Бешеный. Сделаю своей

Глава 1. Бешеный

— Если вы мне её сейчас не привезёте я вас на куски порежу, — чеканю в трубку.

Раздражённо бросаю телефон на стол, шумно выдыхаю, пытаясь успокоиться. Но адреналин уже поднялся, и погасить злость сразу не получится.

Вся неделя идёт по пизде. Моих пацанов подорвали на тачке. Хорошо хоть, что они подготовлены были. Обошлось ожогами и больничной койкой.

Но пиздец продолжается по всем фронтам. Поставка срывается. Налёт на клуб. Ярость вибрацией прокатывается по телу. Закрываю глаза, глубоко вдыхаю.

Давно не был на ринге, не скидывал этот ебаный шквал эмоций. От одной мысли про ринг кровь в жилах закипать начинает. Многие привычки в жизни я поменял, выстроил новые правила. Но вот от ринга по-прежнему не могу отказаться. Адреналин ебашит через край только от одной мысли.

— А я думаю с хера ли офис ходуном ходит. А это ты опять персонал кошмаришь?

Ренат заваливает в офис, хмыкает с издёвкой.

— По-другому не понимают. Тачка в угоне, они на ней по всем камерам светятся.

— Ну с этим мы решим, — Ренат на стену опирается, руки складывает на груди. Я же скалюсь. Ненавижу эту позу. Потому что так он только о пиздеце сообщает.

— Вываливай.

— Начну с хорошего, ебаната, кто тачку подорвал нашли. Я его не трогал, сидит в подвале, есть догадки, что ты сам на нём захочешь злость согнать.

Расправляю плечи и сжимаю пальцы в кулаки. Это как раз то, что нужно. Вовремя бляха. Скину дурь.

— Но есть и хуевая, да?

Хмыкаю, на спинку стула откидываюсь. Ренат же прекращает скалиться.

— Пацаны твои там махач устроили, выбирают, кто сообщит. Боятся под горячую руку попасть. Но ты всё равно узнаешь, так что скажу я. Девка эта бедовая в город вернулась. Богдана.

Внутри будто взрывается бомба замедленного действия. Слова Рената эхом разносятся в моей голове, каждая буква выжигается внутри.

Сука. Четыре ебаных года прошло, а стоит только услышать её имя — и будто током через всё тело ебашит, разрывая на части каждую нервную клетку.

Внешне остаюсь совершенно спокойным. На лице не одной эмоции, только глаза темнеют, выдавая ярость. За это время научился контролировать себя настолько, что даже Ренат, внимательно следящий за моей реакцией, сейчас не сможет сказать наверняка, насколько сильно меня это зацепило.

— И что теперь? — спокойно и хрипло спрашиваю, подавляя в голосе все эмоции.

Ярый коротко усмехается, не спуская с меня глаз.

— Ты скажи, Бешеный. Насколько знаю, то ей сюда дорога заказана. Могу сам выставить. Могу парней отправить.

Сжимаю кулаки так, что костяшки белеют. Глаза пылают огнём, а дыхание становится тяжёлым и яростным.

— Не трогай её, — голос звучит холодно и жестоко. — Сам с ней разберусь.

Ренат молча кивает, чувствуя, что лучше не спрашивать и не лезть глубже. Он знает меня слишком хорошо, чтобы сейчас пытаться что-то уточнять.

— Где видели?

Рявкаю, вставая из-за стола.

— В больнице была. Наши пацанов проведывали — увидели.

Киваю молча, телефон закидываю в карман. Ключи от тачки беру.

— Бешеный....

Ярый не продолжает, просто смотрит. Наблюдает. Во взгляде немой вопрос. Не убью ли? Хуй знает.

— Еблан на складах в подвале?

Ренат мола кивает. Выхожу из офиса.

Глубоко вдыхаю, но ярость не отступает, она лишь усиливается, заполняя каждую клетку тела, накрывая меня волной ненависти. Мне срочно нужно скинуть это дерьмо, иначе я просто разнесу всё вокруг.

Прыгаю в машину, захлопываю дверь так сильно, что стёкла дрожат. Вбиваю в навигатор адрес складов и нервно наблюдаю, как он начинает искать маршрут. Если сейчас поведёт меня через пробки, то я точно кого-то прибью прямо на дороге.

Газ в пол. Машина срывается с места, словно выпущенная пуля. Двигатель рычит, адреналин рвётся наружу. Сердце бешено бьётся в груди, кровь в ушах гудит. Ярость кипит внутри, словно лава, и с каждым новым указанием навигатора накатывает новая волна раздражения.

— Поверните налево. Маршрут перестроен. Поверните направо. Развернитесь, — монотонно и настойчиво твердит навигатор, словно бессмертный.

Руль сжимаю так сильно, что, кажется, он вот-вот треснет у меня в руках. Мысли в голове мечутся бешено, словно обезумевшие звери.

Она вернулась. Богдана, сука. Четыре года прошло, а всё так же внутри разрывает от одной мысли о ней. Зачем явилась? Чего добивается? В себя, сука, поверила? Абонемент на запасную жизнь приобрела?

Навигатор продолжает истошно командовать, и я не выдерживаю:

— Завали уже ебало, сука! — рявкаю в пустоту салона, вдавливая педаль тормоза в пол.

Машину резко заносит, колёса с диким визгом останавливаются на асфальте. Дышу тяжело, руки стискивают руль от напряжения и гнева. Поднимаю взгляд и понимаю, что стою напротив больницы.

Она здесь. И я приехал. Значит, депортация произойдёт пиздец как быстро.

Заваливаю в больницу, совершенно не представляя, какого хера я вообще здесь делаю. Понятия не имею, найду ли её, может, она уже давно свалила отсюда, может, вообще неизвестно, когда её здесь последний раз видели. Но ноги сами несут вперёд.

Бесцельно шарахаюсь по первому этажу, потом резко поднимаюсь на второй. Взглядом быстро сканирую всех, кого вижу, пытаясь выцепить копну знакомых светлых волос.

И тут резко всё внутри делает дикий скачок. Останавливаюсь как вкопанный, ноги словно прилипают к полу. Сердце бешено колотится, и это чувство до боли знакомое. Медленно поворачиваю голову и вижу её.

Она стоит полубоком, и я отчётливо вижу лишь её профиль. Волосы стали темнее — перекрасилась? Да плевать. Я бы её и с завязанными глазами узнал. Эту суку. Каждый нерв, каждая клетка во мне начинает полыхать огнём. Её силуэт, движение, взгляд — всё мгновенно вытаскивает из памяти то, что я старался забыть, но так и не смог. Сука.

Девчонка струной вытягивается. До этого что-то щебетала медсестре, но сейчас резко замолкает.

Глава 2. Бешеный 

Бешеный

____

Девчонка вздрагивает, а меня буквально рвёт от бешенства. Зол на неё за то, что появилась, словно издевательски проверяет мои пределы. Зол на себя, за то, что ведусь на её провокации, как бешеный бык на красную тряпку.

Её рваные вдохи режут слух, нервы натянуты до предела. Я же не отвожу взгляда, нагло и жадно изучаю каждый миллиметр её кожи, вдыхаю её запах, будто одержимый псих.

Она изменилась. Даже взгляд другой, уже не тот, что четыре года назад. Теперь смотрит прямо, в упор, даже несмотря на то, что дрожит вся, словно осиновый лист. Но плечи держит прямо, гордо, дерзко. Повзрослела, сука, больше нет той наивной девочки, которую так легко было напугать.

— Я не заметила на въезде в город пропускного пункта, — хрипит она, с вызовом смотря мне прямо в глаза.

Только ухмыляюсь в ответ. Знала, куда ехала. Знала, сучка, и всё равно припёрлась.

— Богдана Дмитриевна, вот я написал список препаратов, необходимых для операции... — дверь сбоку распахивается, и появляется док. Застывает на пороге, увидев нас.

Девчонка дёргается, в её глазах мелькает что-то знакомое. Я продолжаю сверлить её взглядом, даже не отвлекаясь на дока.

— Спасибо, я... — Она запинается, затем решительно поворачивается ко мне. — Рамиль Рашидович, разрешите.

Поднимает руки, чтобы меня оттолкнуть, но зависает. Для того чтобы оттолкнуть, нужно коснуться. А она медлит. Боится? Внутри всё напрягается до предела от одной только мысли, что она сейчас прикоснётся.

Выжидаю, не двигаюсь, сверлю её взглядом. И тут девчонка резко собирается. Её ладони касаются моей груди, и внутри происходит грёбаный взрыв. Ощущение такое, будто ожог, сильнее, чем от пули. И это неожиданно отрезвляет, словно вытягивает меня из густого, липкого дурмана.

Моргаю, ещё раз, делаю шаг назад. Опускаю руки, позволяя ей отскочить в сторону. В голове сумбур и осознание, что сейчас я потерял контроль.

Она быстро подходит к доку, берёт листок, начинает внимательно его изучать. Я только сейчас начинаю понимать слова врача. Лекарства. Операция. У неё здесь кто-то лежит? Блядь, да по хер, кто и что у неё. Какого хера я вообще сюда припёрся?

— Рамиль Рашидович, вы приехали своих ребят проведать? Их вчера на этаж выше перевели. Всё в ВИП-палатах, как и распоряжались, — док тут же переключает на меня своё внимание.

Киваю.

— Хорошо, — хрипло произношу и отхожу. Шаг, ещё один. Чем дальше от неё, тем лучше мозги начинают работать. Разворачиваюсь и уёбываю отсюда на хер, потому что, если останусь...

Головой встряхиваю, ускоряя шаг. Сука, я ведь даже не сюда ехал. Склад, подвал, уёбок.

Несусь туда, где я смогу окончательно прийти в себя. Чёртова отрава, как была всегда ядом, так и осталась. Отравляет за секунду, одним взглядом, вдохом, блядь.

Спускаюсь на первый этаж, на ходу телефон достаю. Внезапно чувствую, как в мою ногу что-то врезается, а после будто прилипает. Сначала даже не понимаю.

— Ой... дядичка, плостите... — слышу тихий, детский голос.

Только сейчас доходит, что взгляд вниз опустить нужно. Возле меня стоит мелкая девочка. Голову задрала, смотрит огромными, растерянными глазами, руками мою ногу обнимает.

На миг теряюсь. Непонятно почему, но это мелкое создание меня выбивает из равновесия. Смотрю на неё несколько долгих секунд, пытаясь понять, что вообще происходит, и как реагировать. Это выбивает меня из привычной злости и раздражения, неожиданно вызывая смятение и неловкость.

— Ты кто? — наконец выдавливаю из себя, стараясь говорить мягче, хотя голос всё равно звучит грубо и непривычно для меня самого.

Девочка, кажется, не испугалась, только сильнее прижимается к моей ноге.

— Я Лила, — почти шёпотом произносит она, продолжая смотреть вверх своими огромными глазами. — А вы бойшой. Вы потелялись?

От её вопроса внутри что-то дёргается. Я? Потерялся? Наверное, впервые в жизни чувствую себя так странно, как будто эта мелкая видит насквозь.

— Немного, — тихо и чуть растерянно отвечаю, осторожно убирая её руки от своей ноги и приседая на корточки, чтобы взглянуть ей в глаза на одном уровне. Сколько этой малышке? Года три? Она явно выглядит младше моей племянницы. Огромные голубые глаза, светлые длинные волосы, которые завиваются на концах. Внутри что-то екает. — А вот ты, кажется, потерялась, Лила.

Девочка тут же смешно надувает щёки и начинает качать головой.

— Я не Лила, а Ли-ла....

Смешно произносит по слогам. Щурюсь, до меня доходит, что она не все буквы выговаривает. Судя по всему, "р" даётся ей с трудом. Значит, зовут её Лира?

— Прости, я не сразу расслышал. Так ты потерялась? — осторожно спрашиваю малышку.

Лира тут же отрицательно начинает качать головой, отчего её светлые волосы смешно взъерошиваются.

— Нет, я не потелялась, — уверенно заявляет, снова цепко хватая меня за руку. — Но мне нужна помощь. А вы бойшой, значит, сможете помось!

Усмехаюсь её уверенности.

— Вы много кушаете? — внезапно спрашивает она с серьёзным видом. — Мама говолит, если много кушать, то будешь сильным.

— Да, кушаю много, — усмехаюсь ещё шире, не понимая, куда ведёт её детская логика.

— Тогда ты точно поможешь! — восторженно сообщает Лира. — Там большое чудище! Оно хочет съесть мою сестлу!

Не успеваю ничего ответить, как мелкая тянет меня за руку, почти бегом устремляясь вперёд. Следую за ней, чувствуя себя странно, но не пытаясь выдернуть руку. Через несколько секунд вижу ещё одну девчонку, почти такую же, как Лира. Только у неё волосы завязаны в два хвоста. Она сосредоточенно пыхтит возле огромного шара со жвачками, и её рука явно застряла в большом отверстии для выдачи жвачек.

— Вот! Чудище! — торжествующе сообщает Лира, тыкая пальцем в злополучный аппарат.

Пытаюсь подавить усмешку, наблюдая эту картину, но она сама собой расползается по лицу. Но прежде чем я успеваю хоть что-то предпринять, Лира бросается к сестре и начинает активно толкать её, отчего рука девочки застревает ещё сильнее.

Глава 3. 

— Богдана Дмитриевна.

Голос врача прорывается сквозь густой туман. Отвожу ладонь в сторону, пальцы нащупывают шершавую поверхность стены. Всё перед глазами плывёт, и гул в ушах только усиливает это состояние.

С трудом втягиваю воздух в лёгкие, сердце бешено колотится в груди, словно пытаясь вырваться наружу. Опираюсь о прохладную поверхность стены, пальцы дрожат, а ноги подкашиваются так, будто сейчас рухну прямо здесь, посреди больничного коридора.

В голове полный хаос. Мысли мечутся в разные стороны, а перед глазами всё ещё вспыхивает его лицо. Рамиль.

Его взгляд до сих пор горит на моей коже, словно огнём выжигая всё на своём пути. Страх, растерянность, злость и ещё что-то такое, что я даже не хочу себе признавать. Но это «что-то» пробирает меня насквозь, лишает остатков самообладания.

Руки дрожат сильнее, когда я пытаюсь сделать шаг. Кажется, что все силы покинули моё тело после этой встречи. Сама мысль о том, что он рядом, заставляет дыхание срываться на судорожные вздохи.

Как я могла подумать, что могу спокойно вернуться сюда, спустя столько времени? Глупо. Наивно. Опасно. Я знала, знала, что будет именно так, что столкновение с ним разнесёт все мои внутренние стены в щепки.

В глазах темнеет, и я отчаянно пытаюсь не упасть, ухватившись за стену сильнее. Сейчас нужно взять себя в руки.

— Вдыхайте глубже, — доносится спокойный голос доктора.

Делаю глубокий вдох, и тут же мощный взрыв рецепторов заставляет меня резко податься вперёд. Хватаю ртом воздух, словно только что вынырнула из-под воды.

— Тише, сейчас станет лучше, — Антон Михайлович осторожно усаживает меня на кушетку.

— Ужасный запах, — морщусь, встряхивая волосами. Врач мягко смеётся.

— Был бы он приятным, не приводил бы в сознание за секунду.

— Простите, бессонная ночь даёт о себе знать.

— И, скорее всего, отсутствие нормального завтрака, — его голос звучит тепло, но доля упрёка всё же чувствуется.

— Сразу с поезда сюда, — вздыхаю, беря стакан воды, который протягивает мне доктор. — Я до сих пор не могу принять, что с мамой такое произошло...

Антон Михайлович смотрит на меня с искренним сочувствием, кивает понимающе.

Мама попала в серьёзную аварию, когда ехала в город, чтобы разобраться с квартирантами, которые уже два месяца не платят за аренду. Страшная, внезапная новость. И сейчас я здесь, в больнице, пытаюсь собраться и принять реальность, от которой хочется сбежать как можно дальше.

Звонок раздался поздно вечером, когда я только-только уложила девочек спать. Я уже собиралась сама отправиться в душ и лечь, когда пронзительно зазвонил телефон, разрывая ночную тишину.

Звонили из больницы. Голос на другом конце был спокойным, профессионально-отрешённым, но я тут же почувствовала, как по позвоночнику прошла холодная волна. Сердце забилось с такой силой, что казалось, его слышно было в трубке.

