Айше

Пролог

Цикл дом радости и счастья

Книга 1. Айше

От автора

В произведении упомянуты исторические личности и события, которые в угоду художественного сюжета незначительно искажены.

Пролог

Жизнь - длинное натянутое полотно из череды туго сплетенных меж собой стежков. Каждый новый шаг не всегда может быть четко выверенным и аккуратным, а конечный результат приятным. Да и дойти до конца не каждому хватит терпения, но, будьте честны, все соткано вашей рукой.

***

Если бы финал этой истории был подвластен ее рукам, то он бы определенно звучал так:

Щемящая сердце тишина наполняла спальню. Свечи стояли на столике приставленном к изголовью кровати. Танцующие языки пламени догорали, еще немного и без того истлевшие фитили погаснут. Этот редкий свет тайком касался ее умиротворенного белоснежного лица. Зеленые некогда озорные глаза были прикрыты, силы покидали ее, но на лице насмешливо замерла улыбка. Прошлое и настоящее ускользало подобно песку из под длинных поцелованных старостью пальцев рук.

Жизненный путь подошел к своему завершению. Она была так прекрасна в свой последний час. За ее закрытыми глазами сменялась вереница картин — судьба прощалась со своей хозяйкой.

***

На одном из полотен она бежала по каменной кладке набережной. Морской воздух обволакивал ее стройное молодое тело. Волны залива, ударяясь о роспись камней, оставляли за собой лишь стекающую пену. Теплый ветер Босфора подкидывал вверх струящиеся рукава платья, и, пытаясь сорвать шелковый платок с головы, оголял длинные завивающиеся темно-русые локоны. Раскинув руки навстречу его порывам она замерла, закрыла глаза и громко, пытаясь устоять на ногах, начала смеяться. А затем жадно стала глотать воздух будто тот был слаще щербета.

Тяжелые шаги знакомого мужчины приближались за ее хрупкой спиной. Когда массивная тень настигла ее, девушка подняла веки. Жаркая погода покрывала испариной его высокий лоб. Густые черные брови ложились грузом на и без того усталые глаза. Короткие смольные волосы трепал ветер. Губы, вытянутые в тугую струну, хотели что-то сказать, что-то привычно поучительное и обязательно карающее импульсивное поведение. Но закричала она:

- От чего мы не летаем подобно птицам? - она наклонилась вперед и, изображая полет, начала кружиться. Руки волнами взмывали в танце. Яркие лучи солнца одобрительно касались ее. Люди оборачивались, но молодая пятнадцатилетняя девушка не обращала на них внимания. - От чего мы не свободны как они?

***

На другом - солнце устало опускалось за морской горизонт, озаряя все вокруг алыми горящими переливами. Багровая тень заглядывала в окна дворца Топкапы. Высокие волны залива били по его неприступным стенам.

Провожая день, она руками облокачивалась о парапет балкона прилегающего к покоям возлюбленного. Прохладный вечерний ветер касался ее все тех же длинных вьющихся локонов, а затем растекался по полу. Своими порывами он раскачивал легкие ткани на окнах, а затем извилистыми путями скользил в спальню. Дойдя до балдахина кровати, его витиеватые щупальца подныривали под ним и начинали блуждать по обнаженному телу мужчины. Его лицо скрывали локоны. Подергиваясь, он безмятежно спал.

Вместе с ветром балкон наполнялся запахом роз. Она вдыхала сладкий цветочный аромат и смотрела как догорает закат.

Мужчина проснулся и, не обнаружив ее рядом, подошел и жадно прижался к ее спине. Его руки трепетно заключили ее в свои оковы. Дыхание любимого человека обжигало кожу. Услышав запах песчаной лилии с нотами розы и пряной пачули, он закрыл глаза от удовольствия и заговорщически прошептал:

- Вы вольны в своей судьбе, но, что касается вашего сердца, султанша?

***

Она ненадолго раскрыла глаза и погладила непослушной рукой мужскую голову. Его черные волосы были с проседью седины. Он сидел рядом на табурете. А его сложенные в локтях руки, придерживая щеки, опирались на колени.

Он с тяжестью в теле поднялся и сел к ней на кровать. Провел уставшим взглядом от изящных кончиков пальцев по шелковому красному халату к выбеленной шее. Прогулялся по точенным скулам и покинутым румянцем щекам. Прильнул к родным распахнутым глазам и, не отпуская их, кротко поцеловал теплыми губами остывающую руку.

- Я вас люблю!

Но жизнь состоит из множества событий и людей, которые также как и мы собирают наш финал по кусочкам воедино. В конце концов и в ее судьбе все было иначе…

Глава 1

Раньше я часто вспоминала свой родной город, родителей и дом. Помнила голос мамы - тягучий как мед и звонкий как утренняя роса. В памяти давно стерлись ее черты, как будто специально защищая меня от этих терзающих душу воспоминаний. Но я помню ее запах: она пахла парным молоком и свежей душистой мятой.

Казалось, что, каждый раз обнимая своих детей, она пыталась защитить и огородить их от внешнего мира, спрятать и уберечь от всех возможных опасностей, которые таит в себе будущее. Ее материнское сердце как будто предчувствовало, что Аллах даровал нам не так много времени.

