Бегуны. Война кварталов

Глава l

                                              УССР, город Кривой Рог, район 

                                               КРЭС, август 1985 года.

  Летний, теплый вечер! Что может быть прекрасней? Когда после жаркого погожего дня наступает долгожданная прохлада, несущаяся легким ветерком – наполненным свежестью и энергией, подаренной всем, кто был угнетен жарой беспощадного солнца. Всем кто, промокая под струями собственного пота, искал укрытия в тени запыленных дворов с обшарпанными пятиэтажками. Этот вечер получился, действительно бодрящим и воодушевляющим, словно чашка, крепкого, ароматного кофе, ранним утром. Даже тот высокий, худощавый парень, так мало интересовавшийся происходящим вокруг, а уж тем более какой-то погодой, сумел заметить то, что футболка больше не прилипала к его загорелому телу и наконец-то теперь, он мог дышать полной грудью. 
На правой его щеке был отчетливо виден широкий и изогнутый шрам, который остался у него еще с детства. 
  Этим шрамом он гордился больше всего на свете и любил иной раз придумать какую-нибудь новую, красочную и героическую историю появления змеевидного следа на лице. 
Он ненавидел своё имя. Всякий раз, услышав его, становился вспыльчивым и агрессивным. Его раздражали все имена за то, что они повторяются словно клоны, будто машины, сошедшие с конвейера. Поэтому каждый из его дворовых друзей, а иногда и просто знакомый получал индивидуальное, отличительное имя, свою кличку. Себя же он называл - Шрам. Гибкий, изворотливый ум, способность организовывать и подчинять своему мнению людей, а также:  хладнокровность, расчетливость и корысть – делали его несомненным лидером, среди сверстников. 
  Шрам издали увидел своих приятелей. Это были два парня его возраста. Первому он дал кличку Барыга,  за любовь и пристрастие к травке. Казалось, что ни один день жизни Барыги не проходит без косячка, туго набитого лучшим сортом конопли, выращенной им лично. Он регулярно прогуливал школу, с трудом окончил профессиональное училище, не без помощи связей и знакомств матери. Нынче бездельничал и прятался у своего друга, от людей в погонах, стремившихся загрести его в ряды Красной армии. Вместе с товарищами он не редко переносился в красочный и загадочный мир иллюзий и галлюцинаций, вызываемых наркотиком, который, вот уже на протяжении нескольких лет, плотным кольцом, все крепче и крепче охватывал помутневшее сознание незадачливого и беспризорного подростка.  
  Второго, немного тучного, с лицом усеянным веснушками, шестнадцатилетнего приятеля и друга детства, Шрам называл – Кабан. Кабан мог постоять за себя, что неоднократно демонстрировал в стычках и драках с ровесниками и старшаками и поэтому заслужил уважение всех, кто его знал. Он не ведал чувства жалости и порой был просто беспощаден. В детстве вместе со Шрамом они любили издеваться над бездомными животными – избивая их палками и забрасывая камнями. Зрелище было ужасающим, но почему-то им двоим, тогда еще мальчишкам, было забавно и как они говорили: прикольно.  
  Жестокий нрав Кабана с возрастом набирал новых оборотов. Он дерзил взрослым, переговаривался с учителями на уроках, бил отца, когда тот пьяный, еле волоча ноги, возвращался домой. А после седьмого класса предложил Шраму прибыльное дельце – вымогать с учеников младших классов деньги. Впоследствии этой участи не избежали и некоторые из старшеклассников, которые не могли постоять за себя в должной мере. 
Такими были друзья Шрама, которые уже около пятнадцати минут ждали его и понемногу начинали нервничать, притом все чаще переходя на ругань в адрес приятеля. Но появившийся силуэт, из-за угла дома заставил их поутихнуть. 
  Этот силуэт неспешной поступью направлялся в их сторону, сделав еще несколько шагов, остановился и медленно извлек  из кармана своих модных брюк пачку "Marlboro" и подарочную зажигалку, подкурил сигарету, после чего продолжил свой путь, постепенно помещая сигареты и зажигалку в тот же карман серых брюк. 
