Бегу от счастья

Глава первая

Кириллов ехал из церкви. Да-да. Если бы его покойный дед, первый секретарь горкома партии, узнал! Или бабуля, которая всю жизнь работала в этом горкоме администратором ресторана и буфета. Она тоже была убеждённым атеистом и партийцем.

Сам Кириллов принял обряд крещения уже в пятнадцатилетнем возрасте. Они с мамой ездили в гости к её подруге в Чебоксары, и подруга мамы, тётя Тася, стала крёстной для них обоих. Она была старше мамы.

Дед с бабушкой так ни о чём и не узнали. Да и зачем было расстраивать стариков?

А сегодня Кириллов сам стал крёстным отцом. Валерий усмехнулся, представив значительное лицо Марлона Брандо, а потом выразительное лицо Аль Пачино. Он, Валерий, теперь Дон Корлеоне и Майкл Корлеоне, два в одном. Почему-то определение «крёстный отец» вызвало в нём именно такие ассоциации.

Валерий опять вспомнил Марусю, свою крестницу. Она была в белом длинном лёгком платье и в белой тонкой шапочке с большой оборкой. А сама маленькая-маленькая, ручки и ножки крохотные, только глаза огромные. Кириллов думал, что она его испугается, а в итоге это ему было страшно брать её на руки. Так уж получилось, не доводилось ему нянчить грудных детей. Дожил до тридцати семи лет, а такую малышку впервые взял на руки. Он и держал её так, словно она хрустальная, очень осторожно.

Маруся (именно так он про себя называл новоявленную крестницу, хотя родители величали её Машенькой или Марией) не боялась его и совсем не плакала. Не заплакала даже тогда, когда её опустили в купель, удивилась только. Ну точно вся пошла в неунывающую общительную Светку, свою мать. Кириллову сложно было объяснить, что именно он чувствовал сейчас. Внутри разливалось какое-то непривычное тепло. А ещё ему жалко было Марусю отдавать обратно родителям, очень хотелось ещё подержать её на руках и посмотреть, как она улыбается ему беззубым ртом.

Но испытывать терпение отца малышки, Кузьмина, Валерий не хотел. Тот его по запяткам ненавидит, причём, совершенно справедливо. И так непонятно было, как Светке удалось обработать мужа, уговорить официально стать кумовьями с Валерием. Видимо, Светка верёвки из мужа вьёт.

Светка простила его... Это было очень важно для Кириллова. Важно и удивительно. Сам он, наверно, никогда бы не простил того поступка, который совершил. Он пытался влезть в чужую семью, будучи уверенным в том, что он для Светки - лучший вариант, чем её муженёк. А Света казалась Валерию лучшим и наиболее подходящим вариантом жены для него. Кириллов не умел любить сам, и ему в голову даже не приходило, что у людей могут существовать какие-то совсем иные отношения, построенные не на рационализме, логике и трезвом расчёте. И что люди в этом своём нелогичном, непредсказуемом и опасном мире могут быть настолько счастливы.

Его поступок привёл к настоящей беде, хоть он и пытался предотвратить всё, опомнившись. Валерий винил лишь себя; что возьмёшь с Ди? Она всегда была беспринципной стервой и чувствовала себя при этом естественно и прекрасно.

Когда-то Кириллов встречался со Светкой целых два года. Потом он был женат на Ди, тоже два года (интересно, как его хватило на столь длительный срок?). Ещё позже почти два года жил с Юлей, начальником юридического отдела возглавляемого в ту пору Кирилловым завода.

Сейчас он относился к Светке как к сестре, а теперь ещё стал её кумом. О Ди даже вспоминать не хотел, от одной мысли о ней мутило. Хотя приходилось постоянно быть в курсе её бурной жизни, следить, чтобы не вздумала приближаться к Светке и её семье. Юлию и не вспоминал почти, нечем было вспомнить, кроме того, что она была остра на язык, любила плотские утехи, но категорически выступала против детей.

Блондинка, шатенка и брюнетка у него были, каждая по два года. Были и временные подружки. Что дальше?

Сегодня он вдруг понял, что созрел для отцовства. Но чтобы стать отцом, нужна кандидатура на роль матери. Наука, безусловно, движется вперёд семимильными шагами, но Кириллов альтернативных вариантов того, как сделаться отцом, не приемлет, только традиционные. Однако с кандидатурой на роль матери проблемы, большие проблемы... Не умеет Кириллов выбирать. Однажды выбрал подходящую, - так сам испортил всё своей неуёмной похотью, изменил. А больше «подходящие» не встречались. Отцом стать созрел, а жениться - нет.

