Баллада об озере Правды

Пролог

7136 лет со дня рождения Богини.

Берег Кровавой реки

Воздух был пропитан запахом крови и жжёного мяса. Дым, как всё, что осталось от сгоревшего поля, застилал глаза и мешал дышать, проникая в лёгкие тяжёлой тёмно-серой массой. Из-за него не было видно неба. Оно превратилось в сплошное чёрное месиво. Черноту, что окутало поле, заваленное трупами. Всё смешалось. Люди, маги, ведьмы. Земля пропиталась кровью, стала вязкой и с каждым шагом противно хлюпала под ногами. Разноцветные вспышки магии появлялись то тут, то там, сопровождаемые криками боли и ужаса.

Удары прилетали со всех сторон. Руки дрожали, онемевшие пальцы крепко сжимали рукоять меча. В ушах звенело. Он слышал предсмертные стоны солдат, лязг металла и шёпот заклинаний, сливающиеся в протяжный гул. Он подумал о том, что всего этого можно было избежать, но гордость задушила праведные мысли. Он парировал удары, уворачиваясь от потоков магии. Остро заточенный меч рассёк плоть как масло, и ведьма, задыхаясь, свалилась на землю, окрашивая своей кровью выжженную траву. Пот лился ручьём под забралом. Шлем отлетел в сторону. На языке привкус пепла, соли и крови. Мышцы ныли, требовали передышки, но он терпел боль, замахиваясь мечом для нового удара.

Когда из очередного пронзённого клинком ведьмага ушла жизнь, глаза ослепила магическая вспышка, а ноги пронзило болью, пригвождая их к земле.

Поступь девушки легка и грациозна. Он смотрел на неё так, будто она только что сошла с картины. Чёрно-зелёный боевой костюм в идеальном состоянии, и только края плаща запачканы кровью. Она издевательски улыбнулась, в глазах – насмешка.

– Сдавайся, – сказала она. – Твои войска разгромлены. Иного пути уже нет. Я пощажу твоих людей, если ты примешь поражение прямо сейчас.

Девушка чувствовала вкус победы и наслаждалась отчаянием и злостью в чужих глазах. Ведьма подошла ближе, наблюдая за тем, как мужчина, опираясь на свой меч, поднялся с колен.

– Будь ты проклята, – ядовито прошипел он. – Я не намерен сдаваться такому отребью, как ты. Даже если мне суждено умереть сегодня, свою страну я защищу любой ценой!

– Какие высокопарные речи, – рассмеялась девушка.

Мужчина замахивался мечом, отточенными движениями метя в незащищённые места. Ведьма ловко уклонялась, отбивая и блокируя атаки потоками магии. Они будто танцевали в поединке жизни и смерти. И танец этот вела она. Магия искрами разбивалась о закалённый металл, слепя глаза всполохами света. Сердце билось в бешеном ритме, и стук его сливался с лязгом железа. Дыхание давно сбилось, силы на исходе, но никто из них не остановится, пока враг не сделает последний вздох. Ещё один пируэт, шёпот, сорвавшийся с алых губ, и вот он снова у её ног. Дёрнулся в тщетных попытках вернуть свободу движений, но сковывающее заклинание лишь сильнее опутало его. Глаза блеснули яростью, на скулах заиграли желваки.

Ведьма склонилась к нему, глаза её горели безумием.

– Любой ценой, говоришь? – прошептала она, а затем крикнула с жуткой ухмылкой на лице: – Сюда её!

Из-за спины ведьмы, сверкая жёлтыми радужками глаз, появился маг. Он держал под руку женщину, облачённую в королевские красно-жёлтые доспехи. Та брыкалась, пыталась вырваться из крепкой хватки, но, встретившись взглядом со своим мужем, затихла. В глазах её не было страха, лишь ярость и желание биться до конца.

Ведьма обошла мужчину кругом. Изумрудный плащ струился следом. В ней грация и жестокость слились в одно. Идут рука об руку с мечом в руках и цветами мирта в волосах. Она заговорила о договоре, о землях, которые можно было бы отдать без кровопролитной войны, о той цене, которую её соперник готов заплатить за мнимую победу. Он слушал её сквозь шум в ушах и дикое биение сердца. Смотрел на жену, чьи светлые пряди грубо потянули вниз, вынуждая смотреть в чужие глаза. Ведьма склонилась к женщине и прошептала:

– Но готов ли он пожертвовать самым дорогим? – и впилась в её губы поцелуем.

