Артефакты с сюрпризом, или Как выжить попаданке

Глава 1. Не ходите девки в баню

Глава 1. Не ходите девки в баню

Если я когда-нибудь начну писать мемуары, то даже в них не позволю себе рассказать всю правду.

Ещё несколько дней назад меня звали Дарина Демцова. Моя жизнь была обычной для жителя мегаполиса. Я рано вставала и поздно ложилась, занималась любимым делом — создавала авторские ювелирные украшения, вела странички в социальных сетях, ездила на выставки и радовалась редким встречам с подругами.

Одна такая встреча изменила всю мою жизнь. Подруга детства решила собрать бывших одноклассниц, с которыми мы остались дружны и после окончания школы, в уютном банном комплексе в старой части города.

Я тщательно готовилась к этому событию, ведь обожаю делать подарки. А какой лучший подарок для девушек? Правильно, бриллианты!

Правда, в моём случае я создала для каждой подруги изящное ювелирное украшение из полудрагоценных камней, выбрав те, что подходили им по характеру и стилю. А вот хозяйке вечера решила преподнести нечто особенное — старинный медальон, найденный мною на одном из антикварных аукционов. Медальон выглядел загадочным и притягательным, будто хранил в себе какую-то тайну. Я даже представить не могла, что именно он перевернёт всю мою жизнь и забросит меня через активировавшийся портал в совершенно иной мир… Мир без людей.

Да я и сама теперь не человек, а илири. Эта раса обладает способностями к магии, но утратила возможность полной трансформации, сохранив лишь когти и клыки, в отличие от второй расы драгардов. Они способны в боевом трансе выпускать крылья, хвост и покрываться бронированной чешуей.

В этом мире я очнулась в больнице. Хотя в первые минуты я даже не думала об этом.

Не успев осознать себя, как моё внимание привлёк звук открывшейся защёлки на ручке двери. Она тихо открылась, и в палату вошёл пожилой врач в хирургическом халате, сопровождаемый сестрой милосердия. Внимательные глаза мужчины, некоторое время меня пристально разглядывали, прежде чем он произнёс негромко:

— Вела Пандора, как вы себя чувствуете? Вы помните, что с вами произошло?

Я растерянно молчала, не зная, что ответить. Мой разум метался между обрывками воспоминаний, и я даже не могла чётко понять, кто я такая и где нахожусь. И не понимала, почему меня назвали «вела Пандора». Обращение звучало чуждо.

В ушах вдруг звенел голос диктора новостей: «Сегодня в небе, ровно в двадцать часов по московскому времени над Землёй произойдёт редкое явление — Парад Планет. Все девять планет Солнечной системы выстроятся в одну линию. Астрологи предсказывают…»

Я всё ещё слышала голоса и смех подруг, их шутки и почему-то врезались в память слова Леси:

«Астрологи считают, что в такие моменты тонкая грань между вероятностями стирается. Достаточно одного шага — и можно изменить свою судьбу. Главное — поверить, что всё возможно.»

А потом случилось это: стрелка на медальоне ожила и закрутилась. Помню, как закричала хозяйка вечера:

— Дарина, что с твоим медальоном не так?

Точно! Я же Дарина Демцова! А не Пандора.

А воспоминания тем временем продолжали крутиться перед глазами.

Не успела я выбраться из бассейна, где остывала после парилки, как вода забурлила, и не как в джакузи — бурление шло снизу, из самой глубины. В центре воды вспыхнул лиловый свет — густой, плотный, как жидкий аметист, и начал подниматься к потолку, вспыхивая пульсациями в такт неслышному ритму.

Он рос, расширялся, заполняя пространство над бассейном, пока не превратился в мерцающий, живой вихрь. Порыв ветра пронёсся помещением, хотя окна были плотно закрыты. Сначала лёгкий, как дыхание, потом сильнее.

Давление нарастало, будто сама гравитация сместилась не вниз, а куда-то вглубь, в самую сердцевину портала. Я оказалась в самом эпицентре происходящего. Вода вокруг меня завибрировала, словно обрела собственную волю, потянулась ко мне и вспыхнула ослепительным, пронзающим до костей светом. Всё произошло так стремительно, что я даже не успела ощутить страх.

