Барби на полставки. Я (не) робот босс

Глава 1. Системная ошибка: сердцебиение обнаружено

Всё было хорошо. Ну, почти. Пока его пальцы не коснулись моего запястья.

Испуганно смотрю на брата, но он сам стоит бледнее поганки и даже не шевелится.

— Интересно… — голос Константина звучит так, будто он разгадывает ребус, а не щупает робота. — А в руках датчики чувствительности есть?

Его прикосновение обжигает кожу, и я мысленно проклинаю Сёму. Убью брата, как только выберусь из его «гениального» костюма, который скрипит, как старый шкаф, при каждом моём движении.

А ещё эти чёртовы пластиковые пластины впиваются в бока, будто хотят проверить, настоящие ли у меня рёбра. Настоящие, конечно! Я же не робот. Я человек!

«Всего 98% сходства с андроидом, Сеня, это же мелочь!» — вот слова брата в момент, когда он уговаривал меня на эту работу.

Мелочь? Да я сейчас покраснею, как новогодний шар. А кожа под этими дурацкими датчиками на лице жутко чешется. Кажется, я уже краснею.

Господи, пусть Яровой решит, что это режим «эмоциональной симуляции».

— Отвечаю, — выдавливаю механическим голосом, Сёме просто повезло, что я ходила в театралку. — Тактильные сенсоры функционируют в штатном режиме.

Константин наклоняется ближе, и его дыхание щекочет мою шею. От него пахнет кофе и чем-то древесным. Интересно, что у него за духи? Аромат совсем как в его кабинете. Только в офисе он не смотрит на меня так… будто пытается разобрать на запчасти.

Шеф, вообще, никогда не смотрел на меня с таким интересом.

— Что насчёт реакции на стресс? — Константин внезапно хватает меня за плечи.

Мой желудок предательски урчит. Чёрт, я же забыла поесть! Брат-то говорил: «Тестирование займёт полчаса», — мысленно передразниваю голос Семёна.

Я уже третий час стою, как идиотка, в костюме из дешёвого пластика, что жмёт и натирает в самых неприличных местах.

— Стресс-тест активирован, — бормочу, глотая слюну. — Рекомендую прекратить физическое воздействие во избежание перегрева.

Яровой усмехается. Чёрт, он усмехается! Значит, заметил дрожь в голосе? Или это мне только кажется?

— Перегрев, говоришь? — его рука скользит к моей талии, и я чуть не подпрыгиваю. — А что, у тебя есть… система охлаждения?

Сейчас или ударю его, или заору: «Я живая, дурак! Разве ты не видишь?»

Но вместо этого срабатывает режим паники:

— Внимание! Обнаружена критическая неисправность. Требуется перезагрузка.

Поворачиваюсь к стене, как запрограммированный манекен, и бьюсь лбом о неё. Нарочно. Пусть думает, что это программный сбой.

Брат, кажется, сейчас в обморок грохнется, а его помощник Димка закрывает лицо обеими руками, но наблюдает за нами сквозь щель между пальцев.

— Стоп! — Константин хватает меня за руку и дёргает на себя. — Ты… в порядке?

Его пальцы сжимают мою кисть слишком крепко для проверки робота. Сейчас заметит, что пульс зашкаливает. Точнее, что у меня вообще есть этот самый пульс. Надо как-то отреагировать.

— Ошибка исправлена, — говорю самым механическим голосом, на который способна. — Благодарю за участие в улучшении функционала.

Молчание. Потом Яровой внезапно смеётся — низко, искренне, как будто я только что рассказала лучший анекдот в его жизни.

— Знаешь, ты удивительно похожа на одну мою сотрудницу. Та же… непредсказуемость.

Сердце падает в ботинки. Он узнал. Точно узнал. Но как?! Я же гримировалась два часа, а брат клялся, что я сама на себя непохожа! Линзы, ресницы, накладки на лицо и этот немыслимый костюм андроида из пластика.

— Любое сходство с реальными людьми случайно, — отвечаю, стараясь говорить как какая-нибудь программа озвучки, только с похмелья. — Мой облик основан на анализе тысяч лиц. Алгоритм выбрал этот вариант, как наиболее предпочтительный.

