Бес в ребро

Глава 1

- Эх, хорошо! – переступившая через порог тёща несла с собой совершенно противоположную словам энергетику. Ещё бы век не видеть это распаренное красное лицо с живыми бегающими глазами вездесующего свой любопытный нос надсмотрщика. – Только вот в парной ручку надо тряпкой какой обвязать. Я руку обожгла.

- Жить будете, надеюсь? - тёща зыркнула на меня, правильно поняв потаённый смысл вопроса.

- Вот, у Людки сразу видно, что муж рукастый. Всё для семьи делает…

Швыркнул чаем, давая понять, что её претензия, как и очевидный прогон по моему мужскому эго, услышаны, но навряд ли какие-то действия будут предприняты с моей стороны.

- И тазы надо песком почистить. Все в налёте. Вот я в своё время драила тазики так, что как в зеркало смотреться можно было.

- Мама, а не пошли бы вы в баню. В свою. Забыл добавить.

Тёща открыла было рот, но в это время на кухню вошла Ульянка с Ванькой на руках. Сын уже основательно наел щёки. Я же посмотрел туда, откуда он эту еду получал. Месяц строго послеродового запрета и голодного воздержания подходил к концу. И сегодняшняя затопленная баня была первым шагом на пути к жене. Правда, я никак не подумал, что тёща упадёт на хвост, сказав при этом, что нерентабельно топить две печки.

Зато всю зиму пилила меня дровами, как я те брёвна, заготавливая ей поленницу. Тогда всё было рентабельно, да…

- Саш, подержи Ваньку. Руки отнимаются.

- Вот, а этот прям разогнался сразу. Ему жена говорит, а он хоть бы хны.

На момент вынесения данного заключения я уже стоял рядом с Ульянкой. "Хоть бы хны" случился лишь в больной фантазии моей горячо любимой тёщи. Я уже было открыл рот, чтобы уравновесить словесные победы, но вовремя остановился. Жена предостерегающе посмотрела на меня и мотанула головой. Ладно, смолчу. Лишний козырь в рукаве перед предстоящей ночью не помешает.

Потёр руки о штаны прежде чем взять сына.

- Иди ко мне, богатырь.

- Ишь чё! И сразу на стул. Нет бы ребёнка покачать. – Тёща грузно уселась напротив. – Вот так и рожай им детей, а они…

- А они сегодня не присели ни разу, так как целый сеновал сена скидали… - бросил я как будто между прочим.

- Тоже мне работа – вилами махать. Ты попробуй с двумя-то детьми справься…

Ульянка опустилась на свободный стул, тем самым разряжая обстановку. При ней тёща редко шла в лобовую, сцеживая и надёжно сохраняя яд для более благоприятного случая.

- Что-то Ванька спит беспокойно. Вздрагивает постоянно. Может, его бабке какой показать?

- Нет! – в один голос проорали мы с тёщей. Сын от этого вздрогнул и заплакал.

Твою ж…

Я в надежде на милосердие со стороны жены, посмотрел на Ульянку. Та опять мотанула головой, явно давая понять, что помощи на этот раз мне ждать неоткуда. Сын целиком и полностью этим вечером был на мне, исключая моментов приёма пищи.

Глянул в глубокий вырез запахнутого халата. Не обычного на молнии, который мозолил глаза ядовитым мелким рисунком, и был как большая светящаяся вывеска – НЕ СЕГОДНЯ. Этот был чёрный, с поясом, а лёгкая ткань подчёркивала изгибы и округлости, которые, к слову, стали лишь аппетитнее после двух родов.

Так вот, сейчас вывеска гласила – ДА.

И тот факт, что жена уже помылась, пусть в ещё чуть протопленной бане, чтобы молоко не свернулось, мне говорил о многом. Да, когда у тебя дома двое маленьких детей, да ещё вечно слоняющийся рядом цербер в юбке, такие знаки начинаешь просчитывать безошибочно.

Ну что ж…

***

Весь вечер я был образцовым отцом и мужем. Комар носа бы не подточил. Но что комар, когда на свете есть МАМА…

- Уже девять. Ничего себе, как время летит, тем более в приятной компании. – Я красноречиво посмотрел на висевшие на стене кухни часы. Тёща намёк пропустила мимо ушей, пересказывая последние сплетни. Для меня они потеряли ценность пятью днями ранее, когда хоть немного отдавали новизной. Сейчас же эти сплетни на репите вызывали лишь раздражение.

- Анюта, допила молоко? Говори бабушке до свидания. И шагом марш в кровать. – Даже не дослушав, как чёрный кот дед Дроли задавил нескольких соседских перепёлок, я подхватил дочку на руки и пошёл в комнату. Слушателей у тёщи не осталось. Ульянка кормила сына.

- Папулечка, а можно мне с твоей куклой поиграть завтра?

С моей куклой… Я прослыл тем самым ненормальным, кто всюду носит с собой старинную тряпичную куклу, засунув её под ремень. Оставлять её где-либо было опасно. По крайней мере, было гораздо спокойней, когда кукла находилась при мне. Окажись она в чужих руках, тем более в детских, и могло случиться всякое.

