Байки под одеялом

Кошачье сердце

Две большие куриные с двойным сыром, пожалуйста! – Сказал я кассиру в переднике с крупным логотипом «Стамбул Шаурма».

Тот в ответ кивнул, постучал по экрану компьютера и предложил мне оплатить. Я приложил телефон. Пропищало, вылез чек. Осталось дождаться заказ. Я осмотрелся по сторонам и увидел возле входа в заведение кота. Обычного, черно-белого, но жирного до невозможности. Он лежал на ступеньках, как хозяин и осматривал всех входящих внутрь. Кот повернулся и посмотрел на менял своими желтыми глазами, словно почувствовав, что я на его уставился. Давно хотел себе завести питомца, но никак смелости не наберусь, слишком много ответственности. Через пять минут уже шел по улице с пышущим жаром пакетом. Зазвонил телефон. На экране высветилось «Саша брат».

- Привет!

- Привет Тоха, как ты там?

- Да уже намного лучше, спасибо! – Ответил я, огибая лужу на тротуаре.

- Да напугал ты меня знатно, сколько помню, ты никогда так не болел.

- Я и сам не знаю, что это было. Просто слабость ужасная, голова кружилась, тошнота и аритмия. Никогда на сердце не жаловался.

- Ты смотри там, к кардиологу сходи. Куда топаешь?

- К Кире иду, сегодня у нее останусь.

- Вы же две недели всего знакомы, а уже ночуете друг у друга?

- А что мы, дети малые что ли? Тем более она тоже за меня переживает.

- Хорошо, ты хоть цветов там, или шампанского купил? В гости же идешь.

- Лучше, я две шаурмы взял. – Сказал я, переходя дорогу на зеленый свет и осматриваясь по сторонам.

- Ты вообще дурак? Кто ходит к девушке с шаурмой?

- Она вообще-то сама попросила. Сказала ей цветы не нужны, бесполезная трата денег. Шампанское дрянь, от него голова болит. А шавуха наше все, диетическая еда, курочка с салатом в лаваше.

- Слышь Тох, женись. Я тебе точно говорю, ты больше такой не найдешь. – В трубке послышался смех брата.

- Ладно, давай, а то я уже почти пришел. Жене и детям привет!

- Давай, тебе от них тоже.

Я закончил разговор и нырнул в арку в стене дома. Во двор-колодец прямой солнечный свет почти не попадал, было сыро, пахло чем-то гнилым и кошачьей мочой. Прямо возле нужного подъезда собралась целая ватага кошек. Рыжие, белые, трехцветные, всех вообразимых цветов. Они сидели на ступеньках, на крыше спуска в подвал, на козырьке подъезда. Я осторожно протиснулся между мохнатых тушек и набрал код домофона.

- Да. – Приятный голос Киры, от которого у меня до сих пор мурашки по коже.

- Это я.

- Заходи.

В подъезде темно. Кто-то опять разбил лампочку. Не знаю, как кошки сюда пробирались, но от их продуктов жизнедеятельности аж глаза резало. Дверь на третьем этаже уже приоткрыта. В квартире светло и уютно. Приятно пахнет палочками благовоний и сандалом. Кира в домашних шортах и футболке с авокадо. Тонкие очки, волосы аккуратно собраны в хвост. Есть в ней какая-то домашняя теплота. Сразу хочется сгрести ее в охапку, уткнуться в нее носом, но я сдержал порыв чувств.

- Куриная, с двойным сыром, как ты и просила. – Я протянул пакет девушке.

- Ты просто мой спаситель! Кстати познакомься, Боцман. – Она указала рукой на выходящего их кухни огромного кота в полоску. Массивный, с толстыми лапами, большой круглой мордой и широким хвостом. Он остановился, смерил меня презрительным взглядом и пошел по своим делам.

- Обалдеть какой он огромный, где ты его взяла?

- Я его не брала, он сам пришел.

- Это как?

