Asian Touch

Мадам Антуан

Правило четвертое: спустя несколько дней отправь ей сообщение. Галантно извинись за недоумение с оперой и пригласи в ресторан, чтобы сказать ей что-то важное.

- Добрый вечер, господин, − вышколенный официант понимающе кивнул, проводя Сун Хвена в VIP зону. Приглушенная музыка, строгий стиль модерн – конечно, не ее аляповатая эклектика, зато очень, очень дорого. 

Правило пятое: убедившись, что все готово, ускользни перед самым ее приходом, оставив на столе письмо. Намекни, что сходишь по ней с ума, но некоторые обстоятельства мешают вам быть вместе. Пусть проведет ужин в раздумьях, потягивая шампанское и гадая «быть -или -не - быть» на своих любимых мидиях.

Оглядев комнату в последний раз, Сун Хвен отодвинул зеркальную панель – и замер, налетев с ходу на пронзительный взгляд Хэ Рим.

- Ну что, господин психолог, - одарила она его зловещей улыбкой. – Повеселимся сегодня?

Ничто не вечно

- Госпожа, госпожа, смотрите! Вон он идет!

Появление Синьи в женском наряде вызвало настоящий фурор на базарной площади. Немало не смущаясь, тот вальяжно вышагивал в своей необъятной шелковой юбке, помахивая вышитым платочком.

- Я проиграл! – периодически восклицал он в ответ на изумленные взгляды и смешки горожан. – Да, представьте себе. Проиграл женщине!

Чжоу Ин покатывалась со смеху, наблюдая с балкона закусочной. Синьи был хорош, просто бесподобен. Даже она не смогла бы так жестоко подшутить над ним.

- Ничего, смейся, смейся, − зыркнул на нее юноша. −  Придет время, и я с тобой еще поквитаюсь

Легенда о Хаолань

Безумная – или притворяющаяся таковой – Хаолань вовсю резвилась в саду. Беззаботно напевая, прогуливалась по саду, обрывая на ходу все цветы, которые только ей попадались. То вдруг бросалась ловить кузнечиков, или валялась на солнышке, немало не заботясь о том, что всем проходящим слугам видны ее нижние панталоны.

- Надо же, интересно, до какой степени ты готова опуститься? – г-жа Го брезгливо подобрала одеяние, когда эта умалишенная простушка принялась цепляться за нее, воркоча «мама! мамочка!» той, что собственной персоной приказала бросить ее мать в колодец. По знаку госпожи слуги оттащили Хаолань прочь и бросили в свинарник, прямо на кучу неубранного навоза.

- Посмотрим, как ты теперь запоешь.

Скуксившаяся было девушка быстро освоилась со своими новыми товарищами. Трава в свинарнике была не хуже, чем ухоженные лужайки перед домом. А что касается вони…

- Весело! – закричала она, неожиданно бросаясь с полными пригоршнями грязи на завизжавшую Сююй. – Весело, как же мне весело!

Легенда о Жуи

- Откройте лицо, госпожа.

Принцесса помедлила. Казалось, белоснежная вуаль была ее последней защитой, укрытием, в котором она надеялась пережить ненавистный прием.

Жены и наложницы невольно выдохнули, когда их взору открылась непривычная красота восточной красавицы. От природы яркие губы и тонкие черты лица, соболиные брови и невыразимо глубокие темные глаза под густой сенью ресниц – даже император на миг замер, и рука его непроизвольно сжалась, заставив побелеть кожу под нефритовым перстнем-оберегом.

- Я слышала, ваше племя славится своими танцами, – поспешила нарушить неловкое молчание вдовствующая императрица. – Не порадуете ли нас?

Принцесса надменно подняла подбородок, но отказать не осмелилась. Там, за тысячи миль, на милость императорских войск остался ее народ. Ради их будущего блага, сегодня ей предстояло вытерпеть это унижение. Последний, лебединый танец – в память о погибшем женихе…

Демонстративно отвернувшись, она подняла тонкие руки. Ей не нужна была музыка – серебряные запястья звенели в такт ее движений, тончайший шелк пел, лаская ее фигуру. Весенний ветер закружил ее, заставив гостей почувствовать цветущее дыхание сливы. Изящные движения, завораживающие, пленительные –  таким не обучают при дворе. Пока остальные завороженно наблюдали за колдовским танцем, Жуи украдкой взглянула на императора. Его взгляд… С самой первой встречи он никогда не смотрел на нее так. Сидящая рядом мать что-то говорила ему, но он ничего и никого не замечал вокруг –  кроме диковинной белой птицы, что кружилась на расшитых золотом драгоценных коврах.