Кукла больше не входила со мной в контакт. Но мало ли что могло произойти. Возможно, мне вообще померещился тот леденящий душу шёпот. Я всё ещё хорошо помнил те несколько дней, стоивших мне седых висков, и чуть не лишивших меня дочери. Кукла – единственное, что осталось от старого дома, который я придал огню вместе с давно почившей хозяйкой и ведьмой, которая хотела забрать силу, практически принеся в жертву мою дочь.

- Я тебе новую куплю, малышка. Хорошо?

- Ладно. Только в красном платье чтоб… И туфельках… И ещё пап…

- Что, моя принцесса?

- Можно я заведу себе хомячка?

Ещё этой твари в моём доме не хватало. Тут и от одной избавиться не можешь…

- Давай завтра об этом поговорим, Анют. Хорошо?

- Ладно. Но хомячки такие лапочки, пап. Правда-правда.

По амбару у меня тоже бегают лапочки, правда с длинными хвостами. Никак не вывести. Впрочем, как и тёщу, которая решила на ночь глядя убраться на кухне. И делала она это так громко, что даже дед Дроля слышал, что этим поступком она хотела сказать – Никто кроме меня. Каждое позвякивание оттягивало сегодняшнюю ночь, что шло в абсолютный разрез моим планам.

Нет, мне и одного грызуна моих нервов хватает…

Анька уснула, вполне успокоившись моим размытым обещанием. Я же поспешил на кухню, где вовсю орудовала марлевой тряпкой моя любимая тёща. И плевать она хотела на чуткий сон маленьких детей…

Глава 2

Дверь распахнулась настежь, я же по инерции полетел на пол. Ни без помощи Банника. Позволил себе лишь одну секунду слабости, когда почувствовал спасительную свежесть раннего утра. Прохлада обволокла обожжённую кожу. Но тут же все мои мысли переключились на жену. На оставшихся дома детях…

- Улька, уходи отсюда! Быстро!

Глаза Ульянки обожгли меня гораздо сильнее пара. В первый момент я даже подумал, что её так перекосило из-за того, что она увидела за моей спиной ужасную пародию на саму себя.

Слёзы заиграли в её больших оливкого оттенка глазах. Раздался всхлип.

- Уль, всё нормально. Ты только не бойся. Мы вместе во всём разберёмся.

- Я и не боюсь, Саш. - сквозь слёзы улыбнулась она. Посмотрела мне за спину. - Здравствуй, Людмила.

Что?

Я успел лишь мельком заметить голые женские ступни, так как до сих пор сидел на полу. Они не принадлежали моей жене, точнее, её сверхъестественной копии. Я знал каждый сантиметр её тела...

- Не буду вам мешать.- Жена шагнула обратно через порог. Из-за рассохшихся досок дверь закрылась не сразу. Того импульса, что задала Ульянка, было недостаточно.

- Улька, стой! Всё не так, как... - Она захлопнула перед моим носом дверь с такой силой, что с бревенчатого потолка посыпалась глина, которую я использовал в качестве утеплителя.

Поднялся на ноги и обернулся. Увидел абсолютно ногою Людку, ту самую, которая была замечена за адьюльтером в бане с соседом. Только с небольшой разницей - эта Людка еще не повстречалась с мужьим карательным кулаком. В первую секунду я даже растерялся, не понимая, откуда она вообще здесь взялась. Мысли путались. И хоть я уже был свидетелем всякой чертовщины, но каждый раз всё равно пытался найти рациональное зерно.

Если Банник мог принять облик любого, почему выбрал именно этот? Мясистую, большую во всех областях, с печатью прожитых неправедных дней дорожную женщину? Выбирал по собственному изысканному вкусу?

- Зачем? - выдавил я, сжимая кулаки.

- Если ты не добудешь мне чёрта, я лишу тебя всего. - Людка развернулась и скрылась в помывочной.

В следующую секунду я уже бежал вслед за своей женой. Догнал её у стайек.

- Улька! Постой! Ты не так всё поняла! Это не то... Не то, чем кажется!.. Послушай, это всё банник.

- А чем это может показаться ещё? - она резко развернулась, выдергивая свою руку из моей, которую я успел схватить секундой ранее.

На последние мои слова она не обратила никакого внимания. Не мог сказать, что это меня сильно расстроило. Не хватало ещё сумасшедшим прослыть в глазах собственной жены. Хотя, и нынешнее положение дел меня не устраивало.

- Улька, поверь, это не то, чем кажется.

- Саш, тут особо не спутаешь. - она горько усмехнулась. - И знаешь, что самое обидное? Нет, не измена, Саш. Это я еще могу где-то понять. Кто меня такую захочет? Но Людушка, Саш?.. Неужели я настолько плоха, раз ты предпочёл её? Ответь! - она закричала и заплакала одновременно. Сердце сжалось совестливыми тисками, хотя я ничего и не сделал. Но всё равно чувствовал вину за каждую пролитую слезинку.

