Багряная маска

Глава 1

В Эзрамас, столицу Союза Демократических Республик, наконец-то пришла весна, весна сто четырнадцатого года по Единому календарю. Рассеялись тяжёлые серые облака, нависавшие над эзрамасскими небоскребами всю зиму, и весеннее солнце улыбалось просыпавшемуся от зимней спячки городу. Бульвар Чедриг тоже был залит солнцем, игравшим на распускавшихся листьях деревьев и рассыпавшимся тысячами отблесков в витринах магазинов. Белое здание штаб-квартиры Агентства государственной безопасности ярко сверкало под весенними лучами, и даже высившийся напротив него четырёхугольник изолятора Форт-Солитьюд казался менее мрачным, чем обычно.

Весна пришла и в прятавшийся за высоким забором особнячок тёмного кирпича, в котором был расквартирован Отдел специальных расследований АГБ. Окна были открыты; теплый ветерок бродил по комнатам, шелестел бумагами и наблюдал, как спорили у шкафа в углу девушки-агенты – Ирэн и Виктория.

– Дженхолл приказал мне разобрать эти дела! – Виктория вытаскивала из шкафа объёмные папки с материалами старых дел, не давая Ирэн к ним притронуться.

– Я лишь хочу помочь, – не понимала причины ее недовольства Ирэн, хорошенькая черноволосая девушка с кроткими голубыми глазами, – и Эльдар просил меня посмотреть, что в этих папках.

– Ты не помочь хочешь, а выслужиться!

Порыв ветра дернул Ирэн за подол юбки, растрепал светлые, почти платиновые волосы Виктории и вырвал из её папки несколько листов. Пронеся их по комнате, ветер швырнул их прямо под ноги спешившему наверх Эльдару, заместителю начальника отдела.

– Что за спор? И почему у вас секретные бумаги летают по всей комнате? – поспешил он разнять их.

Причина этой перепалки, равно как и всех, что были до нее и еще будут, была ему известна – повышение. Лучшим молодым сотрудникам руководство АГБ давало шанс попасть в особую программу, открывавшую перед ними блестящие карьерные перспективы. От Отдела спецрасследований на участие в программе мог быть выдвинут только один человек – и Виктория с Ирэн боролись за это место.

– Виктория, собери бумаги и закрой уже окно! Ирэн, за мной! Дженхолл всё ещё ждёт отчёт за прошлый месяц! – взбегая по ступенькам, приказал им Эльдар, на время потушив их конфликт.

Дженхолл, начальник отдела и новоиспечённый майор, торопливо приводил свое рабочее место в порядок, пряча в ящики загромождавшие его стол стопки бумаг. Шеф выглядел куда опрятнее обычного: его волосы, которые он собирал в птичий хохолок на затылке, были зачёсаны назад, он был выбрит, а ботинки его сверкали под стать весеннему солнцу – Дженхолл пытался соответствовать своему новому званию.

– Ну где тебя носит? Человек из департамента сейчас прибудет! – попенял Эльдару шеф, сменивший свою обычную кожанку и клетчатую рубаху на бежевый костюм.

Утром высокое начальство в лице генерал-инспектора АГБ Мюнцера осчастливило отдел новой задачей: им предстояло работать вместе с Департаментом расследований в Лехое, и целью их был клан Мортеносов. Хуан-Лехой был пятым по величине городом Союза Демократических Республик, известным своей тяжёлой криминогенной обстановкой, за что были во многом ответственны Мортеносы. Они были самой могущественной ОПГ Союза: они контрабандно ввозили наркотики из Наппона, отмывали деньги, держали нелегальные игорные притоны… Что касается Департамента расследований, то он подчинялся Министерству юстиции и был извечным конкурентом АГБ.

Тем страннее было то, что департамент запросил помощи у АГБ, сообщив, что Мортеносы собрались закупить крупную партию оружия у зарубежных преступных группировок. И вот Дженхолл и его заместитель Эльдар Квазимор, с чьего лица даже весеннее солнце не смогло согнать угрюмо-задумчивого выражения, ждали представителя департамента с деталями предстоящего дела.

На улице раздался стук в калитку. Ядро, один из спецназовцев, прикомандированных к отделу, кряхтя и ворча, открыл калитку, до слуха Дженхолла как будто донёсся женский голос, затем послышались шаги, хлопнула входная дверь особняка…

– Женщину прислали. Небось, страшненькую. Я сколько с департаментом работал, ещё ни разу у них ни одной хорошенькой не встречал… – поделился своим опытом Дженхолл, Эльдар же лишь издал непонятно что означавшее «гм-м».

В тот же миг дверь растворилась. Слух не подвел шефа: в кабинет, стуча каблуками, вошла женщина. Дженхолл только открыл рот, да так и закрыл, а Эльдар сделался бледным как полотно, и его небесно-голубые глаза зафиксировались на её лице.

