Бдсм-клуб "Сабспейс". Закрытый аукцион

Пролог

Я почти не помню того периода в жизни, когда работа была отдельно от развлечений. С того момента, как появился «Сабспейс», все смешалось, и меня это полностью устраивает. И личное тоже здесь же: моя женщина, лучшие друзья, постоянный приток новых людей и… новых безумных идей. Да, мне нравится.

— Макс, я нашел ее! Безумную девственницу!

— Что?

Я еще не понимаю, о чем он, но губы сами разъезжаются в похабной недоверчивой улыбке. Начало мне уже зашло.

Игорь меня немного вымораживает своими повадками нижнего, но полгода назад он вернулся в клуб после долгой паузы и пришел с предложением, от которого я не смог отказаться. И стал незаменимым помощником. Драйвовый, свежий, давно не игравший в тему, он теперь отвечает за всякую неожиданную дичь и такие номера, на которые у нас, двух владельцев БДСМ-клуба с миллионом вечеринок за плечами, уже не хватает энтузиазма.

— Девственницу! — терпеливо повторяет он, поймав меня у лестницы и загородив проход. Ясно, что с места не двинется, пока не получит одобрение какой-то важной для него инициативы. — Помнишь, говорили летом?

— Что-то припоминаю.

Вот только это была шутка. Мы перебирали все возможные идеи на ближайшие вечеринке в поиске чего-то нового и зажигательного, но все уже в том или ином виде было. И я, устав от бесплодного обсуждения, бросил, что единственное, чего в клубе «Сабспейс» еще не было — это девственницы. Но я-то имел в виду что-то вроде: «не было, нет и не надо», а Игорь понял как всегда по-своему.

— Короче. Ей двадцать пять, она готова выйти на аук. И она реально девственница.

— Ох…ть. Но я не уверен, — осторожно говорю я. Улыбка сползает, когда я понимаю, что речь о настоящей девственнице, а не просто какой-то сумасшедшей.

Энтузиазм Игоря обламывать не хочется, но и рисков тут до фига. Я б сказал: до фигищща.

— Макс, ну погоди. Ну хорошая ж развлекуха, че сразу нет? И главное: все по-настоящему!

— Кто она?

Пока мы говорим, я обозреваю все вокруг, полуосознанно проверяя, чтобы в каждом углу было правильно и хорошо. Зал наряжен руками наших новеньких нижних-энтузиасток, мы сошлись на этаком бартере: с них украшения и дизайн, с нас по месяцу бесплатных посещений для каждой.

Получилось неплохо и по домашнему: дождики, елочки, шарики, несколько елок разных размеров, на которых мы развесили бдсм-девайсы и пошлые леденцы в форме членов и сисек с ценниками для всех, кто захочет отовариться.

Костюмы, традиционно, не подкачали: все гости предупреждены о необходимости наряжаться, а для игр у нас дополнительно есть еще целая стопка кафтанов и колпаков.

— Это моя знакомая, мы миллион лет друг друга знаем, она нормальная, ну, правда! — горячо убеждает Игорь.

— Нормальная? Девственница в двадцать пять?

Мой взгляд скользит дальше. Нижние девочки у стойки разогреваются шампанским и хихикают — это славно. Публика собирается, пришло уже несколько новичков, специально приглашенных на новогоднюю вечеринку — прекрасно.

Дав и Мария сподобились явиться и готовят выступление. Это самая молодая и интригующая пара, восходящие звезды клуба — просто великолепно, что они выбрались на праздник, когда «Сабспейс» битком забит новенькими.

Меня немножко колет, что моя жена отказалась идти, но я ее понимаю. Она устала все время работать моей нижней, у нее другая работа есть. Лиза художник, и ее все больше затягивают свои проекты по рисованию и дизайну — конкурировать с этим я не могу и не хочу, и постепенно принимаю, что наши творческие пути расходятся.

К счастью, у меня очень умная и терпеливая женщина, которая спокойно относится к тому, что я в клубе играю с другими нижними. Для меня БДСМ и есть творчество, как и моя работа психологом-сексологом. Нет ничего увлекательнее, чем копаться у женщины в башке и находить наилучший способ стимулировать центры удовольствия для каждой.

Новогодняя вечеринка и в прошлые годы была для меня загулом. Только раньше я играл чаще с новенькими, а сегодня хочу с Марго.

Программа в целом утверждена, там много интересного. Небольшой традиционный аукцион Снегурочек тоже в планах, но вот девственница? Я правда совсем не уверен, что это хорошая идея, а потому скептически смотрю на Игоря.

— Ну, сначала родители строгие… — поясняет он, почему его подружка до сих пор охраняет невинность как сумасшедшая белка позапрошлогодний орех. — Потом, она ученый, в книжках пропадала годами.

— Что, б…?

Женщина-ученый и старая дева в БДСМ-клубе — это как-то уж очень жирно и даже где-то безвкусно, с какой стороны ни посмотри.

— Ну она красотка, ну, Макс. Короче! Поговори с ней, ну пожалуйста! Ну, нет так нет!

Бесится, даже психует. Старался, надеялся. Готовил мне сюрприз.

Я вздыхаю. Ладно. В работе с людьми бывают моменты, когда надо просто уступить, даже если предчувствуешь тупую потерю времени. В конце концов, у Игоря, как и у всех, бывают неудачные идеи, но пока удачных больше, стоит поощрять.

— Где она?

— В комнатке. Я попросил подождать там, потому что у нее пока нет абонемента, а Ник сказал, что девственнице не продаст без твоей отмашки. А Ирина ее уже смотрела в своей клинике, и сказала, что все норм. И еще я посоветовался с Мишей, он сказал, что раз девушке двадцать пять, то юридических рисков у нас ноль…

Игорь тарахтит и бежит за мной, пока я пересекаю зал, чтобы добраться до «комнатки» — единственного маленького приватного помещения на первом этаже возле входа, которое мы используем то для игр, то под склад. Сегодня там свалена куча всякой мишуры, символических подарков, хлопушек и всего остального, что мы планируем использовать в развлекательной программе.

Я открываю дверь и сначала скольжу взглядом по горам новогоднего реквизита на диване слева, а потом останавливаюсь на весьма аппетитной девчуле в блестящем платье, которая сидит напротив… не совсем стиль «Сабспейса», конечно, но довольно смело для невинной девушки. Когда я вхожу, она вскакивает, а когда наши взгляды пересекаются — мгновенно краснеет.

Глава 1

За полчаса до.

Софи.

Мне тридцать девять, я давно не пугливая девственница, а самая обычная сильная, независимая женщина, которая втайне мечтала встать на колени перед мужчиной. Какая сильная женщина на мечтает о мужчине, который, вопреки всему, окажется морально сильнее? Прям таким окажется, чтоб непременно догнал, сверкнул глазами и приказал!

И вот сбылось.

Но это далеко не тот романтично-будоражащий ритуал, которого я ожидала, покупая себе маленький предновогодний подарочек: абонемент в БДСМ-клуб.

Это было не спонтанным решением: я много чего читала и воображала до этого про БДСМ или, как тут все это называют, про Тему. Само слово «тема» — как тайное подмигивание для посвященных, и я думала, что все это очень интимно и непублично.

Я хотела стать настоящей нижней и подчиниться кому-то. Но мне казалось, это будет мгновение сладкого самопреодоления, и, заметим, очень интимное мгновение: только между мной и загадочным доминантом, которого я встречу. Мы будем не спеша флиртовать пару-тройку вечеров подряд прежде, чем мы поднимемся в одну из верхних комнат, и вот там уже…

Короче, я была дурой.

В реальности все произошло в общем зале. Он просто щелкнул пальцами и прожег таким взглядом, что ноги подкосились.

— На колени.

Сказал — как кнутом по жопе хлестнул, и я рухнула вниз, хотя за секунду до была уверена, что просто оболью его презрением и пошлю на хрен, после чего с удовольствием посмотрю, что он будет с этим делать, мысленно поедая хрустящий попкорн.

В итоге вот она я, на коленях, прямо на твердом полу, посреди клуба, наряженного по-новогоднему и бдсмному, где блестящие шары чередуются на елках с анальными пробками, а воздух пропитан запахом свежих мандаринов, дорогих духов и возбуждением фривольно наряженных, предвкушающих веселье людей.

Я мало что успела рассмотреть из новогоднего антуража, кроме тех самых блестящих металлических плагов на елке и шокирующе откровенных постеров на стенах.

А теперь все пялятся на меня, потому что я облажалась по полной программе. Особенно внимательно смотрят молодые девчонки, перед которыми я громко выступала минут пять назад в раздевалке, с высоты жизненного опыта обучая, как правильно ставить себя с мужчинами и кто достоин, а кто не достоин внимания, на мой многоопытный взгляд.

Мастер Макс, например — явно недостоин. Или погодите-ка…

Теплые пальцы касаются подбородка, он присаживается на корточки, полный любопытства, но без капли дружелюбия. Он изучает меня холодным взглядом, словно прикидывая, как лучше пытать, чтобы оторваться по полной программе.

— Как зовут?

— София.

Он делает всего одно коротенькое движение головой, выражая неудовольствие и затаенный гнев, и мое сердце обрывается. О, черт. Как жутко. Потому что почти незаметно.

Так по-настоящему и в то же время так сдержано.

Я сглатываю. Он намного опаснее, чем я думала.

— Софи, — негромко говорит он. — Ты нарушила правило клуба, довольно важное.

— Как.. какое?

