Авторитет. Развод под прицелом

Пролог

Когда я застала мужа с любовницей, то была готова услышать любую фразу, но только не: “Если тебе что-то не нравится - можешь уходить”.

Вот только куда и почему это я должна уйти из родительского дома?

Когда отец заключал сделку с бандитом, чтобы спасти бизнес семьи от банкротства, то не учёл того, что жадность будущего зятя окажется беспредельной, а сам он - жестоким, властолюбивым и абсолютно бесчестным человеком. Мои родители погибли в автокатастрофе при невыясненных обстоятельствах быстрее, чем я успела снять свадебное платье.

Теперь муж считает, что имеет право распоряжаться не только всей недвижимостью и деньгами моего отца, но и мной.

Он думает, что не оставил мне выбора... Это мы ещё посмотрим!

***

- Ну, чего ты ждёшь? - говорит с лёгкостью, от которой у меня перехватывает дыхание; в то время, как сам лениво перебирает яркие пряди волос девочки-хуесосочки, которая старательно работает над его пахом, мерно качая головой, сочно причмокивая губами. - Ты что-то хочешь мне сказать? Или желаешь присоединиться?

Тошнота мгновенно подкатывает к горлу. На какое-то мгновение я цепенею, просто потому что мысленно я уже вынимаю из сейфа дробовик и делаю два предупредительных выстрела, но прямо в башку ублюдку. Вот только чувство самосохранения твердит о том, что это далеко не самая лучшая идея.

- Выйди вон! - не говорит, рявкает. И будто забыв о моём присутствии, тут же отрывисто бросает уже не мне: - Кончай хлюпаться! Вставай раком.

Внутри всё сжимается. Хочется сказать ему что-то особенно едкое, чтобы он ощутил такое же мучительное унижение, какое сейчас испытываю я. Противно.

Вот только я молчу. Кусаю губы и молчу. Ведь тот, за кем я замужем по своим человеческим качествам ещё то животное, а по бандитскому прозвищу - Кабан. И это прозвище полностью соответствует особенности его личности: редкостная свинья.

Стиснув зубы, я терплю. Подчиняюсь, но это ненадолго.

Если человек тебе сделал зло - ты дай ему конфетку, он тебе зло - ты ему конфетку... И так до тех пор, пока у этой твари не разовьётся сахарный диабет. Вот я и решила: убить не смогу, значит - будет жрать!

Глава 1

В преступном мире существует чётко выраженная криминальная иерархия, а это значит есть лицо, занимающее высшее положение, в связи с чем обладающее непререкаемым авторитетом - человек, следящий за соблюдением остальными правильных понятий и внутренних законов. Несмотря на то, что я очень далека от всего этого, о Лавре была наслышана.

О нём говорили осторожным шепотом. Жесток, принципиален. Он тот, кому плевать на всё и всех, и если мне уже известно, что мой муж Кабан - безжалостное животное, стоит учесть и то, что в нём не наберётся и десяти процентов той безжалостности, которая имеется в Лавре. Без преувеличения.

Обратиться к нему с просьбой о защите - всё равно, что встать на табуретку с петлей на шее. Но разве у меня есть выбор?

***

Когда я считала, что встретиться с Лавром будет очень сложно - чертовски ошибалась. Это оказалось невозможно.

Позавчера я оббивала порог его городской квартиры, но если быть точнее, то охрана не пропустила меня дальше вестибюля элитного жилого комплекса. Вчера я больше двух часов проторчала, “целуя” высокие, закрытые ворота его загородного дома. Нервно прохаживалась по дорожке перед ними, подпирала их спиной, неотрывно глядела в маленькую чёрную точку уличной камеры.

Почему-то я была абсолютно уверена, что кто-то там, в глубине дома наблюдал за моими мучениями, видел всё, в том числе мои искусанные, побелевшие от волнения губы, но не открывал. Определённо издевался, не иначе.

“Этот кто-то - наверняка охранник, - успокаивала себя. - На тебя смотрит охрана, поэтому просто нажми эту чёртову кнопку звонка ещё раз. И ещё. Пусть у них там перепонки полопаются!”

Ушла ни с чем. Однако, сдаваться вовсе не собиралась.

Сегодня я настроена решительно. Подслушав телефонный разговор мужа о том, что вечером Лавр будет в небезызвестном мужском клубе, который находится в самом центре столицы на Пречистенской набережной, я собираюсь и еду туда.