Меня понесло сквозь лилово-багровый вихрь портала, словно сквозь плотное и вязкое желе, полное острых шипов, что впивались в моё тело, причиняя невыносимую боль. Я была бессильна сопротивляться этому стремительному и хаотичному потоку. Меня бросало и швыряло о формирующиеся стены портала, и бешеная скорость лишала возможности вдохнуть или выдохнуть. Боль была настолько острой и всепоглощающей, что сознание ускользало от меня, но я отчаянно хваталась за яркие белые вспышки, интуитивно чувствуя, что потеря сознания грозит гибелью.

Сколько длилась эта безумная гонка, я не могла определить, но в один миг почувствовала, что наткнулась на что-то или на кого-то — будто прошла насквозь или меня кто-то пронзил.

И после этого мгновения я резко очнулась на кровати в больничной палате и теперь слушала диалог незнакомцев, приглядываясь к необычной внешности мужчин в странных светло-серых балахонах. Когда вошёл второй мужчина, я и не заметила.

— Целитель Мендо-таа, у велы потрясение. Она оказалась под воздействием тёмного артефакта во время покушения на императора, — раздался негромкий, глубокий голос второго целителя. У мужчины были неестественные тёмно-вишнёвые глаза, которые казалось, вспыхивали в глубине, как тлеющие огоньки под порывом ветра.

Глава 2. Материнская любовь – дело тонкое

Дверь в палату распахнулась с такой силой, что я вздрогнула и едва не выронила из рук стакан с лекарством. Секундой позже на пороге появилась мать — Линда Шер’Вилар, сама элегантность, завёрнутая в дорогое шёлковое платье нежно-лилового цвета. Её золотисто-рыжие волосы были уложены идеально, а не человеческие черты лица застыли в театральном выражении тревоги и облегчения одновременно.

— Пандора! Девочка моя! — воскликнула она, стремительно преодолевая расстояние между нами и прижимая меня к своей надушенной груди. — Как же я переживала! Как страдала и не спала ночами! Я даже похудела от горя!

От её прикосновения у меня перехватило дыхание — слишком сильные объятия, слишком резкий запах духов. Я неуверенно похлопала её по плечу, не решаясь прервать этот поток драматических эмоций. Но её слова вызвали у меня только раздражение. Почему-то я ясно осознавала, что мать всегда была такой: яркой, капризной и зацикленной исключительно на своих желаниях.

— Ты хоть представляешь, что я пережила? — продолжила она, отстраняясь и глядя мне в глаза с упрёком, словно я была виновата во всех её бедах. — Твой отец погиб, понимаешь? Глава рода, опора наша! Кто теперь будет заботиться обо мне? Кто оплатит моё новое платье на бал императрицы? Кто защитит нас от кредиторов?

В голове роились воспоминания о прежней жизни Пандоры — и они не вызывали ни малейшей симпатии к женщине, сидящей передо мной. Я открыла рот, собираясь что-то сказать, но Линда тут же продолжила, даже не заметив моих намерений. Её голос становился всё громче, а выражение лица — всё более трагичным. Казалось, она наслаждалась собственными страданиями и готова была обвинить меня во всех смертных грехах.

— А всё из-за тебя, Пандора! — голос её дрогнул, глаза наполнились слезами. При этом уголки губ приоткрылись, и я заметила, как её небольшие клычки — характерная черта илири — начали удлиняться, будто откликаясь на вспышку внутренней ярости. — Отец погиб из-за тебя! Из-за твоей беспечности и глупости! Почему ты была в том зале. Могла бы и в парк выйти! Что нам теперь делать? Как мне жить без мужа? Кто будет заботиться о нас? Если бы ты была умнее и осторожнее, отец был бы жив! Он всегда делал всё ради тебя и твоих сестёр, а ты даже не способна понять, что натворила!

Вжавшись в подушки, я чувствовала, как по коже бегут мурашки. Её слова были несправедливы, но я пока молчала не возражая. Спорить сил не было. В горле стоял ком, который невозможно было проглотить. Сердце билось так быстро, что казалось, оно вот-вот вырвется из груди.

Мне нужно было пропустить этот мир через себя, чтобы понять, как действовать дальше.

— Матушка, прекрати! — раздался спокойный, строгий голос от двери. — В чём вина сестры? Она тоже пострадала, как и многие. Чуть не умерла. А ты так говоришь, как будто это Пандора принесла тот артефакт!

