Айлинн и бескрылый ангел

Глава 1.1

— Мама, мама, смотри! Ангел! — я прыгаю на месте от нетерпения, показывая пальцем на небо. — Он летит! Вон, прямо над крышами, белый-белый, с крыльями большими!

— Это не ангел, — устало говорит мама, — это птица, Айлинн. Птица.

Но птицы не такие. Я смеюсь над глупостью мамы. Я знаю, как они выглядят и это не она. Этот ангел красивее и ярче.

Когда он пролетает над нами, я вижу, как лучики света падают с его крыльев. Они сверкают, как искорки, и я завороженно поднимаю руки к небу. Так красиво.

— Ангел! Ангел! — я кричу, когда ангел спускается вниз, прямо в центр города.

Толпа собирается вокруг, все кричат и толкаются. Я тоже хочу подбежать ближе, но мама крепко держит меня за руку.

— Не подходи туда, Айлинн. Это опасно. — мама настойчиво тянет меня в дом.

Но я хочу увидеть ангела! Почему мама говорит, что это опасно? Это же ангел! Он добрый, я знаю, что добрый. Я вижу, как он улыбается, когда к нему тянутся люди. Своими крыльями он накрывает их, как пледом. Он их любит. Всех. Ах, как же я хочу его увидеть поближе. Почему меня не пускают к нему? Может, я увижу его завтра? Вот бы завтра наступило бы поскорее!

На следующий день я быстро завтракаю, и пока мама на работе выбегаю на улицу в поисках моего ангела. Где же он? Что если он уже улетел? А вдруг я опоздала и больше его не увижу?

Смех привлекает мое внимание, и я вижу, как ангел, тот самый ангел, что-то говорит старой бабушке, которая всегда сидит на скамейке. Его руки вспыхивают светом над головой бабушки и та, снова начинает смеяться. Раньше она только хмурилась и стонала.

Я тихо подхожу ближе. Я хочу свет, как у бабушки. Мне тоже нужно, чтобы ангел улыбнулся мне так. Я стесняюсь подойти вплотную, но он замечает меня. Он заканчивает лечить бабушку и подходит ко мне.

— Как тебя зовут? — Он опускается на колено, его крылья вдруг кажутся огромными, и я чувствую себя совсем маленькой. А его голос! Такой теплый-теплый.

— Айлинн. — шепчу я.

Я с замиранием наблюдаю, как ангел касается моей руки, и вдруг я вижу свет. Он проникает внутрь, по руке, к сердцу, как будто в меня вошли маленькие искорки, яркие и добрые.

— Этот свет всегда будет с тобой, — говорит ангел. — он тебя защитит.

Я улыбаюсь. Теперь я тоже светлая, как он! Может, у меня тоже вырастут крылья? Ангел улетает помогать другим, и я какое-то время наблюдаю за ним. Я же говорила, что он добрый! А мама не верила! Ах, она до сих пор не знает! Я со всех ног бегу к маме на работу, чтобы поделиться этой чудесной новостью.

— Мама! — я крепко ее обнимаю — Ангел дал мне искорки!

— Искорки? — испуганно переспрашивает мама.

— Да, свет! — я кладу руку на сердце, где чувствую свет, который ангел мне подарил.

— Тише, — она вдруг закрывает мне рот рукой — не говори об этом никому, хорошо?

— Почему? — Я растерянно смотрю на маму, которая, кажется вовсе не рада. Я сделала что-то не так? Меня накажут?

— Просто не говори, это секрет, понимаешь?

— Поняла! — я серьезно киваю.

Я знаю, что секреты нельзя никому рассказывать, это очень важная и ответственная миссия. Так что я никому не расскажу. Мама отводит меня за столик порисовать, чтобы я не мешала ей работать. Чтобы мне нарисовать? Ах, знаю! Крылья! Белоснежные крылья ангела!

— Ты видела, что сказала Айлинн? — тихонько говорит мамина подружка по работе. — Я боюсь за неё. Этот свет… он в её сердце.