Король закричал, не слыша собственного голоса. Слёзы катились по его щекам, застилая взор мутной солёной пеленой. Будто оказавшись в толще воды подо льдом, грудь сковало тисками ужаса и боли. Перед его глазами было лишь лицо жены, чьё тело медленно покидала жизнь. На чьих щеках ещё сегодня утром цвёл румянец от вскользь брошенного комплимента. Теперь же аристократическая бледность сменилась серостью. На осунувшемся лице выделилась и без того острая линия скул. Карие глаза потускнели и закатились, превращаясь в безжизненные стекляшки. Короткий поцелуй прервался. Ведьма оторвалась от омертвевших губ. Тело королевы грузным мешком упало на землю. Грязные кристаллы глаз смотрели прямо в душу короля.

– Нет…

Глава 1. Начало.

25 лет спустя. Вителия,

где-то на границе с Ихт-Караем

В затхлом воздухе витал противный запах гниющих досок, который пропитал всё помещение. Уцелевшие после очередного разбойничьего набега столы покрыты толстым слоем пыли. Большинство стульев сломаны и грудой деревяшек свалены в дальнем углу. Хозяин трактира теперь использует их как доски для разогрева печи, ведь денег на нормальные дрова давно перестало хватать. Бочки из-под пива пусты и поросли пушистой зелёной плесенью. На стенах сверкают белые пятна в тех местах, где некогда висели теперь украденные картины. Когда-то в этом трактире кипела жизнь, из каждого уголка доносились разговоры и смех, а алкоголь тёк рекой. Сейчас же в это место не заходит никто, кроме бездомных и уличных попрошаек.

Грязный пол скрипит под тяжёлыми мужскими шагами.

– Ты опоздал, – говорит девушка, сидящая за столом.

– Приношу свои извинения, – кланяется мужчина. Тусклый свет из окна освещает шрам на его лице.

Кивнув, девушка безмолвно приказывает ему сесть. Стул под мужчиной жалобно скрипит. Девушка стучит ногтём по столешнице, а затем радостно улыбается.

– Всё прошло даже лучше, чем я себе представляла! Жаль, что я не увидела их искорёженных от боли лиц. То бы ещё было представление, – смеётся она. – А ты чего такой кислый? Всё прошло так, как мы и планировали. Как прошла казнь? Наверняка его жёнушка плакала в три ручья.

– Насчёт этого… кхм. Казни не было.

Уголки девичьих губ медленно ползут вниз. Она сверкает глазами и спрашивает нарочито спокойным тоном:

– Как это не было казни? – Подавшись вперёд, девушка смотрит на мужчину не моргая.

– Её перенесли.

– Что значит перенесли, мать твою?! – взрывается она, хлопая ладонью по столу.

Мужчина совершенно не пугается женского крика. Продолжая спокойно сидеть, он смотрит девушке прямо в глаза и отвечает равнодушно и устало. Услышав ответ, она хмурит тонкие брови и недовольно цокает.

– Гадство! Это может помешать всему нашему плану.

– Что вы собираетесь делать?

– Дай подумать.

Девушка встаёт и подходит к окну. Перед ней заброшенный город. Покрытые вьюном дома с провалившимися крышами. Вместо дорог – грязь, разбавленная водой после недавнего дождя. И без того серый город кажется ещё мрачнее под тусклым саваном неба. Девушка долго смотрит в окно, а затем говорит:

– Я сама займусь этой проблемой.

– Как вы собираетесь это сделать? Она намного сильнее вас, – озадаченно спрашивает мужчина.

– Есть один способ. – Уголки девичьих губ содрогаются в улыбке.

– Вы о…

– Именно.

Мужчина скептически приподнимает бровь, на лице написано сомнение. За окном небо разрезает молния. Громовой раскат оглушает. О стекло ударяется жирная капля, за ней вторая и третья. Ливень накрывает унылый городской пейзаж.