- Нет, Улька... Серьёзно... Не знаю как объяснить... Но ты должна мне поверить.

- Должна? - Такого обжигающего холодной ненавистью блеска в её глазах я ещё не видел. И от этого всё внутри сжалось в бараний рог. Её голос надломился, когда она проговорила. - Я же знала, что что-то не так. Понимаю, я не такая, как прежде. - Она схватила себя за бока, оттягивая ещё не успевшую сократиться после родов кожу. - Я же... Я же совсем недавно родила. И я не могу быть такой как прежде... Но Людка, Саша... - она махнула рукой в сторону бани и её рука беззвольно опустилась обратно.

- Улька... - я сделал к ней шаг, но в тот же момент пожалел об этом. Похоже, расстроенные чувства только придали сил моей жене. В следующий момент я уже, совершенно оглушённый, лежал аккурат у коровьего дерьма. И именно таким же дерьмом я себя и ощущал...

Видимо, я находился в нокауте больше времени, чем думал. Этого времени жене вполне хватило, чтобы собрать в два пакета вещи. Конечно, видно было, что сборы проходили второпях.

- Куда-то собралась? - жена проигнорировала мой вопрос, выщипывая подгузники из огромной пачки. Это действие вселило в меня надежду, что, даже если жена куда-то и собралась, то ненадолго. Тут же накрыло холодным разочарованием. Улька сложила все памперсы обратно, Да ещё и из спальни притащила запасную упаковку.

Надолго...

Всё моё внимание было сосредоточено на жене, поэтому я и не заметил притихшую с сушкой в руке у стола Анютку. Её глаза были полны слёз. Сделал шаг к дочери, но тут же был оглушён брошенными мне в спину словами:

- Не смей!

Аня заплакала. Оно и понятно, и на моей памяти это была наша с женой первая ссора. А на детей она вообще не имела привычки кричать. И, чёрт возьми, я даже не знал, что мне со всем этим делать.

В комнате заплакал Ванька. Я бы ринулся туда, но и тут мне указали отворот поворот.

- Не смей подходить к моим детям!

- Уль, давай выйдем, а? Не будем детей пугать.

- Я рада, что ты вспоминаешь о них, хотя бы тогда, когда это тебе выгодно. Удобно.
Сжал челюсти так, что скрипнул зубами. Не стал отвечать. Хотя, в этой ситуации моё молчание могло восприняться как согласие.

Залаял Цыган. Да не просто так, а практически срываясь цепи. Плохой знак.

Услышал знакомую тяжёлую поступь. В открывшуюся дверь сначала ворвалось ворчание.

- А ведь я говорила! Предупреждала, что этим всё и кончится! Но разве маму кто-то слушает?! - наконец, в кухню, словно ураган, ворвалась моя любимая тёща. - Говорила же, что от нормального мужика надо рожать! А не вот от этого вот...

Тёща замолчала, встретившись со мной взглядом. С ней я точно готов был выйти один на один. Но между нами, даже сейчас, встала Ульяна. Прямо на моих глазах передала тёще Ваньку. Он заплакал ещё сильнее. Это было неудивительно, Я бы на его месте поступил точно так же.

Глава 3

***

Гнилостный запах сырой земли привёл меня в чувство не хуже нашатыря. Открыл глаза, но будто бы не свои. Уши прорезал вой. Человеческий и в то же время какой-то звериный. Закашлялся, схаркивая на землю… землю.

Только сейчас понял, что выл и жрал землю именно я. Но даже с этим пониманием не мог остановиться.

Глаза жгло от слёз. Чувствовал, как горечь и скорбь разрывает меня изнутри. Страх посмотреть налево буквально парализовал. Нет, не меня. Его…

Подчинил себе тело, сломил сопротивление, проигнорировал молчаливую мольбу не смотреть в ту сторону…

Посмотрел.

Чуть поодаль в белом отрезе кто-то лежал. Кто-то очень маленький.

- Не надо… - Контроль на секунду был потерян. Я завыл. Нет, выл он. Я же взял леденящий страх под контроль. Заскрёб по земле пальцами, но не чтобы сожрать ещё горсть, нет. Я полз к небольшому кульку. Встать мешали доски над моей головой. Я догадывался где сейчас нахожусь.

Это не он… Только не он... Не Ванька… Боже, помилуй…

Опять пришлось ломать сопротивляющиеся мои и одновременно не мои пальцы, чтобы откинуть с маленькой головы белый саван.

Теперь мы завыли оба – он от боли, увидев своего мёртвого сына, а я от радости, что не увидел своего.

Шипение, раздавшееся из противоположного угла, привлекло моё внимание не сразу. Лишь когда стало настолько явным, что его проигнорировать даже сквозь собственный вой было уже невозможно.

