Белый след

ГЛАВА 1: РАНЕНЫЙ

Больница стояла на отшибе, за три мили от центра городка — одинокая, как зуб в пасти злой старухи-зимы. Метель гнала снег по асфальту, выводя на нём белые спирали, как будто кто-то пытался начертить сигил прямо на парковке.

Доктор Эллисон Грей дежурила уже шестнадцатый час. Ровно столько времени прошло с её последней чашки кофе, и примерно столько же с того момента, как она начала презирать всё живое.

Когда в приемное отделение ввалился незнакомец, она сначала подумала, что это очередной фермер, напоровшийся на мотыгу по пьянке. Но потом он упал. Без слов. На колени. И только после этого на бок.

Мужчина. Высокий, грязный, с растрепанными светлыми волосами и лицом, которое точно было где-то на обложке. Или в ордере на арест. Кровь сочилась из его бока густыми потёками, будто сам воздух пытался выдавить её из него. Рука зажимала рану, но судя по цвету кожи, он держался только на упрямстве. И на злости.

— Каталку! — выкрикнула Элли, и её голос пронёсся сквозь сонный персонал, как электрошокер по лужице воды. — В операционную, живо!

Он пришёл в себя через три с половиной часа.

Пока он лежал под наркозом, Элли сделала то, что делают все врачи, которым внезапно приносят полумёртвого незнакомца без телефона, родных и аллергий: она проверила карманы.

Паспорт. Имя: Калеб Марлоу. Американец. Дата рождения: 1987. Место рождения: Остин, Техас. Страховки — нет. Никаких записей. Ни в одной из баз.

Фотография — старая. На ней он выглядел моложе лет на пять. Но улыбка была та же. Чуть насмешливая, чуть испуганная. Как у того, кто знает, что живёт на краю чего-то острого.

— Марлоу, — повторила она вслух, сидя у его койки, когда он ещё был без сознания. — Что ты такое?

Когда он проснулся, было темно. Палату заливал тусклый свет дежурной лампы и снежные отблески за окном. Его взгляд сначала плыл, как у человека, пытающегося вспомнить, где он, а потом резко сфокусировался. На ней.

— Где я? — прохрипел он. Голос был хриплым, как у ковбоя, который слишком долго пил не то.

— Больница Святого Георгия, Монтана. Вы в порядке. Насколько это возможно, — сказала она, поднимаясь. — Вас оперировали. Нож задел печень, но вам повезло. Всякое бывает, знаете ли. Ваша удача — это моя смена.

Он попытался сесть. Безуспешно. Мышцы дрожали, как провода под током.

— Вам надо лежать. Хотя бы минут пятнадцать. А лучше — сутки.

— Мой паспорт?.. — Он дернулся, будто только что вспомнил о нём.

— Нашёлся. В куртке. Не беспокойтесь. Он... эээ... интересный. Кстати, страховки у вас нет. Это странно, потому что даже бомжи в этом штате зарегистрированы лучше, чем вы.

Он ничего не ответил. Только смотрел на неё. Прищурившись. Он что-то просчитывал. Что — она пока не знала.

— Послушайте, мистер Марлоу, — сказала она, стараясь сохранить спокойствие, хотя голос у неё предательски дрожал, — мне плевать, кто вы. Пока вы у меня в палате — я ваша единственная защита. И ваша последняя гарантия выживания. Так что, если вы сейчас не скажете мне, что происходит — я позвоню шерифу.

— Не делайте этого, — сказал он резко. Он снова попытался встать. На этот раз — с усилием. — Мне надо уходить.

— Вы на себя посмотрите! Просто дышать — для вас уже подвиг, а вы собираетесь выйти под снег?

— Если я останусь — вы умрёте, доктор Грей.

Слова повисли в воздухе, как лёд на ветке.

Он не угрожал. Он констатировал факт. И в этот момент Элли поняла: это не просто раненный преступник.

Это человек, за которым уже шли по пятам.

Элли замерла. Последняя фраза прозвучала слишком спокойно, чтобы быть угрозой. Но и слишком уверенно, чтобы быть бредом.

“Если я останусь — вы умрёте.”

Ну, конечно. Трагический незнакомец, который тащит за собой опасность, словно тень. Прямо как в дешёвом сериале, который она тайком смотрит перед сном, заедая попкорном и презирая себя за это. Только вот сейчас она не с попкорном, а с пульсом под сто двадцать.

— И кто же меня убьёт? — спросила она, подняв бровь. — Ваши воображаемые враги? Или вы?

Он посмотрел на неё. Прямо. Без намёка на извинение.
— Это не шутка.

— Знаете, Калеб, — она произнесла его имя намеренно медленно, как будто пробовала его на вкус, — я оперировала вас. Не думаю, что заслужила тон в стиле "уходи, если хочешь выжить". Это больше похоже на фразы из фильмов, где у героев по контракту прописаны скулы и пистолеты. У вас — только первое.

Он слегка улыбнулся. Совсем чуть-чуть. Улыбка вспыхнула и исчезла, как спичка в шторм.Но всё равно она это заметила.

Элли не доверяла таким, как он.
Людям с лицами, которые как будто сами просятся на обложку. С глазами, в которых всегда читается: “я много видел, но не скажу тебе ни слова — ты не поймёшь”. С руками, которые могли быть нежными, но по пальцам видно — били и держали оружие.

А ещё она не доверяла собственной реакции. Та, что в животе. Что под ребрами. Тёплая и глупая. Интерес. Любопытство. Инстинкт: смотри дальше, там что-то важное.

— У вас на теле старая рана. Пуля вросла в мышцу, и вы её так и не вытащили.
Она сделала паузу, глядя на него в упор.
— Кто в вас стрелял тогда?

Он отвернулся. Притих. На несколько секунд, как будто что-то прокручивал в голове. Потом прошептал, почти неслышно:
— Свои.

Элли села обратно на стул у кровати. Всё внутри неё — врач, логик, женщина, потерявшая веру в “хороших парней” — орала: "Не лезь!"

Но другая часть — та, которая не умерла после развода, после пяти лет смен и одиночных ночных дежурств, — слушала.

— Вы не бандит. — Она сказала это почти с раздражением. — Иначе давно бы сбежали. Или убили меня. Или не сказали бы про "своих". Значит, вы либо агент, либо бывший агент. Или что-то посередине.

Он посмотрел на неё вновь. Взгляд был тяжёлым. Как мокрое пальто.
— Я никем не был. И никем не стал.