Бантустан-18

Глава 1

Роберту Э. Хайнлайну, Сэмюэлю Р. Дилэни, Фрэнку Херберту и всем тем, кто нас давно уже предупреждал…

ГЛАВА 1

Хельги, порт Нью-Сидней – станция концерна «Солярис»

Зовите меня Хельги.

Имя, конечно же, не настоящее, но к чему вам настоящее, когда я сам его почти забыл? Хельги – мой рабочий псевдоним, под ним я известен всем тем, кому должен быть известен. Теперь вот, стало быть, и вам.

…Большинство нормальных людей тяжело переживает взлет – неважно, челнок ли это, обычный экраноплан или какая другая летучая посудина. Невыносима сама мысль о движении куда-то в направлении небес, само ощущение отрыва от такой надежной тверди, невыносимо чувство пустоты, от которой тебя отделяют какие-то миллиметры непрочного, мертвого металла. Невыносимо начало пути. Нормальный человек перед стартом челнока глушит себя успокоительными или возбуждает синтэндорфинами, чтобы пережить, не заметив, сам процесс перемещения в пространстве.

Из того, что я назвал других людей «нормальными», вы, кажется, собираетесь сделать вывод, будто я ненормальный? Не спешите. Просто – уж не знаю, связано ли это с моей профессией или нет – со мной все обстоит ровным счетом наоборот. Старт – это свобода, это значит, что на ближайшее время ты не принадлежишь никому и ничему, свободен ото всех и вся, кроме себя самого – не столь уж тяжелая ноша… А приземление, стыковка к станции или «термитнику», неизбежно означает возвращение в привычный круг, к привычным делам или привычному безделью в ожидании заказа, привычным разговорам с привычными людьми о привычных вещах. И это вызывает у меня если не депрессию, то, по меньшей мере, состояние угрюмое и подавленное. И тут уже я глушу себя тем, что под руку попало.

На этот раз стыковку к пассажирскому причалу станции концерна «Солярис» - «Седьмое небо» она называется – задержали часа на три, и последняя доза «бродяги» пропала, считай, впустую. Что-то посильнее в такой ситуации позволить себе просто нельзя: утрясать детали по контракту и тем более работать вирт надо в идеальном психическом состоянии. Даже легкие стимуляторы в вирте могут повести все наперекосяк, в самом непредсказуемом направлении, и в результате рискуешь не просто сорвать заказ, а всерьез и надолго приземлиться в дурдоме. А то и лицензию потерять.

Как всегда, после дозы «бродяги», все вокруг стало очень цветным и очень контрастным, как всегда захотелось куда-то двигаться, что-то делать и вообще менять мир к лучшему… Но двигаться куда-либо на челноке второго класса можно разве что вместе с челноком, а к попыткам изменить к лучшему что бы то ни было весьма критически относится команда. Так что осталось лишь пялиться на обзорный экран, любоваться монтажными ботами, что устанавливали на корпусе станции какую-то внешнюю аппаратуру.

Почему меня это заинтересовало? Да очень просто. У каждого из наших – из кого именно, объясню, не бойтесь – есть свой пунктик, тесно связанный со специализацией. Кого-то прет по старым плоскостным фильмам, кого-то по первым сериалам телеприсутствия, кого-то хлебом не корми, а подай ему меч и магию… А я вот зациклен на старой фантастике. Именно старой, написанной еще где-то в эпоху Первой глобализации, и не на танхуа-лэнге[1], а на старых еще языках. Ну, русский там, английский – и никаких эмограмм, этого плода греха иероглифов и смайликов. Не поверите – я все старые языки знаю. Ну, про «все» приврал, конечно, да. Но основных штук шесть-семь точно. В Бантустанах они в большом ходу до сих пор. С китайским у меня как-то не очень, но тоже худо-бедно могу объясниться. Впрочем, неважно.

Почему фантастика? Да опять же просто все. Вот интересно мне, как предки представляли нас? Оправдали мы их ожидания хоть немного? Похожи на тех героев звездных опер и космических одиссей, на всех этих бравых навигаторов и прочих космодесантников? Ну хоть самую чуточку? Похож ли мир, что мы выстроили в итоге, на тот, в который ты заглядываешь краем глаза, пролистывая текст на экране?

