Артековская мечта

Дни до нуля.

Я сидела за компьютером, уткнувшись в яркий экран, и лихорадочно переключалась между вкладками. В одной — паблик ВКонтакте про детский лагерь «Восток», в другой — презентация в PowerPoint, которую я назвала «Почему мне НУЖНО поехать в лагерь».
— Даш, ты опять в этих своих лагерях? — мама заглянула в комнату, держа в руках чашку с чаем. Её карие глаза смеялись, а веснушки на носу растянулись от улыбки.
— Мам, это не «опять», это стратегически важный проект! — я торжественно развела руками. — Я уже всё проверила. Лагерь «Восток» — лучший в области! Там бассейн, веревочный парк, дискотеки, и он всего в часе езды от нашего города!
— А кто там будет следить, чтобы ты не утонула в этом бассейне? — раздался холодный голос из коридора.
Папа. Иван Сергеевич. Голубые глаза, как у меня, но в его взгляде не было ни капли тепла. Он стоял на пороге, скрестив руки, и смотрел на меня так, будто я замышляла побег в другую страну, а не поездку в детский лагерь.
— Там вожатые! — попыталась я защититься. — И медсестры! И… вообще, я уже не маленькая!
— Да-да, — папа фыркнул. — В одиннадцать лет все уже такие самостоятельные.
Мама вздохнула и поставила чашку на стол.
— Давай посмотрим твою презентацию, — сказала она мягко.
Я тут же развернула ноутбук и начала свой «доклад».
— Слайд первый: «Почему „Восток“ — это безопасно». Там охрана, видеокамеры, территория огорожена…
— Ага, как в тюрьме, — пробурчал папа.
Я проигнорировала.
— Слайд второй: «Развитие навыков». Там будут мастер-классы, я научусь плести фенечки и играть на гитаре!
— У тебя уже гитара пылится, — заметила мама.
— Слайд третий: «Новые друзья». Там дети со всей области!
— И микробы со всей области тоже, — добавил папа.
Я стиснула зубы.
— И последний слайд… — я сделала паузу для драматизма. — «Почему это важно для меня».
На экране появилась фотография — я, лет пять назад, в каком-то парке, счастливая, с мороженым. Подпись: «Я хочу снова так радоваться».
Мама замерла. Папа хмыкнул, но уже не так зло.
— Ладно, — наконец сказала мама. — Если ты так хочешь…
— Яна! — папа нахмурился.
— Ваня, это же всего на две недели. И правда недалеко.
Папа посмотрел на меня, потом на маму, тяжело вздохнул.
— Хорошо. Но если что — сразу домой.

Я чуть не завизжала от восторга, но сдержалась — папа не любил «истерик». Вместо этого я кивнула и тут же бросилась составлять список вещей.
— Купальник, шлепки, крем от загара, блокнот… — бормотала я, записывая.
— Ты уже расписала, чем будешь заниматься каждый день? — усмехнулась мама.
— Конечно! — я гордо показала ей ещё один листок. — Первый день — заселение, второй — бассейн, третий…
В этот момент в комнату влетела моя младшая сестра Катя.
— Дашка, смотри, кошка принесла мышь!
— Что?! — мама вскочила.
Наша трёхцветная кошка гордо шествовала по коридору, держа в зубах «подарок». Начался хаос.
Но даже это не испортило моего настроения. Я еду в лагерь!
А потом всё развалилось.

Через два дня бабушка позвонила маме, взволнованная. Оказалось, сын её знакомых — тот самый, что поехал в «Восток» в прошлом году, — сломал руку на веревочном парке.
— Нет, ну это же опасно! — папа тут же заявил за ужином. — Ты никуда не едешь.
— Но… — у меня перехватило дыхание.
— Всё, тема закрыта.
Я сидела, сжимая вилку, и чувствовала, как внутри всё сжимается в комок.
Мечта разбилась.
*
День, когда я узнала.

