Баба Аня рулит в замке

Глава 1

— Петька, раскудрыть твою кочерыжку! Кто ж так копает?

Баба Аня, ворча и постанывая, встала со скамейки и поплелась к внуку. Петька молча ждал: знал, что бесполезно перечить зловредной бабке: ее боевой дух, закаленный годами в сражениях с дедом, не сломать, не победить.

– Ты ж, паразит, картошку не копаешь, а в земле хоронишь! – Баба Аня остановилась над внуком, грозно потрясая корявым пальцем. – Так и до снега не выкопаем ничего, а зимой что жрать будем, воздухом питаться? Аль на мою пенсию рассчитываешь?

Петька вздохнул, отложил лопату и вытер пот со лба.

Пенсия бабы Ани, как он знал, тратилась исключительно на семечки и сериалы по телевизору. А вот зарплата директора крупной компании, кем он являлся, шла на содержание и лечение старушки.

И что он делает в этой глухой деревне, вместо того чтобы сидеть в кабинете на совещании, одному богу известно.

– Ба, ну я ж стараюсь! – попытался оправдаться он. – Просто земля твердая, лопата не берет…

– Вот есть люди хорошие, а есть — что зря! — сплюнула бабка. — Это ты, Петька! Твердая земля у тебя в голове, а она нормальная! Смотри, как надо! — Она выхватила у внука лопату, и, кряхтя, вогнала ее в землю с такой силой, что искры посыпались. – Вот! Чуешь разницу?

Петька, с завистью глядя на сноровистые движения бабки, невольно подумал, что ей бы не пенсию платить, а в шахте работать – план бы перевыполняла каждый день. Но вслух сказал другое:

— Ба, а может, лучше ты покопаешь, а я пойду семечек принесу? А то мои силы уже на исходе, а ты вон какой живчик…

— Живчик? А ты, паразит мелкий!

Баба Аня приостановилась, прищурилась, окинула внука подозрительным взглядом и занесла над его спиной лопату.

Но Петька давно привык к выкрутасам бабульки, он отскочил и скорчил рожу, поддразнивая.

— Семечки он принесет! Ишь ты, какой хитрый! Ты семечки грызть будешь, я спину ломать? Нет уж, дудки! — бабка сунула лопату в руку внуку. — Копай давай, пока солнце не село. А семечки я и сама могу добыть, благо, в огороде их как грязи.

Петька снова взялся за работу, стараясь подражать движениям бабки. Земля и правда оказалась не такой уж и твердой, просто он, видимо, не прикладывал достаточно усилий. Вскоре картошка начала выкатываться из земли одна за другой, и Петька даже немного вошел во вкус. Баба Аня, хоть и ворчала время от времени, но в целом осталась довольна.

К вечеру почти вся картошка была выкопана. Старушка, опираясь на лопату, оглядела поле с гордостью.

— Ну, вот видишь, — сказала она, — когда захочешь, все можешь. А то все ноешь, да жалуешься.

Петька, уставший, но довольный, улыбнулся.

— Спасибо, ба, за науку. Теперь я картошку копать как профи буду.

Баба Аня хмыкнула и пошла к дому, волоча за собой мешок. Петька остался собирать остатки урожая, предвкушая вкусный ужин с жареной картошкой и солеными огурцами. Он убрал в сарай лопаты и ведра, сложил в кучу ботву, сполоснулся в уличном душе под холодной водой. Хотелось петь от наслаждения: давно он так хорошо не работал физически, мышцы застоялись.

Набросив на плечи полотенце, Петька побежал к крылечку, но застыл на месте. Бабуля тоже еще не мылась, надо ей баньку истопить. Пока возился с печкой и дровами, снова вспотел, но решил сначала старушку в первый пар отправить.

Радуясь задумке, как ребенок, он помчался к дому. Взлетел на крыльцо, и отчего-то тревожно стало на душе: давно баба Аня его не крыла на чем свет стоит, а ругалась она классно, с такими вывертами и поворотами, что уши в трубочку у неопытного слушателя сворачивались.

Только распахнув дверь, вдруг сообразил: нигде нет света. Да и вкусной картошкой не пахло.

Паника захлестнула сознание.

2

Петька ворвался в домик и застыл у входа в комнату. Баба Аня сидела в кресле, сложив на коленях руки, и спала. Улыбка блуждала по ее губам, словно старушка видела чудесный сон, дряблые щеки подрагивали от внутреннего смеха.

— Устала, — улыбнулся Петька и тронул бабулю за плечо. —Ба, просыпайся, я баньку истопил.

— Что? Где? — баба Аня взглянула мутными глазами. — Банька, внучок, это хорошо. Помоги старухе встать, не халявничай!