Я с любопытством посмотрела на Себиана, стоявшего у входа с напряжённым выражением лица. Юный илири был невероятно хорош собой: подтянутый, высокий и явно тренированный. Рыжие волосы, такого же оттенка, как и у меня, были аккуратно собраны в низкий хвост, открывая элегантные заострённые уши с кисточками цвета тёмной меди. Лисий разрез его глаз напоминал утончённую оправу драгоценного камня, подчёркивая яркую голубизну радужки.

Себиан держался с врождённым аристократическим достоинством и уверенностью человека, привыкшего к вниманию. Чёрный дублет, искусно украшенный тончайшей серебряной вышивкой, идеально подчёркивал его стройную, подтянутую фигуру и придавал облику нотку благородного изящества и сдержанной силы.

По воспоминаниям Себиан имел весёлый нрав, был импульсивен, быстро увлекался и остывал, переключаясь на что-то другое. Но сейчас он был не похож сам на себя. Он выглядел куда более разумным и сдержанным, чем наша мать. Взгляд брата был одновременно сочувствующим и твёрдым, но остановить материнский поток эмоций даже ему было не под силу.

— Что ты такое говоришь?! Конечно, мы не причастны к этой трагедии! Мы законопослушные имперцы. Но ты ещё слишком юн, Себиан, и не понимаешь всей трагедии нашего положения, — отмахнулась вела Линда, удостоив сына возмущенным взглядом. — Ты ещё учишься, чтобы взять на себя обязанности главы рода. Мы погибли, если я не найду способ поправить наше состояние. Мы станем нищими! Пойдём по миру, прося милостыню!

Она всхлипнула, театрально поднося платочек к глазам. Я молчала, не в силах найти слова для утешения, да и мать в них явно не нуждалась. От меня не требовалось даже ответов, ведь солировала она одна, упиваясь собственной бедой и трагедией.

Взглянув на Себиана, увидела как он едва заметно покачал головой, молча показывая, что спорить бессмысленно.

— Хотя… — внезапно слёзы матери высохли, а лицо озарилось хищной предвкушающей улыбкой, от которой у меня по коже побежали мурашки. — Дорогой супруг всё-таки позаботился о нас. Он ведь заключил твою помолвку со светлейшим Гал’Нэрисом. Я узнавала в департаменте церемоний. Отец всё для тебя сделал, бесстыжая ты девчонка!

Она схватила мою левую руку на которой был надет тоненький золотой браслет. Покрутила перед глазами, что-то высматривая, недовольно поджимая губы. Отпустив руку, неожиданно ласково погладила меня по щеке, и это прикосновение было настолько чужим и неприятным, что мне захотелось оттолкнуть её.

Эта женщина, моя новая мать, была воплощением эгоизма и безразличия ко всему, кроме собственного достатка и престижа.

Оказалось, принять новых родственников куда сложнее, чем я себе представляла. Это не просто знакомство с посторонними людьми, готовыми принять тебя, как это бывает при вступлении в брак. Здесь всё глубже и интимнее. Мать и брат видят во мне не чужую, а родную — дочь и сестру. И я понимаю: в их словах, взглядах, жестах нет ни капли притворства. Они искренни. Они ведут себя так, как принято в семье. И то, что я ощущала, мне не нравилось.

Глава 3. Возвращение в академию

На следующий день меня выписали. Бессильно сжав в руке медицинскую карту, на крыльце больницы я ожидала экипаж, который должны были прислать из магической академии «Четырёх стихий».

По правилам, во время учёбы за жизнь и здоровье студентов отвечала администрация. В сопровождении молчаливого помощника целителя я добралась до врат академии. Бумаги с выпиской я передала в корпус целителей. И, всё ещё немного ошеломлённая от крутых изменений в собственной жизни, направилась в общежитие.

Странно было идти по тем дорожкам, которые я видела в воспоминаниях, смотреть на клумбы и фонтаны, рассматривать монументальный учебный корпус с астрономической башней. Правда в воспоминаниях всё это не имело запахов и звуков, в отличие от реальности.

В общежитии пришлось разыскать коменданта и попросить запасной ключ от комнаты. Поднявшись на второй этаж, я нашла её. Общежитие было смешанное по полу, но илири и драгарды жили на разных этажах. На первом и втором этаже селили илири, на третьем и четвёртом драгардов. Душевая и туалеты были общие на этаже.

Как только я вошла внутрь, первым делом посмотрелась в зеркало. В больнице мне так и не выпала возможность увидеть своё отражение. Зеркал там не было.