Я прислушиваюсь к разговору, продолжая делать вид что рисую.

— Нужно что-то с этим делать, — вздыхает мама. — Иначе они придут за ней.

О чем они говорят? Я не понимаю. Кто придет? Может гости? Скоро у папы день рождения… Мама всегда готовит вкусные печеньки к празднику, и я думаю, что это всё из-за них. Наверное, они думают, как сделать их ещё вкуснее. Может, они опять боятся, что я испорчу праздник? Но я буду послушной! Я не буду портить папе день рождения!

— Мы не можем так рисковать, — говорит мама. — Если они узнают о свете, они заберут её сердце.

Сердце? Мама хочет сделать печеньки в виде сердца? Но печенья в виде крыльев будут вкуснее! Я смеюсь, представляя, как мама печёт светлые печеньки с крылышками.

Дальше мама обсуждает что-то совсем непонятное и я думаю, что подарю папе на день рождения. Это должен быть волшебный подарок!

Я думала об этом целый день. Сложно найти то, что могло бы порадовать папу. Он всегда был таким строгим и молчаливым, редко улыбался, и, казалось, ничего его не радовало. Тогда мне в голову пришла идея, я нашла в его шкафу старое пальто — шерстяное, тёмное, пахнущее табаком и чем-то ещё, тяжёлым и прохладным. Я решила украсить его. Как-нибудь по-своему, чтобы он увидел, что я старалась и улыбнулся. А потом он скажет: «Ты такая молодец Айлинн! Теперь моё пальто такое красивое!».

Я нашла цветные нитки, иглу и приложила все усилия, чтобы сделать ровные стежки — маленькие узоры, похожие на звёзды и цветы, как на его носовом платке. О, как же ему понравится мой подарок! Я даже ни разу не укололась!

Глава 1.2 (от лица ангела)

Я пришёл в этот город, полный надежд. Не знал, что меня ждёт, но чувствовал, что здесь, среди этих людей, есть что-то важное. Они не отличались от тех, кого я видел раньше — люди, с их радостями и печалями, тревогами и желаниями. Я видел, как они стремятся к свету, как иногда теряются в темных уголках своих душ, но всегда ищут путь назад, в свет. Я был уверен, что могу им помочь. Я был здесь, чтобы вдохновить их, защищать и даровать им благословение, которое они, возможно, давно ждали, но не осознавали. Я знал, что у меня есть силы, чтобы творить чудеса, чтобы направлять их на путь добра и любви. Я готов был быть их опорой и защитником, несущим свет в их мир, даже если сам я ещё не понимал всей сложности человеческой жизни. Я смотрел на них с верой, что мой приход может изменить их судьбы. Я чувствовал, как мои крылья наполняются энергией, как я полон силы и решимости. Люди нуждаются в поддержке. И я готов был стать тем ангелом, который будет рядом, охраняя их, вдохновляя и принося свет в их сердца. Я надеялся, что смогу дарить им моменты спокойствия и радости, наполняя их жизни смыслом.

Но я не знал, как близко скрывается тьма — не та, что я готов был встретить. Я думал, мои крылья были для них символом благословения, но оказалось, что для некоторых я был угрозой. Я чувствовал их недовольство, их страх, и ещё не знал, как это изменит мой путь. Я был уверен, что всё могу изменить, если лишь буду рядом, если стану тем светом, который они искали. И вот, я в этом городе, полный решимости и волнения. Я был готов к любым испытаниям, чтобы помочь тем, кто был в этом нуждается. Я был здесь, чтобы благословить и дать надежду.

Я помню первый момент, когда увидел её. Она была маленькой, такой хрупкой, как светлячок в ночи. Она сидела одна, вглядываясь в пустоту, и я ощутил её одиночество, её невыразимую тоску. Я почувствовал её даже раньше, чем она заметила меня — её сердце было открыто, полотно, на котором можно было писать. Но она не замечала света, не видела его. Тьма окружала её, и я был этим светом, который мог бы её поддержать.