— Алгоритм… — Константин проводит пальцем по моей щеке, на которой висят датчики, и я чувствую, как капелька пота скатывается по моему виску под париком, надеюсь, этого не видно. — А если я попрошу тебя проанализировать моё лицо?

Его лицо в сантиметрах от моего. Губы чуть приоткрыты, взгляд… чёрт, он же играет со мной! Это не проверка робота. Это охота. Он точно не знает, что я человек?

— Запрос принят, — просто задыхаюсь от его близости. — Начинаю сканирование.

И тут мой живот издаёт звук, достойный голодного тираннозавра.

Константин замирает.

— У роботов… бывает гипогликемия? — его бровь ползёт вверх.

— Запрос. Сканирование. Это… — собираю всё подряд и лихорадочно соображаю, что он имеет в виду.

Он сделал выводы из-за урчания живота, дрожи и капли пота? Я не сильна в биологии, но гипогликемия — это же вроде заболевание? Или нет? Боже, меня сейчас раскроют. Что же сказать?

— Не стоит задавать столько данных за раз, — спасает меня брат. — У неё не отлажены механизмы. Она начинает путаться. А это была функция имитации пищеварения. Для правдоподобности, — вижу, как Сёмка трясётся от страха.

— Правдоподобности, — повторяет Яровой, и в его глазах вспыхивает тот самый огонёк, который я сто раз видела перед тем, как он громил чей-то проект. — Тогда тебе понадобится… дозаправка.

Он достаёт шоколадку из кармана. Мою любимую. Чёртов телепат!

— Спасибо, но мне не требуется…

— Бери, — он суёт её мне в руку. — Иначе заявлю, что у тебя брак в производстве. А твоим разработчикам это не понравится, верно?

— Вы используете угрозу, чтобы заставить меня есть? — еле сдерживаю брови на нужном уровне, а голос едва ощутимо подрагивает.

— Твоя реакция?

Я медленно разворачиваю фантик. Если робот будет есть шоколад — это подозрительно. Если откажется — тем более. Я же якобы обязана выполнять его приказы на этапе проверки.

— Активирую режим дегустации, — объявляю и откусываю. Шоколад тает на языке. Боже, я готова продать душу за ещё один кусочек.

— Ну как? — Константин скрещивает руки на груди.

— Анализ завершён. Продукт признан… эффективным топливом. Для человека. Качественный шоколад содержит…

Глава 2. Сбой в программе: убить брата

Сёма запинается, а Дима пучит глаза так, словно его зажали в тисках.

— Это не-воз-мож-но, — с трудом выговаривает брат. — Это опытный образец…

— Если вы хотите получить финансирование, вам придётся доказать, что ваш андроид достоин того, чтобы я в него вложился.

Стою, пялясь на Ярового, и стараюсь не моргать. Если я сейчас не грохнусь в обморок — уже будет чудо.

Нет-нет! Я на это не подписывалась. Я хочу жить!

Константин Эдуардович отходит в сторону и что-то тихо говорит моему брату. Мне неслышно, но зато по выражению лица Сёмы могу догадаться, что мы встряли.

— Я вас понял, — глухо отвечает брат и идёт ко мне.

Он забирает меня вместе с платформой, на которую меня водрузили, и укатывает в соседнюю лабораторию, где находится настоящий робот.

Как только двери закрываются, я выдыхаю и сползаю на пол:

— Я пристрелю тебя, если ты отправишь меня к Яровому! — рычу.

— Откуда ты знаешь фамилию инвестора? — удивляется брат.

— Это мой начальник, идиот! — взмахиваю руками. — Как он меня не узнал, без понятия. Наверное, линзы и макияж этот немыслимый сбили его с толку.

— К-как это твой начальник? — почти бледнеет Дима, подходя ко мне, чтобы помочь снять костюм.

Сама я из этой адовой ерунды не вылезу.

— А вот так, если бы я знала, — вздыхаю с облегчением, когда лишаюсь корсета. — Когда ваш робот снова сможет работать?

— Может, завтра, — пожимает плечами Семён, а смотрит так жалобно, что я сразу понимаю всю глубину той дыры, куда мы провалились.

