Байки нашего города

Приманка

    Красивая бронзовая табличка с надписью «Оккультные услуги» была скромно заклеена листочком формата А4. Аленка хмыкнула и отперла дверь офиса своим ключом. Голые стены, полусобранные картонные коробки и, восседающая за девственно чистым столом Руфимовна.

– Когда бежать, куда ховаться? – встретила она вошедшую приветливой фразой.

– Да никуда, расслабься. Развешивай обратно антураж. Я сходила в больницу, поговорила с жертвой, так сказать. Все всем довольны.

– А кто орал, что щас нас всех спецназ положит мордой в пол за преступленье века? – возмутилась коллега по ремеслу. – Я пересралась, как не знаю кто.

Аленка смущенно шаркнула ножкой.  Она и сама испугалась, когда доставучая клиентка проверещала в трубку, что они с будущим женихом физически пострадали от ее советов. И что ждут ее страшные кары.

– Чаю согрей, Руфимовна, сейчас все расскажу. – Аленушка тяжело осела  в офисное кресло, вздохнула и повела дозволенные речи.

– Короче, эта красотка вымотала мне все нервы. Шесть раз, Руфимовна, шесть раз приходила ко мне на прием. Все, что могла ей предложила для охмуренья шефа.

– Погодь. А что в анамнезе? – прервала ее старшая «колдунья».

– Классический набор, – пожала плечами младшая, – секретутка, 20 лет, губки бантиком, бровки домиком. Красивая, не спорю, но ду-у-ура просто потрясающая. Ан-же-ли-ка, – выдохнула она с непередаваемым  выражением лица. – Разумеется, хочет она замуж за шефа. Куколки вуду пробовали. Ты бы видела, что она нашила, блин. Хвалилась, что начальник ценит ее виртуозное владение слепым набором текста. Вооо! Шьет она тоже, того, методом слепого тыка. Готовит так же.

– Ты проверяла? – захихикала Руфимовна.

– Боже упаси! Она рассказывала, что пирожки, самолично испеченные, натолкала во все портфели шефа. Они там стухли. Угу, и воняли. А я ей говорила, что на тарелочку с салфеточкой и все такое. Не-е-ет, оне же умными себя считают.

– Да не томи ты! – коллега нетерпеливо ерзала, – чего в конце-то отмочила, чтоб до больницы?

– Она меня достала. – Я ей про Фому, она мне про Ерему. Ну и ляпнула в сердцах, что приманивай уже мужика, как таракана. На липкое и сладкое. Она глазенками засверкала, швырнула деньги и унеслась. Кто же знал, что эта дура буквально все сделает! – Аленка постучала головой об стол.

 – Как это – буквально? – выкатила глаза Руфимовна.

– Вот так. Облила пол в прихожей суперклеем, и медом сверху отполировала. – мрачно буркнула молодая «ведунья».

– Писец.

– Он самый. Сказала то телефону, что больна, но прихватила важные документы и отдаст их лично в руки. Все. Мужик попал. Вошел, поскользнулся, грохнулся и приклеился. Перелом  чего-то там в стопе, трещина в запястье и так, по мелочи. И шмотье погибшее.

Руфимовне оставалось лишь потрясенно разевать рот в безмолвном крике. Но это было еще не все.

– Эта коза драная в микро-пеньюарчике кинулась его спасать. Ну чё, как в самых дебильных комедиях она тоже влипла. Хорошо, что молодежь сейчас со своими гаджетами не расстается даже в неглиже. Вызвала всех, кого могла, повеселила полгорода.

– А почему санкции-то отменила, Ален? – коллега откровенно ржала.

– Да  шеф ее! Скачет на костылях вокруг этой мумии перебинтованной и приговаривает ласково: «Ты же моя дурилка картонная». Я все честно ему рассказала. А он как захохочет и говорит:  «Женюсь!»

– На тебе? – обалдела Руфимовна.

– Аха, два раза, – раздраженно каркнула Аленушка. – На ней. Говорит, что впервые в жизни такую чистую душу встретил, незамутненную интеллектом, мля.

– Дела, – протянула коллега, – приманка-то сработала! Слушай, а может и нам попробовать?

– Настасья Руфимовна, ты дура? – вызверилась добрая девушка.

– Нет, – последовал закономерный ответ.

– Вот! – Алена торжествующе воздела палец. – У нас не получится. Даже если ты снимешь очки и заменишь их линзами со смайликами…

– Чё и такие есть? – задушенно пискнула та.

– Есть. На Алике продают. Короче, Склифосовский. Умище-то куда девать?

И две почти сорокалетние разведенки тяжело вздохнули.

Раненый

  В дверь кабинета робко поскреблись, дверь приоткрылась, и внутрь просочился малознакомый паренек. Вроде бы новенький, Андрей.  Двое коллег молча воззрились на вошедшего.

– Константин Петрович, Леонид, я вот это, короче, тут такое дело, – вид у Андрея был какой-то нездоровый. Над верхней губой поблескивали капельки пота.

– Входи уже нормально. Что случилось? С отчетом накосячил или что? – Костя был в благодушном настроении.

– Мне нужна ваша помощь, – выпалил парень. – Я в туалете был сейчас и вот, короче, это, – снова забормотал он невнятно. Сцепил руки в замок, переступил ногами, прочистил горло и просипел:

– Меня, кажется, кто-то укусил. Сзади.

– И кто тот шалунишка? – хохотнул Леонид.