– Но где вы его найдёте? Разве всё не уничтожили после войны?

– Есть парочка мест, где его можно купить за кругленькую сумму.

Девушка слегка поворачивает голову. Молния освещает её лицо, отражаясь в глазах злым блеском. В этот момент девушка так сильно напоминает мужчине её мать. Те же черты лица, та же ухмылка. Гордая осанка, которую не испортить даже ударами плетью, и непростой характер. Всегда уверенный и надменный взгляд, в котором не было видно и капли сомнения в своей идее и своих силах.

«Именно эта самонадеянность в конечном итоге и погубит её», – думает мужчина.

– Следи за ситуацией. Докладывай мне о любых изменениях. Мы не должны терять бдительность и контроль, – командует девушка.

– Как прикажете.

– А теперь иди.

Девушка нетерпеливо машет рукой в сторону выхода. Последний раз поклонившись, мужчина выходит из трактира. Помещение заполняется оглушающей грозовой тишиной. Стук капель попадает в ритм биения сердца. Кровь шумит в ушах. Девушка скрипит зубами, чувствуя клокочущую в груди ярость.

– Сука! – Кулак со всей силы врезается в стену. – Сука, сука, сука!

Капля крови скатывается вниз. Рассечённая кожа на костяшках саднит. Девушка стряхивает кровь с пальцев.

– Тупая дрянь! Думаешь, я позволю тебе испортить мой план, который я продумывала столько лет? Как бы не так. Скоро и ты, и весь твой проклятый род вспомните, где ваше истинное место!

Девушка срывает со спинки стула свой плащ, быстрым движением накидывая его на плечи и выходит из трактира, растворяясь в серой пелене дождя.

Глава 2. Ужин.

Акрат. Эвдинский дворец, район Каранде.

За несколько недель до этого

В розарии приторно пахнет цветами, да так, что голова идёт кругом. Бутоны камелии, которую в прошлом месяце приказала посадить Верховная Жрица, уже зацвели и собрали с округи всех насекомых. Сад пышет жизнью под лучами летнего солнца. Со стороны искусственного водопада слышится стрекочущее пение заморских птиц.

– Пьёшь в одиночестве? – Марона поднимается по каменным ступенькам беседки и садится на стул рядом с Карлетт.

Её взгляд падает на откупоренную бутылку и бокал, на дне которого плещется рубиновое вино. Дамкер подносит бокал к носу и победно усмехается.

– Вишнёвое, как и думала. Не рановато ли? Ещё даже не полдень, – спрашивает Марона.

Одетая в длинное синее блио[1], украшенное расшитым золотой тесьмой поясом, она выглядит одновременно и завораживающе, и скромно. Волосы её распущены и чёрными локонами спадают на плечи. Магия девушки игриво вибрирует. Во взгляде появляется вопрос.

– Я запиваю скуку, – отвечает Карлетт, на что Марона иронично приподнимает бровь. – Не смотри на меня так, сама ведь знаешь, как я не люблю всю эту суету.

– Ну да, тебе подавай походы, тренировки с солдатами и штаны вместо платьев, – хмыкает Марона.

Словно в подтверждение её слов, Карлетт недовольно дёргает плечом и поправляет скомкавшуюся ткань блио.

– После начала подготовки к твоей инициации я даже в солдатском корпусе слышу разговоры о политике и о том, какого цвета повесят шторы в главном зале.

Марона смеётся, а затем допивает остатки вина и наполняет бокал снова.

– Как же я тебе сочувствую.

– Правда? А то я что-то не слышу жалости в твоём голосе.

Карлетт с лёгкой полуулыбкой смотрит на Марону, а затем переводит взгляд на дворец. В широких окнах мельтешит прислуга. Из-за открытых ставень слышатся громкие указания гофмейстерины. С первого этажа, со стороны кухни, ветер доносит аромат свежей выпечки, фруктов и жареного гуся. На флагштоке развевается на ветру флаг Акрата – оплетённая ракитником триединая луна.

– Ты просто нашла повод выпить, – подтрунивает Марона.

Карлетт хмыкает, глядя, как подруга допивает её вино.

– Возможно, – кивает она. – А может быть, и нет. Сама-то что тут делаешь? Разве у тебя сейчас не должно быть совещание с главным казначеем?