Его я узнал сразу. Тот же Банник, разве что чуть меньше в размерах. Четырёхглазый, двуносый, покрытый чуть более тёмной шерстью с ног до головы. Он облизывался, словно в предвкушении вкусного обеда. И все его четыре глаза были направлены на ребёнка…

Одна моя половина дрожала от страха, тогда как вторая…

Свистнул, даже сам от себя этого не ожидая. Банник вздрогнул, отчего с шерсти ссыпалось с ведро земли.

- Не твоя очччеррредь, Саня. Рррано пришёл.

- А по мне так в самый раз. – Переложил маленькое тельце так, чтобы ребёнок оказался за мной.

Банник зарычал словно голодный зверь, у которого отобрали добычу. Внутри меня что-то пошло рябью. Но это была не моя дрожь. Тот, в чьём теле я сейчас был, боялся за собственную шкуру, я же готов был сдохнуть ради сына хоть сейчас, хоть во все последующие дни.

- Нельззззяяя. Моё… - Банник метался в своём углу, но ко мне не приближался. Причина мне была не ясна. Я знал, что против его силы мои кулаки не сработают, но готов был стоять насмерть. – Обмеееен. Отдай ребёнка, твоего не трону.

Сдержал вой за зубами. Тот второй упрашивал меня не соглашаться. Хотя, будь он на моём месте…

- Не трону, Саня…

Он врал. Я почему-то был в этом уверен. Но понятия не имел, почему Банник не может просто забрать у меня завёрнутого в саван младенца. Решил сыграть в его игру своими картами.

- Как мне найти чёрта?

Банник вновь забился в углу. Я и тот второй застыли в ожидании ответа.

- Говори! – взревел я, не узнавая собственный голос.

- Сначала отдай моё… - Банник опять облизался, пытаясь заглянуть мне за спину. Я чуть пододвинул маленькое тельце, чтобы ему было лучше его видно. Сейчас я себя ненавидел. Но то был грязный шантаж во спасение не только своего ребёнка, но и этого...

- Как найти чёрта? – повторил я таким голосом, будто потерял всякое терпение.

- В тихом омуте. – В свою очередь ответил Банник, словно признав своё поражение.

Я не засчитал это за ответ. Слишком похоже было на очередную ложь. Чуть сдвинулся, перекрыв визуальный контакт с ребёнком.

- Правду говори! – заорал я. Вместе с криком из горла вырвалось немного земли. Сплюнул на землю вонючий осадок.

Банник усмехнулся своими раздвоенными ртами.

- Открой глаза шире, Саня.

- Хватит увиливать! Говори!

- Меченый знает. – ответил Банник спокойным тоном и тут же бросился на меня. Его глаза горели огнём, из длинных пальцев показались ещё длиннее когти. Он бы с лёгкостью вспорол меня от носа до пяток, но я даже не пошевелился.

Мы оба лежали на земляном полу. Наши головы были на одинаковом уровне. Но у него было преимущество – две острозубые вонючие пасти и острые словно ножи когти.

- Отдай! Моё! Голодный…

Но и было слабое место. Банник постоянно отвлекался на ребёнка.

- Не в мою смену, мразь. – С этими словами я погрузил собственные пальцы во все его четыре глаза. Тот завыл, выкинув вперёд руки. Всё-таки полоснул меня по щеке. И хоть я и был в чужом теле, но боль почувствовал как свою собственную.

Увернулся от очередного когтистого удара. И ещё одного…

Пополз назад, откуда хоть и не явно, но всё же проникал свежий воздух. Ребёнка подтягивал одной рукой, второй же отталкивался от земляного настила.

Банник бесновал, кажется, потерявшись в пространстве. Но это было лишь одно, возможно, и спасшее меня мгновение. В тот момент, когда я уже почувствовал прохладу одной ногой, он нанёс сокрушительный удар, убив меня одними лишь словами.

- Взамен отдашь обоих…

***

Кто-то хлестал меня по щекам. И теперь точно по моим. Я был в собственном теле. Страх за детей бил по моим оголённым нервам. И к нему не примешивался чужой стыд, горечь и боязнь за собственную шкуру.

Взамен отдашь обоих…

Сквозь крик, раздирающий горло, я еле расслышал чужое бормотание.

- Вона как тебя, Саня, приложило. Не думал, что это ты будешь. Что же не сказал? Не знал я, Саня, не знал. – Разлепил глаза. Яркий свет солнца ослепил меня. Может, именно поэтому при второй попытке вглядеться в собеседника я видел лишь размытое пятно...

Но голос был мне знаком. Очень.

- Дед… Дед Дроля… - закашлялся. Тот пару раз хлопнул меня по спине неожидаемо тяжёлой рукой. Ком земли выскочил, кажется, из самих лёгких. – Дед… Там… - Только и успел вставить между приступами кашля.

- Знамо, кто там. Ты это, ребёнка-то отдай, Саня. Чай, раздавишь.

- Он… - Самые страшные на свете слова застряли в горле. Их я буквально провыл. - Ребёнок мёртвый.