Они спрашивали про мамину группу крови, хронические заболевания, возможные аллергии на лекарства… Я почти не могла говорить, слова застревали в горле, дыхание сбивалось от ужаса и растерянности.

Мама попала в серьёзную аварию. Врач сказал, что то, что она осталась жива, — настоящее чудо. Я слушала, пытаясь осознать то, что мне говорят. «Сильнейшая травма позвоночника», «необходима срочная операция», «скорее всего, потребуется несколько вмешательств».

В голове была полная пустота, руки дрожали так сильно, что я едва удерживала телефон. Нужно было действовать. Быстро собрала девочек, наскоро взяла необходимые вещи, и мы успели на ночной поезд. Всю дорогу я сидела, не смыкая глаз, слушая, как мирно посапывают мои малышки, и пытаясь держать себя в руках, чтобы не дать волю слезам и страху.

Как только поезд остановился, мы сразу направились в больницу. С самого утра я была здесь, в коридоре, пытаясь справиться с собой и осознать, что теперь жизнь резко изменилась.

И как будто вдобавок ко всему встреча, которой я бы предпочла избежать.

Ледяные мурашки до сих пор пробегают по коже, потому что его взгляд… Он до сих пор перед глазами. Колючий, злой, прожигающий насквозь. Он не изменился. Всё тот же яростный и непримиримый, каким был всегда. Хотя нет... Изменился. Он стал холодным. От его взгляда я как будто превратилась в ледышку. До сих пор не могу согреть заледеневшие руки.

Я знала, что мне лучше не появляться здесь. Знала, что Рамиль вышел из тюрьмы ещё два года назад. Когда это произошло, со мной случилась первая в жизни паническая атака. Меня буквально трясло, я задыхалась от ужаса. Мама еле привела меня в чувства. Тогда мне казалось, что он вот-вот придёт за мной. За девочками. Заберёт всё самое дорогое, уничтожит мою жизнь снова.

Но шло время, и ничего не происходило. Рамиль не появлялся, не пытался найти меня. Постепенно страх начал отступать, я убедила себя, что ему всё равно. Что я для него давно пустое место, не стоящее внимания. И тогда жить стало немного легче, чуть спокойнее.

Но сегодняшняя встреча… Она разбила мои иллюзии на тысячу осколков. Его глаза, его голос, его дыхание слишком близко. Я почувствовала себя загнанной, беззащитной, и сердце снова колотилось так, как в тот ужасный день, четыре года назад. Теперь я точно знаю: он не забыл, он не простил, и неизвестно, чего мне ждать дальше.

— Богдана Дмитриевна, дата первой операции назначена на двадцать пятое число. Оплатить операцию желательно заранее. Если за три дня до операции оплата не поступит, то вы сами понимаете…

Понимаю. Я медленно киваю, сжимая пальцы в кулак так сильно, что ногти впиваются в кожу. Сердце стучит гулко, тревожно. Всю ночь я мучительно перебирала варианты, где взять такую огромную сумму, и единственным выходом, который я смогла найти, была продажа квартиры.

— Скажите, возможно ли договориться на несколько платежей или…

— Нет, — врач мягко перебивает меня, и во взгляде его мелькает сочувствие, но голос остаётся непреклонным. — К сожалению, в вашем случае так сделать нельзя.

Глава 4. Бешеный

Бешеный

___________

Дёргаю рубашку так резко, что пуговицы с треском разлетаются в стороны. Шагаю по коридору своего клуба, персонал словно тени, бесшумно расступается, избегая встречаться со мной глазами. Правильно делают. Сегодня я не настроен на разговоры.

Залетаю в раздевалку, стискивая зубы до боли. Разговор с тем ублюдком в подвале не снял всего напряжения, накопившегося во мне. Мразь оказалась слабаком, быстро потеряла сознание, не успев выдать все нужные мне детали. Позже займусь им снова.

Схватив форму и перчатки, с такой силой захлопываю железную дверь шкафчика, что та с грохотом отлетает на пол.

Блядь. Чёртова сука!

Я злюсь на себя за потерю контроля. Одно появление этой девчонки выбило меня из колеи, вернуло в состояние хаоса и бешенства, с которым я давно не сталкивался. Мне нужен ринг. Он всегда помогал мне избавиться от подобного дерьма.

И сейчас я здесь. Хочу снова обрести своё равновесие. Хотя на самом деле хочу сделать совсем другое. Но останавливаю себя.

Узнать, где остановилась. Зайти. Опять увидеть страх в её глазах. Посмотреть в єти сучьи глаза. И задать все вопросы, которые так меня интересуют.

— Так и знал, что найду тебя здесь, — раздаётся издевательский голос Рената.

— До хуя свободного времени появилось? — цежу сквозь зубы, даже не поворачиваясь к нему.

— Для друга ничего не жалко. Я так понимаю, встреча с девчонкой прошла не самым лучшим образом?

— Свали, а? — рявкаю, выходя из раздевалки и поднимаясь на ринг. Чувствую на себе ухмылку Рената, и это только усиливает моё раздражение.

— Я вот думаю, девчонке магарыч выставить. Месяц тебя на спарринг звал, ты всё отнекивался, а она за пару часов сюда загнала.

— Ты давно у стоматолога был? — холодно бросаю ему в ответ.

Ренат громко смеётся.

— Хочешь отправить на диагностику?

— Ты напрашиваешься, — рычу, начиная первый атаку, не думая о тактике. Ренат ловко уклоняется, и мой удар пролетает мимо.

— Бешеный, сдаёшь позиции? Редкие тренировки дают о себе знать? — снова провоцирует он, явно наслаждаясь моей яростью.

Сжимаю кулаки ещё сильнее, дыхание становится тяжёлым и шумным. Он хочет вывести меня из себя. Ну что ж, у него это отлично получается.

Ренат продолжает ухмыляться, ловко уворачиваясь от моих ударов. Я всё больше бешусь, сердце колотится, адреналин зашкаливает. Каждый промах только усиливает мою злость, заставляя бить ещё сильнее и быстрее.

— Давай, Бешеный! Где твоя знаменитая ярость? — подначивает он, не переставая двигаться по рингу, постоянно уходя от моих атак. — Или девчонка окончательно тебя выбила из колеи?

— Заткнись, блядь, — рычу сквозь зубы, наращивая темп.

Ренат резко меняет позицию, и мой кулак на мгновение замирает в воздухе. Тут же следует его ответный удар. Я едва успеваю увернуться. Мы с ним всегда были на равных, и это помогало мне быстро приходить в норму. Сейчас именно это и нужно — скинуть всё то бешенство, что накопилось.

Каждый его выпад, каждый провокационный взгляд словно вызов, который только добавляет энергии и адреналина. Со следующей атакой я действую более расчётливо, выжидая момент. И вот он наступает.

Ренат слегка расслабляется, слишком уверенный в своём превосходстве. Я резко вырываюсь вперёд и с силой вбиваю кулак ему в челюсть. Удар получился мощным, Ренат отшатывается, хватаясь за канаты.

— Вот это уже похоже на настоящего Бешеного, — усмехается он, несмотря на боль, потирая подбородок.

— Провоцируешь дальше? — кривлюсь в ухмылке, чувствуя, как с каждым ударом напряжение и ярость медленно отступают, уступая место холодной решительности.

Образ девчонки, который до этого стоял перед глазами и буквально сводил с ума, постепенно становится мутным и далёким. С каждым новым ударом, с каждым новым выпадом я словно выбиваю её из головы, вытесняя все мысли о ней и возвращая себе контроль над собственным разумом.

В раздевалке уже чувствую, как напряжение постепенно отпускает. Ренат сидит напротив, осторожно потирая подбородок и внимательно разглядывая своё отражение в зеркале.

— Контакты стоматолога дать? — спрашиваю с усмешкой, снимая перчатки и бросая их на скамью.

Ренат фыркает, не скрывая раздражения.

— Не переоценивай свои способности, Бешеный. Слегка задел.

Начинаю громко смеяться. Несмотря на его слова, знаю, что удар прошёл жёстко. Но ещё больше понимаю, насколько благодарен ему за сегодняшний спарринг. Ренат, как никто другой, умеет вывести на нужную грань и помочь сбросить лишний груз злости.

С Ярым мы ведём общий бизнес с того самого дня, как я вышел из тюрьмы. Два долгих года за решёткой. Бесконечные встречи с адвокатами. Демьян выжимал из ситуации максимум, подтягивая самых кровожадных и хитрых юристов. С прокурором пришлось повоевать, но Дем в итоге нашёл того, кто смог нагнуть всех нужных людей. И меня выпустили.

Пока я мотал срок, Ренат держал всю бухгалтерию клуба на себе. В этой теме ему нет равных — чёрная бухгалтерия стала его вторым призванием. Но когда я вышел, сразу стало понятно, что хочу двигаться дальше и выше. И мы решили открыть автосалон. На первый взгляд обычный салон подержанных тачек. Но по факту мы переделываем машины, которые числятся в угоне или были замешаны в криминале. Идеальный бизнес для отмыва бабла и расширения нашего влияния.

— Планы на вечер есть? — Ярый прищуривается, внимательно изучая моё лицо.

— Найди себе бабу, — бросаю в него полотенцем. Ренат тут же отбрасывает его обратно, с ухмылкой.

— На тебя насмотрелся. Я в таком дерьме не участвую.

Кривлюсь от его слов, хотя про себя признаю, что он прав. Я тоже давно не лезу в подобное дерьмо. Одного раза хватило с головой, чтобы усвоить простую истину: все бабы — суки.

— Если бухать — то я пас, — резко поднимаюсь с лавки и направляюсь в сторону душевой.

— Сегодня мероприятие интересное намечается в «Долине». Погнали, закрепим результат после боя, — Ренат явно не намерен просто так отступать.

Глава 5 

С громким выдохом смотрю на телефон. Оказалось, найти съёмную квартиру с двумя маленькими детьми не так уж и просто.

"Ой, дети? Я думала, что у вас собачки. Нет-нет, с собачками я бы пустила, а вот с детьми извините. Они же загадят всю квартиру, стены изрисуют. Нет!"

И вот такого плана отказы я сегодня слышала уже раз пять.

"Знаете, у нас была семья с детьми, так после них пришлось заново делать ремонт. Обои оторваны, пол испорчен. Нет, спасибо"

"Дети? Нет, с детьми не берём. Соседи жалуются, шумно. Лучше поищите в другом месте"

— Лира, — смотрю на дочь, которая увлечённо пытается вермишелины из супа примерить на причёску сестры.

Стоит ей понять, что я всё вижу, как тут же отправляет вермишелину в рот и довольно улыбается. Я качаю головой, улыбаясь в ответ. Мира же спокойно продолжает есть суп, даже не подозревая, что сестра хотела «апгрейдить» её причёску.

Малышкам чуть больше трёх лет. Лира родилась на три минуты раньше Миры, и это очень хорошо видно в их отношениях. Лира — главарь этой малолетней преступной организации. Мира же — идеальный исполнитель. Меня иногда пугает, с какой доверчивостью она выполняет всё, что приходит в головку старшей сестры.

С умилением наблюдаю за девочками. Они начинают тихо спорить о том, кто из них быстрее ест суп. Спор выглядит так серьёзно, будто решается важнейший мировой вопрос.

— Нет, я плёвая съем, — уверенно заявляет Лира, выпячивая нижнюю губу.

— Нет, я, — отвечает Мира, смотря на сестру с искренним возмущением.

Закусываю нижнюю губу, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее. Когда они вот так спорят и смешно хмурятся, я отчётливо вижу в них черты Рамиля. Он точно так же сводил брови на переносице, прищуривал глаза, когда не понимал чего-то или злился. Мой взгляд замирает на их лицах, и внутри поднимается вихрь противоречивых чувств — умиление, страх и бесконечная нежность.

Внутри меня нарастает тревога. Нет, я не могу оставаться здесь с детьми. Этот город слишком опасен для нас. Несколько случайных встреч, и Бешеный поймёт всё. А это именно то, чего я стараюсь избежать любой ценой. Ради того, чтобы мои девочки росли в мире, где нет места бандитам и криминалу, я приняла слишком много болезненных решений. Сделала то, за что Рамиль теперь хочет меня уничтожить. Сегодняшняя встреча убедила меня окончательно — нужно уезжать, и чем скорее, тем лучше.

Отгоняю мысли, беру себя в руки и тихо произношу:

— Девочки, вы обе умницы. Главное, чтобы суп съели до конца, а кто быстрее, неважно. Ладно?

Они синхронно поворачивают головы, внимательно смотрят на меня, затем друг на друга и, наконец, начинают мирно доедать суп, позабыв о своём маленьком соревновании. Их искренность и простота успокаивают меня, но решение принято окончательно: мы должны уехать. Нужно решить все вопросы как можно быстрее и увезти отсюда детей.

Телефон вибрирует на столе, и я с замиранием сердца вижу сообщение от риелтора. От безысходности пришлось обратиться к нему, хотя лишних денег совсем нет, и теперь половину стоимости месячной аренды нужно заплатить именно ему. Но вариантов нет, ночевать с детьми на вокзале — не выход.

Риелтор присылает сразу четыре варианта. Пролистываю сообщения, сердце начинает колотиться сильнее с каждым следующим предложением. Цены просто заоблачные, но, кажется, здесь готовы взять с детьми. Пробегаю глазами первые три варианта и тут же отметаю их в сторону. Особенно первый… Он расположен в районе, где мы когда-то жили с Рамилем.

Сердце болезненно сжимается, воспоминания накатывают болезненной волной. Он сжёг ту квартиру дотла. Я видела это в новостях — сильнейший пожар, который чудом обошёлся без жертв. Рамиль сделал это специально, чтобы ничего не напоминало обо мне. Тогда я три дня прорыдала белугой в подушку, мама из последних сил успокаивала меня и обещала, что всё обязательно наладится. Но я ей не верила. Хорошо уже не было и казалось, что никогда не будет.

Всё изменилось, когда я впервые увидела своих девочек. Когда крохотные пальчики Лиры впервые сжались на моём пальце, меня буквально разорвало от переполняющей любви. А потом появилась Мира… Вот оно — моё спасение от бесконечной депрессии, от чувства абсолютного самоуничтожения. Потому что, если бы не они, я бы не выжила тогда, точно не справилась бы одна.

Четвёртый вариант кажется неплохим. Просторная, светлая квартира с двумя отдельными комнатами. Одна будет спальней для девочек, другая — моей. Район приятный, спокойный, риелтор даже предусмотрительно присылает адреса детских площадок и игровых комнат неподалёку. Идеально. Прямо то, что нужно.

Но на радость времени нет — впереди целая гора вопросов, которые срочно нужно решить. Кто-то должен присмотреть за девочками, пока я буду разбираться с квартирантами, операцией мамы и подготовкой квартиры к продаже.

Делаю глубокий вдох, перед тем как набрать номер. Напоминаю себе, что у меня нет другого выбора. Слушаю долгие гудки, нервничаю, но вызов на том конце провода всё-таки принимают...

Глава 6. Бешеный 

Бешеный

_________

Ресторан Вахида расположен в самом центре города. Все серьёзные встречи мы проводим именно там. Вахид – человек свой, проверенный. Доверяю ему, как себе, и всегда уверен, что любая наша встреча пройдёт без каких-либо неприятных сюрпризов.

Всегда знаю, что в его заведении меня ждёт лучший столик. В свою очередь, Вахид знает, что может в любой момент отправить ко мне своих бойцов в клуб. Их там так натренируют, что ни одна муха мимо не пролетит.

— Ты обдумал моё предложение? — бросаю взгляд на Рената. Он за рулём, лицо кривит в знакомой улыбке. То, что Ярый за рулём, означает, что бухать он сегодня не собирается. Но творить какую-то хуйню Ренат вполне способен и на трезвую голову.

Мы с Ярым отлично дополняем друг друга. Я более вспыльчивый, эмоциональный и могу завестись с пол-оборота. Ярый же, наоборот — заводится медленно, будто с ленцой. Но когда заведётся, мало никому не покажется. Пиздец будет всем в радиусе пяти километров.

Ярый — человек-универсал. Он способен разрулить любые сложные вопросы, разобраться с финансовыми махинациями, и в то же время без проблем ездит на стрелки и участвует в самых опасных сделках. Самое охуенное в этой всей ситуации то, что от него не ожидаешь, что он ебанутый.