Ненавижу себя за это лопотание. А еще больше шокирует вспышка возбуждения. Да как так-то? Он же просто понторез… кажется. Эй, тело, ты с ума, что ли, сошло? Мы таких не любим.

В зале тишина. Все смотрят на нас, и я чувствую, как начинает гореть лицо. Еще немного этой жуткой тишины — и расплачусь. Я так не могу… я так не умею… я так не хотела. Отпустите. Простите. Па-ма-ги-ти.

— Ты знаешь, что ты сделала.

О, да, я знаю. Язык подводит меня весьма регулярно, почти всю жизнь. На самом деле это ужасно позорная слабость, которую я так и не смогла исправить к тридцати девяти годам: когда меня захлестывают эмоции, я перестаю контролировать речь и ее громкость.

А минут семь назад я была вся захвачена ну очень сильными эмоциями в раздевалке. И началось-то с фигни: одна девчонка, на мой взгляд, не слишком умная, подколола другую по поводу фантазий о мастерах, вторая ответила в стиле «а что такого, тут все о них фантазируют», третья согласилась, потом они начали обсуждать, кто круче: мастер Макс, мастер Ник и мастер Михаил.

Кажется, девчонки нацелились на какую-то ежегодную игру на сцене и прям аж из себя выпрыгивали в надежде, что великие и ужасные доминанты выберут кого-то из них.

И меня аж переклинило, потому что с Ником и Михаилом, соответственно, совладельцем и начальником по безопасности, я уже познакомилась и пообщалась, пока проходила запись в клуб. Я в курсе, что эти мастера потому и мастера, что они старше каждой из этих девчонок лет на двадцать.

И вот считайте меня ретроградом и кем хотите еще, но я думаю, что это не-нор-маль-но.

Конечно, я в клубе на вечеринке всего-то второй раз, близко ни с кем не знакома. На демо-дне владельцы проводили мастер-классы, и мне удалось их разглядеть. Ник обучал начинающих доминантов порке и был похож на демона в мужском обличье. Сексуальный сорок плюс, что там, очень даже — но пришел со своей нижней, красивой зрелой женщиной, и к нему вопросов ноль.

Что же касается Макса… по слухам, как я поняла, какая-то жена с ребенком есть, но я ее еще ни разу не видела. Зато девчонок-новеньких на него липнет — мать моя, как мухи на г**но. И все потому, что это г**но их старательно поощряет.

В прошлый раз, едва завидев эту похабную картину издалека, я была в легком шоке. Он очень активно флиртовал с совсем юными девочками, купался в обожании, делал комплименты и было очень похоже, что отбирает фавориток.

Ничего себе мастер-класс! Они же сидят вокруг на диване и едва не залезают на него, пока он поглаживает плечики, пялится на тела в ничего не скрывающих платьях и беззастенчиво заигрывает. Меня тоже туда звали, как новенькую, но я даже не подошла к диванам. Постояла на приличном отдалении, послушала что-то про то, как хорошо, когда у нижней покорный беспомощный взгляд и пошла себе.

Мне было интереснее посмотреть демо-сцены с другими мастерами: увидеть связывание, порку разными девайсами — не для того же я пришла в демо-день, чтобы смотреть кому-то в рот и слушать бла-бла про покорность и послушание?

Глава 2

— Макс, она совсем зеленый новичок же, — укоризненно замечает Лори, ловя губами соломинку. — И явно трехнута на теме возраста. Ты нашел, кому ее отдать.

— Нашел, — улыбаюсь я, изучая ее точеное лицо с безупречным макияжем, свежую стрижку, аккуратные серьги с бриллиантами.

Лори всегда, сколько ее знаю, отлично зарабатывала и никогда не экономила на себе. Сейчас, когда ей чуть за сорок, она получает дивиденды: выглядит не старше своего тридцатилетнего мужа, чувствует себя великолепно, держится как настоящая львица, и даже осмелилась прийти в наряде верхней, хотя по натуре она скорее нижняя.

— А ты ревнуешь? — подначиваю я, чисто для проформы.

Я знаю, что у них с Димой отличные отношения, поскольку мы регулярно играем вместе в весьма опасные игры, сильно возбуждающие нервную систему: было бы что-то капитально не так, обязательно вылезло бы. Но из них ничего не лезет, наоборот — такие счастливые и гармоничные, что все время хочется предложить съесть лимон.

— Вот еще.

Лори закатывает глаза и отворачивается от собственного дома, увлеченно играющего с красной, как свекла, новенькой-снегурочкой в окружении целой толпы из новеньких верхних и нижних.

Там, в этой толпе, все не такие как мы: они ждут от темы удивительных открытий и, скорей всего, действительно дождутся. А мы, завсегдатаи Сабспейса, уже ничего особенного не ждем: просто рады друг друга видеть и занырнуть на несколько часов в нашу любимую параллельную реальность. Побыть акулами среди стайки мелких перепуганных перевозбужденных рыбешек. Насладиться своим опытом и особым тонким удовольствием, которое он приносит.

Мы сидим у стойки и ждем, когда все соберутся: у домов пока из новогоднего только шапки с помпонами, а нижние расстарались с нарядами вовсю: платьишки веселые хрустящие-блестящие, в прическах дождик и мишура, макияж разноцветный — как в мультиках.

Мне нравится: нарядно, конфетно-мармеладно, по-новогоднему. То, что надо, чтобы парням хотелось развернуть и поиграть с каждой.

Музычка веселая… это девчонки постарались. Я обещал, что не буду контролировать эту часть, и каждая композиция меня действительно удивляет. Лори с Марго постоянно смотрят на мое лицо, когда начинается новый трек. На всякий случай хмурюсь, пока не понимаю, что прямо сейчас слышу. Потом доходит: видимо, нейросети совместили англоязычную порнопесенку с зажигательной советской «мы поедем, мы помчимся». Очень довольные собой, девчонки дружно прыскают, когда я подношу ладонь к лицу и слегка качаю головой, как будто не одобряю этой музыкальной разнузданности.

— Не нравится? — весело осведомляется Марго, задорно поднимая носик. Темноволосая, со слегка угловатым и неуловимо неправильным лицом, она очень не похожа на журнально-прекрасную Лори. Но по-своему великолепна и по праву заслуживает право называться сладостью, то есть одной из лучших нижних клуба. По случаю отсутствия Ника она сидит рядом со мной, и не просто сидит — собирается быть моей партнершей весь вечер.

Как же эти избранные нижние сучки любят меня подкалывать, иногда даже бесит. Но чаще я спокойно позволяю и не реагирую негативом, понимая, что нижним тоже нужно немного реабилитироваться время от времени.

— Нравится, — честно говорю я, лаская ее взглядом, и позволяю уголкам губ слегка приподняться. Марго тут же розовеет и опускает голову:

— Мы старались, мастер.

Настроение в клубе постепенно разогревается, и я сам чувствую, как внутренне «разгоняюсь». В районе десяти мы с Давом и Мишей выйдем на сцену и немного зажжем, а потом будет очередь девчонок. Нужно быть в тонусе.

— Жестко так сразу голую грудь на публику, — тихо замечает Марго, вместе с Лори наблюдая за новенькой, отрабатывающей косяк. — Кажется, она сейчас заплачет.

Я перевожу взгляд туда. Дима, на мой взгляд, отличный состоявшийся дом, так что мне нет никакой нужды прерывать ход мастер-класса. Лишь взглянув, лишний раз в этом убеждаюсь: нижняя нервничает, но плакать, на мой профессиональный взгляд, совершенно не собирается. В своем кабинете психолога я по несколько раз за неделю вижу плачущих людей, поэтому точно знаю, как именно они выглядят за секунды до.

— Технически, ее соски закрыты снежинками, — замечаю я ровным тоном.

— Макс…

Марго не договаривает, осекаясь. Правильно: в клубе нельзя произносить мое имя, надо говорить: мастер. Лори может называть меня на «ты», раз она сегодня верхняя, а нижним не разрешено ни при каких обстоятельствах.

Но сейчас не буду ее одергивать — хочу, чтобы расслабилась. Я допиваю легкий коктейль с вискарем и успокаивающе улыбаюсь ей:

— Не проецируй. То, что тебе было трудно обнажаться вначале, не означает, что ей тоже. С такой-то любовью к выступлениям…

— Она вас выбесила?

Я улыбаюсь прежде, чем успеваю осознать вопрос — и сколько в нем искреннего любопытства.

— Нет… это же мимо все. Забавно, что все так выглядит со стороны, и при этом все совсем не так.

Марго ложится на собственную руку и смотрит на меня снизу, откровенно флиртуя, крутит попой стул, облизывает губы:

— А какая разница для вас допустима в эйдж плее… дедушка Мороз?

— Ох, веди себя хорошо, внученька. А то рука у Мороза тяжелая, сосулька большая, — подыгрываю я, и Марго заливается нервным смехом, краснея до ушей.

Отмечая, что шампанское пошло хорошо, я протягиваю руку к корзинке со сладостями и распаковываю большой леденец:

— Соси, внученька, хорошо, и думай обо мне. В дозор пойду покамест. Но потом вернусь, и тогда поговорим про эйдж-плей.

Через несколько секунд Игорь догоняет меня у лестницы:

— Макс, я нашел ее! Безумную девственницу!

— Что?

***

Хм… миленько. Разные женщины краснеют по-разному, и это красит не всех. А эта девочка розовеет очень симпатично.

— Игорь, ты пока свободен, — говорю я, захожу и закрываю за собой дверь комнатки.

Девушка кусает губы и нервно одергивает платье, опуская глаза.

Глава 3

София.