Похоронное бюро "Солнечный свет"

К великой радости всего района, поминки наконец-то подошли к своей кульминационной развязке. Под причитания порядком охрипшего брата Хе, четыре человека вынесли на улицу гроб. Небольшая прощальная речь – в конце которой Хе пришлось изображать неистовые рыдания, потому что из-под крышки внезапно донесся раскатистый храп Гу Бона, − и лакированный ящик уже готов был скрыться в глубине скромного катафалка. Но тут…

- Подождите, стойте!

Гробовщик, весь взмокший, протолкался к ним сквозь толпу. В руках он держал скомканный платок, которым обычно накрывают лицо покойника. И про который они напрочь забыли.

- Откройте гроб!

- Нельзя, никак нельзя.

Перепуганный Хе вместе с женой пытались оттащить его от гроба, но парень решительно стоял на своем.

- Это должно быть внутри! Иначе будет несчастье, − твердил он, пытаясь сдвинуть тяжелую крышку.

Толпа ахнула, когда из гроба выглянул взъерошенный Гу Бон. Осоловело хлопая заспанными глазами, он непонимающе переводил взгляд то на сына, то на щелкающих фотоаппаратами репортеров.

- Отец? Ты что здесь делаешь?

- Ну, это… Отдохнуть решил маленько.

- Ким Гу Бон!

Голос Красавчика был страшен. Все обернулись в сторону дома, на крыльце которого стоял тот, кто затеял всю их авантюру. В руке Красавчика дрожал телефон. По лицу струились слезы.

- Опоздали, парни, − выдавил он. – Ман Хо… он…только что…

Тень

Безнадежно.

Глядя на скорчившееся на плитах тело Цзин Чжоу, командующий мог лишь тихонько заскрежетать зубами. Никчемный кусок мяса. Когда он умудрился растерять разом все свои навыки? Что-то его отвлекает, беспокоит, не дает сосредоточиться на ударах врага. Что-то или кто-то…

-Муж мой, − голос жены прозвучал словно мелодия циня сквозь шум падающего дождя. За эти несколько лет он из полного сил мужчины превратился в ветхого полубезумного старика, а она… По-прежнему величава и нежна, словно бы само время отступало перед неприступной красотой снежной орхидеи.

- Отойди, не мешай.

- Позвольте мне сразиться с вами.

Ни один мускул не дрогнул на мраморном лице под его обжигающе-насмешливым взглядом.

- Ваша алебарда похожа пламя. Ее атаки – ярость и прямота. Зонты же Пэй больше похожи на воду. Чтобы погасить пламя янь, думаю, следует и двигаться как женщина…

Инь и янь, вечное противостояние. И почему ему самому не пришло это в голову?

Командующий молча кивнул, приглашая ее внутрь нарисованного круга. Бамбуковый шест заскрежетал по заплаканным плитам, словно точильный камень, готовый рассмеяться снопом жалящих искр.

Она двинулась ему навстречу плавной походкой. Это тело, его изгибы – словно волна во время весеннего полноводья, − некогда сводили его с ума по ночам, заставляли грезить наяву, когда он возвращался из похода домой и высматривал в саду ее неизменный белоснежный силуэт.

Великий предел, незримый и вечный, закружил их в танце осеннего вихря. Он рубил с плеча, яростно, из последних сил. Она парировала с той нежностью, с какой успокаивала приступы его бессильной ярости. Он наступал – она уступала, гибкая, покорная, и в то же время несокрушимая как скала, всегда оставаясь на полшага впереди от смертоносного призрака лезвия.

- Хорошо, − выдохнул он, когда закончился их танец дождя. – Теперь еще раз, вместе. Цзин Чжоу, обними госпожу, чтобы лучше прочувствовать ее технику… 

Нити времени

Вечер был прекрасен. Словно в утешение, природа напоследок выплеснула все буйство красок в пылающее закатное небо. Воздух был густой и сладкий, как вино в ее чаше. Жу Ши сбросила с себя покрывало, позволив ночной теплоте ласкать ее обнаженные плечи.

