Белая пелена

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. БЕЛАЯ ПЕЛЕНА

Когда демоны хотят посмеяться,

они исполняют желания людей.

Гитеас Дреамский

Глава первая. Узник замка Дайо

Мне часто снится снег. Холодный колючий снег, осыпающийся старой побелкой с неприветливых серых небес.

В моем сне всегда царит тишина. Застыли в немом укоре горы. Молчит бесстрастное небо. Навеки стихли, оборвавшись, голоса тех, кого я называл друзьями. Даже ветер успокоился, замер, прервав на мгновение вечный бег. Только отголоски крика еще звучат эхом в ушах.

— Эльза!..

Моего крика. Я помню, она не ответит. Помню бледное припорошенное снегом лицо. Широко распахнутые глаза, в которых отражаются низкие траурные тучи. Алое пламя разметавшихся в беспорядке волос — единственное яркое пятно во внезапно выцветшем мире.

Странно. Зачем память тому, кто давно мертв? Надежно похоронен в хрустальной могиле два на два метра. Сколько я уже жду, когда призраки наконец смилуются и заберут мою проклятую душу? Не знаю. Время остановилось.

Здесь тоже тихо, как и должно быть на кладбище. Лишь изредка властвующее в этом месте безмолвие нарушается появлением новых обитателей. Поначалу все шумят: чего-то требуют, буянят, задираются с охраной, бессмысленно мечутся, словно звери в клетках, отчаянно придумывают планы побега, которым не суждено сбыться… Безумцы! Они не осознают: тем, кто угодил в надежные застенки замка Дайо, не спастись. Со временем узники успокаиваются — одиночная камера хорошо учит смирению. И тогда возвращается привычная тишина.

Дайо. Мрачный замок, грозно возвышающийся на скалистом берегу Холодного моря. Крепость-тюрьма для магов, приговоренных Верховным Советом[1] к пожизненному заключению. Сюда привозят самых отъявленных негодяев: главарей мятежников — честолюбивых предателей, пошедших против королевства и короны; безумных ученых, жаждущих запретных знаний и готовых ради них преступить любые законы — государства, разума, совести; возомнивших себя высшими существами отступников из темномагических гильдий[2].

Подходящее место для убийцы, призвавшего Белую пелену.

— Молчишь? — напротив моей камеры остановился господин старший надзиратель Битч, недвусмысленно поигрывая энергетическим жезлом. — Какая жалость! А ведь мы так мило побеседовали в прошлый раз.

Безопасней всего не обращать внимания, не шевелиться. Скоро тюремщику надоест тратить слова впустую, и он уйдет искать другую, более податливую жертву.

— Ну же, развлеки меня, Ирбис! Праздники скоро. Что ты приготовил для доброго дядюшки Битча? Танец? Песенку? Споешь мне, а, Ирбис?

Порой кажется, что тюремный надзиратель — особый вид, который специально выводят в лабораториях гильдии созидания. Откуда еще могут появиться на свет настолько недалекие, злобные, упивающиеся доставшимися им крохами власти существа, как ушедший на пенсию господин Ио и сменивший его на посту господин Битч?

Я уткнулся лбом в колени, закрыл глаза, не желая видеть надоевшее до отвращения жабье лицо, размытое серо-голубой гранью камеры-кристалла. Скрипучий голос ввинчивался в уши, мешая вернуться в повторяющийся раз за разом сон.

— Смотри на меня, ублюдок, когда я с тобой говорю!

— Ис..чезни.

Даже сквозь сомкнутые веки я видел, как вспыхнуло, коснувшись стены, навершие жезла, а в следующее мгновение каждая клеточка тела взорвалась невыносимой, выворачивающей наизнанку болью.

— Норов решил проявить, мерзавец? Забыл прошлый урок? Так я напомню! Я тебя научу покорности!

Второй разряд оказался сильнее и продолжительнее первого. Горло перехватило, мешая не то, что закричать, вдохнуть. Внутри и вокруг бушевал огонь, обжигающий и беспощадный, жалящий кожу, плавящий кости, вцепившийся в добычу стаей голодных псов. Не сбежать. Не спрятаться. Не...

Все закончилось — спустя несколько секунд или вечность. Не пытаясь подняться, я жадно хватал искусанными губами мертвый воздух. Кристальный пол холодил прижатую к нему щеку и бок.

Эльза! Прости меня. Там, на склоне Сильверритского хребта, я даже не понимал, каково тебе приходится.

— Снова молчишь, Ирбис? — в голосе надзирателя звучала откровенная издевка. Я с невольным страхом следил за его руками, небрежно вертящими потухший на время жезл. — Язык проглотил? Дерзить-то, небось, расхотелось.

Напрягся, ожидая продолжение экзекуции. Господин Битч никогда не ограничивался одним ударом и, к моему глубокому сожалению, был слишком осторожен, чтобы убить заключенного, даже срывая на нем дурное настроение.

— Господин Битч, посетители!

Меня спасло появление второго помощника старшего надзирателя. Тюремщик досадливо сплюнул, засунул жезл за пояс.

— Повезло тебе сегодня, Ирбис. Но ничего, не расстраивайся. Нам еще удастся от души пообщаться.

Сгорбленная фигура в казённой форме удалялась, растворяясь в окутывающей сознание тьме. Не сопротивляясь, я скользнул навстречу раскрывшему объятия беспамятству. Хорошо бы, мне приснилось лето.

Мгновение покоя промелькнуло слишком быстро. Из обморока меня выдернул все тот же скрипучий самодовольный голос.

— Проходите, господа. В этой камере его и держим. Сами понимаете, за здешними выродками глаз да глаз нужен. Порядок и дисциплина — основа всего. Дисциплина и порядок. У нас с этим строго.

Люди редко навещают меня. Еще реже от них стоит ждать чего-то хорошего. Что могло потребоваться от мертвеца влиятельным господам, перед которыми лебезит старший надзиратель Битч?

Глава вторая. Цвет смерти

Я недоуменно смотрел на сложенные аккуратной стопкой сорочку, чулки и шерстяные штаны, не понимая, что мне со всем этим делать.

— Одевайся. Снаружи холодно, — подсказал Нейгирде.

Холодно? Наверно, ведь сейчас... зима? Праздники, если вспомнить слова господина Битча. Я криво усмехнулся, беря лежащую сверху рубашку. В застывшем, как муха в янтаре, Дайо лето не отличалось от осени, а зима — от весны. Здесь никого не заботило, холодно или жарко мертвецам — и нам тоже быстро становилось безразлично.

Пальцы никак не могли справиться с пуговицами на вороте. Золотозвенник хмурился, видно, раздраженный проволочкой, и я, опустив глаза, невольно торопился, слишком хорошо усвоив, чем в замке Дайо оборачивалось недовольство власть имеющих. Хотя маг и не показался мне человеком, склонным к забавам, которыми развлекались надзиратели. Оттого было вдвойне неприятно, что и он украдкой глазеет на меня, будто я какая-то диковинная зверюшка в клетке — хотелось прикрыться, хотя бы одеждой.

Господин Битч находился тут же, демонстративно поигрывая жезлом. Разумом я понимал, что при посторонних он не решится пустить его в дело, но не мог избавиться от неприятного холодка между лопатками.

— Теперь это, — Нейгирде, держащий в руках гибкую металлическую змейку с вязью рун, поморщился, покосился на брата. — Таково условие Совета. Я же больше надеюсь на твое благоразумие.

Я поднял волосы, чтобы магу было удобнее застегнуть «украшение». Ошейник так ошейник, мне он не мешал. Честно говоря, меня бы удивило, если бы Совет не подстраховался.

— Обувь, — напомнил золотозвенник, кивая на грубые «крестьянские» башмаки. — Пока, к сожалению, такая. В городе подберем что-то по размеру и более подходящее для похода в горы.

— Ней, позволь тебя отвлечь на минутку от твоего… приобретения.

Если боевой маг держался с напускным дружелюбием, советник отношения не скрывал. Брезгливое презрение и неприязнь. Я догадывался, что он собирается сказать. Знал это и золотозвенник, раздраженно последовавший за старшим братом в коридор.