В роду Кирилловых всегда все создавали семью и рожали детей относительно поздно, после тридцати лет: и бабушка с дедом, и родители, и сестра.

Маме сейчас семьдесят пять, отцу было около восьмидесяти, когда его не стало.

Сестра Вика вышла замуж и родила первого сына в тридцать пять лет. Оба племянника появились на свет, когда Валерий работал в другом городе. Потому он и не нянчится никогда с грудными детьми до сих пор, только фотографии видел. Когда приезжал в отпуске «знакомиться» с племянниками, тем было уже месяцев по десять, это были уже основательные, крепкие, щекастые «мужики».

А такое неземное создание, как Маруся, Кириллов близко не видел никогда, и тем, более, не держал на руках.

Валерий понял, что ему тоже непременно нужна маленькая дочка. Очень нужна. Желательно, чтобы она была похожа на него, но только не такая здоровенная. В нём почти метр девяносто.

Неужели все те, кто восклицает: «Дети - это счастье!», правы?! Эти люди не блаженные?!

Едва подумав об этом, Валерий резко затормозил. И понял, что вовремя: у края дорожной полосы, прямо на клумбе, расположенной между полосами, стояли три подростка, и один из них явно намеревался, выскочив наперерез машине Кириллова, успеть перебежать дорогу.

Валерий читал о подобных «забавах» милых деток, но сам вот так воочию столкнулся с этим явлением впервые. Он похолодел и побелел от бешенства, руки сжал так, что ладоням стало больно. Выскочив из машины, Кириллов успел схватить за шиворот того парня, который собирался пересечь дорогу перед близко идущим транспортом.

Двое других, бросив дружка, улепётывали, перескочив через клумбу.

- Вы чего?! Отпустите, дяденька! Вы зачем меня держите? - перекрикивая проезжающие мимо машины, возмущался парень. Он был долговязый, худой, но голос ещё детский. Лет одиннадцать-двенадцать пацану, пожалуй, не больше.

Глава вторая

Лариса пять минут задумчиво вертела в руках телефон, но всё же не выдержала. Да, они увидятся завтра утром, поедут за шариками, а потом на праздник. Но ей очень хотелось поблагодарить Валерия сегодня.

«Спасибо тебе!», - всё, сообщение ушло, назад не отмотать. Не прошло и минуты, как пришёл ответ: «На здоровье. И до завтра!».

Лариса улыбалась, прижимая к себе медведя. Как Валерий сказал? «Да хоть Федя!». Отлично, так мишку и назовём.

Лариса с детства была открытой, честной и импульсивной натурой; жизнь её не сломала и не изменила. Хотя пройти довелось через многое, было всё: и слава, и неземная любовь, и тяжёлая травма, и уход из большого спорта, и предательство любимого. Последнее повторилось дважды.

Сначала, ещё в юности, был Андрей. И неземная любовь. Андрей занимался лёгкой атлетикой. Однажды улетел на соревнования за океан, и встретил там другую неземную любовь, из местных. Надо ли говорить о том, что обратно он не вернулся...

Потом, когда Ларисе было двадцать два, и их команда была на пике славы, появился Женя. Вторая неземная любовь. Они были влюблены и безумно счастливы. Они подали заявление, назначили день свадьбы, купили тур для свадебного путешествия. Они стали ещё счастливее. Ровно до того момента, как Лариса в одночасье лишилась карьеры и славы, а здоровье пришлось восстанавливать десять долгих месяцев: несколько операций, длительная и дорогостоящая реабилитация. До конца так и не восстановила, её походка уже никогда вновь не будет летящей. Хорошо, не успели пожениться. А то разводились бы потом.

Лариса приняла новую себя и новую жизнь, не сломалась, не приуныла. В её жизни появились подопечные, - её девочки, - и она глубоко принимала к сердцу их радость, боль, победы и поражения, взлёты и падения.

О себе как-то и не думалось. Жизнь заиграла новыми красками, но тут, как водится, судьба подкинула сюрприз в лице Валерия Викторовича. И Лариса остро, слишком остро почувствовала, что она жива, ох как жива, чёрт возьми! Будто и не умирала. Будто и не предавали. Ничуть не боится нового чувства, открыта для него.