- Как я счастлива – нараспев негромко произнесла она, бросив беглый взгляд на мужа. – Нарисуйте мне цветок. Как тогда, помните?

Цянь И молча взялся за кисть. От его плавных движений было щекотно, смешно, горько до слез.

- Завтра город будет сдан, - она налила себе еще вина. Белоснежная кисть замерла на ее трепетной коже, а затем скользнула вниз изящным росчерком нежного лепестка.

- Знаете, а я всегда этого хотела. Умереть вот так. Молодой и красивой, как цветок. Никогда не хотела сморщиться от старости, - Жу Ши рассмеялась сквозь слезы, и Цянь И с силой развернул ее к себе.

- Я делаю это ради блага всех граждан. Никто, слышишь, никто не хочет умирать. И ты тоже!

- А что скажут о вас потомки? – закусив губу, она взглянула на него в упор. Тот еще больше помрачнел и отвернулся, что-то бурча себе под нос. Совсем старик.

- Вода, наверное, совсем холодная, - наконец произнес Цянь И. – Нечасто же мы с тобой купались в этом сезоне…

Легкий всплеск, совсем как невесомое «я в вас разочарована» нарушил застывшую гладь ночи, и темные круги не спеша направились к светящимся окнам их дома на берегу. После той ночи Жу Ши слегла с горячкой. Может, к счастью. Хотя бы не пришлось видеть, как он вместе с другими министрами стоит под дождем у ворот, и грязь из-под копыт вражеских лошадей летит на их согбенные покорные спины.

Лучезарная красавица эпохи Цинь

За обедом Сунь Ли едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться при виде крупно нарезанных кусков мяса и порубленных в крошево овощей. Привыкший держать только меч, Чжен знатно накашеварил. Впрочем, приютившая их хозяйка сделала вид, что ничего не замечает. А сам он наворачивал еще дымящееся с костра варево за обе щеки, не заботясь о сервировке.

- Хорошо, что остановились у меня, − добродушно посмеивалась старая женщина. – Вот гляжу на вас, и будто сын с невесткой вернулись. Погибли они, вот как. Циньские солдаты никого не щадят…

Во дворе послышались шаги, звон оружия. Хозяйка ахнула, с испугом глядя на дверь. Лицо Чжена вмиг посуровело, рука нащупала под одеждой клинок. 

-Ваше величество!

Вошедший генерал преклонил колени, не замечая отчаянных знаков Сунь Ли.

- Как хорошо, что вы смогли вырваться из окружения. Отряд прибыл сопроводить вас обратно в лагерь.

Позади них послышался шум. Подхватив у поленницы топор, хозяйка с трудом занесла его над головой.

- Ваше величество, берегитесь!

- Генерал, не…!

Кровь из раны обильно оросила землю. Сунь Ли подхватила хозяйку под руки. Та хрипела и пыталась что-то сказать окровавленными губами.

- Зачем он тебе такой? – шептала женщина прямо в заполненные слезами глаза С… - Он же чудовище, тиран. А ты хорошая. Уходи от него! 

Окончательный рецепт

Время вышло. Улыбающаяся Юлия сошла с постамента, приготовившись испробовать новые кулинарные шедевры.

Что же такого особенного можно приготовить из обычной лапши?

Первый участник устроил на тарелке настоящий художественный беспорядок, окрасив лапшу в разные цвета и изобразив из нее палитру художника. Оригинально, вот только использовать в своих целях вишневую газировку было не самым удачным решением.

Что у нас дальше? Таинственный суп с морепродуктами по секретному семейному рецепту. Дразнящий аромат, гармоничность ингредиентов радует глаз. Жаль, что участница не позаботилась должным образом о сервировке. Что, прикажете лакать это чудо-суп прямо из миски?

А вот и последний участник. Печально известный Лжедимитрий. После того, как ему с большими трудностями разрешили остаться, он еще ни разу не разочаровал ожидания судей. Но на сей раз, похоже, парень неправильно понял задание.

-Так почему вы вдруг решили приготовить пельмешки с пряной начинкой?

- Потому, что это рецепт моего детства, - улыбнулся парень. – А еще, если приглядеться, они тоже сделаны из лапши!