Что же так поразило их в ней? Дело было даже не в её высоком росте или прекрасной фигуре, которую подчеркивало облегающее бордовое платье. И не в черных, рассыпавшихся по плечам волосах, и не в овале лица и широковатых скулах, говоривших о том, что она из северного народа чиппахов. Дело было в агатовых глазах, узкий разрез которых придавал им какую-то загадочность: эти глаза манили, они обжигали, они словно пламенем озаряли ее лицо.

– Джолин Шумли, я из Департамента расследований, – представилась она, улыбаясь, словно она ожидала от агентов именно такой реакции.

– Майор Дженхолл, начальник отдела, – шеф вышел из-за стола, любезно пододвигая стул посетительнице, – а это мой зам, капитан…

– Эльдар! – Джолин проигнорировала стул и шагнула к заместителю, в оцепенении смотревшему на неё поверх круглых очков. – Последний раз, как мы виделись, ты был здесь самым младшим, а теперь уже целый зам. Быстро растешь!

Глава 2

Для всякого подающего надежды оперативника АГБ командировка в Лехой считалась чем-то вроде проверки, своеобразного шанса показать себя в деле. Этот город, бурлящая клоака с двухмиллионным населением, где смешивались, пожалуй, все народы, населявшие СДР, был настоящим раем для негодяев и проходимцев всех мастей. Хуан-Лехой находился в самом центре СДР, между четырьмя его частями: южнее лежала Эзракия, севернее – Септентьер, с запада его подпирала Джиллирия, с востока – беспокойный Мараншир. В Лехой текли рекой наркотики из Наппона и Глексико, в его величественных зданиях заключались миллионные сделки, а его улицы то и дело обагряла кровь павших в разборках членов банд и простых обывателей.
Алое око АГБ наблюдало за всей этой вознёй, и агенты госбезопасности беспрестанно прореживали ряды лехойских бандитов, которые также беспрестанно пополнялись новыми искателями лёгких денег. Но самой желанной добычей для агента был кто-то близкий к Мортеносам, и десятки сотрудников безуспешно пытались добраться до них самих.
Однако, Бернардо Мортенос, или дон Бернардо, как его звал весь город, умер прошлой осенью, и внимание АГБ переключилось на его сыновей – Масимино и Луцио. Управлявший семейным бизнесом в Лехое дон Масимино был приоритетной целью – и Отдел специальных расследований должен был внести свой вклад в разрушение его криминальной империи.
В чём был секрет такой неуязвимости клана Мортеносов? Их не окружало множество головорезов, подобно наппонским наркобаронам – им они предпочитали юристов и финансовых консультантов. Их организация имела строгую иерархию, и аресты десятков рядовых членов и даже отдельных руководителей не приводили к изобличению их самих. Их бездонные карманы давали им возможность покупать полицейских, судей и чиновников, а штатные киллеры заботились о тех, кто деньги не брал. Был у них и Апосток – человек, знавший вдоль и поперёк правоохранительную систему, и во многом из-за него большая часть усилий АГБ заканчивалась ничем.
Поэтому задача, стоявшая перед Дженхоллом и его агентами, была не из легких, и пока они ехали к лехойскому управлению АГБ из аэропорта, он обдумывал, что им следует предпринять дальше. Но мысли упрямо скакали у него в голове, никак не желая выстраиваться в логические звенья, и он, отвлёкшись, стал глядеть в окно.
– Вы бывали раньше в Лехое? – спросил его сидевший спереди Севрон.
– Бывал лет двадцать назад…
– В девяносто третьем?
– К счастью, нет, в девяносто пятом, кажется, – и в голосе Дженхолла звучало явное облегчение.
Мало кто захотел бы оказаться в девяносто третьем в Лехое – на его улицах схлестнулись солдаты военной хунты, захватившей власть в Эзрамасе, и верные Парламенту Содружества части. Месяц боёв, полторы тысячи убитых и десять тысяч раненых с обеих сторон – потом эти события назвали «Кровавым месяцем». И неизвестно, чем бы всё закончилось, если бы хунту не свергли некогда приведшие её к власти офицеры и не вернули власть Парламенту.
В центре Лехоя, по которому они проезжали, о прошедших боях напоминали лишь мемориальные таблички на огромных офисных зданиях, роскошных торговых центрах и жилых домах. Одним из немногих реликтов той эпохи было само управление АГБ, помещавшееся в похожем на форт трехэтажном сером здании, где некогда находился штаб парламентских войск.
Во внутреннем дворе управления агентов из Эзрамаса ждал высокий джиллириец, чья голова была увенчана гривой темных, местами поседевших, волос.
