Белый пепел

ПРОЛОГ

— Егор? А… где Лия? — Голос высокого, холеного мужчины с редкой проседью в темных волосах прозвучал резко и требовательно. Он стоял на открытой веранде добротного трехэтажного сруба в дорогом спортивном костюме, источая нетерпение.

— Максим, ну ты же знаешь свою дочь, — пробормотал молодой человек, пряча взгляд. — Она бросила меня там, на дороге! — в голосе прозвучала обида. — Уехала с каким-то типом, когда мы застряли в сугробе. А я, как идиот, ждал, пока метель стихнет, чтобы доползти до базы.

— Что?! Как ты мог ее отпустить?! — в голосе мужчины прорезалась сталь. — Да еще и черт знает с кем!

Молодой человек пожал плечами, взбежал по ступеням и, поравнявшись с отчимом, бросил, словно плевок:

— Не волнуйся. Твоя дочка, похоже, нашла себе новую забаву. — В голосе Егора клокотала неприкрытая злость.

— Ты что несешь? — Максим крепко сжал кулаки, его лицо стало мертвенно-бледным. «Забаву»? Это слово, брошенное с такой циничной легкостью, будто под дых ударило. Он знал Лию, ее импульсивность, страсть к риску, но чтобы так, с первым встречным, в этой глуши… Это было за гранью его понимания.

— Ты хоть представляешь, чем это может обернуться, Егор? У меня полно врагов, завистников… — Голос Максима дрожал от сдерживаемой ярости. Он шагнул вперед, и взгляд его, обычно спокойный и уверенный, наполнился волчьей тревогой и гневом. — Ты должен был ее остановить. Ты должен был ее защитить! Ты же ее старший брат, в конце концов!

— Брат… — Егор криво усмехнулся, отвернувшись к заснеженным вершинам. — А что я мог сделать? Она же у нас принцесса, которой все дозволено! — тон его повысился до визгливого.

— Мальчики, что тут происходит? — На веранде появилась стройная блондинка лет сорока пяти, кутаясь в дорогущую пуховую шаль, накинутую поверх строгого брючного костюма от кутюр. — Егор, где Лия?

— Мам, спроси у своего мужа! Достали вы меня со своей Лией! — процедил парень сквозь зубы и скрылся в доме.

— Дорогой? — Марта впилась взглядом в потемневшие глаза мужа, который уже набирал номер начальника охраны.

— Иван! Моя дочь пропала! Найти немедленно! Хоть всю тайгу переверните! — заорал он в трубку, игнорируя недоумевающий взгляд жены. — Мне плевать, как вы это сделаете, но через час Лия должна быть на базе!

Мужчина отключился и ринулся вниз по ступеням, не слыша окриков жены. Через мгновение он уже сидел в своем внедорожнике. Двигатель благородно заревел, но колеса беспомощно буксовали на льду. Снежная стена вокруг машины казалась символом его собственного бессилия. Максим ударил кулаком по рулю, чувствуя, как гнев смешивается с ледяным ужасом. Егор, этот самодовольный мальчишка, не понимал, что такое ответственность.

«Новая забава», — эхом отдавалось у него в голове. Он знал, что Лия обожает внимание, ищет острых ощущений, но не думал, что она настолько безрассудна. В этом диком краю, где любая ошибка может стоить жизни, она доверилась незнакомцу. Кто он? Чего он хочет? Эти вопросы терзали его, будто стая голодных волков.

Очередная попытка тронуться с места закончилась провалом. Он распахнул дверь и уже собирался бежать к снегоходам, когда зазвонил телефон.

— Максим Михайлович, нашли тракториста, — голос прозвучал успокаивающе, но: — Он местный. Он помог Егору добраться до базы… И он…

— Что «он»?! Ваня!

— Он знает, с кем уехала Лия. Это молодой парень, меньше года освободился. Живет в соседнем поселке.

— Кто? Что за парень?

— Сидел за убийство…

Эти слова прозвучали, как обухом по голове, на минуту Максима парализовала паника и страх.

— Поднимай всех! Полицию! МЧС! Росгвардию! Я выезжаю!

— К сожалению, дорогу замело так, что сейчас это невозможно. Тракторы расчищают трассу. Нужно подождать, Максим Михайлович.

— Моя дочь с убийцей, а ты говоришь — ждать?! Я сейчас же еду за ней! Подключай всех, я сказал!

ГЛАВА 1

Ян Кобин находил особое удовольствие в том, чтобы испытывать свой страх на прочность. Крепкого, хорошо сложенного, парня буквально забавляло это щекочущее чувство, когда паника грозила захлестнуть с головой, заставляя дрожать поджилки, покрываться мурашками и чувствовать, как сердце колотится где-то в горле. Но даже в самые критические моменты Ян ощущал не страх, а азарт и будоражащий кровь адреналин. В его сознании прочно засели слова отца: «Страх — удел слабаков». С детства он учился контролировать это чувство, а с годами и вовсе подавлять его. Молодой человек любил игры со смертью, балансируя на грани, доводя себя до точки невозврата, где одно неверное движение могло стать роковым.

И сейчас, под свист ветра и снег, налипающий на очки, его сильные руки цепко держались за ледяные выступы. Удары ледоруба и кошки на ногах позволяли ему быстро карабкаться по заснеженной скале, в самую гущу пурги. Только там, на головокружительной высоте, Ян ощущал истинную свободу. Это пьянящее чувство, когда полной грудью вдыхаешь разреженный высокогорный воздух, было для него высшим наслаждением. Как же он скучал по этому состоянию...