- Да просто. Пришла с работы, а он сидит под дверью с наглой мордой. Я в квартиру, он за мной. Выставила его. Выхожу в магазин, он за мной. На улицу вышла, все коты от него разбежались. Вернулась он опять в квартиру за мной. Выгнала. Так он весь вечер скребся. Вышла, думала, налуплю его, а он так смотрит, как хозяин и сразу в дверь. Ну я и сдалась. Вот уже второй день живет со мной. Или я с ним. Как ты себя чувствуешь?

- Спасибо, намного лучше уже.

- А что с тобой было?

- Сам не знаю, даже врач не сказал.

- Я боялась, что это я тебя чем-то заразила. Ты же сразу после той ночи заболел.

- Да это сердце не выдержало избытка чувств. Шучу конечно. Не переживай, со мной уже все хорошо.

Кира поцеловала меня, нежно прикоснувшись губами и обхватив за плечи. Не знаю, что со мной происходило, но от её поцелуев я просто терял голову. Не думал, что способен на такие чувства, ведь далеко уже не восемнадцать лет.

Вечер мы провели в постели. Смотрели сериал, занимались любовью, делая перерывы на перекус. Все было как в лучших романтических фильмах. Вот только кот бесил, постоянно сидел рядом, заглядывал и запрыгивал на кровать. Когда выходили на кухню, забирался на ноги, топтался и поворачивался задницей прямо в лицо. Кира отшучивалась, что он ревнует, только мне было не до шуток, я постоянно отряхивал одежду от назойливой шерсти и сгонял с ног наглое животное.

Уснули далеко за полночь, вдоволь насытившись друг другом. На улице опять начался дождь, барабаня по стеклу. Я обнял Киру, она прижалась ко мне спиной, и мы отключились. Завтра еще один выходной, спешить никуда не надо и весь день в нашем распоряжении.

Проснулся я от давящего чувства. Мне не хватало воздуха. Словно кто-то сдавил грудную клетку и не давал мне дышать. Попробовал открыть глаза, но у меня не хватило сил сделать даже это. Силы покинули мое тело. Сначала я подумал, что мне это снится, но потом почувствовал уколы острых когтей в районе груди. Собрал все остатки сил и смог разомкнуть веки. На мне сидел Боцман. Его пасть была открыта, он тяжело дышал, изо рта капала слюна. Животное давило на меня, сжимая ребра и мешая дышать. Попытался его смахнуть, но не смог поднять руку. Кое-как повернулся на бок и кот свалился на кровать. Глаза опять закрылись, и я-то ли потерял сознание, то ли уснул.

- Антон? – Кира теребила меня за плечо с перепуганными глазами.

Как я провел лето

Эх, деревня. Как же я любил поездки в деревню. Три месяца в бабушкином доме из толстых бревен, где каждое утро ты просыпаешься под гул сепаратора, можешь набрать себе свежих яиц в курятнике, попить парного молока, а потом весь день купаться на пруду или рубить крапиву палкой. После пыльных и жарких улиц города, деревня превращалась для меня в необитаемый остров из романов Свифта, полного сокровищ и приключений.

В том году деревня меня манила особенно. Еще бы, я закончил первый класс, и считал себя абсолютно взрослым. Теперь мне никто не запретит уходить далеко от дома, или бегать с взрослыми пацанами на затон. Даже булавку к трусам заранее прицепил, наслушавшись истории про страшные судороги в холодной воде. Мама в том году со мной не поехала, оставив меня одного на попечение бабушки. Ей надо было работать. До этого она могла себе позволить уехать на три месяца, но отца не стало, он не вернулся из Чечни, только портрет с черной лентой, и орден в красной коробке. Так что я был полностью предоставлен сам себе.

Первый месяц пролетел как одна неделя. Я облазил весь окрест, спал на сеновале, строил шалаши в снопах сена, собирал колорадов, копал червей и ходил на рыбалку. Да что там говорить, я даже катался с Дядей Митей в коляске его Урала, и попробовал покурить, стащив у него мятую папиросу «Беломорканал». Кашлял потом долго, но все же попробовал. А потом наступило самое страшное – мне стало скучно. Вы же представляете, что такое скука для семилетнего ребенка. Бабушка была вечно занята, то хозяйство, то работа в магазине. Дома никого. Телевизор чёрно-белый, и показывает только два канала. От безделья я начал шарахаться по деревне, и искать приключений.