– Капитан Кариньо, начальник отдела по борьбе с организованной преступностью, – отрекомендовался он Дженхоллу, едва тот вылез из машины и показал свой мандат, – идёмте, мы подготовили для вас помещение.
Дженхолл ещё из Эзрамаса потребовал для своего отдела изолированное помещение в лехойском управлении, разумно полагая, что свои дела ему следует держать в тайне даже от лехойских коллег. И Кариньо нашёл им идеальное место – в примыкавшем к управлению общежитии АГБ, устроив эзрамасским агентам рабочие места на первом этаже. Квартиры людям Дженхолла выделили там же в общежитии, и такое решение жилищного вопроса шефа вполне устраивало.
Вечером на первом этаже, где уже успели обжиться агенты ОСР, собрались на совет Кариньо, Дженхолл и прибывшие с ним Виктория, Севрон и Мика.
– Стало быть, цель вашего визита – задержание Куньи? – Кариньо так и не сообщили истинную задачу агентов из главка. – Он отморозок, Мортенос его держит вместо цепной собаки.
– Капитан, скажите, а как вообще дела у Мортеносов? Какие у них нынче отношения с другими лехойскими бандами? – Дженхолл осторожно пытался выяснить, отчего Мортеносу понадобилось оружие.
Лехой клан Мортеносов делил с несколькими этническими группировками: наппонцами, глексиканцами и джиллирийцами. Между собой все эти хищники до сих пор уживались сравнительно неплохо – авторитет дона Бернардо был достаточно высок, чтобы держать их в узде.
– Армия и АГБ перекрыли пути доставки наркотиков из Наппона через Мараншир, это больно ударило по кошельку Мортеносов. А другие банды, – Кариньо поколебался, – у них есть трения с доном Масимино, особенно у наппонцев, но едва ли они выльются во что-то серьёзное.
– А Кунья? На чём его можно подловить? – перешел к частным вопросам Севрон.
Вместо ответа Кариньо пододвинул к нему коробку, доверху набитую бумагами.
– Здесь всё, что мы знаем о нём. Кунья часто занимается выбиванием долгов для Мортеноса, я бы на вашем месте копал в этом направлении.
– Вас что-то беспокоит, капитан? – Дженхолл заметил некоторую холодность в обращении Кариньо.
– Гражданин майор, я служил в СОБОПе [1], и я понимаю, что вы здесь не ради Куньи. И если вы не скажете, что вам на самом деле нужно, то и помочь я вам не смогу.
– Гражданин капитан, – Дженхолл выдержал многозначительную паузу, – ваш предшественник на этой должности и его заместитель сейчас под судом за получение взяток от Мортеносов. Надеюсь, что вы понимаете, почему я вынужден… быть аккуратным.
– Вы мне не верите?
– Вам – верю, но я не могу говорить больше, чем мне позволено высшим начальством.
– Как угодно, гражданин майор, – Кариньо собрался уходить, – но учтите: Апосток уже знает, что вы здесь. И ему тоже будет интересно, что вы тут делаете, так что ждите – он выйдет на вас.
После этого Дженхолл велел своим агентам разобрать содержимое коробки, а сам отправился навестить начальника управления – нужно было убедиться, что его людям выделят машины и нужное оборудование. Привлекать же силы местного АГБ непосредственно к делу шеф опасался – многие в главке поговаривали, что в стенах лехойского управления полно тех, кто получает «пенсион» от Мортеноса.
Наконец Дженхолл, утомлённый хлопотами прошедшего дня, вечером вышел за ворота управления. Немного пройдясь вокруг площади, он подошел к киоску с готовой едой, надеясь разжиться какой-нибудь местной выпечкой, как вдруг кто-то окликнул его на лоудитском.
– Сеньор Дженхолл!
Он оглянулся – сзади стоял осанистый, закутанный в добротное синее пальто старик, приветственно приподнявший шляпу. И исчерченное морщинами лицо, и выпяченный подбородок, и глубоко посаженные глаза старика показались Дженхоллу знакомыми.
– Леон Апосток…
– Точно так, – Апосток наклонил голову, – я вот пришёл, так сказать, засвидетельствовать свое почтение. Добро пожаловать в Лехой!
– Что вам от меня нужно? – Дженхолл пытался сообразить, зачем этот мерзавец явился к нему. Мог ли он что-то знать об операции? Но Дженхолл всё же надеялся, что он лишь прощупывал почву, как и предупреждал Кариньо.
– Во-первых, не покупайте ничего в этом ларьке – там готовят на сквернейшем масле, – Апосток присел на ближайшую лавочку, и шеф нехотя присоединился к нему. – Во-вторых, как там поживает сеньор Тессер? Каково ему на пенсии?
– Понятия не имею…