— Понимаю, бесполезно тебя просить, но будь осторожен…

А еще я мог поспорить на правую руку, что Нейгирде слишком упрям и не прислушается к доброму совету. Сам когда-то был таким же.

Надзиратель украдкой оглянулся, проверяя, далеко ли ушли господа маги. Приблизился. Вцепился пальцами в волосы, пригибая к себе, прошипел в ухо:

— Сбежал от меня, думаешь? Рад-радешенек? Только запомни хорошенько, я камеру-то твою пока пустой подержу. Потому что такие выродки не меняются! Ты еще вернешься сюда.

Еще вернешься ко мне…

Я ему верил. Стоило золотозвеннику передумать, и я снова окажусь в полной власти и садисткой фантазии господина Битча. Возможно, в глубине души я даже надеялся, что Нейгирде передумает. Меня пугал мир, ожидающий снаружи тюрьмы.

Эхо доносило лишь отголоски спора. Разобрать, о чем говорили маги не получалось, но догадаться было нетрудно.

«Какого Ксаша ты вообще собираешься тащить его с собой?»

«Я уже объяснял. Мне необходимы знания и опыт Ирбиса».

«Их можно получить и другими методами. Проще и безопаснее».

«У Совета был шанс. Как ты мог заметить, безрезультатно. А сейчас парень просто не выдержит допрос. Много ли мне проку от трупа, последними словами которого будут «Я действовал по приказу Шайратт»?»

…Я действовал согласно приказу Шайратт.

Я так часто повторяю эту мантру, что давно сам поверил в нее. Людям не впервой сваливать грехи на мертвецов. Уничтоженная темная гильдия не сможет ни подтвердить, ни опровергнуть мои слова.

День за днем раз за разом палачи Совета задают одни и те же вопросы, чтобы получить одни и те же ответы. «Зачем вы отправились на Сильверритский хребет?» — «Так приказал мэтр Шай», «Что вы искали?» — «Ничего. Я шел к месту, подходящему для жертвоприношения», «Расскажи, как ты избавился от отряда» — «Первой была Марико. Ее собственным кинжалом…». И самые важные для них, ради которых все и затевалось: «Как выглядит Белая пелена?» — «Слишком сложная структура, поэтому использовался вербальный активатор, представляющий собой свиток с заклинанием. Повторить не смогу», «Где ты взял свиток?» — «Мне дал его мэтр Шай».

Им не нравятся ответы. И тогда в ход идут угрозы и посулы. Боль… последнее неприятно, но что значит моя боль по сравнению с той, которую испытали Эльза и ребята? Боль — это даже хорошо, отвлекает от воспоминаний и мыслей. Она позволяет не думать, почему я еще жив.

Отчаявшись, они приводят телепата. Обмануть его не трудно, ведь повторенная тысячу раз ложь стала почти неотличима от правды.

Я действовал согласно приказу Шайратт.

После этого они сдаются, ненадолго оставляют в покое. Я все еще надеюсь, что меня казнят, но, наверно, это было бы слишком легким выходом: одна жизнь против тысяч, забранных Белой пеленой!

Меня ждет Дайо. Могила, приготовленная для предателя Советом…

Прямо за дверью чем-то звякнули. Битч подхватил с лавки телогрейку, пренебрежительно швырнул в лицо.

— Чего застыл? Поторопись. Господа маги ждут.

Глава третья. Прошлое и настоящее

За окном ползущей сквозь сумерки кареты тенями прошлого вставал Углич. Нейгирде, как и предупреждал вчера, решил осчастливить заказами с десяток лавок — от сапожника и портного до аптекаря с кузнецом, и нам пришлось изрядно поколесить по городу.

Я жадно всматривался в проплывающие пейзажи, внезапно понимая, как за восемь лет устал от сводящего с ума однообразия замка Дайо.

По правую сторону возвышались деревянные двухэтажные дома с красными черепичными крышами. Наличники на окнах щедро украшали завитушки и геометрические узоры. Покачивались на ветру жестяные вывески мастеровых и торговых гильдий, расположившихся на первых этажах. Слева ледяной поглощающей свет бездной чернел канал, не замерзающий даже в лютые морозы. Скрипел наст под копытами лошадей. Мерцало пламя, заточенное в кованую клетку чугунных фонарей. Блики от огня плясали на стенах зданий, сугробах, лицах идущих мимо людей.

Падал снег.

— Навевает воспоминания?

— Я рад, что го..род живет.

— Странно слышать подобное от того, кто собирался его уничтожить.

Я проигнорировал иронию, прозвучавшую в голосе боевого мага. Пусть думает, что хочет.

Карета свернула в проулок, отдаляясь от канала. Если бы мы продолжили ехать прямо, оказались бы в кварталах, попавших под действие Белой пелены. Ночью мерещилось, что части Углича просто нет. Да и днем о ней, судя по сегодняшним наблюдениям, старались не вспоминать. Мертвая зона, где застыла жизнь и само время.

В пору предварительного следствия меня один раз привозили туда, в мир, сотворенный изо льда и стужи. Царство белизны и серебра. Хрустальные дома, хрустальные звенящие под ласковыми касаниями ветра деревья, хрустальные люди, вечно спешащие по своим делам, хрустальная смеющаяся девочка, играющая с хрустальной мохнатой собачонкой. Короткие волосенки встрепаны, глаза широко открыты, расстегнутый тулуп распахнулся крыльями, и чудилось, что она вот-вот оторвется от земли и взлетит в холодное неприветливое небо.

Та девочка и сейчас, должно быть, там. Вечно юная, вечно в ожидании несбыточного полета.

...Они мертвы. Эльза, Марико, Рейк и Квит…Эльза, прости. Твоя жертва оказалась напрасной. Я не справился. Белая пелена поглотила город.

Все мертвы. Друзья, поверившие и последовавшие за мной. Жители Углича, не успевшие понять, что случилось. Та девочка.

Почему же я до сих пор жив?!

Рунический ошейник полностью запечатывает магию, а кандалы надежно удерживают у стены, оставляя лишь полметра свободного пространства — не добраться даже до крошечного забранного решеткой окошка под самым потолком.

Почему я еще жив?!

Время в тюрьме тянется медленно и однообразно. Голые каменные стены, трещины и подтеки на которых складываются в сюрреалистичные картины. Шипение чадящего факела. Невнятное бормотание узника в соседней камере. Разговоры стражников в караулке.

— Слышал, боевые маги-таки добрались до Шайратт? Выжгли дотла заразу.

— Перестарались, как обычно. Сгорели и архив, и библиотека. Мастер гильдии устроил жуткий разнос. Давно этих «мечников» пора было приструнить.

Шайратт уничтожен? Почему-то мысль о том, что отступники наконец-то заплатили за бойню на празднике Весны, оставляет абсолютно равнодушным.

— Эх! А я-то надеялся завтра выспаться. Ксаш бы побрал принца! Из-за его прихоти пощеголять ораторским искусством на траурной церемонии капитан выгоняет на улицы усиленные патрули. Подумаешь, Его Высочество! Всем известно, что власть давно сосредоточена в руках Совета.

— Осторожнее со словами. Так ведь и головы можно лишиться.

— Кому тут доносить-то? Я, ты да пара смертников.

В очередной раз забирая нетронутую пайку, тюремщик ворчит на привередливых аристократов. Неужто переживает, что сдохну раньше срока? Напрасно. Без пищи человек способен прожить почти месяц. Вряд ли ожидание затянется так долго.

— Господин советник Крид? Это честь для нас!

— Вольно, бойцы.

Скрипит, отворяясь, дверь камеры, пропуская глубокого старика в подбитом соболем плаще. Маг шествует неторопливо, опираясь на тяжелый посох из отполированного дерева. Длинная седая борода заткнута за расшитый золотой нитью пояс. Задумчивое лицо избороздили морщины. Одни голубые глаза по-прежнему живые и цепкие.

Крид все-таки пришел, я не зря верил.

Советник останавливается напротив, укоризненно качает головой.

— Ну и в передрягу же ты влип, Ирбис. А ведь всегда был благоразумным мальчиком, — он глубоко вздыхает. — Ничего. Эта пренеприятнейшая ситуация еще может счастливо разрешиться к нашей общей пользе.