Но я не давал ей свет, нет. Я просто пробудил то, что всегда было в ней. Свет был скрыт, как сокровище, забытое в темном уголке, не видимое для других. Но я видел его, когда впервые коснулся её души, когда она смотрела на меня, и в её глазах я увидел то, что давно забыл — искреннюю доброту.

Я чувствовал, как этот свет просыпается, как растёт и наполняет её, словно она пробуждает всё то, что я мог бы когда-то дать. И это было чудо. Потому что, несмотря на всё, что происходило вокруг, несмотря на её одиночество и боль, её свет не угасал. Он лишь становился сильнее, более ярким с каждым её поступком, с каждым взглядом, с каждым словом, которое она произносила. Она не знала, как это работает, но её свет был там. Я был лишь тем, кто показал ей, что она может дать миру, если откроет своё сердце.

Я знал, что она нуждается в мне. Я был её ангелом. Но она не понимала этого. Она не знала, что я всегда рядом, как тень, как тихая защита. Её глаза — они смотрели на меня, но не видели меня в полной мере. И это было нормально. Я не мог сразу войти в её мир. Я был осторожен, медленно подступал. И я знал, что в какой-то момент она меня почувствует. Это было неизбежно.

Её жизнь была полна тирании. Я видел, как её маленькое тело сжимается от боли, когда её наказывали, когда она оставалась одна в этих тёмных углах, где её никто не мог поддержать. Я был рядом, но не мог вмешаться. Я мог лишь наблюдать и быть там, сдерживая свои крылья, готовый раскрыться, когда она наконец почувствует нужду в помощи.

Тогда, на тот момент, я не мог утешить её, не мог сразу подойти, как она бы того хотела. Я знал: она должна найти меня сама. И вот, когда её мир стал ещё более тяжёлым, я почувствовал, как её взгляд зацепил меня. Это был первый момент, когда она увидела меня по-настоящему. И я знал — она почувствовала меня. Это было началом.

С каждым днём, с каждым взглядом, который я ловил в её глазах, я чувствовал, как что-то во мне начинает меняться. Это было не просто ощущение, что я её защищаю, а нечто большее — я начинал привязываться к этой девочке. Айлинн. Она была такой маленькой, такой хрупкой, но в её глазах было что-то, что цепляло меня. Я, ангел, привык быть светом для всех, дающим теплоту, но никогда не встречал такого, как она. В её глазах я не видел того, что обычно было в глазах людей. Я не видел их жадности к свету. Она не просила ничего от меня, не тянулась за мной, как все остальные, не искала лишь света, чтобы осветить её тёмные уголки. Она просто... смотрела. И это было больше, чем я когда-либо мог бы ожидать от кого-то. Она искала понимания, не желая ничего взамен.

И, кажется, она начинала чувствовать моё присутствие даже в моменты, когда я был рядом, но не проявлял себя. Это было больше, чем просто свет. Это было её восприятие, её тишина, её внимание. Я мог чувствовать, как она тянется ко мне, но не из-за того, что она нуждалась в свете. Ей просто хотелось быть рядом, рядом со мной. Я, привык быть светом и вечно следить за тем, чтобы люди не забывали меня, но Айлинн... она искала не свет, а меня. И я чувствовал, как это теплом отдается в моем сердце.

Но с каждым днём, я начинал ощущать, как тяжело мне становиться. Эта привязанность, это всё большее и большее желание быть с ней, заботиться о ней, было как тяжёлый груз. Моя энергия, мой свет — они не бесконечны. Я чувствовал, как силы начинают иссякать. Я больше не мог так просто раздавать свет, не ощущая, как это истощает меня. Мне хотелось быть с ней, но я знал, что чем больше я даю, тем сильнее устаю. Я начинал понимать, что моя суть, моя способность быть всегда рядом, излучать свет, требует всё больше усилий. Каждый день мне было всё тяжелее, и каждый шаг становится более утомительным. Люди — они просят, требуют, жаждут моего света, но они не понимают. Они не видят, как я иссыхаю, как каждый миг забирает меня больше, чем я могу отдать. Они нуждаются в свете, но не понимают, что и я тоже нуждаюсь. Я даю им всё, что могу, но они не дают ничего взамен, не замечают, как я теряю силу, как угасаю.