Этот мальчик, мастер Дмитрий, кажется, существенно моложе. Подлый мастер Макс специально мне его подсунул. Но доминант опытный и черт… мне понравилась сессия, хотя местами проскакивала мысль, что я не выдержу.

Когда он обнажил мне грудь перед всеми, лишь символически прикрыв соски снежинками, все даже перед глазами поплыло. Я голая, голая на публике, как в страшном сне… шок!

Но потом мой взгляд начал цепляться за лица окруживших нас людей, и я стала замечать, как им нравится моя грудь.

У одного мужика заметно натянулась ширинка, он не отрывал взгляда ни на секунду, пока мастер Дмитрий гладил меня кончиками пальцев. Мое тело пожирали взглядами даже девчонки, возможно, представляя себя на моем месте. И, несмотря на стыд, я испытала и другое чувство… гордость.

Я красивая в свои почти сорок. Меня хотят. И теплые пальцы незнакомого мужчины на моем теле возбуждали. Почувствовав, что уже теку, я едва контролировала дыхание и ноги, чтобы не рухнуть там. И почти ничего не слышала из того, что он говорил, рассказывая новичкам-доминантам о том, как ласкать связанную нижнюю, чтобы с гарантией возбудить в начале сессии. Все, что я поняла: он правда умеет круто это делать.

Даже жаль, что все быстро закончилось, минут за пятнадцать. И я, в компании других начинашек, уже сижу на стульях перед сценой, ловя на себе осторожные взгляды неопытных верхних.

Изучив по очереди четверых, я останавливаю взгляд на бородатом мужике, который цепляет тем, что во-первых, он мой ровесник, а во-вторых, ничего не пытается из себя строить. Не хмурит брови, не рассуждает с умным видом о девайсах и практиках. Пока другие начинашки с жаром спорят о том, какими должны быть нижние и верхние, что такое вообще тема и как именно нужно ее практиковать, он молчит и думает о чем-то своем.

Но при этом не витает в облаках, и все вокруг замечает, поскольку после моего второго взгляда подходит и садится рядом.

— Виктор. У тебя очень красивая грудь. Знакомишься? — спрашивает он, повернув голову, но не сверля меня взглядом, а глядя чуть в сторону.

— Да.

Я невольно краснею и опускаю глаза. Комплимент был бы за гранью, подойди он ко мне на улице или в кафе. Но здесь, после того, как я двадцать минут стояла полуголая на мастер-классе — наверное, норм. Интуитивно мне нравится его откровенность.

— Поиграешь со мной немного сегодня?

— Давай попробуем. После шоу?

— Да. Можно?

Он касается моей руки, и я позволяю. Тогда он берет ее к себе на колени и задумчиво гладит.

— Практиковала раньше, Софи?

— Нет. А ты?

Я чувствую, как жар заливает щеки. Он знает, как меня зовут — значит, видел и слышал все, что произошло, когда мастер Макс отчитывал меня.

— Немного. Люблю пороть женщин, но хочу научиться чему-то еще.

— Я хочу попробовать порку. Только несильно, можно?

— Не бойся, я совсем не садист, — шепотом говорит он, потому что свет уже гаснет.

Мы вынужденно замолкаем. Перед нами на сцене молодая красивая пара, на которую смотреть — одно удовольствие. Их объявляют: мастер Дав и его нижняя Мария.

И через пару минут все убеждаются в том, что перед ними именно мастер, и это не просто красивое слово. Что он делает с веревками, это просто невероятно!

У меня отвисает челюсть. Девушка не просто связана, изогнута и подвешена — это произведение искусства. После каждой завершенной фигуры он какое-то время крутит ее разными сторонами, демонстрируя публике, ласкает, постепенно раздевает, меняя позы, натягивая веревки каждый раз иначе.

Гибкая, прелестная, она сначала висит в позе лука, потом — с широко разведенными ногами, а потом он переворачивает ее в воздухе, и музыка меняется, вместе с подсветкой. Девушка почти голая, на ней только трусики и полупрозрачный лифчик, но свет на сцене теперь приглушен, и это выглядит максимально эстетично.

Начинается сладкая пытка, от созерцания которой зрители начинают ерзать на стульях. Мужчины поправляют ширинки, женщины закидывают ногу на ногу. Очень скоро я чувствую острую необходимость поменять трусики.

Мастер на сцене срывает вскрики с губ своей нижней ласками, щипками, шлепками, а потом делает нетерпеливый жест и ему кто-то подает ведерко со льдом. И вот он уже ведет влажный кубик по ее разгоряченной коже, заставляя свою девочку дергаться в путах, хныкать, стонать. В полной тишине это звучит так, что меня бросает в краску.

Оставив один кусочек льда в пупке, мастер берет второй, шепчет что-то ей на ухо, и она замирает. Прикасается к обнаженному соску, и она всхлипывает.

До меня не сразу доходит, почему я так хорошо слышу каждый ее вздох и всхлип: это микрофон, прикрепленный на ее голове.

Пальцы верхнего, сидящего рядом со мной, вдруг сжимают мою ладонь, и я сама вздрагиваю, выныривая из своего погружения.

— Хочешь так поиграть со льдом? — шепчет он мне на ухо.

Я киваю:

— Очень хо..

Мастер Дав на сцене проводит кубиком льда вниз и сдвигает ткань трусиков. Полувздох-полустон срывается с губ Марии, когда лед касается киски… клитора. Все ее тело напрягается, она снова дергается, но ее мастер наклоняется, кусая за грудь, и одновременно вталкивает кусочек льда внутрь и стимулирует ее пальцами. На какое-то время наступает тишина, она выгибается, замирает, ловит воздух ртом… и, наконец, начинаться биться в веревках так, что всем становится очевидно: это оргазм. Длинный, красивый, сильный. Охрененный.

Мои губы совсем сухие. Если я чуть-чуть посильнее сдвину бедра — кончу сама.

— Все еще хочешь? — тихо спрашивает снова мой новый знакомый, и я слышу его улыбку.

— Да, — шепчу я с горящим лицом и сжимаю его руку в ответ.

_______
(продолжение следует)

Роман о мастере Даве и его нижней Марии называется "Идеальные извращенцы". Читайте на Литнет)

Глава 4

Марго.

Как только вижу его взгляд, издалека, за несколько шагов, меня дергает — буквально. Нога слетает с металлической подставки, когда я встаю — и он ловит в последний момент.

— Эй. Твоя привычка падать и подворачивать ноги…

— Прости, прости, я не подвернула, — смеюсь я, наслаждаясь невольными объятиями и теперь уже забавными воспоминаниями о том, как в прошлом году на вечеринке навернулась здесь с лестницы.

От Макса вкусно пахнет. В последний раз мы играли на сцене прошлой зимой, а летом в первый раз трахнулись с разрешения наших партнеров, но без особой игры. Сегодня у нас планируется намного больше. И Ник, и Лиза, дали полный карт-бланш с условием, что сами потом тоже поиграют и потрахаются на каникулах.

Мой первый летний шок от нового положения дел прошел, и я теперь воспринимаю все как новый интересный поворот в клубных играх. Открыть для себя свинг и поиграть с таким партнером, как Макс, для меня означает неизбежно узнать о себе что-то новое. И еще я чувствую себя привлекательной как никогда. Макс и Лиза, в отличие от нас с Ником, практикуют свинг всю дорогу, и многие девушки в клубе об этом знают, кружат вокруг него, надеясь заполучить хоть на раз. Молодые, красивые… но он сегодня выбрал меня.

И теперь, вдруг видя, что мой партнер на одну ночь откуда-то вернулся разогретый, даже раскаленный, я чувствую, как пол уезжает из-под ног.

Макс не поддерживает веселья. Его взгляд сейчас совсем не такой, как в начале вечера — уже хищный и тяжелый. Завелся. Шуточно-дружеское настроение кончилось.

— Нижняя, ты нужна мне наверху. Сейчас.

О-о-го. Вот так сразу и без смазки.

— Да, мастер.

Макс был бы не Максом, если бы не обговорил со мной все на берегу. Давил при этом, правда, как трактор, но я особенно и не сопротивлялась. Зачем мне самой себе снижать эмоциональный градус излишне жесткими ограничениями? В итоге я махнула рукой и сказала, что можно все, а если будет прям тяжело — отрегулирую «желтым».

Мы молча поднимаемся наверх, я впереди, он за мной. Сердце зашкаливает. Я понимаю, что меня сейчас быстро поимеют, потому что его что-то возбудило, а через полчаса выходить на сцену. И надо немного спустить пар.

Но готова ли я? И нормально ли мне, что он использует меня вот так?

Ответ от моего тела приходит через секунду: не просто нормально. Низ живота приятно простреливает, киска становится тяжелой и теплой. Да-а, это мой сучий кайф, когда меня имеют, и отдельно приятно, что я вот прям сейчас этого не ждала.

Макс молчит, достает из кармана ключ, открывает свою комнату. Я быстро окидываю ее взглядом и тихо прыскаю от смеха, помимо кровати и обычной мебели приметив знаменитого здоровенного «козла», о котором внизу хотят легенды. Так он и правда существует!

А я, признаться, думала, Лиза прикалывается. Но нет. Вот оно стоит. БДСМ-чудовище, мега-трансформер с таким количеством удерживающих устройств и вариантов для размещения нижней, что все за ночь не перепробуешь.

— На колени.

Макс бросает это как нечто само собой разумеющееся, едва успев закрыть дверь. Думаю, чтобы произносить это так легко и естественно, нужно быть доминантом и практиковать тему минимум лет двадцать. Ну, или, может, он просто таким родился.