Как-то раз я напоролся на местную стаю гусей, которая нежилась в огромной, размером с небольшой пруд, луже. Я просто шел мимо, когда услышал угрожающее шипение слева от себя. Один из гусей, по всей видимости вожак, решил защитить свою территорию, расправил крылья, надул грудь колесом и пошел на меня. Я остановился, сжимая в руках палку-крапиворубилку, судорожно думая о том, что мне делать. Бежать или биться до конца? Бегал я не очень хорошо, поэтому выбрал второй вариант. Когда гусь приблизился почти вплотную и потянулся ко мне, для того чтобы ущипнуть, я рубанул палкой со всей силы, так же как рубил крапиву. Гусь крякнул, его шея надломилась как стебель срубленной крапивы, и он рухнул на землю, пытаясь вдохнуть. Я подошел, пнул его ногой - враг был повержен.

- Ах тыж неходник! – Услышал я чей-то крик за спиной. – Схубил хуся моехо! Вот жеж окаянный!

Ко мне подбежала старушка, невысокая, морщинистая, с прядями седых волос из-под чистого белого платка. Она заставила меня поднять тушу птицы, и оттащить к бабке домой. Я не сопротивлялся, боялся, что она расскажет бабушке и мне влетит. Старушка жила в симпатичном доме с зелеными стенами и резными наличниками на окнах. Я положил птицу на крыльце, туда, куда она мне сказала. Старушка расспросила чей я и сказала, что знает мою бабушку и маму. Пообещала не рассказывать, если я помогу ей по хозяйству. Пришлось согласиться, если бабушкиной кары я не сильно боялся, то мама в наказание могла не выпускать меня гулять или запретить смотреть мультфильмы. Весь день я рвал сорняки с грядок, подметал двор, и мыл старые бидоны из-под молока. В обед старушка покормила варенными яйцами, хлебом и конфетами. Она была доброй, даже очень. Сказала, что сама не справляется с хозяйством, ибо руки у нее болят сильно, в локтях. Мне был ее очень жалко, и поэтому, когда она попросила прийти еще, я согласился.

На следующий день она была дома не одна. С ней был ворчливый старик, который вечно курил трубку, что-то невнятно кряхтел и постоянно тер свою шею. Меня он не замечал, старушка сказала не обращать на него внимания, и я просто помогла ей весь день, точнее делал то, что она говорила, потому что сама старушка не могла почти ничего. Я чистил коровник и курятник. Бабушка говорила, что скоро приведут корову с пастбища, только в коровнике было слишком чисто и почти не было навоза, как будто коровы давно не было. Куриц тоже не было, но она попросила приготовить места для несушек, натаскать сена и вымести пол. Гуся с крыльца никто не убрал, и он начал пованивать. Она так же накормила меня, только в этот раз сушками с лимонадом.

Так и потянулось все мое дальнейшее лето. Каждый день я ходил к этой старушке и помогал ей. Пробирался дворами, что никто не заметил где я пропадаю и не рассказал моей бабушке. Мне до сих пор было стыдно за гуся, и помимо этого, появилась хоть какая-то цель. Я не праздно шатался по улице, а делал хорошее дело. Так и представлял, как расскажу потом маме, опустив все детали про поверженную птицу. Гуся я кстати выкинул. На третий день, когда заметил, как по его глазам ползают черви. Может старушка не смогла его приготовить, из-за болей в руке. Не знаю. Утащил его за огород и забросил в заросли лопухов, морщась от вони.