Глава 4

Дом был пустым без жены и детей. Огляделся вокруг. Взор падал на вполне себе будничные, но дорогие сердцу фрагменты нашего быта. Так и не доеденный завтрак на столе, в торопливых сборах раскиданные детские вещи, Анютины игрушки, Ванькина пустышка. За всё это я готов был хоть сейчас пойти в бой со всеми банниками и чертями мира. Если бы знал наперёд, что тем самым не сделаю хуже своей семье…

В доме задержался ровно столько времени, чтобы взять фонарик и запасные батарейки к нему. Налить в армейскую фляжку крепкий кофе. Стесать с булки хлеба несколько добротных кусков, достать из морозилки шмат сала. Закинуть в вещевой рюкзак этот незамысловатый сух-паёк и… куклу. Ту самую, с которой в последнее время практически не расставался.

Вышел во двор. Цыган возился с цепью в своей будке, оттуда и зарычал, узрев меня. Пёс вёл себя далеко не как обычно. Такой любви с его стороны удостаивалась разве что тёща. Со мной же он вёл себя так впервые. Главное, чтобы на детей не кинулся…

Вспомнил про убранное в сейф под три амбарных замка ружье. Эта мысль неприятно царапнула. Но если придётся, то рука не дрогнет…

Решу этот вопрос позже. Сейчас не до него…

Прошёл в сарай, взял с собой веревку. Подумал прихватить и капкан, но тут же отмёл эту мысль. Зачем старику лишние страдания. Он за всю жизнь не сделал мне ничего дурного. И если бы у меня был выбор…

Но выбора не было. Я решил устроить Дроле засаду. Раз он был таким сентиментальным, то и дом со своими кошаками просто так бросать бы не стал. А лучшего времени, чем ночной покров и придумать нельзя…

На это я уповал, так как других мыслей, где искать чёрта, у меня просто не было. Тогда как Банник, в чём я больше тысячи процентов был уверен, был на месте.

Повинуясь собственному иррациональному желанию взглянуть на его убежище, обогнул стайки, которые мешали обзору. Расположившаяся в конце огорода постройка как будто застыла в ожидании. И не одна она. Заметил не сразу, лишь когда он зашевелился у приготовленной для будущей топки кладки дров.

Под навесом было темно, но от этого налитый красным безумием глаз был заметен даже с разделяющего нас расстояния.

Чем ни мишень. Вот только знать бы наверняка…

Банник словно прочитал мои мысли. Издав угрожающий рёв, пополз под баню. Пусть на секунду, но я почувствовал его страх. Только вот облегчения не было, так как я сам был загнан в угол, а у Банника пусть и раненного, были все козыри в рукаве. И это были мои дети…

Дал себе обещание спалить эту баню ко всем чертям, когда всё будет кончено. Мысли о будущем пугали, но я никак не мог пойти по лёгкому пути – пусть будет как будет.

Сплюнул, вспомнив о том, что собирался сделать.

Пошёл огородами. Это был единственный способ в нашей деревне не привлекать лишнего внимания. Опять во дворе меня встретили кошки, разве что на этот раз проявили ко мне больше интереса.

- Брысь… - Забыл о конспирации, когда одна из них принялась тереться о мои ноги. Пнул, не сильно, но доходчиво.

Не любил я их. Бесполезные животные. Ладно, собака, дом охраняет. Домашний скот тоже пользу приносит. А кошки…

Вошёл в дом. Практически с порога покрылся испариной. Тут было очень жарко и… кишело кошками. Их стало даже больше, чем было до этого.

Ещё раз обошёл дом. Строились они раньше однотипно, по верху закладывалась матка. Она-то и выполняла роль несущей балки. Необходимости в стенах не было. В качестве перегородок выступали шторы. Разве что кухня отделялась, и то за счёт пока ещё отдающей тепло печки.

Заглянул и в подполье, хотя в последнее время не любил этого делать. Я и в своём доме за картошкой теперь спускался только с фонариком, предварительно скинув ведро. У чёрта Дроли подполье было как у людей. Прошлогодние овощи в деревянных ящиках уже заканчивались. Победнели и полки с соленьями-вареньями. Никакой тебе ведьмы с прялкой в углу, или ещё какой-нибудь нечисти. Разве что…

От неприятного липкого ощущения, что на меня кто-то смотрит из темноты подпола, по крови побежала кислота, заставляющее всё тело сжаться, приготовиться словно перед прыжком.

Я водил фонариком по зашитой досками землянке. Не заметил ничего, но чутьё подсказывало, что опасность ждать нужно именно оттуда…

Боролся с желанием захлопнуть ко всем чертям крышку подпола и сесть сверху, чтобы те самые черти оттуда не полезли. Но не сделал этого, так как знал заранее, что легко не будет. Во что бы то ни стало, мне нужен был откуп для банника…

- Дед, вылезай. – бросил я в темноту наугад. Никакого деда я там не видел, разве что тот не прятался за кадушкой для засолки капусты, но с чем чёрт не шутит. – Давай всё по-хорошему решим.

Голос прозвучал ровно, хотя внутреннее равновесие расшаталось от страха.