Ренат знает, где нужно дать слабину, а где — жёстко надавить. Умеет говорить так, что даже самые прожжённые авторитеты начинают его слушать и учитывать его мнение.

— Я тебе уже говорил, тема рисковая, — отвечает он сдержанно, но во взгляде блестит азарт. Я знаю этот взгляд — Ярый уже практически согласился, — ему просто хочется поиграть на моих нервах.

— А с каких это пор тебя риск перестал заводить? — скалюсь в ответ.

И правда, тема опасная. На грани. Но и бабки там крутятся не детские. Без Ярого я бы на такое не подписался. Только его расчёты и точный подход дают мне уверенность, что риск оправдан.

Не знаю, почему меня снова тянет во что-то такое опасное, почти безумное. Наверное, чтобы занять свою голову. Чтобы не думать о той сучке, которая вернулась и теперь живёт где-то рядом. Дышит, ходит, живёт так, как ей хочется. И даже не подозревает, как близко я сейчас нахожусь к тому, чтобы окончательно сорваться.

Заходим в ресторан. Народу здесь до хера — пятница, вечер. Заведение Вахида пользуется бешеной популярностью. Бронировать столик нужно минимум за две недели, и то не факт, что найдётся свободный.

Официант улыбается нам, узнавая в лицо, и ведёт сразу на второй этаж — в випку.

— Сегодня на втором этаже отмечают день рождения. Если будут мешать, скажите, обязательно что-нибудь придумаем.

Киваю, не особо слушая. Мне по хер кто там и что отмечает, главное, чтобы не путались под ногами и не мешали.

Заходим в комнату, парни уже собрались. Поляна накрыта по полной, рядом бильярдный стол, всё подготовлено.

— Какие люди! — Ямин широко улыбается, хлопает по плечу и протягивает бокал с вискарём.

— Не сегодня, — отрицательно мотаю головой, отодвигая бокал. Сегодня бухать нет никакого настроения. В голове, итак, хватает дерьма, чтобы ещё вискарём запивать.

— Милая...

С кием в руке застываю, взгляд резко поднимаю от шара. Ямин снова подкатывает к официантке, наклонившись так, чтобы хорошо рассмотреть её четвёрочку. Всё тело напрягается, потому что показалось, что он её «Милахой» назвал. Ядовитая сучка опять влезла в голову, не даёт покоя.

— Милая, ты далеко не уходи. Когда выиграю, вискарь с тебя слизывать буду.

Девчонка тут же краснеет до самых кончиков ушей, глаза широко распахнуты. Я же криво улыбаюсь и громко замечаю:

— Я бы на твоём месте не рассчитывал, он ещё тот мазила.

Ярый ржёт в голос, трясёт головой и, опираясь на кий, с издёвкой бросает:

— Бешеный, тебе бы уже кого-нибудь снять, а то звереть начал и другим личную жизнь херишь.

— Ебать всё, что движется, как ты? — насмешливо ухмыляюсь, делаю точный удар, и шар летит прямо в лунку. С удовлетворением смотрю, куда ударить следующим.

— У Ярого вкус дерьмовый, вот я люблю всё, что с длинными ногами, — начинает ржать Ямин, — люблю, когда есть за что ухватиться.

— Допиздишься, что твою официантку я из ресторана уведу, — подъёбывает его Ренат, загоняя шар в соседнюю лунку.

— Да хер она с тобой пойдёт.

— Хочешь проверить?

— Забиться хочешь?

Скалюсь, атмосфера разряжается. С каждым новым ударом напряжение внутри меня отступает.

Отхожу от стола, позволяя Ямину и Ренату начать новую партию. Судя по их ухмылкам, играют они теперь на официантку. Я хмыкаю, отодвигаю штору, выглядываю в зал, рассматривая, кто там начал так громко визжать и смеяться. Прищуриваюсь. Девчонки слишком знакомые.

— Слышь, Ярый, а там не твои отдыхают? — криво усмехаюсь, замечая реакцию друга.

Семью Рената я знаю достаточно хорошо, чтобы не спутать. У него две сестры: одна родная, Лика, вторая сводная — Айлин. С первой у Рената отношения нормальные, а вот вторая — ходячая заноза в его заднице. На девчонку у Рената буквально аллергия, бесит она его до зубного скрежета.

Ренат подходит ближе, хмурится, когда взгляд цепляется за Лику, но стоит ему увидеть Айлин, как он тут же стискивает зубы настолько сильно, что я слышу характерный скрип.

— Хуя себе какие формы, — тихо присвистывает Ямин, подходя ближе, чтобы тоже рассмотреть девчонок.

Ренат резко разворачивается, сжимая кий в руках, взгляд становится острым и злым, каким он бывает, когда его доводят до крайней точки терпения.

— Завали, Ямин, — цедит сквозь зубы, глядя на Ямина так, будто уже прикинул, куда именно ему этот кий засунуть.

— Хули ты завёлся? Я ж не на родную смотрю, сводную заценил, — хмыкает Ямин, поднимая руки в примирительном жесте, но с лица улыбка не сходит. — Или у тебя на неё свои планы?

Моё внимание привлекает кое-что другое. Краем глаза замечаю, как тёмная копна волос мелькает на первом этаже. Хуй знает, почему так, цепляет, но я подхожу к лестнице, чтобы получше увидеть.

Глава 6.1 Бешеный

Бешеный

_____

От девчонки отвлекают только громкие визги. С усилием отвожу от неё взгляд. Сердце ебашит так, будто пытается вырваться из груди. Сука, сколько лет прошло, а у меня до сих пор на эту сучку бешеный рефлекс.

Руку начинает жечь. Именно там, где набита татуировка — та самая, что сделал ещё на первой неделе в тюрьме. Тогда был самый лютый пиздец. Осознание того, насколько сильно влип. Как сам себе подписал грёбаный приговор. Как отправил уёбка на больничную койку.

Демьян тогда постоянно держал в курсе. Сообщал, что Зорину совсем херово, даже наши врачи отказались за него браться. Вместе с коленом так ещё и с органами пизда была. Поотбивал ему я нормально.

Пришлось крысу на самолёте за бугор переправлять, чтоб там лечили. Скалюсь невольно от этой мысли. Помню, как сказал брату, что такой крысе смерть, куда хуже предназначена. Но и гнить в тюрьме десяток лет из-за этого гниды мне совершенно не хотелось.

Сжимаю кулак, на мгновение замирая. Ещё до сих пор помню тот день, когда игла врезалась в кожу. Татуировка, которая должна была напоминать мне обо всём, что случилось. О том, как один человек может перевернуть всю твою жизнь. О том, как девчонка может отравить так, что яд останется навсегда.

Только яд внутри до сих пор есть. И пока я не решу с ней этот вопрос, никуда он не денется. А мне нужно жить дальше. Без яда. Без неё.

Первая татуировка с сучкой связана. Вроде как забыть хотел, а сам на себе же ебаное напоминание набил. Под кожу вогнал.

— Слышь, Ренат, а мне, значит, смотреть нельзя, а кому-то лапать можно?

Громкий ржач Ямина окончательно возвращает меня в реальность. Несколько секунд туплю, пытаясь сообразить, что вообще происходит. Замечаю, как Ярый сжимает кий так, будто собирается его пополам сломать и скрипит зубами, прожигая взглядом что-то перед собой.

Прослеживаю направление его взгляда. Где сёстры Ярого отдыхают. Лика смеётся громко и звонко, убегая вокруг стола от какого-то пацана, который слишком уверенно гоняется за ней. Судя по его прыти, если я ему ноги сломаю, в инвалидной коляске он будет двигаться не так резво. Но чувствую, что Ярого клинит явно на другом.

Взгляд цепляется за Айлин, которая стоит на балконе. До этого девчонка вроде бы в кофте была, а теперь красуется в откровенном топе, который едва ли не всё напоказ выставляет. Непроизвольно кривлюсь, оценивая картину.

В углу стоит пацан, палит на неё слишком нагло и что-то активно шепчет своему дружку, кивком указывая на бассейн с подогревом, который находится слева от девчонки.

— Сука… — глухо рычит Ярый и срывается с места, резко отбрасывая кий в сторону.

Когда Ямин пытается дёрнуться за ним, я выставляю руку вперёд, блокируя его движение.

— Сам справится, — резко рявкаю, следя за действиями друга.

— Ебланов проучить нужно, — рычит Ямин, явно тоже заведённый происходящим.

— Одно дело, если Ярый сам с ними разбираться будет, — жёстко произношу, не сводя глаз с балкона. — Другое — если мы втроём носы в черепухи позаганяем. Слишком много шума будет.

Ямин, хоть и нехотя, но останавливается, явно понимая мою логику. А я напряжённо наблюдаю за тем, как Ярый быстрыми шагами приближается к компании.

Пацан явно подписывает себе смертный приговор, когда резко толкает Айлин в бассейн. Девчонка взвизгивает, падая в воду, и судорожно руками, прикрывает грудь, потому что её топ моментально становится прозрачным.

— Секунду даю, — усмехаюсь, не сводя взгляда с разъярённого Рената.

— Меньше пройдёт, — хмыкает Ямин.

Ярый уже в момент, оказывается, рядом. Пацан даже не успевает понять весь масштаб пиздеца, в который вляпался, как кулак Рената с глухим хрустом влетает ему прямо в лицо. Пацан отлетает назад, с грохотом приземляясь на стол, разбивая вдребезги посуду и раскидывая закуски по всему полу.

— Ты чё творишь, сука? — парень пытается подняться, держась за разбитое лицо, кровь течёт из носа, глаза налиты злостью и страхом одновременно.

Ярый уже над ним нависает, хватает за ворот рубашки, рывком поднимает на ноги, чтобы тут же врезать снова, ещё жёстче, ещё яростнее. Удар за ударом, чётко, точно, методично, пока пацан совсем не начинает захлёбываться собственной кровью.

— Советую узнать про скидки на сайтах для инвалидов, потому что дальше я сломаю твои ноги, — голос Рената звучит ледяным, неестественно спокойным тоном. В этом весь Ярый. Он закапыват живьём будет с ебалом полным спокойствия.

К Ренату тут же подлетает Лика. Лицо у неё ошарашенное, глаза расширены от страха. Она хватает Ярого за руку, что-то быстро и негромко шепчет ему на ухо, пытаясь оттащить его от окровавленного пацана.

Ярый еле сдерживается, мышцы на лице напряжены до предела, взгляд полыхает яростью. В конце концов, он с отвращением отбрасывает парня обратно на пол, тот бессильно оседает на колени, держась за разбитое лицо.

Ренат переводит взгляд на Айлин, которая в панике пытается удрать из бассейна. Ноги скользят по мокрому кафелю, и она с тихим вскриком снова падает в воду, вода шумно плещется во все стороны.

Ренат медленно подходит ближе, нависая над ней, и девчонка буквально сжимается от страха. Но Ярый явно не настроен на мирный разговор.

— И скажи мне, бля, что это нормальные семейные отношения, — саркастически замечает Ямин, наблюдая за происходящим с балкона. — Он за девку пацана чуть на кладбище не отправил и явно этой ночью не планирует её гладить по голове. Там явно расчёт на кое чё другое.

— Там отношения ебанутые уже хер знает, сколько времени, — в ответ бросаю, продолжая наблюдать за Ренатом. — Ярый пытается держаться, но походу резьбу сорвало окончательно.

В этот момент раздаётся громкий девчачий визг. Вижу, как Ренат рывком вытаскивает Айлин из бассейна, а после легко и без особых усилий закидывает девчонку к себе на плечо. Айлин возмущённо колотит его руками по спине, пытаясь вырваться, но Ярый не обращает внимания и спокойно направляется к выходу из зала.

Глава 7. 

Захлопываю за собой дверь новой квартиры и громко выдыхаю. На несколько секунд прикрываю глаза, пытаясь прийти в себя. Заселение с двумя маленькими детьми – тот ещё квест. Владелица потребовала плату сразу за два месяца вперёд, ещё и залог на случай, если мои девочки разнесут тут всё в пух и прах. Деньги уходят моментально, и каждый раз, когда я смотрю на уменьшающиеся цифры на счёте, сердце болезненно сжимается от страха и тревоги. Но выхода нет – решения приходится принимать буквально на ходу.

— Мамочка, смотли, как тут холошо! — визжит Лира, влетая в детскую комнату и тут же хватая первую попавшуюся подушку.

— А у меня будет кловать с зайчиком! — вторит ей Мира и тоже вооружается подушкой.

Громкие визги и хохот раздаются практически сразу. Судя по всему, драка на подушках уже началась. Я усмехаюсь, слушая их заливистый смех, и понимаю, что девочкам здесь явно нравится. Пусть уж лучше так, чем нытьё и слёзы.

Пока дети заняты, я быстро открываю карту на телефоне, пытаясь найти ближайший продуктовый магазин. Нам нужно купить еды хотя бы на пару дней, потому что сегодня ни сил, ни желания куда-то ещё идти уже нет. Завтра же предстоит разобраться с кучей важных вопросов: мамина операция, продажа её квартиры и ещё десяток проблем, которые нужно решить как можно скорее.

Телефон в руке вибрирует, экран загорается, и я с облегчением тихо выдыхаю, увидев сообщение от Мари:

«Села в Интерсити. Скоро буду».

Это Мари – моя самая близкая подруга из города, где мы жили последние годы. Именно ей я сегодня звонила и буквально в слезах умоляла приехать, потому что сама я тут точно не справлюсь.

У Мари всё сложно. Она в запутанных отношениях с бывшим мужем, который никак не может оставить её в покое. Он настоящий абьюзер. Я прекрасно помню нашу последнюю встречу с ним: он не скрывал своего презрения ко мне и выплюнул прямо в лицо, что я гулящая девка, раз родила двоих детей непонятно от кого и теперь пытаюсь повесить их кому-то на шею. Когда я резко ответила ему, чтобы он закрыл рот и даже не смел ничего говорить о моих детях, он замахнулся. Тогда он не ударил, но в его глазах мелькнул такой страшный блеск, от которого у меня до сих пор мороз по коже.

После этого был разговор с подругой, что этого просто так оставлять нельзя. Меня он не ударил, но её... Подруга не ответила прямо на мой вопрос, но по её взгляду всё было понятно.

Мы планировали обратиться за помощью, но с моей мамой произошло несчастье, и я сорвалась сюда. Когда попросила Мари приехать, она моментально согласилась. Я даже не верила, что уже через два часа она будет сидеть в поезде. Но, похоже, дело с её бывшим стало совсем плохо.

Снова громкий смех девочек из комнаты отвлекает от неприятных воспоминаний. На миг улыбаюсь, слушая их детские голоса, и снова возвращаюсь к экрану телефона. Пусть хотя бы у них всё будет проще и легче, чем у нас.

Поход в магазин затягивается. Девочки по дороге находят огромную детскую площадку, и оторвать их оттуда становится практически невыполнимой задачей. Они носятся по горкам и качелям, словно маленькие электровеники, а их звонкий смех заставляет меня на мгновение забыть о проблемах.

Телефон в кармане начинает настойчиво вибрировать. Вижу на экране имя адвоката и спешу ответить.

— Богдана Дмитриевна, добрый день. Можем встретиться сегодня по поводу вашего вопроса с квартирой и квартирантами, — без лишних предисловий сообщает Антон Петрович.

— Антон Петрович, может быть, перенесём на завтра? Я сейчас с детьми на площадке, совсем не ожидала...

— К сожалению, не выйдет, Богдана Дмитриевна. У меня вся неделя расписана буквально по минутам. Либо сегодня, либо ждать придётся долго, а ситуация у вас, как вы сами понимаете, нетерпеливая.

Тяжело вздыхаю и соглашаюсь на встречу. Бросаю взгляд на девочек, которые уже начинают затевать очередную игру. В голове мелькает мысль, что день явно пошёл не по плану.

Мари приезжает как раз в тот момент, когда мы возвращаемся в квартиру. Едва подруга успевает переступить порог, как я буквально всучиваю ей детей, объясняя на ходу, что мне срочно нужно на важную встречу.

Быстро добираюсь по указанному адвокатом адресу. На месте оказывается огромный ресторанный комплекс. Поправляю сумку на плече и несколько раз перепроверяю адрес на телефоне, прежде чем войти внутрь.

На входе меня встречает вежливая девушка-администратор.

— Добрый вечер, меня ожидает Антон Петрович Фитерман, — сообщаю, стараясь скрыть нервозность в голосе.

