Бабка

1 глава

Бабка Анисья умела заговаривать прыщи. Когда Вике было тринадцать, бабушка Настя отвела ее к соседке, живущей неподалеку. Та посадила девочку перед печкой, достала уголек, водила им вокруг лица и что-то приговаривала шепотом. Тогда Вике было смешно, но прыщи непонятным образом сошли на нет, несмотря на то, что Вика во всякие заговоры не верила.

Тот случай благополучно забылся Викой, как нечто случайное и не стоящее воспоминаний. Но после недавнего случая всплыл в памяти взрослой двадцатилетней девушки с чистым лицом, которое после того заговора чудесном образом больше ни разу не воспалялось.

Сегодня Вика ехала в гости к своей старой бабушке Насте, а заодно хотела навестить бабку Анисью, чтобы разузнать у нее кое –что важное ­­­- как навести порчу на свою соперницу Варьку, чтобы та перестала нравится ее другу Борису.

В доме бабы Насти пахло лекарствами и мочой, стекла в грязных узорах показывали заросший палисадник. Баба Настя еле ходила по дому с палочкой в стоптанных велюровых тапках и цветастом халате с оторванной пуговицей снизу.

«Да, совсем плоха бабушка», – подумала Вика, переступив через высокий порог и споткнувшись о смятый коврик. – Но вот не хочет же к нам в город перебираться, а мы здесь тоже не можем с ней остаться, – Вика сняла сапоги и, не найдя тапки, босиком переступила коврик, половица скрипнула.

– Ба, а бабка Анисья-то жива? – Вика вытянула губы трубочкой и дула на пар, подымающийся из чашки.

– Жива, заходила тут недавно, сказала мой срок есчо не скоро, в этом году не помру, – улыбнулась баба Настя, разглядывая бесцветными глазами выросшую внучку.

– Значит, не помрешь точно. Ты давай, к нам собирайся, полегче будет самой, мы поможем с матерью.

– Да ну вас, – махнула рукой баба Настя, – а дом куды? Я же тут всю жизнь прожила, тут и помру.

– Ох и упрямая ты, баб Насть, – Вика откусила конфету «гусиная лапка» и вспомнила, что уже тысячу лет не ела этих конфет. А баба Настя всегда покупала только эти. – Ба, а как думаешь, бабка Анисья порчу наводить умеет?

– А тебе зачем? – прищурилась баба Настя, отодвинув в сторону сахарницу с «гусиными лапками».

– Да так, – Вика пожала плечами, – просто интересно.

– Ты не темни давай. Говори зачем приехала, – внезапно изменившимся голосом заговорила баба Настя и наклонила голову влево. – Чую, не меня проведать решила. А чего тогда?

Вика всегда знала, что нрав у ее бабы Насти неуживчивый, требовательный, оттого мать ее в восемнадцать и сбежала из дома замуж, чтобы вырваться из - под опеки строгой матери. Оттого, и сейчас не очень старается ее из деревни к себе забрать, чтобы ухаживать. Знает, не уживется ни с кем баба Настя.

– И все-то ты про меня знаешь, бабуль, – решила смягчить ситуацию Вика, и положила свою ладошку на морщинистую ладонь. – Ладно, скажу, как есть. Все-равно без тебя бабка Анисья меня на порог не пустит.

– Это верно, – крякнула баба Настя.

– Есть у меня друг, встречаемся два года уже, замуж хочу, люблю его.

– А он что ж? – баба Настя начала развязывать пакет с «гусиными лапками», чтобы подложить их еще в сахарницу.

– Он тоже меня любит. Но недавно к нам в группу в универе пришла девчонка одна – наглая, страшная, глазищи зеленые, волосы рыжые, и все-время на Бориса пялится. А недавно начала к нему клинья подбивать, то сумка у нее тяжелая, просит донести по лестнице, то ногу подвернула и ему на руки валится. Чую, отбить его у меня хочет.

– А что ж ты от Анисьи то хочешь? У вас дело молодое, само решится.

– А вдруг не решится? Уведет Варька моего Бориса. А я без него не могу, люблю же. И Варьку уже ненавижу. Вот и хочу узнать у бабки Анисьи, что сделать можно. Может порчу на нее навести, а может приворот на Борьку сделать?

– Не туда ты лезешь, внучка, ох не туда. Там где нечисть вмешивается, любви и счастья не бывает, – покачала головой баба Настя.