— Не-е-ет, — мотаю головой. — Да иди ты! Сам надевай эту хрень и выполняй идиотские команды Константина Эдуардовича!

— Есеня, я умоляю тебя, ну, — брат падает на колени и жалобно улыбается, — я сделаю всё, что хочешь, но сыграй робота ещё раз, а.

— Да когда Яровой узнает, что ты его надул, он вздёрнет тебя!

— Ну ты же видела Еву в действии. Она чуть ли не целиком с тебя списана. Я для обучения использовал записи с тобой, — брат поджимает губы. — Он никогда не догадается. Когда Ева заработает, я просто скажу, что часть настроек слетела после тестирования. Не бери в голову, я всё решу. Потом.

Мозг плавится, лучше бы у меня и правда там чип какой-то стоял, чтобы забыть, что я услышала.

— Ты совсем? — несильно, но бью брата по голове. — Это незаконно, между прочим! Я не давала согласия, чтобы эта, — взмахиваю рукой в сторону андроида, — была на меня похожа.

— Это всё его идея! — Сёма сразу же сдаёт технаря и указывает на него. — Мы вообще не думали, что у нас получится. Ну, Сеня, — брат складывает руки в мольбе.

Перевожу взгляд на куклу, которая стоит в железном боксе под стеклом, и передёргиваю плечами. Я будто в отражение смотрю. Только у неё длинные светлые волосы, а не каре, как у меня. Неестественно яркие голубые глаза и странные датчики на лице и руках.

А ещё на ней надето убийственное розовое платье с бантом на шее.

— Сень, очень прошу. Если ты не сделаешь этого, лаборатория закроется без финансирования. А такие деньги только этот Яровой дать и согласился.

Смотрю на брата, но ответить всё ещё не могу.

— Если я потеряю работу, то мы с Машкой лишимся квартиры, — жалобно говорит Сёма.

— Ты будешь мне должен, — фыркаю, — но это уродское платье я не надену!

Дима поджимает губы, и я понимаю, что моё мнение здесь не учитывается.

— А если Константин Эдуардович раскроет меня?

— Да ты целых четыре часа сидела напротив Евы, ты отлично научилась имитировать её голос, походку и формат ответов, — подбадривает брат. — Ты справишься.

— Ага, — кривлюсь. — Кто ещё кого имитирует. Это же мой клон. Только говорит она более механическим голосом, ну и ходит коряво.

Закрываю лицо руками и ору, что есть сил.

— Только ради Маши и моей нерождённой племяшки, — выставляю указательный палец вперёд. — Назовёшь дочь в честь меня, если финансирование получишь.

— В честь тебя или… — брат кивает на робота, — или другой тебя?

Смотрю на андроида и снова вздрагиваю. Жуткое зрелище. Там стою я, только я не дышу и не моргаю. Жуть. Никогда не привыкну.

— И добавь функцию моргания своей кукле.

— Всё сделаю, — Сёма обнимает меня, а остатки костюма впиваются в тело, и я почти скулю от боли. — Прости, прости. Димка сейчас подгонит его под тебя. А ещё я буду на связи. Мы дадим тебе наушник и будем всё записывать, чтобы потом вшить эту информацию в Еву.

Так и решаем.

Комок подступает к горлу, когда я понимаю, что мне придётся быть наедине с Яровым. Но это ладно, самое страшное — не спалиться и не выдать себя.

***

Стою посреди гостиной Константина, пытаясь не дышать. Пластиковый корсет хоть и поправили, но он всё равно впивается в мои рёбра. Так что я хожу и двигаюсь почти так же, как робот, только это от боли.

Брат, засранец, обещал: «Ты просто постоишь пару часов, и всё!». Ага, как же.

Теперь я — экспонат в коллекции Ярового. Сам он куда-то запропастился, после того как распаковал меня и поставил посередине огромной комнаты.

«Если бы я знала, что игра в робота включает ночные дежурства у босса-садиста, потребовала бы у Сёмы зарплату. Или хотя бы компенсацию за бессонную ночь».