Петька проводил бабулю в баню, открыл дверь, показал на кадку, наполненную водой, где обычно плескалась старушка.

— Тебе помочь забраться?

— А то, давай. Вертайся задом, раздеваться буду.

Бабка завернулась в специальное полотенце на липучке, чтобы не съезжало, (несмотря на возраст все-таки стеснялась молодого парня, и Петька был ей за это благодарен) и забралась в кадку.

— Тебе голову помыть?

— А то. И ваши новомодные шампуни мне ни к чему! Мыло возьми!

Она махнула рукой в сторону полочки, где рядками стояли разноцветные пачки. Петька даже растерялся от разнообразия.

— И какое брать?

— Сегодня хочу пахнуть лавандой, — заявила бабуля. — И кипятка добавь.

Глава 2

Площадь у замка короля была заполнена народом. Людское море бушевало и волновалось, плясали тени, мелькали раскрашенные лица, взлетали вверх руки, сжимающие самодельные копья и трещотки.

Барабаны разрывали воздух резкой дробью, от их звука звенело в ушах, и невозможно было отгородиться от оглушительной какофонии. Ритм, казалось, проникал сквозь кожу, вибрировал в каждой косточке, в каждом нерве.

Но вот грохот барабанов смолк, затрубили трубы, призывая к вниманию.

— Тихо! — прогремел голос герольда, перекрывая последние выкрики. — Из-за ведьмы Анриэль гибнут великие мужи сей страны. Она околдовывает всех, кто на нее посмотрит, и повсеместно творит зло.

— Убить ведьму! Сжечь ее! — дружно завопила толпа.

— Убить! Убить! Убить!

Вновь ударили барабаны, дробь была такой быстрой и частой, что люди застонали и закрыли уши. Но этот бой успокоил толпу, заставил всех замолчать.

— Его величество король издал указ: Анриэль будет отдана под суд божий и подвергнута испытанию. Если она невинна, боги явят свою милость. Если виновна… что ж, узрите сами.

Толпа загудела, недовольно перешептываясь. Суд божий? Многие предпочитали скорую и жестокую расправу. Но против воли короля не пойдешь, тем более, когда речь идет о такой деликатной материи, как колдовство.

Следующие три дня город жил в лихорадке ожидания. Повсюду обсуждали детали предстоящего испытания, гадали о том, как боги явят свою волю.

— На площади разведут священный огонь, — шептал приятелям в таверне Герох.

— Думаешь, ведьму сожгут?

— Нет, это испытание. Если она виновата, сгорит, если не виновата в смерти мужей, останется жива

— Не, — не соглашался Карим. — Ведьме дадут таинственное зелье, и оно проверит ее колдовскую силу.

— Да что ты знаешь? — Герох вскочил и накинулся с кулаками на Карима.

— Стойте! Стойте! — бросился разнимать друзей Ярис. — Я слышал от тетушки, что будет котел с кипящим маслом.

— Это от той, что работает в замке?

— Ага.

— Надо место занять поближе к помосту, — предложил Герох.

— Точно. Будем дежурить по очереди.

Приятели решили не ложиться спать. Они распределили время на троих и к рассвету стояли у самого ограждения. Перед ними находился помост, на который стражники затаскивали огромный котел.

— Масло, — шепнул Герох.

— Кипящее…

— Б-р-р-р…

— Жалко Ариэль. Красивая.

— Да чего ее жалеть? Слышал же, мужиков всех околдовывает и порчу на них насылает.

— Точно. Лучше на нее не смотреть.

— А как тогда разглядим волю богов?

— Ее чары не действуют так далеко.

— Ты уверен?

— Нет.

Но ни один из них не тронулся с места: любопытство было сильнее предполагаемой опасности. Через час площадь перед замком была переполнена. Люди готовы были сидеть друг у друга на плечах лишь бы насладиться невиданным зрелищем.

Звуки труб, прорезавшие базарную площадь, заставили замолчать всех. Стражники надавили на толпу, и она расступилась, образовав широкий проход. В него неспешно въехала королевская кавалькада.

Впереди, величаво восседая на белоснежном коне, ехал сам король. Его праздничное облачение, сотканное из золотых нитей и украшенное драгоценными камнями, искрилось и переливалось в лучах полуденного солнца, ослепляя своим великолепием.

За королем следовала его свита: важные сановники, одетые в бархат и парчу, статные воины в сверкающих доспехах и придворные дамы в пышных платьях. Шум копыт и звон оружия эхом отдавались в узких улочках города, возвещая о прибытии монарха. Толпа замерла в благоговейном молчании, лишь изредка слышались восхищенные вздохи и шепот, передававший из уст в уста новости о королевском визите.