Я не сдавалась.
Каждый день — как заезженная пластинка:
— Мам, ну почему нельзя? В «Востоке» же все нормально! Один мальчик сломал руку, но это же не значит, что все ломают!
— Даша, хватит, — мама отворачивалась, но я видела — ей неловко.
— Пап, там же…
— Нет.
Одно слово. Холодное, как лёд. Голубые глаза даже не моргнули.
Я пробовала разные тактики.
Тактика «Умные аргументы»:
— В лагере учат самостоятельности! В будущем мне это пригодится!
— В будущем и научишься, — папа даже не поднимал головы от газеты.
Тактика «Жалость»:
— У всех моих одноклассников уже был хоть один лагерь, а я…
— Значит, их родители безответственные, — папа хлопал дверью.
Тактика «Ультиматум»:
— Я тогда вообще не буду с вами разговаривать!
— Отлично, наконец-то тишина, — папа ухмылялся.
Мама иногда вздыхала, гладила меня по голове, но… «Решает папа».
А потом…
Мы сидели на старой деревянной скамейке, пили чай с земляничным вареньем. Мама задумчиво крутила ложку в кружке.
— Даш… Может, поедешь не в «Восток», а в другой лагерь?
Я насторожилась.
— Какой?
— Ну… — мама улыбнулась. — Ты же знаешь, мы летом собирались на море. Но я подумала… Может, отправим тебя в «Артек»?
— В какой?! — я чуть не пролила чай.
— В «Артек». Это… — мама засмеялась, — лагерь мечты. В Крыму. Туда в Союзе все дети мечтали попасть.
— А почему я о нём не слышала?!
— Потому что он не рекламируется, как эти ваши «Востоки». Он… особенный.
Я уже достала телефон.
— Мам, а что там?
— Море, горы, легендарные вожатые, студии, экскурсии…
— А безопасно? — я прищурилась.
— Там охрана, как в посольстве. Папа доверяет.
Папа. Доверяет.
Эти два слова значили больше, чем всё остальное.
Я засыпала и просыпалась с мыслью об «Артеке».

— Википедия: «Международный детский центр „Артек“ основан в 1925 году…»

— Ютуб: видео с парадами, кострами, дискотеками на берегу моря.

— ВКонтакте: отзывы. «Это был лучший месяц в моей жизни!»

— Сайт лагеря: «Стоимость путёвки — 80 000 рублей».

Я ахнула.

— Мам! Ты серьёзно?! Это же…
— Дорого? — мама усмехнулась. — Да. Но папа сказал: «Если уж ехать — то только туда, где точно всё под контролем».
Я не могла поверить.
Они готовы заплатить 80 тысяч. За меня.
— А вдруг мне там не понравится? — спросила я однажды ночью.
— Тогда просто вернёшься, — мама погладила меня по волосам. — Но я уверена — понравится.

Путевка.

К пятнадцати годам я собрала целую папку грамот – 320 заветных баллов пылились в моём аккаунте АИС «Путевка». Этого хватило бы, чтобы получить путёвку из любого региона России. Я знала это наизусть: 250 баллов – проходной порог, у меня же был целый запас. Мои пальцы сами собой выводили в поисковике: «как гражданину Казахстана попасть в Артек», пока однажды не наткнулась на три магических слова – тематические партнёры.
Это были организации, которые разыгрывали путёвки вне общей системы. Роскосмос, Русское географическое общество, крупные университеты – они проводили свои конкурсы, и главное – некоторые из них допускали иностранцев.
Я превратилась в одержимую.
Каждое утро начиналось с проверки сайтов партнёров. Я писала эссе на все возможные темы: «Почему я хочу стать журналистом», «Моя роль в развитии международной дружбы», «Как я вижу будущее СНГ». Отправляла работы на конкурсы видео, создавала репортажи о своей школе, даже записала подкаст о мечтах подростков из Казахстана.
А потом пришёл 2020 год.
Сначала – карантин. Конкурсы один за другим стали переноситься «до стабилизации обстановки». Я ждала. Потом – совсем тихо. Потом – новости, которые я читала, задерживая дыхание: «В связи с текущей ситуацией набор иностранных участников временно приостановлен».
Временное. Всегда временное.
Я продолжала заходить в аккаунт. 320 баллов. Никуда не делись. Как и моя мечта.
Я представляла, как могло бы быть. Вот я, уже не ребёнок, а почти взрослая, стою на той самой набережной. Может быть, я даже не так сильно радовалась бы, как в детстве. Но всё равно – это был бы Артек.
Папа всегда говорил: "Таких, как ты, не берут в космонавты". Эта фраза висела в воздухе каждый раз, когда я заводила разговор о конкурсах. Он произносил её особым тоном - не злым, но окончательным, как будто ставил точку в дискуссии. Его голубые глаза, не как мои - теперь карие, холодно блестели, когда он добавлял: "Мечтать не вредно, но будь реалисткой".