– Отец поймёт, если я прогуляю одну с ним встречу. Хочу отдохнуть от всех этих бумаг и скучных серьёзных лиц. Погода сегодня чудесная.

– Тогда чего мы тут сидим? Пойдём прогуляемся. Нечасто у нас выпадает такая прекрасная возможность провести время вместе.

– Я только за, – улыбаясь, резво отвечает Дамкер. Тонкие пальцы привычным жестом убирают прядь волос за ухо. Маленькая серёжка-колечко колышется от лёгкого взмаха головы.

Девушки выходят из тени беседки под яркое палящее солнце. Разноцветные лепестки растений сверкают в полуденных лучах. Марона с любопытством разглядывает свежепосаженные цветы, попутно рассказывая подруге последние новости.

– До инициации осталось совсем немного. И все интересуются, каков же будет твой первый указ, – говорит Карлетт.

– Я не собираюсь делать что-то из ряда вон выходящее. Первым приказом я хочу открыть больше школ и университетов. Не только в Акаро, но и на территории всего Акрата, – отвечает Дамкер. Прядь волос снова оказывается за ухом.

– Это хорошая мысль, – кивает Карлетт. – Но согласится ли на это градэн Ауман? Она довольно принципиальна в подобных вопросах.

– Ты меня обижаешь, – дует губы Марона. – Разве сама не говорила, что я смогу уговорить кого угодно?

Ведьма лёгким жестом руки отбрасывает свои волосы в сторону и «стреляет» глазами, заставляя Карлетт хихикнуть.

– Но если серьёзно, у меня много идей. – Марона останавливается у высокого куста декоративных голубых роз и аккуратно касается лепестков пальцами. Бутоны усеяны жужжащими шмелями и бабочками. – Прошло больше двадцати лет, а Акрат до сих пор полностью не восстановился после войны. В провинциях ещё случаются стычки между людьми и ведьмами.

– Ты о той забастовке в Лелесе? – спрашивает Карлетт. – Не понимаю, чего они добивались. Места за решёткой? Какая глупость. Хорошо хоть, что никто не пострадал.

– Глупость или нет, но есть у меня ощущение, что за этим кто-то явно стоит.

– Неужели ты о тех слухах? Брось, Марона. Ты веришь в эти бредни о перевороте?

Черноволосая ведьма пожимает плечами.

– В последнее время всё слишком беспокойно. Интуиция просто кричит, что что-то не так. Я не могу пустить всё на самотёк, но у меня слишком мало информации. Было бы у меня карманное озеро Правды, жизнь стала бы гораздо легче.

Улыбка пропадает с лица ведьмы. Марона заправляет прядь за ухо большой, совершенно неженской ладонью, перетирая волосы между пальцев.

Карлетт берёт подругу за руку и заглядывает ей в глаза.

– Мне казалось, ты хотела отдохнуть от работы. Давай насладимся прогулкой. Мы не так часто можем побыть вдвоём в последние дни.

Глава 3. Предчувствие.

Выпад. Разворот. Карлетт приседает и заносит меч. Переливающийся жёлтым цветом магический щит Алкея принимает удар на себя. Маг подмигивает девушке и, выбрасывая руку вперёд, толкает её щитом. Карлетт падает, тут же перекатывается и блокирует новый удар. Звон клинков разносится по тренировочной площадке гулким эхом. Алкей отбивается, делает разворот и плашмя бьёт ведьму по спине щитом. Та, теряя равновесие, летит вперёд. Сгруппировавшись, Карлетт перекатывается через голову и поворачивается лицом к магу. Алкей стоит, нагло улыбаясь, и уверенно держит меч и свой боевой посох. Ведьму захлёстывает азарт. Они ходят друг перед другом, как два льва, выжидающих прыжка соперника. Девушка, сделав резкий выпад, подсекает ногу мужчины. Алкей падает на спину, меч и посох вылетают из его рук. Карлетт становится одной ногой магу на грудь и приставляет к шее острие меча.

– Признаю поражение, победа за тобой, – улыбается Алкей, показывая ладони. – Это было неплохо.

– Ты так думаешь? – смеётся Карлетт, помогая магу подняться.