Его Величество и свита поднялись на богато украшенный помост и расселись в креслах, за их спинами встали стражи и священники.

Наконец вывезли в клетке скованную цепями Анриэль. Ее лицо было бледным, но глаза смотрели прямо и бесстрашно. Большие, глубокие, цвета первой зелени в яркий солнечный день, они вбирали в себя весь окружающий свет, оставляя зловещую пустоту.

Но вот ее губы растянулись в улыбку, и лицо осветилось. Зрителям даже показалось, что вокруг Анриэль разлилось радужное сияние. Высокие скулы, подчеркнутые бледной кожей, создавали впечатление аристократической надменности, а тонкий прямой нос и упрямый подбородок говорили о сильном характере.

В эту картину не вписывались только светлые волосы. По представлению большинства людей, ведьма должна была иметь черные как вороново крыло пряди. Но не Анриэль. Густая пшеничная волна спускалась до талии и закрывала всю спину красавицы.

Люди не могли отвести от нее глаз, настолько она была прекрасна. Ее опасная красота завораживала и манила, словно цветок ядовитой лилии,

Толпа охнула, зашевелилась, подалась назад, смяла ряды. Стражники бросились наводить порядок.

Глава 3

— Петька, ты что, засранец, делаешь? — заорала баба Аня, выныривая из скользкой воды. — Сварить меня в кипятке решил? Конечно, кому нужна вредная бабка?

Анна откинула мокрые волосы с лица, открыла глаза и остолбенела: она сидела в дымящейся бочке на каком-то помосте, а вокруг нее… раскинулась большая площадь, заполненная народом.

Везде лица, лица, лица… сплошная полоса лиц.

Старые и молодые, испуганные и веселые, ошарашенные и злые. И все взгляды были направлены на нее.

Аня почувствовала, что, несмотря на нестерпимый жар, по спине пробежал холодок. Ей стало страшно. Нужно было убираться как можно дальше от этого странного места. Но тело словно приросло к бочке. Бабушка не могла пошевелиться, парализованная ужасом и завораживающим зрелищем.

«Что происходит? Это продолжается мой сон? — в панике подумала она.

Аня резко присела, надеясь, что ее не успели заметить в густом паре, но увы, из переднего ряда раздался восторженный вопль:

— Ведьма Анриэль выжила!

— Ну ты и щавлик! — рявкнула баба Аня, нашла глазами крикуна и подняла кулак. — Вот попадись мне… я тебя крапивой…

Это был длинный юноша в странной одежде: широких штанах, серой рубахе, подпоясанной шнурком, и длинном фартуке. Его перепачканное сажей лицо сияло от счастья. Он показывал пальцем прямо на бабу Аню и вопил во все горло.

— Ведьма жива!

— Жива! — дружно подхватила толпа и бухнулась перед помостом на колени.

— Это как понимать, раскудрить твою кочерыжку? — растерялась Аня. — Где я? Петька, паразит, ты куда меня приволок?

Она попыталась встать, но от резкой боли в спине зашипела и осела обратно в бочку. Вода была обжигающей (или не вода, Аня толком не поняла, что-то скользкое, как кисель или масло), но, кажется, уже не дымилась так яростно. Она с подозрением оглядела свои руки – вроде целы.

Но почему все люди на коленях? Что за чертовщина тут творится?

Вдруг, из толпы вынырнул мужчина в длинном белом одеянии, расшитом золотом. Потрясая белой бородой и длинными волосами, окуривая беспрестанно себя каким-то факелом, он опасливо приблизился к помосту, кланяясь почти до земли.

«Болезный, наверное», — подумала бабка, вспомнив недавний ковид.

— О, Великая! Мы думали, ты погибла! — Аня икнула и дернулась. — Слава Богам, ты спаслась! — воскликнул он, задыхаясь от волнения.

Баба Аня быстро заморгала ресницами. Твою ж мать! Великая? Она? Да она всю жизнь картошку сажала и козам хвосты крутила! Ишь ты! Видать, в рай попала.

— Ты это… полегче, э-э-э, боярин, — прохрипела она, не зная, как обозвать важного гражданина и пытаясь унять дрожь в коленках. — Какая я тебе великая? Я – Аня. Просто Аня. И где, спрашиваю, этот остолоп Петька?

Белобородый вздрогнул всем телом, но не поднялся.

— Петька… это… возможно, имя одного из ваших слуг, Великая. Мы не смеем знать эти имена.

Баба Аня нахмурилась. Слуги? Какие еще слуги? Да она сама себе слуга и хозяйка!

Но что-то в тоне гражданина заставило ее насторожиться. Она почувствовала, что попала в какую-то несусветную передрягу, и нужно срочно соображать, как из нее выбираться.