И вроде бы я был готов к любому развитию событий, но не к тому, что из подполья на меня бросится, кажется, сама тьма. Так мне подсказало доведённое до безумства воображение. По факту то оказалась не темнота, а чернее чёрного кот.

Я стал для него лишь трамплином. Кот перелетел через меня, и грузно приземлился на все лапы одновременно.

Крышка-таки выпала из моих рук, со стуком сравниваясь с остальным полом и поднимая столп пыли. И, тогда как рядом со мной она оседала равномерно, то рядом с котом клубилась в виражах. Всё из-за его нервно бьющего по полу длинношерстного хвоста.

- Брысь, тварь блохастая! – сработало позднее зажигание. У кота тоже – тот зашипел.

Поднялся на ноги. Мне даже перед самим собой было стыдно. Надо же было так кота испугаться…

Хотя, теперь я мог с чистой совестью устраивать засаду. Дом был проверен. Никого кроме меня тут не было. Кроме меня, чёрного кота, и ещё с несколько десятков его сородичей.

Зашёл за шторку, что отделяла спальню от общей комнаты. Тут стояло две кровати. Одна из них уже давно пустовала. Дроля когда-то жил вполне себе семейным человеком. Что сталось с его женой мне было неизвестно. По деревне ходило столько много версий, что доподлинную, кажется, уже никто и не помнил…

Глава 5

- Значит, пришёл-таки. – Голос был вакуумный, окольцовывающий распылённое сознание, проникающий в мозг словно нож в масло. Ничего вокруг не было кроме него. Я как будто существовал внутри этого голоса.

- Где я? – Казалось, что я и не сказал ничего. И как вообще мог говорить, если меня не существовало. Но вскоре эхо вернуло мне обратно мой вопрос.

- Дома.

Обернулся, или мне это только показалось. Скорее наоборот, я стоял на месте, это пространство сделало круг.

- Тут ничего нет ведь. – В какой-то момент я как будто разглядел женскую фигуру. Сделал к ней шаг. Точнее, хотел его сделать, но в чём-то увяз. Не мог пошевелиться. - Улька?! Уля!

Она не слышала, но была для меня единственным ориентиром. Я должен был добраться до неё.

- Уля!

- Она тебя не слышит. Смотри.

Я хотел спросить кто он, этот голос, но тут услышал пение. Детская колыбельная, но пела не моя жена. Голос был не её.

- Глеба, Глебушка, сынок, не ложися на бачок, а то серенький волчок… Ла-ла, ла-ла, ла-ла-ла… - Женщина замолчала как будто прислушиваясь. Резко повернулась и посмотрела прямо на меня.

- Зачем пришёл, рогатый?

- Я… - не успел ответить. Дыхание перехватило, когда сквозь меня просочилась фигура, оставляя фантомное ощущение вакуумной пустоты. Мне вновь пришлось собирать самого себя в одно целое.

- Пора, Сима. Отдай дитя.

- Неееееет! – это был не отказ, а вой отчаяния.

- Иначе мор придёт. Загубишь всех. – Он сделал к ней ещё несколько шагов. Женщина закрыла собой колыбельку. – Свой род укрепишь, Сима. Ещё сынов родишь. А первого отдай.

- Своих и отдавайте!

- Он выбрал тебя. Твоёго сына. Сама же знаешь.

- Нееееет! – вой стал надрывней, но даже отчаяние не могло сравниться с безнадёжным принятием и согласием. Женщина склонилась к колыбели. Взяла на руки ребёнка. Тот заплакал. Она вновь начала петь песню. – Глеба, Глебушка, сынок…

- Иди за ними. – опять голос зазвучал в моей голове. Я шёл с трудом. Увязал, проваливался, полз и вновь вставал.

Народ выстроился у дома в два ряда. Никто меня не видел, зато я их видел отлично. Лишь в некоторых глазах стояли слёзы. В остальных же сочувствие проигрывало облегчению. Но всех их объединяло лишь одно – радость стоять в стороне, а не идти сейчас с ребёнком на руках. Мать пела колыбельную, ребёнок вновь затих.

- Глеба, Глебушка, сынок… - Приняла свою судьбу, отреклась от сына, смирилась. Вот про что она сейчас пела, неся ребёнка на заклание.

Дорога вела к бревенчатой постройке. Баня, только вот она была гораздо больше жилых домов. Вокруг неё стояли резные столбы. Подойдя ближе, я разглядел в них человеческие фигуры. Ровно такой же круг как у той бани, где ничего не росло. Словно деревянные фигуры отделяли то место от любой жизни. За чертой была лишь смерть…

- Глеба, Глебушка, сынок…

Казалось, что граница между живым и мёртвым пошла рябью. Из-под бани появилась лохматая лапища. Потом высунулась и голова. Банник. Но гораздо мощнее, сильнее. Весь народ упал на колени. Остался стоять только я, да женщина с младенцем на руках. Она пошла к баннику.

- Глеба, Глебушка, сынок…

- Дай дитя. Моё.

