Баллада о птичке с черными крыльями

Баллада о птичке с черными крыльями

Маленькая Ирбэ любила Праздник дождя.

Хотя ей ни разу еще не доводилось увидеть его во всей красе. Каждый год она представляла, как они с мамой выйдут на главную площадь столицы поглазеть на приезжих артистов, музыкантов и циркачей. Ей снились красочные сны: как зеленый город блистал в огнях и гирляндах, утопал в музыке, а на улицах бесплатно раздавали сладости. Жители улыбались ей и звали к себе, к праздничному столу. И они с мамой непременно соглашались. А потом маги покидали свой дом, и Ирбэ с мамой становились в нем полноправными хозяйками. Ирбэ, разумеется, носила платья – каждый день новое, – оставленные прежними хозяйками в своих бессчетных и огромных, как весь их нынешний домик, гардеробных.

На Праздник дождя весь мир словно омывался после долгой зимы: вода приносила свежесть, радость и надежду на сытую осень. Люди не молились Богиням, но от сезона дождей зависело то, какой будет предстоящая зима. А зимы Ирбэ ненавидела. Ведь даже здесь, на землях людей, вдали от границ Аэтерны, они были суровыми.

Мама старалась, как могла, – в этом маленькая черноволосая девочка не усомнилась ни на миг за всю свою жизнь. Когда у нее проклюнулись силы земли, она стала помогать вспахивать маленький огород, который мама засаживала семенами. Часть их урожая удавалось продать, если год был хорошим; самые неприглядные плоды они с мамой оставляли себе. Если удавалось сбыть товар подороже – вырученные гроши откладывали. Ирбэ знала: когда ей исполнится пятнадцать, мама отвезет ее на их родину. И она сможет увидеть настоящий Праздник дождя и поглядеть на соотечественников.

- Мы – весенние маги, птичка. Мы с тобой одни из них. И ты имеешь право жить среди них.

Девочка не понимала, почему они с мамой не могут уже сейчас жить «среди них», но ей казалось, что она, наверное, еще не заслужила такой чести. И Ирбэ ждала.

Каждый год она упорно трудилась: днем помогала матери в огороде, а по ночам училась магии. Силы в ней было с достатком. Один маг, приезжавший к ним с гуманитарной помощью, какое-то время занимался с ней, пока жил в деревне. Пару раз, когда девочка возвращалась с рынка, она видела, что маг выходил из их с мамой дома, но никак не могла понять, что он там делал в ее отсутствие. Когда он уехал, мама недолго грустила, – наверняка из-за того, что с ее дочерью больше некому было заниматься, – а Ирбэ старалась не забывать его уроки и тренироваться дальше. Теперь помимо поездки на родину у Ирбэ появилась новая крохотная мечта: учеба в какой-нибудь Академии магии.

В свои четырнадцать девочка казалась намного младше ровесников. И сколько бы мама ни пыталась убедить дочь, что все дело в магии – она позволяла своему носителю жить намного дольше, и век мага в разы превышал людской, – девочка оставалась безутешна, подвергаясь издевательствам сверстников. Соседские дети оказались невосприимчивы к такой правде. Деревенские мальчишки и девчонки в свои годы выглядели намного старше Ирбэ. Они были выше и сильнее ее. Ирбэ рано пришлось узнать, что магия может стать подспорьем не только в огороде. Но, усмирив врагов, Ирбэ лишилась друзей: люди не желали водиться с магичкой. И вскоре в деревне она стала изгоем. Не только дети, но и взрослые сторонились девочку, – на рынок до поры до времени была вынуждена ходить мама.

Грело юное сердце Ирбэ только одно: пройдет зима, сойдут снега, и они с мамой под звонкий перезвон капели поедут в чудесную страну Неувядающей весны. И неважно, что случится потом: ее ждала мечта, которая непременно должна сбыться и принести свет в ее жизнь.

***

Ирбэ исполнилось пятнадцать в конце осени, и она принялась считать дни до Солнцеворота, потом – до Дистинга, а от него до Праздника дождя уже рукой подать. Мама зашила дырки на ее выходном платье, собрала их в дорогу, и засветло они отправились на повозке маминого знакомого, который ехал в сторону границы на рыбалку и согласился подбросить их. До Тиллака они должны были добраться к обеду. Когда солнце золотило своими лучами озерную гладь, они пересели с повозки на паром, за который мама отдала первые из скопленных монет. Девочку начинал мучить голод, но еду, которую они взяли с собой, полагалось съесть на обед, и она самоотверженно отгоняла мысли о пустом желудке, во все глаза разглядывая пейзажи вокруг. Она впервые в жизни выехала за пределы родной деревни.

«Нет, не родной, – одернула себя девочка, – моя родина здесь».

Вернум заворожил ее своей красотой: ни один из самых красочных снов не рисовал ей такого великолепия. Хоть их деревня и стояла на бывшей территории весеннего государства, но земли людей потеряли былой магический потенциал. А здесь...

Ирбэ чудилось, что ветерок, ласкающий ее черные волосы, приветствует ее и шепчет:

- Где ш-ше ты была, малышка? Я так скучал по тебе.

Каждая птичка посвящала свои свирели их с мамой возвращению, сообщая всякой травинке и цветочку, деревцу и озерцу, и даже самому маленькому насекомому, какие долгожданные гости явились в их край.

Они пересели на другую повозку, которая должна была довезти их до самого города, и такое количество впечатлений быстро сморили девочку: под перешептывания разнолесья Ирбэ уснула на коленях у матери.

Ирбэ не знала, от чего она проснулась: от мягкого голоса мамы или от шума, который внезапно заполнил все пространство вокруг. Стоило ей открыть свои салатовые глазки, как она тут же от страха их закрыла, уткнувшись в мамин бок лицом. Девочка впервые видела столько магов, высоких зданий, повозок и лавок. Шумный торговый город в разгар праздника превратился в пчелиный улей: отовсюду слышались крики и грохот. И негде было укрыться от него, негде спрятаться. Ирбэ закрыла уши ручками, едва не плача от испуга.

- Птичка, не бойся. Смотри, фонтан!

Девочка не знала такого слова – в их деревне не водилось никаких «фонтанов». Любопытство победило, глаза сквозь тонкую щелку пытались найти то, на что указывала мама. И нашли. Большой бурлящий котел в несколько этажей с парой животных по бокам украшал центр городской площади, где они смогли сойти с повозки и распрощаться со своими попутчиками. Мама села на корточки и обняла дочь, водя рукой в воздухе в след за тонкими изгибами водных струй. Ирбэ рассмеялась, страх понемногу отступал. Глупо бояться, когда мама рядом, ведь так?