– Там никого не было. Совсем. Я не знаю, – испуганно забормотал Андрей. – Больно. И я ничего не вижу.

– К врачу не пробовал обратиться? – скептически задрал бровь Костя.

– Но там же одни тетки! Я стесняюсь, – глаза у парня стали совсем несчастными. – Посмотрите, а?

– Нет, ну ни хрена себе, а нас ты не стесняешься? – продолжал потешаться Леня.

– Ну вы же мужчины…

– Тем более, может мы щас того, воспользуемся твоим беспомощным  состоянием, как там в бабских романах пишут. – Усмехнулся Константин Петрович.

– Нет, что вы, я вам доверяю, вы же вместе.. – вякнул потерпевший.

– Та-а-ак, вот с этого места подробней, юноша. Что, слухи ходят? – коллеги переглянулись и синхронно нахмурились.

– Не-не-не, – тот интенсивно замотал головой. – Я ничего не слышал. Вас очень уважают. Я догадался. Сам. – Андрей покрепче вцепился в ремень на офисных брюках и вскрикнул, – ай, черт, больно.

– Так, Леня, дверь запри. А ты, как тебя, Андрей? Давай, показывай, куда ты там раненый. – распорядился Костя.

Дрожащими руками парень расстегнул штаны, слегка их приспустил, собрал в комок полы рубашки и повернулся спиной к мужчинам. Настала тишина.

– Гм, Лень, ты видишь то же что и я? – растерянный голос Константина заставил вздрогнуть несчастного Андрюху. Он вывернул шею, пытаясь рассмотреть свой зад, но ничего криминального не узрел.

– Задница зачетная, – неуверенно отозвался Леонид.

– Очки надеть. Еще одна стесняшка, блядь, некому здесь твой имидж оценивать.

– Чего там? – Андрей уже чуть не плакал.

Коллеги присели на корточки, вытянули шеи и принялись рассматривать существо, висящее на гладенькой белой ягодице парня. Маленький, не больше четырех сантиметров росту, зелененький человечек держался только зубами. Крошечные ручки и ножки бессильно скребли по коже, черные глазки злобно сверкали. Мордочка его была похожа на лягушачью, такая же широкая и, надо полагать, клыкастая.

– Может в спрайте дурь была? – задумался Леня.

– Да скажите уже, что случилось, – простонал раненый.

– Маленький зеленый человечек. Он тут, впился в тебя, – честно ответил Костя.

Андрей закатил глаза и мягко отъехал в спасительный обморок. Еле успели подхватить, чтоб головой об косяк не навернулся.

– Давай, на стол его клади, – пропыхтел Костя.

Инсталляция получилась замечательная: пузом на столе, каком кверху. Брюки в процессе транспортировки свалились окончательно. Леонид обозрел получившуюся картину взглядом художника, довольно хмыкнул. А Костя продолжал разглядывать непонятного паразита. Хотя… Похоже это нечто было представителем разумной расы. Внеземной, ага. На нем была одежда. Камзольчик, полосатые штанишки, сапожки с загнутыми носами.

– Какой-то гномик, блин. У него, кажется, мышечный спазм. – Пробормотал Константин Петрович. В глазах его пылал интерес естествоиспытателя.

– А по-моему, клиент расслаблен и готов к употреблению, – заржал Леонид.

– Выпорю, – ласково ответил на такое очень близкий друг.

– БДСМчик? А давай попробуем, – оживился Леня.

– Слушай, придави свое либидо хоть ненадолго. Нас спалил сопляк какой-то. И вообще, давай уже решим конкретную проблему. – с этими словами Костя решительно, но аккуратно сжал головенку зелененького гномика, надеясь, что нажимает там, где надо.

С легким чпокающим звуком неведома зверюшка была оторвана от пострадавшего филея и поставлена рядышком на стол. Гномик схватился за свое лицо, помял широкие щеки, подвигал челюстью и сказал: «Водички дайте, люди добрые»

– Оно разговаривает! – хором воскликнули спасатели. Гномик пренебрежительно скривился.

– Вы же разговариваете, идиоты. В горле пересохло, шея болит, задолбался висеть уже. Ну?

Леня торопливо открыл бутылочку подозрительного спрайта, налил в крышечку по края и поставил эту «бочку» перед зеленой крохой. Тот уперся лапками в тару, высунул невероятно длинный язык, свернутый в трубочку и всосал все содержимое за пару секунд.

– Вы кто? – осторожно спросил Костя.

– Вежливый, – одобрительно покивал зелененький человечек. – Но не скажу. Вам, смертные, это ни к чему. Многие знания, короче, дальше сами. Займитесь, вон, мальчонкой. Валяется, как неприкаянный. А я пошел.

Мужчины засуетились, спохватившись, вдруг, что и в самом деле непорядок. Надо бы помазать чем-нибудь крошечную ранку, одеть пристойно, устроить в кресле и попытаться привести в сознание. Но Андрюша не сильно торопился приходить в себя. И давние любовники позволили себе слегка расслабиться на работе. Все равно же дверь закрыта.

Через пару минут от жадных поцелуев их отвлек придушенный писк. Андрей бесстыдно пялился на них, прикусив костяшки пальцев. И глазки у него сверкали вполне заитересованно. 

– Ну что, мальчонка, придется научить тебя плохому, – заговорщицки подмигнул Леонид. А Костя демонстративно изобразил «рукалицо». Андрюшка застенчиво улыбался.