– Ну почему? Она же мне заговорила тогда прыщи? И ничего плохого в этом не было.

– Ладно, пойди к ней, скажи, я тебя отправила, все, что мне рассказала, ей тоже расскажи. А уж она пусть сама решает помогать или нет, – баба Настя, покачивая головой, полотенцем протерла порезанную по краям скатерть.

Вика быстро юркнула в прихожую, сняла с крючка куртку, натянула сапоги и выскочила за дверь.

Через пять минут она уже стояла у мокрых с облупившейся темно-зеленой краской ворот.

На удивление Вике бабка Анисья сразу ее узнала и впустила в дом.

– А, проходи, давно тебя не видела, – распахнула она металлическую дверь, впустила гостью и скрипнула засовом.

В доме пахло совсем иначе. Запах сушеных трав, ацетона и пригоревшего молока был повсюду. Целлофановые пакеты с жеванными ручками и стертыми рисунками хаотично висели на выступающих поверхностях и лежали на кровати, в углах на полу и на подоконнике. Однако весь этот бардак казался не случайным, а имеющим свой особый, чужому человеку неведомый, смысл.

– Рассказывай, что понадобилось в нашей глуши, – бабка Анисья уселась напротив Вики и взглянула на нее исподлобья, – только быстрей говори, некогда мне тут рассиживаться, бабе Насте твоей надо микстуру варить, а то еле ноги волочет.

– Да, бабушка совсем плоха, – вздохнула Вика, – а я вас спросить хотела. Слышала, что соперницу можно отвадить с помощью заговоров или трав каких-нибудь. Или может пор…

Бабка Анисья выставила руку ладонью вперед прямо ко рту Вики, не давая той договорить.

– Сама не знаешь, что мелешь. Опасное это дело. Вы все-равно вместе с Борькой не будете долго.

– Откуда знаете, как его зовут? – Викино сердце подпрыгнуло к подбородку. – Я же не говорила.

– Я много чего знаю, а откуда, лучше не спрашивай.

– Но я же люблю его. Очень. А та девка…

– Та девка не простая, знаю. Над мужиками власть у нее всегда будет. А ты не завидуй, потому что за свою власть она кое –что важное отдает сама того не ведая.

– Неужели ничего нельзя поделать? – Вика расстроенно захрустела пальцами, надувая губы.

2 глава

– У тебя что, молоко убежало? - повела носом Варька, скинула балетки в коридоре у входной двери и, не дождавшись ответа, прошла на кухню. Скрипнув табуреткой по полу, и оседлав её, закинула ногу на ногу.

– А кто это у тебя? - изумленно подняла она глаза на Вику, застывшую у входной двери с полотенцем.

– Где?

– Кот что ли? Вон, за занавесками прячется. - Варька махнула рукой в сторону шторы у холодильника.

начало рассказа

Тут же в памяти Вики всплыл "ентот окаянный", который жил у бабки Анисьи. Вика подошла к холодильнику и одернула штору, за которой картонной коробке лежал репчатый лук.

– Померещилось тебе, наверное, - пожала плечами она. – У меня нет животных.

Варька окинула взглядом кухню, качнувшись на ножках табуретки.

– Так о чем поговорить хотела?

– А, да, давай сначала чай налью, и поговорим, - засуетилась Вика, стараясь не смотреть гостье в глаза, - тебе с сахаром?

– Не, я фигуру берегу, на диете, - довольно проговорила Варька, втянув живот.

"Боже мой, а если она и пироги откажется есть? " - Вика побледнела, и заговорила, пытаясь скрыть волнение.

– Варь, зачем тебе диета? По-моему, ты и так хорошо выглядишь, - сняла Вика полотенце с тарелки, на которой лежали ещё горячие пирожки с брусникой.

–Ммм, - повела носом Варька, - а с чем?

– С брусникой, - обрадовалась Вика вопросу.

Чайник щёлкнул, и хозяйка разлила чай в чашки. Варька покусывала губы и елозила на табуретке. Прямо перед глазами лежали свежие мягкие пирожки с её любимой брусникой. Как раз такие, от которых она отказывалась вместе шоколадом и печеньками уже два месяца.

Вдруг за окном свернула молния, и раскат грома бахнул так, что задрожали окна. В кухне погас свет.

– Наверное, пробки вылетели, - испуганно посмотрела на Варьку Вика и пошла к входной двери.

«Надо же, как темно сегодня на улице, может из-за грозы?» – подумала Варька и растерянно проводила Вику взглядом.