Чтобы попасть внутрь закрытого пафосного заведения мне приходится подкупить бармена. Выгребаю и отдаю ему всю наличность из кошелька, а за это он любезно открывает для меня дверь чёрного входа.

Присаживаюсь за барную стойку. Шум музыки, кажется, разрушает барабанные перепонки, но это ничто по сравнению с тем, как грохочет в ушах моё сердце. Осматриваюсь... И только в этот момент я вдруг отчетливо понимаю, что совсем не знаю, как этот Лавр выглядит.

Могу только предположить, что ему должно быть хорошо за пятьдесят, среднего роста и плотного сложения, непременно с проседью, может даже с большою лысиной; а ещё с животом. Обязательно.

Первым делом пробую разговорить бармена, но парень лишь отрицательно качает головой, хотя я по глазам вижу - знает.

Разглядываю одну мужскую компанию за другой, поочередно их отметая. Несколько раз отвлекаюсь на напористо вибрирующий в руке телефон, и натужно сглатываю, потому что вижу на дисплее имя мужа. Не трудно догадаться, что Кабан разгневан до крайности: ещё чуть-чуть и начнёт землю рыть носом.

Время идёт, и я всерьёз начинаю паниковать, но именно в этот критический момент в дверях клуба наконец появляется... Лавр? Такого невозможно не заметить!

Ему не больше тридцати пяти. Очень высокий. Он явно выделяется из своего шумного и веселого окружения: статью, разворотом плеч, безупречным, чеканным профилем. Без особого труда и усилий возвышается над всеми просто потому, что чувствует слабость в других, в то время как сам источает только силу. Неоспоримую. Лавр смотрит на всех так, будто далеко не каждого здесь считает человеком.

***

Наверное, я слишком импульсивно соскакиваю со стула и весьма решительно направляюсь в его сторону, потому что путь мне тут же преграждают два амбала. Рослые и мускулистые, короткостриженые, с массивными челюстями и толстыми шеями, они глядят на меня с одинаково невозмутимым выражением на до смешного одинаковых лицах.

Из-за их широченных плечей ни меня не видно, ни мне никого!

От непрекращающихся звонков горячий телефон в моей руке по ощущениям раскаляется докрасна, подгоняя меня к действиям.

Подпрыгиваю, но не с намерением перепрыгнуть, а только усыпить их бдительность. Манёвренно подныриваю под рукой, и, когда до заветной цели остаётся чуть больше трёх шагов, кто-то из них, а может даже оба - грубо хватают меня за шиворот, словно котёнка. Вдвойне обидно становится. Вот же черти!

Ну, чего-то такого я, впрочем, и ожидала, но сдаваться точно не собиралась.

Одно хорошо, что только до барного стула меня оттаскивают с бестактной, настоятельной просьбой прижать задницу, когда вполне могли бы и вовсе на улицу вышвырнуть.

Теперь мне остаётся лишь наблюдать со стороны, как мужская компания во главе с Лавром занимает лучшие места на низких кожаных диванах, а рядом с ними тут же оказывается бутылка крепкого алкоголя и две длинноногие стриптизерши.

Взвинчена жутко. Я запускаю руки в волосы и судорожно пытаюсь сообразить, что делать дальше, но на ум ничего не приходит, хоть тресни!

Телефон безостановочно вибрирует. Вместе с ним вибрируют, натягиваются и лопаются мои нервы. Мне ли не знать, на что способен Кабан!

Бывает такое, что какой-то определенный событийный отрывок отпечатывается в памяти гораздо сильнее, чем другие, ведь человеку свойственно запоминать то, что особенно сильно триггернуло сознание. Таким чудовищным отрывком стала для меня брачная ночь. Да, её я никогда не забуду, поскольку тогда мне пришлось в полной мере испытать на себе тяжёлую руку мужа, прочувствовать его омерзительный характер и возненавидеть скотские предпочтения.

Обреченно сглатываю. От сильнейшего волнения кусаю нижнюю губу.

- Выдыхай, - неожиданно со мной заговаривает бармен, подталкивая ко мне стакан с водой, - пока он сам тебя не заметит, тебе к нему не подойти.

Кто этот он конкретизировать без надобности.

- А если...

- Без вариантов.