— Конечно, проходите, пожалуйста, — улыбается она и ведёт меня вглубь зала, мимо столиков с гостями.

Сердце в груди начинает ускоряться от волнения и предчувствия неприятностей, но я заставляю себя держать спину ровно и выглядеть увереннее, чем чувствую себя на самом деле.

Вот только жжение на спине заставляет поёжиться. Уж слишком оно знакомое... Слишком опасное...

Глава 7.1 

Сажусь за стол напротив адвоката и нервно стискиваю пальцы на коленях. Сердце по-прежнему стучит так, будто я только что пробежала марафон, а не просто пересекла ресторан.

— Богдана Дмитриевна, добрый вечер, — Антон Петрович, слегка кивает, поправляя очки и раскрывая перед собой папку с документами.

— Здравствуйте, — тихо отвечаю, стараясь не оглядываться по сторонам. Чувство тревоги с каждой минутой только усиливается. Ощущение опасности становится таким ярким, что я едва могу сконцентрироваться на разговоре.

— Итак, я ознакомился с вашими документами и ситуацией. Ваша проблема, конечно, решаема, но есть некоторые сложности, — он выдерживает небольшую паузу, наблюдая за моей реакцией.

— Из-за ребёнка, да? — произношу я и закусываю губу, стараясь не поддаться панике.

— Да, именно. Выселение семьи с ребёнком – процедура сложная, особенно если жильцы отказываются добровольно освободить квартиру. Суды обычно на стороне таких семей. Однако есть несколько вариантов решения вопроса.

— И что мы можем сделать? — голос звучит хрипло от напряжения.

Антон Петрович поправляет галстук и спокойно продолжает:

— Во-первых, можем попробовать официально уведомить жильцов о необходимости освободить жильё в кратчайшие сроки. Это стандартная процедура, но если они её проигнорируют, то придётся подавать иск в суд, и дело затянется на несколько месяцев.

— Несколько месяцев?! — я чувствую, как паника начинает душить. — У меня нет столько времени. Квартиру нужно продать как можно быстрее. Маме предстоит операция.

Адвокат смотрит на меня с сочувствием.

— Понимаю, Богдана Дмитриевна, поэтому есть ещё один вариант. Попробовать договориться с жильцами напрямую, возможно, даже предложить небольшую компенсацию, чтобы ускорить процесс.

— Вы серьёзно? — не выдерживаю я, — они уже несколько месяцев не платят! Я должна ещё и доплачивать, чтобы они съехали?

— Это звучит несправедливо, согласен. Но зачастую это самый быстрый и эффективный способ решить проблему, не втягивая судебную систему.

Закрываю глаза, пытаясь взять себя в руки. Тревога не отпускает, и я снова ловлю себя на мысли, что должна срочно уйти отсюда.

— Давайте так, — говорю решительно, собирая сумку и поднимаясь, — вы отправите официальное уведомление, а я попытаюсь поговорить с ними лично. Если не получится…

— Тогда будем действовать через суд, — заключает адвокат,. — Я отправлю уведомление уже завтра утром.

— Спасибо, — шепчу в ответ.

— Вы будете что-то заказывать?

Он смотрит на меня поверх очков, я только сейчас замечаю, что возле нас остановился официант.

— Нет, спасибо. У меня сегодня ещё есть важные дела, я пойду.

Поднимаюсь с кресла и направляюсь к выходу. Сердце бешено стучит, тревога буквально накрывает с головой. Внутренний голос отчаянно твердит, что мне нужно убираться отсюда как можно скорее. Я ускоряю шаг, стараясь не смотреть по сторонам и не привлекать к себе лишнего внимания.

Мне не нужны проблемы. Их и так у меня столько, что с лихвой хватит на десятерых. Новые мне точно ни к чему.

Но буквально в следующую секунду я врезаюсь во что-то твёрдое и чуть не отлетаю назад от неожиданности. Знакомый запах мгновенно наполняет лёгкие, и сердце замирает в груди.

Рамиль.

Его ладонь уверенно ложится на мою спину, удерживая меня на месте. Я вздрагиваю, чувствуя, как от его прикосновения по коже разбегаются болезненные ожоги, хотя его рука едва касается меня. Мгновение – и всё моё тело вспыхивает от его близости. Меня охватывает паника, смешанная с какой-то болезненной, почти истеричной дрожью.

Я медленно поднимаю взгляд, встречая его тёмные, пронзительные глаза, от которых по позвоночнику пробегает волна холода.

— Богдана, — произносит он низко, хрипло, с нотками скрытой угрозы, и я понимаю, что лучше бы упала. Лучше бы провалилась сквозь землю, лишь бы не чувствовать, как его пальцы почти обжигают мне кожу сквозь ткань одежды.

— Рамиль, — шепчу в ответ, пытаясь вложить в голос равнодушие и спокойствие, хотя внутри всё буквально кричит об опасности и страхе.

— А ты всё продолжаешь искать неприятности, — произносит он тихо, наклоняясь чуть ближе. Его дыхание обжигает мою щёку. — Ещё немного и я поверю, что ты сама ищешь встречи.

Я напрягаюсь. Потому что тон его голоса... Его поза. Меня смущает всё до дрожи в коленях. Я слишком хорошо знаю эти вибрирующие нотки в его голосе. Понимаю, что Рамиль спокоен только внешне, а внутри уже бушует настоящий ураган. Он словно натянутая струна, готовая лопнуть от малейшего прикосновения.

А я... я для него красная тряпка, вечный раздражитель, от которого он никак не может избавиться. Будь моя воля — мы бы больше никогда не пересекались. Никогда. Это точно в моих интересах. Держаться от него как можно дальше. Не нарываться. Не давать повода.

Но повода уже и не нужно, правда? Потому что сам факт моего существования для него — уже повод. Он ненавидит меня, я это знаю.

Я судорожно вздыхаю, сердце сжимается от страха. Если он узнает о девочках... Я даже боюсь представить его реакцию. Ведь я родила. Пока он гнил за решёткой, обвиняя меня во всех грехах мира.

Глава 8. 

— Я не должна отчитываться, что здесь делала. Я спешу, пропусти, пожалуйста.

Мой голос слегка подрагивает, но я старательно сдерживаю эмоции. Сердце колотится так сильно, что я едва могу сосредоточиться. Смотрю прямо в его чёрные глаза, чувствуя, как от них веет ледяной угрозой.

Возможно, стоило бы попытаться обсудить, как нам минимизировать наши встречи, чтобы перестать триггерить друг друга, но я быстро отбрасываю эту мысль. Потому что это Рамиль.

Я слишком хорошо помню, что в его мире слова и адекватные разговоры не имеют никакого веса. Там, где я пытаюсь строить диалог, он начинает угрожать, запугивать, давить так, что становится трудно дышать.

— И далеко спешишь, Богдана? — Он растягивает моё имя, словно играя с буквами, пропитывая каждым звуком угрозы. В его голосе слышится плохо скрытое издевательство, от которого моё тело покрывается корочкой льда.

Страшно ли мне? До чёртиков. Потому что передо мной человек, которого невозможно предугадать. Человек, который легко отнимает жизни, не чувствуя при этом ни сожаления, ни эмпатии. Человек, чья тьма поглотит меня, если я не буду осторожна.

Его рука напрягается на моей спине сильнее. Такое ощущение, что ожогов становится больше. Они огромные, ужасные. От боли сложно дышать.

— Домой, — едва слышно выдыхаю я, пытаюсь сделать шаг в сторону и надеясь, что он позволит мне пройти.

Но Рамиль лишь усмехается, ещё сильнее вбивая в себя.

— Не торопись, милаха. Нам с тобой есть что обсудить.

От его слов по позвоночнику пробегает волна ужаса, и я замираю, словно кролик перед удавом.

"Милаха" звучит так, будто это привет из прошлой жизни. Задевает по нервам сильнее, чем все его угрозы до этого.

Колени подкашиваются. Внутри что-то больно скручивается. Господи, если ты есть, тебе не кажется, что я и так очень много заплатила за всё, что было?

— Нам нечего обсуждать, Рамиль.

Выдаю в ответ. Я не хочу ничего обсуждать. Нам нечего. Не стоит ворошить то, что поросло. Никому от этого лучше не станет.

— Ошибаешься, — его пальцы теперь сжимают мою руку. Я пытаюсь вырваться, но он гораздо сильнее. Конечно, он побеждает.

Оглядываюсь вокруг, и сердце болезненно сжимается. Люди проходят мимо, отводят взгляды, делают вид, что не замечают. Всё, как прежде. Никто не вмешается, особенно когда дело касается Бешеного.

Его все боятся, как и раньше. Хотя... вправе ли я судить? Если сама боюсь его до замирающего сердца?

Мы оказываемся на улице, и я с отчаянием хватаю воздух ртом, пытаясь придумать хоть что-то. В голове хаотично мечутся мысли. Паника нарастает с каждой секундой.

— Рамиль, отпусти меня, — произношу с надрывом.

— Смотри, какая разговорчивая, — он цедит сквозь зубы, и в голосе звучит чистая злоба. — А пять лет назад так резво не базарила.

— Рамиль, отпусти меня! — повышаю голос, стараясь упереться ногами в асфальт. Я знаю, что если он меня увезёт, ничего хорошего не будет. Всё закончится катастрофой. А мне нельзя. Мне нужно вернуться домой. Мне нужно прочитать сказку своим дочерям. Уложить их спать. И я точно не готова отдать это время Рамилю. Это раньше он был моей вселенной. После розовые очки разбились. Он же и сбросил их с меня.

Его прикосновения оставляют на коже раны. Да, пускай их не видно, но я чувствую. Очень хорошо всё чувствую.

— А с хуя ли мне тебя отпускать? — резко останавливается и поворачивается ко мне.

Не успеваю среагировать, и на скорости буквально влетаю в него. Он крепко прижимает меня к себе ладонью, так близко, что я чувствую каждую каплю его ярости, ненависти и какой-то болезненной одержимости. Его дыхание горячее и тяжёлое, взгляд буквально вгрызается в меня, обжигает до дрожи в коленях.

Собираю всю свою волю в кулак. Я должна что-то сделать. Немедленно.

— Потому что ты не хочешь проблем, — говорю с надрывом и отчаянно смотрю ему в глаза. — Ты не просто так не трогал меня всё это время. И меня ждут дома. Мне есть к кому спешить, а тратить моё время на тебя я не хочу. Слышишь меня? Я. НЕ. ХОЧУ.

— Ждут дома? — скалится зло, отчего меня передёргивает. Не стоило так с ним разговаривать? Но это хотя бы приводит его в чувства.

— Да, — выдыхаю, — меня ждут, Рамиль. Если тебя нет, мне правда очень жаль. Но я умею оставлять прошлое в прошлом.

Глава 9.  Бешеный

В глаза сучьи смотрю, и меня буквально выворачивает изнутри. Херачит по нервам так, будто я опять этим дерьмом обдолбался.

Как она одна, одна-единственная, может так действовать на меня? Сколько баб крутится рядом. Бери любую. Но только эта действует как самая ебанутая наркота. Раз подсел – и хер слезешь.

Рот открывает, голос дрожит, базарит, что кто-то её ждёт. Каждое её слово только сильнее провоцирует то, что не поддаётся никакому контролю. Сука!

— Мне правда очень жаль и…

— Мне твоя жалость до одного места, — цежу сквозь зубы, чувствуя, как ярость клокочет в груди.

— Рамиль, я не хочу ворошить прошлое, — она судорожно пытается донести до меня мысль. — Я приехала сюда не из-за тебя. У меня свои дела, и как только я их решу…

— Охуенно, да, милаха? — резко перебиваю её, наклоняясь ближе, так, что чувствую, как она вздрагивает от моего дыхания. — Оставим всё в прошлом? Два года моей просранной жизни оставим, сука, в прошлом? То, что ты оказалась сукой, тоже забудем?

Её передёргивает, и я с каким-то мрачным удовлетворением замечаю, как в глазах вспыхивает страх. Вот оно, то самое чувство, которого я так ждал, хотел увидеть все эти годы.

Поначалу, когда за решёткой гнил, только и думал, как снова увижу её глаза. Что в них увижу. Она ведь даже не свидание не пришла. Хотя все организовали. Я уже по факту узнал где она и с кем.

Потом попустило немного. За два года слишком много времени было для размышлений. Достаточно, чтобы понять, что самое страшное наказание для неё — это жить и знать, что я рядом.

Но сейчас… сейчас рядом с ней снова накрывает с головой. Ярость. Бешенство.

Ненавижу её. А изнутри всё равно ломает. Запах этот, до пиздеца знакомый, въедается в кожу, в мозги, в самую грёбаную душу.

Она изменилась. Повзрослела внешне. Очертания лица стали острее, фигура женственней. Но глаза… этот испуганный взгляд… В нём я вижу ту самую девчонку, которая мою душу из меня вырвала и в фарш перемолола.

— Ты ведь дурой никогда не была, — цежу сквозь зубы, сверля её взглядом так, будто собираюсь испепелить на месте. — Должна понимать, что за каждое действие идёт ответ. Или твоя мамаша тебе этого не объяснила, когда вы съёбывали?

Я хочу получить ответы. Пиздец как хочу. Потому что до последнего не верил во всё это дерьмо. Даже Демьян не знает всей картины. Своих парней я просил пробить информацию, и с каждым новым фактом, что они находили, мой ахуй рос пропорционально ярости.

Пока я ждал суда за того ментовского ублюдка, она слиняла вместе с матерью в другой город. Под крылышко прокурора.

Девчонка резко вздрагивает, глаза широко распахиваются, когда я упоминаю про её мамашу. И мне похуй, что та в больнице лежит. Положа руку на сердце — глубоко насрать. Я слишком хорошо знаю, что мамаша её руку приложила к этому пиздецу. Просто прилетел бумеранг. И если Богдана ждёт от меня сочувствия, то зря.

— Прекрати! Рамиль, я тебя прошу… — в её голосе слышится дрожь, мольба. От этого внутри всё ещё больше заводится.

Её телефон начинает надрывно звонить, она судорожно пытается его достать из сумки, чуть не роняет на землю от нервов. Глаза её наполняются паникой, и она быстро прячет экран мобильника от меня. Но я успеваю увидеть, как расширяются её зрачки, как она замирает, когда видит, кто звонит.

Что, еблан тот, который дома её ждёт? Скорее, смертник. Потому что я узнаю, кто рядом с ней трётся. Всех найду. Всю инфу до последнего факта пробью. Зачем? Потому что я так хочу. И потому что она должна понять: прошлое не остаётся в прошлом, пока я не разрешу ему там остаться.

Резко притягиваю её к себе, впиваясь пальцами в предплечье так, чтобы не вырвалась.

— Что такое, твой еблан переживает, когда будешь дома?

Сучка громко сглатывает, глаза её вспыхивают страхом и возмущением одновременно. Дёргается, пытается упереться ладонями мне в грудь, чтобы оттолкнуться. Но я только сильнее сжимаю её руку.

Не успеваю продолжить, как сбоку раздаются громкие звуки — звон разбивающегося стекла, женский визг, глухие удары.

Богдана резко вздрагивает, прикусывает губу так, что та белеет. Глаза становятся огромными, наполненными страхом. Я опускаю взгляд и замечаю, как прямо к нашим ногам летят мелкие осколки. Кто-то только что разъебал лобовуху машины. Судя по звукам — чьей-то башкой.

Блядь.

Поворачиваю голову и вижу, как Ямин со всей дури кидает какого-то пацана прямо на капот. Тачку перекосило, лобовое стекло вдребезги. Лицо Ямина разбито, кровь ебашит из носа, но глаза горят яростью и адреналином. Уже ясно, из-за чего начался этот махач — официантка, та самая, стоит чуть в стороне, громко визжит и прижимает ладони к лицу.

Сука, всё-таки решил уволочь её с собой.

— Стой здесь, — резко толкаю Богдану за спину, закрывая собой. Она замирает, словно в ступоре, прижавшись к моей спине.

Краем глаза замечаю, как из-за машин вываливаются пятеро мужиков. Один из них, здоровый и массивный, сжимает в кулаке блестящее лезвие ножа.

— Ямин, справа! — ору, и Ямин, не раздумывая, бросается в сторону, уходя от удара ножом. Начинается месиво, кулаки летят в разные стороны, адреналин в венах зашкаливает.

