Баба Яга. Испытательный срок. Книга 2

ПРОЛОГ

{Год 1776-й от сотворения Мира}

Тьма накрыла Глухомань. Черное небо разрывали молнии. Пепел и пыль плясали в воздухе, пропитанном ароматами разложения и сосновой смолы. Бой длился уже долго. Раненых было много, очень много, но Смерть пока не забрала никого. Нежить ревела и хрипела, подставляясь под удары вил и топоров; Обезумевшие от запаха крови волкодлаки выли от ярости, но умудрялись держать жажду под контролем. Опьяненные дурман-травой люди бездумно бросались на клыки и под когти, отвлекая стражей Калинова моста от тощего Яшки, возомнившего себя великим колдуном.

Высокий старец, удивительно крепкий для своих лет, поправил капюшон и усмехнулся. Яшка, ох, Яшка балбес. Безусого юнца назвать чародеем язык не поворачивался. Подкинуть пареньку книгу Рода было проще, чем отобрать у ребенка сахарный петушок. Болван даже не понял, какая ценность попала ему в руки. А уж чтобы направить его ненормальную ревность на стража Серого леса, сейчас размахивающего серебряными топорами что ветряная мельница крыльями, и вовсе стараться не пришлось. Эх, люди, вашим слабым местом всегда были чувства.

Старец прищурился. В его черных глазах плясали вспышками молнии, губы кривила довольная усмешка. Месть. Сладкая месть была так близко…

Глухомань вдруг замерла. Перемазанные в крови и грязи нежить, пользуясь передышкой, наспех зализывали раны, оттаскивали раненых на безопасное расстояние. Болото будто превратилось в кишащее червями отхожее место. Какая же мерзость! Особенно те двое, что горели яркими огнями Нави – Кощей и отощалый Горыныч. Ящерица совсем обессилел, принял личину шавки. Неудивительно, чтобы держать Калинов мост вдвоем нужно много сил.

Наконец, Яшка перестал красоваться и открыл проход. И не просто открыл, а зачем-то потащил через Мост кикимору. Досадно. Теперь Кощей пойдет за ним. И на этом все кончится…

Старец натянул капюшон на лицо и, развернувшись, уверенно направился к горам. Бой уже проигран. Жаль. Но в следующий раз он сделает все своими руками. Он уничтожит Серый лес, Лешего и стражей. Одного за другим. Яга уже отправилась в Навь, значит, и этих он одолеет. Не убьет, так запрет в чертогах Чернобога! Он отомстит им…

ГЛАВА 1

{Год спустя}

Приглядывать за избой самой Яги – занятие так себе. С одной стороны, это почёт и уважение: шутка ли, с великой ведуньей дом делить! С другой – постоянная нервотрёпка и риск для жизни. Это ж никогда не знаешь, сожрёт тебя волкодлак, пристрелит Иван-царевич или сама я, доведенная до белого каления занудством очередного богатыря, помелом по темечку огрею.

Слух, разлетевшийся по Серому лесу о свободной избе на курьих ногах, привлёк немало нездорового внимания. Что меня удивило. А потом разозлило. Ибо за травень – последний месяц весны, ко мне кто только под видом домового не приходил:

– Полевик – 1 шт.

Дедушка решил под старость лет сменить род деятельности. Но чаю с малиновым вареньем испил, на полудниц пожаловался и в домовые переобучаться передумал.

Я обрадовалась непередаваемо. Больше потому, что терпеть брюзжащего старика долго не смогла бы и, скорее всего, переехала из избы к Кресу. Или сразу в Серые горы сбежала.

– Берегини – 3 шт. (Причем явились они одновременно).

Их я даже на порог не пустила. Но они бы и так в избу не проникли: от Серебрянки далеко. Недаром берегини – водные духи: похохотали, позубоскалили и в камышах растворились.

– Молодцы краснощекие – 17 шт.