— Ладно, — сказала она, стараясь говорить как можно увереннее. — Помогите мне выйти из этой… купели. И объясните толком, что тут происходит. А потом я, так и быть, решу, кто тут велик, а кто – провинился. И смотрите у меня!

По старой привычке она подняла палец и потрясла им. Что-то царапнуло, какая-то странность. Палец был тонкий, длинный и… молодой, а не ее прежняя заскорузлая цыплячья лапка.

Тут толпа зашевелилась, зашушукалась, и Анюта забыла о пальце, даже привстала, готовясь принимать помощь. Но ни один человек не бросился к помосту. Наоборот, Ане показалось, что люди шарахнулись от него. С ее места хорошо было видно, как смялись задние ряды и там образовалась настоящая свалка.

«Точно сон продолжается», — решила Аня и помахала рукой.

— Эгей, мужики в этом стаде водятся?

Гражданин встрепенулся (что-то он слишком растерянный для влиятельного командира) и знаком подозвал двух дюжих молодцев в форме. Они подбежали к помосту, но застыли у лестницы, не решаясь подняться.

— Вперед! — приказал белобородый.

— Ваше Священство, ведьма же, — попятились стражники.

— Сам ты… ведьмак, — рявкнула бабка.

Она резко встала и перекинула ногу через край бочки. Да не удержала равновесие и свалилась обратно, зачерпнув полный рот отвратительной жижи.

Она вынырнула, крича и ругаясь благим матом, и так яростно оглядела все вокруг, что казалось, даже камни готовы были разбежаться в страхе. Глаза метали молнии, волосы, слипшиеся от горячего масла, свисали грязными сосульками.

— Э, где наша не пропадала! — вскрикнул мальчишка в фартуке. — Ярис, Карим…

От толпы отделились еще два парня. Эта троица взлетела на помост и замерла возле бочки.

— Ну и? — уставилась на них Аня. — Поможете старушке выбраться из бочки или как?

Глава 4

Пальцы, всегда скрюченные от ревматизма и покрытые коричневыми пятнами старческой «гречки», сейчас казались тонкими и гибкими, словно у юной девушки. Кожа была полупрозрачной, лучи солнца проходили сквозь нее, придавая нежно-розовый цвет.

Анюта провела ладонями по щекам, ощущая гладкую, упругую кожу. Морщины, глубокие борозды, прочерченные годами, испарились.

— Боже мой, — прошептала она, словно боясь спугнуть неведомое чудо. И тут скинула одеяло, задрала длинный подол платья и уставилась на ноги. Несколько секунд смотрела на стройные бедра, а потом тоненько завыла: — А-а-а…

Карета дернулась, заскрипела тормозами, Анюта чуть не влетела лицом в бархатную обивку и захлебнулась криком.

Дверца отворилась, перепуганный жрец смотрел на нее круглыми глазами.

— Что случилось, Великая?

— Чтобы тебе, старый хрыч, икалось три дня! Что это значит? Только я привыкла к этой тряске, только вообразила себя королевой, как мне едва нос не разбили.

— Простите, Великая, — жрец испуганно попятился, — я кучера накажу.

Но разъяренную бабу Аню было уже не остановить. Она спрыгнула на землю, схватила жреца за роскошное одеяние и хорошенько встряхнула. Краем сознания отметила, что в этом сне она будто выше ростом стала, но отбросила открытие до лучших времен.

— И вообще, как это понимать? — Анюта одним движением задрала юбку, демонстрируя идеальные бедра. — Где мои венозные дрыгалки?

— Ик! — жрец подпрыгнул, как старый козлик, невысоко и нескладно, чуть не свалился, но все же отбежал в сторону. — Стража! — завопил он не своим голосом.

Но ни один охранник на его крик не отреагировал: все стояли и смотрели на роскошные бёдра Анюты. Тут один мужчина закатил глаза и свалился на землю как подкошенный. У остальных вид был настолько потерянный, что они даже не дернулись помочь товарищу.

Анюта медленно опустила подол. Кажется, она наконец начала понимать силу своего сногсшибательного влияния на мужчин.

— Мне ответит кто-нибудь, что за молодильное зелье было в этой бочке?

— Кипящее м-масло, — заикаясь пробормотал жрец.

— И что я в нем делала?

— Его В-величество приказал устроить вам испытание.

— Испытание? Кипящим маслом? Да что за надобность? Или сварить меня хотели? — баба Аня вдруг выпучила глаза: — У вас бабок едят вместо мяса? Так я костлявая и невкусная.

— Н-нет, нет! — жрец попятился, он не смотрел в глаза, все время отводил взгляд, словно чего-то боялся. — Хотели просто проверить, ведьма вы или нет.