Отталкиваю Богдану в сторону, чтобы убрать подальше от драки. Сердце бешено колотится, ярость вспыхивает внутри с новой силой. Сейчас кто-то жёстко поплатится за то, что испортил этот вечер. И возможно, это даже хорошо. Скину напряжение, выбью из головы эту сучку, хоть на время.

Глава 9.1 

Я только взвизгнуть успеваю, как оказываюсь за спиной Рамиля.

Грохот, маты, ужасные звуки сливаются в хаос. Сердце бешено колотится, дыхание перехватывает. Я даже не сразу понимаю, что происходит, слишком резким оказывается переход от разговора к этой жуткой суматохе.

Но как только до меня доходит, что рядом происходит драка, меня мгновенно бросает в дикую панику.

Господи, опять… Опять всё это. Стоило лишь встретиться с ним, и его жизнь снова напоминает о себе во всей своей неприглядности.

Сколько времени прошло, но ничего не изменилось. Всё осталось по-старому. Очередной раз убеждаюсь, что поступила правильно, сбежав от всего этого. Такая жизнь не для детей. Совершенно. Каждую минуту боишься, что мимо проходящий человек может быть врагом и отыграться на тебе.

Перед глазами разворачивается кошмар. Какой-то парень, совершенно мне незнакомый, в окровавленной рубашке с перекошенным от ярости лицом, бросает другого мужчину прямо на машину. Глухой удар, звон разбитого стекла, крики и визг какой-то девушки. Она стоит в стороне, совершенно перепуганная, зажимая руками рот, её тело дрожит от ужаса.

Я едва удерживаюсь на ногах, чувствуя, как слабость разливается по всему телу. Мои ладони дрожат, я сжимаю сумочку так сильно, что костяшки пальцев белеют. Всё вокруг напоминает кошмарный фильм, от которого я отвыкла за последние пять лет. Всё это казалось уже далёким и невозможным.

Но реальность оказывается ещё хуже. Из-за машин появляются ещё мужчины. У нескольких из них в руках блестят ножи, от вида которых меня бросает в ледяной холод. Один из мужчин уверенно направляется в нашу сторону, взгляд его жестокий, решительный и абсолютно безжалостный.

— Рамиль… — едва выдавливаю я из себя, пытаясь предупредить, но голос тонет в криках и шуме драки.

Рамиль уже видит приближающуюся угрозу. Его тело напрягается, готовится к отражению удара. Я же застываю, словно в оцепенении, не в силах сдвинуться с места. Ужас сковывает тело и разум, превращая меня в беспомощную мишень.

Я больше не могу так. Не могу и не хочу снова переживать этот кошмар.

Рамиль резко выставляет руку, отталкивая меня назад, так сильно, что я почти теряю равновесие и на деревянных ногах отхожу за машину. Сердце долбит так, словно собирается пробить грудную клетку и вывалиться наружу. Глаза бешено мечутся по сторонам, а дыхание срывается на частые, неглубокие вдохи.

В следующий момент мужик с ножом бросается на Рамиля. Лезвие сверкает в тусклом свете уличных фонарей, и я инстинктивно прикрываю рот ладонью, чтобы не закричать. Рамиль резко уходит в сторону, проворачиваясь так ловко, что нож пролетает буквально в сантиметре от его бока. Мужик матерится, делает ещё один выпад, но Рамиль тут же бьёт его по запястью. Тот рычит от боли, но оружие не выпускает, пытаясь нанести ещё один удар.

Я чувствую, как по спине пробегают холодные мурашки. Паника накрывает волной с новой силой, потому что с другой стороны, на меня начинает идти ещё один мужчина. Ножа у него нет, но легче от этого точно не становится. Сердце проваливается куда-то в живот.

Мне становится настолько страшно, что руки начинают дрожать. Я прекрасно помню, что именно мужчины в окружении Рамиля могут сделать с женщиной, особенно если она окажется беспомощной.

— Чёрт, чёрт, чёрт! — нервно бормочу я, лихорадочно пытаясь найти что-то в своей сумке, которая сейчас кажется бесконечной чёрной дырой.

Секунда за секундой пролетают, а мужик уже близко, его ухмылка становится отвратительно широкой. В голове звучит громкий визг. Ну где же... Ну где...

Но тут пальцы натыкаются на знакомую круглую форму, и я с облегчением, смешанным с полнейшим ужасом, достаю маленький розовый баллончик, который мне буквально насильно сунула в руки Мари перед поездкой.

— Не подходи! — визжу я, пытаясь справиться с дрожью.

Мужик ухмыляется ещё шире, явно не воспринимая мои слова всерьёз, и протягивает ко мне руку.

— Ну давай, девочка, попробуй... Что там у...

Не дожидаясь окончания его речи, с истеричным визгом жму на кнопку, и струя газа вырывается наружу, попадая мужику точно в лицо.

— А-а-а! Блядь, глаза-а-а! Сука! — орёт он, закрывая лицо руками, начинает нелепо махать руками и беспорядочно двигаться в разные стороны, теряя ориентацию.

Я стою в полном шоке и смотрю, как этот огромный мужик, совершенно потеряв направление, сначала ударяется об один автомобиль, отскакивает назад, разворачивается и со всего размаху врезается головой в другую машину. От глухого удара у меня самой все внутренности сжимаются в тугой узел. Он падает на землю и больше не двигается, лежит без сознания.

— Боже мой… — шепчу я с ужасом, прижимая руку к груди, пытаясь успокоить сердце, которое, кажется, сейчас выпрыгнет наружу.

Рамиль отвлекается на меня буквально на мгновение. Секунда, не больше, но этого хватает. Мужик с ножом резко кидается вперёд, лезвие на мгновение, сверкнув в свете фонарей, впивается в руку Рамиля. Я резко взвизгиваю, не в силах сдержать эмоций.

— Блядь! Сука! — Рамиль рычит так громко и злобно, что я даже вздрагиваю. Кровь начинает быстро скапывать на асфальт, пачкая его рубашку. Но боль, похоже, только усиливает его ярость. Он бросается на мужика, выбивая нож из его руки ударом кулака, и жестоко отправляет того на асфальт одним сильным движением.

Дышу прерывисто, сердце колотится так, будто вот-вот вырвется из груди. Паника, страх, ужас — всё это захлёстывает меня волной, заставляя тело дрожать. И вот в эту самую секунду я понимаю, что у меня появился шанс сбежать. Просто развернуться и убежать отсюда как можно дальше, забыть, что это всё произошло, забыть про Рамиля и про весь этот кошмар.

Делаю шаг в сторону, напряжённо оглядываясь, уже готовая сорваться с места. Ноги почти сами делают шаг, но внезапно я замираю. Медленно поворачиваюсь, словно сама не веря тому, что делаю и смотрю на него. На его лицо, искажённое злостью, на его руку, с которой на землю капает кровь.

Глава 10. 

Сердце барабанит где-то в пятках, руки предательски дрожат, а перед глазами всё слегка плывёт. Вокруг доносятся болезненные стоны и нецензурные ругательства, но, судя по всему, ни один из этих ублюдков уже не может даже подняться с асфальта.

Рамиль стоит, тяжело дыша, лицо его искажено гримасой ярости. Он резко кривится, стискивает зубы и крепко сжимает раненую руку выше локтя, пытаясь остановить кровь. По его пальцам медленно стекают тёмно-красные капли, собираясь в тонкую струйку и капая на асфальт.

А я… Господи, я полнейшая идиотка. По-другому не назвать. Вместо того чтобы бежать, я подлетаю к нему на ватных, подкашивающихся ногах, совершенно забыв про страх.

Страх теперь другой. Уже не за себя, а за него. Что он сейчас свалится без сознания, и кто-то из этих подонков сможет снова подползти к нему с ножом или с чем похуже.

— Нужно срочно перевязать, иначе ты потеряешь много крови, — мой голос дрожит, звучит срывающе, хрипло.

Рамиль резко поворачивается ко мне, в его чёрных глазах на секунду вспыхивает явное удивление. Но он ничего не говорит. И правильно. Потому что я сама с себя сейчас в полном шоке. Мне просто необходимо что-то сделать, хоть как-то помочь. Иначе я потом не смогу жить спокойно.

Не дожидаясь от него ни единого слова, нервно, почти судорожно открываю сумку и достаю из неё брелок с ключами. У этого брелока есть скрытая функция — маленькое лезвие, предназначенное для вскрытия упаковок и посылок. Никогда бы не подумала, что оно так сильно пригодится именно сейчас.

Резко, не задумываясь ни на секунду, подхватываю подол рубашки Рамиля, делаю быстрые надрезы и с силой отрываю лоскут ткани. Пальцы случайно касаются его горячей оголённой кожи живота, и меня моментально пронзает мощнейший разряд тока. Дыхание сбивается. От одного лишь мимолётного прикосновения тело покрывается мурашками.

— Ты явно к чему-то готовилась, — голос Рамиля хриплый, напряжённый, но с явными нотками иронии, — уверен, если покопаться в твоей сумке, там даже пистолет найдётся.

— К встрече с тобой готовилась, — огрызаюсь на автомате, но голос всё ещё дрожит от волнения.

Аккуратно и быстро накладываю импровизированную повязку ему на руку, туго затягивая ткань чуть выше глубокой раны. Кровь всё ещё сочится, пачкая мои пальцы. Его кожа горит под моими руками, и мне кажется, что я ощущаю каждое сокращение его мышц, каждое его дыхание.

— Тебе нужно к врачу, — тихо произношу, поднимая на него глаза. — Рана глубокая, её должны обработать.

Рамиль смотрит на меня в упор, глаза его потемнели ещё сильнее, взгляд буквально прожигает насквозь. Он молчит, а его молчание начинает давить.

— Спасибо, доктор, без тебя бы не догадался, — сарказм в его голосе нестерпимо знаком.

Я тяжело выдыхаю и отступаю на шаг, пытаясь хоть немного успокоить бешено колотящееся сердце.

— Я серьёзно. Нужно срочно промыть и наложить нормальные швы, иначе начнётся заражение, — произношу уже более спокойно.

— Брат, ты как?! — раздаётся встревоженный голос, и в следующую секунду к нам подлетает тот самый парень, с которого всё это безумие началось. Вид у него ужасный: лицо разбито, одежда порвана и испачкана кровью, сам он заметно прихрамывает. Подойдя ближе, парень спотыкается и инстинктивно хватается за Рамиля, опираясь именно на ту самую руку, которую я только что старательно перевязала.

— Блядь, Ямин! — Рамиль яростно рявкает, скалясь от боли и досады.

Я чувствую, что сейчас окончательно сойду с ума от всего происходящего. Эти двое явно нуждаются в срочной медицинской помощи, иначе точно угробят друг друга окончательно.

— Вам срочно нужно к врачу! — выпаливаю я строгим, почти командным голосом. Тон, отточенный многими часами воспитания девочек. По крайней мере, мои дочки этот голос воспринимают как сигнал опасности.

В ответ две пары глаз моментально устремляются на меня. Рамиль смотрит с холодным прищуром, явно оценивая мою смелость. Второй же парень — Ямин — нагло ухмыляется, глядя с откровенной насмешкой.

— А это кто у нас тут такой грозный? Красотка, ты откуда вообще? Чья будешь? Свободна сегодня вечером?

— Завали, иначе я тебе сам ноги ампутирую, — резко обрывает его Рамиль.

— Да вы заебали всех тел… девчонок красивых расхватали, — Ямин театрально вздыхает и тут же морщится от боли.

Рамиль бросает на меня короткий взгляд, от которого у меня внутри всё переворачивается. Его взгляд будто пробирает до костей, обжигает и заставляет кожу покрываться мелкими мурашками.

— Вы сюда на машине приехали? — быстро спрашиваю я, стараясь отвлечь себя от того странного чувства, которое появляется под его тяжёлым взглядом. — Я могу вас отвезти.

— Я могу тебе и тачку подарить, красотка, если ты… — не успевает закончить Ямин, как Рамиль толкает его в плечо так, что парень не удерживается и падает на землю, громко и яростно матерясь.

— Предлагаю последний раз! Или будете сами друг друга тащить, — резко и жёстко повторяю я, ловя на себе удивлённый взгляд Рамиля.

— Кто-то тут в мать Терезу решил поиграть? — с сарказмом цедит он, разглядывая меня так, будто видит впервые. — Я сяду спереди. Так что у тебя ровно две минуты, чтобы спетлять.

Не успеваю открыть рот, чтобы возразить, как в мою сторону уже летит связка ключей, которые я едва успеваю поймать на лету.

Глава 10.1 

Ноги подрагивают от пережитого ужаса, сердце всё ещё скачет где-то в горле, а по позвоночнику ползут холодные мурашки. Я осторожно иду следом за Рамилем и его знакомым, кажется, его зовут Ямин. Этот парень напрягает меня. Хотя, если быть откровенной, он меня не просто напрягает, а пугает до дрожи в коленях.

Он явно моложе Рамиля — это сразу бросается в глаза. Молодой, дерзкий, не видящий преград и совершенно не имеющий тормозов. Прямо как сам Бешеный в его годы. Меня бросает в холод от одной только мысли.

Дрожащими пальцами провожу по волосам, пытаясь привести мысли в порядок. Замедляю шаг, достаю телефон и набираю сообщение Мари:

"Задержусь ненадолго. Пожалуйста, прочитай девочкам сказку. Книжка на полке в детской, любимая сказка — про маленького дракончика. Спасибо."

Отправляю сообщение и прячу телефон обратно в сумку, ускоряя шаг, чтобы не отстать. При этом пытаюсь подавить чувство вины перед девочками, которое тут же вспыхивает.

Время перед сном мы проводим вместе. Я читаю им сказку, смотрю как они засыпают, после убираю пряди волос с лица, потому что когда засыпают они много, крутятся и волосы спутываются. Целую каждую в лобик, укрываю так, чтобы не замерзли.

— Брат, я тебе говорю, сучку эту официантку в багажник засунуть надо! — громко произносит Ямин, сжимая кулаки так, что побелели костяшки. В его голосе слышится нескрываемая злость. — Она же и навела этих ублюдков! Всё пыталась выспросить, где живу, про бабки терла, сука, думала, я долбоёб и не просеку.

Рамиль резко останавливается, кидая на него острый взгляд через плечо.

— Сначала всё проверим. Не суетись, Ямин. Накосячишь — потом исправлять заебёшься.

Ямин хмурится, явно недовольный ответом, но спорить не решается. Молча, зло выдыхает, пинает носком ботинка мелкий камень на асфальте.

Я невольно сглатываю, чувствуя, как снова перехватывает дыхание. Всё, во что я когда-то так боялась вернуться, происходит прямо сейчас. И снова — рядом с ним. С человеком, от которого сбежала, которого избегала всеми силами.

— Долго ещё стоять будешь? — жёстко окликает меня Рамиль, не поворачиваясь, и я тут же вздрагиваю, ускоряя шаг и стараясь не показывать своего страха.

Рамиль с трудом запихивает Ямина на заднее сидение. Парень громко возмущается, пытается что-то доказать, но Рамиль, не церемонясь, силой впихивает его внутрь и закрывает дверь с громким хлопком.

— Где ты такую красотку подцепил, Бешеный? — слышу я приглушённый голос Ямина из салона. — Поделишься контактами?

Рамиль резко оборачивается к нему, его голос звучит низко и угрожающе:

— Завали, иначе тебе даже док не поможет.

Ямин тут же затихает, хоть и продолжает тихонько что-то бубнить себе под нос, явно недовольный таким раскладом.

Сажусь за руль, нервно выдыхаю и стискиваю пальцами руль, пытаясь хоть немного успокоиться. Сердце бьётся так, будто собирается вырваться из груди. Закрываю глаза, стараясь хоть чуть-чуть прийти в себя.

Но стоит Рамилю сесть рядом на пассажирское сиденье, как его запах моментально заполняет салон. Голова идёт кругом, дыхание снова сбивается, весь мой настрой рушится, как карточный домик. Я буквально чувствую, как моё сердце снова начинает бешено колотиться, а пульс зашкаливает.

— Надеюсь, ты умеешь водить машину, — скалится Рамиль, пристально разглядывая меня с откровенной издёвкой.

— Нет, я просто нашла изысканный способ вас добить, — бросаю в ответ, стараясь говорить как можно спокойнее, хотя голос всё равно слегка подрагивает.