Глава 2

Всего полчаса, а так много нужно рассказать! Именно поэтому получается у меня как-то слишком сбивчиво. Тороплюсь и, видимо, вдаюсь в ненужные нюансы, по этой причине спустя несколько минут Лавр поднимает руку, делая мне знак замолчать.

И я молчу. Инстинктивно чувствую, что сейчас открывать рот не стоит. С таким, как он нужно осторожно подбирать выражения и их взвешивать, не то на эмоциях таких дров можно наломать, что щепки до конца жизни из одного места придётся доставать!

Несколько мгновений Лавр смотрит на меня так, будто пытается оценить правдивость моих слов, но, наиболее вероятно, просто ставит под сомнение любую полученную информацию. Я вижу полнейшее равнодушие, написанное на его лице, и это порядком подрывает мою глубокую уверенность в своей правоте, за которую я цепляюсь изо всех сил.

Момент отчаяния. Внутри всё замирает в ожидании его вердикта.

Делаю глубокий вдох. Боюсь ужасно.

Наблюдаю, как он сдвигает манжету рубашки, смотрит на часы, а потом едва заметным коротким кивком велит мне идти за ним следом.

Всё. Кажется, что теперь уже можно облегчённо выдохнуть, а не получается. Никак. Сложно объяснить, но каждый шаг даётся мне непросто. Может именно потому, что Лавр мало похож на благородного рыцаря, моя интуиция и вопит о том, что как раз сейчас я должна двигаться в противоположном направлении, точнее - бежать отсюда сломя голову. Возможно, что Кабан окажется даже меньшим из зол.

Неблагодарное это дело - анализировать и предполагать. За какие-то жалкие секунды нервы натягиваются так, что вот-вот порвутся.

Мы возвращаемся к столу, и я осторожно присаживаюсь на краешек дивана с другой стороны от Лавра. Скашиваю взгляд и невольно вижу, как его длинные пальцы опять забавляются с сигаретой. Смотрю только на них и в то же время чувствую, как несколько пар мужских глаз тут же синхронно устремляются прямиком мне в лоб. Расстрельные ощущения.

Ёжусь. К возобновившейся непринуждённой беседе не прислушиваюсь. Чтобы отвлечься от гнетущих мыслей, я пробую перевести англоязычные надписи на коллекционной бутылке с алкоголем, но нарастающая паника уже крепко держит меня за горло.

- Приветствую всех достойных и уважаемых!

Вздрагиваю от неожиданности, когда слышу голос приближающегося к нам Кабана.

Он останавливается рядом со столом, но, видя, что никто и не думает подавать ему руки, свои невозмутимо держит в карманах брюк. На его лице отображается лишь секундное замешательство, которое быстро сменяется чем-то нейтральным.

Всё выглядит так, словно это его ничуть не задевает, хотя рукопожатие - стандартное мужское приветствие. У собравшихся здесь свои понятия на этот счет. Они не жмут руки до тех пор, пока неизвестно к какой масти относится тот или иной поприветствовавший их, чтобы не потерять свой авторитет. Видимо, свинячья масть моего мужа здесь и сейчас под большим сомнением.

Неужели настало время ему отвечать за свои слова и поступки?

- Вот ты где… Оль, а я тебя везде ищу. Ты не ответила на мой звонок - на сорок шесть моих звонков, - спокойно - слишком спокойно произносит Кабан. Однако, неестественная ровность его интонации больше похожа на с трудом сдерживаемый поросячий визг. - По-видимому, ты забыла о правилах… но мы это обязательно исправим.

Вскидываю подбородок и выдерживаю очень непростой зрительный контакт.

- Я остаюсь.

- Нет, Оль. Так не пойдёт. Последние полчаса я думаю только о том, как привезу тебя домой, поставлю на четвереньки и хорошенько выебу. Или выпорю, - издевательски усмехается, - ещё не решил.

Вижу, как у Лавра опасно сощуриваются глаза. Концентрация тестостерона и эмоций в воздухе зашкаливает.

Каждое слово обо мне - мерзкое, как плевок. Сказано лишь для того, чтобы меня унизить. Хочется закрыть ладонями уши, но я сижу, не двигаясь, неестественно выпрямив спину.

Лавр сначала окидывает всех присутствующих немигающим взглядом и только потом нехотя обращается к Кабану:

- Поговорим.