В один из дней я встретил в доме еще одного старика, который вышел из дома в одних портках, посмотрел на меня, схватился за лоб двумя руками, завыл и убежал в дом. Он перепугал меня не на шутку. Но старушка меня успокоила, сказала, что это ее брат, прошедший войну, мол ранили его, теперь он чудной, но безобидный. Мне нравилось у старушки, я ни разу не был у нее в доме, постоянно занимаясь чем-то во дворе, но и там дел хватало. Напрягался я не сильно и делал все в меру своих возможностей. Да и кормила она интересно. Никаких скучных супов, каш или вареной курицы. Много конфет, сладостей, бубликов, варенных яиц, всего того что мне нравилось. День сменялся днем, я помогал старушке, бабушка была рада, что я чем-то всегда занят все были довольны.

В один из дней, возле лужи-пруда увидел старика в затертой соломенной шляпе. Он долго ходил среди гусей, словно что-то искал. Когда я проходил мимо он пристально посмотрел на меня, но ничего не сказал. Больше этим путем я не ходил, избегая подозрительного деда.

Ближе к концу лета меня насторожил местный почтальон, который застал меня дома с утра, когда я собирался уже уходить. Он начал меня расспрашивать, зачем я хожу в тот дом. Я не стал врать, рассказал, что помогаю старушке по хозяйству, на что он сначала побледнел, потом позеленел, прыгнул на велосипед и скрылся за поворотом, даже не попрощавшись. Я не понял его такой реакции, хотел попросить, что бы он пока не рассказывал моей бабушке, но не успел. Когда я вечером перелез через забор своего дома, меня во дворе ждала бабушка с мамой. Вид у них был странный: напуганный и заплаканный. Мама сразу обняла меня и разревелась. Мне ничего не объяснили, но в этот же день мы уехали обратно в город. И дальше началось вообще странное: мама начала таскать меня по разным врачам. Взрослые и серьезные люди спрашивали меня о моем папе, о том, что мне снится, просили рассматривать странные картинки. В школу я в том году не пошел.

Подай на хлебушек

Она опять опаздывала. Третий раз подряд. Никак не могла привыкнуть, к пути на работу который занимал почти два часа. Маршрутка – метро – маршрутка. Рассчитать время, потерянное в ожидании на остановке, на перроне, в пробке, у неё никак не получалось. После родного города, который легко пройти от края до края за полчаса, монструозная Москва - бесконечный лабиринт из дорог, тоннелей метро, мостов и бетонных зданий. Она вообще не понимала, в какую сторону ехать, куда идти и смотреть. В первый день потерялась, села не на ту маршрутку и уехала к черту на куличики. Дорогу спросить боялась – люди выглядели угрюмо и враждебно. Новое начальство снисходительно реагировало на опоздания, но так длиться долго не будет. И вот сегодня опять. Через пятнадцать минут должна отметиться на проходной, а только-только села в поезд на станции «Крылатское». Двадцать пять минут до «Площади Революции», пересадка и еще пять минут до «Новокузнецкой», дальше маршрутка, которая не известно сколько будет толкаться в пробке. Пока бежала до неё, промочила туфли и порядком замерзла. Плюс десять в середине октября для Москвы — нормально, только она к этому не была готова. В её городе до октября стоит тепло.

Наконец-то нужная станция. Из вагона вылетела, как пробка из бутылки шампанского. Взлетела по ступенькам, еле успевая переставлять ноги. Эскалатор. Не стала ждать, побежала вверх, собирая на себе недовольные взгляды замерших на ленте подъемника людей. Проскочила турникет, больно зацепив локтем металлическую стойку и побежала по лестнице, вынырнув из душного и спертого воздуха под холодный дождь.

Внезапно ее схватили за ногу, так, что чуть не поцеловала грязный и заплеванный бетон ступенек. Обернувшись, увидела сгорбленную старушку. В чистом белом платке, большими ясными глазами с очень жалобным взглядом.

- Внучка, подай на хлебушек. – Бабушка протянула ладонь с опухшими от артрита суставами.

Девушка замешкалась. Маршрутка приезжала на остановку раз в десять минут, и она могла ее упустить, что прилично увеличит опоздание. Н старушка вызывала жалость, захотелось как-то помочь, облегчить жизнь пенсионерке. Открыла сумочку, достала кошелек. Проездной в метро, банковская карта и мелочь, ровно столько, сколько нужно на проезд. Покопалось еще, в надежде найти хоть какую-то завалявшуюся купюру.