С заднего сидения раздаётся громкий присвист Ямина.

— Дерзкая какая! И судя по тому, что ещё разговаривает, явно на особом счету у тебя, Бешеный?

Он начинает меня не на шутку бесить. Сколько раз ему уже сказали быть потише? Какого чёрта он только всё усугубляет? У нас здесь и так атмосферка, что только спичку поднеси и всё полыхнёт. А этот Ямин спичечный коробок достаёт.

— Завали! — рявкает Рамиль одновременно с моим резким:

— Притихни!

Наши голоса звучат одновременно, сливаясь в один громкий приказ, от которого Ямин замолкает окончательно.

На несколько секунд в машине воцаряется тишина, наполненная напряжением и неловкостью. Я делаю глубокий вдох и, стараясь не обращать внимания на тяжёлый взгляд Рамиля, поворачиваю ключ в зажигании.

Глава 11. 

Пальцами сжимаю руль, мои нервы на пределе. До сих пор не могу понять, какого чёрта я вообще здесь делаю. Мало мне своих проблем, решила поучаствовать ещё и в чужих. Причём сам Рамиль явно не в восторге от моего присутствия, но молчит, а его молчание напрягает ещё больше, чем слова.

Похоже, что от умения быть идиоткой я так и не избавилась за все эти годы.

— Здесь направо, — резко бросает Рамиль, и от его голоса по венам будто разряд тока проносится.

Кто-то явно издевается надо мной, каждую минуту ловко включая ток и заставляя моё сердце биться с сумасшедшей скоростью.

— Открыли новую больницу? Не припоминаю, чтобы здесь раньше была… — произношу с некоторым удивлением, пытаясь хоть как-то заполнить гнетущую тишину в машине.

— А у нас своя, частная клиника, — тут же встревает Ямин с заднего сидения, который, казалось, до этого притих окончательно. Но молчать долго, похоже, не его стиль.

Рамиль тихо, но заметно кривится, бросая на него злобный взгляд через зеркало заднего вида.

— Ебать, и это говорить нельзя? Тухлая у вас атмосферка однако, — ухмыляется Ямин, явно не замечая, что его слова вызывают у Рамиля раздражение, которое скоро может взорваться.

— Сюда заезжай, — прерывает мои мысли резкий голос Рамиля, и я машинально поворачиваю руль, направляя машину к современному зданию.

Я снова бросаю осторожный взгляд на его перевязанную руку, и меня охватывает тревога. Повязка пропиталась кровью гораздо сильнее, чем я ожидала. Но что-то спрашивать у Рамиля — это гарантированно плохая идея. Я не хочу провоцировать его больше, чем уже успела.

Останавливаю машину на свободном месте и резко выдыхаю, пытаясь привести нервы в порядок. Мои руки дрожат, но я быстро прячу это, сжимая пальцы в кулаки и глубоко дыша.

— Приехали, — тихо произношу, пытаясь избежать взгляда Рамиля, и выхожу из машины.

Ямин со стоном вываливается следом, придерживая себя за ногу. Рамиль же медленно выбирается из машины, лицо его мрачнее тучи. Он явно не рад всему, что происходит.

Но я не собираюсь здесь долго задерживаться. Всё, что мне нужно, — это убедиться в том, что с ними всё будет хорошо. Чисто по-человечески. Совершенно не потому, что я переживаю. Нет. Просто совесть не позволит мне уехать, пока я не буду уверена, что никто здесь не отправится на тот свет.

— Эй, красавица, а ты с нами внутрь пойдёшь? — Ямин вновь демонстрирует свою несносную ухмылку. — Было бы неплохо, если бы ты медсестричку сыграла.

Я устало закатываю глаза, даже не успевая ответить, как Рамиль рявкает на него:

— Если ещё раз рот откроешь, я лично тебе челюсть вправлю, без анестезии.

— Да понял я, понял, — бубнит Ямин.

— Я подожду, что скажет врач, может вас нужно будет отвезти домой.

Говорю первая, пока Рамиль не успел опять выдать что-то грубое. Потому что от его слов у меня возникает желание только больше сделать так, чтобы ему было больно.

А ещё... меня пугает эта непонятная тяга к душевной боли. Потому что когда мы находимся рядом друг к другу, нам обоим плохо. Но я упорно продолжаю стоять и смотреть на него. Оправдывая это тем, что мне важно поступить по-человечески.

— Как благородно с твоей стороны.

С оскалом произносит, и я сильнее стискиваю зубы.

— Прекрати! Я тоже могу ехидничать. Не одна я совершила до чёрта ошибок, Рамиль. Мои поступки - это последствия твоих действий. Хочешь вести себя как взрослый? Так рассматривай ситуацию со всех сторон. Не нравится, что я здесь и иду в клинику? Как-то переживёшь. Я не предоставлю тебе возможность играть после на моей совести. Если ты здесь откинешься.

Рамиль щурится, склоняет голову набок. Но я не дожидаюсь его очередной ехидной реплики и так нервы на пределе. Я просто иду следом за Ямином.

— Подожди, медсестра из меня так себе, но и ты на лучшее не заслужил.

Сердце грохочет в груди как ненормальное.

Почему-то сейчас мне хочется верить, что я смогу договориться с Рамилем о том, что он даст мне спокойно завершить свои дела в городе. И я смогу скрыть свою тайну до последнего. Просто нужно заключить договор, чтобы мы с ним не пересекались, и тогда мои девочки останутся в безопасности.

Надежда на то, что мы сможем заключить мирное соглашение живёт ровно три секунды. Потому что дальше я вижу того, кто этому точно помешает.

Глава 11.1 

Застываю на месте, тело сковывает знакомый холодок. Господи, всего два дня в этом городе, и я уже умудрилась попасть в такую передрягу? Серьёзно?

Взгляд, которым меня буравит старший брат Рамиля, буквально прибивает к полу. Демьян Суворов. Человек, которому я никогда не нравилась. Он всегда считал меня проблемной, и, к моему огромному сожалению, жизнь только подтвердила его слова. Ведь в его представлении Рамиль оказался за решёткой именно из-за меня.

Стоит напротив и будто стал мощнее, серьёзнее. Или это просто страх и адреналин рисуют такую картинку? Нет, не кажется. От его взгляда я чувствую себя маленькой и слабой. Он буквально сверлит меня насквозь.

— Бля, я на съёб, — тихо выдаёт Ямин, пытаясь развернуться, но резкая боль в ноге заставляет его болезненно кряхтеть и замирать на месте.

— Какая-то хуёвая шутка, — голос Демьяна звучит раздражённо, резко. Он медленно, словно хищник, движется к нам.

Я бы тоже сбежала. Очень сильно бы хотела просто развернуться и уйти, но мне уже некуда отступать. Потому что передо мной вдруг вырастает широкая спина Рамиля, полностью закрывая меня от его брата. Напряжение в его плечах заметно даже сквозь одежду.

И именно сейчас я отчётливо осознаю, насколько опасна эта ситуация. Если Суворовы узнают о моих девочках, они заберут их так быстро, что я даже понять ничего не успею. Один взгляд Демьяна даёт ясно понять, что он не шутит и не прощает.

— Рамиль, ты, блядь, серьёзно? — в голосе Демьяна проскальзывает явная насмешка, перемешанная с раздражением. — Дерьма мало хлебнул?

— Не лезь, Демьян, — рявкает Рамиль.

— Ты опять вляпываешься. Опять, сука, на те же грабли, — Демьян уже не скрывает раздражения, — тебе прошлых уроков не хватило?

— Разберусь сам, — холодно и твёрдо выдаёт Рамиль.

Демьян буравит меня взглядом, медленно кривится. Его эмоции я читаю без всяких усилий — в них нет ничего нового, ничего неожиданного. Сколько лет прошло, а Демьян всё так же презирает меня и считает главной причиной всех бед своего брата. По собственной воле я бы в этот город никогда не вернулась.

— Заебись, — резко бросает он, не отрывая от меня пристального взгляда. — Она появляется, и вместе с ней опять грёбаные проблемы. Что с рукой?

— Нормально всё, — Рамиль отвечает холодно, явно стараясь не дать брату повода разозлиться ещё сильнее. — Поцарапался.

— Заебись она тебя царапает, — Демьян выплёвывает слова с такой злостью, что они словно режут воздух.

— Дем, прекращай, — голос Рамиля звучит жёстко, решительно. — Потом поговорим.

Демьян криво усмехается, явно показывая, что ему не нравится такое развитие событий. Он ещё раз окидывает меня тяжёлым, полным презрения взглядом, словно предупреждая, что лучше бы мне исчезнуть с его дороги. Я чувствую, как по спине медленно стекает холодный пот.

— Хорошо, поговорим потом, — Демьян делает ударение на последнем слове, и в его голосе отчётливо звучит угроза. — Только убедись, что твоя «царапина» не станет смертельной раной, брат. Ты же любишь создавать проблемы, да?

Последняя фраза адресуется мне. Я громко сглатываю и прикусываю язык. Нет смысла ему отвечать. Нет смысла вступать в этот диалог.

Демьян последний раз бросает на меня взгляд, а после разворачивается и уходит, оставляя за собой ощущение леденящего страха. Я перевожу дыхание, стараясь хоть немного успокоить бешено колотящееся сердце. Но тревога никуда не уходит — наоборот, усиливается, словно затягивая петлю на моей шее.

Мне нужно уезжать отсюда как можно скорее. Решить чёртов вопрос с квартирой, оплатить операцию маме, найти сиделку и, как только станет возможно, перевезти маму в наш город. Слишком много проблем накопилось за последние дни, и каждая минута рядом с Суворовыми только усугубляет ситуацию.

— Ебануться, так и ты есть та девка… — ошарашенно выдаёт Ямин рядом со мной, и честно говоря, у меня возникает непреодолимое желание его чем-то прибить. Желательно тяжёлым.

Я напряжённо стискиваю кулаки, стараясь не реагировать на его замечание, но в груди всё сжимается в тревожный ком. Шикарно развернулась ситуация. Я враг народа. Для всех. Вот только почему-то никто не думает, что виноваты в ситуации всегда оба.

— Последний раз тебя предупреждаю, блядь, — резко рявкает Рамиль, взглядом буквально припечатывая Ямина к месту. В его глазах бушует ярость, и от одного только этого взгляда меня пронзает тысячей мелких иголочек. Снова страшно. Снова хочется просто исчезнуть с этого места, раствориться в воздухе, стать невидимой.

Ямин поднимает руки, демонстрируя примирение:

— Понял, брат, понял. Я же без наездов, чисто удивился.

— Может, мы уже сегодня дойдём и до доктора? — подаю голос, стараясь звучать спокойно, но выходит хрипло.

Рамиль резко оборачивается и впивается в меня тяжёлым взглядом. Несколько долгих, напряжённых секунд он просто смотрит, будто пытается прочитать что-то важное в моих глазах. Я замираю, едва дыша, но потом он снова разворачивается и идёт дальше.

Закусываю губу и медленно следую за ним, пытаясь придумать, как поскорее сбежать. Мне просто нужно убедиться, что с ним всё будет в порядке, а потом исчезнуть навсегда.

Телефон в кармане тихо вибрирует, заставляя меня вздрогнуть. Я достаю его, смотрю на экран и вижу, что сообщение пришло от Мари. Нервно открываю его, а в следующую секунду на моих губах появляется искренняя улыбка.

На фотографии, которую отправила подруга, мои девчонки забавно заснули, переплетясь друг с другом так, что сразу и не понять, где чья нога и рука. Лира, как обычно, раскинулась звездой по кровати, а Мира свернулась клубочком прямо на её животе. Волосы спутаны, одеяло съехало на пол, рядом валяются мягкие игрушки и открытая книга. Сердце наполняется теплом и нежностью.

Но в следующую секунду я чувствую, как за моей спиной резко вырастает тяжёлая тень.

— Что такое, хахаль тебя потерял? Волнуется? — тихий, издевательский голос Рамиля звучит слишком близко.

Глава 12. Рамиль 

Рамиль

____________

Вены жжёт так, будто я самую ядовитую дрянь по ним пустил. И не отпускает. Ни на мгновение. Никаких послаблений.

Сколько бы я ни истязал своё тело до потери сознания, сколько бы ни ловил пуль, не переносил ранений, самая адская боль всегда только рядом с ней. Стоит только приблизиться — и всё тело начинает крутить от бешеной злости и непонятной тяги. Тяги, которая сводит с ума и не отпускает годами.

Вижу, как она в телефон пялится. Губы в улыбке растягивает, будто там что-то охуительно смешное. А меня в этот момент буквально разрывает. Кому улыбается? Сучка.

— Что такое, хахаль тебя потерял? Волнуется?

Со спины подхожу, нависаю над ней, взгляд на экран бросаю. Она в момент реагирует, экран блокирует и резко оборачивается. Глаза испуганные, зрачки расширяются, даже потряхивает её немного. Так сильно боится, что ёбаря её увижу? И правильно. Потому что у меня с ним разговор коротким будет. И она это прекрасно знает.

Я его и так найду. Всё узнаю. Пробью каждую мелочь. До этого держался, потому что знал, стоит только начать и накроет. Никаких тормозов. Понесёт так, что никто не остановит. И был прав. Потому что вот она. Стоит, ресницами хлопает. А меня изнутри на куски рвёт от её близости. Ненавижу сучку за то, что так действует. Ненавижу себя зато, что так реагирую. А сделать ни хуя не могу.

— Слишком много вопросов, — отвечает резко, голос дрожит, но в глаза прямо смотрит.

Боится, но всё равно дерзит. Спину специально выпрямляет, подбородок задирает, чтобы казаться увереннее. Эти глаза её, этот взгляд… Отчаянный протест, вызов, который читался в ней всегда, с самой первой нашей встречи. Скалюсь невольно, сам того не замечая.

— До хуя смелая стала.

— Выбора не было, — тихо произносит, а я наклоняюсь ниже, так, чтобы вдохнуть её запах. Запах ядовитый, сладкий и горький одновременно. Она всегда пахла по-разному. Но ключицы... Ключицы, как и раньше — там самый яркий, сводящий с ума запах. Такой, что просто в нокаут отправляет, в венах кровь разгоняет, до кипения доводит.

— Выбор есть всегда, милаха, — тихо цежу сквозь зубы, взглядом по её шее скольжу выше, в глаза впиваюсь, в которых вызов, ярость и обида одновременно. — Мы сами его делаем, а потом виним судьбу, что выбрали не тот.

Она нервно сглатывает, взгляд не отводит. Между нами слишком много дерьма, чтобы это просто взять и забыть. Слишком много всего мы сделали. Друг с другом и друг для друга. Слишком много ненависти, боли и… чего-то ещё. Того, что я до сих пор не могу выжечь из себя никакими способами. И это бесит больше всего.

— Тогда в твоём я могу винить только тебя? — хрипит она, взглядом буквально впиваясь в меня.

Сжимаю зубы до боли в челюсти. Она знает, куда бить. Больную тему поднимает, сука. Ту самую, за которую до сих пор хочется разъебать всё вокруг. Про то, что избил ебаного мента. За дело, абсолютно по справедливости. Вот только никого не ебёт, справедливо это было или нет. Мне срок вкатили, а она с этим уёбком из города съебалась. Выхаживала его там, под крылышком его папаши-прокурора спряталась.

Разве так поступает человек, которому нечего бояться и скрывать? Нет. Так поступают те, кто дрожит от страха и судорожно ищет защиты.

— Рам, бляха, пошли уже! Заебали оба, снимите номер и трахайтесь там! — голос Ямина врывается, раздражая до скрежета в зубах. Этот долбоёб не чувствует момента совершенно.

Сжимаю кулаки так сильно, что костяшки начинают хрустеть. Разминаю шею, пытаясь хоть немного сбросить напряжение, которое буквально разрывает меня изнутри.

А она продолжает смотреть. Молча, спокойно изучает меня. Но взгляд — горит огнём. Тоже злится, сучка.

— У каждого действия есть причина, Рамиль, — её голос звучит тише, но твёрже. — И попробуй ещё раз сказать, что ты здесь ни при чём.

— Мы это будем обсуждать не при свидетелях, — рявкаю в ответ. И явно не в больнице. Потому что сука...

— Это у вас семейное у Суворовых, да? Всегда во всём винить женщину? С брата пример берёшь? — язвит с вызовом, вскидывая подбородок.