Я опускаюсь на колени, еле дыша. Мы еще не играли с ним вот так, никогда, хотя знакомы уже годы. Я понятия не имею, какой он бывает за закрытой дверью, но по тому, что видела на публике, предположу: Макс более жестко доминирует, чем мой постоянный партнер.

Молния вжикает, и прямо перед моим лицом появляется огромный возбужденный член.

Послушно открыв рот, я принимаю его почти на всю длину, давлюсь с непривычки, стараюсь подстроиться… черт, огромный. Я не привыкла сосать такой размер. Как Лиза с этим справляется вообще?

— Не спеши, снегурочка, глубоко не обязательно, — нежно говорит он, поглаживая меня по волосам, и меня чуть отпускает. Нет, он не жесткий — пока очень даже нежный.

Макс задумчиво вынимает из моих волос мишуру, пока я старательно отсасываю.

— Малыш, я сейчас просто тебя использую, потому что мне надо. Как послушную сучку для траха, ясно? — негромко говорит он, глядя сверху. — А играть со вкусом будем после шоу.

Я еле заметно киваю, с каждой секундой завожусь все больше, представляя его в своей киске, начинаю постанывать.

— Иди сюда.

Он вынимает член из моего рта, берет за локоть, поднимая, подводит к козлу. Я растерянно оглядываюсь, и Макс показывает, куда поставить ноги, как залезть, где держаться. В итоге я стою на коленях в такой позе, которую на полу изобразить невозможно: жопа перевесит. Но тут подо мной здоровенная спинка «козла», которая поддерживает и одновременно фиксирует. Я не могу ни ноги сдвинуть, ни позу поменять. Вряд ли я даже слезть смогу теперь сама.

Жопа свисает с края как большое круглое приглашение. Макс обходит меня вокруг, немного поправляет позу и, наконец, задирает платье, поглаживая ягодицы. Я невольно сжимаюсь, не зная, чего ожидать.

— Расслабься. Я просто использую твою мокрую кисочку, — шепчет он. — Течешь как последняя дрянь, да нижняя? Кто так бессовестно хочет член в эту жадную дырочку?

— Я, мастер…

Трусиков нет, киска бесстыдно течет, он пялится и добирается до нее одним пальцем, подразнивая.

Тело покрывается гусиной кожей, и я себя именно так и чувствую: рождественская птичка готова. Можно набивать, мастер.

Макс немножко царапает ягодицы обеими руками сверху вниз, отвешивает ласковый шлепок, и я слышу шуршание презерватива.

— Держись, — тихо говорит он, надавливает и толкает в меня член, а мои глаза лезут на лоб.

Охи, ахи, стоны — я изумленно слышу, какие звуки выдаю, пока он втискивается толчками и тихо ругается, что не получается сразу.

Мне почти больно — какой же он огромный. И как это ощущается в этой позе. Как будто меня первый раз так натягивают вообще. Но это еще не все. Он делает еще один толчок, и я издаю громкий глубокий стон. Это слишком острое ощущение. Это…

Глава 5

Мне очень сыкотно, но в то же время я четко понимаю: назад дороги нет. Хватит уже, наоткладывалась. Последняя двадцатипятилетняя девственница на Земном шаре.

Раньше я думала, что все как-то срастется само. Но это, видимо не про меня. Мама уверяла, что когда-нибудь я влюблюсь.

Ну и толку-то? Влюблялась, раз пять, кто бы меня еще при этом заметил, кто бы мне ответил? Никто даже не смотрит на меня. Может, просто я чего-то не понимаю? Может, мне надо потрахаться, чтобы взгляд изменился, чтобы походка другая была?

Просто хочу, чтобы это уже случилось.

Пусть грубо, пусть больно, пусть как угодно. В этом даже что-то есть.

Представляя свой первый раз, я никогда не воображала себе лепестков роз и трогательной нежности. Я хотела чего-то бешеного, страстного. Моей первой влюбленностью был молодой симпатичный учитель по истории, и я весь одиннадцатый класс мечтала, как однажды он оставит меня после уроков и нагнет над столом.

Хотя с какого он стал бы оставлять меня после уроков, если я была круглой отличницей? И с какого нагибать, если всегда примерно себя вела и даже губы накрасить стеснялась? Но просто мне как-то так фантазировалось.

Может, в фантазиях вся и проблема, потому что, честно говоря, однокурсники подкатывали пару раз — я сама отшивала. Но там были такие глаза и такие телячьи нежности, что даже целоваться не хотелось — не то, что секса. Мне кажется, некоторые мальчики сами хотят на коленки к девочке забраться, и чтобы она их по головке гладила. Вот как Игорь. А меня такое не заводит.

С Игорем мы дружим давно — сначала вместе ходили на йогу, потом так общаемся, но он прям как подружка. Если б я не знала сразу, что он в теме и нижний — наверное, и так догадалась бы.

А вот мастер Макс — ой, даже вспотела вся. Такие глаза, как будто он уже меня этим взглядом поимел. Впрочем, вот с таким мужчиной первый опыт — это слишком. Я умру со стыда от того, что ничего не умею. Такому хочется доставлять удовольствие и как-то соответствовать.

Проходя в зал, я в первый момент пугаюсь и чуть ли не бегом бегу к стойке бара, где сидит Игорь. Вцепляюсь в него как в спасительную соломинку. Он улыбается, знакомит меня с девушкой-барменом, чье имя я тут же забываю.

— Выпей что-нибудь, расслабься. Я сейчас, — говорит он и спрыгивает со стула, поскольку его зовет мастер Макс.

Ой-ой. Оказывается, я совсем не была готова остаться в этом месте одна. Меня заливает жаром, потом по телу прокатывается дрожь, когда я ловлю на себе заинтересованные взгляды мужчин. Они оценивают, липнут взглядами к моим голым ногам, красным щекам, к моей… груди. Хмм… вау. Смущает, но интересно. Новое ощущение.

В супер откровенном блестящем платье я чувствую себя полуголой — но скоро успокаиваюсь, замечая, что почти все женщины вокруг одеты намного смелее меня. Если не сказать: раздеты. У многих видно всю грудь сквозь прозрачную ткань, никто не носит лифчиков, а половина во всем прозрачном, и жопа с киской тоже напоказ.

Я на секунду встречаюсь взглядом с одним… очень взрослым мужчиной. О-о-ой! Кажется, меня только что снова мысленно трахнули, вот прямо здесь, у стойки бара. Щеки горят. Я опускаю взгляд и вдруг, помимо воли, снова поднимаю и смотрю на него в упор.

Что я делаю?

Но я это не очень контролирую. Мои взгляды вдруг выходят из-под моего собственного контроля, как и мое тело.

Черные брюки, неброский ремень, темно-красная, как кровь, рубашка. Две пуговицы расстегнуты. Какие-то часы на руке — надо думать, как дорогой аксессуар. Впрочем, с учетом запрета на мобильники в клубе, может, и для учета времени. Ухоженный, но видно, что в районе сорока. Кажется, на виске даже есть серебряная прядь. Мне с первого взгляда нравится его необычный рот: верхняя губа чуть больше нижней, и ему идет.

Глаза хищнически сужаются. Если первый взгляд был просто одобрительным и трахательным, то теперь он, кажется, включил логику и разглядывает меня всерьез, примеряясь. Сам он стоит в десяти шагах, возле елки, и, когда я на него глянула, вертел в руках какую-то игрушку, явно собираясь купить. Но теперь гораздо более заинтересованно смотрит на меня.

Черт! Я не умею. Я не готова, чтобы он сейчас подошел. Я все испорчу.

Панически поспешно опускаю и отвожу взгляд, застываю как дичь, которая притворилась мертвой. Шея деревенеет, и я теряю всякое желание ею крутить.

Игорь возвращается:

— Так, у нас с тобой серьезное дело. Макс через час хочет список, ты же в курсе? — говорит он, возвращаясь с блокнотом и ручкой.

— Да… но я никого не знаю, — смущенно шепчу я и снова бросаю взгляд в сторону того мужика у елки. Да что со мной? Он ужасно нервирует, но я не могу не смотреть.

Но его там уже нет — и сердце успокаивается.

— Поэтому тут я, — успокаивает Игорь. — Просто покажи мне всех мужчин, кто тебя устраивает.

Я облизываю губы. Боже. Чувствую себя как в конфетном магазине, и это ужасно развратно.

— Этот, — еле слышно говорю я, указывая на ближайших мужчин взглядом. — И вон тот…

— Записано. Прогуляемся по залу?

— Ага.

Я смущаюсь. Прям очень. Люди недоуменно поглядывают на нас, и мне кажется, что очень скоро весь клуб задастся вопросом: почему эти двое пялятся на всех подряд, расхаживая туда-сюда и записывая что-то в блокнотик?

Но когда делюсь опасениями с Игорем, он смеется:

— Им просто любопытно. Все знают, что я помогаю в организации шоу. Но никто точно не знает, что сегодня будет.

— А что будет? И… когда…

— Ты про аукцион? Обычно в середине ночи, часов в двенадцать. Это кульминационный момент.

— О, боже. Я ужасно волнуюсь.

— Не бойся. Не так страшен секс, как его малюют, — ржет Игорь и тыкает меня в бок.

— Я не этого боюсь, дурак, — смеюсь я. — Просто на сцене продавать себя перед всеми, даже в шутку… стремно.

Его лицо мгновенно вытягивается:

— Так. Ты ведь не передумаешь? Ты Макса видела? Пожалей меня, он же прикопает меня в сугробе.