Племена и империи: шторм пророчества

Медленно, в такт мерного дыхания многовековых традиций, служанки следовали по многочисленным переходам дворца. За ними, не более, чем в шаге друг от друга, чинно выступали будущие фрейлины и наложницы. Пламя свечей отражалось от нежного розового атласа, сорок одинаковых жемчужных диадем украшали скромно опущенные головки. Сейчас не важен был ни статус, ни богатство семьи – все как одна должны были предстать перед строгими очами императрицы. Кому вернуться, а кому служить самому Сыну Неба, решат служители звезд.

- Поклон!

Обширная зала была выложена отполированным до блеска деревом. Гладкие как стекло дощечки образовывали узор в десять ровных, как по линейке прочерченных, дорожек. На них и выстроились девушки, словно шахматные фигуры, замерев в предвкушении решающей партии.

- Приветствуйте сиятельную Императрицу! – евнухи в дверях склонились, коснувшись лбами паркета. В коридоре послышались шаги. Величественные, грозные, сопровождаемые подобострастным шуршанием шелка. Сперва в золоченом проходе появились фигуры евнухов в белоснежных одеяниях и с источающими благоухание кадильницами. За ними неслышно скользили тени служанок. И лишь затем показалась императрица -  высокая, на целую голову выше остальных, плавно выступала между рядами почтительно замерших девушек. Золото струилось по ее уложенным волосам, плечам, сверкало на ухоженных ногтях, пухлых нежных губах. Два опахала из павлиньих крыльев оберегали ее покой от назойливых глаз. А когда она воссела на троне, невесомая ширма, по цвету не отличающаяся от ее жемчужной кожи, легко опустилась с расписанного алыми драконами свода.

Императрица Китая

Игра шла полным ходом. Змеиной кожей пестрела игровая доска, и с каждым новым ходом отрешенное лицо девушки становилось все бледней.

- Только не вздумайте упасть в обморок, −полушутя пригрозил принц. – От поражения это вас все равно не спасет, поверьте.

Однако, стоило отдать ей должное: наложница играла весьма недурно. Да еще и так хороша собой – похоже, слухи не врали, и император и  в самом деле собрал в своем гареме исключительные таланты.

- Лекаря! Скорее, лекаря сюда!

Не вняв его предостережениям, красавица все же лишилась чувств. Вот досада. А ведь партия только-только начинала принимать интригующий оборот.

- Не переживайте, принц. Я доиграю с вами эту партию.

Посол прищурился. Юноша? Нет, переодетая в мужское платье девчонка. Что ж, он покажет этой выскочке с кем она имеет дело.

- Извольте. Только если проиграете, я лично отрублю вам голову.

- А если выиграю я, − без тени страха парировала Ру И, − вы сделаете себе харакири, идет?

Мисс Хаммурапи

-Я обязательно вольюсь в коллектив. Но сделаю это по-своему. – Чха Орым улыбнулась своей обезоруживающей улыбкой. – Не останавливай меня, ладно?

Ба Рын, не поняв ни слова из ее вдохновенной тирады, молча последовал следом. И лишь внутри, когда все коллеги принялись аплодировать и восторженно завывать им вслед, оценил по достоинству рискованность затеи девушки. Если на улице ее наряд выглядел просто необычно ярким, то здесь, среди мрачных стен и строгих костюмов Чха Орым выглядела как пылающий факел на уныло-серой кладке.

- Это еще что такое? – судья Хан встал у них на пути, как неподкупный монолит на фейс-контроле. – Ты что на себя нацепила?

- Если вам не нравится, я тотчас же переоденусь, - прощебетала плутовка. А сама лукаво подмигнула вконец ошарашенному напарнику.

- Так гораздо лучше, не правда ли?

- Господи боже….

Бесформенная черная хламида паранджи чуть не сделала заикой несвоевременно появившегося начальника отдела. Не обращая внимания на отпавшие челюсти мужчин, …. кружилась, всем видом показывая, что она не прочь провести в этом наряде весь рабочий день. А что такого? Удобно, неброско, а главное, никого больше не смутят ее соблазнительные формы.

Любовь короля

Вот она и в столице. Ын Сан  с удовольствием шагала по знакомым с детства мощеным улицам, вдыхала кисло-пряный аромат торговых рядов, вслушивалась в обрывки раз на полузабытом наречии. 

Однако же, очень жарко сегодня.

Оглядевшись по сторонам, девушка обратилась к проходившему мимо парню, в руках которого заманчиво плескалась вода в доверху наполненном ушате.

- Простите, где здесь поблизости колодец?