Апосток глянул на напряжённое лицо Дженхолла, довольно ухмыльнулся, откинулся на спинку лавочки и обратил взор на стоявший посреди площади памятник. Отлитый из меди генерал в накинутой на плечи шинели гордо смотрел на здание управления с гранитного постамента, и два медных пехотинца у подножия салютовали ему своими винтовками.
– Гмм… Вот вы сейчас перебираете в голове, чего я хочу от вас, верно? А я лишь хочу сказать вам, что я знаю, зачем вы здесь… – Апосток говорил медленно, не сводя глаз с памятника, – Директору АГБ скоро отчитываться перед Парламентом, а успехов у него негусто. Вот вас и прислали изобразить здесь борьбу с преступностью и меня попугать заодно. Только я вас не боюсь. Тем, кто был с ним, ничто уже не страшно.
– С кем, с ним? – Дженхолл кивнул на памятник. – Вы вообще про что?
– Да, с ним, с генералом Марли́ном, Спасителем Республики… Он остался верен Парламенту в девяносто третьем, когда власть взяла хунта, его солдаты бились в Лехое против хунтистов. Мы сейчас с вами, – Апосток обвел площадь рукой, – на площади Скорби. Здесь в девяносто третьем 33-й тяжёлый батальон республиканцев дрался с целой бригадой хунты. И вся эта площадь, и проспект до самого Центрального парка были покрыты сгоревшей техникой и телами тяжёлых пехотинцев – республиканцев и хунтистов. О, сеньор Дженхолл, я видел, как плакал Марлин, этот великий воин, смешавший с землей тридцать тысяч чиппахов при Лос-Драбантос в Войну второй коалиции; он плакал и срывал с себя награды, глядя на это братоубийство! Кто же из нынешних сильных мира сего сравнится с ним? Ваш директор, адвокатишка, никогда не служивший в госбезопасности? Или военный министр, который не командовал даже ротой? Всё – сплошная имитация! Так что имитируйте, сеньор Дженхолл, наступление на преступность, имитируйте – я вам мешать не буду.
Апосток встал, вновь приподнял шляпу и заковылял прочь, приволакивая левую ногу. Дженхолл поглядел на него и злорадно прошептал:
– Не переживай, старый бес, будет тебе имитация, да такая, что искры из глаз полетят!
***
С Эльдаром в Эзрамасе остались незаметный, вечно копавшийся в бумагах Симкен, Альферес с тремя спецназовцами и, конечно, Ирэн. Но едва Дженхолл покинул город, как Квазимор пропал почти на целый день, оставив своих агентов и Джолин искать информацию о загадочном Фуэнтосе.
Джолин сразу же определила каждому из них свой участок работ, и хотя Ирэн и Симкену пришлась не по душе её властность, они смирились и стали следовать её указаниям. Впрочем, как быстро убедились они, её сближала с Эльдаром не только склонность к руководству – она не уступала ему ни в остроте ума, ни в энергичности.
К вечеру они уже выведали про Фуэнтоса почти всё: где он учился, где работал, его материальное положение и даже некоторые подробности его дел на службе у Мортеноса. Наверное, они бы управились еще быстрее, если бы Патриция, делопроизводитель их отдела, не была в то время в отпуске. Вместо неё им вызвался помогать один из спецназовцев, снайпер Счастливчик, который более глазел на Джолин, чем занимался делом.
– Скажите, долго ли вы будете работать вместе с нами? – спросил Джолин Счастливчик, готовившийся пойти в галантное наступление.
– Думаю, достаточно долго, чтобы вам надоело пялиться на мои бёдра, – уколола она его, заставив бравого спецназовца стушеваться.
– Счастливчик, марш в оружейку, надо стволы почистить, – появившийся Альферес прогнал охочего до женского внимания снайпера. – Это не про тебя женщина, не позорься.
– Ммм… Может и у вас, гражданин офицер, на меня виды? – продолжала острить Джолин.
– Я, барышня, женат, – серьезно ответствовал Альферес, но хлопнувшая входная дверь особняка возвестила возвращение Эльдара, и их разговор прекратился.
Вскоре появился и сам Эльдар, чем-то необычайно довольный, срывавший с себя на ходу накладную бороду и оттиравший салфеткой нарисованный на лбу огромный шрам. Избавившись от своего странного камуфляжа и не слушая Ирэн, попытавшуюся узнать, где его носило весь день, он выпалил:
– Я знаю, как нам взять его, бросайте это, – он даже не стал читать справку о Фуэнтосе, которую подал ему Симкен, – всё после, идёмте, я всё объясню.
Агентам и Джолин ничего не оставалось, кроме как последовать за ним в комнату для совещаний. Там же уселся и Альферес, желавший послушать очередной гениальный план Эльдара, а с ним его спецназовцы.
– Первый вопрос, который возник у меня, был такой: что Фуэнтос делает в Эзрамасе, хотя он должен вести переговоры с Багряной маской в Лехое? – начал свои рассуждения Эльдар.