Глава 6

То, что я увидела на маленькой клубной сцене, меня и восхищает, и шокирует одновременно. Я представляю себя на месте партнерши и пытаюсь вспомнить, в списке этот парень или нет, но передо мной за вечер промелькнуло слишком много незнакомых лиц. Надеюсь, что не в списке, потому что я такое не осилю. Я вот ни разу не гибкая, не смелая, и риск не особенно люблю. Это же как там, наверное, страшно, вот так качаться на тоненьких веревочках головой вниз. Как надо партнеру доверять, что не уронит?

А главное, почему я не хочу, чтобы он был в списке: он здесь со своей партнершей. Меньше всего мне хотелось бы каких-нибудь разборок. И уж точно я пришла не для того, чтобы отнимать у кого-то мужика, даже на время.

Но вот про женатых я как-то и не подумала. Похоже, в клубе много свингеров, а я-то по наивности думала, что в такие места ходят в основном свободные, чтобы знакомиться. И как мне такое открытие? Даже не знаю. До сегодняшнего дня я вообще ни о чем таком никогда не думала. Могу ли я жить с кем-то в открытых отношениях?

Нормально ли для меня переспать с женатым мужчиной, с согласия его девушки или жены, или в ее присутствии? Я не знаю, но почему-то хочется съежиться и куда-то спрятаться. Наверное, мне такое пока не ок.

Пока я думаю, на сцене все меняется. Сразу после впечатляющего номера Марии и Дава загадочный полумрак рассеивается, вместе с последними нотами мистически-завораживающего саундтрека. Вдруг вспыхивает яркий свет, и веселая музыка дает всем знать, что сейчас будет кое-что забавное.

На помост выносят три стула, выходит мастер Макс в костюме деда Мороза, снова — мастер Дав, на этот раз тоже переодетый в колпак и кафтан и еще один мужчина в таком же одеянии, на вид лет сорока пяти или даже старше.

— Итак, — улыбаясь всем, как Чеширский кот, заявляет мастер Макс. — Настало время играть в нашу любимую игру, дорогие нижние. Кто из вас был плохой девочкой?

Девичий визг в зале оглушает меня — я вздрагиваю и с любопытством оглядываюсь по сторонам. На сцену по рукам передают стеклянную вазу с бумажками.

— Каждый из нас вытянет по пять имен. Те, кому повезет, смогут выйти сюда к нам и поиграть, — поясняет Макс на сцене и кладет микрофон, чтобы вытянуть первую бумажку.

Затаив дыхание, я наблюдая за происходящим.

— Оля, Зая… иди сюда, — говорит Макс, довольно быстро находит взглядом нужную нижнюю, и на сцену поднимается тоненькая девушка с кокетливым пушистым хвостиком на платье и ободком с заячьми ушками.

— Зая, ты была хорошей девочкой? — осведомляется он с дьявольской улыбкой.

— Очень, мастер.

— Скольких мужчин ты осчастливила в «Сабспейсе» за год, милая?

Он протягивает ей микрофон, а я зависаю, пытаясь понять смысл вопросам. Осчастливила? И тут же меня заливает жаром. О, боже… неужели он про секс?

Но девушка на сцене смущена лишь самую каплю и весело смеется:

— Полагаю, трех, мастер.

— Всего трех? — с чудовищно наигранным ужасом осведомляется он. — Даже не пятерых?

Закрыв лицо ладонью, нижняя снова смеется, на этот раз опуская глаза, а Макс ни на секунду не сводит с нее взгляда, и в нем мне чудится что-то хищническое — настолько, что продирает морозом вдоль позвоночника.

— Ты была очень, очень плохой девочкой, — негромко говорит он в микрофон, опуская голос почти до шепота. — Боюсь, я не смогу исполнить твое желание.

Он трясет в воздухе бумажкой, и лицо нижней вытягивается. Она растерянно оглядывается в зал, и мне становится даже жалко ее. Понятия не имею, что она там пожелала, но, судя по тому, какой была счастливой, поднимаясь на сцену, это было что-то очень желанное.

— Я не смогу дать тебе пять шлепков, малышка, — поясняет с улыбкой мастер Макс после паузы, поймав ее умоляющий испуганный взгляд. — Только пятнадцать. Ты согласна, что должна быть наказана?

И девушка снова вспыхивает от счастья.

О-о-о, боже. За одну секунду мое лицо, по ощущениям, охватывает настоящий пожар. Я стою в зале, не на сцене, но мне так неловко, что хочется провалиться сквозь пол. Он что, будет шлепать ее прямо там, в свете софитов? И она это выдержит? Она ЭТОГО хотела? У всех на виду?

Сердце зашкаливает. Еще несколько секунд я просто не верю. Да, в предыдущей сцене все было, с одной стороны, откровеннее, но с другой — то был мастер со своей нижней, и это явно было подготовленное выступление. И свет был приглушен, и атмосфера…

Я не верю, что они это сделают — но, видимо, я такая во всем зале одна. Потому что все вокруг меня, включая стоящего рядом Игоря, начинают громко и одушевленно скандировать: «Дед Мороз! Дед Мороз!», и мастер Макс в кафтане, усевшись на стул, тянет «зайку» за руку себе на колени и начинает смачно шлепать по попе. Ее платье задирается — в ярком свете софитов блестят новогодние трусы со звездочками, обтягивающие быстро краснеющую от шлепков попу. После каждого удара девчонка вскрикивает, но так, что даже я, со всей неопытностью в БДСМ, понимаю: это не так уж больно. Ей просто чувствительно и весело.

Веселая забава продолжается в том же духе. Макс, Дав и Миша по очереди тянут бумажки из вазы, шлепают девушек, прилюдно стыдят их, раздевают, ставят на колени, трогают в стыдных местах, допрашивают, увешивают зажимами — кому что.

Жар никак не хочет отступать от моего лица, с того самого момента, как я пересекла порог. Я просто не могу побороть свою внутреннюю стыдливую крольчиху — все происходит слишком быстро.

Лишь только привыкаю к чему-то одному, как клуб «Сабспейс» шокирует меня снова и снова. Мне до жарко, то холодно, и я не могу не представлять себя на месте каждой из девушек, которые выходят на сцену. И это здорово возбуждает… правда, и сильно пугает одновременно, а вот что больше — понятия не имею.

Я так увлекаюсь происходящим на сцене вместе со своими фантазиями, что забываю обо всем на свете, перестаю замечать окружающий мир и вздрагиваю, едва не подпрыгнув, когда уха касается возбужденный шепот.

Глава 7

Глава 7.

Карим.

У меня слегка долбанутые друзья, которые регулярно делают соответствующие подарки. Эти мелкие гаденыши прекрасно знают, что особенности моего воспитания не позволят просто закинуть дар в бардачок или еще куда подальше. Нет, меня не так воспитывали.

Мои дедушки по обеим линиям — профессора, один из них очень экзотического происхождения, который прибыл в Россию на время, чтобы учить и учиться, а в итоге женился на моей бабушке-музыкантке и остался навсегда. Вторая моя бабушка — художница. Все, как на подбор, люди образованные, тонкие, творческие, с принципами, вкусом, честью и всем прочим, что настолько же классно выглядит в романах, насколько неудобно и не пришей коню попону — в реальной жизни.

Так или иначе, моя мама выросла практически сказочной принцессой, мой папа — рыцарем, они вдвоем все преодолели и смогли, и даже умудрились вырастить меня, успешно ограждая от всего самого страшного и неприятного. Информацию о жизни я получал порционно, дозировано, без обескураживающих шоков, по крайней мере в детстве. Так что, конечно же, хотел изменить весь мир к лучшему и думал, что это не так уж сложно. Для этого я стал борцом за права.

Правда, впоследствии я узнал, что быть юристом вовсе не так романтично, как хотелось бы, и борьба за справедливость редко идет рука об руку с зарабатыванием денег. А денег тоже хочется, и без них, как ни странно, менять мир не получается.

Первые лет десять взрослой жизни мне пришлось весьма туго в вечном поиске приемлемых компромиссов, но в итоге я вырулил и все, что было нужно, нашел — хотя только в работе. В личной жизни все оказалось сложнее, поэтому я прошел через два брака, два развода и на том пока успокоился. Что касается дружбы… мое воспитание по-прежнему само решало за меня.

Если лучшие друзья дарят тебе сертификат на прыжок с парашютом, а ты, предположим, слегка настороженно относишься к высоте — ты все равно идешь и прыгаешь. Именно так я в прошлом году и поступил.

К счастью, прыгнуть с парашютом для меня не так уж сложно, это даже был не первый прыжок в моей жизни, так что им пришлось выкусить. Потом я отомстил, конечно, развел их как детей на то же самое: Влада на его день рождения, Лешку — на двадцать третье февраля. На следующий день Леша пришел в офис с сорванным голосом, и мы ржали над ним еще неделю.

И да, нам по тридцать пять, ну и что. Говорят, в этом возрасте детство у мужчин еще продолжается, так что я вполне согласен считать себя подростком. По крайней мере, когда дело доходит до всяких развлекух.

Но всему есть, знаете, границы. Вручить мне абонемент в БДСМ-клуб к Новому году, кажется, уже слегка перебор. И что, что я ушел с головой в работу на полгода? При чем тут девушки и извращения, и как у этих долбоящеров вообще в голове сложилось: где я — где все эти плетки с цепями.

Эх, родители. Я их очень люблю, но зачем же меня так воспитывали, что я даже такой подарок от друзей выбросить не могу? И я ведь даже пытался — честно. Я даже заявил и Лешке, и Владу, что они вконец уху..ли, попутали берега и вообще: не смешно, бля!