  Кабан и Барыга не в силах больше стоять без дела  пошли ему навстречу  и поравнявшись с ним, остановились. 
При виде Кабана, Шрам обрадовался, но не что в его поведении не выдало этих чувств, кроме скупой улыбки, слегка исказившей его лицо. Но Кабан заметил эту улыбку. Он знал, что хоть внешне его друг спокоен, зато в душе тот рад встрече. И сам был рад, потому как не видел Шрама двадцать дней. Это время Шрам провел в Алжире на похоронах своего дяди, который проживая там, заразился какой-то из местных болячек и скоропостижно скончался, оставив племяннику неплохое наследство. 
Шрам редко видел дядю, поэтому особых чувств горечи не испытывал. Получив завещанные ему деньги, он вскоре прогнал печаль полностью и с наслаждением начал думать о том, как приедет домой и ни в чём себе не отказывая – будет жить, на эти денежки, как минимум полтора года.  
"Нет-нет, – думал он. – Необходимо и здесь прикупить себе чего-нибудь модненького.” 
  Пару дней он провел в магазинах одежды, купив там все, что пришлось по душе, затем зашел в специализированный табачный магазин и купил дорогих, но модных сигарет “ Marlboro ” и отправился в свой родной город Кривой Рог, где он родился и вырос. 
  И вот теперь встретившись с пухлым пареньком немногим меньше его роста, он крепко пожимал его руку, глядя прямо в глаза. 
— Привет братуха, — проговорил Шрам, похлопывая собеседника по плечу. — Как ты? 
— Да я-то что? Нормуль! Все по-старому. Ты уж лучше расскажи как сам-то! 
— Да так, повидал чужбину, пожил там маленько и вернулся на родину. Хотя знаешь, я бы лучше, блин, остался там. У них как-то жизнь веселее. Потом подумал: куда же я без тебя-то? И вот, кстати, — он протянул Кабану солнцезащитные очки марки “Polaroid” и пачку импортных сигарет. 
— Ох, ни фига себе! Это чё мне? — сказал удивленный подарком Кабан. — Я знал, что ты обо мне не забудешь! 
— Держи, держи брат! Ты же для меня, как родной! — покровительственно произнёс Шрам.  
— А ты, что стоишь, как истукан с острова Пасхи, — переключился Шрам на Барыгу и продолжил. — У меня и для тебя есть подарок. 
При этих словах он достал еще одну пачку тех же сигарет и отдал Барыге. Тот молча принял подарок, ответив взглядом лишенным всякой участи в происходящем. Барыга думал об одном: когда же они наговорятся и пойдут вместе с ним в какое-то безлюдное место и раскурят долгожданный косяк. Шрам познакомился с Барыгой полгода назад и, хотя все это время недолюбливал его, но терпел, так как тот регулярно снабжал их с Кабаном травой. 
— Ладно, пацаны пойдёмте, пыхнем, — сказал Шрам, уходя вглубь пустынных дворов, изредка поросших чахлыми деревцами. В центре большого двора, в который они зашли, были видны две металлические постройки, издали походившие на беседки — это оказался вход в бомбоубежище, построенное во времена “холодной” войны. Сейчас же оно пустовало и трое парней спустились в него. 
  Барыга нетерпеливо вытянул из кармана три косяка сделанных умелой рукой и аккуратно завернутых в газету, раздал по одному Шраму и Кабану, а третий оставил себе и тут же его подкурил, не дождавшись пока Кабан запалит огарок свечи принесенный сюда раньше. 
  Шрам и Кабан зажгли свои самокрутки от норовящего погаснуть огонька свечи,  колеблемого пакостливым сквознячком, проникающим в бомбоубежище с улицы. Парни сделали пару сильных затяжек и продолжили свой разговор: 
—  Знаешь, сегодня суббота и я думаю, Аня с подругами обязательно придёт на дискотеку,  — сказал Кабан. 
При словах Кабана в быстрых и черных, как тьма глазенках Шрама на мгновение появился блеск, несущий в себе: любовь, страдание, обиду, коварство и что-то еще известное только ему одному. 