А в это время смешной зеленый гномик стремительно приближался к лесному массиву. Дорогой он обдумывал отчет в канцелярию. Отметить, что ли этого Кон-стан-тина, ну что за имена у людей такие громоздкие! Способности к эмпатии хорошие, вербализует неплохо, лет через пятьдесят, когда пойдет на перерождение, может, работать вместе будем.  « А сейчас у нас по плану ролевики. Эй, давно я лягухой не работал, надо зубы убрать, а то стрелу перекушу к херам собачьим», – думал Кирдык, Исполнитель Невысказанных Желаний.

Летучая мышь

  Старший следователь по особо дебильным делам Васечкин Михал Михалыч читал протоколы с места преступления и искренне веселился. Новенький оперок Иванычев отжигал неподецки. « После обыска у самогонщицы Смирновой, я и сержант Красюк никак не могли найти входную дверь. Когда Красюк устал и уснул в туалете, я эту дверь нашел. Зачем я принес ее в наше отделение, не помню». Михалыч сдавленно похрюкивал, иногда разражаясь громким хохотом. Работал он здесь всю жизнь. А жизни той набежало, ох тыж, ёпта, много. Карьерный рост его никогда не интересовал. Как пришел в милицию пылающим энтузиазмом идиотом, так и помрет таким же, прямо на рабочем месте. Все он про себя знал и не обижался за подколки разной степени злобности от коллег. Чуток приподнявшись в звании, он сидел вот в этом самом кресле, а вокруг сменялся коллектив за коллективом. Повышения, переводы и даже декретные отпуска, хотя женщины «на земле» работали исключительно редко. Вот и  получилось, что следователю Васечкину спихивали такой отстой, на котором как раз ни карьерки не сделать, ни прославиться, ни медальку отхватить. Это его устраивало. Более того, он с особым шиком ронял лениво в телефонную трубку: «ОДД слушает, у аппарата». Кто с нормальным чувством юмора, так ржали, а с ненормальным… Ну что поделать, не судьба.

Расследование заурядной бытовухи - вполне рутинное дело, можно не напрягать душу. Хотя случалось всякое. Город вполне себе большой, промышленный, народец простой и без затей. Прибьют кого по пьяни, так тут же и прилягут спать. А потом сидеть извольте. Все честно, ясно и прозрачно, как наилучшая из водок. Чтоб какие хитровыебанные преступления случались? Не, не слышали. Бывали за тридцать лет беспросветной, простите, беспорочной службы маньяки. Но кто их видел? Правильно, никто. Пропала, например, девчонка. Одна, вторая, третья, а потом нашлись, слегка уже истлевши. Побегали, порыли, поискали и все. А Васечкин за это время вон сколько таинственных исчезновений нижнего белья с веревки раскрыл! План выполнен, премия выписана, все в ажуре.

Михалыч думал такие думы часто. Особенно последние лет пять. Вот то самое «всякое», торчавшее иногда из простых дел, как прыщ на жопе, не давало расслабиться окончательно. И он начал потихоньку свою игру.

– Васечкин, – коротко отозвался он на трель звонка, поскольку видел, что вызов от начальства, а оно шуток не понимает вообще. – да, понял, еду. Пять минут.

Он сбросил вызов, но продолжал сидеть. Вот нахрена он нужен прямо сейчас на месте преступления? Чай, не кино снимают. И где все «кондиционные» коллеги? Заняты? А впрочем, все к лучшему, подумал следователь и зловеще усмехнулся.

Сам начальник суетливо вытолкнул его пред заплаканные очи матери потерпевшего и представил, почему-то, старшим следователем по особо важным делам. И свинтил, гад. Ухоженная дамочка, со зло посверкивающими глазками, возмущенно вещала про свою пострадавшую кровиночку. Кровиночки на обозримом пространстве не наблюдалось. Зато незабвенный Иванычев старательно заполнял протокол.

– Значит, гражданочка, повторите, я не понял, это ваш сын погрузил свой член в чье-то заднепроходное отверстие, или он сам, то есть ему в зад что-то сунули?

Вышеупомянутая поперхнулась воздухом и взвыла:

– Моего сына изнасиловала банда хулиганов! А вы тут канитель разводите. Перестрелять всех, Сталина на вас нет!

– Ага, а где сам потерпевший? – невозмутимо спросил оперок.

– У него сильнейшая душевная травма! Он не может показаться из своей комнаты.

Со второго этажа богатенького коттеджа, в котором проводились следственные мероприятия, неслась громкая музыка, периодически разбавляемая грохотом чего-то падающего и разбивающегося.

– Так и запишем. Потерпевший находится в травмоопасном состоянии трахнутой души.

– Вы чего несете, любезный?! Я нашла свою деточку связанную на столе с этой вот штукой в, ну там. И техника эта дурацкая включена была и что-то показывала на экране. Это заговор! Смотрите, что на стене намалевали! – продолжала мадам.

Иванычев меланхолично разглядел размашистый силуэт летучей мыши, нарисованный точными мазками черной краски. Потом взгляд его упал на вещдок в пакетике. Он подцепил его двумя пальцами, покачал перед глазами. Черный фаллоимитатор скромных размеров впечатлял веселенькими глазками, нарисованными на, мгм, яйцеимитаторах.

– Живенько, – прокомментировал опер. – точно, заговор. А это знак Бэтмена, – добавил он авторитетно, указывая на нарисованную мышь. – Он борется со злом и защищает простых людей. Так что, гражданочка, это надо еще посмотреть, кто тут главный пострадавший.