Глава 1.3

Всё чаще мама брала меня за руку и вела к ангелу, когда у нас дома кто-то заболевал. Она подходила к нему с мягкой улыбкой, как и все остальные, и я думала, что это хорошо, что это правильно — ведь ангел лечил нас всех. Но иногда я видела, как он качался на ногах от усталости, как его руки дрожали после того, как он отдал слишком много света.

— Мама, а он не устал? — как-то спросила я, видя, как ангел садится на скамейку после очередного лечения. Его крылья, белоснежные и чистые, казались такими хрупкими в тот момент, словно могли сломаться от ветра.

— Не волнуйся, Айлинн — мама мягко улыбнулась мне и погладила по голове. — Он сильный. Он создан, чтобы помогать нам. Это его предназначение.

Я верила её словам. Ведь мама всегда была права. Но в её глазах иногда мелькало что-то странное, то, что я не могла понять. Она часто говорила об ангеле как о подарке, как о чём-то, что нам принадлежит. И хоть в её голосе звучала забота, я иногда слышала в её разговорах с соседями нечто иное. Они говорили о том, как ангел должен продолжать исцелять их, как он должен раздавать свой свет.

— Когда он ослабнет… Когда он полностью потухнет… — слышала я однажды, как шептались женщины у нас на кухне, думая, что я не слушаю. — Его свет не вечен. Но кто-то из нас сможет взять его для себя.

Эти слова жгли меня. Я не понимала, о чём они говорят. Как можно забрать у ангела свет? Разве свет не возвращается сам, если его много? Я спросила об этом маму позже, когда мы укладывались спать:

— Мама, а что будет, если ангел устанет и свет его пропадёт? Разве он не вернётся?

Мама повернулась ко мне, и её лицо смягчилось в привычной улыбке. Но в её глазах я заметила что-то холодное, жуткое.

— Не переживай об этом — сказала она, поглаживая моё плечо. — Если он устанет, мы найдём способ сделать так, чтобы его свет не исчез. Всё будет хорошо. Если света не станет, рано или поздно придёт новый ангел.

Я зажмурила глаза, притянув к себе одеяло, и пыталась забыть её слова. Но внутри что-то шевелилось, будто я понимала, что не всё так просто. На улице, где-то за окном, я слышала, как ангел снова шёл по ночным улицам, помогая тем, кто не успел получить свет днём.

Каждый день я бегаю к ангелу. Моё сердце тянулось к нему. Он был таким светлым, добрым. Я любила просто смотреть на него, как он ходил по улицам, касаясь людей, и его свет вливался в их тела, исцеляя раны. Он всегда улыбается, когда видит меня. Но теперь его крылья не такие белые. Они как будто стали серыми, как облака перед дождём. Он всё ещё помогает людям, но он больше не так светится.

— Ты устал? — спрашиваю я, подбегая к нему.

Ангел наклоняется и гладит меня по голове.

— Немного, — отвечает он тихо.

Я обнимаю его за ногу, как плюшевого медведя. Я чувствую себя с ним в безопасности, но почему-то мне вдруг становится грустно.

Его крылья… они уже не такие сильные. Ангел уже не летает высоко. Он чаще ходит по земле, и его крылья так близко, что я могу коснуться их кончиков. Они мягкие, как облака. Иногда мне кажется, что я смогу уснуть на них, если прикоснусь чуть дольше.

— А можно мне крылья? — однажды спрашиваю я его, заглядывая ему в лицо.

Ангел смотрит на меня грустно, но улыбается.

— Ты уже носишь крылья в своём сердце, Айлинн. Ты чувствуешь это?