— О как? — Анюта посмотрела на стражника, все еще лежавшего в отключке, и покачала головой: убийственное обаяние. — И как, проверили? Ведьма я?

— Н-нет, вы Великая богиня. Ведьма бы не смогла выжить в масле, а вы выжили.

Но прозвучало это так неубедительно, что даже баба Аня не поверила.

— Все, хватит. Я замёрзла, поехали во дворец.

— Простите, В-великая, — пролепетал жрец, беспрестанно осенняя себя дымом из бутылки на цепочке. — Его Величество отменил аудиенцию.

Жрец оглянулся, изменился в лице, Анюта тоже обернулась. Двое прохожих, закутанных в плащи и надвинувших капюшоны на самые глаза, нырнули в боковой проход, бросив на Анюту мимолетные, подозрительные взгляды. Всадник на коне, скакавший вдалеке, тоже свернул в сторону.

— Вот козел! — Анюта топнула ногой. — И что дальше? Я должна остаться посередине улицы?

Она огляделась. Улица, надо сказать, была не то чтобы самая оживленная в городе Задрипинске (или Зажопинске), но и назвать ее глухим переулком — явное преувеличение. Брусчатка, выщербленная и неровная, поблескивала, отшлифованная ногами прохожих и колесами повозок. Несколько телег, везущих то ли капусту, то ли тыкву, неспешно прогромыхали мимо, окатив бабу Аню пылью из-под колес, которая моментально прилипла к мокрой юбке.

Стайка оборванцев с гиканьем и свистом неслись за облезлой кошкой. В общем, наверное, типичный день в Задрипинске (или в Зажопинске), если бы не…

— Мя-у-у-у, — вдруг взвыла несчастная животинка, когда брошенный безжалостной детской рукой камень попал ей в бок.

— Эй, мелкие засранцы, что делаете? — завопила бабка и побежала за мальчишками.

— Не обращайте на них внимания, Великая, — рванулся за ней жрец. — Садитесь в экипаж, мы поедем до места.

И тут кошка словно почувствовала защитницу. Она развернулась и понеслась прямо на них. С разбегу она прыгнула на спину все еще лежавшего стражника, оттолкнулась задними лапами и, совершив настоящий полет на бис, приземлилась на голову жреца. Бедный старик заметался по дороге, размахивая руками и кадилом. Стражники, стоявшие рядом, не успевали отскакивать. Всем досталось понемногу: одному по верхней тыковке, другому по нижней, третий едва успел сложиться пополам, иначе остался бы без потомства.

Но кошка решила, что хватит с нее бесполезных мужиков, и перелетела на руки к бабке. Она вцепилась когтями в одеяло и так печально завыла, что у Анюты сердце скукожилось от жалости. Она посмотрела в выпученные от ужаса глазенки и вдруг почувствовала родственную душу. Бабка бережно прижала к себе кошку, погладила ее по голове и заявила:

Глава 5

И сразу в голове замелькали картинки: король, его свита, стражники, жрец в белых одеждах. Получается, она все еще находится в своем сне.

В каком-то уж чересчур реальном сне, и зовут ее здесь Анриэль. Только почему-то ее все боятся, держат взаперти.

— Вот сволочи! — ругнулась по привычке Анюта. — Да я сама милота!

На всякий случай она пнула створку ногой и взвизгнула от боли: только сейчас заметила, что никаких туфель на её ногах нет. Но во всем теле ощущалась чистота, словно, пока она спала, ее отмыли от вонючего масла до скрипа.

— Ладно, я вам ещё покажу! — пригрозила кулаком закрытой двери бабка и решила на всякий случай осмотреться и найти какое-нибудь оружие для защиты.

Комната была большая. В её центре изголовьем к стене стояла широкая кровать. Сейчас с неё свисали ремни, которые несколько минут назад перетягивали тело Анюты. Зачем они были нужны, она пока не понимала.

Вдоль стены напротив кровати примостились два диванчика, а между ними — столик на кривых ножках в виде львиных лап. Анюта повернулась в другую сторону и вспыхнула от радости: наконец она сможет разглядеть себя в зеркало.

Анюта бросилась к нему, остановилась в двух шагах и замерла, раскрыв рот, уставившись на отражение.

Это была не она.

Совершенно не она.

Анна икнула и попятилась, отражение попятилось тоже.

На нее смотрела девушка с растерянным, но очень красивым лицом. Вместо привычных впалых, морщинистых щек – точеные скулы, тронутые нежным румянцем. Вместо шнобеля с бородавкой на кончике – аккуратный, прямой носик. Вместо седых кудряшек, вечно выбивающихся из-под платка, – волна пшеничных волос, ниспадающих до талии.

