кланы с тех пор, как звезды помнят иное небо. Почему мы должны позволить тебе идти по ней?

Я сняла амулет-личину. Магия рассеялась, и мое настоящее лицо предстало перед ней. Я видела, как в ее глазах мелькнуло что-то — не удивление, а скорее подтверждение.

- Потому что я не совсем чужая. И тропа, которую я ищу, ведет не через вашу землю, а из нее. В мир, который вы, возможно, помните в своих легендах. В Мэриэль.

Я не стала тянуть. Я достала медальон и положила его на низкий столик между нами. Он мягко засветился в полумгле юрты.

Касия не потянулась к нему. Она лишь смотрела на него с тем же безмятежным, но напряженным вниманием.

- Артефакт Мерцающих. Давно мы не видели их даров. Откуда он у тебя?

- От матери. Ее звали Лианна. Она была хранителем знаний Мэриэля. Она пришла сюда, чтобы спасти меня. И, возможно, чтобы попросить о помощи для мира, который покинула.

Касия медленно кивнула, ее пальцы провели по резному узору на столе.

- Легенды говорят, что Врата между мирами закрылись, когда на Мерцающих пала Тихоярная Коса. Мы считали их мир утраченным. Поглощенным Безмолвием.

- Безмолвием? - переспросила я, и сердце мое упало. - Вы знаете об иномирцах?

- Мы знаем о Пустоте, что пожирает песню мироздания, - поправила она. - Она всегда была здесь, на окраинах. Но двадцать лет назад ее шепот стал криком. И Врата закрылись. Не по нашей воле. - Она посмотрела на меня прямо. - Ты хочешь открыть их снова.

- Я должна попытаться. Это мой долг. И, возможно, единственный шанс для наших миров. Пустота не остановится на Мэриэле.

Касия долго молчала, глядя на пламя очага.

- Дорога к Забвенному Алтарю опасна. Земли за восточным хребтом больше не наши. Там хозяйничают люди в белых одеждах. Они роют землю, ищут что-то. Их машины ревут, как раненые звери, и песня земли там затухает. - Она снова посмотрела на меня. - Они ищут тебя, девочка. Или то, что ты несешь.

Вот и все. Иномирцы были уже здесь. Они опережали меня.

- Тогда у меня еще меньше времени.

- Возможно, - Касия поднялась с подушек с грацией молодой женщины. - Но одна лишь поспешность приведет тебя к гибели. Тропа требует уважения. И проводника.

Она подошла к выходу из юрты и крикнула:

- Калан! Иди сюда!

Через мгновение в юрту вошел тот самый молодой всадник с насмешливыми глазами. Теперь, без капюшона, я разглядела его лицо — смуглое, с острыми скулами и упрямым подбородком.

- Тетушка?

- Это твоя задача, - сказала Касия. - Ты проведешь путницу к Алтарю Забвения. И поможешь ей избежать внимания Белых Демонов.

Лицо Калана вытянулось. Он бросил на меня быстрый, недовольный взгляд.

- Тетушка, это безумие! Водить какую-то южанку по Расколотым землям? Она привлечет на нас всех Белых Демонов, как падаль — стервятников!

- Она идет по Тропе Теней и несет Знак Мерцающих, - холодно отрезала Касия. - Это выше твоего недовольства, племянник. Ты сделаешь, как сказано. Или я найду тебе другое занятие. Например, чистить загоны для сайгаков до следующей зимы.

Калан сглотнул, с неохотой склонил голову.

- Как скажешь.

- Хорошо, - Касия повернулась ко мне. - Отдохни сегодня. На рассвете вы двинетесь в путь. И помни, путница... - ее взгляд снова стал бездонным, - Алтарь — не просто место. Он живой. И он помнит все. В том числе и боль закрытия. Будь готова.

Она вышла, оставив меня наедине с хмурым проводником и тихим ворчанием Моргуса. Путь был определен. Но теперь я знала, что впереди не просто дорога, а гонка со временем и врагом, который уже стоял у ворот.

