Баядера

Баядера

Лондон встречал сухой пасмурной осенью. Это было, надо вам сказать, очень редкое явление в этом городе, особенно для конца октября. Я не видел такой осени очень и очень давно. Яркие рыжие листья ещё не до конца опали, жёлтая трава робко колыхалась по ветру. Даже туман куда-то отступил. Было очень ярко. И светло. Знаете, когда ты почти всю жизнь живёшь в городе, закатанном в гранитные мостовые и мраморные набережные, то начинаешь невольно радоваться простым вещам. Ничего не имею против гранитных мостовых! Лондон — очень технологичный город. В конце концов, здесь впервые в мире несколько десятилетий назад додумались опустить поезда под землю. Так и появилось метро. Но сейчас я в нём не нуждался.

Я только сошёл с поезда на вокзале Сент-Панкрас. Состав прибыл на станцию в 9:19, опоздав на четыре минуты. Не критично и ожидаемо. Сегодня я никуда не спешил. Моя лекция была назначена на 10 утра ровно, в библиотеке Университетского колледжа Лондона. От Сент-Панкраса это двадцать минут медленным шагом через Гордон Сквер. Гулять пешком мне нравилось, тем более, прогулка придавала ясность уму и расслабляла, помогала рассеять мрачные мысли. А их отчего-то было много. Я прожил достаточно насыщенную жизнь, и заслужил и седину на висках, и учёную степень, и мировые публикации. О, кстати, позвольте представиться. Профессор Джеймс Джонсон, 47 лет, востоковед, холост. Выпустился я, кстати, из того самого Университетского колледжа почти тридцать лет назад. Студенческие годы были хоть и мимолётной порой, но достаточно светлой и насыщенной, и, может, я не стал главной звездой выпуска, но фундамент для жизни получил хороший. После колледжа я долго жил в Индии. Это не входило в мой изначальный план, но я рад, что обстоятельства сложились именно так, а не иначе. Это были именно обстоятельства, а не выбор. В юные годы меня всё-таки больше привлекал Китай. А сейчас я один из самых известных индологов во всём Соединенном Королевстве. Да, я горжусь этим. Но эти… Эти ревущие двадцатые…

Что-то невидимое колыхало сейчас старушку Европу. Как будто бы вороны в поле поняли, что пугало ненастоящее, и теперь пытались скинуть его с шеста ударами мощных крыльев. Волнения в Индии были сильные, и выливались они в открытые антибританские настроения. Собственно, именно из-за них я и был вынужден вернуться три года назад из Дели обратно в Англию и поселиться в окраинах Лондона. Наше правительство почему-то ожидало кровавого бунта и какой-то резни, да и разговоров об этом было много, вот, например, с утра в поезде я слышал, как пожилая леди рассказывала своим попутчицам в накрахмаленных чепчиках о том, как далиты живьём сожгли трёх британских солдат. Я не поверил. Эту байку я слышал ещё на первом курсе от моего приятеля Айвана, только рассказывал он её интереснее. Нет, в насильственный исход я не верил, тем более, индусам с их мировоззрением философия сантьяграху была куда ближе.

Я не возьмусь рассуждать о том, что будет, в конце концов, я не предсказательница со стеклянным шаром, да и даже предполагать здесь было бы тяжело. Но что-то точно изменится. Сильно изменится. Так я и шёл, погружённый в свои мысли, тихо шаркая по плитке и с хрустом раздавливая ботинками случайные сухие листочки. Мимо меня, гудя мотором и поскрипывая корпусом, проехал новенький Ford T, и я невольно обернулся ему вслед. Автомобилей на дорогах становилось всё больше и больше. Это вызывало во мне приятное удивление.

В общем, так я и шёл, думая о жизни, об истории, о текущей политической обстановке… О всяком разном и неприятном, о чём только люди могут думать с утра. Мне, кстати, казалось, что именно за этим меня сегодня и позвали — обсудить прошлое и возможное будущее британских индийских колоний. Но нет, всё оказалось куда проще. Я шёл читать вводный курс первокурсникам-искусствоведам на тему связи индуизма и декоративно-изобразительного искусства в Индии. Хорошая тема, простая и интересная. Признаться, я мог говорить о ней часами. Именно поэтому мой приятель Айван, учившийся вместе со мной на курсе, а теперь и работающий методистом на нашем факультете, поставил ограничение по времени в три часа с перерывом. Ну и ладно. Я и так справлюсь.

За размышлениями я и не заметил, как ноги сами донесли меня до огромного здания библиотеки с широкой лестницей. Я остановился и посмотрел на наручные часа. 9:38. Прекрасно. У входа меня уже ждала девушка-библиотекарь. У неё были очень светлые волосы, накрученные на крупные локоны, тонкие брови, выщипанные по моде, и красивый розовый костюм с юбкой. Я знал её, уже видел её на своих лекциях, но имя её, к своему стыду, забыл. Поэтому когда она поприветствовала меня, я лишь скромно улыбнулся и кивнул головой. Она сказала, что отведёт меня в нужную аудиторию, и я снова покорно кивнул. Можно было построить из себя всезнайку и сказать, что я и без того помню все эти коридоры, но нет. Эти коридоры уже были другими. Всё текло и всё менялось. Но это и хорошо. Трещины в потолке замазали штукатуркой, в читальном зале обновили мебель — теперь там всем хватало места за столами, а стулья не скрипели при каждом движении. В этом отношении я даже слегка позавидовал молодёжи.

Блондинка отвела меню в аудиторию, где кроме меня пока никого не было, и я принялся раскладывать материалы. Конечно же, я подготовился. Принёс с собой фотокарточки и репродукции, книги с иллюстрациями, и, конечно же, духи. Мои лекции в основном посещали юные прекрасные особы, и мне очень нравилось удивлять их красотами востока и терпкими пряными аромамаслами. Пока у меня дома не кончились благовония, я приносил и их, и поджигал с каждой группой, но когда я уезжал из Дели, то собирался впопыхах, и как-то даже не подумал купить запас сувениров. Признаться, единственное, за что я переживал, так это за то, что больше никогда не попробую палак панир. И не зря переживал. Его в Лондоне подают очень редко и готовят очень плохо.

Разложив учебники, я присел за длинный стол и вздохнул. Хотелось очистить мысли от всего ненужного. Блондинка любезно принесла мне тематический плакал, иллюстрирующий разнообразие божественного пантеона в индуизме, за что я снова поблагодарил ей. В аудиторию начали стекаться студенты, и эта девушка заняла место среди них. Я следил за бегающей молодежью абсолютно рассеянным взглядом. Стоит отметить, что публика мне попалась хорошая. Ближе к началу они окончательно расселись и замолчали. Ещё раз сверившись с наручными часами, я встал, поприветствовал собравшихся и объявил тему лекции. А потом просто… Говорил.