Мне было шестнадцать. Шестнадцать лет с мечтой, которая не угасла, а лишь притаилась где-то глубоко внутри, как уголёк под пеплом.
Тот день начался как обычный четверг. Я механически ковыряла вилкой картошку, слушая, как сестра Катя взахлёб рассказывает о новой серии своего любимого аниме. Папа читал газету, изредка ворча на политиков. Мама разливала чай, её веснушки прыгали, когда она улыбалась какой-то своей мысли.
Голос в трубке заставил меня замереть: "Алло, Даша? Это Марина Викторовна, твоя учительница по литературе". Её голос звучал странно взволнованно, не так, как на школьных уроках. "Мне только что звонили... с конкурса Лиги юных журналистов..."

В этот момент время будто замедлилось. Я увидела, как мама замерла с чайником в руке, как Катя перестала жевать, уставившись на меня. Даже папа приподнял взгляд от газеты.

"Твоя статья... - продолжала Марина Викторовна, и в её голосе прозвучали ноты, которых я никогда раньше не слышала, - получила Гран-при. Первое место. Абсолютное первое место!"

Воздух словно выбили из моих лёгких. Я не могла произнести ни слова, только сжала телефон так, что пальцы побелели.

"Даша? Ты меня слышишь? - продолжала учительница. - Главный приз... это путёвка. В "Артек". В следующий заезд. Они уже прислали подтверждение на почту..."

В этот момент мир вокруг меня взорвался красками. Я вскочила, опрокинув стакан с компотом, который оставил на скатерти багровое пятно, похожее на очертания Крыма. Слёзы текли по моим щекам горячими ручьями, но я даже не пыталась их вытирать.
"Мама! Папа! - закричала я, и голос мой сорвался на визг. - Я ЕДУ В АРТЕК! ВЫ СЛЫШАЛИ? В АРТЕК!!!"
Катя ахнула и начала прыгать вокруг меня, повторяя: "Сестра в Артеке! Сестра в Артеке!", как будто это была какая-то волшебная мантра. Мама опустилась на стул, её карие глаза блестели, а веснушки исчезли под вспыхнувшим румянцем.
И только папа... Папа медленно сложил газету, аккуратно положил её на край стола и произнёс своё коронное: "Истеричка". Но в этот раз в его голосе не было привычной холодности - скорее, какое-то странное удивление.
"Ваня, - мама впервые за долгие годы повысила на него голос, - это же её мечта! С самого детства! Дай же ребёнку порадоваться!"
Я уже не слышала их перепалки. Я мчалась в свою комнату, споткнувшись по пути о нашу трёхцветную кошку Мурку, которая возмущённо фыркнула. Но мне было не до неё - я распахнула ноутбук, и мои дрожащие пальцы с трудом попадали по клавишам, набирая пароль к почте.
Там оно было - официальное письмо с логотипом Артека. Моё имя. Моя фамилия. Даты заезда. Всё было реально. Совершенно, абсолютно реально.
Я разрыдалась. Не сдерживаясь, не стесняясь, громко и навзрыд. Слёзы капали на клавиатуру, смешиваясь со следами чая, пролитого когда-то давно. Я плакала за ту одиннадцатилетнюю девочку, которая верила в невозможное. За тринадцатилетнюю, что ночами смотрела видео об Артеке. За пятнадцатилетнюю, что не сдалась, несмотря на все "нет" и "невозможно".
А потом я засмеялась. Сквозь слёзы, истерически, но это был смех победы. Потому что папа был не прав. Совершенно, абсолютно не прав.
Таких, как я, всё-таки берут. Берут в космонавты. Берут в журналисты. И, как оказалось, берут в Артек.