Я едва ли не официально их уведомил, прямо в нашей конторе, что в связи с явно провокационным характером новогоднего дара, не намерен больше вестись на всякую ересь, а намерен его просто выбросить — подпись-печать, вот так.

Но тут какое дело. Говорить можно что угодно, но в борьбе здравого смысла и убеждений, вбитых в башку в раннем детстве, побеждают у большинства людей обычно вторые. Лично я, как опытный адвокат, об этом знаю не понаслышке, потому что именно так мои клиенты и находят неприятности, с которыми позже идут ко мне.

Простой пример: если у состоятельного мужчины здравый смысл топит за брачный контракт, а детские убеждения — за то, что любимой надо доверять, он не подпишет контракт и при разводе она будет обдирать его как липку. Вот еще: большинство жертв мошенников в теории отлично знают, что всегда нужно подписывать договоры, но на практике ужасно стесняются об этом заикнуться, когда им задают сакраментальный вопрос: «Вы что, нам не доверяете?»

А все потому, что так учили в детстве! Быть воспитанными, доверять, уважать… ну и так далее.

И я, увы, в этом смысле не исключение. Мне бы в суд подать на друзей на безбожное издевательство. И выбросить этот чертов абонемент в тот же день, забыть про него сразу. Но все я равно иду. И даже даю себе зарок побыть там до конца основной шоу-программы, чтобы завтра отчитаться друзьям: да, был, да все-все видел, до самого конца.

За пару дней до назначенной даты я получаю уведомление о том, что на вечеринку надо зарегистрироваться, а еще мне, как новичку, светит обязательная онлайн-встреча с владельцем. Хорошо хоть онлайн, а то я уже думал материться… собеседование перед вступлением в круг извращенцев, охренеть, что еще?..

Но, к счастью, общение оказалось гораздо приятнее, чем я ожидал, а парень по имени Макс — вполне нормальным на вид мужиком чуть за сорок. И цель разговора у него была простая: убедиться в моей адекватности.

Не скрывая, что свинью мне подложили друзья, и что это для меня всего лишь разовый эксперимент, я получил в ответ понимающую улыбку и заверения, что все будет хорошо. Макс посоветовал прийти в обычных офисных брюках и какой-нибудь более-менее расслабленной праздничной рубашке.

— Так будет читаться, что вы верхний, и дальше инициатива будет только в ваших руках: захотите познакомиться с кем-то из нижних девушек — познакомитесь, поиграете, не заходите — значит, нет.

— А играть — это обязательно со всякими плетками или как? — осторожно уточнил я, и получил еще одну еле заметную улыбку.

— Не обязательно. Доминирование может быть очень мягким и только вербальным. Ролевые игры и фетиши без обмена властью тоже никто не отменял. У нас будет пара мастер-классов в самом начале, и еще я могу прислать вам обучающие обзоры, которые мы сами составляли, — сказал он.

Глава 8

— Хочешь посмотреть аукцион или…

— Или.

Я выпаливаю ответ, даже не задумываясь, потому что больше не могу предвкушать. Виктор вкусно пахнет и очень, очень возбуждающе гладит мою руку… вот уже полтора часа.

У меня нет вопросов к развлекательной программе клуба — она прекрасна и так хорошо построена, что я даже перестаю злиться на мастера Макса. Не слепая — теперь вижу, что он очень-очень неплох — и как доминант, и как шоумэн.

Но у нас с Виктором сегодня вроде как намечается своя развлекательная программа, и ни о чем больше я сейчас думать не могу. Судя по его лицу — он на той же волне.

Поэтому мы даже не слушаем, что там дальше, а тихонечко встаем и сваливаем из зрительного зала — сначала в сторону барной стойки, где нам удается разжиться ведерком льда и шампанским, а затем ищем укромное место.

К счастью, удобных мест там хватает: вся «диванная» зона за барной стойкой построена так, чтобы парочки могли найти себе уютное местечко. Пользуясь тем, что почти нигде не занято, мы выбираем самый дальний угловой диванчик, развернутый к стене. Здесь же имеется игривый уголок для наказаний с цепями и наручниками, пушистый коврик и небольшой столик, куда Виктор ставит свой бокал шампанского и ведерко.

Я украдкой делаю большой глоток — у меня ужасно пересохло во рту — и ставлю свой бокал рядом.

Пока мы сидели и смотрели шоу, мне не удалось разглядеть его толком — не будешь же разворачиваться и пялиться.

И теперь, когда он смотрит в упор, изучая меня, я осмеливаюсь сделать то же самое.

Лицо у моего нового знакомого не жесткое, что радует: в нашем возрасте весь характер уже часто на физиономии, но у него нет ярко выраженных злых и грустных морщин. Значит, не депрессивный и не токсичный — это для меня большой плюс. Впрочем, и гусиных лапок вокруг глаз тоже нет — получается, он в целом не очень эмоциональный.

Не красавец. Но с первой секунды его лицо мне нравится, и я даже не могу объяснить, чем. Еще из плюсов, которые я быстро отмечаю: он неплохо сложен, и довольно крепкий, как будто не чужд какому-то физическому труду либо регулярно ходит в фитнес. А из минусов… ой. Кажется, он мною недоволен.

— Нижняя, что ты творишь? Я не разрешал тебе пить. И вот так пялиться на меня. Надо спрашивать разрешения, — говорит он, нахмурив брови.

О-о-о чччерт! Он это серьезно? Да.

Краснею. Бледнею. Ужасаюсь. Особенно когда он внезапно оказывается очень близко и обхватывает большой теплой ладонью мою шею и затылок. Его губы касаются уха, и прямо в него проливается горячий шепот:

— Мне жаль, но придется тебя наказать. Согласна, что заслужила это?

Ой-ой. Кажется, у нас тут кто-то очень хитрый, и достает поводы для наказаний буквально из воздуха.

В голове немного шумит от шампанского и от шока — это слишком быстрый переход к игре. Я так не умею. Я туплю. Я…

— Зеленый или желтый? Просто назови цвет, — смягчается он, чуть отстраняясь и внимательно глядя на меня.

— Зе… зеленый.

— Умница.

Он улыбается, прикусывает мне ухо, и я чувствую, что все. Трусики можно выжимать, ноги подгибаются — я сейчас рухну.

Виктор садится на диван и указывает пальцев на коврик:

— Вот сюда. На четвереньки, лицом к стене. И не забудь сказать «да, господин». Прямо сейчас!

— Да, господин, — выпаливаю я и чуть не падаю на четвереньки, неловко разворачиваясь к нему попой.

— Голову ниже. Прогнись. Ты красавица, — бархатно-нежным тоном заверяет он и отбрасывает платье. — Но очень, очень невоспитанная. Будем с этим что-то делать?

Ой, мамочки. Во рту снова пустыня.

Он гладит мои ягодицы, и я невольно поворачиваю голову, чтобы посмотреть.

— Нет! Немедленно отвернись, нижняя. Я хочу, чтобы ты смотрела в стену перед собой и больше никуда.

В его голосе появляется такая специфически строгая нотка, что мне становится стыдно. Щеки загораются, и тело буквально вспыхивает, откликаясь возбуждением на это чувство детского стыда.

— Плохая, невоспитанная девочка. Я сегодня очень плотно тобой займусь, — говорит он. Его ладонь взлетает с моей попы и, за секунду до первого звонкого шлепка, я зажмуриваюсь.

— Ай!

Ладонь прилетает назад шокирующе сильно — но не больно, а просто чувствительно и громко. Удар отзывается в киске, отдача выстреливает по всему телу: в напряженные соски, в макушку, в диафрагму. Живот и попа поджимаются, но тут же расслабляются. И в ту секунду, когда все проходит, меня настигает второй шлепок с другой стороны.

На этот раз я не ору, а просто шумно втягиваю воздух и замираю, ожидая третьего, но он делает паузу чуть длиннее — и шлепает тогда, когда я не ожидаю, заставляя вздрогнуть всем телом и вскрикнуть.

Я снова оборачиваюсь, помимо воли — и тут же получаю два шлепка подряд, без паузы — так, что кожа загорается и становится больно.

— Я сказал смотреть в стену, — невозмутимо одергивает он, снова делая паузу. — Что непонятно?

— Все понятно, господин. Простите.

— Я задумал десять шлепков. Но теперь ты получишь пятнадцать. Тебе ясно, за что?

— Да, господин.

Он снова гладит меня, и я чувствую, что между ног начинает болеть. Пожалуйста-пожалуйста…

Но в сантиметре от киски он останавливает ладонь и снова шлепает — более хлестко и болезненно, чем до того. Но чуть ниже — там, где возбуждает сильнее, прямо по самому мягкому местечку.

Я широко открываю рот, закрываю глаза и уже почти не контролирую ни движений тела, ни звуков, которых издаю. Как последняя развратная дрянь, я сама подставляю попу под удары, кручусь перед ним, выгибаясь ниже и раздвигая бедра, издаю соблазняющие стоны и томные вскрики.

Мозг почти отключается. Откуда-то издалека доносятся голоса, которые произносят что-то странное: «пятьдесят тысяч… пятьдесят пять… кто больше? Семьдесят! Кто больше?»

«Аукцион. Ни фига себе ставки», — замедленно доходит до меня, но потом, когда Виктор снова повышает силу ударов, я не могу думать уже ни о чем, кроме своей горящей задницы.