Взглянув на нее, парень не говоря ни слова поставил ушат на скамейку. Выхватив у изумленной Ын Сан пустуя флягу, так же молча наполнил ее быстро ушел, не обращая внимания на ее попытки заплатить.

Ну и ну. Когда это жизнь успела так измениться?

Проходя мимо закусочной, девушка не смогла удержаться, чтобы не зайти на дурманящий аромат пирожков. В уме сердито звенела пара медных монет – все деньги, что у нее были. Но желудок требовательно урчал и заставлял тело неосознанно двигаться вперед, прямо к дымящемуся чану, где плавали в масле соблазнительные кусочки подрумяненного теста.

Хозяин возник словно из-под земли, вытирая руки фартуком. Под его пристальным взглядом немигающих глаз Ын Сан едва смогла что-то пробормотать, протягивая монеты на ладони.

- На сколько пирожков мне хватит?

Через пару мгновений она уже сидела за чисто выскобленным столом, удивленно взирая на высившуюся перед ней горку. За один медяк – столько пирожков с мясом? Поистине, цены сильно упали с момента ее последнего пребывания в столице.

Прислуга

- Госпожа, простите! Не наказывайте меня!

Сжав побледневшие губы, Ын Ен наблюдала, как служанка в спешке пытается стащить с себя вышитые туфли. Ее туфли. Неслыханно.

Впрочем, после всего, что она только что услышала из жены министра, удивляться нечему.

- Мы отправляемся, - подобрав юбки, девушка уже собиралась сделать шаг, когда из боковых дверей прямо ей под ноги полетел злосчастный узел с подаренным шелком.

- Что стоите? сейчас же расстелите дорожку для нашей дорогой гостьи! - прикрикнула хозяйка, пряча ехидную улыбку.

- Не можем же мы позволить ей пойти босиком. Чем таить обиду, пусть лучше запомнит наше гостеприимство.

Ярко-розовый шелк с вытканными лотосами утонул в липкой пыли. За ним солнечной дорожкой выплеснулась золотистая парча, бирюзовый атлас, за который пришлось заплатить втридорога, потому что у торговца оставался всего один-единственный отрез, а цвет был самым модным в этом сезоне.

Горничная глотала слезы, вспоминая, как долго они с госпожой бродили по рынку, выбирая подарок для сегодняшнего торжества. Вот и делай после этого добро людям.

- Ничего, госпожа. Может, после этого немного мудрее станете, - думала она про себя, следуя за молодой хозяйкой. С каменным лицом, как по горячим углям Ын Ен прошла через весь двор по шелковому пути, до самых ворот, где ее ждал паланкин.

Охотники на рабов

Союль недовольно надула губы. Демонстративно отвернувшись, принялась сердито развязывать лямки заплечного мешка.

- Никогда в жизни не выступала за еду, но для тебя, так уж и быть, - с достоинством произнесла она, настраивая повидавший виды хэгым. - Вот так мычат поутру коровы, когда их гонят пастухи.

Протяжные надрывные звуки заставили всех троих прыснуть со смеху. Страшно довольная Союль чуть сместила пальцы, и струны затявкали, как побитая мясником собачонка.

- А вот так, - откинула она с раскрасневшегося лица непослушную прядь. - Так трепещет сердце юноши, когда он видит свою первую любовь.

Смычок из конского волоса легко коснулся инструмента, и тот запел. Сладкая, проникновенная мелодия терялась в шорохе травы, вместе с теплым воздухом проникала в самую глубину занывшего сердца. Мужчины примолкли, и даже Ли Де-гиль на сей раз удержался от очередной колкой шутки, неподвижно уставившись в догорающий костер.

Список архива Ланъя

- Нет, нет и нет!

Лекарь Янь, решительно раскинув в стороны высохшие руки, неприступной скалой стоял у них на пути. Хоть ему уже давно перевалило за пятьдесят, сил у старика было хоть отбавляй, а в глазах горело такое негодование, что Чансу на сей раз не осмелился перечить. Изобразив сконфуженный и крайне опечаленный вид, глава покорно направился к дому. И незаметно кивнул загоревшемуся Фей Лю.

- Что ты делаешь? Не тронь... отпусти меня!

Голос лекаря звучал все тише, заглушаемый густыми клубами облаков. Прищурившись, Чансу помахал вслед быстро исчезающей точке, стряхнул с плаща пару снежинок и решительно зашагал мимо застывших слуг.