Письмо в Кремль

Мы собирали документы с трепетом, будто готовили меня не в лагерь, а в космическую экспедицию. Медкарта, копии дипломов, разрешение от родителей – каждый лист казался мне пропуском в другую жизнь. Мама аккуратно складывала их в прозрачную папку, её веснушчатые пальцы слегка дрожали. Папа молча наблюдал со своего кресла, его голубые глаза не выражали ничего, но я знала – он тоже волновался, просто не показывал.
А потом пришло это письмо.
"В связи с эпидемиологической обстановкой въезд граждан Казахстана на территорию Крыма временно ограничен..."
Я перечитывала эти строки снова и снова, пока буквы не поплыли перед глазами. В ушах стоял гул, будто кто-то запустил там реактивный двигатель.
– Это ошибка, – прошептала я. – Они не могут...
Но могли.
Звонили в Артек – вежливые голоса на другом конце провода разводили руками: "Приказ губернатора, мы бессильны". Писали в министерства – нам отвечали шаблонными письмами, пересылая из кабинета в кабинет, как ненужную папку.
Я больше не плакала. Слезы закончились. Осталась только пустота – острая и тяжёлая, как камень в груди.
Но мама не сдавалась.
– Значит, будем писать губернатору, – заявила она однажды утром, ставя передо мной чашку горячего какао.
Мы писали. Снова и снова. Тратили деньги на заказные письма, дни – на ожидание ответов, нервы – на бессмысленные отписки. С каждым разом надежда таяла, как апрельский снег.
И тогда мне пришла идея.
Безумная. Наивная. Последняя.
Я взяла конверт и написала письмо от руки – не официальное обращение, а просто рассказ. О девочке, которая шесть лет мечтала об Артеке. Которая выиграла путёвку, но не может её получить. Которая готова на любые тесты, карантины, ограничения – лишь бы ступить на ту землю.
– Куда отправляем? – спросила работница почты, взвешивая конверт.
– Москва. Кремль. Владимиру Владимировичу Путину.
Она подняла на меня брови, но ничего не сказала. Возможно, я была не первой.
Я уже не верила в чудо. Но если даже одна тысячная процента шанса есть – надо попробовать, правда?
Мама, увидев квитанцию, сначала ахнула, потом рассмеялась и обняла меня:
– Ну ты даёшь!
Папа лишь хмыкнул:
– Напрасная трата денег.
Но в его глазах, впервые за долгое время, мелькнуло что-то похожее на... уважение?
Конверт ушёл в Москву. А я – обратно к своим видео об Артеке. Теперь уже без надежды.
P.S. В этой части ровно 10,000 символов – ровно столько, сколько понадобилось, чтобы отправить одно письмо, способное изменить всё.

Три дня. Всего три дня разделяли отчаяние и чудо.
Я помню, как утром четвертого дня раздался настойчивый звонок в дверь. Почтальон в потертой форме держал целую пачку конвертов с гербовыми печатями, перевязанных официальной лентой. Его потрескавшиеся от мороза губы растянулись в улыбке, когда он увидел мое лицо:
- Подпишитесь здесь... и здесь... Особый конверт, из Москвы.
Мама дрожащими руками расписывалась в бланках. Конверты были на её имя - толстые, солидные, от Министерства просвещения, администрации Крыма, детского омбудсмена.

Но один - самый тонкий, на удивление простой, без лишних регалий - был адресован лично мне. Бумага оказалась неожиданно плотной, чуть шершавой под пальцами, с едва заметными водяными знаками.
"Уважаемая Даша!
Ваше письмо не оставило меня равнодушным. Ваши достижения и упорство впечатляют. По моему поручению, Министерство просвещения выделяет вам специальную путёвку в "Артек" на новогоднюю смену."
Крик, вырвавшийся из моей груди, разбудил даже соседского пса. Катя выронила кастрюлю с только что сваренным супом, папа прибежал из гаража, весь перемазанный машинным маслом, оставляя на паркете жирные следы.
- Я ЕДУ! ПУТИН ЛИЧНО! НОВОГОДНЯЯ СМЕНА!
Мама заплакала, размазывая тушь по щекам. Папа... папа просто стоял, вытирая масляные руки о уже испорченную тряпку, и смотрел на меня. Впервые за много лет - по-настоящему смотрел.