И сейчас я с насторожённостью рассматривала новую себя. В зеркале отражалась рыжеволосая хрупкая красавица с мраморно-белой кожей и первым размером груди. Естественно, отсутствие приятных округлостей я заметила ещё когда изучала новое тело на больничной койке, но отражение в зеркале не оставляло сомнений, что я плоская, как стиральная доска. С трогательно выступающими ключицами в разрезе блузы. Из медной рамы на меня смотрели бирюзовые глаза немного испуганно и удивлённо.

Но чем дольше я себя разглядывала, тем увереннее становился взгляд.

В конце концов, мне сейчас ещё только восемнадцать и я продолжаю расти и округляться.

В согласии с моими мыслями лисьи глаза довольно прищурились, рассматривая высокие скулы, тонкий нос, пухлые губы, налитые алым, как будто подкрашены — совершенство юной илири, редкой и дорогой породы. Я провела пальцами по волосам — густые, тяжёлые пряди ложились на плечи мягкой волной. Мягкие, темно-медного окраса кисточки на ушках смешно поддёргивались, стоило их задеть. Уши вообще было очень чувствительные. Всё это теперь было моим. И, пожалуй, сейчас я была не против.

Чем-то мы даже с Пандорой были похожи: рыжими волосами, белой кожей, не терпящей солнца, хрупкостью телосложения и не высоким ростом — метр шестьдесят пять, как выяснилось из медицинской карты, которую я прочитала от корки до корки. А читать и писать я умела! Когда поняла это, то даже прослезились от радости.

Комнату Пандора делила ещё с двумя илири. Соседки, судя по аккуратно заправленным кроватям, были на занятиях. В комнате царил уют и лёгкий беспорядок, как бывает, когда люди торопятся.

Осматриваясь по сторонам, я увидела светлые стены, три письменных стола, общую полку с учебниками, возле кроватей стояли по тумбочке и узкому шкафу для одежды. В моём шкафу висело два комплекта формы, прогулочный брючный костюм, два миленьких платья для выхода в город в выходной день.

Представителей второй расы я пока не встречала, но в памяти Пандоры осталась осторожность — драгардов старались обходить. Более прямолинейные, сильные, они чаще всего были не склонны к компромиссам. Для них подраться — хлебом не корми. Илири же славились своей хитростью, гибкостью психики и дипломатией. Впрочем, всё было индивидуально. И с той, и с другой стороны встречались странные личности, не похожие на своих собратьев.

По расписанию через полчаса у меня была пара.

Неторопливо переоделась в форму: белую блузу, темно-синего цвета плиссированную юбку на четыре пальца ниже колен и короткий пиджак с эмблемой факультета бытовой магии на кармане на груди. Аккуратно закрепила на лацкане брошь академии «Четырёх стихий», сложила в сумку тетрадь с конспектами, пенал с пером. И отправилась в аудиторию.

Не могу сказать, что была абсолютно спокойна. Всё-таки, несмотря на воспоминания, я тут была впервые. Внутри вибрировал страх в чём-то проколоться. Общаться пока ни с кем не хотелось. Для начала нужно было понаблюдать за окружающими. Мне такая возможность представилась.

Идя к аудитории, замечала направленные на меня взгляды соучениц, слышала шепотки за спиной. Все знали, что со мной произошло. И никто не подошёл с банальным «как ты?» или «сочувствую». Я ощущала только праздное любопытство со стороны.

По воспоминаниям, в группе Пандора общалась со всеми одинаково, и у неё не было стоящей подруги. Это был несомненный бонус. Значит, никто не станет докапываться, почему так сильно изменился мой характер.

Войдя в аудитория, заняла место у самой двери, стараясь не привлекать лишнего внимания.

Все парты были одноместными, но с очень большими столами, чтобы было удобно магичить на практических занятиях.

По расписанию шла бытовая магия. И по воспоминаниям Пандоры — теперь мой профильный предмет.

Дверь кабинета распахнулась, и внутрь вошла преподавательница — элегантная шатенка средних лет. Не говоря ни слова, она смачно ударила указкой по краю моей парты, призывая аудиторию к тишине. От неожиданности я вздрогнула и села ровно, подтягивая к себе тетрадь.

Теорию я знала, помнила формулы, пассы. У меня даже пальцы гнулись так, как в людском обличье они давно бы с хрустом сломались! Вот только практика мне не поддавалась. На деле всё рассыпалось, не желая формироваться в нужную деталь.