Глава 9

Сцена меня ослепляет, оглушает, оставляет без голоса. К счастью, мне позволили ничего не говорить: я ясно дала понять, что не смогу развлечь присутствующих таким образом, и мастер Макс понял.

Поэтому мне остается только стоять ровно, пока он говорит с публикой. Сначала было трудно даже дышать, особенно когда мой взгляд скользил по залу, и я заметила пару похабных ухмылок. О чччерт. Парни, которые полчаса назад выглядели симпатичными и желанными издалека, сейчас смотрят прямо на меня, и восприятие меняется.

Кривая усмешка на лице одного из них заставляет мое сердце замереть от страха, а другой так жадно пялится на мое тело, что я вся покрываюсь мурашками. Нет, конечно, я все выдержу, кто бы ни выиграл. Выполню данные обещания: и себе, и Игорю, и мастеру Максу. Назад пути нет.

Но, пожалуйста, боженька, пусть мой первый раз все-таки не будет с кем-то из этих двух!

На лицах остальных мужчин, которым Игорь дает ленту, не читается ничего особенного — и это хорошо.

Мой взгляд неожиданно натыкается на того мужчину, которого мы внесли в список последним… того, кого я вообще не планировала вписывать, но и не стала протестовать, когда это сделал Игорь. Я решила: пусть будет, раз так вышло. В конце концов, кто сказал, что у меня вообще хороший вкус на мужчин? Я в них ничего не понимаю…

Его взгляд обжигает затаенным гневом — это читается так явно, что я с трудом подавляю желание сделать шаг назад. О-о-о, нет. Так он осуждает меня? Считает, что мне здесь не место?

Значит, происходит то, чего я в глубине души боялась и даже спрашивала у Игоря: не сочтут ли опытные тематики меня смешной?

Я вообще с самого начала сомневалась и всерьез задавалась вопросом: захочет ли кто-то вообще меня покупать, даже за символическую сумму? Я же ничего не умею.

Не помню, по какой пьяни и кто из нас с Игорем вообще такое придумал. Но это точно произошло по пьяни — на трезвую голову я не стала бы жаловаться на свой статус старой девы, хроническую трусость, которая раз за разом заставляла меня избегать физической близости с неподходящими парнями и на то, что я — настоящая королева вечной любви без взаимности.

В целом Игорь был идеальной «подружкой» для таких жалоб: очень добрый и понимающий, он обнял, приласкал, напоил еще сильнее и предложил поискать решение. Тогда выход и нашелся… вот такое извращенский, но вполне работающий… как он уверял.

Игорь, в частности, только что не клялся, что в клубе «Сабспейс» никто не станет меня осуждать. Что здесь ценят и любят по-хорошему чокнутых и смелых, что здесь все со странностями, и, следовательно, быть странным — нормально.

Но вот тот доминант, который смотрит сейчас прямо на меня, явно не считает, что девственница на сцене БДСМ-клуба — это хорошо и правильно. В его взгляде читается бегущей строкой: «Кто эта чокнутая и какого хрена она портит отличное шоу?»

Игорь протягивает ему ленту, и я чувствую, что сейчас упаду в обморок. Если он презрительно отвернется и не возьмет — убегу со сцены. В зале горит яркий свет, все с любопытством наблюдают за происходящим. Все заметят, если кто-то выкажет презрение, и тогда мне останется только тихонечко где-нибудь спрятаться и там умереть от стыда.

На секунду мне кажется, что время остановилось, и я, парадоксально, даже пропускаю жизненно важный для меня момент. Просто моргаю — и лента уже в его пальцах, а Игорь невозмутимо движется дальше сквозь толпу, чтобы раздать еще три. А я все еще пялюсь на того мужика — потому что он все еще не отводит тяжелый осуждающий взгляд. Но и заинтересованный тоже. О, божечки.

— Хочешь сесть?

Я вздрагиваю и поднимаю глаза на мастера Макса. Он заметно выше и смотрит сверху вниз, мягко улыбаясь. Почувствовав поддержку, выдыхаю и киваю. На сцену выносят высокий барный стул.

— Держи спиночку ровно и улыбайся, — шепотом напоминает Макс, помогая мне красиво сесть вполоборота к публике.

— Ты умница. Смотри на меня, если нервничаешь, — нежно говорит он, и мои губы сами разъезжаются в улыбке.

Черт, этот мужчина опасен. Я даже не знаю, почему меня похвалили этим низким бархатным голосом, подозреваю: просто так, чтобы не психовала. Но это все равно приятно: его нежные слова и дружелюбные взгляды. Как хорошо, что он не участвует в торгах! Я бы разлилась лужицей у его ног и больше никогда не смогла снова стать человеком.

Мастер Макс подносит к губам микрофон и, убедившись, что все готово, объявляет начало торгов.

— Мы начинаем с тридцати, — говорит он.

А я… не понимаю. Тридцати чего?

— Тридцать пять тысяч!

— Тридцать семь!

— Тридцать девять тысяч!

По тысяче-две цена за минуту взлетает до семидесяти.

— Семьдесят тысяч, — говорит тот самый, кто так неприятно и плотоядно пялился на мое тело. Кажется, судя по голосу, это его последняя цена. Но лица остальных говорят, что этой ставке не суждено стать финальной.

Чтоооо. Челюсть отвисает. Все происходит так быстро, что я не успеваю. Они это серьезно?

Когда мы обсуждали все с Игорем, разговор даже не заходил о ценах. Он все время называл аукцион игрой и шуткой, так что я предположила, что и цены такие же: начнут с пятисот рублей, закончат… ну, пять тысяч. Ну ладно — десять, если всем по приколу и в охотку. В целом люди тут не бедные собрались, так что хорошо — пусть пятнадцать за какую-нибудь опытную нижнюю, которая пообещала что-то прикольное.

Но я? Я же просто тут на разогреве... я думала, пять тысяч будут для меня красной ценой и даже большим комплиментом.

Вопросительно и испуганно смотрю на мастера Макса, но он лишь нежно улыбается и покровительственно треплет меня по плечу, явно не понимая безмолвного вопроса.

— Друзья, это несерьезно. Если так пойдет дальше, я лучше заберу этот лот себе, — внезапно выдает он в микрофон. — Кто больше?

— Сто тысяч! — летит почти сразу из зала.

О, черт.

Поставленный голос, который произносит последнюю ставку, звучит именно так, как я и ожидала, разглядывая его внешность — я понимаю, кто это, еще до того, как перевожу взгляд в зал и убеждаюсь, что права. Это тот самый человек.

Глава 10

Итак. Добро пожаловать в мир платных женщин, Ириска!

Почему мне сейчас так много хочется сказать и мастеру Максу, и Игорю!

Например, что я не готова отрабатывать двести тысяч в постели. Я вообще не знаю, за что можно заплатить такие деньги, которые даже опытным эскортницам не платят. То есть я не знаю, сколько платят эскортницам, но мне кажется, что все-таки меньше. А если я даже узнаю, за что платят такие деньги, я все равно не смогу этого исполнить.

За кого они меня принимают? Я ничего не понимаю… я не…

— Малыш, идем.

Мастер Макс обнимает меня за плечи, помогает встать со стула и выводит со сцены.

— Ты в порядке? Готова?

Нет, не в порядке. Я растеряна и оглушена. Но молча киваю. Что тут теперь скажешь? Два часа назад я умоляла этого мужчину на коленях, чтобы он выставил меня на аукцион. Он сделал ровно то, о чем я просила.

— Я сейчас представлю вас друг другу, и ты на несколько минут останешься с Игорем. Я поговорю с победителем, чтобы он точно обращался с тобой вежливо. Хорошо? Тебе нужно, чтобы я сказал ему что-то еще?

— Нет.

Я еле шепчу, но послушно иду за ним на отнимающихся ногах. Владелец клуба хочет замолвить за меня словечко — это даже больше, чем я ожидала. О чем мне его еще просить.

Победитель ждет с Игорем у лестницы, лицо нейтральное и нечитаемое. Мастер Макс коротко поздравляет его с победой, представляет нас друг другу.

— Карим, это Ириска… Ириска, это Карим. Вблизи он кажется мощным и очень, очень серьезным. Мой живот поджимается. Едва удостоив меня взглядом, он еле заметно кивает и смотрит прямо на мастера Макса:

— Мой телефон в раздевалке. Сходим туда? Перевод устроит?

— Конечно.

Напряжение висит в воздухе, меня слегка коротит. Игорь обнимает меня за плечи, когда эти двое отходят. Мы в стороне от толпы, которая осталась у сцены, но все же я чувствую липкие взгляды, и отворачиваюсь от всех. На сцене в свете софитов было жарко, и сейчас я чувствую, что никак не могу остыть — душно. Пару-тройку минут мы стоим молча, и я чувствую, как он тоже нервничает.

— Ириска, ты в порядке? Я начинаю переживать за тебя, — наконец, не выдерживает Игорь.

— В порядке! Просто немного волнуюсь.

Я солнечно улыбаюсь ему, вспомнив о том, что надо контролировать лицо. Что-то менять уже в любом случае поздно. Я не готова в недружелюбном ключе иметь дело с двумя гризли, которые вот-вот вернутся.

Если один по моей вине лишится честно заработанных двухсот кусков, а другой — ожидаемой им награды за эти самые двести тыщ, что-то подсказывает, что эта парочка нас с Игорем просто разорвет. Так что даже думать не могу давать заднюю, да и вообще это не в моем стиле.

— Мне кажется, он нормальный мужик. Просто расслабься и будь милой, — советует Игорь. — Кстати, он новичок.