Глава 3

Рассвет в степи был мгновенным, как взмах крыла. Однажды мир был окрашен в сизые, холодные тона, и вот уже все вокруг пылало рыжим и золотым. Воздух звенел от предстоящего зноя.

Калан ждал нас у края лагеря, прислонившись к своему низкорослому, костистому коню. Он был одет так же, как накануне, но теперь через плечо у него был перекинут длинный лук в простом чехле, а за поясом торчала рукоять кривого ножа. Его лицо все так же выражало скептицизм и недовольство.

— Эй, южанка. Проснулась? — бросил он, не глядя на меня. — Или твой пернатый зверь еще спит?

Моргус, стоявший рядом, издал низкое предупреждающее ворчание. Я положила руку ему на шею, успокаивая.

— Он спит, только когда ему не угрожают, — парировала я, подходя. — А я всегда начеку. Особенно с не самыми дружелюбными проводниками.

Калан наконец повернулся ко мне, его насмешливые глаза скользнули по мне с ног до головы.

— Дружелюбие — роскошь для тех, кто не ведет чужаков в пасть к Белым Демонам. Готовься. В путь.

Он ловко вскочил в седло, не предлагая помощи. Я усмехнулась про себя и легко взобралась на спину к Моргусу. Было что-то забавное в том, как глаза Калана на мгновение округлились, прежде чем он снова нахмурился.

— Лети за мной, — бросил он, разворачивая коня. — И постарайся не отставать.

Он пустил коня в быстрый галоп, и мы с Моргусом поднялись в воздух. С высоты лагерь клана Сокола выглядел как несколько серых камешков на дне гигантского оврага, и вскоре он скрылся из виду.

Мы двигались на восток, обходя редкие поселения и придерживаясь холмистой местности. Калан, как и обещал, знал каждую тропинку, каждый ручей. Он ехал, не оглядываясь, но я заметила, что он всегда выбирал путь, который позволял нам лететь, не поднимаясь высоко и оставаясь в тени холмов.

К полудню мы сделали привал у небольшого родника. Пока Моргус пил и сторожил окрестности, я села на камень неподалеку от Калана, который молча жевал полоску вяленого мяса.

— Эти Белые Демоны, — начала я, разламывая лепешку, данную мне в лагере. — Они давно здесь?

Калан не сразу ответил, с неохотой проглотив пищу.

— Появились несколько лун назад. Сначала редко. Теперь их отряды рыщут повсюду к востоку от хребта. Копают землю, ставят свои мертвые камни, которые гудят и гасят жизнь. — Он швырнул камень в ручей. — Сначала мы думали, это новые охотники за артефактами. Но они не ищут сокровища. Они... высасывают душу из земли. Трава чернеет, где они прошли. Звери уходят. Песня степи затихает.

В его голосе сквозь недовольство прорывалась настоящая, глубокая боль. Он был не просто проводником. Он был частью этой земли, и он чувствовал ее раны.

— Я знаю, что они делают, — тихо сказала я. — Я сталкивалась с ними раньше.

Он посмотрел на меня с новым интересом.

— И выжила? Как?

— Мне помог огонь, — уклончиво ответила я. — И камень. И ветер. Мир не любит, когда его пытаются умертвить.

Калан хмыкнул, и в его глазах мелькнуло нечто, похожее на уважение.

— У нас есть легенда, — сказал он неожиданно. — О том, что когда-то, во времена великой стужи, дух степи обратился в белого волка. И он вел заблудившихся к теплу, а тех, кто хотел осквернить землю, заводил в топи, откуда нет возврата. — Он посмотрел на Моргуса. — Твой зверь... он не похож на волка. Но в нем есть что-то от того духа. Сила. И ярость.

— Его зовут Моргус, — поправила я. — И он друг. Не зверь и не дух.

Калан кивнул, вставая.

— Ладно, Араш-не-южанка. Дальше путь опаснее. Лучше идти, пока солнце не слепит глаза.