Через день приходили, клялись, что они всамделишные домовые и в избу настойчиво просились. Всё про «накорми, напои, спать уложи» твердили. Последнего остряка побледневший от ярости Крес таким взглядом наградил, что вереница соискателей мигом оборвалась.

Зато появилась другая:

– Молодцы бледные.

Это которые не то чтобы косой – прямой сажени в плечах не имели. Про удаль молодецкую только краем уха слышали, зато жажду к подвигам имели колоссальную. Тем более, если подвиг – это героическое умерщвление молодой неопытной ведуньи.

Но и тут недогерои результата не добились, так как ведунья оказалась малость с придурью: сначала попыталась убить убийц, а на тех, кто выжил, пса натравила.

Я с такой версией событий была не согласна, хотя, признаюсь, получилось действительно некрасиво. Решив вынести хоть какую-то пользу из постоянных попыток моего усекновения, я начала испытывать на убийцах новые снадобья и зелья, аргументируя угощения банальным: «Вот откушаем, там насмерть биться и пойдем». Кто ж знал, что побочные эффекты будут такими мощными и непредсказуемыми?! В мою защиту – могли бы и отказаться от угощения! А так… недогерои, приняв на грудь заговоренную настойку, выборочно зеленели, краснели, покрывались пятнами, чесались, а то и вовсе не героически тикали в кусты, вооружившись листьями лопуха. Оттуда их оскорбленный Берес и гнал, клацая клыками. Так что никого я не натравливала! Он сам!

Последней каплей терпения (не только моего) стал случай с печной трубой. Заразовский мальчишка побился об заклад с друзьями, что не только залезет в мою избу, но и что-нибудь оттуда стащит. И залез. Ночью. В полнолуние. Пока я у Креса отсиживалась, пережидая волкодлачью охоту.

Зайти через дверь паренек побоялся и полез через крышу. Маслом намазался и полез. Думал, размера печной трубы хватит, чтобы проникнуть в дом. Не хватило. Там он вниз головой всю ночь и провисел.

Волкодлаки, ошарашенные воплями о помощи, доносящимися из избы Яги, прервали охоту и вызвали стража. Крес бедолагу, конечно, вытащил, но взбесился окончательно и пустил слух, что каждого страждущего теперь будет проверять лично. Если действительно помощь ведуньи нужна, пропустит. Но если просьба надуманная – «отблагодарит» за визит от всей души.

Поток посетителей иссяк мгновенно, и моя жизнь вернулась в прежнее русло. Проход к избе Леший, разумеется, перекрыл, но страж уже поставил для себя цель найти мне домового собственноручно.

И нашел.

Нечисть, появившуюся под моим окном на закате, я приняла довольно холодно. Распахнула дверь, откинула косу за спину и, уперев кулачки в бока, многозначительно поинтересовалась:

– И?

– Приглашай, хозяйка, – без обиняков бросил домовой, замирая перед лестницей. – Я пришёл.

Лихо.

Я осмотрела мужичка и нахмурилась: ростом с полевую ромашку, борода по земле волочится, нечесаные волосы поясницу прикрывают, продырявленный кафтан пучками соломы топорщится. Звери-человеки, моя изба будто каждому юродивому – кров!

– Как звать?

– Тебя? Яга. – Широко улыбнулся домовой. – А мне имя сама дашь. Я правила блюдю …блуду …чту.

– Заметно. И чей ты будешь?

Домовой замялся, бороду нервно пригладил и нехотя буркнул:

– Яшкин я.

О как?!

Я шагнула на ступень ниже и села на порог, прожигая нечисть взглядом. Яшкин, значит?! Домовой того самого Яшки, что год назад меня в личине человечьей девицы запер, Креса «убил», Береса чуть не утопил, а Глухомань до донышка высушил?!

– А что ж Яшка тебе имя не дал?

Домовой совсем сник. Вздохнул и сбросил на землю серую котомку, призывно звякнувшую посудой. Видимо, что самое ценное имел, то из дома и забрал – тарелки да котелки.