— Новичок? — хрипло спрашиваю я.

— Да, он сегодня в клубе первый раз. И не похож он на тематика, так что не волнуйся, скорей всего будет ваниль.

Я молча киваю и снова улыбаюсь, хотя меня едва не перекашивает от этой улыбки.

Ждать невыносимо. Но в то же время я вовсе не горю желанием скорее узнать, чего хотят мужчины, которые готовы платить за секс такие деньги. Перед глазами мелькают все пошлые и отвратительные скрины с порно сайтов, которые я когда либо видела, и меня начинает подташнивать.

Уж лучше бы меня выпороли до синяков.

Наверное, мне нужно выпить воды. Но как только я поворачиваюсь к Игорю, чтобы попросить об этом, вижу Макса и Карима — они возвращаются, с виду весьма спокойные и довольные друг другом.

— Это ваш ключ. Комнату нужно сдать до семи утра. Хорошей ночи, — мягко говорит Макс, подмигивает мне и сваливает вместе с Игорем быстрее, чем я успеваю сказать «а».

Мы остаемся вдвоем, и я вдруг чувствую, как все эмоции снова возвращаются ко мне. Мое недоумение. Моя злость. Мой шок.

Я поднимаю глаза и, после секундной паузы, мы оба смотрим друг на друга одинаковыми яростными взглядами и говорим друг другу одну и ту же фразу:

— Ты ненормальный?

— Ты ненормальная?

Еще одна пауза.

— Что? Я ненормальный? — первым реагирует он. В глубоком низком тоне его голоса чувствуется явное недоумение и затаенная угроза. Густая темная бровь едет вверх, глаза с недоверием сужаются. Похоже, он уже начинает сомневаться в моих умственных способностях.

— Да, ты! Зачем ты заплатил двести тысяч? Спятил совсем? Я не проститутка!

Пару секунд он молча созерцает мое лицо с непонятным выражением лица.

Мои ноздри раздуваются, и я знаю, какая из моих внутренних субличностей сейчас вышла наружу: та самая злобная мегера с раздувающимися ноздрями, которая менее всего склонна вызывать у мужчин сладострастные фантазии. Та самая, которая, по всей вероятности, и виновата в моем прискорбном положении старой девы.

Но мне все равно. Сейчас мне хочется его покусать.

Но его лицо неожиданно смягчается, и на нем даже появляется что-то вроде нежной улыбки, будто я его чем-то только что умилила.

— Проституткам столько не платят, малыш, — наконец, говорит он, немного выпрямляясь и глядя снизу вверх так снисходительно, что я от ярости просто теряю дар речи. — И нет, я не спятил. Бери ключ и поднимайся, я принесу нам выпить. Комната номер три.

В мою руку впихивают ключ, и прежде, чем я успеваю задать следующий вопрос, он удаляется в сторону барной стойки. Спина прямая, как будто шпалу проглотил.

— Карим! Принеси мне воды, пожалуйста! — чуть громче говорю я вслед. Я хочу звучать уверенно, но с досадой слышу растерянные нотки в собственном голосе.

Он кивает на ходу.

Честно говоря, я в замешательстве. Мегера прячется, на свет появляется испуганная юная дева. Есть у меня и такая внутри. С тех пор, как я начиталась всякого про субличности, я просто не могу перестать их изучать и находить внутри. Исследования — это то, что я люблю больше всего. Ради них я готова на приключения, хотя вообще-то не такая уж смелая я девушка.

Глава 11

Карим делает глоток виски, продолжая пялиться на мое лицо.

Блин. Вот лучше бы на грудь смотрел и думал, как меня трахнуть, чем вот так… Подозревала я после всех этих взглядов, что легко и просто тут не будет, но все же надеялась, что он обойдется без открытого глумления.

— Не издевайся. Ты ничего обо мне не знаешь! — выпаливаю я, тяжело дыша и пряча глаза, на которых уже выступают слезы.

Я ранимее, чем кажусь. Так всегда.

— Это правда. Но то, что я увидел, слегка шокирует. Так что вынужден повторить вопрос: ты ненормальная? На хрена продавать девственность извращенцам? — спрашивает он, и теперь я слышу то, что раньше только видела в его глазах: подавленный гнев.

— Тебе какое дело? Я знаю, что ты здесь тоже новичок! Так что не надо меня пугать.

— Да я не собираюсь тебя пугать, — выдыхает он, чуть более дружелюбно. — Ты там что, плакать собралась? Эй, не надо. Я тебя не трону.

— Что-о?

Я поднимаю взгляд, и мне уже не так важно, что подлая слеза все-таки выкатывается из правого глаза.

Он ставит бокал на подоконник, поднимается и идет ко мне.

Сейчас его взгляд очень бархатный и мягкий, а я чувствую себя ужасно беззащитной. Теплые ладони обхватывают лицо, большой палец с чуть грубоватой кожей на подушечке вытирает слезинку:

— Ну вот. Напугал злой дядька. Не надо. Просто выпьем и поболтаем.

— В каком смысле просто выпьем и поболтаем? — тупо переспрашиваю я, даже приоткрывая рот от шока.

Он шумно выдыхает и наклоняет голову:

— Ну, я не собирался тебя покупать для секса, что это за дикость?

— А зачем тогда ты заплатил столько денег?

Мой голос даже садится. Я застываю от недоумения и обиды. Через два дня Новый год. Хрена лысого я пойду в этот год девственницей. Вот ни за что! Я уже все решила! Я через такое прошла эти вечером!

— Потому что никто не должен был купить тебя задешево, малыш, — мягко говорит он, словно втолковывая мне прописные истины. — И уж точно тебя не должен был получить какой-нибудь извращенец для каких-нибудь похабных забав. Как ты вообще могла так рисковать собой?

Я молча смотрю на него снизу вверх, медленно отстраняясь. Слезы высыхают, и внутри остается только злость. Он меня еще воспитывать будет?

Мое дыхание становится тяжелым.

— Знаешь, что, — тихо говорю я. — Если ты меня здесь сегодня не трахнешь, то я сейчас спущусь вниз и отдамся первому, кого встречу и кто согласится это сделать, понятно? Потому что я сюда пришла ради этого, если ты еще не понял.

И вот, злобная мегера снова в деле. Теперь он отступит? Сдастся?

— Мммм.

Он скрещивает руки на груди, и красивое мужское лицо мгновенно меняется: его покидают все эмоции, которые он мгновенно прячет. Взгляд обретает пугающую непроницаемость.

И прежде, чем я успеваю осознать, какой трусливой зайчихой буду выглядеть, я невольно делаю шаг назад. Но он не двигается с места.

— Сколько тебе лет, малыш? — неожиданно осведомляется Карим, изучая меня взглядом снизу вверх, теперь разглядывая мое тело так, словно рассматривает приобретение.

— Двадцать пять.

— Что ж. В этом возрасте пора понимать, как работают ультиматумы. Расскажи, что ты знаешь об этом?

Во рту снова становится сухо. Я не мастер дискуссий, научные исследования мало связаны с пикировкой. Но даже я отлично понимаю, когда меня запугивают: открыто и ничего не стесняясь.

Вот только это знание никак не помогает от страха. Кажется, даже наоборот.

Секунду подумав, сдаюсь.

— Простите, я не хотела…

— Ты предъявила ультиматум. Хочешь забрать его обратно?

— Я не уверена, что…

— Иди сюда.

Он быстро оказывается рядом, притягивает меня за талию, крепко обнимает, и я замираю, ощутив между бедер возбужденную плоть, которая впечатывается в меня с таким нажимом, что я чувствую его твердость, форму и размер так, как будто одежды вообще нет.

Я ощущаю, как он распален. Вот теперь я чувствую много чего еще, что не чувствовала минуту назад. Например, какой жар исходит от большого сильного тела, с какой легкостью он держит меня в руках, чуть приподнимая — держит почти навесу.

— Ультиматум, к твоему сведению, это фактически отказ от мирных переговоров. Ты заявляешь, что будет по-твоему и одновременно угрожаешь, — тихо сообщает он мне на ухо, при этом ярко артикулируя речь, чтобы донести каждое слово. — Поэтому ультиматумы часто провоцируют военные действия. Это очень плохой инструмент для работы с абсолютно незнакомым человеком. Ты не знаешь, на что человек способен, чего от него ожидать.

Я еле дышу. Его аромат с сильной древесной нотой окутывает меня, его жар и сила подчиняют. Я хотела, чтобы он меня вот так схватил? Хотела почувствовать все это? Возможно.

— Думаешь, мне физически сложно взять и засунуть в тебя член? Думаешь, я этого не хочу прямо сейчас? Давай посмотрим на тебя в зеркало.

Карим резко поворачивает меня к себе спиной и ведет к зеркалу, подталкивая, когда я спотыкаюсь.

Я смотрю на отражение, и меня шокирует то, насколько непристойный у меня вид. Прическа уже слегка поехала, несколько прядей торчат, тушь немного поплыла от слез. Платье почти ничего не скрывает: оно слишком короткое, и декольте очень низкое. Я выгляжу, как падшая женщина, и так все и задумано с самого начала. Но я не смотрелась в зеркало с тех пор, как вышла из раздевалки, и уже успела немного забыть.

Карим же выглядит просто ярко, благодаря красной рубашке, но его вид в целом вполне приличный… если не считать рук, которые лежат на моих бедрах.

— Ты очень красивая девочка, и ты одета вызывающе. Понимаешь? — шепчет он мне на ухо, уже откровенно лапая мои бедра и попу, ползут вверх и я замираю от необычных ощущений.