И глаза…

Это были особенные глаза насыщенного зеленого цвета, словно в них плескались морские волны. Опушенные длинными ресницами, они смотрели сейчас на Анюту будто вопрошали:

— А ты кто?

Анюта видела не себя, согнутую от старости и болезней старуху, а воплощение неземной красоты, словно богиня сошла с полотен великих художников, прекрасная и недоступная, как мечта.

— Нет, нет, это игра моего воображения, — прошептала она. — Я сплю.

Она ущипнула себя за щеку и взвизгнула от боли. Девушка в отражении сделала то же самое. Анюта увидела, как на нежной коже разлилось красное пятно.

Она зажмурилась и сильно потрясла головой, надеясь, что это видение исчезнет. Когда она открыла глаза, девушка в зеркале все еще была там. Но теперь в ее глазах появилось любопытство.

Медленно, словно боясь спугнуть видение, Анна снова приблизилась к зеркалу. Она протянула руку и коснулась отражения. Холодное стекло ответило ей тем же. Анна прижалась лбом к зеркалу, пытаясь понять, что происходит.

В голове роились мысли, одна безумнее другой. Вопросы, как стая возбуждённых пчёл, крутились в голове и жужжали, жужжали.

Она еще спит? Или сошла с ума? Может быть, это какое-то проклятье? Но какое? И почему именно она?

Одним движением Анюта скинула с себя одежду и осталась обнаженной. В таком виде она была еще прекраснее.

Она отпрянула от зеркала, словно от огня. Она не знала, чего бояться больше – этой новой, прекрасной девушки, смотрящей на нее из зеркала, или тех перемен, которые эта встреча принесла в ее жизнь.

Анна натянула на себя платье и села на кровать. Она встряхнула волосами, отбрасывая их с лица, глубоко вдохнула, выдохнула через нос. Сделала это несколько раз, успокаиваясь. Теперь могла немного рассуждать.

— Так, я сидела в бане, Петька мыл мне голову, я рассказывала ему о своём сне. Что же там было? — Анюта потерла пальцами виски, вспоминая. — В том сне я была юной ведьмой, от который страдали мужчины. Не все, а только те, кто возжелал меня и влюбился.

И сразу перед глазами возникла картинка: восхищенный юноша в фартуке, который помог ей выбраться из кипящего масла. Восторг в его глазах обернулся сломанной ногой.

Дальше был охранник. Он упал без сознания, только увидев бедра Анюты.

И всё. Больше никто не пострадал. Оба случая могли быть простым совпадением. Тогда почему её привезли в это непонятное место, опоили чем-то, пристегнули ремнями к кровати и выставили у дверей спальни охрану. Причём караулят её только девушки. Получается, кто-то предусмотрительно оградил ее от мужчин.

Дверь распахнулась, и в спальню опять выбежали служанки. За ними вошла дама Сабина. Анюта даже обрадовалась ей: пока девушки накрывали стол, она приступила к допросу.

— Госпожа, что это за место?

— Это замок Его Высочества принца Юля.

— Принца, значит, — Анюта замолчала, вспоминая, в каких странах еще сохранились принцы. Не вспомнила. — Что я здесь делаю?

— Вы будете здесь жить.

— Почему?

— Его Величество решил, что общение с вами опасно для людей.

— Хм. На площади я доказала, что не ведьма, искупавшись в кипящем масле. Это видела уйма народу! Они ставки делали, сколько я продержусь! Сам король хотел пригласить меня в гости – чайку попить, наверное, решил. Что же изменилось с тех пор? Может, у короля память отшибло?

Глава 6

Слова Сабины повисли в воздухе, словно густой туман, непроницаемый и зловещий. От неожиданности Аня сделала большой глоток и чуть не захлебнулась. Она закашлялась, проливая остатки вина на подол платья и силясь понять, что кроется за этой странной фразой.

Замуж? Она? В Сандамоне? Да это же абсурд! Кто-то закинул ее сюда, в чужое тело, даже не спросив ее согласия, а теперь еще и это…

— Выдать меня замуж? Это что, новый вид наказания такой? Или у вас тут совсем мозги от жары расплавились?

Она уставилась на даму Сабину, пытаясь понять, шутит та или всерьез. Но ее лицо оставалось непроницаемым, как у каменной статуи. Правда, она сделала еще один крохотный шажок к двери, словно собиралась сбежать.

— Н-нет. Принц Юль полагает, что семейная жизнь – это якорь, который не позволит Тьме окончательно вас поглотить. Забота о семье отвлечет вас от разрушительных мыслей и поможет…

— Бла-бла-бла, — перебила ее Анюта. — Я уже была замужем и больше не хочу. Пусть ваш принц найдет себе другое развлечение. У него нет государственных обязанностей?

— Нет.