Да вот не похожи ни разу. Ну смотрите: чуть ли не в каждом втором романе землянами освоены десятки, если не сотни планет, человечество строит галактические империи, тут же с энтузиазмом принимающиеся между собой воевать, флоты крейсеров и дредноутов бороздят обозримый космос, что твои колумбовы каравеллы, и десантники Империи напиваются с пилотами враждебной Конгрегации на нейтральной территории, в галактическом баре где-нибудь на Мю Змееносца… Наивные они люди были – предки. Романтики…

Почему да как все у нас получилось так, как получилось – разговор особый, а главное – долгий. И для такого разговора советую кого поумнее меня сыскать. А пока имеем то, что имеем: пара десятков «термитников» на Луне и Марсе, полностью зависимых от поставок с Земли, да с сотню государственных и коммерческих станций на орбитах, две трети из которых автоматизированные производственные комплексы – вот и вся вам галактическая империя.

Да шанкр бы с ними, флотами, крейсерами и дредноутами, набитыми истребительной техникой, шанкр бы с этой империей… Просто когда листаешь очередной текст, возникает смутное и тягостное чувство, что ты кого-то обманул. Вот лично ты – причем без всякой для себя выгоды. И обидно за чужую мечту. Хочется заказать текилы и упиться в хлам в галактической таверне на Мю Змееносца.

Ладно, не буду вас томить, сразу и расскажу, кто я таков, чем дышу, помимо «бродяги», отчего сейчас дергаюсь. Дергаюсь-дергаюсь, мало ли что по мне не видно… Да, так вот. Я – вирт-мастер, иначе говоря вирт-актер. Только с актерами телеприсутствия не путайте – там либо красотули с мозгами насекомых из «Еженедельных случек», либо ребятишки вроде доктора Мо – уж такие умные, такие все из себя циничные, что слова в простоте не скажут. А главное – все они поголовно граждане. Урожденные, полноправные и как их там еще. А у вашего приятеля Хельги статус заметно пониже – серв-гражданство класса В, и что-то посерьезнее уже вряд ли будет. Это прав, свобод и всяких там социальных гарантий заметно поменьше – да и шанкр с ними, в общем-то, с гарантиями этими. Суть в том, что я – измененный, а значит, полное гражданство мне точно не светит. Как и любому из наших.

Глава 2

ГЛАВА 2

Хельги, порт Нью-Сидней – станция концерна «Солярис»

Да, так вот. Сижу это я, наблюдаю за умными металлическими кальмарами на обзорном экране, «бродяга» из черепушки понемногу выветривается… А тут и соседка моя справа признаки жизни подала – быстренько оклемалась. Я-то видел: помимо фирмового транка от «Соляриса», что пассажирам перед стартом предлагают, зажевала девочка пол-упаковки синтемеска. А он, между прочим, в списке запрещенных препаратов чуть не в первых строчках идет. Я все, конечно, понимаю: предстартовое волнение и бла-бла-бла, но уж так-то зачем? Я сам с этой пакости в свое время едва слез… до сих пор иногда тянет, когда заказ особо противный попадается.

А девица на меня в упор уставилась, и сквозь синтемесковый туманец в глазках что-то такое пробивается – тревога? тоска?.. Не глюкавое, а настоящее что-то, изнутри. И ведь явно видит она перед собой не жердину тощую, лысую, как коленка, а кого-то другого. Так, готово дело: ручонками замахала. Это она не от меня отмахивается, не от глюков своих – по-любому что-то сказать мне пытается, что-то с ее точки зрения очень важное. Немая она, что ли? Ну и ладно, если так. Я-то знаю, как с синтемеска на треп пробивает. Или, того хуже, на агрессию. Поганая это штука, скажу вам…

Почему, говорите, лысый? Да в элементе, перманентная эпиляция, чтобы шлем рабочий к коже лучше прилегал. У меня ведь под скальпом такая паутина проложена из тончайших проводков серебряных, и сходятся они все к тому же импланту. Тоже, кстати, все это барахло в кучу денег вылетело… Но работает хорошо, а чего мне еще надо?

Ну вот, закончила девочка свой монолог – хорошенькая девочка, из чистеньких, жаль только, сторчится скоро такими темпами – и успокоилась, глазища свои синие прикрыла. Ну, я тоже на спинку кресла откинулся – а из подголовника тут же в уши так тихонько, но угрожающе задудело: «Он приближа-ается!..». Вот достали уже, чес-слово…

«Он» - это, стало быть, очередной Конец Света. Вот так, с большой буквы. Уже третий год приближается. А вы что, думали, Конец Света – это какой-то вселенский катаклизм с падающими астероидами и бубонной чумой на фоне атомной войны? Ну, по крайней мере, в тех книжках, что я так люблю, его примерно так и описывали… Так я вам открою страшную тайну: этот самый Конец Света – прежде всего крутой коммерческий бренд.