Крид постоянно меня поддерживал с тех пор, как судьба свела нас четыре года назад и могущественный советник что-то разглядел в семнадцатилетнем парнишке. Я знаю, несмотря на прилежание и способности, меня бы никогда так быстро не признали без его вмешательства. Ведь сколько талантливых и старательных остались позади потому, что у них не было влиятельного покровителя!

Я подвел его. Не оправдал ожиданий. А теперь еще и собираюсь взвалить на сгорбленные плечи огромную ношу. Сильверритский хребет должен стать запретным местом, чтобы никто больше не разгадал тайну Небесного пика. Уверен, у старого друга хватит красноречия убедить Совет.

Глава четвёртая. Каменный цветок

— Холодно, — жалуется в пустоту Лайк.

— Кончай ныть и займись делом. Заодно и согреешься, — недовольно огрызается Эльза, с усилием натягивая веревку, чтобы прикрепить палатку к вбитому в снег колу. Рейк возится с другой стороны.

— Мы ведь недалеко сегодня прошли, Бис?

Марико задумчиво рассматривает качающиеся верхушки сосен — к закату подул слабый ветер. Маленькая, нахохлившаяся, прячущая озябшие пальцы в рукавах полушубка, девушка напоминает замерзшую птичку.

— Даже из леса не выбрались.

— Куда спешить? Дня за три дойдем до Перевала Духов, — отвечаю я, мысленно добавляя, что там и начнутся настоящие неприятности.

В сосняках, густо разросшихся у подножия Сильверритского хребта, нашими главными врагами были глубокий снег, холод да боящиеся нас мелкие хищники. Перевал считался незримой границей, за которой безумствовала проклятая магия Предтеч.

Возвращается Квит. Здоровяк, пыхтя и тяжело отдуваясь, тащит на плечах огромную вязанку хвороста, сваливает рядом с той, что принес в прошлый раз, недолго отдыхает и отправляется на третий заход. Ночь предстоит длинная и студеная, понадобится много дров, чтобы поддерживать огонь. Конечно, проще воспользоваться заклинанием или артефактами, но сейчас мы стараемся без нужды не колдовать, несмотря на солидный запас накопителей[1]: силы лучше поберечь до момента, когда они действительно понадобятся.

Пока мы занимаемся разбивкой лагеря, темнеет окончательно. От костра веет жаром. Согревшаяся Марико довольно жмурится и прижимается к Рейку, обнимающему ее одной рукой. Я мысленно отмечаю, что надо отдать галчонку запасной свитер: Галчонок всегда была мерзлячкой.

Квит заканчивает ужинать и лезет в палатку. Он дежурит вторым и собирается перехватить кусочек сна, прежде чем его выдернут из спального мешка. Некоторое время здоровяк ворочается внутри, потом затихает.

— Повезло с погодой, — замечает Эльза.

В карих глазах отражаются далекие звезды, леденеющие в ясном небе. Нам удалось поймать просвет между буранами, частыми в это время года в окрестностях Углича.

— Будто мы в удовольствие решили прогуляться по зимнему лесу.

— Увольте меня от подобных развлечений. Я предпочитаю кружку крепкого грога да сговорчивую служанку, — мечтательно тянет Лайк. Пристально смотрит на Марико и нарочно уточняет, заставляя щеки воспитанной в консервативной семье девушки залиться румянцем. — С большими сись..

Блондин, точно рыба, хлопает губами, убеждаясь, что не может произнести ни звука. Возмущенно оборачивается к Эльзе, та притворяется непричастной. Но все хорошо помнят, как колдунья еще в гостинице пообещала Лайку, что лишит его голоса, если тот снова начнет смущать Марико скабрезными речами.

— Эльза, прекрати, — прошу я.

Она вздыхает, щелкает пальцами.

— Своенравная ведь…

Девушка приподнимает бровь, заставляя Лайка снова онеметь. Ребячество, да еще напоказ! Для магии крови нужен телесный контакт, например, коварная алая прядка, что незаметной змейкой свернулась на плече Счастливчика.

Блондин задиристо вскакивает и… возвращается на место под насмешливым взглядом девушки. Из их редких магических поединков Эльза неизменно выходит победительницей.

Я хоть и пресекаю шутовство, невольно улыбаюсь. Мои товарищи могут вести себя по-детски, легкомысленно, спорить и устраивать перебранки сотню раз на дню, но когда нужно действовать, во всем Энтор-Энеме не отыскать иную, настолько слаженную команду. Мы понимаем друг друга с полуслова, нет, с одного взгляда.

— Бис, расскажи что-нибудь о Древних? — просит Эльза, игнорируя насупившегося блондина.

— Ладно, — соглашаюсь. Задумываюсь, перебирая в уме недавно прочитанные легенды. — Речь пойдет о Лабиринте. Однажды жил на свете юноша по имени Цсай. Был он хорошим человеком и храбрым воином, но робел, едва речь заходила о девушке…

Я вспоминаю историю о влюбленном юноше, который ради благосклонности прекрасной гордячки Нефрит вошел в Лабиринт, чтобы найти волшебный цветок, способный исполнить любое желание. Много опасностей преодолел герой: блуждал в темноте, сражался с подземными чудовищами, избегал коварных ловушек, — и, в конце концов, достиг цели. Возвращаясь домой, усталый Цсай прилег отдохнуть, и его сон был так глубок и холоден, что когда раскаявшаяся в своих опрометчивых словах Нефрит нашла юношу, то перепутала с мертвым. Девушка расплакалась, а затем увидела каменный цветок, который воин стискивал в руке, и отчаянно, всем сердцем взмолилась, чтобы друг ожил.

— Разбуженный звуком родного голоса, проснулся Цсай. Обрадовалась, вытерла слезы Нефрит. Тут же поклялись они в любви и вечной верности друг другу и вскоре сыграли шумную свадьбу.

— Красивая сказка, — Рейк смотрит в огонь. — Глупая, но красивая.

Мысли всех возвращаются к суровой реальности и цели нашего путешествия. Я непроизвольно тянусь почесать шрам под шапкой.

Настоящий Лабиринт хоть и выглядит безобидно, намного опаснее темных пещер, населенных кровожадными чудовищами. Одна из его ловушек сводила людей с ума, погружая их в пучины собственного сознания.

— Храм Предтеч, который мы ищем, интересно, на что он похож? — сонно бормочет Марико, пристраивая щеку на коленях брата.

Глава пятая. Оживающие мертвецы

От сокрушительного удара наколдованный в последний момент воздушный щит вибрирует, отдача отзывается болью в руках. Я стискиваю зубы, удерживая заклинание и про себя костеря неуклюжую Марико, умудрившуюся так не вовремя подвернуть ногу.

— Вставай! Быстро! — вслух шиплю барахтающейся в сугробе за спиной девушке.

Первая неудача, к сожалению, не убедила снежного тролля отвязаться от нас. Ледяной трехметровый гигант обрушивает на щит целый шквал убийственных ударов, грозясь расколоть невидимую оболочку и добраться до скрывающихся за ней людей.

— Traitre!

Из-за спины Лайк посылает копье-молнию. Пролетая сквозь созданный мной барьер, заклинание теряет значительную часть мощи и лишь слегка опаляет толстую шкуру.

Гигант взбешенно ревет. Близоруко прищуренные глаза на тупом лице наливаются кровью. На щит приходится очередной удар, едва не продавливая его. Я торопливо укрепляю чары. Тролли обладают хорошей устойчивостью к атакующей магии, именно потому мы, наткнувшись на дитя гор, поначалу попытались убежать, надеясь, что напоминающая огромного орангутанга зверюга, потеряв нас из виду, попросту отстанет.

— Чем вы там заняты?!

Ситуация хуже патовой. Использованное защитное заклинание не оставляет мне возможности перейти в контратаку, но если его убрать, огромные кулаки твари мгновенно превратят нас с Марико в лепешку. Не облегчает ситуацию и то, что мой магический резерв все-таки ограничен, а тролли отличаются феноменальной выносливостью. Зверюга будет без устали долбить хоть до вечера.