Я попытался схватить женщину за плечо, чтобы остановить, но рука прошла сквозь неё. Она сделала шаг.

- Глебушка, Глебушка, сынок. – Ребёнок заплакал, когда она остановилась у границы.

- Нет! – От неожиданности вздрогнули все и даже банник. Повернулись на крик. Теперь на ногах стоял ещё один. Возраст было сложно определить, но он был ещё совсем юнцом. В детском крике было много крепкой стали. – Не отдавай дитё!

Народ отползал от него как от прокажённого. А банник наоборот подходил ближе. Но парень не дрогнул. Я шагнул к нему, пусть хоть так помочь, даже если сделать ничего не смогу.

- Шшшшшто? – шипение вместе с паром вырвалось из раздвоенной пасти. – Щщщщенок…

- Не тронь дитя! – Парень был меньше банника в несколько раз, но не дрогнул. Даже не пошевелился, когда тот занёс лапищу над его головой. Я дёрнулся на него, в этот момент чётко понимая, что парень посмотрел прямо на меня. Покачал головой.

- Смотри. – В голове опять раздался голос. Он был старше, намного, но, кажется, очень походил на голос этого храброго паренька.

Банник рассмеялся, и то было больше похоже на вой паровозного котла. По крайней мере, пар обжёг даже меня. Лица паренька пошло бугристыми волдырями. Кожа местами лопнула.

- Сссссмелый. Ссссломаешься. Ззззнаю.

- Дитё не тронь!

Банник опять рассмеялся, но уже не на показ, и не для устрашения всё дальше отползающего люда. В его смехе была лишь угроза.

- Сссслужить мне будешь впредь, рогатый.

На этот раз я разглядел страх в глазах паренька. Он шагнул назад, но баннику не сложно было его достать, чтобы полоснуть по лицу. Парень закричал от боли, сложился пополам, упал на землю. Заскрёб по ней уже не пальцами, а когтями. Из раны потекла кровь, но не человеческая. Чёрная. Он бился в агонии, а я даже помочь ничем не мог. Лишь смотрел, как и все вокруг.

- Только лишь в момент превращения нам раскрывается тайна. Знание. Просветление. – Голос в голове сменился на шёпот. – Мы узнаём, как можно убить банника. Слушай, Саня. Сейчас.

Парень перестал орать, сел и словно в дурмане заговорил. И я слушал…

***

Слышал голос…

Нет, слышу…

Слышу голос, голос спрашивает строго…

- С утра уже нажрался?

В голове была полная неразбериха. Казалось, я был сразу в двух местах одновременно. Разные голоса. Справа кто-то надрывно кричал и выл, не жалея горла, слева же кто-то монотонно говорил.

…не рождаются, а становятся…не рождаются, а становятся…

Резкая боль оглушила. Слева всё стихло, зато справа голос стал громче. Лужёная глотка и отвешенная ещё раз оплеуха могла принадлежать лишь одному человеку.

Еле разлепил глаза. Пока ещё в отстранённом удивлении отметил, что сидел на стуле в самом центре своей кухни. Но как сюда попал, и что было ночью, вспомнить не мог.

Глава 6

Выскочил из машины, но направился не к своему дому. Знал, что мне нужно быть в другом месте. Точечные воспоминания вели меня туда, где в ночном страшном бреду я назначил встречу меченому, и он согласился…

Кошки кинулись мне под ноги, когда я вошёл в ограду соседнего дома. Довольное массовое урчание было сродни тракторному мотору. Посмотрел на ускоряющуюся кошачью воронку. Вчера они делали тоже самое, но сейчас я не чувствовал страха, не испытывал желания отпихнуть. Возможно, это была простая статика, но я чётко ощущал покалывание в ногах, словно меня прошивали небольшие разряды тока, когда кошки тёрлись об меня.

Петли на двери жалобно заскрипели. В лицо вновь ударило жаром. Одежда моментально прилипла к телу. Но то были ещё цветочки. На кухне было просто не продохнуть.

Я не сразу увидел хозяина этой жаровни по той простой причине, что никак не ожидал лицезреть деда на печи. И если я даже продохнуть не мог, то Дроля не испытывал никакого дискомфорта, посиживая на раскалённой верхней плите.

Чёрный кот сидел у него на коленях, бешено бьющим хвостом разнося горячий воздух по всей кухне.

- Привыкай к жаре, Саня. Скоро и ты сам топить печь будешь и денно и нощно. Кхе-кхе.

Я сел на стул.

- Ну что, Саня, чаю будешь? – Усмехнулся на его предложение. Обыденный разговор. А ведь я в этом доме часто чаи гонял. Правда, не думал, что моей компанией был чёрт.

- Отчего бы не попить… - Плеснул себе крутого чифира из заварника, добавил кипятка. Отхлебнул. Глаза налились слезами от горечи. После такого и спать захочешь, так не уснёшь. Хотя, сегодня мне это только на руку...

- И мне, Саня, плесни. Встать не могу. Ноги ломит.