Три часа ночи. Три. Часа. Ночи. Я уже ненавижу брата, себя и всю Вселенную, которая позволила Семёну родиться гением-идиотом.

— Ты точно уверен, что ему нужно тестировать меня… здесь? — шиплю в микрофон, спрятанный под силиконовой накладкой на шее.

Осматриваю зал, который соединён с кухней. Кухонный гарнитур подсвечивается мягким желтоватым светом — выглядит уютно. Недалеко от панорамного окна стоят диван и несколько кресел. Наверное, здесь босс устраивает вечеринки.

Голос Сёмы из наушника звучит так, будто он жуёт чипсы. Предатель.

— Ну, ты же слышала — «во всех возможных ситуациях», — фыркает он. — Может, решил проверить, как ты реагируешь на вид его пижамы?

— Если он появится передо мной в пижаме, я тебя за…

Глава 3. Ошибка 404: сон не найден

Меня всю колотит, думаю, это заметно невооружённым взглядом. И тут у Константина Эдуардовича звонит телефон.

Он мимолётно смотрит на трубку и ухмыляется:

— Твой разработчик, — Константин подносит телефон к уху. — Слушаю, Семён Владимирович. Правда? Любопытно. Да?

Пытаюсь разобрать голос брата в наушнике, пока он говорит с Яровым, но больше слышу шумы и помехи.

Единственное, что отлично считывается — паника в голосе брата. Ну, хоть за честь сестры он переживает — радует.

— Перезагрузка? Надеюсь, об стену её для этого бить не надо? — громко смеётся Константин. — Я понял. Сделаю.

Шеф убирает телефон и смотрит на меня с любопытством, но приходит пояснение в виде голоса брата:

— Я сказал, что произошёл сбой и тебя надо убрать в кейс и включить встроенный туда компьютер.

Впервые за эти сутки я рада слышать, что меня закроют в этом чёртовом гробу.

— Иди за мной, — приказывает Яровой.

И я, как послушный робот, медленно, имитируя механический шаг, иду. Встаю на платформу. Моя обувь примагничивается к металлу. Константин включает какую-то кнопку и под моими ногами загорается ЛЕД-подсветка.

Простой обман. Это у настоящей Евы в этой коробке происходит подзарядка и другие процессы, а для меня это просто стеклянный гроб.

Сколько я стою в нём, не могу сказать. Но Константин меняет его положение так, что я оказываюсь прижата к задней стенке и пялюсь на потолок сквозь стеклянное окно.

Зачем он положил меня? Я же так усну! Я на ногах уже вторые сутки: устала, хочу есть, пить и просто жить. Это ещё никто не знает, что мне пришлось сделать, чтобы в туалет не захотеть! Мне кажется, шеф убьёт меня своими тестами.

Надо мной появляется довольное лицо Ярового. Он явно что-то задумал. И почему меня не покидает мысль, что он всё прекрасно знает. Наш спектакль не удался. Я уверена.

Внезапно из колонок разливается звук дождя. Мягкий, гипнотический. Я читала, что такие мелодии включают, чтобы заснуть. Тело предательски расслабляется.

Считаю секунды, чтобы не уснуть.

— Тест на реакцию к... — говорит Константин, но его голос звучит уже словно издалека.

Шёпотом он рассказывает что-то про лесную поляну. Его голос обволакивает, как плед, а мои веки становятся тяжелее гирь, но я держусь.

«Тысяча двадцать один… тысяча тридцать два…» — цифры путаются в голове.

Последняя мысль: «Если засну, убью Сёмку…»

«Не спать! Не спать!» — молотком стучу себе в мозг.

Но тело сдаётся.

— Ты… храпишь? — вопрос шефа пробивается сквозь туман.

— Это… шум вентиляторов, — бормочу, едва шевеля губами.

— Вентиляторов? — он смеётся. — У тебя их нет.

— Виртуальных. Для атмосферы.

— Атмосферы, — повторяет он, и вдруг его пальцы касаются моей щеки. — А сны у тебя бывают?..

***

— ...Электроовцы? — голос Ярового пробивается сквозь туман.

— Что? — я дёргаюсь, едва не сталкиваясь лбами с Константином, который открыл крышку моего саркофага и наклонился слишком близко.