– Да что за хуйню вы несете, что за Бэтмен! – окончательно потеряла лицо мадам.

– Фольклор надо знать, – назидательно произнес опер. В этот момент по лестнице со второго этажа с топотом скатилась двухметровая деточка и взвыла басом:

– Мать, валим в Европу, нахер, мне тут не жить. Этот блядский ролик в Ютубе уже миллион просмотров набрал. Братва не поймет, нах.

– О! А ваша рожа мне знакома, – оживился Иванычев, – кажись в прошлый раз вы были с другой стороны одеяла. И девчонка, как ее там, была конкретно против. А чегой-то вы тут в домике, а она в больничке? – он простодушно воззрился на чрезвычайно потерпевших.

А Михал Михалыч продолжал стоять в дверях и, скрестив руки на груди, с интересом наблюдать за этой трагикомедией. А оперок то дурачком только прикидывается, одобрительно думал он, сработаемся. Ролик получился зашибенский. Ну, все что мог, так вышло… Дилдо маловат, конечно, но мышиные лапки больший размер обхватить не смогли. Жаль, что ему такая мелкая вторая ипостась досталась, много не навоюешь. Ну хоть немного подправить карму некоторым отморозкам получится. Бэтмен, йопт, хмыкнул оборотень в погонах и растворился в тенях.

Вуду

  Красивая табличка «Оккультные услуги» сияла свеженачищенной бронзой. Надежда Николаевна коротко выдохнула, педантично сверила время приема с указанным и решительно вошла. Антураж был соответствующим, но скромным, ничего лишнего. За солидным столом, маскирующимся под антикварный, сидела симпатичная, светленькая молодая женщина, одетая, скорее в стиле бохо, в нечто балахонисто-домотканое, но не цветастое. Разве что с украшениями был перебор: крупные деревянные серьги, связка бус и шнурков с подвесками, пара сотен браслетов и массивные кольца чуть не на каждом пальце. Надежда Николаевна великодушно решила считать это издержками профессии. Хорошо хоть не вульгарная цыганка! На столе одиноко поблескивал хрустальный шар.

– Вас рекомендовал очень уважаемый человек, господин Н, – произнесла она, усаживаясь в кресло для посетителей, – Он сказал, что вы очень помогли ему стать счастливым. Он теперь и в самом деле всегда в прекрасном настроении и удовлетворен своим браком.

Она внутренне поморщилась, вспоминая эту хабалку Анжелику, захомутавшую своего шефа. О вкусах не спорят. Тем более, если начальник так доволен, подчиненным жить легче. Надежда Николаевна заметила, вдруг, что лицо этой ведьмы, или как ее там, на мгновение окаменело, рот дернулся, но через миг она приветливо улыбнулась, представилась Аленой Андреевной и приступила к расспросам.

Аленка с трудом затолкала обратно длинную матерную конструкцию, которая чуть не слетела у нее с языка. На ниве оккультизма две бывшие филологини подвизались уже лет семь. В магию-шмагию они не верили. Ну почти. А вот психологами стали просто отличными. Этой примороженной мадам от силы лет тридцать, а ведет себя и разговаривает, как будто прямиком вывалилась из позапрошлого века. Безликий строгий костюм, осанка, как портновский метр проглотила, надменное лицо, кичка из серых волос на макушке. Консерватор в кубе, постановила Аленка. Самое неприятное, такого типа люди не желают меняться, не видят перемен в мире и живут замшелыми традициями, передаваемыми, наверное, на генетическом уровне. Специалистка по оккультным практикам пропела про себя разухабистый стишок, порадовалась за тупейшую Анжелику и ее шефа, порылась в закромах мозга в поисках маски интеллигентной женщины. Маска жала. Бля, а что эта селедка тут делает, собственно? Неужто, край пришел такой, что к ведьмам за подмогой обратилась? Как бы опять не вляпаться, но уже с необратимыми последствиями.  Но все эти раздумья мелькнули метеором в голове, и Аленка принялась плести словесные кружева.  Позвольте, разрешите, как так вышло, ах, что вы, что вы, ну вы же понимаете, как важно, да, мы все интеллигентные люди и не верим во всякое шаманство, да-да, конечно, двадцать первый век, но это все так странно, ноосфера, идеи, витающие в воздухе и все такое…

По факту получалось, что Надежда Николаевна (так, и никак иначе) стала чувствовать себя непривычно. Сердце как-то странно трепещет, иногда хочется пойти просто прогуляться по парку, чего она никогда раньше не делала. Более того, она  даже не думала о таких неподобающих вещах. Зачем, скажите на милость, соглашаться пройтись рядом с коллегой после работы? Он, разумеется, холостяк, иначе она бы с возмущением отказалась. Мужчина видный, хороший специалист, но так бездарно тратить время! Ведь можно было заняться дома доработкой важных документов, приготовить легкий ужин и лечь пораньше спать. Что бы со свежими силами приступить к трудовому процессу назавтра.

Железным аргументом оказалась маленькая куколка вуду, которую Надежда Николаевна обнаружила в своем столе. Аленка, натершая себе мозоль на языке забытыми словесами, с удовольствием замолчала и рассматривала вещдок. На грудь корявенькой игрушки было пришито красное сердечко, проткнутое микроскопической «стрелой амура». Во всяком случае, оперение она рассмотрела. Ведьма мысленно почесала репу, перебрала в памяти все обряды вуду, предположила, что некто не слишком умный, решил таким способом добиться любви от этого ходячего калькулятора, посочувствовала бедняге и решила уточнить.