Откуда знаю? Да очень просто: я на эту рекламную кампанию работал – для того же «Соляриса», кстати. Обычно мы, вирт-мастера, командой не работаем, но уж больно там бабки наваристые крутились… Вот и сделали такой корпоративный Конец Света для общественных деятелей Федерации – всяких парламентариев, администраторов, и как их там еще. Как сейчас помню, вел все это дело, дирижировал, что ли, Страшила Питер, действительно крутой мастерюга из команды Леви, а мы вшестером на подхвате крутились. Я лично десяток персонажей вел – ух, какие чудные мутанты получились, вспомнить приятно! Вот будут у меня когда-нибудь дети, и расскажу я им, как папа делал Конец Света… Смешно? Мне тоже нет.

И работает, между прочим: места в «термитниках» в цене взлетели, гражданское оружие всякого рода влет расходится – от шокеров до разрядников ограниченного радиуса, и шмотка в этаком стиле «милитари» - вот как на моей соседке, что слева в кресле похрапывает: вроде, и бесформенная, а где надо, облегает так, что залюбуешься. И синтемеска, надо думать, в карманы много входит… Да, в общем, если с умом, то под это дело продать все, что угодно можно. Вот и продают.

Да ладно, шанкр с ним, с Концом Света, если уж совсем жарко станет, можно занырнуть в родной Бантустан, переждать, а то и взять долгосрочный контракт где-нибудь в «термитнике». Вот не люблю я «термитники» - они еще в прошлую Глобализацию мутировали из научных станций в такие санатории для богатеек. Атмосфера там какая-то подчеркнуто… травоядная, что ли? В общем, там случаются у меня приступы профессиональной нестоячки. Не люблю – и все тут. Но отсидеться там можно даже что с комфортом… при условии, что снабжение не отрубят. Конец Света – это еще не конец… если вы понимаете, о чем я.

Но вот с чем я пока разобраться не могу никак – а что мне в этом самом контракте так не нравится? Юридически чисто все – Леви даром хлеб не лопает. Сумма не маленькая, но и не настолько жирная, чтобы по этому поводу чего-то ерзать. А я вот ерзаю, потому как некие поганые предчувствия покоя не дают. Нам, вирт-актерам, в плане предчувствий до видунов, конечно, далековато, но что-то там такое наши импланты стимулируют.

Что? Ведуны? Да нет, вы не поняли: ведун – это тот, кто ведает, то есть, что-то там такое знает… Много вы встречали таких? А видун… Правильно, видун – это тот, кто видит. Пророк на жалованье. Домашний колдун. Ментат. Да разные они, в общем – только не люблю я с ними общаться. Стремный народец, от рождения измененные, да еще всякой химией себя стимулируют – запрещенной, ясен шанкр. Если видун классный – это означает первым делом то, что мозги он проторчал уже напрочь. А вот откуда они вообще на нашу голову взялись – это с Гершем вам надо пообщаться, если, конечно, он жив еще. Я-то его не видел с тех самых пор, как из Бантустана свалил…

Да, так вот. С этим контрактом по-любому нечисто что-то, а вот что именно – объяснить не могу. Если уж Леви ничего не почуял… Первое, что в голову лезет – всякого рода извращения, но тут уж я сам могу этот контракт расторгнуть, не возвращая аванса. Правила Гильдии позволяют. К слову, эротический вирт никто из наших работать и не подпишется – и даже не потому, что могут дать по шапке. Есть, конечно, вольные стрелки, которые по нему и специализируются, но очень мало. Почему? Да потому, что есть тут паршивая закономерность: те, кто порно-вирт работает, поголовно импотенты. Ну, или фригидны напрочь. Такие вот пирожки. Кстати, на этих порнушников Контроль Снов внимания не обращает, а вот вашего приятеля Хельги дергают регулярно, инквизиторы хреновы.