Пять лет заключения тянулись для Яна, будто бы вечность, оторвав его от родного Урала. Пять лет назад он, как обычно, не отступил, не сдрейфил и взял чужую вину на себя, за что теперь приходилось расплачиваться высокой ценой. Тяжкий грех лежал на его душе, настолько тяжкий, что от него отвернулся самый близкий человек. Отец парня даже не пришел в зал суда, когда выносили приговор, и ни разу не навестил сына в тюрьме. Ян надеялся, что когда-нибудь сможет все объяснить отцу. Но, освободившись и вернувшись в родной горный поселок, он узнал, что отец вот уже как четыре месяца назад занял место на местном кладбище.

В тот момент сердце Яна оборвалось. Четыре месяца... Он пропустил последние дни жизни отца, не смог попросить прощения, не смог все объяснить. Камень, давивший на душу в тюрьме, превратился в ледяную глыбу, сковавшую его изнутри.

Уральский поселок, затерявшийся в тайге, встретил его угрюмо. Знакомые лица отводили взгляд, шептались за спиной. Слава о его поступке превратилась в грязную сплетню. Никто не знал правды, никто и не хотел знать. Все видели лишь преступника, отсидевшего срок, и вышедшего условно досрочно.

Перед глазами парня до сих пор стояла картина годовалой давности, когда он на ватных ногах побрел к кладбищу. Тогда земля под его ногами казалась чужой, а воздух — пропитанным горькой полынью. Он нашел могилу отца быстро. Простой деревянный крест, выцветшая фотография, букет полевых цветов, уже пожухших от времени.

Опустившись на колени, Ян провел пальцами по холодной земле и с горечью прошептал:

— Прости, отец. Я думал, ты поймешь...

Пока взбирался вверх в голове всплывали обрывки воспоминаний: отец, учивший его рыбачить на горной речке и рассказывавший легенды о духах Уральских гор; отец, гордившийся его честностью и справедливостью. Как же он мог так ошибиться? Как мог допустить, чтобы его поступок разрушил две жизни?

Бывшие друзья предали, а земляки бросали косые взгляды-плевки и обходили Яна стороной, шепча вслед ядовитые слова: «выродок», «убийца», «чудовище», «зек». Лишь горы, немые и величественные, становились его убежищем от гнетущих мыслей, разъедающих разум. Только их ледяное безмолвие могло хоть немного унять внутренний пожар. Он отчаянно рвался к ним, к этой стихии, чувствуя себя ее частью.

Пурга набирала силу, ветер хлестал порывами, а снег, крупный и липкий, бил в лицо. Любоваться заснеженной тайгой было невозможно. Холод впивался в лицо Яна колючими ледяными иглами, шепча: «Спускайся, или смерть». Не раздумывая, парень глубоко вдохнул морозный воздух и по страховочной веревке ринулся вниз, к подножию скалы.

Несмотря на бушующую стихию, приземление оказалось удачным. Лишь плечо ныло от удара о валун, когда он потерял равновесие при спуске. Парень потер ушибленную руку, убрал альпинистское снаряжение в рюкзак, поправил очки, сползшие на вязаную шапку, и направился к своему снегоходу. Аппарат, доставшийся ему от отца, ждала его под раскидистой елью, окутанной таким плотным снежным покровом, что ее острые иголки напоминали гигантские замерзшие снежинки.

Лес стремительно заметало. В такую погоду даже самые отчаянные обходили тайгу и горы стороной. Но Ян не был из их числа. Он был не просто отчаянным, а, пожалуй, безумным и необузданным, как сама природа, как стихия, как величественный Урал, которому молодой человек доверял больше всего на свете. Никого и ничего больше у него не осталось, кроме родного края, необъятной тайги и этих высоких скал.

***

Лия смотрела на мелькающие дворники, отбивающие ритм снежной бури за лобовым стеклом внедорожника. С каждой секундой снег становился гуще, превращая дорогу в белую пелену. Вокруг, кроме кружащих в бешеном танце хлопьев, не было ничего видно, лишь изредка мелькали темные стволы деревьев по обеим сторонам дороги. Лес, еще недавно казавшийся дружелюбным, теперь выглядел зловеще, превращаясь в снежный плен, из которого выбраться будет невозможно, пока не утихнет буран. В глубине души Лии зарождалась паника, но она гнала прочь тревожные мысли, напоминая себе, что она не одна.

Ее взгляд упал на молодого человека, крепко сжимавшего руль и напряженно всматривавшегося в заснеженную даль. Заметив ее беспокойство, он мягко произнес:

— Не волнуйся, сестренка, скоро все закончится!

— Сестренка? — удивилась Лия.

— Ты же сама так решила, помнишь? Год назад, перед отъездом в Штаты.

— Все, что было между нами тогда, было неправильно, Егор, — буркнула Лия, нахмурившись.

— Признай, ты просто наигралась с очередной игрушкой и бросила ее, — с укором сказал Егор, сжимая руль так, что побелели костяшки пальцев.

— Мой отец и твоя мать женаты…

— И что? — Егор не дал ей закончить. — Мы — это были мы!