Мы снова двинулись в путь. К вечеру пейзаж начал меняться. Земля стала более каменистой, растительности — меньше. А потом я почувствовала это. Тот самый холодный, безжизненный гул, что исходил от кристалла у Верды. Сначала слабый, как комариный писк, но с каждым нашим шагом он нарастал.

Калан остановил коня на гребне холма и жестом подозвал нас. Мы с Моргусом приземлились рядом, и я, пригнувшись, подползла к краю.

Впереди, в огромной, неестественно ровной котловине, раскинулся лагерь иномирцев. Серебристые модули их базы сливались в единую, странную конструкцию, похожую на спящее насекомое. Вокруг сновали фигуры в белых костюмах. А в центре стояла та самая машина — высокая, бледная башня, испускающая тот самый гул. От нее расходились круги мертвой, потрескавшейся земли.

— Видишь? — прошептал Калан, и в его голосе была ненависть. — Они не просто пришли. Они заражают саму основу мира. Это и есть Расколотые земли.

Я смотрела на это мертвое пятно, и медальон на моей груди вдруг ответил резкой, болезненной вспышкой тепла. Не предупреждение. А призыв. Отзвук.

— Они не просто копают, — прошептала я, внезапно поняв. — Они не ищут артефакты. Они пытаются пробурить дыру в саму ткань реальности. Или... заглушить что-то, что бьется здесь, под землей.

Я посмотрела на Калана. Его лицо было бледным.

— Алтарь Забвения. Он здесь, не так ли? Где-то рядом.

Он медленно кивнул, не отрывая взгляда от базы.

— Легенды гласят, что он скрыт в пещерах под этими холмами. Мы думали, это метафора. — Он сглотнул. — Похоже, Белые Демоны знают легенды лучше нас. Они не роют наугад. Они идут прямо к нему.

Мы лежали на холме, и тяжесть открытия давила на нас. Враг не просто стоял на пути. Он уже начал долбить дверь, за которой хранилась величайшая тайна этого мира. И моя единственная надежда.

Глава 4

Мы отползли с гребня холма, скрывшись от чужих глаз. Воздух в ущелье, где мы укрылись, казался густым от того мертвящего гула, что исходил от базы иномирцев.

— Значит, твой Алтарь — прямо под ними, — Калан с силой вытер лицо, словно пытаясь стереть увиденное. — Все кончено. Мы не пробьемся.

— Кончено? — я посмотрела на него, и во мне закипела знакомая, упрямая ярость. — Они еще не нашли его. Они только ищут. А мы уже знаем, где он. Это дает нам фору.

— Фору? — он горько рассмеялся. — Против этих... вещей? Ты видела их лагерь! Это не горстка разбойников!

— Я видела нечто похожее в пустыне, — парировала я. — И мы с Вердой ушли от них. Они сильны, но не всесильны. У них есть слабости.

— Какие? — в его голосе прозвучал вызов.

Я закрыла глаза, вспоминая битву у Ледяного Клыка, погоню в пустыне.
— Их технологии подавляют магию. Но против чистой физической силы, против ярости плоти и крови — они уязвимы. Их устройства можно вывести из строя. И они не понимают этот мир. Не чувствуют его. Для них это просто ресурс. А для нас... — я посмотрела на потрескавшуюся землю под ногами, — это дом.

Калан молчал, обдумывая мои слова. Моргус, лежавший рядом, поднял голову.

«Они копают. Шумно. Мы можем быть тише», — прозвучала его мысль, обжигающе простая и ясная.

— Твой... Моргус прав, — наконец сказал Калан, кивнув в сторону грифона. — Прямой штурм — смерть. Но если они копают, значит, есть шахты, туннели. А туннели... — в его глазах зажегся знакомый огонек охотника, — это как звериные норы. И в любую нору можно подобраться, если знать, как.