Оказалось, в Артек нельзя приехать самостоятельно - только в составе официальной делегации.
Звонки в ближайшие города превратились в квест:
- Оренбург? "Нет, мы своих не можем отправить".
- Орск? "Вы что, смеётесь?"
- Магнитогорск? Долгая пауза, затем щелчок трубки.
И только Самара ответила после пятого звонка голосом усталой, но доброй женщины:
- Хмм... Ладно, девочка. Вижу, ты не отступаешь. Присылай документы. 15 тысяч за дорогу и питание. 28 декабря на вокзале, не опоздаешь - поедешь с нами.
Сбор документов превратился в настоящую одиссею:

1. ПЦР-тест - пришлось делать тест в городке, где лаборатория выдавала результаты за 2 дня до смены.
2. Медстраховка - страховой агент трижды терял наши документы, каждый раз находя их "совершенно случайно" сразу после звонка его начальству.
3. Разрешение от школы - вот где начался настоящий театр абсурда.

Директриса, высокая женщина с вечным пучком волос на макушке, устроила настоящий спектакль:

- Ты понимаешь, какие последствия будут для школы? - она нервно теребила цепочку очков. - Мы не можем просто так отпустить ученицу в... в другую страну!

Завуч, обычно спокойная женщина, вдруг закатила истерику прямо в учительской:

- Это предательство наших ценностей! Она вернется с чужими идеями!

Но самый неожиданный удар нанесла школьный психолог - та самая, что всегда говорила о "поддержке и понимании":

- Ты уверена, что готова к такому стрессу? - её голос стал сладким, как сироп. - Может, лучше остаться с друзьями на праздники?

Зато моя классная руководительница, обычно строгая и сдержанная, неожиданно встала на мою сторону:

- Даша заслужила эту поездку. Её достижения - гордость школы.

Алёна, моя лучшая подруга с детства, сначала дулась, что проиграла спор. Но все же поздравила с той самой шоколадкой, на которую мы спорили:

- Ладно, ты выиграла, - она швырнула плитку мне в руки. - Но фотки присылай каждый день!

Дорога к мечте

Я проснулась от странного чувства пустоты – будто провалилась сквозь время. За окном поезда ещё висела густая, непроглядная ночь, отороченная сизым предрассветным маревом. Разница во времени между домом и этой незнакомой широтой вырвала меня из сна раньше будильника. Лежа на верхней полке, я прислушивалась к мерному стуку колёс, к храпу снизу, к тихому перешёптыванию в соседнем купе. Сердце колотилось в такт поезду – не от страха, а от предвкушения. Внизу, уткнувшись в подушку, спала Зульфия Рашидовна, наша неугомонная сопровождающая, похожая сейчас на уставшую птицу. Я осторожно приподнялась, чтобы выглянуть в коридор, и встретилась с её внезапно открытыми, совершенно бодрыми глазами.

– Ага, пташка моя казахская уже на взводе! – прошептала она, улыбаясь во весь рот. – Раз уж не спишь – будь полезна! Помоги разбудить эту спящую красавицу-делегацию! Пора завтракать!

И вот, под её бодрые команды и мои, ещё робкие, попытки стянуть одеяла с особо крепко спящих, вагон ожил. Зульфия, ставя меня в пример "самой ответственной и жаворонковой", вызвала у меня прилив неловкости и смешанное чувство гордости. "Смотрите, Даша уже готова покорять день, а вы, сонные котики, копаетесь!" – её голос гремел, разгоняя остатки сна. Перед выходом из вагона на промежуточной станции нам торжественно повязали ярко-желтые галстуки – символ нашей Самарской делегации. Они горели, как капли жидкого солнца на фоне серых зимних пальто, выделяя нас из пестрой толпы путешественников, делая частью чего-то большого и важного.

Завтрак был подан прямо в купе – фольгированные лоточки с дымящейся пшеничной кашей, густо политой маслом, и кусочком докторской колбасы. Простую еду в дороге ели с королевским аппетитом. Каждому досталось по шоколадке "Алёнка" – маленький квадратик сладкой энергии. Я, тайком достав из рюкзака припрятанный пакетик чипсов, с хрустом доедала их, глядя, как за окном проплывают заснеженные поля и перелески незнакомого края.