***

Наблюдаю, как предательски бегают глаза моего мужа, будто он суетливо ищет причину, только бы избежать этого разговора. Понимает, что не сможет никого надурить. Не получится.

По ощущениям будто вокруг вообще сплошная опасная зона. Неосторожное слово, резкий шаг влево-вправо - убьёт!

Кабан ощетинивается, но почти сразу расплывается в подобие улыбки.

- Серьёзно? - он намеренно делает паузу. Выдавливает из себя усмешку: - Из-за неё?

Лавр вонзает в него взгляд, возвращает сигарету в пачку и вальяжно кладет руки вдоль спинки дивана, всем видом подчёркивая своё привилегированное положение и статус. Его действия выверены до мелочей: каждое движение плавное, без лишней спешки, но и без замедления. Всё для того, чтобы быть услышанным без повторений, а главное, быть правильно понятым без лишних слов.

Кабан явно нервничает, потому что открывает рот, чтобы продолжить, но оттуда выходит лишь воздух. Несколько долгих, неловких секунд он молчит и только потом выдаёт:

- Лавр, если складывается так, что наши интересы неожиданным образом пересекаются, то я могу просто поделиться. Не жалко. Хотя, тут должен предупредить, что она только с виду ничего так, а на деле - бревно бревном.

Я даже не стараюсь спрятать явной ненависти по отношению к мужу, поэтому от каждого сказанного им слова дёргаюсь, будто от удара током.

На непроницаемом лице Лавра отображается лишь секундное раздражение, которое быстро сменяется чем-то мрачным.

- Ну так на словах и ты - Лев Толстой, а на деле - хуй простой.

Это озвучивается настолько будничным тоном, под звуки общего раскатистого смеха, что поначалу сам Кабан автоматически кивает и только спустя несколько мгновений до него доходит смысл сказанного. Однако смотрит он вовсе не на Лавра, а на меня, теперь уже с перекошенным от злобы лицом. Каждый его жест дёрганый и нервный.

- Это мой личный проёб. С делами семейными я самостоятельно как-нибудь разберусь, - даже не говорит, выплёвывает. Уровень его агрессии, кажется, берегов уже не видит, потому что Кабан начинает опрометчиво грубить: - Лавр, ты же беспределом никогда не занимался. С чего вдруг?

Глава 3

Чёрный представительский Мазерати с символичным дьявольским трезубцем на решётке радиатора мчится по вечернему городу, дерзко вынуждая менее дорогие машины уступать ему дорогу.

Я сижу рядом с Лавром на заднем пассажирском и напряжённо смотрю в окно. В какой-то момент мне кажется, что я вот-вот переломаю себе пальцы, настолько отчаянно их сплетаю. Тревожные мысли о том, что было бы, если бы он отказался вмешиваться, как выразился Кабан, в «дела семейные» - заставляет страх нервным ознобом спуститься по позвоночнику и похолодить копчик.

Желание разреветься - лютое. Тихо, тихо, дыши!

Бросаю на Лавра осторожный взгляд из-под ресниц. Он устраивается поудобнее: скрещивает мускулистые икры ног и лениво облокачивается на центральный подлокотник, всем своим видом выражая абсолютную незаинтересованность происходящим. Обманчивая отстранённость. Вот только я инстинктивно чувствую, что прямо сейчас открывать рот не стоит. Наверное оттого, что его губы плотно сомкнуты в прямую линию - одно это очень вразумительно останавливает меня от любых вопросов.

Неуютно от его близости. Мягко сказать.

Аромат мужского дорогого парфюма буквально оседает на моей коже насыщенным, хорошо слышимым сладким и даже где-то пряным слоем. Экзотичным, но не приторно-тяжелым - точно восточным. Нехотя признаюсь, что мне нравится. Очень.

Слава Богу, только это, потому как всё остальное в нём меня страшно нервирует!

Неспокойно ёрзаю на сиденье. Отсаживаюсь от него как можно дальше и опять отворачиваюсь к окну. На всякий случай.

Как только перед нами открываются уже знакомые мне автоматические металлические ворота, и мы оказываемся на освещённой ухоженной территории его загородного дома, становится не по себе. У меня возникает совершенно нестерпимое желание отмотать время назад, чтобы со всей серьёзностью ещё раз подумать, прежде чем обратиться именно к нему за помощью.

Натужно сглатываю.