Через минуту, справившись с рубильником на щитке, Вика вернулась, и застала Варьку, пожирающую её отворотный пирог. Та его не просто ела, а запихивала в себя, уставившись в одну точку.

– Вкусно, - с набитым ртом, краснея, ответила Варька, заметив, что на нее сморят.

У Вики от неожиданного и простого решения всех ее проблем что-то щелкнуло в области сердца, будто камень оттуда скатился, а потом поднялся к ее горлу и застрял там. Неожиданно для себя и Варьки Вика закрыла лицо руками, забежала в ванную и разрыдалась как ребенок.

– Ты чего? - с набитым ртом постучала в дверь Варька через пару минут.

– Просто... настроение скачет. Как ты себя чувствуешь? – всхлипывая, спросила Вика.

– Нормально я себя чувствую, - продолжая жевать пирог, отозвалась Варька. - Может, я пойду лучше, а?

Обрадовавшись прекрасной возможности прямо сейчас завершить встречу, Вика вышла из ванной, обмахивая пальцами покрасневшие веки и всхлипывая.

– Извини, нервы шалят, перед этим днями часто так. Мы с тобой в другой раз поговорим. Обязательно.

Варька запихивала в рот второй пирожок и растерянно кивала.

– А можно я с собой ещё этот возьму? - не стесняясь, она взяла с тарелки третий пирожок.

– Д - д - а, конечно, - нерешительно кивнула Вика.

Через пять минут гостьи в квартире уже не было. Вика подошла к тарелке с пирогами и выкинула оставшиеся в мусорку. Ноги и руки почему-то леденели, хотя термометр в квартире показывал +25. За окном громыхало и сверкало.

«Она ушла под дождь без зонта, – отметила про себя Вика с застывавшим лицом, – хотя какое мне до нее дело».

В квартире снова вылетели пробки, и дом погрузился в полутьму, которую время от времени нарушало сверкание молнии.

Непреодолимое желание лечь и не двигаться овладело Викой. В один момент вся ее жизнь показалась совершенно бессмысленной. Борис, Варька, университет, баба Настя – все виделось каким-то далеким и неинтересным, как будто из чужой жизни, до которой Вике нет никакого дела.

Девушка легла в полутьме на диван без подушки, скрестив на груди руки, и уставилась на потолок, где время от времени разыгрывался театр теней от макушки березы за окном. Женский крик прямо в ухо заставил Вику вскочить с дивана.

– Вика, помоги мне, – прозвучало дважды слева.

Вытирая холодный пот со лба, Вика вглядывалась в полутьму. Рядом никого не было. Тяжесть в ногах не давала сдвинуться с места, и девушка снова присела на кровать, а через минуту опять легла.

Вика закрыла глаза, надеясь заснуть, как вдруг почувствовала, что ее шею, грудь, бедра, икры и даже ступни сдавливает с каждой минутой все сильнее. Она резко открыла глаза, стряхивая с себя внезапную тяжесть, и снова вскочила с кровати. И тут случилось невероятное.

Нечто невидимое подхватило Вику на руки и закружило по комнате, напевая женским голосом: «Вика-а-а, помоги, Вика-а-а, помоги».

Девушка смотрела сверху на пол, на кровать, пытаясь выбраться из невидимых лап, но ничего не выходило. От страха она зажмурила глаза, отчаянно завизжала и резко плюхнулась на пол.

В боку заныло. Вика попыталась встать на четвереньки, но тело превратилось в одну сплошную боль и не слушалось. Сжав зубы и собрав оставшиеся силы в кулак, девушка выскочила-таки из комнаты, открыла входную дверь и оказалась на лестничной площадке.

Яркий свет резанул по глазам, заставив зажмуриться. Почти на ощупь Вика спустилась на этаж ниже. Сверху что-то звенело, грохотало и дзинькало в ее квартире. Почему - то вспомнился стол у бабки Анисьи, и то, как она доставала нужные ингредиенты для зелья из пакетов и баночек.

Стена слева зашевелилась, не давая к ней прислониться и, Вика бросилась из подъезда под дождь.

Холодные каплю дождя моментально впитались в Вику и принялись трясти ее тело. Зубы застучали. Вика стояла под фонарем, обняв себя за плечи, как в смирительной рубашке, переступала с ноги на ногу, и тряслась. Ей казалось, что вокруг фонаря больше нет ее дома, двора и ничего, что было раньше. Теперь там только нечто невидимое, с женским голосом и сильными руками. Нечто, что хочет причинить ей зло.