Глава 3

ГЛАВА 3

Хельги, станция концерна «Солярис», сектор Бета

… И было тогда мягкое, парное солнышко ранней осени, и была голубизна неба над заигравшим вдруг красками Бантустаном. А Бантустан, он обычно серый, неласковый. Дом родной, отрезанный от «чистого» города громадной промзоной, заброшенной еще до прошлого конца света: да кому бы такое старье сдалось? Разве что Крысам – так на то они и Крысы.

Нам, мелким, в промзону соваться запрещают – так тем оно и слаще: пробравшись туда, стайкой носиться в пустоте гулких зданий, лазить по ржавым фермам мостовых кранов-раскоряк; рискуя провалиться, взбираться на зияющие дырами крыши, лихачить – пробегать, балансируя, по бетонной балке от одной стены до другой… Дети не умеют, еще не научились жаться к земле.

В тот день мне не хотелось носиться по балкам. Хотелось лежать на разогретом бетоне уцелевшей крыши главного здания, лениво жевать батончик пищевого рациона («обогащено вкусовыми добавками, гарантирован натуральный вкус!»), запивая его самопальной колой. Хотелось покуривать дрянные дешевые сигареты (за пределами Бантустана такое продавать запрещено, мне так говорили), хотелось листать на старом, еще до Конца Света сработанном, планшете очередную порцию космических приключений – в тот раз, впрочем, это был «Вавилон-17», это-то я запомнил… Как я пристрастился к этому чтиву – история отдельная, потом напомните, расскажу. Когда тебе тринадцать, для счастья нужно, в общем-то, очень немного.

А блуждая вместе с Ридрой Вонг[1] в глубинах космоса и в дебрях чужого, чуждого языка, не знающего слова «Я», так просто забыть о том, что солнце скоро уйдет и краски погаснут, что впереди опять – серый, серый, серый Бантустан с кислой вонью мусорных баков, с визгливыми сварами соседей, с дешевыми проститутками обоего пола, тусующимися в баре, что прямо напротив твоих дверей, о том, что в том баре недавно забили насмерть старого торчка из соседнего подъезда… Забыть и улететь туда, где приключения и звезды, где корабли-тени совершают свои бесконечные рейды в глубоком тылу врага, где опасности и загадки – туда, где вместо будней настоящая жизнь.

Словом, зачитался я тогда настолько, что бегущего человека заслышал далеко не сразу – хотя дышал он, как загнанный, а ботинки его громко стучали по старому, в поросших травой трещинах, бетону.

Жизнь в Бантустане учит прежде всего самым простым правилам, так что, заслышав топот, я первым делом нырнул за бетонный бортик ограждения, и только потом осторожно высунулся, готовый в случае чего сразу чесануть через лаз. А там – вниз по лестнице, в лабиринт бетонных туннелей, знакомый лучше собственной ладони – ловите, если догоните! Но догоняли в тот день не меня.

Я узнал его сразу, хотя он раскраснелся от безумного бега, а длинные волосы почти закрывали лицо. Бантустан – не самая большая деревня, а этот парень был своего рода знаменитостью – как же, «нелегальный политик», связанный до того, как его спровадили к нам, не то с «зелеными» радикалами, не то с анархами – тогда их еще не выбили… Он, вроде как, это скрывал, но в районах, подобных Бантустану, подобное трудновато скрыть. А этот к тому же вечно таскался по барам с загадочным видом, вечно карманы у него были набиты какой-то литературой – это в Бантустане-то, где никто сроду ничего не читал, а никаких таких «зеленых» никогда не водилось! Он был нищий и безобидный, поэтому его не трогали…

Бегущий скользнул по мне взглядом выкаченных глаз, явно не видя, пронесся мимо с пыхтеньем и топотом, и словно нагоняя его, прокатился по гулким крышам усиленный эхом надсадный вой антигравов полицейского катера.

В таких районах, как Бантустан, с законами особо не считаются ни жители, ни полиция, но до смертоубийства вообще-то доходит реже, чем вы могли бы подумать. Муниципальная полиция озабочена лишь «санитарным кордоном» между промзоной и «чистым» городом, потому что в промзоне действительно живут эти… страшные которые. А местные копы живут по соседству с вами, и особо зверствовать им никак не резон. Зачем, если можно довольствоваться умеренной мздой?.. Хуже всего – облава, когда подключаются федералы: для них вы никто, двуногие отбросы, паразиты, человеческий шлак. Просто по условиям игры.