- Внученька, ну подай на хлебушек. – Старуха потрясла протянутой рукой.

- Бабушка, извините, вообще наличных нет. Я вечером буду ехать обратно, обязательно к вам подойду! –Крикнула она, уже поднимаясь по ступенькам.

* * *

- Доброе утро, Мия. – Начальница отдела появилась рядом с рабочим столом почти моментально, как только девушка успела надеть рабочую гарнитуру и запустить компьютер. – Опять опаздываете?

- Извините, Ольга Викторовна. – Мия виновато опустила голову. – Я никак не могу правильно рассчитать время на дорогу.

- Постарайтесь уж. А то так не долго и испытательный срок не пройти.

- Извините. Сделаю все, чтобы больше не опаздывать.

- Хорошо. Сегодняшнее опоздание мы вам прощаем, но это последний раз, приступайте к работе. Я загрузила вам список потенциальных клиентов. Все «горячие». Необходимо прозвонить, еще раз описать спектр наших услуг, выяснить потребности и договориться на встречу с нашим менеджером. Я жду минимум три встречи с клиентами из этого списка, так что постарайтесь. Проявите свой талант коммуникабельности.

- Хорошо Ольга Викторовна.

- Работайте, я в обед еще к вам загляну.

Начальница удалилась, мерно цокая каблуками по ламинату. Мия запустила корпоративную базу, открыла список и набрала номер первого клиента.

- Алло, здравствуйте. ООО «Интернет Маркетинг», меня зовут Мия. С вами уже связывались наш менеджер, давайте обсудим детали.

* * *

Небольшое кафе на первом этаже офисного здания забито битком. Люди в рубашках, костюмах, юбках по корпоративному дресс-коду спешили на бизнес-ланч. Мия стояла с подносом на раздаче, набирая себе тарелки с супом, салатом и десертом. На кассе очередь. Полная женщина, лет пятидесяти, быстро считала блюда клиентов, вбивала в компьютер, принимала оплату и тут же переходила к следующему покупателю. Она быстро осмотрела поставленный Мией поднос, вбила в компьютер, и посмотрела на девушку.

- Внучка, на хлебушек подашь?

- Что? – Изумленно переспросила Мия.

- Я говорю, картой или наличкой? Слух проверьте.

- Ой, извините. – Девушка достала карту, приложила к считывателю и, взяв поднос, ушла в сторону.

Аппетит улетучился. Она вспомнила голодную старушку. Оставив еду на нетронутой на одном из столиков, направилась к банкомату. Сняла тысячу рублей с разменом, на дорогу и для бабушки. Её мучала совесть, перед глазами стоял молящий взгляд и трясущаяся рука.

* * *

Выскочив из маршрутки, побежала к спуску в метро, вклиниваясь в толпу, спешащую укрыться от промозглого дождя. Протиснувшись между ничего не замечающими и угрюмыми людьми, Мия увидела, что место, на котором утром сидела бабушка пустовало, точнее затаптывалось сотней ног. Осмотревшись по сторонам, девушка поднялась обратно. Капли дождя неприятно попадали за шиворот пальто. Почти напротив спуска стоял ларек «Роспечать». Она подбежала к маленькому окошку, нагнулась и постучала в стеклянную витрину, заставленную бульварным чтивом.

- Здравствуйте, извините, можно вас спросить?

- Проездные на трамвай не продаем. – Продавщица поправила массивные очки в роговой оправе и, нагнувшись, посмотрела на девушку.

- Я не за проездным. Вы бабушку видели? Утром здесь сидела, милостыню просила. Прямо напротив вашего ларька, на входе в метро. Не подскажите, она часто здесь бывает?

Продавщица изменилась в лице и округлила глаза. Моргнула два раза, открыла рот, словно захотела что-то сказать, затем опять закрыла. Через секунду окно захлопнулось, отрезав Мию от продавщицы приклеенным к стеклу журналом «Все звезды». Девушка опустила руки, ошарашенная такой реакцией и побрела к метро.