В поисках ответа на этот вопрос он и провел целый день, узнав, что Фуэнтос занят улаживанием конфликта между Мортеносом и эзрамасскими авторитетами. Дон Масимино в прошлом году пытался отнять у них часть рынка корундина – самого доходного наркотика – но потерпел неудачу, а разозлённые столичные криминальные воротилы готовились идти на него войной.
Решением этой проблемы и занимался Фуэнтос, но без особых успехов – эзрамасцы, в частности Орвик, самый влиятельный из них, мириться не желали.
– А что если мы дадим Фуэнтосу что-нибудь, что позволит ему надавить на Орвика и принудить его к миру, – Эльдар перешел к изложению своей задумки, – скажем, некоторую компрометирующую информацию из архивов АГБ.
Квазимор предлагал под видом торговцев информацией предложить Фуэнтосу купить секретные документы АГБ. Разумеется, иметь дело с неизвестными ему людьми Фуэнтос не стал бы – но Эльдар уже подобрал подходящего человека, который смог бы за них поручиться. Оплату же он собирался требовать не деньгами, а корундином, с обязательным присутствием Фуэнтоса на сделке.
– Ты серьезно? Ты хочешь взять его за наркотики? – на Джолин идея Эльдара впечатления не произвела. – Он не дурак, он увидит подвох. У меня есть идея получше.
Симкен положил перед Эльдаром бумагу с таблицами и множеством чисел, а Джолин лакированным ногтем отчеркнула одну из строк. Капитан пробежал её глазами и призадумался.
– Эльдар, это транзакции одной фирмы с уставным капиталом в десять тысяч эргунов и двумя сотрудниками, которой владеет Фуэнтос, – стал разъяснять Симкен.
– И эта шарашка год назад вывела в кураисские офшоры почти триста тысяч, да ещё и через какие-то фирмы-прокладки… – Эльдар уже всё понял сам. – Вы хотите прижать его за неуплату налогов, да?
– Или за отмывание денег, там как пойдет, – подтвердила Джолин.
– На такое расследование уйдут недели, а у нас остались считаные дни, хотя… – Эльдар стал внимательней вчитываться в бумагу. – Симкен, а тот банк, в который они вывели деньги, случайно не находится под санкциями Союза из-за того, что там держали деньги маранские террористы?
– Находится… – порывшись в бумагах, дал ответ Симкен.
– Тогда Фуэнтоса можно подтянуть за финансирование терроризма! – быстро сообразил Квазимор. – А вы молодцы! Как вы это всё нашли за один только день?
– Не ты один умеешь работать, – ответила за всех Джолин, умолчав, что нашел всё это Симкен, – но только любой адвокат развалит твое дело о терроризме даже до суда.
– Неважно, – отмахнулся Квазимор. – Нам нужно убрать его на время, а в этом случае он проведет следующие полгода в беседах с военной прокуратурой и контртеррористическим отделом.
Финансирование терроризма подпадало под закон о национальной безопасности: дело рассматривалось бы в военном трибунале, и Фуэнтос лишался бы права выйти под залог. А учитывая то, как трепетно относились в АГБ ко всем делам, хоть косвенно связанным с маранскими террористами, шансы Фуэнтоса выйти сухим из воды стремились к нулю.
– У тебя маловато доказательств, даже чурбаны из контртеррористического тут дело состряпать не смогут, – Джолин стояла на своем.
– Что ж, тогда я поищу еще доказательства, – согласился с ней Эльдар.
Ирэн с Альфересом в течение всего разговора молча переглядывались – единственное, в чём проигрывала Джолин Эльдару, так это в изобретательном применении законов. Ирэн хорошо понимала, что найти доказательства того, чего никогда не было, не под силу даже многоумному Квазимору – но в его силах было их создать.
Когда ушла Джолин, которая, казалось, избегала общества Эльдара, тот похвалил Симкена:
– Хорошая работа, Барри! Я ведь знаю, что Джолин бы без тебя ничего не нашла.
Симкен поблагодарил его и тоже заспешил домой, за ним потянулись и спецназовцы, и вскоре в особняке остались только Эльдар и Ирэн.
– Надо же, Эльдар Квазимор расточает похвалы… Ты не заболел? – то, что сказал капитан Симкену, показалось Ирэн странным – тёплые слова редко слетали с уст Квазимора.
– Такого человека, как Симкен, полезно иметь в друзьях. Ты знаешь, где он работал раньше?
– В антикоррупционном отделе, кажется…
– Верно, и там он занимался отслеживанием… финансовых потоков. Потоков, которые текли в карманы очень больших людей, и которые делали всё возможное и невозможное, чтобы эти потоки скрыть. А специалист по таким делам дорогого стоит.