– Скажите, а почему вы решили, что все эти события взаимосвязаны?

– Милочка, я финансовый аналитик. Даже если я и не верю в потустороннее, это не значит, что не существует того, что я не вижу. Электричества мы ведь не видим, но оно есть. – снисходительно пояснила клиентка.

– Логично, – вынуждена была согласиться Аленка. От «милочки» ее слегка приплющило, криво сидящая маска дала трещину. – Мне кажется, я поняла, в чем ваша проблема. Некое лицо, наверняка тот человек, что стал попадаться на глаза чаще, хочет добиться от вас любви. Ничего криминального. – «ведьма» вежливо улыбнулась. Надежда Николаевна смотрела на нее с недоумением.

– Но зачем? Это так неудобно!

– Что, любовь? – опешила Аленка

– Это же возмутительно нелогичное поведение! Это совсем не вовремя, квартальный отчет..

– Простите, вы не могли бы расстегнуть пиджак и чуть-чуть сдвинуть  левый лацкан, да, и блузку. – повинуясь странному наитию, выпалила «ведьма». Как ни странно, строптивая клиентка подчинилась. Нереальное зрелище заставило Аленку растерять остатки всех масок и она совершенно неприлично вытаращилась и сунулась поближе к Надежде Николаевне.

 Туманная голубовато-серая стрела торчала из худой груди.

– Ебать, – выдохнула ведьма. Теперь уже без кавычек, пожалуй.  «Я это вижу, ёпс-перевертопс, оно работает, оно есть, а-а-а!» – пищала она внутри.

Надежда Николаевна сделала вид, что она временно оглохла. И ослепла. Ничего она не видела, как бы не тыкала и не объясняла ей оккультистка.

Через полчаса Аленка чувствовала себя той самой канарейкой, выжатой вместо лимона.

– Мне нужно будет посоветоваться с коллегой, – обессиленно выдавила она. – А вы все-таки попробуйте не пугаться тех чувств, что стали в вас просыпаться, они будут нарастать, а вы сопротивляетесь. Разорвет же! И давайте вы будете работу делать на работе, а дома вот хоть книжку почитайте. Про любовь. И обратите более пристальное внимание на того мужчину, вы упоминали.

Книга завтра

– ОДД, Васечкин у аппарата, – буркнул в трубку Михалыч, не отрывая взгляда от компьютера. Там происходили странные вещи. Документы пропадали и появлялись как живые и верткие лягушки. Михалыч тихо матерился, но на помощь пока никого не звал.

– Михал Михалыч! Ты-то мне и нужен, дорогой, выручи, а? – вопил кто-то в трубку. – Я зайду щас, а?

– Угу, заходи, – невменяемо ответил следак неведомому абоненту. А потом схватил тяжеленное пресс-папье, пылившееся на столе с советских времен, замахнулся им на клавиатуру, крякнул, но удержался-таки от порчи казенного имущества.

– Ссссууу, гм, – прошипел он. За тридцать лет беспро,  то есть беспорочной службы он встречал человек пять всего, которым нравилось писать отчеты. Вот это были настоящие извращенцы! А уж когда появились компьютеры, эти шайтан-машины, наступил его личный армагеддец. Он никогда не любил механизмы. Никакие. И не понимал, как оно все работает. А сложная электроника была круче высшей математики.  Как-то раз, пытаясь представить, что вот ему в голову пришла мысль изобрести эту думательную машину, да еще и интернет в придачу, Михалыч чуть мозги себе не спалил. Короче, хотелось крушить все подряд. Отчет исчез магическим образом, зато выплыл черновик предыдущего, который он чуть позорно не отправил начальству.

Дверь в кабинет открылась, ввалился красный, как после бани Смирнов, следак по бытовухе. Он немедленно плюхнулся на «преступный» стул, оттер пот со лба и полез в свою сумку за водой.

– Михалч, бульк-бульк, фух, запарился бежать. Короче, будь другом, забери у меня дело этого Хаанена, а? Ты же любишь эту всякую хрень с таинственными штуками, а? Веришь-нет, я тоже не могу его встретить. Повестки шлю, кто-то даже письмо принес от него. Вот. – Смирнов швырнул конверт на стол, не обращая внимания на то, что Васечкин смотрит на него стеклянными глазами и явно пребывает не здесь.

– Я прочитал и ни хрена не понял. Ломился сам к нему, там тишина и никого. Зато твой Иванычев как-то смог увидеться со стариком и даже что-то записал. Но бумаги куда-то делись, не знаешь, а?

– Иванычев не мой. Он общественный, – среагировал на знакомую фамилию Михалыч и отмер. – Так, я не понял, ты как сюда вошел? И че те надо-то ваще?

– Так дверь не заперта, и я звонил, – возмутился Смирнов. 

– Ладно, излагай, хоть от этой бандуры отвлекусь, – Васечкин с ненавистью глянул на монитор. Огонек веб-камеры мигнул. Васечкин похолодел. А потом совершил мысленный шаманский танец с бубнами вокруг костра, три раза помахал кожистыми крыльями и плюнул в огонь.

– Слышь, Смирнов, давай местами поменяемся, – Он решительно поднялся, пихнул коллегу в плечо, – дай на стульчике посидеть. И ты рассказывай, рассказывай.