— Как же так?

Аня опешила. Ей казалось, что у царствующих особ приемы, балы, совещания, подписание указов. Как же может быть, что молодой, здоровый мужчина бездельничает? Хотя бы видимость занятости должна быть. Ну, там, ленточку на открытии прачечной перерезать или корову на выставке погладить. Что-то такое, что потом в газетах напечатают с подписью: «Его Высочество самолично…»

— Видите ли, — смущенно пробормотала дама Сабина и покосилась на дверь, — после того, как его высочество издал указ об обязательном ношении панталон всеми придворными дамами дворца, ему слегка… ограничили полномочия и отправили в Сандамон.

— Э-э-э… — зависла Анюта. — А ваши женщины трусы не носят?

И тут же вспомнила, что под платьем, которое надели на нее служанки, нет нижнего белья.

— Трусы? — растерялась надзирательница.

Она сделала еще один шажок, почти не заметный для глаза, едва уловимое движение, но Аня тут же вскочила и будто бы случайно перекрыла хитрой даме дорогу.

— Ну, панталоны.

— Что вы! Это происки нечистой силы!

— О как! — Аня и рот открыла от удивления. — А как вы ходите, когда у вас месячные?

Дама побледнела, потом покрылась красными пятнами, на ее лбу заблестели бисеринки пота.

— Тихо! — прошептала она. — Об этом вообще грех говорить. Женщина в такие дни считается грязной и не выходит из дома.

— Темнота, твою ж мать! И чем теперь увлекается принц?

— Он изучает растения, бабочек, тварей ползучих, небесные огни, создает новые яства и проводит состязания по поеданию пирожных на скорость. Очень, знаете ли, способный юноша!

Аня представила себе принца, облепленного кремом и отчаянно запихивающего в рот эклер за эклером, и невольно поморщилась.

— И зачем ему эти состязания?

— Никто не хочет есть его еду, — едва слышно проговорила дама и вытерла платочком лоб. — А за награду стараются.

— Ладно, проехали, — Аня устало прикрыла глаза: слишком много информации и совсем нет времени на ее обдумывание. — И за кого же меня хотят выдать? За какого-нибудь его придворного шута, чтобы я и моя Тьма по ночам рассказывали сказки? — Анюта представила себе эту картину и снова прыснула со смеху. — Нет, ну они точно с ума посходили! А меня спрашивать вообще кто-нибудь собирается?

— Госпожа Анриэль, пожалуйста, позавтракайте, — ушла от ответа дама. — Вы три дня ничего не ели.

— Нет! Сама говоришь, что блюда твоего принца все боятся есть, а меня к столу тянешь? Пока сама не попробуешь все, я ни кусочка не проглочу.

Сказала так, и тут же желудок ответил обиженной трелью. Но Анюта упрямо поджала губы. Выдадут ее замуж или нет, вилами на воде писано, а вот отравиться за завтраком — перспектива более чем реальная. И совершенно неприемлемая.

Дама, вздохнув, подошла к столу и, демонстративно нахмурив брови, принялась пробовать одно блюдо за другим. Анюта с облегчением выдохнула, наблюдая за ее реакцией. Ни один мускул не дрогнул на лице надзирательницы, что означало: как минимум, ничего смертельно опасного в еде не было. После каждой порции дама кивала Анюте, предлагая ей приступить к трапезе:

— Прошу вас, госпожа.

Наконец Анюта решилась и с удовольствием принялась уплетать жареного фазана, а за ним пришел черед медовых лепешек, которые она запивала вкуснейшим чаем. Кажется, жизнь налаживалась.

Наевшись вдоволь, Аня откинулась на спинку стула и прикрыла глаза от наслаждения. Наступившая тишина насторожила ее. Она вскочила, и вовремя: дама Сабина уже держалась за ручку двери и собиралась сбежать.

— Куда вы, милейшая моя охранница, — ехидно протянула Анюта, схватила даму за рукав и потащила обратно к столу. — Мы не закончили наш разговор. И сколько я должна жить в этом Санда…

— Сандамоне, — поспешно подсказала дама.

— Да, в нем. До конца жизни?

— Нет, — женщина улыбнулась, но как-то хищно, отчего Анюту пробил озноб.

Глава 7

Ответить девушки не успели: дверь распахнулась, и в спальню влетела дама Сабина. Она явно была испугана, поэтому Аня заподозрила, что за ней не только подглядывают, но и подслушивают разговоры.

Девчонки вскочили, загремели испуганно посудой.

— Как я соскучилась! — крикнула Анюта и бросилась на шею к надзирательнице. — Вот вы то мне и нужны. Какого жениха для меня нашли?

— Еще прошло только три дня, Его Высочество в поиске.