Всё-таки в доброте Эльдара был и корыстный интерес, что хорошо укладывалось в представления Ирэн о нём. Хотела она спросить его и про несуществующие доказательства, но так и не решилась.
– Слушай, насчёт программы… – вместо этого Ирэн вспомнила о соперничестве за повышение. – Кого поддержишь ты? Твоё слово будет иметь вес, когда Дженхолл будет решать, выдвинуть ли меня или Вик.
– Тебя, разумеется.
– Почему? Вик умнее меня, да и она… жестче, амбициознее, она больше похожа на тебя.
– Потому, – Эльдар подошел к стеклянному стеллажу, где среди разных реликвий их отдела лежала чёрная нарукавная повязка спецназа, – что ты полезла под пули ради спасения незнакомца, а Вик плакала при виде крови. И потом, тебе я верю, ей – нет.
***
Как и многие другие подельники Мортеноса, Кунья не был обойдён вниманием АГБ – поэтому в отданной агентам Дженхолла коробке лежали документы с подробнейшей информацией о его жизненном пути. Кунья был поставлен Мортеносом над Золотым кварталом Лехоя – большим районом в западной части города, где находилось средоточие городской ночной жизни.
«Золотым» этот район делали не ночные клубы и бары, а подпольные игорные притоны, бордели и точки сбыта наркотиков. И доходы со всех этих заведений, легальных и не очень, так или иначе оседали в кармане Мортеноса, контролировавшего район через своих ставленников. Они были там властью, собиравшей дань с бизнесменов, а полиция лишь иногда забирала с улиц проституток и мелких наркодельцов, старательно не замечая крупные фигуры вроде Куньи.
Потомок тваолийских эмигрантов Пачо Раскес, более известный как Кунья, занимал почётную должность «босса» Золотого квартала не просто так. Самое своё прозвище он получил за то, что, подрабатывая на лесопилке, по пьяни убил своего прораба с помощью молотка и распилочного клина, на лоудитском называемом cuña. Тогда ему было семнадцать, благодаря чему он получил лишь «десятку», но вышел досрочно, пробыв в заключении менее семи лет.
Часть срока он отбывал в Пургроне, и там, в этой жестокой тюрьме, где сидели самые отъявленные негодяи со всего Союза, он и попался на глаза людям Мортеноса. Поэтому, едва выйдя на волю, он стал работать в Лехое – и скоро даже его кличку стали бояться произносить всуе. Его подозревали в десятке убийств, но его хозяева отстраняли от него руки правосудия, и он продолжал наводить ужас на врагов Мортеносов.
Его любимым оружием был молоток – и потому всякий раз, как из лехойской канализации вылавливали очередной труп с размозжённой головой, молва записывала его на счёт кровожадному Кунье. Вот этого субъекта и нужно было как-то убрать Дженхоллу.
Идею ему подал Руле – он указал на владельца одного ресторанчика в Золотом квартале, у которого Кунья вымогал деньги. Тогда же он ответил на ещё один занимавший Дженхолла вопрос: почему «силовик» Кунья участвует в переговорах с Багряной маской?
– Он сам тваолиец, у него есть друзья в тваолийских бандах, так что ему проще общаться с «масками», – объяснил ему Руле.
Большей помощи от департамента Дженхолл просить не мог – слишком близкое взаимодействие между ними могло насторожить Апостока, у которого и в АГБ, видимо, были уши. Так что даже лишний раз звонить Руле из управления он опасался, держа своё сотрудничество с департаментом в тайне от лехойских коллег.
Отправленные к этому бизнесмену Севрон и Виктория не нашли его в ресторане, а у него дома им долго никто не открывал. Когда они уже хотели уходить, дверь растворилась и на пороге показался пожилой маранец.
– Маркес Гуначо? Главное управление АГБ, я инспектор Севрон, мы… – но маранец тут же захлопнул дверь перед их носом.
Хотя такой прием и несколько ошеломил Севрона, сдаваться он не собирался – и он стал стучать в дверь, грозно крича:
– Именем Республики, открывайте! АГБ! Открывайте, или я выбью дверь!
– Что вам еще нужно окаянные?! – маранец снова открыл дверь и полез на Севрона с кулаками. – Из-за вас они забрали Санху! Вы уже погубили мою дочь, а теперь пришли за мной?!
– Мы просто хотим поговорить, – успокоила его Виктория. – Что-то случилось с вашей дочерью?
Маранец лишь горько заплакал в ответ. Агенты ввели его в гостиную, бережно усадили на диван, Севрон принес ему воды, а Виктория стала аккуратно его расспрашивать.
Маркес Гуначо за свою жизнь хлебнул немало горя – из родного Мараншира он бежал, спасаясь от мстительных боевиков Маранской освободительной армии, заподозривших его в работе на полицию. Едва он обжился в Лехое и открыл ресторанчик в престижном Золотом квартале, как к нему пришли от Куньи – собрать «налог» в пользу Мортеноса.