Замираю на месте. Дышу тяжело, глубокими вдохами, чувствуя, как злость буквально подступает к горлу. Она почти добила меня. Почти довела до той грани, за которой уже всё равно, что случится дальше.

Пальцы хрустят от того, с какой силой я их сжимаю.

— У нас семейное не на тех баб вестись, — выдавливаю сквозь стиснутые зубы и вижу, как в её глазах мелькает боль.

Захожу в кабинет к доку. Богдана не идёт следом, хотя так настойчиво хотела сопровождать меня сюда. От этого срывает крышу ещё сильнее. Ярость буквально кипит в венах, подступает к горлу, заставляет стискивать зубы до боли.

Сканирую взглядом дверь. С любопытством наблюдаю, что же эта сучка решит. Скалюсь только тогда, когда становится ясно, что она не вывезла — съебалась. Не зайдёт. Слабачка.

— Ну что, Рамиль, опять вернулся к любимому делу? — усмехается док, натягивая перчатки и приступая к осмотру раны на руке. Он свой, проверенный. Всегда знает, когда стоит подшутить, а когда лучше молчать.

— Заткнись и зашивай уже, — цежу сквозь зубы, раздражённо вздёргивая подбородок.

Док качает головой, осторожно развязывая повязку. Кровь снова хлещет, когда ткань отрывается от раны. Я скалюсь, игнорируя боль.

— Глубоко задели, — замечает он, наклоняясь ближе. — Что на этот раз, нож?

— Ага, ебанутый какой-то попался, слишком резвый.

— Что за времена пошли, даже резвых теперь не можешь успокоить без последствий, — поддевает док, но тут же серьёзнее становится, аккуратно очищая края пореза. — Швы наложу, но лучше пару дней руку не напрягать. Хотя знаю, что говорю зря. Всё равно пойдёшь искать приключений.

— Приключения сами меня находят, — бурчу в ответ, снова вспоминая Богдану, её глаза, её голос. Она и есть мои грёбаные приключения. Сука.

Док продолжает работать, а я смотрю на дверь. Зайдёт или нет?

Глава 13. 

Прислоняюсь к прохладной стенке лифта, чувствуя, как ноги едва держат меня. Сердце стучит так сильно, что, кажется, вот-вот выпрыгнет из груди. Прижимаю ладонь к груди, словно пытаюсь удержать его на месте. Закрываю глаза, пытаясь успокоить дыхание и мысли.

Вот чего я боялась больше всего. Он всегда умел одним лишь взглядом и несколькими словами выдернуть почву из-под ног. Рамиль — это чистый хаос. Он ворвался в мою жизнь снова, грозясь разрушить всё, что я так тщательно строила все эти годы. А я не могу позволить хаосу властвовать в моей жизни. Больше нет.

Сердце снова болезненно сжимается, споря со мной, сопротивляясь принятому решению. Потому что оно помнит другое. Помнит, как билось когда-то, в его руках. Помнит, как он дышал рядом со мной, как пахла его кожа, как мы оба сходили с ума друг от друга. Сердце упрямо напоминает о том, что было, и настойчиво спорит, отвергая мои доводы.

Но теперь я не только женщина. Теперь я мать. Когда ты становишься матерью, твоя жизнь приобретает совершенно иные смыслы. Их безопасность, их счастье становится важнее всего. Всё остальное — на втором плане. Даже если это разрывает душу, даже если хочется сорваться и снова окунуться в этот опасный омут.

Глубоко вздыхаю, сжимая руки в кулаки. Мои девочки — мой приоритет. И ничто, даже человек, который когда-то был моей жизнью, не сможет это изменить.

Захожу в квартиру тихо, стараясь не шуметь. Мари тут же выходит навстречу, глаза её слегка сонные, но улыбка искренняя.

— Как девочки? — сразу спрашиваю и быстро проходя внутрь.

— Вырубились на второй странице, — с тихим смехом отвечает подруга. — Сначала чуть не подрались, какую сказку будем читать. Пока спорили, видимо, так устали, что почти сразу заснули.

Чувствую, как тепло разливается в груди. Захожу в спальню, стараясь ступать неслышно, чтобы не разбудить. Мои девочки спят, мирно и безмятежно. Лира, как обычно, раскинулась звездой по всей кровати, словно пытаясь занять максимально много места, а Мира свернулась клубочком, прижав к себе любимого плюшевого зайца.

Подхожу ближе, бережно поправляю одеяло, накрывая девочек так, чтобы не замёрзли ночью. Сердце сжимается от нежности. Осторожно наклоняюсь, целую в лоб сначала Лиру. Она тут же смешно кривится во сне и, не просыпаясь, быстро протирает ладошкой место поцелуя, что вызывает у меня тихий смех.

Затем склоняюсь к Мире. Стоит мне коснуться губами её лобика, как она едва заметно улыбается во сне и, пробормотав что-то неразборчивое, прижимает зайца ещё сильнее. В груди снова щемит, и я замираю на секунду, пытаясь вдохнуть поглубже.

Этот жест, когда она обнимает что-то во сне, до боли напоминает Рамиля. Он всегда спал, крепко прижав меня к себе. И это воспоминание, такое простое и такое сильное, бьёт по нервам снова и снова.

Выхожу из комнаты девчонок, тихонько прикрывая дверь, чтобы не разбудить малышек, и направляюсь в гостиную. Мари сидит на диване, закинув ноги под себя, и что-то лениво листает в телефоне. В её глазах усталость, но при моём появлении лицо подруги тут же оживляется.

— Что скажешь насчёт того, чтобы открыть бутылку вина? — предлагаю я, с лёгкой улыбкой опираясь на дверной проём.

Мари в ту же секунду откидывает телефон на диван и вскакивает на ноги, словно давно ждала этого предложения.

— Я надеялась, что ты это предложишь! Думала, мне придётся уговаривать тебя.

Улыбаюсь и киваю головой в сторону кухни, направляясь туда первой. Когда покупала сегодня в магазине две бутылки полусладкого красного вина, то будто заранее знала, что повод выпить обязательно найдётся.

На кухне достаю бутылку из холодильника, и пока я достаю бокалы, Мари берёт бутылку в руки и задумчиво вертит её, рассматривая этикетку.

— Мне начинать задавать наводящие вопросы или ты сама расскажешь, что происходит? — спрашивает она, поднимая на меня вопросительный взгляд и чуть приподнимая бровь.

— Я сбежала от отца девчонок, — резко выдаю я и с этими словами одновременно с силой выдёргиваю пробку из бутылки. В следующую секунду делаю большой, почти отчаянный глоток прямо из горлышка и только потом передаю бутылку Мари, пока сама потянулась за бокалами.

— А я сбежала от своего, — с усмешкой признаётся подруга, делая такой же большой глоток из бутылки. — Сказала, что иду в салон красоты на стрижку, которую он давно меня уговаривал сделать, чтобы я стала больше похожа на его бывшую.

— А я, — усмехаюсь, наполняя бокалы, — желая избежать проблем, только сильнее их к себе притягиваю.

Мы с Мари чокаемся бокалами, каждая делает ещё по глотку. Я опираюсь на кухонный стол и задумчиво верчу бокал в руках, стараясь привести в порядок мысли, которые так отчаянно мечутся в голове.

— Ты же понимаешь, что не сможешь долго скрывать девочек? — осторожно озвучивает вопрос Мари, который я сама боюсь задать себе даже в мыслях. От одного её вопроса по коже пробегают неприятные мурашки.

— Я сделаю всё возможное, чтобы скрыть их как можно дольше, — отвечаю тихо, но твёрдо. — Нужно как можно быстрее продать квартиру. Маме сделают операцию, найду сиделку и...

— И ты правда думаешь, что он не станет искать с тобой встречи? — перебивает Мари, всматриваясь в моё лицо с явным сомнением. — Думаешь, он не найдёт твой адрес? Не придёт посреди ночи, чтобы окончательно решить ваши незаконченные вопросы? А у вас их столько, что шкаф со скелетами давно не закрывается...

Я открываю рот, чтобы ответить, но не успеваю произнести ни слова, потому что в следующую секунду по квартире раздаётся резкий, неожиданно громкий звонок в дверь. Мои пальцы разжимаются сами собой, бокал выскальзывает из рук и с грохотом разбивается о пол, забрызгивая ноги красным вином и усыпая кухню осколками стекла.

Сердце в тот же миг падает куда-то в пятки, по коже пробегает леденящий страх. Неужели он уже здесь? Неужели так быстро?

Глава 13.1 

Звонок раздаётся снова, громче, настойчивее, и у меня сердце проваливается в пятки. Глаза расширяются, дыхание замирает, а разбитый бокал и пролитое вино уже не имеют никакого значения.

— Господи, неужели это он… так быстро… — едва слышно выдыхаю я, хватаясь за столешницу, чтобы не рухнуть на пол. Сердце бешено стучит, руки трясутся.

Мне страшно, что это и правда может быть Рамиль. Если он... Боже... Я слишком мало для этого выпила.

— Стой, там же осколки! — Мари тут же, оказывается, рядом, резко хватает меня за локоть и не даёт сделать шаг. — Подожди здесь, я открою.

Она сама выглядит бледной и напряжённой, но решительно идёт к двери. Я с ужасом смотрю ей вслед, снова чувствуя, как паника накрывает с головой.

В голове прокручиваю всё, что я могу сказать. Потому что если это Рамиль, то везения не будет. Девочки проснуться, выйдут из комнаты. Я даже не смогу соврать, что дети подруги. Потому что Лира всегда ищет и зовёт меня, когда просыпается. И её громкое "мама" все чётко услышат.

А дальше... Даже не нужно никаких тестов ДНК. Только присмотреться. Моё сердце падает в пятки и отчаянно пытается там биться. Но паралич от страха не даёт ему этого сделать.

Звонок звучит ещё раз, теперь уже совсем нетерпеливо.

— Открывай скорее, иначе девочки проснутся, — шепчу, не двигаясь с места, как будто приклеенная к полу.

Ещё есть шанс, что увидев Мари Рамиль решит, что ошибся. Приехал не по адресу.

Мари кивает и осторожно, будто ожидая увидеть за дверью кого угодно — хоть маньяка с топором, поворачивает замок и медленно открывает дверь.

— Богдана Дмитриевна? — звучит незнакомый мужской голос. Напряжение немного отпускает. Потому что голос уже не его.

Мари резко замирает, не говоря ни слова, ошеломлённо рассматривая человека за дверью.

У меня сердце останавливается, а по позвоночнику пробегает холод. Мужчина делает шаг вперёд, и я уже готова вскрикнуть, но в следующую секунду он протягивает огромный букет розовых пионов.

— Доставка цветов. Извините, если поздно. У нас график сегодня сбился.

Я замираю на месте, непонимающе моргая и не сразу вспоминая, что утром сама заказывала этот букет. Совсем вылетело из головы от переживаний.

— Господи, напугали же… — Мари облегчённо выдыхает и забирает цветы. — Богдана, это, кажется, твоё.

Я громко выдыхаю, чувствуя, как напряжение медленно отпускает. Сердце всё ещё стучит где-то в горле, но уже не так болезненно и не так панически. Подхожу к подруге, беру из её рук букет и машинально ставлю подпись в журнале доставки.

— Спасибо, — выдыхаю тихо, закрывая дверь за курьером и прислоняясь к ней спиной, пока дыхание медленно приходит в норму.

— Это от…? — Мари делает паузу, вопросительно смотря на меня и внимательно разглядывая букет. Видимо, в её голове всё ещё живёт мысль, что за цветами стоит тот, кого мы обе боялись увидеть.

— Нет, это не от него. Это я заказала утром, чтобы завтра не терять время на поход в цветочный, — нервно улыбаюсь и пожимаю плечами. — Хотела сэкономить немного времени, но со всеми сегодняшними нервами совершенно забыла про доставку.

Отхожу к окну, беру большую вазу с подоконника, наполняю её водой и осторожно ставлю туда букет. Розовые пионы сразу наполняют комнату тонким, сладковатым ароматом, успокаивая нервы.

Мари тем временем берётся за уборку разбитого бокала и разлитого вина. Шум стекла осколков звучит как отдалённое напоминание об испуге, который мы только что пережили. Закончив с уборкой, она достаёт для меня новый бокал и снова наполняет его вином.

— А я уж было подумала, что твой этот ненормальный решил в романтику удариться, — ухмыляется Мари, снова вручая мне бокал.

Я закатываю глаза и негромко вздыхаю:

— Сколько можно повторять? Он не ненормальный, а Бешеный.

— А в чём разница? — она пожимает плечами, улыбаясь с лёгкой иронией.

— Разница в последствиях, — отвечаю я негромко, слегка кривя губы в невесёлой улыбке.

Мари смотрит на меня внимательно и кивает в сторону букета:

— Завтра пойдёшь?

Я молча киваю, делая глоток вина, чтобы успокоить снова участившийся пульс. Завтра. Я долго откладывала этот визит, но больше тянуть нельзя.

Завтра я наконец должна навестить его.

Глава 14. 

Утренний завтрак проходит, как всегда, шумно и весело. Ставлю перед девчонками тарелки с овсянкой и ягодами, и сразу начинается спектакль.

— Мама, я не хочю овсянку, — заявляет Лира, драматично закатив глаза и скрестив на груди маленькие ручки.

— Ты каждый день не хочешь овсянку, — мягко улыбаюсь я, ставя перед ней стакан с соком.

— Потому сто овсянка фу, — заявляет она.

— Не фу, а вкусно, — серьёзно выдаёт Мира, но тут же замирает с ложкой в руках, когда Лира без предупреждения пересыпает половину своей каши в тарелку сестры.

— Лила! — возмущается Мира, её щёки краснеют от негодования. — Мама, она опять свалила мне свою кяшу!

— Лира, это нехорошо, — пытаюсь не засмеяться и смотрю на старшую дочь строго. Казалось бы, всего несколько минут разницы между ними. А Лира всегда руководит этим маленьким парадом. От горшка два вершка, а уже лидер. — У Миры своя порция, не нужно её кормить дополнительно.

— Но она же юбит овсянку, — с ангельским выражением лица выдаёт Лира. — Пусть ест.

— Ты сама ешь свою порцию, — серьёзно говорю я. — Кто хорошо себя ведёт, пойдёт сегодня на детскую площадку. А кто плохо — останется дома.

Лира тут же расправляет плечики и делает сосредоточенный вид, как будто собирается решить сложнейшую задачу. Её взгляд лукаво блестит.

— А может, моложеное за холошее поведение?

— Нет, — я качаю головой, пытаясь выглядеть строгой, хотя мне очень хочется рассмеяться. — Мороженое сегодня никто не получит.

— Ну хотя бы одно малюсенькое, — пытается торговаться Лира.

— Нет, Лира, — спокойно повторяю я. — Но я могу подумать насчёт вашего любимого печенья. Но для этого нужно.... доесть кашу.

Мира, явно довольная развитием событий, начинает старательно доедать кашу из своей переполненной тарелки.

— Видишь, Мира кушает хорошо, — говорю я, мягко поглаживая Мирину макушку.

Лира фыркает и всё же начинает неохотно ковырять ложкой в тарелке.

— Лила, ешь быстло, или не пойдём гуять, — Мира подгоняет сестру, не забывая строить из себя взрослую.

— Я сталаюсь, — возмущённо бормочет Лира с полным ртом каши, отчего все слова звучат совсем смешно.

— Вот и молодцы, — улыбаюсь я, наконец-то позволяя себе тихонько рассмеяться.

Поблагодарив Мари за то, что она остаётся с девчонками, я выхожу из квартиры. Перед тем как вызвать такси, замечаю пропущенный вызов от Марианны Альбертовны. Моё сердце немного сжимается от волнения. Это моя начальница, и я работаю у неё в салоне топ-стилистом. Мне невероятно неудобно перед ней, ведь из-за моего неожиданного отъезда пришлось переносить записи всех клиенток, а ко мне очередь расписана на два месяца вперёд.

Набираю её номер, прикусывая нижнюю губу от нервов.

— Марианна Альбертовна, простите, я не слышала ваш звонок, — начинаю я разговор виновато.

— Прекращай, Богдана. Как твоя мама? — её голос звучит тепло и заботливо, отчего напряжение немного спадает.

— Пока ничего определённого сказать не могу. Ей нужна операция. Сейчас я пытаюсь решить вопрос с квартирой, чтобы покрыть расходы.