— Я спросил: андроидам снятся электроовцы? — повторяет он, и уголок его губ дёргается. — Ты… зевнула.

— Это… имитация зевоты для… — пытаюсь соврать я.

— Для чего? — он наклоняется ещё ближе, вводя меня в ступор. — Чтобы я поверил, что ты устала и закончил тесты?

Я молчу. В ушах раздаётся голос Сёмы: «Скажи, что это реакция на перегрузку сенсоров!»

— Режим энергосбережения, — бормочу. — При длительной…

— Выключи звук, — командует он неизвестно кому, и дождь стихает.

Затем Яровой возвращает мой бокс в вертикальное положение и заставляет меня выйти. Усаживает на диван и берёт кружку с ароматным кофе. Сглатываю тугой комок в горле — сейчас я готова убить за этот бодрящий напиток. А шеф сидит и нагло издевается.

— Ты можешь пить? — Константин бросает взгляд на кофе.

— Скажи, что у тебя есть имитация пищевода, но мы её ещё не тестировали, — просит брат.

— Нет, — заторможено отвечаю. — Эта система ещё не протестирована. Ею нельзя пользоваться безопасно для моих внутренних деталей.

— Жаль, а ты сможешь определить состав еды? Ну, когда протестируете систему? — прищуриваясь спрашивает Яровой.

— Да, но это не точно. Разработчики не уверены в успехе, — говорю я, ещё до того, как в мою голову через наушник вклинивается брат.

— Сеня, не выдумывай, умоляю. Если мы потом не сможем воплотить это всё, твой шеф убьёт нас.

«А может, именно этого я и добиваюсь», — думаю про себя и улыбаюсь.

Константин встаёт и обходит меня, как хищник:

— Твои разработчики — гении. Даже морщинки на лбу и во время улыбки на щеках проработали.

Чёрт! Кажется, я забылась.

— Требуется ли дополнительное тестирование? — цепляюсь за последнюю соломинку.

В ответ Константин подходит к окну и распахивает шторы. Рассвет уже набирает силу. Так, получается, я всё-таки уснула? Сколько я проспала?

Всё! Мне конец, за это время Яровой мог осмотреть меня с головы до ног и даже под юбкой.

— Проверим реакцию на солнечный свет, — с довольным лицом говорит шеф и подходит к дивану.

— Но…

— Я должен знать, во что буду инвестировать, — он смотрит на меня, и в его взгляде — сталь. — Это приказ, сядь сюда, — он хлопает по краю дивана, и я повинуюсь.

Сижу, стараясь не дышать. Константин устраивается в кресле напротив и не отрывает от меня глаз:

— Знаешь, твоё лицо выглядит очень живым. А ещё ты похожа на одну мою сотрудницу.

— Интересно, — сжимаю кулаки, унимая дрожь во всём теле.

— Вчера она опоздала на совещание впервые за полгода, — как бы между прочим говорит Константин. — Ты очень на неё похожа. Особенно когда зеваешь. Она тоже зевала на совещании.

Я чуть не давлюсь слюной. Это же точно про меня! То есть Есению-сотрудницу! Он сравнивает меня со… мной же?!

— Возможно, ей снились электроовцы, — роняю я, а шеф резко поднимает взгляд.

— Что?

Глава 4. Перезагрузка системы

Замираю и даже не дышу. Наверное, вот именно в этот момент я больше всего похожа на Еву-три тысячи. Меня словно закоротило.

И только это меня и спасает, как мне кажется. Яровой присматривается и вдруг смеётся:

— Шучу. Хотя…

— Я не понимаю ваш запрос, — отвечаю, как робот из службы поддержки банка. — Уточните, что вы имеете в виду.

В глазах Константина Эдуардовича словно лампочка гаснет. Неужели он поверил, что я робот? Ну как минимум я получу отсрочку от смертной казни.

— Дорабатывать тебя ещё, конечно, — вздыхает шеф и снова садится напротив меня.

Его глаза неотрывно следят за мной, а я с невозмутимым выражением лица смотрю перед собой. Стараюсь ни о чём не думать, а главное, не пялиться на обнажённый торс Ярового и его трусы с котиками.