— Вы думаете, что кто-то из мужчин согласится на мне жениться? Я только глазом моргнул, кровью поведу, ножки покажу, как они… бух, и в отключке.

Анюта веселилась. Ситуация казалась ей все более абсурдной. Но веселье весельем, а выгоду из своего положения извлечь надо.

— Девушки, выходим.

— Э, нет, погодите! — Аня перекрыла дорогу и крикнула, глядя в потолок: — Ваше Высочество, могу я с вами поговорить тет-а-тет?

— Госпожа! — ахнула Сабина. — Нельзя с царственной особой вот так запросто.

— Ну, раз ваш принц сидит в опальном замке и караулит опальную ведьму, значит статус у нас примерно один: нас не слишком ценят в этой стране.

— Охрана! — взвизгнула дама.

— Ну вот, я так и знала, — притворно вздохнула Анюта. — Меня окружают одни трусы.

— Дама Сабина, ставьте нас наедине! — раздался откуда-то голос принца.

— Но… Ваше Высочество… государь велел мне…

— Здесь короля нет, я сам принимаю решения!

Бархатный тон Юля наполнился металлом, голос зазвенел от напряжения.

Анюта фыркнула, закатив глаза. Её нарочитая демонстративность, казалось, никого не смущала, кроме, возможно, самой дамы Сабины, чье лицо сейчас выражало смесь ужаса и профессиональной выдержки.

Но принц, судя по всему, был в ударе и не собирался уступать. Дама Сабина, поколебавшись еще мгновение, склонила голову в знак повиновения и, извинившись невнятно, поспешно ретировалась, оставив Анюту и принца наедине.

— Вы не могли бы показаться? — хитро прищурилась Аня и напряглась: ей важно было понять, откуда доносится звук.

— Нет! — прогремело где-то из-под потолка.

Она представила, как принц лежит на животе и подглядывает в дырочку, и чуть не расхохоталась в голос. Но встряхнулась и сделала невозмутимый вид.

— Как жаль. Что ж, поговорим так. Ваше Высочество, я так понимаю, что жениха у вас для меня пока нет.

— Есть несколько важных мужей на примете.

— Ага. Но раскрывать сию тайну вы не собираетесь?

— Нет.

— Тогда нижайше прошу снисхождения.

Аня и сама не заметила, как заговорила старинным слогом, вот только серьезности в ее голосе не было ни грамма. Она ерничала и получала от этого настоящее удовольствие.

— Снисхождения в чем?

Тон принца опять изменился: металл пропал, появились бархатные кошачьи нотки.

— Невозможно такой юной красавице, как я, — Аня встряхнула волосами и встала в красивую позу перед зеркалом. Хотела даже спустить платье с плеча и углубить декольте, но последнюю минуту передумала. — Сидеть целыми днями взаперти. В этой комнате нет даже окон, а за дверью стоят воинственно настроенные амазонки. Я уже знаю, что в моем плечо вшита нить слежения, и знаю, что можно расширить область её влияния. Вы не могли бы…

— Нет, — перебил её принц. — Даже не рассчитывай на это.

— На что? Вы не дали мне договорить.

— Ничего не хочу слушать.

— Но я предлагаю разумное решение нашей с вами проблемы. Вы не могли бы немного ослабить контроль? Совсем чуть-чуть. Позволить мне прогуляться по саду, например? Уверяю вас, я не собираюсь сбегать. Мне вполне комфортно в ваших… э-э… апартаментах. И тогда я буду ласковой и послушной кошечкой.

— Нет!

«Ладно, проехали, — подумала Аня. — Я хотя бы попыталась».

Но и сдаваться так быстро она не собиралась.

— Кстати о кошечках! Со мной была одна. Немного тощая и облезлая, но мне она дорога и такая. Хотя бы с ней я могу увидеться?

— Я отдам приказ.

— Ура! — закричала Анюта, радуясь маленькой победе, и закружилась по комнате, стараясь сохранить кокетливую улыбку.

Сверху послышался шорох, какой-то грохот, словно на крыше уронили что-то.

«Ага! — позлорадствовала она. — Реагируешь!»

Она совсем не собиралась убивать принца, потому что и ей тогда было бы несдобровать, но возможность своей магии проверить хотелось.

— И долго вы собираетесь держать меня здесь? Неделю? Месяц? Год? Десять лет? Не так-то просто найти жениха для ведьмы. Разве что сами женитесь.

— Ни за что!

— Вот и договорились, — и тут новая идея прострелила голову. Аня решила зайти с другой стороны. — Я заметила, что у вас много мяса, но совсем нет овощей и фруктов. Огородом и садом никто не занимается. А я знаете какая мастерица в этом деле! Живо наведу порядок!