Лапша любви

Лица парней как по команде вытянулись, когда у ресторана, недовольно фыркая и поводя ушами под кричаще-желтой спортивной кепкой, появилась… лошадь. Бодро отпечатывая свое имя по гулкой мостовой, та не спеша трусила рядом с хозяйкой.

- Ну и маскарад, - не выдержал Большой, оглядывая курьезную фигуру в пышной юбке, джинсовых кедах и совершенно нелепой маске для фехтования.

Лошадь, как нарочно, затормозила у самых дверей, будто умела читать. И, не взирая на отчаянные уговоры хозяйки, продолжала упорно вытягивать шею в сторону расписных дверей. Воздух огласило недовольное утробное урчание. Девушка сначала сконфуженно схватилась за живот, затем вздохнула и повернулась к хихикающей втихаря компании.

- У вас, случайно, морковки не найдется?

- Ты, чудо, читать умеешь? – буркнул Главный, ткнув пальцем в объявление.

- Ну и что, что закрыто. Еда-то должна была остаться, хоть какая-нибудь, - не унималась горе-наездница.

- Ладно, пойдем, я тебе водички налью, - предложил сердобольный Мякиш, но его благородный жест остался без внимания. Горестно вздохнув в унисон, обе зашагали восвояси. Правда, в последний момент, лошадь все же сподобилась отблагодарить радушных хозяев, щедро отвалив им добротную кучу на удачу.

Пламенный Чанъянь

Томные тягучие звуки гуциня гулко раздавались над озером. Одинокая лодка без весел словно застыла в сумерках, окутанная туманной вуалью. Девушка – пронзительно-красивая, с прозрачной белоснежной кожей, мягко касалась струн, заставляя инструмент стонать от невыразимой тоски. Слезы сверкающими жемчужинами скатывались по бледным щекам, рассыпались по инструменты, терялись в складках белоснежного шелкового платья.  

- Схватите ее! – скомандовал принц, когда лодка поравнялась с притаившимися в камышах солдатами. Девушка вздрогнула. Отложив инструмент, исподлобья взглянула на преследователей угольно-черным чарующим взглядом. Затем вся изогнулась, откинувшись назад, и легко соскользнула в воду. В серебристом свете луны мелькнул на мгновение, сверкнув чешуей, бледно-зеленый рыбий хвост…

Царство

Дверь лачуги была шаткой, на чем только держалась. Сквозь щели виднелись всполохи огня в очаге. Синь прислушался; внутри было тихо, но возможно, тот человек услышал его шаги и затаился.

Решительно распахнув дверь, юноша обнажил меч и шагнул за порог. И замер…

Пяо… Убитый Пяо сидел перед ним, в той же расшитой одежде, с распущенными волосами. Он даже не повернул головы, когда Синь вошел, продолжая молча смотреть на танцующие языки пламени.

- Ты… живой?

Человек у костра закрыл глаза и вздохнул.

- Раз Пяо мертв, значит, восстание действительно случилось.

Другой голос. И теперь, подойдя поближе, Синь заметил, что черты лица у незнакомца были немного резче, а между бровей, несмотря на юный возраст, пролегли две глубокие складки.

- Черт побери, ты кто вообще такой?..

Алые сердца Корё

Хэ Су восторженно кружилась вокруг своих сокровищ: мыльный корень, флаконы с душистым маслом, радужные россыпи цветочных лепестков сплошь покрывали небольшой столик в беседке.

- Барышня, а для чего это? – недоумевала Че Рён, с наслаждением вдыхая богатый букет ароматов.

- Как для чего? Для мыла, конечно же! – запрыгала Хэ Су.

Ближе к вечеру, прогуливаясь по саду, Хэ Мен заметила в тени сливы фигуру 8-го принца. Укрывшись за разросшимся кустарником, тот с улыбкой наблюдал за хлопотавшей над его подарком Хэ Су. Тихонько напевая, та колдовала над многочисленными плошками, что-то добавляла, взвешивала, вымешивала руками снегообразную массу, раскладывая ее при помощи Че Рён в наскоро вырезанные деревянные формочки.

Хэ Мен замерла, не решаясь подойти поближе. Жалость, горечь обиды, привязанность и благоразумие – вся борьба чувств отразилась на изможденном болезнью лице, окрасив щеки лихорадочным отблеском заката.