Как я теперь буду работать в его компании? После увиденного мне нужен психолог, хотя к чёрту психолога, мне нужна разрядка другого типа…

— Интересно, какая ты будешь после окончания работ, — Константин потирает подбородок и продолжает сверлить меня взглядом.

— Вы приняли решение? — не выдерживаю и спрашиваю я.

— Возможно, но нужны ещё тесты. Мне пора на работу, вечером продолжим.

Моё лицо сползает, я уже и не пытаюсь быть в образе. Радует, что Яровой этого не видит. Он встаёт и уходит в спальню, оставив меня с бешено колотящимся сердцем. Сижу перед окном, за которым вовсю светит мягкое утреннее солнышко, и не знаю, что мне делать.

Я труп.

Он уедет, запрёт меня у себя дома. Но как я-то, которая человек, попаду в офис?

— Сёма, — шиплю в микрофон. — Ты где?

— В машине. Слушай, это же круто! Он хочет продолжить тестирования! Значит, инвестиции почти у нас в кармане! — голос брата звучит так, будто он уже видит миллионы.

— В кармане?! — чуть не кричу, но вовремя переключаюсь на робоголос, когда слышу шаги. — Ошибка. Неверный алгоритм.

— Ты что-то сказала? — спрашивает шеф.

— Нет. Просто… оптимизирую процессы.

— А, — он усмехается. — Тогда оптимизируй тише.

— Прошу прощения. Мне необходима глубокая перезагрузка и дефрагментация дисков памяти, — говорю я.

— Ты же только из своего короба вышла, — возмущается Яровой. — Я хочу понять, насколько в режиме ожидания хватает твоей батареи.

Честно? Ни на сколько. Я спать хочу! Я же, блин, человек.

«Сёма, прости, но я должна отсюда выбраться», — говорю мысленно брату и надеюсь, что это сработает.

Резко поднимаюсь на ноги, а мой пластиковый костюм, скрипит так, будто у меня и правда есть шарниры.

Подхожу к окну и собираюсь в него врезаться, но шеф оказывается быстрее. Он хватает меня, а я повторяю одно и то же слово «ошибка» и продолжаю стремиться к окну.

— Я тебя убью, Сеня, — шипит в наушник брат.

— Какого хрена происходит? — Яровой лихо набирает Семёну, и уже через несколько минут Дима стоит на пороге Константина.

Меня упаковывают в мой персональный гроб и увозят якобы в институт. На самом деле, ко мне на работу.

Утро встречаю, как зомби. Корсет оставил синяки на бёдрах, грим потрескался, а Семён, встретивший меня у машины, похож на выжатый лимон:

— Он ничего не заподозрил? — шипит брат, пока я переодеваюсь за дверью грузовика, на котором меня привезли.

— Только то, что я живая, — рычу, сдирая накладные ресницы.

Пока добираемся по всем пробкам до офиса, я уже опаздываю. Часть грима удалось снять по дороге, но мне нужно умыться. Пулей выбегаю из машины, а брат несётся за мной, продолжая уговаривать меня снова сыграть Еву.

Я залетаю в туалет на первом этаже, а Сёма вбегает следом:

— Ещё раз так — и я сама расскажу ему всё! — категорично заявляю я.

— Сестрёнка, я тебя прошу, не горячись, — брат снова делает жалостливую моську, на которую я уже один раз купилась.

— Нет. Скажи, что тесты, которые проводил Яровой, привели к неисправностям и отправь к нему настоящую Еву, — требую я.

— Ещё один вечер. Я сделаю всё, что попросишь, только выручи. А ещё я знаю, как сделать, чтобы Константин Эдуардович поверил, что ты, и есть Ева.

— Свали отсюда, — рычу, — это женский туалет. Я подумаю.

Брат чмокает меня в макушку и выходит из уборной.

Стою перед зеркалом и пытаясь отмыть грим. Глаза слипаются, руки дрожат, а мозг твердит: «Ты сошла с ума». Но надеваю свои очки и мчу в офис, жуя бутерброд на бегу.