Я прикладываю руку к груди и пытаюсь почувствовать. Внутри меня всё тёплое и мягкое, как будто там спрятались маленькие светлячки.

— Да, чувствую! — говорю я, смеясь.

Ангел смеётся со мной, и я снова вижу, как его глаза мерцают светом. Но это всего лишь на мгновение. Потом они снова становятся такими же усталыми.

— Тогда тебе не нужны другие крылья, — тихо добавляет он.

Он такой грустный… Но я знаю, как развеселить моего ангела!

— Смотри! — восклицаю я, держась за его крылья, как за верёвочки воздушного змея. — Теперь ты летаешь со мной!

Я бегу по площади, волоча за собой краешки его крыльев, и смеюсь так громко, что даже птицы взлетают в небо. Ангел смотрит на меня, и я вижу, что он улыбается по-настоящему. Но когда я останавливаюсь, чтобы отдышаться, его крылья вдруг опускаются совсем низко. Они больше не поднимаются вверх.

— Ты слишком тяжёлая для меня, Айлинн, — шутит ангел, садясь на камни.

— Я стану легче, я обещаю! — смеюсь и сажусь рядом с ним.

Мы сидим долго, смотря на небо, и я обнимаю его за крыло. Оно холодное, но я прижимаюсь к нему, надеясь, что смогу согреть его своим светом.

Как-то я стояла у края двора, обхватив руками свои маленькие плечи, а вокруг меня — шёпоты и злые взгляды детей из нашего города. Сначала они просто косились на меня, но вскоре кто-то из них громко шепнул:

— Гляньте, вот она, подружка слабого ангела. Чего ты к нему лезешь? Разве не видишь, какой он теперь слабак?

Я сжалась, стараясь не смотреть в глаза. Казалось, что все вокруг — каждый в этом дворе — насмехается над моим другом.

— Ему недолго осталось, — пробурчал кто-то. — Зачем тебе такой жалкий ангел?

Глава 1.4 (от лица ангела)

Я слышу их шёпоты. Они говорят, что я больше не могу дать им свет. Что я слишком слаб, чтобы продолжать, что моя искра исчезает. Я слышу эти слова, и они проникают в меня, как ножи. Они не понимают. Я даю им всё, что есть, я выкладываюсь изо всех сил. Но этого недостаточно. Никогда недостаточно. И всё равно они продолжают жаловаться, продолжают требовать, продолжают смотреть на меня с презрением, потому что я не могу больше быть тем, что они хотят.

Я не могу сказать им, что я отдаю всё, что у меня есть. Я не могу сказать им, что мои силы истощены, что каждый день, каждое мгновение отбирают у меня всё больше. И я молчу. Я не буду жаловаться. Я не могу позволить себе быть слабым в их глазах, не могу позволить себе признаться, что я больше не могу продолжать так. Я не могу разрушить их веру в свет.

Но даже среди этих слов, среди этих оскорблений, я продолжаю быть рядом с Айлинн. Я вижу её искренние глаза, её доброту, и это даёт мне силы. Она — мой якорь, моя единственная причина продолжать. Каждый день становится всё труднее. Я чувствую, как угасаю, как уходит свет. Но я не скажу ей об этом. Я не скажу ей, что, возможно, я больше не смогу быть рядом. Я буду молчать, буду продолжать давать ей все, что могу, потому что её свет — это то, ради чего я всё ещё здесь. И, возможно, когда я уйду, она будет помнить тот свет, который я ей дал, возможно, её доброта будет достаточно сильной, чтобы дать свет другим. Но сейчас, когда я рядом, я буду молчать. Я буду оберегать её.

Было одно тихое утро, когда мы сидели на той самой скамейке в парке. Айлинн встала рано, как всегда, её волосы слегка взъерошены, а глаза — полные любопытства, как если бы мир был для неё новым, и она искала в нём что-то важное. Я был рядом, хотя меня никто не мог видеть, и я следил за тем, как она вдыхает свежий воздух, как её губы слегка улыбаются, когда она замечает, как солнечные лучи играют на листьях.