Катер был именно что федералов: не пыхтелка-тарахтелка из местного участка, не муниципальная сине-белая «галоша», нет – стремительная, хищных обводов черная молния с гербом на борту, ощетинившаяся бустерами, стволами, жерлами, раструбами, способная в одиночку весь Бантустан стереть с карты минут за пять. Удивительно, как это я умудрился рассмотреть эмблему, оскаленную кошку в венке – сейчас-то я понимаю, что неслись они чуть не на сверхзвуке… Вот как двое парней в черной форме оказались на моей крыше, когда успели высадиться – этого я уже не разглядел. Просто они вдруг оказались совсем рядом, метрах в пяти.

Помню, они настолько меня поразили, что я даже удрать забыл. Что тогда меня на месте удержало – любопытство? Страх? Какой-то причудливый коктейль из восхищения, ужаса и омерзения? Не знаю, не возьмусь припомнить. Просто выглядели эти двое настолько чуждыми и заброшенной промзоне с ржавыми громадами мостовых кранов, и вообще серому, закисшему Бантустану, что казались пришельцами из иных миров и пространств. Выскочили из моих любимых книжек такие себе космодесантники – в шлемах с зеркально-черными забралами, в нездешнего вида комбинезонах, перевитых какими-то проводками и трубочками, сплошь увешанные непонятного назначения экипировкой…

Глава 4

ГЛАВА 4

Хельги, станция концерна «Солярис», сектор Бета

Нет, ребята, мне даже головой потрясти пришлось, когда вторая дверь открылась – после черно-белых интерьеров остального «графского поместья» стилизуха под просторный, в мягких тонах, кабинет по глазам так и шарахнула, показалась буйством красок прямо-таки тропическим. Что уж тут говорить, если я даже человека в этом псевдовикторианском интерьере разглядел далеко не сразу. Вот ты, значит, какой, граф Дракула…

По правде-то говоря, я чего-то другого ожидал – демонического, что ли, на худой конец – упаднически-аристократического… Ну и не угадал, как водится. Оказался этот граф небольшим, кругленьким, совершенно лысым, подвижным, зараза, как ртуть – и еще как-то сразу я понял, что убеждать этот кругленький человечек действительно умеет. Не соврал, стало быть, сэр дворецкий…

А Дракула этот лысенький этак с радушной улыбочкой ко мне подлетает, и давай мою руку обеими своими ручонками пожимать – а пальчики-то дай боже, это я сразу отметил. Железные пальчики…

- Здравствуйте, здравствуйте, господин Хельги! Прошу, присаживайтесь. Извините, что не пригласил вас сразу, дела, дела, да и вам надо было отдохнуть после путешествия… Как прошел перелет? Не желаете ли коньяку – или, может быть, «бродяги»? Нет? О, сразу видно профессионала! Вероятно, желаете сразу перейти к делам – или, может, у вас возникли какие-то вопросы, не относящиеся непосредственно к нашему контракту? Спрашивайте, не стесняйтесь – очень может оказаться, что эти подробности пригодятся нам в дальнейшей совместной работе…

Все это словоизвержение ничуть с толку не сбивало, наоборот, каким-то очень уютным казалось, под стать кабинетику. Декорации. Локации… Ишь, и стенки-то дубовыми панелями обшиты – точнее, графитополимером под дуб – под ясень… Кто бы ему позволил, будь он трижды граф с деньгами, на станции горючий материал использовать! Впрочем, шанкр с ними, с панелями. Как вы, наверно, догадались, решил это я его вначале аккуратно прощупать, а потом уж переходить к теме контракта:

- Благодарю, господин Браннер. Очень, знаете ли, заинтересовал ваш декор. А почему это место так отличается по стилю?

Дракула так и расплылся – ни дать ни взять, кошак, до сметаны дорвавшийся:

- Вот видите, сразу в точку бьете! Нет, конечно, символика черного и белого – сама по себе тема интереснейшая: тут вам и инь-янь, единство-противоборство мужского и женского начал, неразлучных света и тьмы в нашей душе, и логика контрастного изображения – вы же знаете, что самые первые фильмы снимались в этой гамме? – и черный текст на белой бумаге… Да-да, я выбрал вас из-за вашего… скажем, профессионального увлечения, но об этом после… И эта вот моя берлога – просто напоминание о том, что наш мир, в сущности, черно-белый с переходными степенями в виде оттенков серого, в сердцевине своей таит массу цветов, оттенков, полутонов. Но есть еще и чисто практическое значение: в такой обстановке сразу видно чужаков, даже если они одеты в точности как мои люди. Понимаете, эта гамма влияет на саму пластику человеческого тела – может, не слишком значительно, но человек внимательный может это заметить. А вы – вы заметили?