— Павлова! — голос Таши оглушает меня около лифта. — Ты выглядишь как зомби после марафона! Что произошло? — спрашивает подруга и коллега по совместительству.

— Я… техосмотр холодильника, — мямлю первое, что приходит в голову, я почти ничего не соображаю из-за недосыпа.

— Чего?! — удивляется она.

— Да, — киваю, закатывая глаза. — Он… глючил. Мороженое таяло. Пришлось чинить всю ночь.

— Сочувствую. И что, помогло?

— Нет. Зато теперь я знаю, как устроен компрессор.

Таша фыркает, но тут лифт открывается — и я вижу Его. Константин в идеальном костюме, со стаканом кофе в руке. Его взгляд скользит по мне, будто рентген.

— Павлова, снова опаздываете. Это уже второй раз за неделю, — он делает шаг и нависает надо мной под грохот закрывающихся дверей лифта. — Как спалось?

— Что? — вздрагиваю. — Нормально! — улыбаюсь так широко, что щёки болят. — Просто ноут чинила всю ночь, — вру я, ловя на себе озадаченный взгляд Таши.

Чего это она?

То-о-очно, ей-то я про холодильник брякнула…

— И как?

— Что как? — задираю брови.

— Ноутбук…

— Э-э… работает, — выдавливаю я и поправляю очки. — Пару раз перезагрузила, и всё стало нормально.

Что я несу? Идиотка!

— Рад за вас, — он делает паузу. — А знаете, моя новая… игрушка сегодня тоже требовала перезагрузки. Интересное совпадение, не правда ли?

— О-очень, — тяжело сглатываю.

— Кстати, — Яровой наклоняется, и его губы почти касаются моего уха. — Если вдруг ваш ноутбук снова сломается — зовите. Я… разбираюсь в перезагрузках.

Глава 5. Электроовцы на совещании

На совещание врываюсь через пять минут после начала. Все уже на местах, а Константин стоит у доски с презентацией. Его взгляд скользит по мне, как лезвие.

— Опоздала, Павлова. Причина? Мы же только что виделись у лифта.

— Простите, сегодня сложный день, я уже говорила, мой ноут… — начинаю я, а коллеги посмеиваются.

Что? Почему? Я забыла что-то снять? Невольно прикасаюсь к своим щекам, но нет, никаких датчиков на них нет. Парик я сняла первым, да и уродское платье тоже.

Кажется, моё поведение вызывает у сотрудников ещё больший приступ смеха. Но Константин молча поднимает руку, и тишина падает мгновенно:

— Продолжим, — говорит он, но когда я сажусь рядом с ним, ловлю его шёпот:

— В следующий раз накажу. Вы же не робот, у которого сломалась навигация, правила компании вам известны.

Ледяная волна накрывает с головой. Он знает. Точно знает!

— Я… простите… — бормочу.

Хочу спрятаться от пронзительного взгляда шефа, но у меня это плохо получается. Спасает то, что Яровой вынужден продолжить свою презентацию. Мы выходим на крупную сделку. Проект требует пристального внимания.

И, похоже, Константин Эдуардович решает, что игры со мной можно отложить на потом.

Этот пристальный взгляд шефа пугает. Меня вполне устраивало работать и не привлекать внимание. Но теперь, гарантирую, Яровой упорно будет анализировать моё поведение и сравнивать с «роботом».

Он заподозрил обман, и сейчас всё зависит от Сёмы. Если ему не удастся убедить Константина в том, что я — не я, а Ева-три тысячи, мы пропали.

И зачем только я ввязалась во всю эту авантюру? Знала, что нельзя идти на поводу у брата. Он хитрый манипулятор с добрыми глазами, отказать ему просто невозможно.

И хватило же наглости приплести жену и малышку.

Ух, задам я ему трёпку, когда всё закончится.

Чувствую, как недовольство улетучивается и становится легко. Даже слишком. А перед глазами то и дело скачут… электроовцы.

Усмехаюсь и улыбаюсь.

Надо же…

Электроовцы, кто бы мог подумать?

О нет! Кажется, я уснула прямо на совещании. Всё — я труп.