– Короче, заяву написали наследники этого Хаанена, что тот пропал. Внуки, вроде. Они, понятно, ждут квартирку. Дом  солидный, знаешь эти сталинки в центре, где начальство все селилось раньше, а? Вот. А некоторые соседи старика-то видят периодически живым и невредимым. Дверь у него в хатку, я тебе скажу, как на атомной подлодке, хрен ты вскроешь. Да и не даст никто. А вот полиции встретить пропавшего не удалось. Наследнички тоже не последние люди в городе. Наседают.  Идиотская ситуация. Сходи, а? Ты же тоже такой дурной, как оперок наш, – он осекся.

– Угу, – Михалыч сидел на стуле, нога на ногу, постукивал указательным пальцем по губам и пристально рассматривал коллегу. В глазах его было искреннее любопытство палеонтолога, откопавшего окаменевшее дерьмо динозавра. Смирнов поежился. Следователь ОДД молча вскрыл конверт, вытащил листочек, неровно вырванный из тетради в клеточку, и прочитал: «Миша, я буду ждать тебя сегодня в 14 часов. Хаанен Борис Рудольфович».

– Адрес давай, пора уже, время поджимает, – деловито произнес он. – Все, что есть, оставь и вали давай. Иванычева если увидишь, скажи, чтобы тоже двигал туда.

Через полчаса специалист по особо дебильным делам стоял перед сейфовой дверью и чувствовал себя первоклассником, жаждущим переступить порог неведомого. И боящимся этого самого неведомого до усрачки.

Впустил его величественный старикан, этакий собирательный образ убеленного сединами орденоносца неведомых наук-искусств-творчества. Обстановка была под стать образу обитателя квартиры. Темная, тяжелая мебель, ковры, портьеры, теснённые корешки книг в застекленных шкафах и, етить его, лампа под зеленым абажуром на бесконечном кабинетном столе.

– Давайте присядем, – произнес хозяин звучным голосом. Никакой старческой надтреснутости не наблюдалось. – Кофе с коньяком?

– Не откажусь, – выдавил Васечкин. – Меня зовут Михаил Михайлович Ва..

– Я знаю, – мягко улыбнулся Борис Рудольфович, – вы лучше выпейте немножко. Я расскажу. Вы мне поверите, ведь вы, молодой человек, тоже не совсем обычны.

Васечкин скоростными темпами выхлебал подряд две чашечки вкуснейшего кофе с коньяком, налил себе третью. Молодым человеком его последний раз называли лет этак двадцать пять назад. Было лестно. Или это дорогой коньяк кишки согрел? Во всяком случае, внутри, как будто что оттаяло, и он был готов внимать любому бреду.

– Все началось с того, что я нашел в инете любопытные статьи про японцев. Вы же знаете, что у них продолжительность жизни изрядно больше, чем у нас. Так вот, на старых людей, которых уже огромное количество, работать стали целые индустрии. Мода, одежда, питание, медицина, все для саморазвития и отдыха. Целая армия психологов разрабатывает игры, тренинги, занятия. Все, для того, чтоб жить с комфортом, и, чем бы старичье не тешилось, лишь бы не вешалось, так сказать. Пока деньги не потратят, – господин Хаанен весело хмыкнул. – Тренировка памяти – одна из важнейших тем в преклонном возрасте. Понравился мне один совет – вести дневник позавчерашнего дня. Я попробовал. Оказывается, это действительно сложно, среди одинаковых дней вспомнить, что было два дня назад. Попытайтесь, – он вопросительно посмотрел на Васечкина.

Транс

 Красивая бронзовая табличка "Оккультные услуги" была наискось перечеркнута хулиганской надписью "сама ты вобла", выполненной ярко-алой помадой. Аленка с Руфимовной переглянулись, фыркнули и, не выдержав, захохотали.  Настасья вытащила из сумочки влажные салфетки и принялась за неблагодарное дело.

– Вот, какашка, – продолжала веселиться Аленка, отпирая офисную дверь, – Руфимовна, да плюнь ты на нее, потом ототрем как следует. У нас выходной! – проорала она из недр кабинета.

Настя плюнула. С дополнением процесс пошел веселее, может у нее тоже какая-нибудь неучтенная чакра открылась и слюна стала обладать чистящими свойствами? Они только что бродили по парку, дышали воздухом и делились впечатлениями. Виделись они крайне редко. Кабинет-то был один! А клиенты были у каждой свои. Экономия же... Подруга рассказывала про эпический прием ,той чопорной дамочки, во время которого она узрела странное и поверила, наконец-то в реальность нереального. Глаза ее сверкали восторгом неофита. Азартно размахивая руками, она строила и тут же рушила дикие предположения. Что можно сделать такого невероятного, обладая сверхестественными способностями? Настасья Руфимовна пыталась обуздать этот вихрь энтузиазма, справедливо указывая на то, что надо еще разобраться, что там за способности и с чем их едят. Но Остапа понесло. Алена Андреевна в таком состоянии была готова прикопать пластмассовым совочком всех несогласных и попрыгать  сверху на могильном холмике.