Они подходят к трибунам. На нижних платформах сидят Марона, Диваль и Эмрис. Ведьма машет рукой, зазывая друзей к себе. Диваль рядом с ней собирает венок из ромашек. Второй, уже готовый, лежит на его розовых волосах.

– Какая превосходная дуэль! – восторгается Марона. – Хотя есть у меня уверенность, что господин Тиндаль в очередной раз поддался тебе, моя дорогая подруга.

– Будем считать, его сбила с ног моя красота, – смеётся Карлетт и чувствует нежный поцелуй на щеке.

Она наливает заранее принесённое вино в бокал и делает несколько глотков, смачивая сухое горло.

– Я тут хотел узнать, – садится на скамью Алкей, стирая пот полотенцем. – В Ихт-Карае ходит слух, что будущая Верховная Жрица ищет себе мужа. Это правда, Марона?

Марона корчит жалостливое лицо и стонет в ладони. Диваль застывает с цветами в руках. На его круглом лице с необычным разрезом глаз отображается недовольство. Он чуть морщится и аккуратно надевает венок Мароне на голову. Девушка в ответ дарит фамильяру нежную улыбку.

– Матушка пригласила всю холостую знать Акрата и Ихт-Карая. Возможно, даже отправила пару пригласительных в Леурдин. Она не теряет надежды найти мне завидную пару, – морщится Марона и спрашивает скорее в шутку, чем всерьёз: – Может, попытать счастья в Вителии? Я слышала, в королевстве сменилась власть. Вдруг с новым правителем страна придёт к процветанию, а вместе с ней появятся и хорошие партнёры для брака?

– Сменилась власть? Странно, – хмурит брови Алкей. – До меня подобная информация не доходила.

– Потому что это всего лишь слухи, – пожимает плечами Марона.

– Верить слухам себе дороже, – говорит Карлетт, критично осматривая свой полутораручник. – Вителия ведь закрылась от мира практически сразу после войны, и последней подтверждённой информацией из неё стала новость о смерти Павлены. Как вообще можно жить в стране, в которой король убил собственную дочь?

– И не говори, – соглашается с женой Алкей. – Но, похоже, люди наконец прозрели. Бегут из страны как от проказы. Беженцы молят пропустить их через границу. Готовность отдать последнее, что у них есть, лишь бы сбежать из страны, неприятно поражает. Кэлвард привёл государство к ужасающему упадку. Удивлён, что Вителия смогла просуществовать под его правлением так долго.

– Меня больше удивляет, что народ не поднял восстание, – пожимает плечами Карлетт.

– Видимо, вителийцы могут только бежать от своих проблем, а не решать их самостоятельно, – говорит Алкей. – Но если взглянуть с другой стороны, в Ихт-Карае теперь не будет нехватки в рабочей силы.

– Её и до этого не было, – подмечает Карлетт, на что Алкей пожимает плечами.

– Жаль, что беженцы из Вителии не избавят меня от слащавых своднических речей матери, – тянет Марона и куксится.

– Почему она так настойчиво хочет выдать тебя замуж? – спрашивает Алкей.

– Боится, что я до конца своих дней останусь одна.

– Мне кажется, такой расклад был бы тебе по душе, – отмечает Карлетт, подставляя лицо под лучи солнца.

– И то верно, – хихикает Марона. – Матушка сама вышла замуж по расчёту, потому удивляет, что и для меня она хочет такой же участи.

– Вот только в её случае расчёт перерос в настоящую любовь и крепкие отношения.

– Скорее всего, она надеется, что у тебя будет так же, – говорит Алкей, поднося пальцы жены к своим губам и целуя каждый по очереди.

Марона лишь вздыхает, поправляя венок на голове.

– Умей извлекать выгоду, – советует Карлетт. – Мужа ты, может, и не выберешь, но приобрести экономически крепкие связи лишним никогда не будет.

– Приму к сведению, – кивает Марона.