Но платить бандитам он не стал – вместо этого он заявил на них в АГБ. А позавчера его семнадцатилетнюю дочь Санху неизвестные затолкали в машину прямо возле школы, ему же позвонил сам Кунья.
– Он потребовал двести тысяч за Санху, сказал, что это наказание за то, что пожаловался на них, – пересказывал его слова Гуначо, – а если я снова куда-нибудь обращусь, то моя дочь умрёт. Он говорил, что от АГБ мне помощи не будет.
– Мы прибыли из Эзрамаса, наш начальник поможет вам, – старалась приободрить его Виктория. – Когда вы должны принести выкуп?
– Через три дня. У меня таких денег нет…
– Не волнуйтесь, мы вызволим вашу дочь, – ещё раз заверил его Севрон и из дома маранца позвонил Дженхоллу – наводка Руле оказалась действительно ценной.
Шеф, примчавшийся к своим агентам и тоже выслушавший горестный рассказ Гуначо, сделал неутешительный вывод – в отделе по борьбе с оргпреступностью у Мортеноса был свой человек. Хорошо было то, что у Дженхолла появилась возможность взять Кунью за вымогательство и похищение, но сначала нужно было как-то найти Санху.
– Они звонили мне вчера, я… я слышал ее голос, они грозили… – вспомнил вдруг Гуначо.
– Звонили? – Дженхолл встрепенулся.
По звонку легко было отследить, откуда он был произведен. И если похитители были достаточно глупы, чтобы звонить прямо из того места, где они держали Санху, то это давало шанс на её спасение.
Через полчаса у Дженхолла был адрес – туда сразу же направились Севрон и Виктория. Нужный им частный дом стоял в тихом предместье Лехоя и на первый взгляд не отличался от всех прочих. Но Севрон тут же приметил, что окна на обоих этажах были наглухо зашторены, а опрошенные Викторией соседи сказали, что в доме живут какие-то мужчины.
Агенты вели наблюдение за домом до позднего вечера, но лишь после наступления темноты на крыльце показался один из его обитателей – спортивного вида мужичок. Он рысцой добежал до ближайшего магазина, так же быстро вернулся и больше уже не выходил.
Мика тем временем через телефонного оператора выяснил, что из дома звонили в том числе и в один бар в Золотом квартале, где часто обретался Кунья. Словом, место было в высшей степени подозрительное, но действовать Дженхолл не торопился – сначала нужно было понять, там ли держат Санху.
Для наблюдения за домом Дженхолл запросил у главка сотрудников Службы наружного наблюдения, которые работали в Лехое по другому делу. Мюнцер, конечно, поворчал, но людей перенаправил в распоряжение шефа, и уже ночью дом обложила «наружка». Телефон, изначально наведший агентов на след, стали прослушивать через телефонную станцию Мика и несколько сотрудников Департамента расследований, тайно присланных Руле. Ордера на прослушивание у Дженхолла не было – зато были чрезвычайные полномочия, позволявшие обойтись без судебного решения и даже согласия прокурора.
Не забывал шеф и про Апостока. Дабы подкрепить его уверенность в том, что агенты главка приехали в Лехой для «демонстрации силы», майор отрядил четырёх спецназовцев и лехойских агентов в турне по злачным местам. Никакого практического смысла это действие не имело и лишь создавало шум и видимость деятельности – это должно было отвлечь Апостока от истинных действий Дженхолла.
Устраивать переполох спецназовцы умели и любили. Они наведались в ночной клуб, где почти открыто торговали корундином, и повязали половину персонала и десяток посетителей. Ядозуб, смертоносный заместитель Альфереса, дирижировавший всем представлением, лично вывихнул руку ставшему было качать права менеджеру заведения. Верзилу-охранника, пытавшегося преградить им путь, могучий Ядро швырнул об мостовую с такой силой, что тому пришлось вызывать «скорую».
Больше желающих побороться со спецназом не нашлось, и лехойские агенты, собрав в ходе обыска целый мешок корундина и прочих наркотиков, уже после полуночи покинули разгромленный клуб. Отличиться успела и Грация, вечно враждовавшая с Ядозубом девушка-спецназовец: она нокаутировала одного из задержанных, попробовавшего вырваться из цепких рук агентов.
Нужный эффект был достигнут: следующим утром все лехойские газеты пестрели заголовками о рейде АГБ. Дженхолл же стал разрабатывать операцию по захвату Куньи – безнаказанность сделала этого молотобойца беспечным, чем и собирался воспользоваться шеф.