— Как она это время без меня жила? Никакой из бывших ее хахалей не приставал к ней. 
— Да ты чё Шрам!? Гонишь? Кто же престанет, когда мы с тобой поотбивали у них … всю охоту, лет на двадцать вперед. Ха-ха-ха! — рассмеялся от своих слов Кабан. Шрам тоже не смог сдержатся от смеха, и они громко рассмеялись, порождая эхо в стенах бомбоубежища. 
— Ох уж эта Анечка! И чем ты ее не устраиваешь? Может она от Барыги прется — продолжал язвить Кабан и снова заржал, но увидев побелевшее от злости лицо Шрама, умолк. 
Шрам взглянул на часы: было полседьмого, до начала дискотеки осталось полчаса. Он сделал очередную затяжку и вдруг все вокруг поплыло, все стало каким-то неестественным и причудливым: стены помещения казались резиновыми, Кабан и Барыга куда-то исчезли, на смену им появились два нелепых зверька. Один из которых, тот что покрупнее либо говорил что-то, либо пищал второму, а тот стоял и слушал, развесив свои большие и неестественные уши, покачивая  тупой и мохнатой мордой со стороны в сторону. 
  Он снова взглянул на часы, они больше не были такими как прежде — круглый циферблат стал размытым и непонятным, самая длинная и тонкая стрелка похожая на иглу, более не бежала так стремительно. Теперь ему казалось прежде чем она изменит свое местоположение протекало полминуты, а иногда и минута. Шрам сделал вывод: время замедлило свой ход! 
— Шрам, Шрам! Отзовись, — кричали смешные зверьки. Постепенно он осознал, что эти зверьки и есть Кабан с Барыгой. 
  И вот когда рассудок начинал возвращаться и становилось понятно все происходящее, Кабан дал пощечину Шраму, слегка переборщив с силой и тот снова унесся куда-то в дебри своего сознания, но теперь ему казалось, будто он средневековый заключенный. Да ведь так и было! Вот одиноко горит свеча в сыром и мрачном подвале старинного замка. По углам блестит многолетняя паутина, а напротив него стоят ни какие-то зверьки, а самые настоящие стражники в кованых доспехах. И вот один из них закурил сигарету, а второй надел солнцезащитные очки и от увиденного Шраму стало смешно и он разразился идиотским смехом, подчас приседая и держась руками за живот. 
Через сорок минут действие наркотика исчезло и Шрам стал вспоминать все происходящее с ним за сегодняшний день вплоть до этого момента. 
— Кабан, какого хрена мы тут торчим целых сорок минут! — разъяренно крикнул Шрам на товарища, в очередной раз рассматривая свои наручные часы, принявшие наконец-то, привычный облик. 
— Да если ты забыл — тебя конкретно нагребло и вот этот придурок, — он указал пальцем на сидевшего в уголке Барыгу. — Долго не мог придумать как вывести тебя из кайфа и потом его тупую башку осенило, что нужно обломаться. Я отправил его в магазин за чем-то сладеньким и после того как мы тебя изрядно накормили, ты стал помалу приходить в себя. 
— Ладно, извини! Я погорячился! Дискотека уже началась, а мне не очень-то хотелось увидеть Анюту с каким-нибудь хмырем. Ведь ты же знаешь, рано или поздно она станет моей! 
  Сумерки выползали из тени деревьев и домов, окутывая город своей темнотой  и придавая мрачный и зловещий вид всему вокруг. Парни быстро вышли из своей курилки и направились к дискотеке, находившейся на другой стороне улицы сразу за парком. Слева от которого расположился городской театр, а позади территория детского садика. Сама же дискотека представляла собой большой бетонный круг с высокой деревянной изгородью. В глубине круга, напротив входа, небольшой раскладной стол, за ним диск-жокей воспроизводит музыку с бобинного магнитофона, передаваемую через усилитель на две мощные колонки, поставленные по бокам от стола. Вход всегда бесплатный и поэтому вся местная молодежь собирается здесь каждые выходные. Тем кому посчастливилось меньше и протиснуться внутрь не получалось танцевали возле входа.