Они возвращаются во дворец, обсуждая предстоящую инициацию. Алкей и Марона спорят о том, какие напитки лучше подавать в начале вечера. Карлетт не обращает на них внимания, пытаясь найти позу, в которой платье не будет колоться. Мимо проходит служанка. Карлетт успевает только заметить краем глаза светлые пряди, когда спину обдаёт холодом. Волосы на загривке встают дыбом, мурашки бегут по рукам. Карлетт оборачивается, встревоженным взглядом окидывая пустой коридор. Мерзкое ощущение тревоги оседает внизу живота. Карлетт качает головой, отбрасывая плохие мысли в сторону, и разворачивается к спорящим до сих пор Алкею и Мароне. Девушка предлагает им разойтись по комнатам, а вечером обсудить всё во время пикника. Все соглашаются.

Глава 4. Совет.

Церемонию передачи тела Богине проводят в день инициации. Небо спрятано за свинцовыми тучами. Боль собравшихся на поляне людей густым туманом оседает на жёсткую траву. Ветер уносит за деревья плач скорбящих и похоронную речь викария Храма. Карлетт слышит его слова словно через толщу воды, глядя на мёртвое лицо своей подруги. Та лежит нагая на каменном алтаре. Цветы окружают её посиневшее тело. Мадам Дамкер задыхается в слезах, уткнувшись в грудь мужа. Рядом с ними стоит Диваль. Его лицо не выражает ничего, но на щеках заметны дорожки слёз.

Викарий дочитывает последние строки и взмахивает рукой. Тело Мароны охватывает ослепительное кроваво-красное пламя. Оно вздымается до серого неба, окрашивая его оранжевыми всполохами. Карлетт смотрит на огонь и видит в его очертаниях Марону. Та тянет руки, зовёт. Карлетт уже хочет подойти ближе, но пламя исчезает так же быстро, как и появляется, оставляя после себя лишь грязный пепел. Викарий указывает на алтарь. Один за другим люди приближаются и начинают проводить процедуру погребения.

Кто-то подталкивает Карлетт в спину. На негнущихся ногах девушка подходит ближе, берёт пепел в дрожащие руки и встаёт рядом с двумя глубокими чашами. Одна заполнена водой, другая – землёй. На глаза начинают наворачиваться слёзы. Они текут по щекам, и ведьма прерывисто вздыхает, стараясь успокоиться. Холодный воздух забирается под платье, заставляя стайку мурашек бежать по коже. Пепел утекает сквозь пальцы, падая на чёрную землю в чаше. Сердце бешено колотится в груди, и кажется, будто стук его отдаётся где-то в горле, сдавливаемом невидимыми верёвками. Боль потери душит холодными бледными пальцами. Пара капель слёз падают на горстку земли.

Карлетт стирает влагу со щёк тыльной стороной ладони. Другая часть праха расходится по воде неровной рябью, повторяя изгибы волнующейся поверхности. Карлетт смотрит, как пепел медленно уходит на дно чаши. Исчезает полностью, как и чувство покоя глубоко внутри самой ведьмы. Чувство хрупкое и нежное. Чувство, что надломилось с треском и рассыпалось по кусочкам, оставив после себя лишь зияющую пустоту, которую уже не заполнить. Ведьма взмахивает рукой, развевая по ветру оставшийся прах, и он сливается с серым небом и облаками.

Друг за другом остальные ведьмы и ведьма́ги повторяют обряд передачи. Карлетт бьёт крупная дрожь. Она обнимает себя за плечи, но это не помогает ей успокоиться. Истерика подступает к горлу. Её тошнит. Сглотнув вязкую слюну, она берёт в руки обрядовую свечу, поднимает взгляд, полный слёз, к небу и шепчет онемевшими губами вместе с остальными:

– Прошу Богиню принять в объятия земли, воды, неба и огня Марону – наследницу рода Дамкер, ведьму из Кара́ндэ.

Карлетт пытается не заплакать. Но свеча дрожит в руке, а взгляд мутнеет из-за слёз. Девушка дышит глубоко, считает каждый вдох, но душа не выдерживает, рвётся, выворачивается наизнанку. Ведьма кричит, падая на колени. Свеча, погаснув, выпадает из рук. Слёзы застилают глаза, дышать становится трудно, а грудную клетку сдавливает тисками. Кто-то обнимает Карлетт со спины, держит крепко, прижимая к себе. Магия неконтролируемо искрится на кончиках пальцев. Карлетт хрипит сорванным голосом, задыхается. Мутная тень подходит к ней, прижимает пальцы к вискам. Девушка не может понять, кто это – сквозь пелену она видит лишь плоский силуэт. Ведьма трясёт головой, пытаясь скинуть чужие пальцы, но тело перестаёт слушаться и немеет. Дыхание выравнивается. Карлетт чувствует, как веки тяжелеют и сознание медленно уходит в сон. Девушка засыпает.