Темпераментом эта «северорусская мышь», как она сама себя называла, могла потягаться со взрывными итальянками. Флегматичная Настасья, внешне как раз похожая на всех знойных южных женщин разом, обычно была тормозом в их тандеме. Тупила она иногда знатно, по мнению Аленки. Но и сдергивала ту с небес на землю периодически-регулярно. Руфимовна плыла по жизни, как танкер, спокойно, величаво и неотвратимо. Подруженька-напарница была скора на язык, но давно уже знала, что Настасью доводить чревато. Как говорится, спокойные люди могут терпеть долго, но сжигают потом порты, а не корабли.  Настасья флегматично принимала эксперименты с имиджем, обожаемые Аленкой. Та могла нарисовать на своем бесцветном личике хоть королеву эльфов, хоть вокзальную шлюху, хоть суровую бизнес-леди. Бурчала недовольно на Настину чернявую красоту и мощные телеса, но настоящую таборную цыганку слепила из нее на раз-два-три. Оборчато-цветастый и гремящий монистами Эверест увенчала алая косынка на смоляных кудрях и погасшая трубка в зубах. Клиентки млели, безропотно отваливали бабки за красочно раскинутые карты и туманные толкования видений в хрустальном шаре.

Сначала Руфимовне было дико стыдно заниматься таким откровенным шарлатанством. Хоссподи, как низко они пали! Но в школе было еще хуже. Она не любила вспоминать, как рушились ее наивные  мечты стать факелом во тьме невежества. Ну-ну. Во всяком случае, лет за десять, побившись во все запертые двери, они обе сдулись окончательно. Если бы не этот зайчик Энерджайзер, ее подруга, она так бы и таскалась с ненавистью в это казенное учереждение.

Шли годы, пальцы все увереннее тасовали карты, голос наливался медовой сладостью, рассказывая о грядущих переменах. Ей стало даже иногда казаться, что она реально видит тени в абсолютно прозрачном шаре. Но как человек привычки, отмахивалась от не влезающего в точно отмеренную рамку своей реальности.

Она по-прежнему считала себя материалисткой, хотя бывали моменты в этой ее странной работе, которые не поддавались никакому разумному объяснению. Но, в отличие от Аленки, она не спешила делиться своими сомнениями даже с коллегой. Мало данных.

А еще она всю жизнь легко впадала в транс. Ну, это может сильно сказано. Но еще в детстве, бывало, пугала подружаек остекленевшим взглядом и отсутствием реакции на всяческие раздражители. Сама Настасья искренне считала, что просто иногда так задумывается, что забывает обо всем. В студенческую пору она отмахивалась, и со смехом сообщала, что путешествует по своему глубокому внутреннему миру. В те годы вошли в моду всяческие экзистенциальные практики, и все они любили блеснуть своей эрудицией и интеллектом.

Тогда она впервые попробовала медитировать, глядя на мерцающий огонек свечи. И перепугалась до полусмерти, когда ощутила-увидела-почувствовала, как нечто (душа?) отделяется от тела, взлетает и начинает рваться связь. Это было похоже на растягивание расплавленного сыра в пицце. Ниточки все тоньше, часть лопается с тихим звуком, их все меньше, скоро все… Она на адреналине рывком вернула в себя это нечто. А потом лежала и тряслась в ознобе, осознав, что полезла в воду, не зная броду. Вот улетела бы, а дальше что? Назад-то как вернуться?

Но и этот пугающий опыт Настя затолкала в дальний уголок пыльного комода, в который она обычно складывала такие вот невнятные вещи. Воображение, откалиброванное кубометрами прочитанных книг, рисовало эти образы быстро и ярко. Темного дерева, с потрескавшимся лаком и тусклыми, изогнутыми ручками, этот комод с годами стал угрожающе раздуваться. Ящики уже с усилием задвигались, защемляя иногда какое-то тряпье.

Наверное, время пришло, раздумывала Руфимовна, краем уха слушая Аленкино щебетание. Она, вроде рассказывала, что встретила буквально вот вчера эту, прости господи, сушеную воблу. И узнала ее только по костюму. А шла она, держась за ручки с каким-то дяденькой, сияя реактивной красной помадой и ярко-рыжей ультракороткой стрижкой. Подруга плевалась непристойными эпитетами, а Настасья снова впадала в это странное состояние.

– Сейчас нам позвонят, – произнесла она бесцветным голосом.

– Что? – оборвала свой монолог Алена. Она с недоумением воззрилась на невозмутимую  коллегу.

Мобильники обеих зазвонили одновременно.

– Да? – ответила шустрая Аленка. – Важно? Да, хорошо, мы обе как раз в офисе, зашли случайно, но у нас..да, конечно.

Она сбросила вызов. Настя это сделала, даже не отвечая.

– Кто это?

– Полиция, – растерянно произнесла Аленка, – им нужна наша помощь. Абанамат, ты думаешь, что мы в реале?

Луна

– Луна, луна, цветы, цветы, нам в жизни этой так хватает добра и красоты! – намурлыкивал Андрюха, приплясывая по дорожкам парка. Его распирало от радости, хотелось орать эту дурацкую песенку во весь голос. Он пузырился счастьем несколько месяцев подряд. На работе даже все коллеги женского пола отстали, решив, что парнишка влюблен. Собственно так и было. Вот если бы он не хлопнулся так удачно в обморок в кабинете у ребят, ничего бы и не было. За каким фигом его занесло в обиталище этих роскошных мужиков, он не помнил, да это было и не важно. У него теперь была семья! Хрен с ним, что такая нетрадиционная. Для детдомовского парня было в диковинку получить столько тепла и заботы. Вот учиться заставляют, это плохо. Дюша считал, что он и так все жилы порвал, отмучившись в колледже. Но Костя долбил его как дятел всякими логическими выкладками, доказывая, что юрист со средним спецобразованием – это все равно, что наемник с первым разрядом по самбо. Шлепнут в первой же заварушке. Андрюха отпинывался и обещал подумать. Зато подаренный фотик – крутую зеркалку – он осваивал с энергией, достойной лучшего применения.