Ещё неизвестно чем мне придется расплачиваться. В лучшем случае Лавр поставит меня на счётчик и заставит отдавать с тройной оплатой. А в худшем? На колени?

Заторможено выхожу и следую за ним по затейливой мощёной подъездной дорожке к роскошному дому, уткнув взгляд между его широких лопаток.

Он останавливается прямо в холле, сложив руки в карманы брюк, в то время, как я переминаюсь прямо за его спиной. По сторонам не смотрю просто потому, что ужасно боюсь отвести глаза куда-то ещё.

Чем дольше длится его тяжёлое молчание, тем становится страшнее.

- Знаю, что простого «спасибо» будет мало, - мой голос дрожит. Волна неконтролируемой паники бьёт меня под дых. Нервно всхлипываю: - Так… что я должна вам за помощь?

Успеваю предугадать его движение на уровне инстинктов, и, как только он резко разворачивается и идёт навстречу, я шарахаюсь назад; впрочем, это смешное расстояние между нами Лавр легко преодолевает в два шага.

Дыхание перехватывает. Вжимаюсь в дверь.

Судорожно вытолкнув ноздрями воздух, он зарывается пятернёй с моих волосах на затылке, но лишь для того, чтобы грубо дёрнуть меня к себе горячими пальцами:

- Если не терпится, тогда предлагаю перейти сразу к делу.

***

Вспыхнув, я пробую освободиться из его хватки. Упираюсь в высоко вздымающуюся твёрдую грудь руками. Их прямо обжигает.

Вскидываю глаза... и застываю. Зрительный контакт просто парализующий.

Внешняя выдержка мгновенно даёт сбой. Шевельнуться не могу, ошалело смотрю на него. Волоски на коже встают дыбом.

Ну что я за дура? Мне не стоило заводить этот разговор! Яснее некуда.

- Я… Тут… Там… - сбивчиво произношу что-то невнятное; тяжело дышу.

Лавр немного сдвигает свою ладонь таким образом, что теперь она ложится мне на шею. Медленно ведёт по ней. Буквально по миллиметрам, при всём этом он делает это жёстко. Даже беспощадно. По ощущениям так и вовсе до онемения сжимает на ней пальцы.

Воздух трещит от концентрации эмоций.

Его взгляд касается моего лица, беспрепятственно спускается к груди и становится совсем вымораживающим, таким, что до дрожи в коленях пробирает. От всего происходящего противоречивые ощущения резко пикируют куда-то вниз, и уже там по нарастающей; амплитудой сшибает настолько, что колени трясутся.

На мужских выразительных губах с твёрдым изгибом появляется надменно-насмешливая ухмылка. Понимающая.

Сердце гулко трепыхается. Не двигаюсь и даже не моргаю.

Пульс взлетает, когда Лавр начинает медленно расстёгивать ширинку на моих джинсах.

Дальше всё происходит быстро. Не успеваю опомниться, как он разворачивает меня лицом к двери и грубо толкает мои ноги в стороны, расставляя их на ширину плеч. Очевидно, намеренно и только для того, чтобы помочь мне прочувствовать ничтожность своего положения в полной мере.

Проводит рукой по моим изгибам. Прикасается. Трогает. Припечатывает. Сжимает моё тело так, что это простое действие вызывает ноющую боль в пояснице, бёдрах и ягодицах.

Между нами практически не остаётся расстояния, нет никакой недосказанности, и неожиданности тоже нет. Только ожидание. Тревожное, совершенно запредельное, оно-то и заставляет меня очень сильно нервничать.

Несколько раз глубоко вдыхаю. Тщетно. Как в известном выражении: “не надышишься вдоволь”. Перед глазами рябит от неконтролируемых ощущений.

Убеждаю себя, что ничего смертельного не случится - это же просто секс. Кстати, по обоюдной договоренности. Без желания и удовольствия. И тем не менее... Как же всё-таки стыдно! Невыносимо.

Заставляю себя. Уговариваю. Смирюсь, хрен с этими принципами, и буду жить припеваючи! Но в следующее мгновение я вдруг осознаю, что не смогу. Нет. Хотя ещё секунду назад была уверена, что точно прогнусь: хребет уже трещит так, что дальше только перелом.

В уголках глаз собираются слёзы. Кислород поступает в лёгкие небольшими микродозами, из-за чего сильно кружится голова и в геометрической прогрессии нарастает паника.