Еще и место попалось крайне неудачное — извилистая горная дорога, в пять шагов шириной. Слева — крутой склон, справа — обрыв глубиной метров двести. Была бы тропа уже, и тварь попросту не прошла бы. На широком плато отряд смог бы рассредоточиться, окружив врага.

— Сейчас! — командует Эльза.

— Traitre! — повторяет попытку Лайк.

Над головой проносится очередное бесполезное копье, на этот раз из снега. Ударяет в волосатую грудь гиганта. Во все стороны брызжут белые комья. Тролль отшатывается назад, потом, сохраняя равновесие, качается вперед, неуклюже опираясь на длинные «обезьяньи» руки. Рейк ловко пробегает по нависшему над тропой козырьку, прыгает на спину твари и вгоняет в загривок клинок. От громогласного рева, кажется, обрушатся горы. Тролль слепо взмахивает лапами, сметая оседлавшую его человеческую фигурку. Шатаясь, кружится на месте, тщась вырвать застрявшую в спине стальную занозу.

— Бис, в сторону! — предупреждает Марико.

Я мгновенно гашу щит, перекатываюсь вбок.

— Reavermeil!

Следующее заклинание принадлежит уже Эльзе. Огромный снежок отшвыривает тролля к обрыву. Несколько секунд тварь балансирует на краю, но потом-таки срывается вниз.

Я облегченно выдыхаю. Оборачиваюсь.

— Как Рейк?

— В порядке, — маг, поддерживаемый сестрой, уже на ногах, хоть и кривится, ощупывая бок. — Дайте мне минут пять-десять передохнуть, и пойдем дальше.

— Передохнуть, — бормочет под нос Лайк.

Эльза мягко отталкивает Марико, занимается осмотром. Руки девушки окутывает розовая дымка. Значит, не все так радужно, как хочет представить боевой маг. Исцеляющие чары потребует времени, я объявляю вынужденный привал.

— Что с троллем? — морщась от прикосновений целительницы, интересуется Рейк.

Марико осторожно приближается к обрыву, собираясь проверить, но обиженный рев из ущелья служит лучшим ответом.

— Меч жалко. Хороший клинок был, — качает головой Рейк. — И пояс сорвал, зараза! Со всеми артефактами!

— Какого Ксаша ты вообще рисковал?! — напускаюсь я на него. От Лайка еще можно ожидать подобной глупости, но не от обычно рассудительного брата Марико. — Обрушили бы под ним уступ, и все!

— Структура породы здесь неустойчива, — вклинивается Эльза. — Я побоялась отправить в полет и тебя.

Я обреченно машу рукой, понимая, что спорить бесполезно. Благополучно закончилось, и Ксаш с ними!

Тролль беснуется внизу. Лайк опасно встает на самом краю, уперев руки в боки, покачивается с носков на пятки и обратно.

— Повстречать тролля на узкой дорожке…везет же нам! Как блуднице, предложившей свои услуги саарскому рыцарю[1].

— Знаешь, бывает и хуже, — «радует» его Эльза. Целительница ненадолго отвлекается от дела и веско добавляет. — Мы вполне могли наткнуться на умертвие.

***

Нейгирде врезался в меня, сбивая с ног. Секундой позже воздух над нашими головами затрещал от электрического разряда. Мы поспешно раскатились в стороны, прячась за камнями.

— Бис, хватит ловить ворон!

— При…нял.

Я опасливо выглянул, выругался. Умертвие скользило по направлению к нашему ненадежному убежищу, по какой-то прихоти избрав главной целью нас с золотозвенником.

— Revevermeil!

Десяток фантомов, созданных Алисией, окружил духа, отвлекая. Я мысленно влепил девушке двойку по твареведению. Эльза никогда бы не допустила подобной ошибки!

Глава шестая. Ловушка совести

Я глубоко вгоняю клин в трещину, убеждаюсь в его надежности и только затем решаюсь перестегнуть страховку. Стискиваю зубы и подтягиваюсь немного вверх. Липкий пот разъедает глаза, руки начинают ныть от усталости. Ксаш! Когда же кончится этот треклятый подъем!

Проплутав по перевалам и горным дорогам шесть дней, отряд вышел непосредственно к Небесному пику, где нас ждало очередное препятствие — отвесный двадцатиметровый склон, который предстояло преодолевать без помощи заклинаний. Аномальная зона блокировала магию. Отдельные артефакты, впрочем, действовали, но пользы от них в данном случае было маловато. Пришлось нам с Лайком вспоминать навыки скалолазания.

Я ищу взглядом очередную трещину, но выше склон скользкий и гладкий, словно стекло — метра за три до уступа оледенелый камень резко переходит в чистый лед. Извернувшись, снимаю с пояса огневик[1], жду, пока клинок раскалится на свету, и прикладываю к стене, выплавляя выступ. Лед вскипает, взрывается облаком пара. Брови опаляет жаром.

— Бис, ты в порядке? — доносится до меня снизу оклик Марико. Галчонок вместе с остальными сейчас с замершим сердцем наблюдают за нашим с Лайком восхождением.

— Да, — отзываюсь, успокаивая. Вырезаю вторую выемку.

Прячу огневик обратно в специальную сумку на бедре, выжидаю пару минут, пока искусственные ступеньки заледенеют, и поднимаюсь еще сантиметров на тридцать вверх.

— Что это за порождения Ксаша?

Напряженный шепот Лайка не внушает оптимизма. По склону горы к нам стремительно мчится ветряная воронка. Видимой она стала лишь потому, что случайно угодила в сугроб, завьюжив снег. Присмотревшись, я обнаруживаю еще три и тоже поминаю Владыку Бездны.

Вряд ли нам повезет и агрессивные чары рассеются при попадании в аномальную зону: похоже, та препятствует созданию новых заклинаний, не влияя на уже действующие, иначе не функционировали бы все артефакты.

Ситуация складывается дрянная. Если ребята внизу могут отыскать надежное укрытие, то мне и Лайку прятаться на ровной, отполированной поверхности негде.

Одна из воронок проносится мимо чахлого скрюченного деревца, чудом цепляющегося корнями за склон, разнося его в мелкие щепки.

— Спускаемся! Быстро!

Напарник крепит блок и отвязывает страховочные ремни. Я собираюсь последовать его примеру — учитывая скорость воронок, они достигнут нас самое большее через минуту — и неприятно удивляюсь, что не могу оторвать руки от склона. За несколько секунд, на которые мы отвлеклись, коварный лед до краев заполнил выплавленные выемки, поглотив и мои пальцы. Пробую выдернуть руки из перчаток, осознаю, что влип крепко. Точь-в-точь муха, угодившая в паутину. Поднапрягшись, я даже вижу спутанную зеленовато-желтую сеть приклеившегося к скале заклинания-ловушки.

— Бис, что-то случилось?

Блондин готов к спуску и недоумевает, почему я мешкаю. Ребята внизу тоже суетятся, догадавшись о надвигающихся неприятностях.

— Пошел! Я за тобой!

Лед не удовольствуется пальцами и целеустремленно ползет вверх по рукам, захватывая запястья. Сосредотачиваюсь, пытаясь взять под контроль поймавшее меня заклинание. Чуждое плетение имеет нарочито сложную структуру и кажется противным на ощупь. Но я смогу его распутать, весь вопрос заключается во времени.

— Ксаш! — Лайк емко и точно характеризует сложившуюся ситуацию. Друг не послушался приказа и поднялся ко мне.

— Не трогай лёд!

Ножны на поясе пустеют. Блондин забирает огневик и по рукоятку вгоняет кинжал в стену, топя ее. Хорошая мысль, но бесполезная: боясь обжечь меня, Лайк бьет чересчур далеко.

Натужное жужжание, едва слышимое поначалу, становится громче, перерастает в режущий уши визг. Мне почти удалось разобраться в схеме заклинания, пять минут, и я вырвусь на свободу, но этих минут у меня нет. Поднимаю взгляд, с отрешенным спокойствием, даже недоверием смотря на приближающуюся смерть.

Снежный вихрь взрывается изнутри, обдавая лицо острой ледяной крошкой. В следующую секунду Лайк сдирает с пояса кошель с антимагами[2] и весь запихивает в еще дымящуюся дыру. Скала содрогается, выплевывает мои руки. Повиснув на страховочных ремнях, я вижу, как бьется в агонии, сгорая, сеть заклинания-ловушки.