Она вдруг повернулась ко мне, так, как будто чувствовала, что я рядом, и произнесла тихо, но уверенно:

— Ты здесь?

Я кивнул, даже зная, что она не может меня увидеть. Но она всегда могла меня почувствовать. Я был не просто рядом — я был частью её, как её дыхание, как её мысль.

Она прижала ладошку к груди, как бы ища что-то невидимое, и сказала:

— Ты же не уходишь, правда?

В её словах не было страха, только спокойствие и уверенность, как будто она была уверена в том, что несмотря на все трудности, свет будет всегда рядом с ней. Я не мог ответить словами. Я просто отправил ей волну света, такой тёплый и мягкий, что она, казалось, на мгновение замерла, ощущая эту искреннюю поддержку, не задавая больше вопросов.

Её лицо озарилось улыбкой. Она смотрела на меня, как на что-то родное, не обременённое обязательствами, не требующее доказательств. Просто свет, который был всегда рядом, как тень её шагов. Этот момент был тихим, но полным значимости. Я чувствовал, как её свет пробуждается ещё сильнее, и в этот момент мне было спокойно. Всё было правильно. И в тот момент я знал: даже если я начну исчезать, хотя бы один свет в этом мире будет продолжать гореть.

Вечером я стоял рядом с ней, ощущая, как её дыхание ровно и спокойно, как обычно, когда она спит. Тихий свет луны отражался в её волосах, и я не мог отвести взгляда. Она была так молода, такая искренняя. Я смотрел на неё, и в её сне я чувствовал её невидимую связь со мной, с тем светом, который когда-то был ярким и неистощимым. Но теперь…

Теперь света не было. Я иссяк, я чувствовал, как мои крылья больше не могут нести меня. Всё, что оставалось — это прощание, но молчаливое, без слов. Я не мог сказать ей, что моя сила уходит, что я больше не смогу её защищать. Всё, что я мог — это оставить её с тем светом, который я пробудил в её душе, с тем светом, который горел в её сердце.

Я осторожно приподнял её руку и положил на свою грудь. Она не проснулась, её лицо было спокойным, а её дыхание продолжало быть ровным.

— Спи спокойно, Айлинн. Пусть свет ведет тебя — я тихо прошептал ей мое последнее благословление.

Я почувствовал, как мои крылья тут же теряют свои силы. Они стали тяжёлыми, туманными, словно что-то невидимое пыталось вытолкнуть меня из этого мира. В последний раз я коснулся её, прикасаясь к её плечу, как если бы хотел оставить последний свет в её теле.

Словно прощаясь с тем, что было моим смыслом.

Я взлетел, едва сдерживая боль от того, что моя сила истекает, но я знал — это не было внезапным. Я сам почувствовал, что не могу больше. Усталость была невыносимой, а свет иссякал.

Когда я поднялся в небеса, я уже знал, что не смогу вернуться. Я не смог дать людям того, чего они требовали. Тех, кто требовал больше света, даже когда я уже отдавал всё, что мог. Но в глубине души, где горел последний уголёк света, я думал об Айлинн. О той искренней девочке, которая, несмотря на всё, никогда не требовала от меня ничего, кроме того, что я мог дать. Я умирал, но в её сердце всегда останется свет, даже если мне уже не хватит сил его поддерживать.

Я падал, тяжело и неуклонно. Всё вокруг становилось туманным, исчезали цвета, а боль — она была такой, какой я не ощущал никогда. Это не была боль тела. Это была боль души, когда ты понимаешь, что не сможешь больше дарить свет, не сможешь больше быть для кого-то. Я падал в этот адский хаос, ощущая, как земля подо мной стремительно приближается. И когда я упал, потеряв остатки сил, я был встречен лишь гневом. Толпа кричала, требуя нового света, но его не было. Они не поняли. Они никогда не увидят.