Вопрос в том, кому оно нужно - её чувство? Нужна помощь и небольшая актёрская игра.

Но сердце подсказывало, что не всё так просто с Валерием Викторовичем. Его глаза... они смотрели на Ларису беспомощно. Такое ощущение, что он столкнулся с чем-то неизученным и немного пугающим.

Подумав ещё, Лариса решила себя не накручивать, а хорошо выспаться перед завтрашним днём. Она должна быть убедительна в роли девушки Бонда.

Валерий ответил на сообщение Ларисы и ещё с минуту пялится в телефон, улыбаясь и чувствуя себя последним ослом. Куда его несёт? Ему тридцать семь, он прожжённый жизнью циник и расчётливый тип. Он не может дарить девушкам плюшевых медведей и улыбаться, как блаженный, читая и отправляя сообщения! Но он это всё с успехом проделал.

Так. Валерий крутил в руках телефон, невидящим взглядом глядя в окно на чернильную октябрьскую почти ночь.

Почему Маруся и Лариса (просто Лариса, никогда уже она не будет для него «Михайловна»!) появляются в его жизни в тандеме? И летом, и сейчас?

Валерий всегда всё просчитывал наперёд. Их отношения со Светкой носили наполовину рациональный характер. Да, она ему нравилась! Да, очень! Но они с самого начала вели себя так, словно женаты уже лет двадцать. Ценили достоинства друг друга, заботились друг о друге, уважали друг друга... До поры до времени. Никогда между ними не было той самой безумной искры, которая возникла потом у Светки с её муженьком Кузьминым. Он же видит... Ему видно со стороны, как они смотрят друг на друга. Никогда Светка не смотрела так на Валерия, да и он на неё так не смотрел, как смотрит её Кузьмин.

Потому и повёлся на Диану. Ди дала ему то, что в тот момент ему было необходимо больше всего. Гормоны бушевали, а их со Светкой тихая уютная гавань стала для него тесна. Потом-то, конечно, его потянуло обратно в эту гавань, ой как потянуло! Но это уже другая история.

За те ощущения, которые давала ему, Диана потребовала статус законной супруги. Валерий согласился, его всё устраивало тогда. Но «вдохновляющий момент от Дианы» был своего рода искусством, а искусство, как известно, должно принадлежать народу. Валерий не воспринимал эту истину столь буквально, пока на его голове не прижился некий экзотический аксессуар. Кириллов, который никогда не был сторонником идеи «И всё уж не моё, а наше», и аксессуар на голове носить не желал, подал на развод.

Через два года после развода появилась Юлия, отношения с которой напоминали, скорее, договор. Впрочем, вполне в духе её профессии. Валерия опять всё устраивало, но видимо, он уже тогда начал понимать, наконец, что его личная жизнь идёт как-то неправильно. Должно быть не так. Однако он не знал, как. Пока не увидел Светку с её Кузьминым. А особенно, пока не встретился с Марусей. Маруся, - венец любви и настоящих семейных взаимоотношений, - направила мысли и чувства Кириллова в новое русло, неизученное и опасное.

Именно в этот момент судьба впервые свела его с Ларисой. А теперь опять: Маруся, и следом Лариса. Это знак? И медведь этот...

Валерий, который всегда рулил сам, вдруг понял, что всё изменилось. Теперь его ведёт и направляет неведомая рука. Нравится ли это ему? Да он пока сам не понял, если честно...

К Марусе было решено ехать на его машине, и он сказал Ларисе, что заедет, но адрес не спросил. А она промолчала. Да и ладно. Всё равно она уже поняла, что ему известен её адрес, после того, как ей привезли медведя.

Смеясь, они долго пристраивали в машине подарки, а потом запихивали в машину воздушные шарики, которые постоянно норовили вырваться и улететь в небо. Было очень забавно, и даже смущение после вчерашней «переписки» прошло.

Лариса с любопытством смотрела в окно машины: они въехали в частный сектор, очень напоминающий деревню. Деревья, ещё не скинувшие листву, стояли жёлтые, красные и золотые, а воздух казался прозрачным. По сохранившейся траве гуляли задумчивые куры, а у какого-то забора лежала гора дров. Лариса вышла из машины, потянулась и огляделась вокруг, вдыхая сосновый воздух. Валерий вышел следом, глядя на Ларису во все глаза. То, как она потянулась, почему-то моментально лишило его всех и без того нестройных мыслей.