— Вниз! — напоминает напарник.

Ребятам удалось уничтожить один вихрь. Но на подходе остальные.

Веревки Лайк, не мудрствуя, срезает огневиком. Быстрый спуск под конец превращается в свободное падение. Не удержавшись на ногах, валимся в сугроб. Сверху дуплетом взрываются вихри.

— Попала! — радостно кричит Марико.

Она, Эльза и Рейк азартно смотрят на последнее приближающееся заклинание. Алая ведьма подкидывает и ловит антимаг — точь-в-точь хулиганка, собирающаяся запустить камнем в соседское окно. Квит сидит на снегу, упершись ладонями перед собой, и тяжело дышит. С носа капает кровь. Неужели его зацепило? Вряд ли сильно, иначе бы наша целительница не развлекалась.

Эльза резко, картинно выбрасывает вперед руку. Бухает. Алая ведьма довольно улыбается, оборачивается ко мне.

— Цел, — отвечаю я на невысказанный вопрос.

Неуверенно встаю. Запоздало лихорадит при мысли, насколько близко я сегодня подошел к краю.

Глава седьмая. Отступники

— Он из Шайратт, — поясняет Марико обнаруженную мной по возвращению в лагерь неожиданную экспозицию, с гадливостью смотрит на Лайка. — Шпион темной гильдии.
Лицо Счастливчика серое, словно застиранная простыня. На лбу, несмотря на мороз, выступают крупные капли пота. Голубые глаза расширены от страха.
— Враньё, — хрипло возражает маг, стараясь не дергаться и не провоцировать Рейка, чей кинжал уже слегка надрезал кожу на его горле.
— Марико, — я растерянно запинаюсь. С сомнением смотрю на юную волшебницу. — Ты понимаешь, насколько это серьезное обвинение?
— У меня есть доказательства, командир, — холодно отзывается раздраженная недоверчивостью девушка, подходя ближе и протягивая мне медальон. — Зачем честному боевому магу подобная вещица?
Я внимательно изучаю наполовину стертую, но вполне узнаваемую чеканку — женщину с шестью руками и крысиным лицом, всматриваюсь в структуру чар. У меня в руках обыкновенный разовый телепортатор, вроде тех двух, что Криду удалось выбить у главы гильдии созидания для экспедиции на Небесный пик. Но в отличие от возврат-камней, обладающих вариативной координатной памятью, медальон с момента создания жестко привязан к конкретному маяку. Похожими украшениями и впрямь часто балуются отступники из темных гильдий.
Демонстрирую вещицу Квиту — волшебник кивает.
— Я заметила, как он несколько раз с кем-то общался, пока считал, что мы его не видим. Подслушала, — Марико прищуривается. — Занятный оказался разговор. Он собирался украсть у Эльзы последний возврат-камень и бросить нас на вершине.
— Ксаш бы побрал твое любопытство! — пленник мрачно косится в сторону девушки.
Рейк недвусмысленно намекает, что отступнику лучше помолчать. Я, оценивая, смотрю на человека, которого считал надежным напарником и другом. Блондин, конечно, наглый и временами довольно неприятный тип, но я никогда не думал, что он способен связаться с темной гильдией. Ошибиться было обидно.
— Бис, посмотри на это!
Эльза вытряхивает вещмешок Лайка, обнаруживает пару занятных «сувениров» и в придачу две половинки управляющего стержня от стационарного портала. Беру обломки артефакта: безнадежно испорчен. Починить вряд ли получится, даже с моими способностями, а значит, оставшийся у алой ведьмы возврат-камень — единственный шанс быстро попасть в город в критическом случае. Да еще медальон Шайратт, который после секундного размышления брезгливо вешаю на шею. Надеюсь, мы не вляпаемся в ситуацию, когда свалиться на голову темной гильдии покажется предпочтительнее очередной западни Небесного пика, но на сто процентов исключать вероятность нельзя. Закон вселенской подлости никто не отменял.
Самое паскудное — решить, что делать с Лайком. Я не собираюсь спрашивать, почему блондин подался к темным? Поиск причин не способен изменить факты, он лишь бесплодная попытка отыскать оправдание предательству. Счастливчик, мне жаль, но ты неправильно выбрал сторону, за которую сражаешься.
Отряд ждет. Я командир, мне и брать ответственность. Приказом Совета маги запрещенных гильдий заочно приговорены к ликвидации. В условиях боевой операции у меня есть все полномочия «разобраться» с проблемой, более того это мой долг — привести вердикт в исполнение.
Но ни я, ни, уверен, ребята не желают пачкать руки убийством бывшего товарища. Даже Рейк, чьи родители погибли в схватке с темным колдуном, вряд ли обрадуется такой возможности отомстить. Слишком многое нас шестерых связывает, слишком часто мы действовали сообща, доверяя напарнику больше, чем самим себе.
Я не могу взять и забыть проведенное вместе время. И игнорировать угрозу для отряда, которой является Лайк, также нельзя. Сильверритский хребет и без того смертельно опасное место, чтобы тащить на загривке пороховую бочку с зажженным фитилем, готовую рвануть в любой момент.
Нелегкий выбор.
— Свяжите его.
Достаю из сумки антимаги. Десяток рунных камней, созданных для уничтожения заклинаний, — вот и все, что осталось от сотенного запаса. К концу восьмого дня мы израсходовали большую часть взятого с собой снаряжения. Да и готовились-то сражаться со зверьми и стихийными чарами, а не арестовывать ренегатов-колдунов.
Продеваю сквозь антимаги шнурок, соединяя их в пару грубых браслетов. Сосредотачиваюсь, подхватывая узоры заключенных в рунах чар, изменяю и переплетаю их в одно целое. Ошейники, которые использует Совет для запечатывания волшебства отступников, конечно, действеннее, но пока обойдемся тем, что есть.
— Полезное умение — контроль над чужим колдовством, — ехидно и с какой-то неожиданной горечью комментирует блондин, догадавшийся о цели манипуляций. — Знаешь, мэтр Шай неоднократно намекал, что был бы не прочь познакомиться с тобой.
Я, игнорируя отступника, перекидываю получившиеся браслеты Марико, и девушка ловко нацепляет их на предателя. Вместе с братом они связывают Лайка.
— Значит, мы возвращаемся? — уточняет Рейк.
— Нет.
Над головой светлеет обманчиво безоблачное небо. Оно настолько близко, что чудится, его можно коснуться руками. Такой ясной погода пробудет недолго — день или два, прежде чем начнется буран.
Подхожу к краю, с восхищением смотрю на мир, лежащий у моих ног. Высота пугает и завораживает. Острые заснеженные вершины более низких гор, туман, клубящийся в расселинах, темный мох сосновых лесов у подножия и россыпь далеких крохотных квадратиков Углича. А за спиной Небесный пик — вершина, к которой мы стремились все эти дни, даже не зная, доберемся или нет, впервые выглядит досягаемой.
— Нам может больше так не повезти, — я оборачиваюсь, ободряюще улыбаюсь другу. — Мы единственные, кто настолько далеко продвинулся. До цели всего пара переходов.
— Но Лайк...
Рейк колеблется, выбирая между осторожностью и желанием увидеть наследие Древних. Я чувствую лопатками напряженный взгляд Эльзы: ведьма, хоть и не озвучивает вслух, разделяет опасения брата Марико.
— Мы контролируем ситуацию: что он сделает, в одиночку-то и без магии? — я решительно обрываю возражения. Спрашиваю, уже у всех. — Как думаете? Пойдем к Храму Предтеч? Или же сдадимся? Отступим сейчас, когда до вершины рукой подать?!
Задумчиво и слегка грустно улыбается Эльза. Марико с горящим взглядом по-прежнему полна решимости идти только вперед. Квит окидывает взором белый нетронутый склон под нами, а потом смотрит на заснеженную вершину Небесного пика. И даже разоблаченный Лайк, с отчаянной злобой скрежещущий зубами. Я не сомневаюсь в их ответе. Они все хотят достичь конца этого пути.