Глава 3

Во взгляде Натальи Владимировны появилась озадаченность. «Нежелание дочери рассказывать правду как-то связано с ее поездкой к бабе Насте, - подумала она, спускаясь с лестницы, – значит, надо съездить туда, разузнать, что было».

Зная сварливый характер матери, Наталья Владимировна готовилась выслушать миллион претензий и упреков, но совсем не ожидала застать ту в черном платке, с красными глазами, сидящую на завалинке рядом с чернеющим домом.

– А, приехала, – отозвалась баба Настя без эмоций, – что случилось?

Наталья Владимировна хотела обнять и поцеловать ее в обе щеки, как это делала раньше, но мать уклонилась.

– С кладбища только пришла, не надо тебе прикасаться сейчас ко мне, – оправдалась мать.

– Кто-то умер? – Наталья Владимировна сделала два глубоких вдоха подряд.

– Анисья померла, помнишь ее? – баба Настя поджала губы и отвернулась, уставившись в среднее окно дома бабки Анисьи.

– Как же так? – Всплеснула руками Наталья Владимировна, – болела?

– Здоровей меня была Анисья. А никто не знает, что произошло. Только нашли ее утром вчера перед домом в одном исподнем. Мертвую. И тело все прыщами покрытое.

Наталья Владимировна почувствовала, как в ее горле забился крыльями испуганный черный дрозд. Она прикрыла рот рукой, чтобы не вскрикнуть.

– Мам, зачем Вика приезжала? – не сдерживая слез, Наталья Владимировна вплотную приблизилась к матери и со страхом заглянула ей в глаза.

– А причем здесь Вика? – угрюмо ответила та, не желая замечать состояние дочери и участвовать в ее переживаниях.

– Она вчера тоже, как бабка Анисья…

– Померла?! – вскрикнула баба Настя.

– Нет, но в больнице, – зарыдала женщина, – тоже на улице нашли, и прыщами покрылась вся. Врачи не знают, что с ней.

– Ох, – баба Настя скрестила руки на груди и закачала головой, – ох, натворила делов девка. А я говорила, говорила ей, нечего к Анисье ходить, да темные дела делать. Так разве ж меня кто послушает?

– А зачем она ходила к Анисье? – побледнела Наталья Владимировна и обернулась на дом покойницы.

– Что за мать ты такая, что не знаешь про дела своей дочери! – баба Настя нахмурила брови. – Уж не знаю, что там Анисья ей сделала, но хотела девка соперницу от мужика свово отвадить. То ли порчу на нее навести, то ли отворот на нее сделать, то ли приворот.

Но я Анисью знаю, за порчу она бы точно не взялась, а вот чего другое запросто сделать могла, ежели шибко просить будут. И видимо сделала. Потому что пришла от нее тогда Вика сама не своя, меня не узнала и сразу на кровать бухнулась. И так пролежала несколько часов, как мертвая. А я, пока она лежала, к Анисье сходила, разузнать, чего с внучкой.

Та сказала, что впечатлительная слишком, и что ничего такого она для нее не делала. Но, знаешь, какой-то странный огонек у ей в глазах тогда был, так что мне в ее слова не очень поверилось. А теперь вот ты приехала и говоришь, что плохо внучке. Как теперь разобрать, что было, чего не было? С покойницы то и спросить нечего, – развела руками баба Настя, наморщив лоб.

– Что же делать - то нам теперь, а? – Наталья Владимировна затопталась на месте, поглядывая то на дом бабки Анисьи, то на мать.

Вдруг в сумке зазвонил телефон. Дрожащими руками она поднесла трубку к уху.

– Да что вы?! – воскликнула женщина, изменившись в лице. – Я скоро приеду.

– С Викой что? – беспокойно заерзала баба Настя.

– Да, с Викой, врачи говорят, вроде как с ума сошла, никого не узнает, на стену кидается. Надо вернуться. Вернуться.

Баба Настя расстроенно посмотрела на дом Анисьи.

– Езжай с Богом, присмотри за дочерью. А я пока к Анисье в дом схожу, есть у меня там есчо дело одно.

Не дослушав, что сказала мать, Наталья Владимирова спешными шагами зачавкала по размокшей проселочной грязи.