- Как-то не очень, - во всяком случае, «господина Браннера» вместо «светлости» (или он таки «сиятельство»? Вечно путаю, но «светлость, как по мне, звучит лучше) скушал наш Дракула не поморщившись – а стало быть, все это его графское титулование тоже часть роли, игры. А со мной он эту свою роль не считает нужным в полном объеме поддерживать: ну чего уж с коллегой-то притворяться?.. Эх, вам бы при этом еще и глазки его увидеть – вот тогда бы вы романтика и чудака Хельги очень даже хорошо поняли…

Это понятными словами сложно объяснить, а только давление я сразу почувствовал. Не так, как чувствуешь видуна – не мерзкий клубок… червей?.. щупалец?.. – нет, тут ощущения почти приятные. А значит, Дракула наш поопасней своры видунов на боевом взводе: видуны ведь – они что? Правильно, они из окружающего мира, вот из нас с вами забирают. Что забирают? Информацию, энергию, мысли, наше тепло, боль нашу, предчувствия, эмоции – все это они только к себе грести могут. Не потому что гады – просто так они устроены, природа их паскудная именно такая, а по другому они просто не умеют. Между прочим, тоже не мед: отчасти поэтому они химию всякую горстями лопают… А этот – этот отдает. Воздействует. Потому-то с первых его слов так и хочется верить всему, что он скажет. Причем не факт даже, что сам граф Дракула этим своим умением осознанно пользуется. Стихийная такая суггестия. Впрочем, кто сказал, что он свои возможности сознательно использовать не может?..

А он, светлость долбаная, тоже, конечно, за мной наблюдал и выводы делал – а как бы вы хотели? Во всяком случае, реакцию мою понял вполне однозначно:

- Нет-нет, не волнуйтесь. Я, в некотором роде, не менее принципиален, чем Макфол – полагаю, он уже предупредил вас о моей… особенности? И о предупреждении вашего агента мне успели доложить. Я понимаю, что взаимодействие вирт-мастера с агентом все-таки посложней, чем просто с работодателем – ну, наподобие наших отношений с тем же Макфолом…

- И кто из вас мастер, кто агент? – все-таки когда я волнуюсь, на тупое ерничество меня пробивает раньше, чем я успеваю что-либо сообразить… Впрочем, его вампирская светлость (ну, индуктор – это ж тот же вампир, только наоборот, верно?) и тут не оплошал:

Глава 5

ГЛАВА 5

Вирт, галактический бар на Мю Змееносца

Хельги-двойник критически обозрел свое отражение в зеркальной поверхности громадной четырехгранной колонны и удовлетворенно хмыкнул. Недурственно, очень даже недурственно: черная униформа сидит, как влитая, золотистая эмблема-змейка на левом плече чуть заметно струится-извивается, пуговицы сверкают… Как есть космодесантник! Хорошо хоть, новое личико себе «сочинять» не стал – добавил короткую, чуть вьющуюся шевелюру, да брови погуще, да подбородок чуть потяжелее… А так – Хельги и Хельги. Только с волосами на черепе.

Прошелся вдоль стойки (шаги гулко отдавались в пустоте громадной естественной пещеры, переделанной в бар), придирчиво оглядел ряды бутылок на полках. Бармена за стойку он ставить не стал: вечеринка только для своих, так что обо всем придется заботиться самому. Повернулся в сторону огромного панорамного иллюминатора – за ним простиралась безбрежная чернота, в которой даже далекие холодные звезды казались живыми. Так, а вон и бортовыми огнями кто-то замигал – похоже, пыхтун каботажный пристыковаться хочет… На миг померещился неприятно пристальный взгляд оттуда, из черноты, но только на миг. Некому тут смотреть на тебя, парень. Да еще и пристально, - утешил тот второй Хельги, который и был сейчас этой пещерой, этой чернотой, барной стойкой, мигающими вспышками, огнем в камине и светом дальних звезд. Мерещится.