Боюсь открывать глаза, хотя сон уже отступает. Вокруг тишина. Неужели никто из коллег не заметил, что я соплю, вместо того, чтобы работать?

Моего уха что-то касается, что-то тёплое, но немного грубое. Волосы шуршат, будто кто-то поправляет и протягивает прядку между пальцев.

— Я так скучно рассказываю? — раздаётся еле слышный голос Ярового.

Лучше мне не шевелиться, даже не дышать. Пусть решит, что я умерла или впала в кому. Да, кома! Срочно в больницу, а оттуда я больше никогда не выйду на работу.

— Есения, я вижу, что вы не спите, — шепчет мне прямо на ухо шеф.

И я, как и положено самому испуганному в мире человеку, подлетаю с места. Только вот Константин, кажется, не планировал отстраняться — и это его фатальная ошибка. Влетаю своей головой ему прямо в нос.

Мне слышится хруст. Закрываю глаза и до боли прикусываю губу. Если я ещё и нос шефу сломала, чудом будет, что Константин не решит меня закопать на заднем дворике своего дома.

Но вместо криков или недовольства слышу смех. Искренний смех.

С удивлением смотрю на начальника и вижу, что он держится за нос, из которого идёт кровь.

— Мамочки! — взвизгиваю. — Я сейчас.

Никогда ещё в своей жизни я не бегала так быстро. Даже когда участвовала в марафоне за универ. Но тогда на кону не стояла моя карьера.

Добегаю до аптеки, которая расположена на первом этаже нашего бизнес-центра, и с ошалелыми глазами прошу выдать мне ватные диски, хлоргексидин и обезболивающее.

На разумный вопрос фармацевта:

— Что у вас произошло?

Я, конечно же, отвечаю самым неадекватным способом:

— Кажется, я убила свою карьеру, — протягиваю телефон, сзади которого торчит банковская карта, чтобы рассчитаться.

— Не поняла, — удивляется женщина и поправляет очки.

— Нос шефу разбила.

— Может, скорую вызвать? Хотите, я посмотрю.

— Я хочу, чтобы этого дня просто не было. Дайте мне уже мой заказ, и я пойду, — скулю и шмыгаю носом.

Слёзы катятся, очки мешают их вытирать, но я держусь из последних сил. За что на меня это всё свалилось?

Влетаю в комнату совещаний и нахожу Константина Эдуардовича там, где оставила. Он сидит, зажав нос, и огромными глазами смотрит на меня. А я держу в руках свои покупки и пялюсь на него. Вроде он даже не злится.

Просто с интересом наблюдает и ждёт.

Чего ждёт?

— Константин Эдуардович, — собственный голос дрожит так, будто я на виброплатформе стою. — Я всё исправлю, только не увольняйте меня.

Сваливаю медикаменты на стол перед шефом и, дрожащими руками, начинаю всё открывать.

— Можно? — указываю на нос начальника. — Я посмотрю. Если я его вам сломала, надо обязательно вызвать скорую. Или просто поехать в больницу. Если вам понадобится операция, я оплачу. Клянусь.

Яровой убирает руки от лица, крови почти нет. Так, крохотная капля скатывается к губам. Застываю от этого зрелища. Нет, я не то чтобы боюсь вида крови, но меня потряхивает.

Когда кому-то больно, я невольно представляю это, и мне тоже становится неприятно в этом месте. Потираю слегка свой нос и беру ватный диск, обильно смачиваю в хлоргексидине и безмолвно, лишь движениями, прошу разрешения оказать первую помощь.

На лице Константина рождается самый настоящий интерес: одна бровь приподнимается, а на губах появляется издевательская полуулыбка. Яровой разваливается на кресле и широко расставляет ноги.

Приподнимаю руку и хочу сделать шаг к шефу, но передо мной всплывает картинка с моего ночного приключения. Вижу и не могу развидеть Константина в одних трусах с этими чёртовыми котиками.

Антисептик стекает по моей руке, затекает в рукав, я понимаю, что ещё долго буду представлять шефа полуголым. Это нехорошо. Внутри меня так и пытает желание скорее поцеловать этого нахала, чем обрабатывать его разбитый нос.