Вика и впрямь врачей не узнавала и вела себя неадекватно. То сама с собой говорила, глядя в угол палаты, то плакала и просила вернуть ее в прошлое. Но когда в палату вошла мама, Вика сразу притихла и бросилась к ней.

– Мамочка, помоги мне, я в такую беду попала. Мамочка не оставляй меня одну. Давай поедем домой, пожалуйста, – девушка согнулась почти напополам и приложила материнскую ладонь к своей щеке.

Наталья Владимировна смотрела на нее с удивлением и не понимала, что происходит. Внезапно Вика отвернулась от нее и как волчонок исподлобья, зыркнула в угол, замахав на него руками.

– Уйди, не хочу тебя видеть, уйди, – заплакала она.

– Кого ты гонишь, дочка? – испуганно смотрела на нее мать.

– Бабка Анисья ко мне пришла, злится, ругается. Зачем пустили сюда? Неужели ты ее не видишь, мама? – Викины глаза, наполненные ужасом, с надеждой смотрели на маму, ожидая, что та тоже увидит Анисью.

– Вика, бабка Анисья померла. Вчера. – Наталья Владимировна внимательно наблюдала за реакцией дочери, пытаясь понять, действительно ли та сошла с ума или здравый смысл временно покинул ее бедного ребенка.

После слов матери Вика отошла от нее и уверенно зашагала к углу. Пошарив там руками, и ощупав пустоту, она обернулась.

– Ой, и правда умерла. Вчера, говорит, бесы напали. Из-за меня. Те хотели меня забрать, а она не отдавала. Забрали вместо меня ее. Теперь я ей должна, мам. Она хочет, чтобы я долг вернула.

– А что ж она хочет, доченька? – Задрожала Наталья Борисовна, глядя в пустой угол, где, судя по реакции, дочери и находилась Анисья.

– Не знаю, она не говорила пока. Но, сказала, вернется еще.

Тут напряжение в теле у Вики спало, и она как тряпичная кукла, обмякла, успев уцепиться за материнскую руку.

***

Вику накачали успокоительными, и следующие три дня в больнице прошли спокойно. Потом последовал визит психиатра, который выдал заключение, что девочка не нуждается в лечении, а нервный срыв вызван внезапным заболеванием, изменением внешности и переживаниями в связи с этим.

Так как никакого лечения для воспалённой кожи не предлагали, Наталья Владимировна взяла отпуск на работе, договорилась с врачами и забрала дочь домой. Хоть видений и не было в последние дни, но Вика с опаской зашла в комнату, где по ее словами и началось «то самое».

Глава 4

Наталья Владимировна заметила, что глаза дочери, испуганные снаружи, изменились, будто стали отсутствующими, отгородились от этого мира изнутри. Казалось, они видели совсем другое.

Вика обернулась на тепло, касающееся светом ее головы и плеч. Густой грохочущий голос раздался совсем рядом.

– Согласна ли ты взять в мужья того, чье имя нельзя произносить вслух?

– В мужья? – Вику бросило в холод, а пот, выступивший на спине и под мышками, моментально стал ледяным.

Такого голоса Вика ни разу не слышала, но поняла, что он исходит не от человека.

Девушка искала глазами бабу Настю, маму, хоть кого-нибудь, кто бы мог объяснить, что сейчас происходит, но видела только темноту, длинные тени, медленно ползущие по окаменелым стенам и столп пламени, свет от которого растекался то ближе, то дальше.

Вика понимала, что находится за пределами мира, который знает, и все здесь таит опасность. Ей хотелось кричать и плакать.

Внезапный щелчок языка вывел девушку из ступора. Так же щелкала языком Варька, когда выходила из ее квартиры недавно.

«Неужели она?» – догадка обожгла лицо, и Вика непроизвольно начала креститься.

– Не утруждайся, только ветер разгонишь, – смерила презрительным взглядом Варька Вику.

– Что тебе нужно? Можешь забрать Бориса себе, – страх и чувство вины прикоснулись холодными пальцами к Викиным лопаткам.

– Могу забрать? – Варька расхохоталась, и глаза ее сузились как щелки. – Ты все еще не поняла, с кем связалась, глупая.

Вика переступала с ноги на ногу. Снизу поднимался жар, и пяткам становилось слишком горячо. Если бы она верила в ад, то подумала бы, что сейчас как раз стоит на его крыше и точно туда провалится.