Глава восьмая. Храм Предтеч

Марико увлеченно чертит боевым жезлом рисунки на снегу, демонстрируя, как пришла к открытию.
— …а потом я догадалась обратиться к системе Коуйля. Напомню, она предполагает, что значимым является одно слово в строке, остальные же просто уточняют смысл...
Я давно прекратил вслушиваться в бормотание девушки. Кому интересны изыскания юного лингвиста?! Ведь, что по-настоящему важно, мы нашли его! Невероятная догадка подтвердилась! На вершине Небесного пика действительно скрывался неисследованный Храм Предтеч!
Взгляд постоянно, неосознанно возвращается к узкой вытоптанной тропинке, петляющей между булыжников. Пару дней назад мы обнаружили запечатанную пещеру, и Марико двое суток безвылазно торчала наверху, разгадывая шифр Древних. Сломленный ее упорством, барьер пал, явив небольшой грот, оканчивающийся массивными вратами из металла.
— Бис, ты куда? — подозрительно уточняет Эльза, когда я встаю.
— Хочу прогуляться. Не беспокойся, я не собираюсь делать глупости, — обещаю, заранее пресекая все возражения.
Она молчит, но, чувствуется, алая ведьма недовольна: то время, пока поднимаюсь по тропе, между лопатками свербит от ее пристального взгляда. Поэтому обернуться я решаюсь только у входа в пещеру.
Над Небесным пиком все так же ярко сияет солнце. Белизна девственного снега на склоне ослепляет, режет глаза. Нетронутый край, сотни лет не видевший человека, и разбитые внизу палатки — чужеродное пятно на скатерти мира, ненадежный и дерзкий форпост над штормящим морем туч. Непроглядная серая масса, заполонившая пространство до самого горизонта, колышется, и впрямь напоминая набегающие на берег волны.
Есть нечто гипнотизирующее в движении воздушных потоков, но происходящее в лагере намного важнее и интереснее. Там с моим уходом разгорелся жаркий диспут. Эльза в чем-то убеждает Квита. Рейк нахохлился за ее спиной молчаливой поддержкой. Марико спорит, но ее голос постепенно заглушают доводы остального отряда. Видимо, наше путешествие заканчивается.
Вхожу в пещеру. Нерешительно замираю перед огромными, в два человеческих роста, вратами. От серебристого металла исходит тусклое свечение. Среди орнамента, изображающего то ли лабиринт, то ли паутину, проступает надпись.
«Teman sus deseos — pueden ser cumplidos».
Бойтесь ваших желаний — они могут исполниться.
От волнения сердце в груди стучит часто-часто. В шаге от меня находится Храм Предтеч. История, что творилась до Сонных веков, здесь, рядом, достаточно протянуть руку.
Я понимаю, насколько опасно наследие Древних. В Храме должны работать знатоки, разбирающиеся в забытой магии. Как командир отряда и опытный колдун, побывавший не в одной передряге, я понимаю, но ничего не могу сделать с истинно детским любопытством, заглушившим голос осторожности.
Мне хочется узнать, что скрыто за серебряными вратами. Я хочу увидеть Храм Предтеч! Увидеть первым!
От легкого прикосновения створки бесшумно расходятся, открывая путь в огромный круглый зал. Я забываю дышать, потрясенный величественной красотой представшего передо мной зрелища.
Неизвестный архитектор превратил внутреннюю часть Храма в столкновение света и тьмы. Белые, как нетронутый снег снаружи, стены. Черные, словно впитавшие полуночный мрак, колонны по периметру. Зеркальный потолок без единого стыка. Отражаясь в нем, порождая фантастическую пляску теней, вокруг невидимой центральной оси, вращаются два искусственных солнца. Плиты пола складываются в шахматный узор из сменяющихся белых и черных дуг — точь-в-точь волны, что расходятся от брошенного в воду камня.
«Камнем» выбрана статуя из скучной серой глины — если бы глина сохранялась столько лет! Слепая крылатая девушка в свободной тоге, держащая в тонких пальцах весы-качели, выглядит почти живой. Скульптуру удалось передать и надменно вздернутый подбородок, и гневный взмах крыла, и каждую складку просторных одеяний безымянной богини.
На постаменте лентой вьется очередное предупреждение: «No hay nada imposible. Todo depende del precio, que sois listos a pagar».
— Это…необыкновенно!
Я настолько поглощен созерцанием Храма, что не замечаю, как ко мне подкрадываются Эльза и Квит. Дальше мы любуемся танцем светотени вместе. Наконец, спустя целую вечность, девушка неохотно произносит.
— Пора возвращаться.
— Но…
Пустынный зал со статуей выглядит обманчиво мирным, не несущим угрозы. Если не вспоминать, что коварные ловушки первого Храма забрали жизни двух десятков магов, гораздо опытнее меня и моих товарищей. А отряд, открывший Лабиринт, целиком сошел с ума.
— Пора возвращаться. Мы должны сообщить Совету о находке.
В голосе Эльзы звенит знакомая твердость, означающая, что мне не удастся убедить ее подождать еще немного.
— Ирбис?
Я колеблюсь, и алая ведьма поджимает губы, готовясь спорить, уговаривать, доказывать. Обнимаю ее за плечи, смотрю в сузившиеся, точно у кошки перед прыжком, зрачки, киваю.
— Ты права. Идем. Надо подумать, как возвращаться.
Бросаю последний жадный взгляд на залу, но благоразумие уже одержало верх. Поиск завершен. Скоро это место наводнят книжники и артефакторы, посвятившие жизнь исследованию Древних.
Я же… смогу вернуться сюда позже, если на то будет воля Совета. Думаю, архимаги не откажут в просьбе герою, открывшему миру новый Храм! Я практически слышу звучание фанфар в нашу честь. Представляю восхищенный шепот, который будет отныне следовать за мной по пятам.
Мое имя войдет в историю! Обязательно.
Приглушенный женский взвизг заставляет забыть и о Предтечах, и о честолюбивых мечтах.
— Марико! — выдыхаем мы втроем одновременно, бросаясь к выходу. Оскальзываясь на оледенелых камнях, я бегу по узкой тропке, рискуя в любой момент оступиться и свернуть себе шею. Более неуклюжий и неповоротливый Квит отстает сразу. Эльза же следует за мной по пятам. И все же я добираюсь до лагеря первым.
Первым вижу девушку, лежащую ничком на ярко-красном снегу.
Галчонок без сознания, но еще дышит.
— Марико! Держись!
Зажимаю страшную рану на ее боку, тщась остановить кровотечение. Эльза отталкивает меня. Вокруг пальцев колдуньи возникает багровое свечение, тягучими каплями стекает вниз и смешивается с пузырящейся кровью. Лицо целительницы каменеет, лоб покрывает обильная испарина, карие глаза затапливает алым цветом.
— Сестра!
Квит повисает на плечах Рейка, не давая ему помешать Эльзе, и без того отдающей все силы спасению девочки. Я понимаю, что потуги алой ведьмы бессмысленны — удар Лайка убил юную волшебницу. Но отчаянно хочу обмануться.
— Она мертва, — после нескольких томительных минут, показавшихся часами, тихо говорит Эльза.
Она даже бледнее подруги: если уложить ее рядом с Марико, то и не определишь, кто из двух девушек покойница.
— Ты ошибаешься, — отпущенный Рейк бросается к сестре, принимается тормошить ее, щупать пульс.
— Она мертва! — не сдержавшись, рявкает Эльза.
Мертва. И это моя вина, последствия проявленного мной малодушия. Но сейчас не время для самобичевания. Я смотрю на обрывки ремней, которыми был связан шайраттец, и кулаки непроизвольно стискиваются.
— Убийца не мог уйти далеко. Квит, Рейк, мы поймаем его, — я дергаю никак не отреагировавшего мага за плечо. — Довольно, Рейк!
Он сбрасывает мою руку. Глухо угрожающе рычит, как ворчит старый лохматый пес, предупреждая об атаке, если хозяйские дети продолжат тыкать ему в морду палкой.