Глава 3

– Именем Союза Демократических Республик! Приговор гарнизонного военного трибунала Эзрамасского гарнизона под председательством трибуна военной юстиции бригадира Стейница по делу №17/846…

Эльдар, сидя на скамейке в конце зала военного трибунала, с удовлетворением вслушивался в слова приговора, который зачитывал трибун военной юстиции [1]. Трибун в красной мантии, наброшенной поверх зеленого мундира, грозно произносил вердикт – виновен, и тяжёлые юридические формулировки, словно пушечные ядра, летели в подсудимого. Кто был этот несчастный? Хулио Десералес, наркоторговец и бывший командир наппонской муниципальной самообороны, упрятанный за решётку усилиями Эльдара прошлой зимой.

Капитан был единственным зрителем – дело слушалось в закрытом порядке. Вокруг Десералеса и его адвоката стояли навытяжку военные полицейские, военный прокурор нетерпеливо крутил ус, ожидая конца мотивировочной части. Эльдар же приехал на оглашение приговора не из праздного любопытства – ему нужно было поговорить с Десералесом. По стечению обстоятельств, возможность подвернулась через два дня после данного капитаном обещания найти нужные доказательства – за ними он и пришёл.

– …назначить Хулио Эдуардо Десералесу наказание в виде двадцати шести лет лишения свободы с отбыванием наказания в военном изоляторе строгого режима «Эндпоинт» без права на условно-досрочное освобождение…

Трибун наконец дочитал, и Десералеса подхватили два солдата военной полиции и вытащили его из зала. Караульные отвели его в комнатку рядом с судебным залом, вслед за ними вошёл Эльдар, и солдаты, сняв с наппонца наручники, удалились по мановению его руки.

– Вы? Пришли позлорадствовать, да? – скривился Десералес, узнав некогда предавшего его в руки военной юстиции агента.

Они беседовали около четверти часа, после чего Эльдар вызвал конвой, и солдаты военной полиции, чеканя шаг, забрали Десералеса, лицо которого после разговора с агентом сделалось пепельно-бледным. Квазимор, на ходу засовывая в карман пиджака какую-то бумагу и чему-то улыбаясь, тоже заспешил прочь из военного трибунала.

После этого он побывал в главке АГБ и уже во второй половине дня вернулся на свое рабочее место в особняке. Агентам и Джолин, продолжавшим распутывать клубки финансовых операций Фуэнтоса, он, едва войдя, как-то без особой радости сообщил:

– Я достал доказательства, к вечеру контртеррористический отдел задержит Фуэнтоса. Можно больше ничего не искать.

– Как? – изумилась Джолин.

– Хулио Десералес – он работал на МОА – вспомнил, что маранский полевой командир Перите Чертаньо получал деньги через тот самый кураисский банк от Фуэнтоса. Так Мортеносы платили маранцам за наркотики.

– Вспомнил? – недоверчиво поглядела на него Ирэн.

– Я слегка простимулировал его память, но не думаю, что он солгал, – и Эльдар поспешил скрыться в своем кабинете.

Ирэн знала, что за фраза «простимулировать память» в лексиконе Квазимора означала «выбить показания». Поэтому она не оставила его в покое – проскользнув к нему в кабинет, она крепко затворила дверь и зашептала:

– Это ложь! Ты сфабриковал доказательства, ведь так?

– Показания Десералеса вполне правдивы, а если и нет – он отнюдь не молод, его могла память подвести…

– О, не начинай! – перебила его Ирэн. – Рассказывай это прокурору, Дженхоллу, но не мне! Может, Джолин тебе и поверила, но я – нет.

Наверное, Ирэн была единственным человеком на свете, кто мог так открыто обличать Эльдара, не рискуя нажить в его лице смертельно опасного врага. Он же относился к ней с большей теплотой, чем к другим своим коллегам, хоть порой и ворчал на неё. У Ирэн было доброе, не терпящее несправедливости сердце, и Эльдар иной раз прислушивался к её мнению, до некоторой степени признавая за ней роль нравственного ориентира.

– Полегче с обвинениями! – зашипел на неё капитан, уязвлённый её словами. – Я сделал то, что было нужно сделать. А если ты такая совестливая, то надо было идти в монастырь, а не в АГБ!

Ирэн закусила губу и попятилась из кабинета – дальше препираться с Эльдаром было уже опасно. Она ушла жаловаться всегда готовому поддержать её Альфересу, столкнувшись на лестнице с Джолин и чуть не сбив её с ног.

– Что случилось с твоей секретаршей? – Джолин неслышно прошла к Эльдару в кабинет, заметив, в каком возбуждении его покинула Ирэн.

– Не обижай Ирэн, она этого не заслуживает, – устало ответил ей Квазимор, – и мои разговоры с подчинёнными тебя не касаются.

– У тебя с ней какие-то особые отношения? По-моему, ты для нее староват, – вновь стала язвить Джолин, но тут же стала серьёзной. – Или она додумалась, что с теми показаниями что-то не так?

Эльдар, конечно, с самого начала понимал, что Джолин обо всем догадается –такого рода чудеса в их профессии просто так не случались.

– У тебя есть ко мне какие-то вопросы? – изготовился к он защите, ожидая услышать очередную отповедь.

– Правило хорошего юриста – не задавай вопроса, на который не хочешь получить ответ, – покачала головой Джолин. – Я знаю, на что ты способен, мне этого достаточно, Руле же всё равно. Главное, что мы победили.

– Фуэнтос ещё не в Форт-Солитьюде, но да, – уста Эльдара тронула улыбка. – Знаешь, а из нас с тобой выходит неплохая команда.