Посмотрел на раскалённую печку. Тут не только ноги должно ломить, зад как минимум должен был уже обуглиться.

Дроля вместо благодарности громко швыркнул чаем. После чего спросил:

- Что там Профессор?

- Везут как раз мимо.

- Ну, часам к трём управятся. Потом на поминки все скучкуются. Я им четыре трёшки дал. Должно хватить, да. – Дроля поскрёб заросший щетиной подбородок. Прихлебнул чая. Откусил протянутую мной дубовую конфету той стороной челюсти, где ещё оставались свои зубы, а не вставные. Для вставных такая задача была бы не под силу.

- Хотишь? – Дед указал на вазочку, меняя положение на печке. Видимо, решил поджариться с обеих сторон. Такие частые изменения коту не понравились. Спрыгнул на печку, сворачиваясь на раскалённой плите в чёрный мохнатый клубок. Огонь, бушевавший сейчас под плитой, не приносил и коту никакого вреда...

- Нет. – Я помотал головой. И это относилось не только к его вопросу. Впал в отрицание от того, что пока не мог принять всё происходящее за правду. Разве что дед помог мне в какой-то мере, напомнив, что всё происходящее реальней самой реальности.

- Ты уж, Саня, прости за детей. Так надо было. Это хорошо, что они подальше отсель. – Точечное воспоминание добавило часть в мозаику. Голос меня готовил этой ночью, когда я был бессильным наблюдателем давно прошедших событий. Но я всё равно чуть не заорал от бессилия. Оно и понятно, к такому не подготовишься, даже если кто-то приведёт разумные доводы. - Я вот не догадался с Саввой-то. А надо было. Не думал, что Банник измором его родного отца возьмёт. Я ж Дарью с пасынком взял. С Савелием. Да и Банник в тот раз хитро поступил. Не знал я, что он меня выследил. Я же, считай, всю жизнь в бегах. А тут Дарью повстречал, осел при ней, заземлился. Не смог я, Саня, не смог без неё. Да шо уж…

Дед швыркнул чаем, но я видел как при этом у него затряслись губы.

- Всю жисть я бежал, Саня. Всю жисть от этой поганой метки. И от банника. А тот бежал за мной. По метке следил. Вот, гляди. – Я посмотрел на деда, который, как и тогда около бани, пошёл рябью. Но сейчас он показал своё истинное лицо.

В нём уже не угадывались черты того отважного паренька. Испещрённое морщинами как пожухлый помидор лицо словно делилось на две части – человеческую и бесовскую. Справа всё было привычным, тогда как слева его черты имели зверино демонический отпечаток. Глаз в злом прищуре, рот, точнее его половина, в оскале. Но метка сделала эти неприятные черты лица настолько жуткими, что я уже готов был призвать на помощь Святую Троицу.

С трудом протолкнул горьковато-кислый ком. Отпил ещё чифира.

Меткой была так и не зажившая рана, рваные края которой так и не сошлись. Нижнее веко опустилось, часть губы отсутствовала вовсе. Но это было не так страшно, как волокнистая тьма, клубившаяся внутри той самой раны. Чёрный щупальца то и дело выстреливали наружу, потом змеились обратно.

- Служить я ему должен был, Саня. Детей таскать. Но я сбежал. А потом она случилася. Дарья.

Дед вновь швыркнул чаем, утёр скупо побежавшую по здоровой щеке слезу.

- Что с ней случилось, дед?

- Эхехехехе… Не усмотрел я, Саня. Расслабился. А ведь знаки были. В большинстве случаев банники нормальные. Но не этот. Этот ещё при хлыстах силу свою узрел. Обряды-то они по ночам проводили, и чаще всего в бане. Собиралися толпами, плясали да горло драли. Самобичеванием занималися, жертв приносили на капище. Блуд творился, кровосмешения. Там же в бане-то пойми кто есть кто. Банники такое не любят, не. Наказывают. А этот напротив. Он потом даже показываться им стал. Они и поверили, что Бога уважили. А потом жертва стала обязательной. Ребёнок. Первенец. И то была дань. Только Банник ничего им не давал. Наоборот. Силу рода он себе забирал. А должен был служить роду, Саня.

Я смотрел на Дролю. Слушал каждое слово. Представил тех самых Хлыстов. Они думали, что призвали Бога, но на их призыв пришла совсем другая сила. И теперь мне пришлось за это платить самую страшную цену…

- Ты сам-то ещё не понял, почему он сюда опять сунулся? Хотя знает же, что я здеся остался. Почему к тебе прицепился пиявкой?

- Почему? – я даже забыл, что нужно дышать.

- Потому что ты, Саня, силой обладаешь. Большой. Но пока сам этого не осознаёшь. Сила, Саня, передаётся. И бабка та в подполье, и вторая, что моложе, силы свои тебе передали. Не то, чтобы с желанием. Кукла твоя такая же как мой Барсик, - Дроля погладил кота. Тот вновь дёрнул хвостом, поднимая столп побелки. – проводник. С ними ты и найдёшь дорогу в ад, Саня…