— Не трогай его, — телепат оттаскивает уже меня.
Я пару раз глубоко вдыхаю, успокаиваясь. Нужно мыслить здраво. Потерявший самообладание командир — погибель для отряда. Квит прав: от Рейка в таком состоянии все равно не будет пользы. А убийцу я одолею и в одиночку, даже если в рукаве у Лайка спрятана пара трюков темной гильдии. Должен одолеть.
— Идем, Квит.
Эльза поднимается, пошатывается.
— Тебе лучше остаться с Рейком.
Целительство требует немало сил. Да и опасно бросать брата Марико одного в таком состоянии: мало ли что он натворит.
— Идем, — упрямо повторяет за мной Эльза, всем видом предупреждая, с ней лучше не спорить. Попросить Квита позаботиться о Рейке? Но, учитывая временную слабость алой ведьмы, телепат — моя единственная страховка на непредвиденный случай.
След мы находим быстро — и ведет он к Храму. Лайк переждал за одним из валунов, пока мы пробежим мимо. По сторонам никто не смотрел, а потом наше внимание было полностью занято Галчонком.
Поднимаемся аккуратно, с оглядкой, опасаясь неожиданного удара. Но тропа пуста. Предатель не собирается сражаться в заранее проигранном бою, предпочитая рискнуть и войти в Храм.
Я останавливаюсь на пороге, не решаясь перешагнуть незримую черту, отделяющую пещеру от царства Предтеч. Лайк, замечая нас, в панике отшатывается, упираясь спиной в постамент крылатой статуи, и торопливо продолжает читать с неведомо откуда взявшегося свитка. Не знаю, какое заклинание собирается сотворить шайраттец, но развитая в бесчисленных боевых вылазках интуиция истошно вопит об опасности.
— Осторожнее, Бис, — шепотом предупреждает Эльза.
Я и сам обратил внимание на нового «актера». За левым плечом отступника на постаменте уселся толстый карлик, беззаботно болтая ногами в остроносых туфлях. У недорослика рыжие тяжелые локоны, нос картошкой, маленькие, сдвинутые к переносице глаза и непропорционально огромные ладони. Одет он в клетчатый зелено-черный сюртук, вздутые панталоны, на голове красуется островерхий колпак с бубенцами. Слышал я, что правитель Кулаго держит при дворе подобного уродца в качестве шута.
Веселиться, однако, не хочется. Паяц передо мной опасен. От него так и разит магией — чуждой, непонятной, могущественной. Клоун поднимает тяжелый взгляд и оскаливается в ехидной, щербатой ухмылке.
— Бис, что будем делать?
Квит спокоен и сосредоточен. Эльза точь-в-точь деревенская крысоловка, увидевшая, как в соседнем дворе вывесили вялиться плотвичку — и полакомиться охота, и самой не угодить бы в пасть дремлющему у крыльца волкодаву.
Времени на размышления нет. Лайк в любую минуту завершит заклинание. Что произойдет потом, я не рискну угадывать.
— Прикройте.
Прежде чем друзья успевают возразить, переступаю порог Храма. Сердце екает, замирает. Кажется, на макушку вот-вот обрушится потолок, погребая меня под грудой зеркальных осколков.
Ничего не происходит.
В присутствии неизвестного существа я опасаюсь применять магию. Бегу, собираясь подобраться к предателю вплотную. Лайк заканчивает декламацию, нервно смеется, выбрасывает руку, направляя в меня чары.
— Хочу стать самым сильным… уничтожить их… всех!
Ксаш! В отчаянной попытке дотянуться до отступника ныряю «рыбкой». Мелькает мысль, что наверняка сейчас словлю какое-нибудь крайне гадостное заклинание.
Порыв ледяного ветра проносится над макушкой, взъерошивая волосы. Запоздало кричит предостережение Эльза.
Перекатываюсь по полу, вскакиваю на ноги рядом с противником. Рука Лайка, которой он блокирует удар, внезапно исчезает, растворяясь в воздухе, словно ее одним махом отгрызло невидимое чудовище. Кровь брызжет из страшной раны, пачкая мой и так не шибко чистый бушлат. Успеваю заметить, как ошеломленно, непонимающе расширяются глаза отступника, прежде чем кулак врезается ему в висок, отправляя в глубокий обморок безо всякого волшебства.
Секунду медлю, колеблясь. Достаю из ножен на поясе кинжал и чиркаю по горлу блондина, довершая начатое. Марико отомщена. В груди давит. Пальцы разжимаются, выпуская ставшее неподъемным оружие. Медленно оборачиваюсь, не зная, увижу ли я в глазах Эльзы и Квита одобрение исполненной мести или порицание за убийство беспомощного человека, бывшего недавно нашим товарищем.
Непроизвольно облокачиваюсь на постамент в поисках опоры. Квит лежит без движения. Эльза, склонившаяся над молчуном, отрицательно качает головой. Нелепо! Смерть, предназначенная мне, прошла мимо и забрала еще одного моего друга.
— Ви что себе позволяете, молодой человек? — брюзгливый вопрос рыжего карлика, раздавшийся над ухом, заставляет вспомнить, где я нахожусь. — Ходите, мусорите, а убирать-то кому теперь?
— Ты кто?
Осторожно, не делая резких движений и не выпуская из поля зрения вероятную угрозу, пячусь к выходу, ощущая себя мышью, мечущейся в когтях кошки, которая решила не сразу съесть, а сначала поиграть с добычей. Эльза благоразумно держится за порогом, но, судя по напряженной позе, алая ведьма готова вмешаться в любой момент.
Отпустит ли меня Храм Предтеч? Отпустит ли таким, каким я вошел?
— Це я? Живу я тут. Присматриваю. Лигне де Латабатиер имя мне, — карлик снимает колпак и шутливо кланяется. — К вашим услугам.
Раз существо склонно поболтать, рискну и попробую заговорить ему зубы. Я не имею ни малейшего представления ни о природе, ни о возможностях рыжего карлика, а потому вступать в открытую конфронтацию, по меньшей мере, глупо.
— Свиток Лайку дал ты? — взгляд падает на искалеченное тело отступника, порождая следующий закономерный вопрос. — Твоя работа?
— Тот глупый юнош звали Лайк? Мы заключать сделка, — карлик хитро прищуривается. — Он-таки не подумать спросить цену.
Отступник даже не догадывался, что тварь возьмет с него плату кровью. Мне постоянно чудится насмешка — в нарочитом коверканье слов, прищуре темных злых глаз, ехидном оскале.
— Эй-эй, ви не делай страшный лиц! В чем-таки моя вина?! Це ж просто коммерция. Ви платить, я оказывать услуги некий род…
За порогом я с облегчением перевожу дух. Судя по косвенным признакам, карлик не способен покинуть пределы Храма.
— Обойдусь.
— Как грубо! Ви плохо воспитаны, молодой человек. Но я не в обиде — сделка главней. У меня-таки есть, что вам предложить.
Я не отвечаю. Тяну на себя створки, отрезая последние слова запертого в Храме существа:
— Ты еще вернешься, мальчик. Вернешься ко мне.
Ноги дрожат. Прислоняюсь спиной к стене, соскальзываю вниз, на пол. В Храме я находился едва ли пять минут. Ужасно долгие и паршивые пять минут.
— Бис, ты…
— Заткнись! Просто помолчи, хорошо?
И Эльза, удивительно, подчиняется.
Квит кажется спящим. Закрываю глаза, ощущая внутри пустоту. На расстоянии вытянутой руки за тонкими воротами из серебряной стали ждет Храм Предтеч, который я так страстно желал увидеть. Проклятое наследие древнего мира, унесшее жизни трех моих друзей.
В голове мелькает безумная мысль — вернуться и поинтересоваться у рыжего карлика, способен ли он воскресить мертвых?
Я стискиваю зубы, поднимаюсь. Оплакать погибших товарищей можно и позже, сейчас мне следует позаботиться о живых.
— Прости, не сдержался. Ты в порядке?
— Что теперь, Бис?
Голос девушки звучит бесцветно. Карие глаза требуют действий, четкого приказа... уверенности, что ситуация снова под контролем.
— Нужно похоронить Марико и Квита. А кроме того… — врата тускло мерцают в темноте пещеры. — У тебя хватит сил сотворить печать? Я больше не хочу рисковать.