***

Карлетт просыпается в своей комнате, когда за окном уже расцветает закат. Кожу лица неприятно стянуло из-за высохших слёз. В груди пустота. Не слышно даже биения сердца. Сбоку доносится шуршание, и знакомый тихий голос говорит:

– Вы проснулись. – Эмрис слабо улыбается. Покрасневшие от слёз глаза смотрят с грустью и жалостью. – Церемония закончилась.

Карлетт садится и безжизненно кивает, глядя в одну точку. Пятнышко на одеяле кажется безумно интересным и отвлекает от нового приступа истерики.

– Кто? Кто это сделал? Зачем? – шепчет Карлетт упираясь лбом в колени.

Эмрис смотрит на неё, закусив губу, затем переводит неуверенный взгляд на конверт, который держит в руках. Выдыхает и протягивает его ведьме.

– Моя Шерон, возьмите.

– Что это? – спрашивает Карлетт, забирая конверт.

На нём личная печать Мароны, и девушка сразу понимает, что находится внутри. В животе всё сворачивается в комок. Пальцы трясутся, когда Карлетт вскрывает письмо.

«Привет, Летти.

Раз ты читаешь это письмо, значит, предсказание ведьминого сна уже сбылось. Прости, что не рассказала сразу. Я правда хотела, но, представив, как ты будешь переживать, язык не повернулся рассказать. Я знаю, что поступила эгоистично. Ты имела право знать, что мне приснился ведьмин сон. Надеюсь, ты простишь меня за эту ложь. Не вини себя в случившемся и не плачь. Ты в любом случае не смогла бы изменить судьбу. У меня была замечательная жизнь, и мне не о чем сожалеть. Я благодарю Богиню, что она позволила мне встретить тебя.

Живи счастливо, моя любимая подруга. Моя сестра. Я люблю тебя, Летти, и буду любить всегда. Прощай».

Слёзы ручьём текут по щекам. Карлетт яростно размазывает их по лицу, до красноты растирая кожу, но они льются не прекращая. Ведьма сжимает письмо в ладонях. Бумага рвётся, и ногти оставляют на ладонях глубокие следы-полумесяцы.

Глава 5. Иршин.

Карлетт придирчиво осматривает достаточно лёгкое для своих габаритов седло и, довольная выбором, подходит к своему коню. Черногривый жеребец мотает головой при виде хозяйки и, тихо фыркнув, опускает голову, подставляя мощную спину. Карлетт накидывает седло на спину коня, потуже затягивая приструги. Похлопывает по крепкой шее и поглаживает, перебирая пальцами короткий чёрный волос. Животное издаёт тихое ржание.

– Карлетт, – сухая трава под ногами Верховной Жрицы шуршит при каждом её шаге, – ты уверена, что не хочешь отправиться с экипажем и сопровождением?

– Нет, – качает головой девушка. – Времени и так мало. Нагруженная свита будет лишь мешать и задерживать меня. Ты бы тоже отказалась.

– Верно, – усмехается ведьма. – Иногда я забываю, насколько ты на меня похожа.

Женщина протягивает руку, касаясь кончиками пальцев густых каштановых волос. Улыбается вымученно, с безнадёжной тоской. Смотрит с любовью и нежностью в глазах.

– Я и не заметила, как ты выросла, – шепчет ведьма, поджимая губы.

– Это проклятие всех родителей, – усмехается Карлетт.

– Верно, – вздыхает Диона. – Жаль, что Глион не увидел, какой красивой и смелой девушкой ты стала.

Карлетт болезненно поджимает губы. Любое упоминание об отце отзывалось под грудью тупой болью.

– Он наверняка дал бы мне мудрый совет.