Он вытащил из-за пояса нож и начал чертить на земле.
— Их лагерь — здесь. Они сосредоточились на восточном склоне. Но старые предания говорят, что к Пещерам Забвения был еще один вход. С севера. Со стороны Ущелья Плача. Его завалило обвалом сто лет назад. Но если мы...

— Если мы сможем его расчистить, мы войдем с тыла, — закончила я, и во мне вспыхнула надежда. — Пока они долбят с одной стороны, мы проскользнем с другой.

— Это риск, — предупредил Калан. — Обвал мог разрушить проход. Мы можем застрять. Или прямиком угодить в их тоннель.

— Любой путь — риск, — пожала я плечами. — Сидеть сложа руки — тоже. Я выбираю риск с шансом на успех.

Мы дождались ночи. Темнота в степи была абсолютной, лишь холодный свет чужих лун освещал нам путь. Мы с Каланом шли пешком, ведя его коня на поводу, а Моргус парил высоко в небе, его зрение, острое как у настоящего грифона, следило за передвижениями в лагере иномирцев.

Ущелье Плача оказалось глубоким разломом в скалах, заваленным гигантскими валунами. Калан шел уверенно, словно читая невидимую карту.

— Здесь, — он остановился у груды камней, которая смотрелась как естественная часть пейзажа. — За этим завалом должен быть проход.

Работа заняла несколько часов. Мы с Каланом, используя ломы и собственные силы, по одному откатывали камни. Моргус помогал, используя свою мощь, чтобы сдвинуть самые крупные глыбы. Наконец, показалась черная щель, достаточно широкая, чтобы в нее мог пролезть человек.

Из щели пахнуло холодом, пылью и... чем-то еще. Чем-то древним. Тем самым резонансом, что исходил от медальона.

— Это оно, — прошептала я.

Мы оставили коня Калана спрятанным среди скал, наказав ему оставаться на месте, и вползли внутрь.

Тоннель был низким и узким, но вскоре он вывел нас в просторную пещеру. И тут дыхание перехватило у меня и у Калана одновременно.

Пещера была огромной. Ее стены и свод были покрыты фресками, выполненными из какого-то мерцающего минерала. На них были изображены не люди и не звери, а потоки энергии, спирали галактик, схематичные рисунки миров, соединенных серебристыми нитями. В центре пещеры на невысоком пьедестале стоял круглый алтарь из черного камня, испещренный такими же мерцающими линиями. Воздух звенел от мощи, сосредоточенной здесь. Это была не магия Хаоса. Это было нечто более фундаментальное, более древнее. Сама геометрия реальности.

— Великая Мать... — прошептал Калан, с благоговением озираясь. — Легенды... они не лгали.

Но мой взгляд упал на противоположную стену пещеры. Там, где фрески были самыми сложными, из стены выступала странная, бледная конструкция. Труба из того же материала, что и костюмы иномирцев. Она медленно вращалась, и от нее исходил тот самый, ненавистный гул. Они не просто копали снаружи. Они уже проложили путь внутрь. Их буровая установка находилась в нескольких десятках метров от Алтаря.

И в этот момент из трубы послышался скрежет, и в проеме показалась фигура в белом костюме. Он был здесь. Один. Освещая пещеру лучом фонаря, он медленно двигался к Алтарю, держа в руках устройство, которое мерцало синхронно с линиями на камне.

Он еще не видел нас.

Я встретилась взглядом с Каланом. В его глазах читалась та же решимость. Мы не могли позволить ему коснуться Алтаря.

Я сделала знак Моргусу остаться в тени. Прямая атака могла повредить хрупкие фрески. Это требовало точности.

Калан бесшумно снял лук со спины. Я же, прижимаясь к стене, начала обход, чтобы подобраться к иномирцу сбоку.

Он был в двух шагах от Алтаря, когда тетива лука Калана тихо вздохнула. Стрела просвистела в тишине и вонзилась иномирцу в плечо. Он не закричал. Лишь странно дернулся и повернулся, поднимая свое устройство.