Сейчас он хотел запечатлеть восходящую луну. Он капал слюной на невероятные снимки в интернете и хотел убедиться, что может не хуже. И даже без фотошопа, который считал позорной подставой. Ленька развязно подкалывал Андрея по поводу его увлечения. Предлагал себя в модели, а сам потом стремался раздеться и принять позу пораскованнее. Здорово они тогда развлеклись! Эротическое фото, красный, как помидор, Дюша слил сразу на флешку, опасаясь, что из компа они утекут во всемирную паутину неведомым образом. Леня тоже краснел и ругался, Костя ржал и все повторял звонко раскатывая букву р «Корнеев, ты груб». А когда Андрюшка наивно спрашивал, почему Корнеев-то, если фамилия другая, опять смеялся, ласково называл темнотой и совал какую-то книжку почитать. Нисколько не смущенный парень поставил ее обратно на полку. Читать он не любил.

Андрюха повертел головой, глянул на часы, сообразил, что нифига он тут не увидит, и  направился по другой дорожке, ближе к реке. Начинало смеркаться. Скоро включат фонари, которые испортят всю картинку, следовало поторопиться. Он снова замурлыкал песенку , задумался вдруг, почему, собственно луна и цветы рядом. Ведь если луна – значит ночь, какие же цветы тогда? Он тормознул, вытащил смартик, полез в сеть смотреть текст песни. Оказалось, что слова он слегка напутал. И плевать, ему как раз хватало сейчас всего, и красоты, и добра! Он вспомнил, как они втроем ввалились в задрипаную малосемейку, чтобы забрать немудрящий андрюхин скарб и заколотить дверь в комнату практически намертво. Во избежание. Нормальной соседке бабе Люсе он сказал, что его двоюродный дядька забирает жить к себе. Та радостно прошамкала, что есть, де, добрые люди. Остальные, выползшие, как тараканы из своих щелей, окидывали завистливыми взглядами добротно одетых, ухоженных мужчин. Самая противная алкоголичка, ухмыляясь, добавила, что знаем мы таких людей, отымеют и выкинут тебя, шлюхин сын.

Костя с Леней скривились очень похоже, не стали тупо ввязываться в свару и увели, крепко держа за руки сердитого Андрюху. Не дали полаяться! Ох и отымели же его эти добрые люди! Так, что вспоминать до сих пор жарко. И даже прогонять не собираются. Сам еле вырвался на одиночную фотоохоту.

Кусты зашуршали, и темный силуэт в плаще выступил из сгущающейся тьмы. Андрей взвизгнул, как девчонка и шарахнулся. На секунду он почувствовал себя персонажем  ужастика. Вот щас как скажет этот загробным голосом: «Следуй за мной», а он и пойдет, как баран.

Вот расслабился он за последние месяцы в домашнем тепле! И пакет заархивированных данных о детдомовских годах мгновенно всплыл и развернулся. Андрей сунул телефон в карман, подобрался, но не побежал. А зловещий силуэт сделал еще шаг, плащ распахнулся и …

– Смотри, чё у меня, – хрипло произнес эксгибиционистус вульгарис, потрясая мудями.

Андрюха на мгновение завис, а потом захохотал так, что слезы брызнули из глаз. «Ой, не могу, ха-ха-ха, ааааа, щас сдохну, ахаха» В боку от смеха закололо, он согнулся, всхлипывая и икая. Пока он протирал глаза, обиженный на недостойный прием голяшок запахнулся и ломанул обратно в свое убежище.

– Эй ты, ушлепок, а ну вернись, я тебя еще не запечатлел навеки, – заулюлюкал вслед ему Дюша, выхватил фотик, навел фокус и увидел, как мелькнул силуэт летучей мыши. Воинственно пища, та ринулась в кусты. Парень опустил фотоаппарат и изумленно вытаращился. Он с роду не видел летучих мышей вживую и считал, что обитают те значительно южнее. Или в телевизоре.

В кустах нарастали звуки битвы. Писк, шипенье и сдавленные маты прервались болезненным вскриком и удаляющимся топотом.

– Мышка, а мышка, ты чего там, меня спасаешь, что ли? Да ладно, это ж безобидный идиот был. Спасибо, конечно! Эй, мышка, лети сюда, я тебя сфоткаю. – Дюша сам понимал, что ведет себя, как малолетний придурок, разговаривая с  диким животным. – Ой, блин, луна же взошла!

Он помчался к обрывистому берегу, туда, где никакие кусты и деревья не помешают любоваться красотой. Он щелкал затвором беспрерывно, приседая, подпрыгивая и бегая туда-сюда. Да! Кадры получатся зачетные! Огромная, полупрозрачная лунища висела над самой водой. В реке плыла такая-же, только совсем нереального сине-фиолетового цвета.

Новоявленный фотохудожник летел на волне вдохновения, представляя, как будет его хвалить Костя. А шумный Леня отмочит опять, что-нибудь похабное, да такое, что смеху на полвечера хватит. Хотя сегодня он уже повеселился. Мышь, вдруг вспомнил Дюша. Жаль, что не сфоткал. Она смотрелась бы просто феерично на фоне луны.  Как будто подслушав его мысли, она явилась. Свист рассекаемого воздуха и тонкий писк обрадовали, как родные.

Андрей старательно ловил в фокус проворную животину. Смотрел в экранчик, отмечая, что вроде получилось, как он мечтал. Характерный темный силуэт на фоне луны, которая уже налилась ядреным желтым соком.