– Варя, я прошу, отпусти меня. Я клянусь, что больше никогда не подойду к Борису и …

– Конечно, не подойдешь. И я не подойду. Бабка Анисья успела подпортить душку мужика. Теперь от него ни детей, ни любви не нужно.

– Но она же не довела обряд до конца, – Вика переступала все чаще.

– И что с того? Самое главное она испортила. Теперь его душа заляпана ее белыми следами, хоть и слабыми. Не отмыть. Мне такая душка не нужна. Думаешь легко найти подходящего отца своим детям с душой, которой ни разу белые, ни темные не коснулись?

– Я ничего не понимаю в этом, – опустила голову Вику, пряча глаза, наполненные слезами.

– Мне все равно. Ты кашу заварила, тебе и отвечать. Теперь выйдешь замуж за того, за кого я скажу. И будешь с ним до конца дней своих.

– Но все мужчины рядом со мной погибнут! – вспомнила рассказ бабы Насти Вика, и огонек надежды блеснул в ее глазах.

– Если они люди, – хихикнула Варька.

– А ты хочешь, чтобы я вышла за…? – пот градом лился с Викиного лба и шеи.

На стене слева блеснули глаза зверя и уставились на Вику. Они сверлили тело девушки так, что она физически чувствовала боль от взгляда.

– Господи, помоги, Господи, помоги, Господи, помоги, – шептала Вика, пытаясь не слышать звуки, вселяющие кошмар.

Неожиданно раздался звук сухих веток в костре. Воздух стал гуще, завибрировал. Стены поплыли у Вики пред глазами, меняя свои границы, а потом и вовсе пропали.

Щелканье Варькиного языка стало глуше и слилось с тишиной.

Вика увидела перед собой поле, покрытое утренней росой, а на нем цепочку четких человеческих следов. Девушка, не раздумывая сделала шаг вперед, и прохладная влага приятно охладила ее ноги. Вика почему-то знала, что надо идти след в след. Идти и не останавливаться. Она вдыхала новый воздух, и вкус его оседал на губах сладким ароматом. Вокруг царило спокойствие, которое пропитывало собой Викины пятки, кисти, шею, глаза, волосы.

Девушке казалось, что вот-вот и она увидит Его. Того, кто создал этот мир, и бабу Настю, и Анисью, и даже Варьку, и она Вика является его маленькой частичкой, совсем крохотной, которой он никогда не причинит вреда.

Громкий вопрос, короткий и точный остановил Вику посередине поля.

– Ты принимаешь в себя силу великую, нераздельную, во имя всего существующего на этой земле и за ее пределами?

Мягкий елейный голос сразу приковал к себе внимание.

– Да, да, – без тени сомнений быстро ответила Вика, вспоминая Варькин хохот, и горячие пятки.

Елейный голос продолжил:

– Да будет так, как сказано.

Случится так, как обещано.

Душою с тобой мы связаны,

В светлой и темной вечности.

Будет служить рука твоя Свету, совершая благо и не желая зла.

Будет обращаться сердце твое к Тьме там, где Свет бессилен, и не желать зла.

Будут глаза твои видеть жизнь и то, что за ней, и не желать зла.

Будет твой рот говорить то, что неведомо другим, и не желать зла.

Издалека раздался Варькин щелчок языка и тут же утонул в росе под ногами Вики. Поле и следы, по которым она шла - пропали. Вика на мгновение зависла над бесконечностью, а потом вздрогнула и обмякла, как после сильного толчка.

Каждой клеткой своего тела теперь она чувствовала связь с этим полем, с каждой росинкой, с каждым следом. Елейный голос что-то продолжал говорить о Боге, о ведьмах, о силах, о тайне жизни и смерти, и постепенно становился приглушенным жужжанием на фоне звенящей тишины. Казалось, в мире больше нет никаких других звуков, кроме этого. Вика увидела себя со стороны – красивую, юную, с чистой кожей.

Резкий поток тягучего воздуха подхватил Вику. Внезапно левая нога ушла вниз и девушка увидела мать и бабу Настю.

– Анисья, – на полу появилась серебристая полоска света, и Вика протянула руку к матери, еле удержавшись на ногах.

Та тут же догадалась, о чем просит дочь, и достала книгу.

Сама не понимая как это происходит, Вика нашла нужную страницу и начала читать молитву. Чем больше Вика читала, тем шире становилась серебристая полоска света на темном полу.

Баба Настя сидела на стуле, засунув руки между колен, покачиваясь и наклонив голову, как человек, который молится.