Но я была уже рядом. Мой удар был быстрым и точным — ребром ладони по кисти, держащей устройство. Оно выпало и с треском разбилось о камень. В тот же миг я нанесла второй удар, в шею, в место, где по моим расчетам должен был находиться нервный центр.

Иномирец рухнул на пол без звука, словно марионетка с обрезанными нитями.

Мы стояли над ним, тяжело дыша. Гул снаружи продолжался. Они не знали, что один из их людей уже neutralized.

Я подошла к Алтарю и положила на него ладонь. Камень был теплым и пульсирующим. Медальон на моей груди вспыхнул ослепительным светом, и линии на Алтаре загорелись в ответ. В моем сознании пронеслись образы — звездные карты, координаты, схема разлома... и предупреждение. Огромная, всепоглощающая тень, надвигающаяся на Мэриэль. Тень Пустоты.

Глава 5

Тишина в пещере после падения иномирца была оглушительной. Лишь ровный, ненавистный гул буровой установки напоминал, что враг рядом и время работает против нас.

Я стояла, прижав ладонь к пульсирующему черному камню Алтаря. Эхо видения все еще горело в моем сознании: угасающий мир, заслоненный гигантской тенью, и слабеющий свет этого самого Алтаря, пытающегося удержать тьму.

— Что он тебе показал? — тихо спросил Калан, подходя ближе. Его взгляд скользнул по бездыханному телу в белом костюме, и он содрогнулся.

— Он умирает, — выдохнула я, отрывая руку от камня. Свечение линий тут же потускнело. — Их машины... они не просто роют. Они высасывают из него силу. Как тот кристалл у Верды. Они обезвоживают саму реальность вокруг него.

Я обернулась, окидывая взглядом пещеру. Мое восприятие, обостренное медальоном, улавливало теперь тонкие энергетические потоки. От Алтаря, как от раненого сердца, расходились слабые нити света, связывающие его со стенами, покрытыми фресками. А с той стороны, от буровой установки, ползла липкая, серая паутина, которая эти нити обрывала и гасила.

— Нам нужно остановить их буровую, — сказала я, уже видя решение. Оно было рискованным, почти безумным. — Не снаружи. Изнутри.

Калан уставился на меня как на сумасшедшую.

— Ты предлагаешь пролезть через эту штуку? — он ткнул пальцем в бледную трубу, из которой все еще доносился скрежет. — Это самоубийство! Мы не знаем, что там!

— Мы знаем, что если мы этого не сделаем, Алтарь умрет, — парировала я, подходя к установке. — А с ним умрет и последний шанс Мэриэля. И, возможно, наш тоже. Эта «паутина» не остановится на нем.

Я заглянула в отверстие. Внутри виднелся узкий, скользкий туннель, освещенный бледным светом. Он уходил вверх, по направлению к источнику гула.

— Это не шахта, — поняла я. — Это что-то вроде... питающего кабеля. Он качает энергию из Алтаря наверх, в свою машину.

Моргус, до этого молча наблюдавший, подошел ближе и потерся головой о мое плечо.

«Слишком узко. Я не пролезу», — прозвучала в голове его мысль, полная разочарования и тревоги.

— Тебе и не нужно, — я погладила его шею. — Твоя задача — охранять Калана и этот выход. Если что-то пойдет не так... если оттуда повалят они... — я посмотрела на хазара, — вы должны будете обрушить этот проход. Понятно?

Калан хотел было возразить, но сжал губы и кивнул. Он понимал. Иногда единственный способ остановить заразу — это отрезать зараженную конечность.

— Вернись живой, южанка, — пробормотал он. — Иначе тетушка Касия сошлет меня чистить загоны до скончания веков.

Я не стала отвечать. Сделав глубокий вдох, я втянулась в узкое отверстие.

Внутри было тесно и скользко. Стены были холодными и гладкими, как стекло. Я двигалась, отталкиваясь локтями и коленями, как червь, чувствуя, как мертвящая пустота обволакивает меня со всех сторон. Гул становился все громче, превращаясь в оглушительный рев. Свет впереди стал ярче.