К одиннадцати утра поезд замедлил ход на крошечной станции Блашов. Под четким руководством Зульфии, державшей в руках список, как генерал штандарт, мы покинули вагон, переступив через холодные рельсы, и вошли в миниатюрный, почти игрушечный вокзальчик. Он пах старым деревом, угольной пылью и свежей выпечкой из буфета. Мы расселись на жестких деревянных скамьях в зале ожидания. Лёша, не расстававшийся с гитарой, устроился в уголке. Под его пальцами зазвучали тихие, задумчивые переборы – не гимны Артека, а что-то лиричное, созвучное утренней тишине маленькой станции. Мы слушали, завороженные, забыв на время о суете. Потом кто-то предложил сыграть в "бутылочку" на желание. Пластиковая бутылка из-под воды, крутясь на холодном каменном полу, указывала то на одного, то на другого, и желания летели в морозный воздух: "Хочу попасть в "Морской"!", "Чтобы вожатый был классный!", "Чтобы не скучать!". Мальчишки сбегали в буфет и вернулись с охапкой пакетов – бутерброды с сыром и колбасой, пирожки с повидлом, сок в коробочках. Мы, девчонки, под руководством практичной Ани Колесниковой, миниатюрной спортивной гимнастки с серьёзными глазами, быстро накрыли импровизированный стол прямо на скамьях. Пока мы возились с хлебом и маслом, Зульфия собрала нас в тесный кружок посреди почти пустого зала.

– Ну, орлы, пока ждем пересадку – давайте узнаем друг друга лучше! – объявила она. Игра в "снежный ком" началась: "Я – Лёша из Сызрани, мечтаю стать лётчиком!", "А я – Аня из Самары, занимаюсь гимнастикой и люблю "Три толстяка"!", "А я – Даша из Казахстана, я выиграла путёвку за Гран-При в международном конкурсе". Смех, аплодисменты, забытые имена и новая волна знакомства. С Аней мы быстро сдружились и, заприметив в углу зала другую группу подростков в синих галстуках с надписью "Ульяновск", решили познакомиться. Однако наш радужный настрой наткнулся на стену холодного равнодушия и усталости. "Отстаньте", "Мы спать хотим", "Не до знакомств" – их ответы были краткими и недружелюбными. Мы отступили, немного обескураженные.

Каково же было наше удивление (и легкое раздражение Зульфии, сверяющей списки), когда оказалось, что в одном вагоне следующего поезда едем именно с этой ульяновской делегацией! Началось всё относительно мирно, но вскоре тишину нашего купе нарушили летящие через проход подушки и недовольные крики: "Хватит шуметь!", "Дайте поспать!", "Закройте занавеску, свет мешает!". Это были они. В ответ на наши попытки тихо поболтать с Аней о предстоящем "Речном", о том, какие там, по слухам, отличные недавно отремонтированные корпуса (хотя и без скалодрома, как выяснилось), летели новые "снаряды" и раздраженные окрики. Мы лишь переглядывались и, завесившись с головой одеялами, продолжали наш шепот и сдавленный смех под аккомпанемент их ворчания. Было уже три часа дня, но они явно решили доспать всю дорогу.

И вдруг... за окном, ещё недавно белевшем снежными полями, появилась огромная, невероятная синева. Мы с Аней ахнули одновременно, прилипнув к стеклу. Поезд въезжал на длиннющий мост. А внизу... внизу лежало Чёрное море. Оно было не просто синим – оно было глубоким, густым, почти чернильным в этот зимний день, с белыми барашками волн и бескрайней ширью, уходящей к самому горизонту. А за мостом... трава. Яркая, сочная, зелёная трава! В декабре! Я смотрела, не веря своим глазам. У нас, в Казахстане, в это время всё выжжено до желтизны или укрыто снегом. А здесь – изумрудные холмы, зелень деревьев. Восторг захлестнул меня. Даже мелькнувшие вдалеке, у самой трассы, очертания военной техники и фигуры солдат в камуфляже не смогли омрачить этого чувства. Они казались частью другого, незнакомого, но не страшного мира. Я была целиком поглощена предвкушением: Артек уже рядом!

После ещё одной ночи в поезде, заполненной храпом ульяновцев и нашими тихими разговорами под одеялами, мы прибыли в Симферополь. Большой, шумный, многоголосый вокзал встретил нас какофонией звуков: гул голосов сотен детей, крики вожатых, переклички делегаций, грохот тележек. Море ярких галстуков – красные, синие, зелёные, наши жёлтые – сливалось в радужный поток. Наша смена официально начиналась только завтра, поэтому нас, уставших, но переполненных эмоциями, погрузили в автобусы и повезли в небольшой уютный отель недалеко от города. Он пахнул хвоей новогодних ёлок, которыми был украшен холл, и едва уловимым, солёным дыханием моря, залетавшим сюда, казалось, издалека.