Верховная Жрица лишь грустно улыбается и спрашивает:

– Ты говорила с Алкеем?

– Да, – отвечает девушка, заметно погрустнев. – Он не был в восторге от этой идеи.

– И я его понимаю.

Карлетт бросает на матушку укоризненный взгляд. Висящая под потолком люстра, сделанная из старого сломанного колеса, тихо покачивается, бросая тени на лица ведьм. Конюшня наполнена тихим ржанием и цокотом копыт. Воздух пропитался кисло-сладким запахом сена и смолистым ароматом дерева.

– Я тут принесла тебе… – Диона протягивает дочери небольшую сумку. – Учитывая твои умения готовить отвары, тебе это пригодится.

Карлетт открывает сумку из мягкой коричневой ткани. Внутри лежат флакончики с различными зельями и мешочки с ведьмовскими травами. До Карлетт доносится запах полыни, лаванды и зверобоя – часто используемых в заклинаниях трав.

– Из её личных запасов.

Карлетт не отвечает. Лишь слегка кивает, закрывает сумку и вешает её через плечо.

– Ты уверена, что хочешь взять её с собой? – спрашивает Диона, недоверчивым взглядом наблюдая за тщетными попытками Эмрис сильнее натянуть стремена. Серые взъерошенные волосы делали её похожей на нахохлившегося воробья.

– Она мой фамильяр, – с нежностью смотря на Эмрис, отвечает Карлетт. – Я в ответе за неё. К тому же будет лучше, если в дороге я буду не одна.

– Ты права. – Диона улыбается мягкой, искренней улыбкой, заглядывая дочери в глаза. – Отец бы тобой гордился.

***

Ночной лес шумит. Листья шепчутся друг с другом, как игривые светские сплетницы. Трава и ветки под ногами лошадей скрипят и трескаются от каждого шага. Накидка не спасает от холодного влажного ветра, пропитанного запахом хвои и лесных ягод. Вечерний дождь размыл дорогу, и копыта лошадей теперь тонут в противно хлюпающей грязи. Карлетт сильнее натягивает капюшон и поправляет сумку. Склянки с зельями и отварами звонко ударяются друг о друга.

– Вы уверены, моя Шерон? – Эмрис одёргивает лямку походной сумки на плече. – Ещё не поздно вернуться.

– Да, мышка, я уверена, – отвечает Карлетт и смотрит на своего фамильяра. Эмрис вся дрожит и стучит зубами от холода. – Иди сюда.

Ведьма останавливает лошадь и снимает с пояса небольшую пузатую склянку с мутно-голубоватой жидкостью. Фамильяр недоверчиво смотрит за тем, как Карлетт, снимая перчатку, капает на кончик указательного пальца маленькую каплю. Она растирает зелье между пальцев, согревая его. Эмрис наклоняется, чтобы ведьме было удобнее втереть зелье в ямочку под самым ухом. Кожу холодит и слегка щиплет, а через мгновение по телу проносится волна тепла. Дрожь затихает.

– Спасибо, моя Шерон.

– Просто Карлетт. С этого момента не называй меня по статусу. По крайней мере пока мы не пересечём границу с Ихт-Караем. Если люди узнают, что правительница соседней страны путешествует без сопровождения, вместо того чтобы присутствовать на инициации, могут поползти слухи.

Эмрис согласно кивает. Они продолжают путь по лесной дороге. Чавкающие звуки разрушают романтику ночного леса. Из глубины чащи доносится стрёкот сверчков и уханье совы. Растущая луна, пробиваясь сквозь переплетения листьев и хвойных иголок, освещает лес и дорогу голубоватым свечением. Обгоняя друг друга и кружась между веток в своеобразном танце, два маленьких светлячка рисуют жёлтой краской узоры на тёмно-сапфировом полотне леса.

Карлетт снимает с пояса бурдюк и делает пару глотков. Вино, полившееся по горлу, согревает не хуже зелья.

– Если верить карте, – говорит Эмрис, – то до Иршина мы доедем только к утру.

– Это и лучше, обойдёмся без любопытных глаз, – отвечает Карлетт. Конь под ней фыркает. – Остановимся в местном гостевом дворе. И лошади отдохнут, и мы обдумаем дальнейший путь.