Через несколько минут ползучей агонии туннель закончился. Я оказалась в небольшой металлической камере, заполненной мерцающими панелями и пучками светящихся волокон. В центре камеры пульсировал огромный кристалл — точь-в-точь как тот, что я видела у Верды, но в десятки раз больше. И он был не холодным и мертвым, а ярким, почти слепящим. Он был наполнен силой, выкачанной из Алтаря.

Это был сердцевинный накопитель их буровой установки.

И он же был ее самым уязвимым местом.

Я выпрямилась во весь рост, оглядывая камеру. Мне не нужны были их технологии. Мне нужно было создать помеху. Максимально возможную.

Я прикоснулась к ближайшей панели. Холодная пустота обожгла пальцы. Я сосредоточилась, отсекая дискомфорт. Я искала не магию, не силу Хаоса. Я искала то, что всегда было со мной — ту самую «песнь», способность к резонансу.

Я начала петь.

Тихо, сначала. Не голосом, а всем своим существом. Я посылала в холодный металл вокруг не разрушение, а... жизнь. Я посылала ему образ горячего песка Генэ, вкус воды из родника после долгой жажды, запах полыни в степи, яростную преданность Моргуса, упрямую честность Калана. Я посылала ему все то, что делало этот мир живым, непокорным, неподконтрольным.

И их стерильная технология начала сходить с ума.

Панели вокруг меня затрещали. Светящиеся волокна вспыхивали и гасли. Гул превратился в надрывный визг. Центральный кристалл замигал, его ровный свет сменился хаотичными вспышками.

Сирена. Где-то надрывно завыла сирена.

Я не останавливалась. Я вкладывала в свой беззвучный крик всю боль Алтаря, всю ярость за свой мир, всю тоску по дому, который я никогда не знала.

Стекло панели передо мной треснуло. Искры посыпались на пол. Кристалл погас на секунду, затем вспыхнул с ослепительной, невыносимой яркостью.

Пора было уходить.

Я ринулась обратно в туннель, едва успев нырнуть в него, как сзади раздался оглушительный хлопок, и волна горячего воздуха ударила мне в спину. Я ползла, не разбирая дороги, чувствуя, как вся конструкция вокруг содрогается.

Глава 6

Грохот и хаос, доносившиеся с поверхности, были лучшей музыкой, что я слышала за долгое время. Лагерь иномирцев горел, охваченный паникой, которую я сама и посеяла. Но Калан был прав — наша победа была временной.

— Должен быть другой выход, — сказал я, окидывая взглядом пещеру. — Они бы не полагались только на одну точку входа.

Мое обостренное восприятие, все еще настроенное на резонанс с Алтарем, уловило слабый энергетический след. Он вел вглубь пещеры, за стену с фресками, изображавшими спираль разворачивающейся галактики.

— Здесь, — я подошла к стене и прижала к ней ладонь. Камень был теплым и отзывался едва заметной вибрацией. — Это не просто рисунок.

Я сосредоточилась, посылая в стену тот же сигнал, что и в Алтарь — чистую, незамутненную ноту Мэриэля, усиленную моей собственной волей. Камень под моей рукой дрогнул, и часть фрески бесшумно отъехала в сторону, открывая узкий проход.

— Великая Мать... — снова прошептал Калан, глядя на скрытую дверь. — Наши легенды и на десятую долю не рассказывали о таком.

— Идем, — я шагнула в проход, не оглядываясь.

Тоннель за дверью был коротким и вывел нас на другой склон холма, в нескольких сотнях метров от лагеря иномирцев. Ночной воздух был свеж и чист, без привкуса выхлопов и гулкой пустоты. Мы оказались в небольшом ущелье, полностью скрытом от посторонних глаз.

Моргус, почуяв нас, бесшумно спланировал сверху и сел рядом, испытующе тычась клювом в мою руку.