Отца я помню хуже. Он считал, что эта жизнь очень сурова и жестока, поэтому чем раньше мы этой поймем, тем нам же проще будет это принять. В связи с этим меня он обнял лишь единожды при рождении, а братьев и того - никогда. Он был уверен, что за наказанием всегда должна следовать похвала и, наоборот, за похвалой - наказание. Точно также как Бог мог даровать и отбирать.

За годы моей жизни эти воспоминания притупились, но наставление отца, которое он часто нам с братьями любил повторять, ведет меня на всем моем жизненном пути: «Не будьте слишком мягкими - сомкнут, не будьте и слишком жестокими - сломают».

Орхей - город, что возвышался вдоль извилистой речки, был не довольно большим, однако довольно красивым и изобилующим всем, что потребно для жизни человека. Но в период необъяснимых погодных условий даже плодородная почва могла стать всепоглощающем болотом, обрекая годовой урожай на погибель.

Я часто раньше обо всем вспоминала, но давно не на родном языке. Мой город когда-то превратился в руины, а вместе с этим переродилась и я, забыв дом и обретя родину. Я уже давно думаю, мечтаю, читаю молитвы и говорю на турецком. Я переродилась и стала Айше-хатун.

Молдавское княжество, Орхей. Лето 1577 года

Тот год был одним из самых плодородных и благословенных за последние пару лес, казалось Бог наконец услышал молитвы своих детей.

- После стольких голодных дней Бог решил подарить нам свое снисхождение, - произнес старый не по годам мужчина. В его угольных кудрях давно затерялись седые локоны, кожа утратила былую эластичность, тело исохлось, а морщины изображали ворчливое лицо. - Как бы что недоброе не произошло!

Беременная женщина по привычке закатила глаза, она знала, что сильнее голода и бед ее мужа, Айорга, пугают сытость и благополучие. Оперевшись об покосившуюся калитку дома, пытаясь перевести дух от внезапно навалившейся тяжести, она по-доброму улыбнулась.

Это был ее особенный дар — освящать и согревать всех своей улыбкой. Может быть от простого восприятия жизни, или особенного отношения Бога — возраст не спешил оставлять свои опечатки на ее лице.

- Есль об этом постоянно думать, разве возможно это и не призвать? - она приподняла голову на встречу обжигающим лучам солнца, ветер трепал ее каштановые волосы ниспадающие на хрупкие женские плечи, свет обрамлял ее точенную фигуру, груди от тяжести дыхания вздымались, а зеленые глаза подобно изумрудам поблескивали.

- Перемена господ - радость глупцов... - продолжал бормотать себе под нос мужчина как заговоренный. - Не с проста, не с проста. Чувствую, Вайорика, беду надо ждать!

- Чтож, врожденный нрав не поменять, - с теплотой и пониманием, в первую очередь, для себя подытожила женщина, опуская голову. Она открещивалась от всяких недобрых мыслей, пытаясь убедить себя в собственной правоте.

- Пошли в дом, Ай, нас дети ждут, - Вайорика хотела уже сделать шаг, но внезапный толчок проходящий сверху вниз заставил ее ноги подкоситься. В последний момент она подставила руки перед собой и рухнула наземь, пытаясь защитить свое еще нерожденное дитя от удара.

Ее муж намеревался повторить свои слова о каре, как она, предвидя это, перебила его резко отрезанной фразой: «Повитуха! Отправь Иона за повитухой!». По ее ногам потекла теплая вода.

Мужчина забежал в дом, срывая свой хриплый голос, он пытался выкрикивать имя своего сына, но страх сковал его горло так, что было с трудом разобрать его резкие удушливые всхлипы.

Наконец, он вместе с Ионом выбежал во двор. Тот сразу подбежал к своей матери, схватил ее под руку, пытаясь поднять и облокотить на себя. Вайорика, как это обычно бывало, по-матерински с теплотой ему улыбнулась и, сохраняя спокойствие, произнесла: «Мальчик мой, беги за повитухой и слово в слово ей передай: «Матушка моя занемогла, на печь полезла», все понял?».

Молодой человек с гордорасправленными массивными плечами и такими же как у отца угольными кудрями, торчащими из под кушмы, кротко кивнул и поспешил в соседнюю деревню. Айоргу тем временем перехватил свою жену из рук сына и помог ей дойти до бани, по привычке приговаривая: «Это ты хорошо сказала, нечего чертям про все знать, не будем еще большую беду кликать на наши головы. И так рано, дай бог, рано».

К вечеру пожаловала повивальная бабка.

- Приоткрой двери, милок, ворота и калитку. Разогрей печь и выведи всех мужчин из бани, нечего им здесь, - давала наставления дряхлая повитуха, развязывая узлы на одежде роженицы. - И ты ступай... В доме ждите.

Все понимали,что роды предстоят тяжелыми, в виду немолодого возраста матери, ей было чуть более тридцати лет, и, если хоть одному из них, ей или ребенку, удастся выжить - исход можно считать благополучным. Поэтому, уложив детей спать дома, Айоргу отправился в пещерный православный монастырь.