В общем, работает все, как часики. Ну что, Хельги-двойник, Хельги-кукла, Хельги-аватар, принимай гостей. Сейчас припожалуют…

Он как раз выставлял на стойку большую бутылку текилы и блюдце с нарезанным лимоном, когда в малоприметную, зеленую на зеленом дверь вошла она. В чем-то ярко-синем, облегающем, но почему-то вызывающим наряд не выглядел, скорее наоборот. Уж ей-то внешность менять незачем, ухмыльнулся про себя то ли Хельги-двойник, то ли тот Хельги, что был всем. Разве что стрижечка покороче да в глазенках не наблюдается дурного синтемескового блеска. Ну да, ее же личный врач его вампирской светлости откачивал – весьма решительный молодой человек…

А она уже к стойке каблучками процокала, улыбнулась:

- Знаете, я вас как раз таким и видела. Там, в челноке.

Милая улыбка у девочки, отметили оба Хельги. Только вот глаза… Грустные глаза, тревожные. От девочки с такими глазами заранее ждешь неприятных сюрпризов – и заранее ей все прощаешь…

- А я такой и есть… А вот вы не изменились. Разве что… - двойник осекся. Там-то она немой была, верно? Но говорить об этом было неловко.

- Я не умею меняться, - как-то невпопад вздохнула она, отвернулась и медленно, словно по тонкому льду направилась к громадному иллюминатору. Хельги-двойник, как гостеприимный хозяин, потащился следом. Она остановилась вплотную к прозрачной стене, и ему вдруг подумалось, что сейчас она по-детски расплющит нос о стекло, вглядываясь в открывшуюся картинку. Нет, просто провела ладонью по гладкой поверхности:

- Как красиво… Ну да, я могу разговаривать. Но только здесь. Не в вирте вообще, а… - она оборвала себя на полуфразе, но и так все было ясно.

А она обвела глазами пещеру – искусно подсвеченные синеватые сталактиты, бугристые стены цвета темной хвои, матово блестящие громады колонн, уходящих во мрак под сводом:

- Как-то удивительно это место подходит вам. Или это вы ему подходите?

- А я, в какой-то мере, и есть это самое место, - неожиданно произнес Хельги-двойник. – Может, вот тут, во всем этом, вы и видите меня-настоящего. А все остальное время я лишь искусная подделка.

- И я уже где-то видела этот бар… - она нахмурилась, словно попытка вспомнить причиняла ей боль.

- Наверно, тоже любите старые фильмы? – попытался придти на помощь Хельги-двойник (а может, Хельги-который-все).

- Да, очень. Но видела не там, - она тряхнула головой, словно отгоняя наваждение. – Слушайте, а давайте выпьем, пока остальных дожидаемся?

- Запросто, - пожал плечами Хельги-двойник, вслед за ней направляясь к стойке. Интересно, сколько надо выжрать виртуальной текилы, чтобы нас обоих развезло? – почти весело подумал Хельги-который-все.

Двойник разлил текилу, отсалютовал девушке своей рюмкой:

- Предложите тост?

Она улыбнулась в ответ:

- Вот увидите, мы с вами будем единственными, кто сохранил свою собственную внешность… Давайте выпьем за то, чтоб так было и впредь.

- Давайте, - серьезно согласился Хельги-двойник. – Итак, за то, чтобы нам и дальше сохранять лицо.

- Ловко вы повернули, - рассмеялась девушка. – Кстати, как вас зовут?

- Зовите Хельги, - двойник пожал плечами. – Я привык к этому имени. А вас?

- Зовите Анной. Это имя настоящее, - она ответно отсалютовала ему и лихо, по-мужски, осушила свою рюмочку. Хельги-двойник последовал ее примеру. Как все же хорошо, что в софте к «харвесту» даже вкус текилы прошит, отметил про себя Хельги-который-все. Когда же я последний раз пил настоящую текилу в реале?.. И осталась ли она там вообще – настоящая? Не имитация?

- Слушайте, Анна, - двойник оперся локтем о стойку, чуть склонил голову набок, - может, это и нехорошо с моей стороны, но я все же надеялся, что вы, пока нет остальных, слегка меня просветите. В честь чего вообще затеян этот сейшн, почему вокруг него такое бурление страстей и зачем понадобилось приглашать меня? Или вас тоже не посвятили в эту великую тайну?

Она медленным, тягучим каким-то движением достала из пачки тонкую коричневую сигарету, прикурила от миниатюрной зажигалки, выпустила дым и так же медленно покачала головой: