Бархатные ночи

История первая. Золотой бархат. Глава 1

- Расскажите что-нибудь о моём женихе.

В окне кареты мелькают деревья, лес всё гуще, спутанное переплетение ветвей совсем поглотило крохотное солнце. Скоро вечер. Ночные путешествия по лесу – самое пугающее и неприятное, что только может быть. Даже если тебя сопровождает с десяток всадников, вооружённых до зубов. Я пытаюсь отогнать грызущую тревогу, поэтому решаюсь пристать с расспросами к своей компаньонке

- Что вам рассказать, мисс Виллес? Граф… предпочитает овсянку по утрам. А к чаю сливовый пирог.

На этом почтенная дама запнулась, видимо, затруднившись с ответом.

Что ж, по крайней мере, я теперь знаю о будущем муже чуть больше, чем знала утром. Кроме того, что ему сорок три, он бездетный вдовец, большой любитель псовой охоты, владеет обширнейшими землями по ту сторону леса, через который мы проезжаем, а ещё не против присоединить к ним серебряный рудник отца, который даётся мне в приданое.

Не густо.

И я прекрасно понимала, что девушкам моего происхождения не пристало артачиться и перебирать женихов. Родители знают лучше, что хорошо для их детей. Но почему-то глубоко внутри меня всегда жила глупая, наивная мечта. Что я, как в сказке, непременно сначала влюблюсь в этого самого «подходящего» жениха.

А получилось, как получилось. Я его даже не видела.

Ситуация осложнилась тем, что отец, быстро угасавший от тяжёлой болезни, чувствовал неодолимую потребность устроить мою судьбу до того, как отбудет в чертоги предков. И я поклялась ему на его смертном одре, что выйду замуж за графа Дезаури, хозяина Золотой долины.

Отец умер со спокойной душой.

А я, оплакав его как полагается, должна была готовиться к счастливому вхождению в новую семью. Славный и богатый род, который, как шептались крестьяне, превращал в золото буквально всё, к чему прикоснётся. Правда, зенит его могущества вроде бы как-то прошёл со смертью предыдущего графа Дезаури. Так что нынешний, вступивший с права наследства всего несколько месяцев назад, спешно пытался поправить благосостояние. А как широко известно, самый популярный способ для этого – заиметь богатую невесту.

В общем, звёзды сошлись, главы семейств договорились… невесту, как водится, никто не спрашивал. Её счастье, как известно не менее широко, состоит в послушании и прилежании.

И вот теперь я трясусь в своей шикарной карете, за которой следует ещё телега с не менее шикарным приданым (не говоря уж о пресловутом руднике, который в неё, понятное дело, не поместился). А счастья как не было, так и не наблюдается, даже на горизонте.

На горизонте – мрачный лес, стремительно темнеющий. И сверкает на солнце вершина Золотой горы, которая словно нежится в объятиях леса, как в руках любимого… я задумчиво потеребила тёмный локон, выбившийся из причёски, и вздохнула.

Стоп, Вильгельмина! Не туда тебя фантазия занесла, не туда. Тебе-то руки любимого не светят… разве что… нет, ну а вдруг повезёт?

Сорок три года.

Любит овсянку.

Хватит себя обманывать, Мина!

Я вздохнула снова.

- Вам душно, дорогуша? – постная физиономия миссис Хакс выражала натуральное беспокойство. О том, что если она не довезёт меня в целости и сохранности, ей урежут жалование. Эту в высшей степени достойную и порядочную даму я тоже увидела впервые в жизни недавно. Она приехала за мной из Золотой долины, чтобы доставить по месту казни… ой, то есть свадьбы.

А с фантазией у жителей тех мест не очень густо. Золотая гора, Золотая долина… говорят, на этой горе когда-то жил древний народ, владевший несметными богатствами. Назывался… аури, кажется. До сих пор долгими зимними вечерами крестьяне рассказывают сказки об огромной куче золота, которая с незапамятных времён хранится в недрах этой горы и только ждёт смельчака, который её найдёт. Что-то о таких пока не слышно. Очень уж горы коварные. Много пещер, опасных расщелин… в общем, хорошо, что наш путь огибает подножие горы на достаточном расстоянии.

Я так задумалась, что не сразу заметила – от меня всё ещё ждут ответа!

- Нет-нет, всё хорошо! Платье жмёт.

Я машинально потянулась к высокому вороту моего нежно-голубого, в тон глаз, платья. Ворот застёгивался на тысячу мелких пуговичек, которые шли затем по лифу платья до самого нижнего края корсета. Но под осуждающим взором миссис Хакс моя рука сама собой опала. Пуговицы остались на месте. Воротник – удавка на шее – тоже.

Оставалось лишь смотреть в окно. Плакать тоже не имею права. Разнесёт на всю округу сплетни о моём возмутительном поведении и оскорблении славной семьи Дезаури.

Господи, как же тошно…

Вот бы мы не доехали.

Вот бы карета сломалась где-нибудь по дороге, или лошади встали, или ещё что… что угодно, лишь бы отсрочить хоть ненадолго миг, когда моя жизнь будет положена на плаху ненавистного замужества! И как положено на похоронах, гости будут петь, пить и веселиться всю ночь, пока… Меня чуть не стошнило. Нет, о брачной ночи лучше вообще не думать. Иначе придётся врать, что меня укачивает в карете.

Как было бы хорошо, если б она не доехала…

Бойтесь своих желаний, говорили древние. Они могут сбыться.

Глава 2

Бежать со связанными руками и ногами нечего было и думать. Вопросы задавать я боялась. Вообще боялась разговаривать и лишний раз обращать на себя внимание. Ужас ледяными пальцами перебирал внутренности.

Солнечный свет быстро угас, в предгорьях сгустились холодные мрачные сумерки. Крики ночных птиц каждый раз заставляли вздрагивать. А больше всего страшило то, что это невыносимое путешествие ведь должно было подойти к концу рано или поздно.

Как мешок зерна, меня небрежно стащили с лошади и куда-то понесли. Дорогой бандиты обсуждали богатые трофеи, и я тщетно пыталась выловить в их щедро пересыпанной бранью и жаргоном речи хоть что-то о том, какая судьба меня ждёт. По всему выходило, что ничего хорошего.

Когда меня устали тащить и развязали ноги, я попыталась вырваться. Но меня вернули. Затекшие ноги подвернулись, и я не успела добежать хотя бы до ближайшего обрыва – а их было немало в предгорьях Золотой. Которая насмешливо смотрела с высоты, столько веков наблюдая за попытками глупых людей схватить удачу за хвост. Нет никакого сокровища. Людям хочется верить в сказки, чтобы не признавать очевидного. Жизнь – нелепая и жестокая шутка. А везёт чаще всего тем, кто меньше всех этого заслуживает. Вот как эти, у которых ещё кровь на лезвиях ножей не высохла, а они уже обсуждают, что сегодня на ужин.

- Куда её?

- К Весельчаку сразу, понятное дело.

- А может сначала…

- Да ты что, он же нам кишки выпустит, если узнает! Такой цветочек первым делом капитану.

- Мож потом отдаст, как закончит?..

-Зуб даю! Мы сегодня заслужили…

Мерзкий хохот отразился от стен широкого прохода в скале, в который меня втащили. Поворот, ещё поворот, ещё… Неверный свет факелов трепещет на сером камне…

Стены сужались, потолок опускался и давил. Мне было жутко представлять, какая громадная толща камня сейчас над нами и что будет, если она обвалится прямо на голову. Хотя… наверное, это был бы самый лучший вариант. Может, попросить небеса?.. Но кажется, у них лимит не больше одной сумасшедшей просьбы в день. И свой сегодняшний я уже истратила.

Лабиринт, самый настоящий лабиринт, как я и боялась!

И даже если каким-то чудом я вырвусь и убегу – обратной дороги сама не найду ни за что.

Стены коридора расступились, меня толкнули меж лопаток, и я едва не полетела лицом вниз, но в последний момент удержала равновесие. Что было трудно, учитывая связанные в запястьях руки.

Мы оказались в пещере – достаточно просторной, чтобы вместить десятка два человек. В центре дымил сложенный из камней очаг, пахнущий мясом и жиром дым уходил в дыру в потолке. Огонь освещал довольно, чтобы разглядеть лица и фигуры людей. Если эти звери заслуживают такого названия. Кто-то отдыхал, лёжа у стен, кто-то смеялся и громко переговаривался, раскуривая трубку, и запах дешёвого табака и выпивки примешивался к отвратительному духу, царящему в этом месте.

Женщин видно не было. Лишь одна сухонькая сгорбленная старушка поворачивала вертел с мясом над очагом. Она посмотрела на меня безучастным взглядом человека, которому уже давно всё равно.

У самого огня на круглом бревне сидел человек, по которому я сразу угадала, что именно он – Весельчак.

Потому что я никогда не видела такой уныло-грустной физиономии.

Еще сравнительно молодой мужчина поднялся, когда меня подвели к нему, и стал внимательно меня разглядывать. А я рассматривала его. Худой, если не сказать тощий, высокий, с бесцветными волосами и бровями и большими прозрачно-голубыми, какими-то рыбьими глазами – они были полуприкрыты, из-за чего Весельчак казался спящим. Но впечатление было обманчиво. Настоящая морская треуголка сочеталась с алым сухопутным кителем, обильно расшитым золотым позументом. Все вещи явно не его. Столь субтильный человек, судя по тонким пальцам изящной ладони и оружия-то в руках не державший, мог стать главарём всей этой дикой шайки только в одном случае. Если за невзрачной внешностью скрывались острый ум и лисья хитрость.

- Вот, гляди, капитан, мы тут…

- Вижу, - коротко бросил Весельчак, и все умолкли. Даже разговоры по углам пещеры стихли.

Рыбий взгляд закончил тщательный осмотр, начатый почему-то снизу, и остановился на моём лице. Я поняла, что до этого ничего не знала о страхе.

- Моё имя – Вильгельмина Виллес! У меня богатый жених. Он даст любой выкуп, какой захотите, - я старалась, чтобы голос не дрожал. Выходило так себе. На меня смотрели оценивающим взглядом – как на вещь, которой подыскивали применение. И даже не удостоили ответом.

- Возможно, вы не расслышали? Я…

На моём горле сомкнулись холодные пальцы.

- Не шуми, Вильгельмина Виллес. Не мешай мне думать.

- Пусти! Мерзавец, подонок… - прохрипела я, пытаясь сцарапать его пальцы с горла связанными руками.

В рыбьем взгляде на мгновение полыхнул безумный огонь. Но тут же тяжелые веки прикрылись, и взгляд снова стал прежним – внимательно-сосредоточенным.

И тогда я поняла, что всё. От этого человека мне живой не уйти.

Глава 3

Мысли путались. Я даже боялась представить, почему капитан решил отказаться от меня и даже лишить своих людей развлечения. Неужели меня ждёт участь ещё хуже?

Подозрения подтвердились, когда мы остановились перед крепкой дубовой дверью, в которую было врезано штук десять толстенных навесных замков.

Дверь? В скале? С замками?

Перед ней на грубо выточенных каменных лавках скучало человек пять с саблями наголо, прислонёнными рядышком. При виде нас с капитаном они оживились и вытянулись по струнке. Но это явно был не почётный караул. Они выглядели как люди, которые явно предпочли бы сейчас наливаться выпивкой у костра вместе со всеми, а не мёрзнуть здесь.

Охрана? То есть, двери с замком здесь не достаточно? Боже, куда меня ведут…

Замки открывали долго, с диким лязгом и скрежетом, который, наверное, всю гору прошил насквозь. И отозвался у меня где-то у позвоночника.

За этой дверью был еще один короткий коридор – и новая дверь. В ней, высоко, на уровне лица стоящего человека, небольшое окошко с толстыми прутьями. У двери на колченогом табурете скучал ещё один низенький человечек с чёрной жидкой бородой и насупленными бровями, из-под которых на нас сверкнули настороженные маленькие глазки, как у зверька.

- Спал, ел, смотрел в потолок, песни свистел. Всё как обычно, - отчитался тот, кто был, очевидно, не столько охранником, сколько соглядатаем. – Ничего не меняется. Капитан, можно мне уже отсюда? Хоть куда-нибудь. Вон с тем же Бенни поменяться. От скуки умом скоро тронусь.

- Ничего, скоро изменится, - тихо проговорил капитан и жестом приказал отпирать замок.

Я упиралась. Мне отчаянно не хотелось идти в эту камеру к подозрительному пленнику, которого понадобилось столь тщательно охранять. Ничего хорошего меня там ждать не могло. Но разве у меня был выбор?

Поразил прежде всего запах.

Пахло лесной свежестью. И ночным ветром.

Я проморгалась и поняла, что в небольшой полутёмной камере, вырезанной прямо в скале, есть крохотное окно под самым потолком. И сквозь него льёт призрачный лунный свет. А ещё втекает горная прохлада с ароматом леса и диких трав. После спёртого жара остальных подземелий мне этот запах показался целительным бальзамом. Я впервые вдохнула полной грудью.

Правда, вместе с ветром тянуло ощутимым холодом. Холод источали и каменные стены. Мне стало зябко. Лето в горах – это совсем не то же самое, что на равнине.

Но вот человеку, который жил здесь, судя по всему холодно не было.

Я вздрогнула, когда его, наконец, заметила.

То, что в его комнату ввалилась толпа народу с оружием, и очевидно крайне недружелюбно настроенного, его похоже совершенно не трогало. Широкий топчан у стены был повернут к нам узкой стороной. И на нём лежал…

Сначала я увидела босые ноги. В круге света от принесённого кем-то факела они попались мне на глаза первыми. Судя по размеру ступни, мужчина отличался крупным телосложением и высоким ростом. А судя по тому, как невозмутимо он почесал ногу об ногу и продолжил лежать, подложив руки под голову – предельным самообладанием. Либо отсутствием инстинкта самосохранения. Потому что я отчётливо увидела, как бледная кожа Весельчака покраснела, и он опасно сощурился.

Похоже, своего капитана хорошо изучила и команда, потому что рядом стоящие на всякий случай обнажили сабли.

- Свет уберите! Я тут, вообще-то, сплю.

Но вот в этом насмешливом, густом баритоне, который послышался из угла камеры, и следа сонности я не заметила. Уверена, обитатель камеры прекрасно нас видел и более того, внимательно рассматривал.

- Напомни мне, почему я до сих пор не приказал завалить вход камнями и не оставил эту сволочь гнить здесь? – бросил Весельчак своему помощнику, который буквально смотрел ему в рот и ловил каждое слово. – Ах да, вспомнил! Эй, вставай-ка, у меня для тебя кое-что есть.

Настороженное молчание было ему ответом.

Весельчак разрезал верёвки на моих руках и подтолкнул меня в круг света. Не забывая придерживать сзади за шею, из-за чего мне приходилось встать на цыпочки. От унижения у меня слёзы выступили на глазах. Я тянула подбородок вверх и всеми силами пыталась их удержать. Но губы дрожали.

- Небольшой подарок, дружок. Потрудись принять.

Почему-то представила себя со стороны. В запылившемся грязном платье, подол которого давно утратил небесную голубизну, с порванным на плече рукавом, грязью на лице, растрёпанным пучком волос, длинные пряди из которого рассыпались по груди… Хорошо хоть пуговицы на месте. Вот когда я порадовалась своему тесному и закрытому одеянию.

Но от пристального взгляда из темноты оно меня не спасло. Он медленно обтекал меня и жёг огнём, как прикосновение. Я дёрнулась, чтобы скрыться, уйти с самого видного места, но негодяй держал крепко.

- Упаси меня боги от твоих подарков, Весельчак. И твоей доброты. Так что забирай обратно, мне не нужно. И свет тоже унеси, будь так любезен.

Мужчина на лежанке даже не шевельнулся. Лицо его было по-прежнему в тени. Но мне вдруг очень захотелось увидеть – что за человек позволяет так себе разговаривать с этим смертельно опасным хищником. Вдруг мелькнула мысль о том, что речь у него слишком правильная для простолюдина.

Глава 4

Мне на голову всей тяжестью рухнуло осознание реальности.

Меня только что кинули как кусок мяса голодному зверю. И заперли клетку.

А судя по тому, как до сих пор губы горят от поцелуя, зверь очень даже не против закусить. Интересно, сколько он уже здесь сидит? Не важно. Важно то, что я ничего, совершенно ничего не могу сделать. И никак не смогу помешать тому, что сейчас, очевидно, произойдёт.

Бежать здесь некуда. И этот кошмар – не из тех, что пройдёт, если ущипнуть себя и открыть глаза.

Я одеревенела. Не чувствовала ни рук, ни ног. Только собственное, бешено колотящееся о стенки грудной клетки сердце.

А мужчина, даже имени которого я не знала, отстранил меня и крепко взял за плечи обеими руками. Так ястребы хватают добычу в смертельные объятия когтей. Задумчиво стал разглядывать.

Свет бандиты унесли с собой, и в слабых отблесках лунного сияния из-за спины мне не видно было выражения лица своего будущего мучителя. Только тёмные очертания головы, волос, широких плеч. Он был выше меня на голову и, очевидно, в несколько раз сильнее. Ноль шансов избежать неизбежного. Ноль, Мина.

- Что же мне теперь с тобой делать, а, подарок? И откуда ты такая взялась на мою голову…

- Капитан сказал, что делать, - глумливо просипел из-за двери наш охранник. – А то сам если не справишься, могу подсобить. Хочешь, подержу, чтоб не рыпалась?

Я дёрнулась. Пальцы на моих плечах сжались сильнее, никуда не пустили.

- Знаешь, Чарли, я конечно понимаю, что ты там, у себя за дверью, поверил в иллюзию безопасности, - очень спокойно и тихо ответил мой незнакомец после недолгого молчания. - Но если продолжишь в том же духе, имей в виду. Как дойдёт до дела, я тебе ноги и руки вырву первому.

Тишина за дверью обиженно засопела.

Внимание хозяина комнаты снова было обращено только на меня. Пока я внутренне всё больше леденела от ужаса, он продолжал о чём-то думать. А может, просто прикидывал, с какой стороны начать?

Наконец, коротко вздохнул.

- Ну пойдём, подарок, будем тебя распаковывать.

И чуть присев, рывком поднял меня на руки, подхватив под колени и плечи. Я взвизгнула от неожиданности, потеряв опору.

- Эй, ты куда её тащишь?.. – озвучил мои мысли Чарли. Действительно, куда можно тащить в маленькой комнатушке несколько шагов шириной?!

- А ты что думал, я её при тебе «распаковывать» собрался? – хмыкнули у меня над ухом. – Много чести. Ты её видел? Кожа белая как снег. В лунном свете светится. Так что нет уж. Это зрелище для меня одного. А ты тут посиди, друг, поскучай, зубы свои попересчитывай, пока ещё все на месте.

И он повернулся со мной на руках. Луна осветила строгие, красиво вылепленные черты лица, которые даже со всей этой лохматостью и небритостью выдавали аристократизм. Но мне ли не знать, как жестоки бывают аристократы? Особенно к тем, кого считают ниже себя по положению.

Кожа ему моя понравилась, значит. Зрелища захотелось.

Я крепко сцепила зубы, поняла, что меня начинает не на шутку трясти. Интересно, может попробовать кусаться? Или тогда мне тоже что-нибудь «пересчитают»? Мысли в панике метались, я никак не могла придумать, что же делать.

А меня тем временем всё-таки потащили. Оказалось, было куда.

Нет, с моей стороны было простительно не заметить – учитывая полумрак, помноженный на панику. В правой стене комнаты, в противоположном от постели углу, обнаружился неширокий проход. Чуть склонившись, светловолосый прошёл через него…

И мы оказались в кромешной тьме. Вот совсем – хоть глаз выколи. Лунный свет сюда вообще не заглядывал.

- Ч-что это?.. – выдавила я, задыхаясь.

- Страшно? Не бойся. Днём здесь, конечно, посветлее.

Он что, правда думает, что я так темноты боюсь? А не его… в этой темноте? Потому что теперь, когда все чувства обострились, мне никуда уже было не деться от ощущения горячих пальцев на теле, которые я чувствовала даже через слои одежды. От дыхания. От запаха чужого тела – мужского, терпкого и подавляющего волю запаха кожи и волос. Самоубийственно приятного, в моём-то положении. К нему хотелось податься ближе, чтобы распознать каждую ноту.

А ещё это был очень чистый запах, если вдуматься. Невероятно для такого маленького помещения, если только…

Мне хотелось стукнуть себя по голове, чтобы мозги, наконец, встали обратно. Да уж, Мина, если бы ты не была так занята обнюхиванием постороннего мужчины, то заметила бы ещё одну немаловажную деталь – в этом месте слышался весьма громкий шум текущей воды!

- У меня двухкомнатные апартаменты, - заявил голос, в глубине которого была улыбка. – Хоть и не слишком просторные. Эта комната чуть побольше первой. Вода с ледников пробурила ход в скале. Так что сверху льёт что-то вроде небольшого водопада. Углубление в каменном полу я расширил от нечего делать – скапливается прилично, можно мыться. Дальше вода уходит по наклонному жёлобу в противоположный угол – и вниз, под землю. Так что там у нас… как бы это поделикатнее… отхожее место. Учти, дыра прямо в пропасть, и насколько она глубокая, понятия не имею. Советую первое время ходить со мной за руку. Ну или только днём. Свалишься туда – костей никто не найдёт.

Глава 5

Я собрала остаток сил, обеими ладонями толкнула его в грудь, дёрнулась всем телом.

У меня всё-таки получилось вырваться. И скорее всего лишь потому, что он разжал руки и сам меня отпустил. Я бросилась в сторону.

- Осторожно, дурёха! Расшибёшься же, - невозмутимо проговорила темнота.

Он со мной играет. Точно. Знает, что никуда не денусь, и теперь наслаждается. Не спешит бросаться на добычу. Зачем? Ведь можно ещё поиграть.

Мои руки очень быстро наткнулись на каменную стену. Надежды на то, что вдруг здесь есть ещё какой-нибудь ход, быстро таяли по мере того, как я вела ладонями, словно слепец, по бугристой поверхности. В конце концов я просто уткнулась в скруглённый угол. Никаких острых граней и выступающих камней, которые можно отломать и использовать как оружие. Пол тоже очень ровный.

Я обернулась и прижалась спиной к стене. Ноги уже не держали, и я медленно по ней сползла. Жалко всхлипнула, сердито отёрла слёзы.

Темнота всё это время спокойно ждала, пока я набегаюсь. А потом, загнав меня в угол, начала медленно двигаться. Я буквально кожей, каждым вставшим дыбом волоском ощущала, что он всё ближе.

Вздрогнула всем телом, когда на щиколотку опустилась тяжёлая ладонь.

Первое желание было – отдёрнуть ноги, подтянуть к груди, сжаться в комок. Но разве это поможет? Или наоборот, закрыть глаза и не думать ни о чём, попробовать остаться безучастной… может, тогда я быстрее ему надоем, и он меня оставит в покое? Кажется, всё, на что могу рассчитывать – это чтобы весь кошмар, по крайней мере, быстрее закончился.

Я снова всхлипнула. Постаралась не шевелиться и подумать о чём-нибудь постороннем. Но всё, о чём могла думать, - это пальцы чужой руки, которые осторожно, на кончиках, меня исследовали в кромешной тьме.

От щиколотки выше, чуть задевая плотную ткань дорожного платья. Колени, очертания бедра. Он как будто медленно обводил контуры моего тела, пытаясь понять, где именно я нахожусь и как.

По талии – плотно, всей раскрытой ладонью. Бок, левое подреберье… задерживаю дыхание, но ладонь перемещается на мою левую руку, и от локтя к плечу завершает путь, аккуратно и очень точно перемещаясь на лицо.

Большим пальцем касается губ, поглаживает. И они приоткрываются навстречу этому касанию. Потому что помнят. Потому что вопреки всей дикости ситуации, вопреки моему паническому страху и отчаянию, помнят вкус того небрежно сорванного, мимолётного поцелуя.

И хотя я до сих пор ничего не вижу, безошибочно чувствую нависший надо мной вес чужого тела. По его жару, который доносит до меня темнота. По ощущению скованности, подчинённости. Понимаю, что ему достаточно самой малости, преодолеть это крошечное расстояние между нами, чтобы придавить меня собой к холодному безучастному камню. Раздавить. Уничтожить.

Но он почему-то этого не делает.

Шумный вдох и медленный выдох.

Чужие губы касаются кончика моего правого уха. Тихий голос – почти на самой границе восприятия.

- Чтоб он сдох, этот Весельчак… нашёл-таки для меня пытку, чтоб достать до печёнок. Как же ты одуряюще пахнешь!

Плеск воды, её плавное журчание почти заглушают слова. Но я всё же слышу их, потому что каждое отпечатывается прикосновениями губ к нежной коже.

- А теперь слушай. Тут единственное место, где мы можем говорить открыто. Вода помешает подслушивать. Там – за нами следить будут каждую секунду, круглые сутки. Поэтому ты должна быть очень осторожной. Всё, что я скажу здесь, остаётся здесь. Кивни, если поняла.

Я кивнула. И задела щекой его волосы. Это почему-то смутило ещё сильней. Темнота переставала быть пустой. Она становилось слишком материальной и живой. И объятия – слишком тесными. И это как-то мешало сосредоточиться на словах, смысл которых начинал от меня ускользать.

- Так вот… что я, собственно, хотел тебе сказать. Я, конечно, здесь малость одичал. Но не до такой степени, чтобы насиловать невинных девушек. Поняла меня, трусиха?

Глава 6

Нет, я не поняла.

Вообще ничего не поняла.

Я, можно сказать, уже настроилась! Уже успела попрощаться со своим девичеством. А он… я ему, может быть, не нравлюсь?

Так, стоп.

Наверное, меня где-то в процессе переноски кто-то из бандитов хорошенько приложил головой об камень, раз такие мысли лезут.

Я потрясла хорошенько головой, чтобы эти бесстыжие мысли оттуда вытрясти.

- Вы… меня не обманываете? Вы серьёзно?

Темнота хмыкнула.

- Хотел бы что-то с тобой сделать, уже делал бы, разве нет?

Логично.

- А вы… не хотите?

Темнота промолчала. Опалила жаром. Кажется, дюймы меж нами превратились в тысячные доли дюйма. Я вжалась спиной в стену, но это не слишком помогало. Потому что дыхания мне стало не хватать, грудь судорожно вздымалась в поисках хотя бы капли воздуха… и я задела мужчину рядом сама. К дикому своему смущению, самой выдающейся частью своего организма.

- Умеешь же ты формулировать вопросы, подарок… не знаешь, как и ответить, - голос надо мной ещё тише, мягче, бархатней.

Боже-боже-боже, Мина! Вообще ни капли мозгов в голове не осталось. Приди уже в себя! Со стороны выглядит, будто ты его провоцируешь. И доиграешься ведь!

- Дайте слово дворянина, что меня не тронете! – потребовала я.

Тишина в ответ рассмеялась.

И тут же исчезло чувство подавляющей близости. Стало прохладней. Моей разгорячённой шеи коснулся лёгкий ветерок. Только теперь я поняла, что кажется, вспотела насквозь.

Незнакомец отстранился и, как подсказали шорохи, уселся рядом у стены. Плечом коснулся моего плеча.

- Судя по тому, как ловко ты придумала заодно и информацию обо мне выведать, точно не дурочка. Это хорошо.

Мне почему-то стало стыдно. В который раз захотелось прикусить себе язык.

- Я всего лишь попросила! Без всякой задней мысли. Вы только не подумайте, пожалуйста, что я специально выведываю. Я вообще, не очень любопытная. И не болтливая, честно! Я буду день-деньской сидеть тихо в уголке и не стану вам надоедать. Вы даже моего присутствия не заметите!..

- Это вряд ли, - снова усмехнулась темнота. – И не беспокойся ты так. Я тебя в шпионаже не подозреваю. Ты не слишком похожа на шлюху из ближайшего борделя, которой Весельчак дал задание меня расколоть.

Я закрыла рот и прекратила поток оправданий, возмущённая до глубины души. Не слишком похожа?! Это как ещё? То есть, чуть-чуть похожа всё-таки?!

Вкрадчивый голос снова придвинулся ближе.

- Это ведь было бы слишком просто проверить, правда?..

Короткий поцелуй обжёг кожу через платье. Я дёрнула поцелованным плечом и сердито отсела подальше. Из темноты ко мне тут же метнулась ладонь и накрыла пальцы, прижала к полу. Побег в очередной раз не удался.

- Слово дворянина. Я тебя не трону.

Хм... значит, всё-таки, дворянин...

И вдруг до меня, наконец, по-настоящему дошло.

Ни одной из тех кошмарных картин, которые нарисовало моё воображение, не происходит. Я всё ждала, ждала, когда начнётся… ну… то самое!.. чуть не умерла от разрыва сердца – а в результате только разговоры в темноте и держание за руку. Которое, надо признаться честно, скорее даже успокаивает. Слово вон, опять-таки, дал… и такое веское, что почему-то сразу веришь.

А поцелуй… ну что, поцелуй! Немного успокоившись, я поняла, что пожалуй, он тогда просто выбрал самый быстрый способ прекратить мою истерику. Потому что, скорее всего, ещё немного, и капитан бы взорвался и приказал забрать меня обратно. А незнакомец всего лишь показал, что принимает подарок, и заодно закрыл мне рот, пока не наговорила глупостей. А я это ох как умею.

Вот и всё, и нечего надумывать.

Такая прозаическая причина немного ранит женское самолюбие, конечно, ну да ничего. Не это главное.

А главное, что с этим странным человеком я буду в безопасности здесь! Настолько, насколько вообще возможно в нашей ситуации. И уж точно это небо и земля по сравнению с теми ужасами, которые ждали бы меня там – за дубовой дверью в скале… если б по какой-то странной прихоти капитан мерзавцев не привёл меня сюда.

Меня накрыло таким облегчением, что даже больно стало. Словно с груди сняли бетонную плиту. Вдох, ещё вдох и ещё… я никогда ещё так сладко не дышала, кажется! Плеск воды журчал умиротворяюще. Темнота теперь казалась спасительным укрытием. Я совершенно точно полюблю это место! Я его уже люблю. Просто обожаю.

- Зачем я здесь?.. – сорвался вдруг с языка вопрос.

- Хотел бы я тоже знать, - задумчиво проговорил мой сокамерник. – На ум приходит несколько вариантов. Зная Весельчака, один паршивее другого.

- Например?

- Хм. Ну, допустим, самый безобидный – ты должна меня разговорить. Девушки – любопытные создания. Довольный и м-м-м… удовлетворённый, я утрачу бдительность… и наболтаю чего-нибудь лишнего.

Я благоразумно не стала переспрашивать, чего именно так жаждет услышать Весельчак. Не хотелось подкреплять реноме любопытной девицы. Но всё-таки нельзя не признать, заинтригована была не на шутку.

Глава 7

- Какие еще репе?.. – попыталась возмутиться я.

Не успела.

Мне закрыла рот широкая горячая ладонь.

- Тише, подарок, тише! – мурлыкнула темнота на ухо. – Ты же помнишь, что нас внимательно слушают? Не сорви нам спектакль.

Я испуганно затихла и перестала трепыхаться. Точно. Я снова забыла о том человеке под дверью.

- Итак, твоя задача прямо сейчас. Внимательно запоминай! Не дурить и дать мне возможность привести тебя в такой вид, чтобы самому пристрастному взгляду было очевидно, что я тебя только что хорошенько… м-м-м… повалял по камням. Руку я уберу. А ты с этого момента в полный голос издаешь только такие звуки, которые будут подходить ситуации. Желательно погромче. Ясно?

Руку он, конечно, убрал.

Зато другая осталась на моей талии, и когда она успела там оказаться, хоть убей, не понимаю.

- Нет, ничего ясного! - тихо возмутилась я. – Какие еще звуки?

- Боже, дай мне сил, - простонала темнота и я почувствовала, как мне на плечо опустился чей-то лоб. – Ну, вскрикивай там, например. Сможешь?

Вот теперь до меня дошло. И я невыносимо смутилась. Довелось как-то раз услышать, как развлекалась моя горничная с лакеем в кладовке. Никогда не забуду этого стыда.

- Ни за что! Это совершенно возмутительное предложение! Я все-таки леди, - с достоинством ответила я.

- Чтоб меня черти взяли… Хорошо, тогда постони хотя бы. Представь, что живот болит.

Я пихнула посильнее вздрагивающую от смеха темноту. Темнота отпихиваться не пожелала. Может, я рановато его посчитала за джентльмена?

- Вы… ужасный, отвратительный, мерзкий тип!

- Ну хоть что-то. В принципе, можешь продолжать в том же духе. Я уже понял, что придётся всё делать самому.

Я сама немного ошалела от собственной дерзости и даже испугалась в первый миг, что узник может рассердиться на меня – но он, кажется, продолжал насмехаться! Совершенно невозможный человек.

- Так, с чего бы начать…

- Н-не надо ни с чего начинать! – зашипела я, отпихивая наглые лапы, которые совершенно точно обнимали меня уже со всех сторон.

- Во-первых, волосы. Всё это никуда не годится. Причёску мы тебе растрепали бы куда основательнее.

Ловкие пальцы нырнули в несчастные остатки моего пучка, который горничные утром так тщательно перевивали косами, и принялись нащупывать заколки. Один за другим кусочки металла с глухим печальным стуком падали с моей головы.

Пальцы провели по всей немалой длине моих освободившихся волос, из темноты раздалось восхищённое присвистывание.

Я тряхнула головой, спасая пряди от покушения и откидывая их на спину.

А мой беспринципный насильник тем временем уже посягал на пуговицы воротника.

Я дала насильнику по рукам, не обращая внимания на ойканье вперемешку со сдавленным хохотом.

- Только попр-робуйте! – процедила сквозь зубы самым строгим тоном, на который только была способна.

- Послушай, ну в самом деле – это безобразие на тебе я бы порвал в первую очередь!

У меня уже горели и уши, и обе щеки.

- А говорили, что не имеете обыкновения насиловать невинных девушек! Что-то судя по повадкам, я уже сильно в этом сомневаюсь!

- Брось, подарок – ты даже не представляешь, какому количеству девушек нравится, когда на них рвут платья.

- Это какие-то неправильные девушки! Или у них очень дешевые и некрасивые платья. Моё пошито из лучшей ткани по семь серебряных тари за штуку!

- Ну, можно хотя бы рукав? – спросила темнота с надеждой, отсмеявшись.

Я помолчала, обдумывая. В конце концов, следует признать - в словах моего мучителя есть определённый резон. Всё-таки, спектакль мы должны показать, как ни крути. Значит, реквизит актёров должен выглядеть правдоподобно.

- Рукав можно, - снисходительно ответила я, наконец.

И тут же, еще до того, как я договорила, ткань у меня на плече затрещала по швам. С довольным урчанием насильник всё-таки принялся терзать моё бедное, такое красивое – и почти чистое! – платье. Обнажённое плечо тут же пробрал сквозняк.

- Эй, а трогать обязательно? – проговорила я, смущаясь, когда сухая и чуть шершавая ладонь огладила нежную кожу. Потом ещё раз.

- Для правдоподобия, подарок. Исключительно для правдоподобия, - пробормотала темнота. – Я же должен вжиться в образ…

Я вздрогнула, когда кожу обожгло поцелуем. Отросшая борода и усы узника щекотали, но губы… это было очень мягко и нежно. А потом ещё. И ещё…

Опомнилась я, когда руки на талии притянули меня совсем близко и прижали к горячему мужскому телу, а шутки и смех вдруг прекратились и наступила подозрительная тишина.

- Д-д-дальше я сама! Пустите…

Руки медленно, словно нехотя разжались, а я едва не потеряла равновесие и не упала. Виной всему, конечно же, было то, что когда ничего не видно, совершенно невозможно ориентироваться в пространстве. Исключительно это! А колени ослабели из-за стресса, наверное. У меня был трудный день. Точно.

Глава 8

Тихий шорох… мягкий стук… кажется, мой ботинок только что кто-то небрежно отбросил с пути. Вопреки всякой логике меня будоражит предвкушение. Я ведь… в безопасности? В безопасности. Слово дал? Дал. Так что он там опять придумал, этот невыносимый человек?

- Кстати – я надеюсь, ты понимаешь, подарок, что моя клятва тебя не трогать… касалась исключительно лишения девственности? Потому что, сама посуди, в нашей ситуации… как же я смогу удержаться, чтобы не трогать совсем?..

И он трогает. Обе ладони ложатся мне на талию. А потом медленно движутся выше.

Моё сердце колотится как бешеное. Организм бьёт в набат и всеми силами подаёт мне сигналы, что мы с ним снова под угрозой. Очень-очень большой угрозой! Потому что я слишком расслабилась. Защитники крепости чуть утратили бдительность – и враг уже у ворот.

- Иди-ка сюда, ближе к выходу, - мурлычет темнота. – Так тебя будет лучше слышно.

Почему я молчу? Почему не протестую? Словно язык проглотила. Меня легко приподнимают и просто переставляют с места на место, как куклу.

- Скажи-ка мне для начала – ты боишься щекотки?

- Чего?.. – недоумеваю я. Это совсем не то, чего я ждала. А потом взвизгиваю, когда ладони скользят ещё выше, чуть задевая грудь, и ныряют мне в подмышки.

От неожиданности едва не подпрыгиваю.

- Нет! Не смейте! Что вы делаете?!

- Вот та-ак подарок, да-а, уже лучше!– бархатно шепчет темнота. Пока я ужом извиваюсь, пытаясь избавиться от ловких, безжалостно издевающихся надо мной пальцев.

- Уберите руки… сейчас же… - задыхаюсь от возмущения, пытаясь отбиться, выкручиваясь и выворачиваясь.

- Продолжай в том же духе. Только не смейся, подарок, а то засыпемся! – подначивает мой личный, персональный кошмар.

А мне вообще вот не до смеха! Потому что пальцы щекочутся в слишком опасной близости от некоторых особо значимых мест моего организма. И каким-то загадочным образом то и дело смещаются не туда. И мурашки, которые толпами принимаются бегать тут и там – они ведь тоже не совсем от щекотки.

А потом руки опускаются ниже, к моему животу. И продолжают там своё черное дело.

- Ай! Не тр-рогайте меня своими грязными лапами! Негодяй, мерзавец, подлец!..

И снова, и снова касания пальцев к животу. Бесцеремонные, наглые, больше напоминающие поглаживания.

Опять не хватает воздуха. Во всём виноват проклятый воротник, не иначе – он кольцом охватывает шею, словно удавка. Надо было разрешить его порвать…

- Хм. Подарок. Что-то ты подозрительно затихла. Пожалуй, стоит сменить тактику.

Нет. Я совершенно точно не успеваю за полётом фантазии этого придурочного.

Особенно, когда в который раз теряю опору под ногами – а новой не нахожу. Он меня зачем-то опять на руки поднял!

- А давай-ка мы тебя кинем в воду? Там не так глубоко. Холодновато, правда… - воркует мне на ухо темнота.

Этого предложения моя трепетная девичья душа уже не выдерживает. И пещеру оглашают мои дикие вопли, которые слышно, наверное, по ту сторону Золотой горы.

- Не-не-не-нет!!! Только не это! Сжальтесь! Я всё, что угодно сделаю! Только не туда!!!

Взрыв хохота на этот раз мой мучитель едва успевает заглушить, уткнувшись лицом мне в волосы, куда-то под ухо. Его грудь ходит ходуном, плечи трясутся. И что такого смешного я сказала?! Меня начинают терзать смутные подозрения, что он тут от долгого сидения просто-напросто умом тронулся.

- Ах-ха, подарок… как же скучно я жил, оказывается… пойти, чтоль, Весельчаку спасибо сказать… так, ладно, купать мы тебя пока не будем, уговорила! Тогда другой вариант!

- Ч-что значит – «пока»?! – в ужасе переспросила я. Но развить мысль не успела, у меня нашлись более свежие поводы для паники.

Потому что к водичке-то меня и правда не понесли.

А вместо этого аккуратненько уложили прямо на камушки. Я и пикнуть не успела, как пол с потолком в темноте будто поменялись местами, у меня окончательно закружилась голова до полной дезориентации. А когда кружение хоть немного прекратилось… я почувствовала, как кто-то трогает мои ноги. Касается пальцев, стопы, и вверх до щиколотки…

А впрочем, что значит – кто-то?! Вполне понятно, кто!

- Не смейте лезть мне под юбку!!! – взвилась я.

- Так я и думал. Чулки, - констатировала темнота. – Бр-р-р… нет более неуклюжего способа скрыть красоту женских ног. Шерстяная ткань вместо шелковой кожи… отвратительно. Но это мы сейчас поправим.

И мой наглый насильник потянул подол юбки вверх, обнажая ноги почти до колен.

Этого я простить уже не смогла. Каким бы он там спектаклем не прикрывался! Я всё-таки леди. И некоторые инстинкты – они действуют быстрее разума.

Я размахнулась и от души влепила негодяю пощёчину. Наобум, но получилось удивительно метко, даже в темноте. С таким прям, звонким и отчётливым звуком, что душа радуется.

Душа радовалась не долго, а поспешила предательски ускакать в пятки. Когда до меня дошло, что я только что сделала.

Глава 9

В наступившей бархатной тишине я слышу только мягкий плеск льющейся воды и прерывистый шум собственного дыхания.

Говорят, в природе у животных на опасность бывает две основные реакции: «бей или беги». Мне кажется, не менее распространена третья – прикинуться трупиком, авось не тронут. Вот, по-моему, моё тело теперь решило выдать именно её. Оно вообще мне сегодня подкидывает неожиданности то и дело.

Иначе как объяснить, что я не могу пошевелиться? Зато фантазия начинает работать в ускоренном темпе, выдавая одну за другой всё более бредовые версии того, что сейчас будет – учитывая ограничения, которые на него накладывает собственное слово, что ещё такого страшного может сотворить со мной мой маньяк?

На моменте, где я уже вовсю представляю, как он превращается в огромного волка и съедает меня всю целиком, оставив только ботинки – а что, слово-то будет соблюдено в таком случае! – он начинает, наконец, действовать.

Я вздрагиваю всем телом и делаю глубокий вдох, выгибая спину, когда сразу обе его руки ныряют мне под юбку.

Он обхватывает ладонями мою левую щиколотку, и бесцеремонно касаясь, ведет по ноге вверх. Оглаживает колено, задерживается там ненадолго… а потом медленно-медленно продолжает это ужасающе бесстыдное путешествие по моему телу вверх. Я пытаюсь сжать ноги, прекратить творящееся безумие – но ничего не получается. Не понимаю, когда это произошло, но незнакомец, оказывается, вольготно устроился в темноте меж моих разведенных ног. Откуда ему очень удобно нащупывать у меня под платьем подвязки.

Я закусываю губу, отворачиваюсь. Вдруг представляется, как со стороны должна выглядеть эта картина. Моя богатая фантазия рисует все детали. Меня бросает в жар. Особенно, когда наглые пальцы неторопливо проводят, едва касаясь, по тонкой полоске ткани, удерживающей чулок. Гладят, задевая нежнейшую кожу под нею.

- А знаешь, подарок… мне ведь легче всего было бы наплевать на все и всяческие принципы, - неожиданно серьезно роняет незнакомец. – Взять то, что мне было предложено…

Невесомое прикосновение – по кружевному краю моих панталон. С моих губ срывается судорожных вздох.

- И поверь – меня не терзала бы совесть. Потому что… мы оба это знаем, подарок… немного усилий с моей стороны, и ты отдалась бы мне по собственной воле. – Подушечка его большого пальца осторожно сдвигает ткань, ныряет под край белья и проводит огненную черту по коже бедра. – Я это понял сразу же. По тому, как ты реагируешь на меня. По тому, как меняется твоё дыхание. По запаху.

Я думала, сердце остановится, но горячие пальцы остановили смертоубийственное для моей нервной системы движение.

- Но ты плакала в темноте.

Я с трепетом ждала продолжения... его не последовало.

- Так что поверь – мне очень трудно, но я держусь. И всё, что делаю, делаю в твоих же интересах. Поэтому давай договоримся – ты начнёшь мне, наконец, доверять.

И он резким движением разорвал подвязки моих чулок.

Тихий треск ткани, я выдыхаю.

Доверять? Доверять… очень сложно доверять мужчине, который медленно, неспешно и очевидно наслаждаясь процессом стаскивает чулок с твоей ноги. Ставя ступню себе на грудь, между прочим, чтоб было удобней! И ты всем богам возносишь молитвы в этот момент, что в пещере, хотя бы, так темно. А горячие и чуть шершавые ладони - уже безо всякой настоятельной необходимости! - проводят снова и снова по оголённой коже, и ты без слов понимаешь, о чём он думает в этот момент: «я был прав, так намного лучше».

Когда проводят щекочущим движением по пальцам ног и подошве босой стопы, которую крепко держат в ладонях. Дразнят, дразнят. Наказывают за дерзость, принуждая к полной покорности.

Когда отпускают, наконец, твою ногу из плена, осторожно поставив на камень – лишь затем, чтобы поработить вторую. И проделать с нею всё то же самое.

И без чулок должно было стать прохладнее – но становится только горячей. Кто сказал, что в горах можно замёрзнуть? Моя раскалённая кожа источает жар.

Который плавит меня изнутри и заставляет растечься по камням, когда напряжённое мужское тело подаётся вперёд и нависает надо мной, принимая вес на руки. А единственное безумное желание в голове, в которой от жара расплавились, наверное, последние мозги, - это сжать согнутые в коленях ноги так, чтобы ощутить его тело.

- И надеюсь, впредь мы обойдёмся без импровизаций с твоей стороны, подарок… царапины на моём лице, конечно, отличное дополнение спектакля. Но вот твои непредсказуемые реакции могут нам стоить очень дорого. Так что… в качестве напоминания на будущее, пожалуй, я тебе тоже оставлю пару отметин. Будем квиты.

Резкий рывок вперёд, он почти падает на меня всей тяжестью, давит к земле.

Невольно выставляю вперёд руки, упираюсь ладонями, чтобы не оказаться раздавленной – ощущение, будто на меня свалилась гора.

Мои запястья перехватывают, чтоб не противилась "наказанию". Руки заводят за голову и прижимают к камням. Больше не пошевелиться. А мне и не хочется. Особенно, когда стальной обруч пальцев на запястьях разжимается, и незнакомец... переплетает пальцы с моими.

А свободной рукой дёргает воротник на моём платье, и я слышу шорох осыпавшихся пуговиц.

Как будто с меня падает ошейник. Я наконец-то могу свободно дышать. Мокрой шеи касается дуновение прохладного воздуха. Но эта благостная передышка ненадолго.