«Шум прекратился. Они бегут, как испуганные травоядные», — доложил он, и в его мысленном голосе слышалось удовлетворение.

— Их машины уничтожены, — сказала я Калану, переводя слова Моргуса. — Но они еще не все ушли. И они вернутся.

Калан мрачно кивнул, глядя в сторону зарева над своим хребтом.
— Клан Сокола должен знать об этом. Мы должны предупредить остальных. Если они посвятят все свои силы на поиски этого места...

— Они найдут его, — закончила я за него. — Сейчас их сдерживает хаос, но они не отступят. Им нужна сила Алтаря. Им нужна я.

Мы стояли в тишине, и тяжесть следующего решения давила на плечи. У меня наконец-то был ключ, карта к моей цели. Но я не могла просто уйти, зная, что оставляю за собой горящую землю и людей, которые помогли мне.

— Калан, — я повернулась к нему. — Ты должен вернуться к своему клану. Предупредить их. Скажи Касии... скажи, что я благодарна. И что я не забуду долг.

Он смотрел на меня, и в его глазах бушевала внутренняя борьба. Долг перед кланом против чего-то еще, что зародилось за эти дни совместного пути.

— А ты? — спросил он наконец. — Куда ты пойдешь?

Я достала медальон. В свете лун он отливал мягким серебром.
— У меня есть карта. И есть долг, который важнее. Я должна добраться до Сердца Мэриэля. Только объединив силы наших миров, мы сможем дать отпор Пустоте. Иначе они просто будут приходить снова и снова, пока не сотрут в порошок и твои степи, и мои пустыни, и все, что между ними.

Калан молчал, его взгляд скользнул по медальону, по моему лицу, по могучему Моргусу.
— Этот путь... он ведет через Раздорные земли. Там сейчас нет закона, кроме закона клинка. Ты не пройдешь одна.

— Я не одна, — я улыбнулась, положив руку на спину Моргуса.

— Это не то, что я имел в виду, — он покачал головой и внезапно решительно выпрямился. — Ладно. Слушай, южанка. Клан должен быть предупрежден. Но старейшины и без меня справятся. А вот проводить тебя через Раздорные земли... это как раз работа для того, кто знает каждую тропу и каждую подлую душу в тех краях.

Я смотрела на него, не веря своим ушам.
— Ты... хочешь идти со мной? Но твой клан... твоя обязанность...

— Моя обязанность — защищать свою землю, — перебил он меня. — А сейчас самая большая угроза для нее — это Белые Демоны. И если ты говоришь, что можешь остановить их раз и навсегда... — он пожал плечами, стараясь выглядеть безразличным, но у него это плохо получалось. — Значит, мой долг — помочь тебе. Хотя бы дойти до границ Хазарии. Дальше... посмотрим.

В его словах была не только прагматичная логика воина. Было что-то еще. Любопытство. Азарт. И, возможно, зарождающееся доверие.

Я снова взглянула на зарево над хребтом, затем на решительное лицо Калана. Его помощь была бы бесценна. А его упрямство и умение выживать в степи уже не раз спасали нас.

— Как скажешь, проводник, — я кивнула, и на моих губах снова появилась улыбка. — Но учти, платить я тебе буду только удачными стычками с врагами и отличными историями для твоих будущих внуков.

Он фыркнул, но в уголках его глаз собрались лучики смешинок.
— Это пока что самый скверный вид оплаты из всех, что я слышал. Ладно. Значит, нам на юго-восток. К Перевалу Двух Лун. — Он посмотрел на небо, оценивая время. — Сейчас самое темное время. Пройдем часть пути, пока они там свои раны зализывают.

Он свистнул, и его конь, спрятанный среди скал, послушно подошел. Я взобралась на Моргуса.

Мы двинулись в путь — я на грифоне, он на своем выносливом скакуне. Позади оставался горящий лагерь, спасенный, но все еще уязвимый Алтарь и часть моей старой жизни. Впереди лежали неизвестные земли, смертельные опасности и призрачная надежда на спасение двух миров.