Алая ведьма уточняет.
— На крови?
— Да, так надежнее.
Засучиваю рукав. Морщусь, когда острый ритуальный кинжал колдуньи чиркает по коже. Горячий липкий ручеек бежит вниз по запястью.
Любуюсь, как тонко и искусно Эльза сплетает узор чар. Ведьма с головой погружается в работу, стремясь хоть на короткий срок не думать о случившейся трагедии. Незримые ни для кого, кроме меня и ее, нити заклинания ложатся на врата, запечатывая их. Круги, звезды, пирамиды, руны… Последним девушка добавляет каменный цветок. Алый цветок, нарисованный на серебряной стали кровью, — единственное, что увидит другой маг, не обладающий способностью зрящего. Ключ, который подчинил заклинание моей воле.
— Молодец, — хвалю я измотанную колдунью, перевязывая одной рукой царапину. — Пойдем. Сообщим Рейку.
Спускаемся молча. Любые слова кажутся ненужными и бесполезными. Лишними.
Лагерь встречает нас гробовой тишиной.
— Рейк?! Ксаш побери!
Брат лежит рядом с сестрой, недвижимый и холодный. Мертвый. Неужели, как я и боялся, от горя покончил с собой? Единственная версия, которая приходит в голову. Но на маге не видно ран, да и насколько я его изучил, не такой человек Рейк, чтобы совершить самоубийство.
— Странно, очень похоже на то, чем ударило Квита.
Эльза озадаченно хмурится. Отталкивая меня, бросается к дорожным мешкам, принимается что-то искать, беспорядочно разбрасывая вещи.
— Пустые, — на снег летит связка так и не пригодившихся медальонов против призраков.
— Пустые… — за ними следует последний накопитель и пирамиды для построения портала.
— Пустые… все пустые… хочу быть самым сильным, — бормочет она. — Пустые…
— Эльза Ворлдблад! Возьми себя в руки!
Я перехватываю ее за запястья. Девушка вырывается, но я держу крепко. В глазах опытной ведьмы бьется животный страх. Я впервые вижу, чтобы Эльза была настолько напугана.
— Заклинание, которое использовал Лайк…
— Кажется, он кричал: «хочу быть самым сильным». Или как-то так? — припоминаю я. — Необычная формула активации. Что бы это значило?
— Сила, Бис! Оно не просто убило Квита. Заклинание двинулось дальше, накрыв наш лагерь… забрав силу вместе жизнью у Рейка, попутно сделав бесполезными все артефакты, — несвязно объясняет паникующая колдунья. — Ирбис, оно до сих пор работает!
— Чего?!
Слова алой ведьмы звучат как бред, но девушка говорит так убежденно, что я не могу ей не верить.
— Чары ищут энергию для мертвого Лайка. Магию, которую можно взять из чужих жизней, — Эльза смотрит вниз, на спрятанный за клубящимися тучами город, губы беззвучно шевелятся, что-то высчитывая. — Эта дрянь движется к Угличу!
Колдунья резко выдергивает руку из хватки, срывает с пояса кожаный мешочек. В ладони у нее зажат возврат-камень.
— Подожди!.. — артефакт вспыхивает, — Мы не сумеем вернуться в лагерь, — заканчиваю я, угрюмо смотря с обрыва на раскинувшийся в двухстах метрах город.
По правую руку от нас возвышается, теряясь в тучах, Небесный пик. Я оглядываюсь и, ожидаемо, обнаруживаю скособоченную избу из потемневших от непогоды бревен. За ней встает старый сосняк. Это место мы миновали в начале похода.
Низкое серое небо душит, нависает над головой. В воздухе мельтешат снежные мухи.
— Эльза! Когда ты успела сменить настройки возврат-камня? И почему мне не доложила?! — возмущаюсь я, до конца не осознавая, что наш поход оказался бессмысленным и мои друзья погибли напрасно!
Ведьма не отвечает, уставившись куда-то вдаль.
— Ирбис, посмотри на лес!
Спина покрывается липким потом. Невероятная догадка Эльзы подтверждается наглядным образом. Заклинание нарисовало на темной полосе зимнего леса конус ярко-оранжевого цвета. С тихим шелестом осыпается засохшая хвоя. Тревожно каркает вспугнутое воронье.
На границе сосняка и поля между омертвевших стволов показываются первые клочья густого белого тумана. Даже отсюда я ощущаю разрушительную силу, которую набрало заклинание.
Следующим на его пути лежит город.
— Белая пелена, — шепчет девушка. — Призрачный саван самой смерти, — Эльза оборачивается ко мне, требует. — Останови ее, Бис!
Еще бы знать, как! Вглядываюсь в структуру чар. Ксаш! Что это за порождение Бездны?! Глаза слепит сияние беспорядочно изогнутых линий. Никаких классических фигур и ключевых узлов. Больше всего плетение напоминает перепутанный моток пряжи.
Как мне подчинить его себе?!
Не представляя, что делать, я осторожно тяну за самую яркую нить. Узор откликается и внезапно преображается. Чары, потерявшие со смертью Лайка хозяина, с неожиданным рвением признают меня новым владельцем. И выполняют то, зачем были созданы, — отдают излишки накопленной маны.
Магия обрушивается снежной лавиной, сокрушительной волной цунами, огненным метеоритом с неба. Способная сравнять с землей горы сила Предтеч, невероятно огромная для одного человека.
Боль раскаленным шипом пронзает мозг, заставляя ослепнуть и оглохнуть. Кричу ли я, плавясь заживо в аду, или мне это мерещится, не знаю. Как не знаю, сколько длится пытка.
В себя я прихожу лежащим на земле.
— Бис…держись!
Пальцы алой ведьмы, касающиеся висков, приятно холодные. За ее спиной кружится огненный смерч, впустую расходуя лишнюю ману.
На поляне уже нет снега. Он испарился от невыносимого жара. Трава выгорела. Земля высохла и потрескалась. Даже ветви ближайших деревьев обуглились.
— Эльза, прекрати. Не надо!
Тщусь оттолкнуть девушку. Поток чистой энергии, едва не прикончивший меня, теперь идет через ведьму, сжигая ее.
— Бис, обещай… ты остановишь белую пелену! Обещай мне… Бис!
Волосы растрепаны ветром. Глаза налились алым. Из прокушенной губы на подбородок стекает струйка крови. Но даже сейчас она прекрасна, ведьма, сгорающая в пламени разожженного ею же костра.
Я судорожно сглатываю, киваю. Поднимаюсь, концентрируясь на чарах. Пока Эльза забирает на себя управление энергией, я могу полностью сосредоточить внимание на узоре. Девушка прижимается к спине, тонкие пальцы впиваются в плечи. Она молчит, не позволяя себе не единого стона, хотя ей, вероятно, безумно больно: идущая сейчас сквозь нее сила испепелила бы слабого мага на месте. Я знаю, что каждой секундой промедления убиваю ее.
Серые тучи клубятся над головой, лениво переваливаясь через гряду и огибая Небесный пик. Волна густого тумана, наползающая на раскинувшийся у подножия город, движется намного стремительней, смахивая на сход лавины. Только от этой «лавины» у Углича нет защиты.
Я все сильнее запутываюсь в переплетении сияющих нитей. Мне нужно не просто разрушить чары, а изменить, иначе высвобожденная энергия окажется не менее губительна, чем сотворенное Лайком заклинание. Я должен угадать, к каким результатам приведет то или иное воздействие.
Вселенские часы с фатальной неизбежностью отсчитывают последние оставшиеся у меня секунды. Эльза, прости, я не справляюсь: забытая магия не та вещь, с которой легко сладить зазнавшемуся выскочке.
Белая мгла накрывает обреченный город. Большое пушистое облако ложится на улицы, дома, людей. В отчаянном диком порыве, не собираясь сдаваться, я рву разноцветные нити.
Откат страшен. Тонко, пронзительно кричит алая ведьма, принявшая на себя большую часть удара. Но даже отголосков хватает, чтобы отправить меня в пучины беспамятства.
Прежде чем потерять сознание, я успеваю увидеть, как туман на улицах Углича бесследно тает. Эльза, слышишь, мы победили! Город в безопасности.
Очнувшись, я узнаю, что ошибся.