На том конце провода раздаётся короткая пауза, после чего Марианна Альбертовна снова говорит, уже более серьёзным тоном:

— Поняла, дела не очень. Но я правильно понимаю, что тебе нужны деньги?

Застываю на месте, ошеломлённая её прямотой. Несколько секунд не могу подобрать слов.

— Марианна Альбертовна, я…

Она мягко перебивает:

— Нужны, Богдана. Кому они не нужны? Послушай, у меня есть подруга в твоём городе. Она открывает новый салон красоты. Когда я ей сказала, что у меня есть топ-стилист, который сможет значительно поднять статус её салона, она визжала от радости так громко, что я едва не оглохла. Подумай об этом варианте, это может решить твои финансовые вопросы и помочь стабилизировать ситуацию.

Это настолько неожиданно, что я буквально теряюсь.

— Марианна Альбертовна, а вы уверены, что это хорошая идея? Я ведь только приехала и ещё ничего не...

— Богдана, сколько раз тебе повторять? — она прерывает меня мягко, но твёрдо. — Нужно хватать возможности за хвост, пока они не убежали. Моей подруге нужен шикарный стилист, а тебе срочно нужны деньги. Так что можешь договориться с ней о том, чтобы в конце рабочего дня тебе сразу выплачивали твой процент, да и график сама себе выберешь. Если не можешь целый день быть на работе, так и скажи сразу. Будешь брать по одному-два клиента в день.

Я закусываю губу, взвешивая услышанное. На самом деле, идея более чем привлекательная. Удобный график, хорошие деньги, да и финансовая помощь сейчас как никогда кстати.

— Спасибо вам огромное, Марианна Альбертовна, я правда не ожидала, что...

— Богдана, перестань благодарить. И ещё, если тебе понадобится помощь, не стесняйся. Ты же знаешь, я всегда рядом и всегда помогу.

Тепло растекается по груди от её слов. Я улыбаюсь, хотя она не может этого видеть.

— Спасибо. Это действительно много для меня значит.

— Знаю, — она смеётся легко и тепло. — Не теряйся и скорее звони моей подруге, она уже ждёт твоего звонка. Договорились?

— Обязательно. Ещё раз огромное спасибо.

Заканчиваю разговор, выдыхаю с облегчением и снова набираю воздуха в лёгкие. У меня есть шанс. Я смогу справиться. И я сделаю всё, чтобы использовать эту возможность по максимуму.

Открываю приложение, вызываю такси, вбиваю адрес кладбища. Мороз бежит по коже. Я столько времени не могла на это решиться.

Глава 14.1 

Сидя на заднем сидении такси, нервно перебираю пальцами лепестки пионов. Они мягкие и нежные, но даже их прикосновение сейчас кажется слишком резким. Моё сердце стучит всё чаще, по мере того как машина приближается к кладбищу. Чем ближе мы подъезжаем, тем больше во мне нарастает тревога.

Эта поездка была необходима ещё давно. Я понимала это, но не могла заставить себя. Приехать сюда, стоять у его могилы… это как окончательно признать, что его действительно больше нет. Что он никогда больше не улыбнётся, не заговорит, не посмотрит на меня своими внимательными глазами. Сердце сжимается от мысли, что это реальность, с которой мне придётся жить дальше.

Глубоко вдыхаю через ноздри, пытаясь успокоить своё бешеное сердцебиение, но не получается. Руки дрожат, и я сильнее сжимаю букет, чтобы не дать волне паники захлестнуть меня полностью.

— Приехали, — голос таксиста звучит приглушённо, словно доносится издалека.

Открываю глаза и вижу за окном высокие ворота кладбища. Холодная дрожь пробегает по позвоночнику. Сердце снова начинает бешено колотиться. Я знала, что это будет непросто, но не думала, что настолько тяжело.

— Спасибо, — тихо произношу, расплачиваюсь и выхожу из машины.

Свежий воздух немного приводит в чувство, но ноги становятся ватными, и я боюсь, что не смогу сделать следующий шаг. Прижимаю букет к груди и делаю глубокий вдох, собираясь с силами.

Пришла пора попрощаться.

Поправляю пиджак и глубоко вздыхаю. На мне строгий чёрный брючный костюм, идеально подходящий для такого печального визита. Каблуки негромко стучат по тротуарной плитке дорожек кладбища, звук этот кажется слишком громким в окружающей тишине.

Я прекрасно знаю, где его могила. Мама присылала фотографии не один раз, часто уговаривала меня приехать. В отличие от меня, она была на похоронах. Я не могла. Тогда срок был уже на подходе, и любое переживание могло плохо закончиться.

Подхожу ближе к могиле, и сердце болезненно сжимается. Всё это время я запрещала себе думать о том, насколько виновата в его смерти. Потому что иначе я бы просто сошла с ума от чувства вины.

Присаживаюсь возле памятника. Вокруг стоят свежие цветы, видно, что за могилой постоянно ухаживают. Нет ни пылинки, ни соринки. Внимание и забота чувствуется даже сейчас, когда его уже нет.

На глаза наворачиваются слёзы, потому что с памятника на меня смотрит Никита. Никита Зорин. Мой друг с самого детства. Тот, кто всегда пытался уберечь меня от бед, присматривал за мной и был моим защитником.

— Привет, Никит, — шепчу я, касаясь пальцами холодного камня. — Прости, что так долго не приходила. Я просто... не могла. Не хотела верить, что тебя больше нет.

Голос дрожит и ломается на последнем слове. Пионы в руках слегка дрожат. Я аккуратно кладу букет на могильную плиту, поправляя цветы так, чтобы всё было идеально. Мне хочется, чтобы хотя бы сейчас, хотя бы так, я могла показать, как много он значил для меня.

— Я ужасно скучаю, Никит. Ты всегда знал, как поступить. Всегда был рядом в самые трудные моменты. А я даже не смогла проститься…

Слёзы бегут по щекам. Я больше не пытаюсь их сдерживать.

Внутри всё болезненно сжимается. Я не могу поверить, что это действительно происходит, что это — реальность, а не кошмар, из которого я вот-вот проснусь.

После случившегося Никита долго лежал в больнице. У него были множественные переломы, внутренние повреждения. В тот день, когда Рамиля привезли на допрос к следователю, Никита почему-то оказался там же. Я до сих пор не могу понять, каким образом их оставили наедине. Почему никто не вмешался? Почему рядом не оказалось охраны?

Кадры с тем, что сделал с ним Рамиль, крутили по всем каналам. С каждым новым репортажем правды становилось всё меньше, её заменяли грязные подробности, слухи и домыслы. История стала настолько далёкой от реальности, что даже я начала сомневаться в том, что помнила сама.

У меня возникало множество вопросов. Каждый раз, когда я осмеливалась задать их маме, она начинала кричать. Обвиняла меня в безумии, в том, что я совершенно потеряла голову из-за «своего бандита». Но я не оправдывала Рамиля. Я просто пыталась разобраться, сложить логически всю картину. Почему всё было именно так? Почему именно Никита оказался жертвой?

Но Никита, несмотря ни на что, выкарабкался. Выжил. Вышел из больницы, восстановился, а потом уехал на реабилитацию к морю. Тогда казалось, что всё плохое позади. Что наконец-то его жизнь наладится, что он сможет оставить эту ужасную историю в прошлом.

Но судьба решила иначе.

На отдыхе произошла трагедия. Никиту сбила машина. Просто вылетела из-за поворота на полной скорости и даже не остановилась.

Глава 15 

— Не ожидал тебя здесь увидеть.

Я замираю. Холодная волна страха прокатывается по телу, словно касаясь каждой клеточки ледяным дыханием. Голос знакомый, слишком знакомый, чтобы ошибиться.

Делаю глубокий вдох, пытаясь унять бешеный стук сердца, и медленно поднимаю голову.

Передо мной стоит отец Никиты. Его лицо суровое, в глазах та же горечь и боль, что и раньше. В руках он держит букет цветов — точно такой же, как стоит в вазе возле памятника. Свежие, явно купленные сегодня утром. Значит, он приходит сюда постоянно.

— Здравствуйте, Андрей Сергеевич, — произношу я тихо, чувствуя, как сжимаются голосовые связки.

Он внимательно смотрит на меня, словно изучает, будто пытается понять, зачем я здесь.

— Давно приехала? — его голос хриплый, низкий.

— Пару дней назад, — тихо отвечаю я, не решаясь отвести от него взгляд. — Простите, что не пришла раньше. Мне… было трудно.

Он медленно кивает, взглядом снова возвращаясь к памятнику.

— Никита всегда говорил, что ты слишком близко к сердцу всё принимаешь. Я не злюсь, Богдана. У каждого своя боль.

Внутри всё сжимается ещё сильнее. Чувствую, как по щекам текут слёзы, и быстро их вытираю.

Я подхожу к нему ближе. Знаю, что эта потеря для него была почти убийственной. Мама говорила, что он ушёл в затяжную депрессию.

— Я и правда близко принимаю, я...

— На его похороны съехалось столько людей. Даже одноклассники. Кто-то из-за границы прилетел... Люди его любили.

Его слова звучат как упрёк. Да, возможно, я должна была собрать всю свою силу и приехать. Но я не могла. Точно не с животом. Точно не для того, чтобы дать людям повод для новых сплетен и чтобы не было лишних вопросов. Да и я боялась. Рамиль был в тюрьме, но Демьян… он бы всё понял. Увидел бы мой живот, и тогда я вряд ли бы смогла уехать и скрыть от Суворовых своих девочек.

— Я хотела приехать, правда, но не смогла. В то время... в моей жизни всё было слишком сложно, — шёпотом признаюсь я, опустив глаза и чувствуя, как от стыда щёки пылают огнём.

Андрей Сергеевич тихо вздыхает, его взгляд снова становится мягче.

— Знаю, Богдана, знаю. Никита тоже бы тебя понял. Он всегда понимал. Всегда любил. Безответная любовь, наверное, так и должна заканчиваться, да?

Я замираю на месте. Потому что его взгляд меняется. Становится цепким. Вгрызается в моё лицо. Я же реально парализованная от ужаса. Не могу ничего ему сказать. Мне ведь не кажется, он только что сказал, что из-за того, что Никита меня любил, оказался под землёй?

— Но знаешь, Богдана, — продолжает он, и в его голосе звучат уже другие ноты, резче, жёстче. — Иногда любовь убивает. Особенно когда на пути у неё оказываются люди, которые привыкли решать всё кулаками. Никита оказался слишком добрым и наивным для такого жестокого мира.

Я вскидываю голову, чувствуя, как сердце замирает от его слов.

— Вы… о чём вы?

— Ты прекрасно понимаешь, о чём я, — его взгляд сверлит меня насквозь, глаза полыхают гневом и болью одновременно. — Если бы твой Рамиль держался подальше от моего сына, Никита был бы жив. Эта семейка Суворовых — они всё, к чему прикасаются, превращают в смерть и боль. Они и лишили меня сына. И ты это знаешь лучше других.

— Андрей Сергеевич, я…

Внутри столько протеста и крика. Рамиль не самый пушистый человек на земле. Но он не может обвинять в убийстве того, кто и так сидел в тюрьме. А Демьян... он не мог. Это абсурдно. Потому что даже школьник бы понял, что если бы кто-то из их семьи приложил руку к убийству Никиты, то Рамиль бы никогда не вышел на свободу из тюрьмы. Кто-кто, а Зорин бы об этом позаботился.

— Не надо оправдываться, — резко прерывает он меня, отводя взгляд и тяжело выдыхая. — Я не виню тебя лично. Но факт остаётся фактом: мой сын мёртв, а Суворовы продолжают жить как ни в чём не бывало. Подумай над этим, Богдана. Просто подумай, кого ты защищала все эти годы, и стоило ли оно того.

— Если я не ошибаюсь, то нет никаких доказательств?

Тихо произношу. Просто потому, что не могу молчать. Потому что отец моих девочек не убийца. Потому что нельзя вот так обвинить кого угодно. Если бы он мог это доказать, то уже давно бы сделал всё, чтобы Рамиля упекли за решётку на долгие годы.

— Доказательства? — Андрей Сергеевич резко поворачивается ко мне, его глаза снова вспыхивают злостью. — Ты правда думаешь, что семья Суворовых оставляет какие-то доказательства? Эти люди привыкли решать свои проблемы грязными методами и чужими руками. Всегда найдётся тот, кто за деньги или из страха замажет следы.

— Но это не значит, что можно обвинять человека без фактов, — стараюсь звучать уверенно, хотя голос немного дрожит. — Я понимаю вашу боль, но вы же сами говорили, что Никиту сбила машина на курорте. Какое отношение к этому имеют Суворовы?

— Не будь наивной, Богдана! — его голос резко повышается, затем он быстро оглядывается вокруг и снова понижает тон. — Твой Рамиль сначала чуть не убил моего сына, и если бы не следователь, Никита не выжил бы после той встречи. А потом его кто-то сбивает на совершенно пустой дороге и даже не останавливается? Совпадение? Ты действительно веришь в такие совпадения?

Глава 15.1 Бешеный 

— На кой хер тебе это сдалось? — Ярый скалится, с прищуром меня разглядывая.

Меня же на части буквально рвёт изнутри. Потому что сдалось. Сколько времени себе запрещал хоть что-то узнавать. Гнал от себя любые мысли, связанные с ней. А теперь она, сука, снова под кожей. И не вытянешь её оттуда, как бы не хотелось.

— Я ж не спрашиваю, на кой хер ты Айлин из басика утащил в неизвестном направлении, — отвечаю я с вызовом, не сводя с него пристального взгляда. — И заметь, даже не спрашиваю, что было после.

— Потому что хуй ответ получишь, — Ренат ухмыляется, скалясь шире.

— Ну так ты сам себе и ответил, — бросаю в ответ, не отводя взгляда. — Сделаешь или нет? Если нет, я и сам всё достану.

Мне нужна эта информация. Просто через Рената будет отсрочка для милахи. Если он всё раскопает, то я получу всю картину разом. Будет один взрыв. Жёсткий, мощный, но только один. Если же полезу сам, вытаскивая по кускам, будет больнее. Каждый день будет хуярить так, что я просто не выдержу и сорвусь.

Ярый пару секунд молчит, оценивающе смотрит, прикидывая что-то в своей голове. Потом вздыхает, качает головой и хмыкает:

— Ладно, сделаю. Но потом без предъяв, что инфа тебя ёбнула с ног.

— Справлюсь, — рычу в ответ, хотя не очень-то и верю сам себе.

— Ты сначала узнай, а потом посмотрим, справишься или нет, — насмешливо бросает Ренат, доставая телефон.

Хмыкаю в ответ.

— Там по новой тачке инфа была, видел? — перевожу тему на работу. Желание, конечно, есть подъебнуть его ещё раз по поводу сводной сестры, но, судя по всему, там пиздец и пиздецом погоняет. Так что отложу это на потом.

— Но ты в чёрную папку всё отложил, — Ренат вздёргивает бровь и внимательно смотрит на меня.

Чёрная папка — мутная тема. Головняка до хуя, а выхлоп непонятно будет ли вообще. Мы обычно туда закидываем сделки, в которых сомнительные схемы, непонятные владельцы и риск нарваться на проблемы. Та самая категория, когда интуиция орёт громче, чем голодный волк на луну.

— Не уверен, — задумчиво тру подбородок. — Мне доки не нравятся и история тачки тоже мутная. Нужно, чтобы ты всё пробил, посмотрел. Чуйка есть, что там машина замазана по самую крышу.

Ренат кивает, принимая серьёзный вид.

— Понял, посмотрю всё. Но если она и правда замазана, то нам туда лучше вообще не лезть. Гемора и без того хватает.

— Согласен, — киваю в ответ. — Потому тебе и доверяю. Ты по этой херне разбираешься лучше остальных.

Он снова хмыкает, явно довольный похвалой.

Дверь в кабинет резко распахивается, и на пороге появляется Ямин. Стоит ему заметить Ярого, как он сразу же сдаёт назад, будто наступил на растяжку.

— Стоять! — резко орёт Ренат, срываясь с кресла так, будто под ним только что рвануло.

Ямин обречённо выдыхает, закатывает глаза к потолку и замирает на месте.

— Блядь, да что за дни пошли?! — раздражённо бормочет он, — Я уже сказал, что понятия не имею! Никто не говорил, что эту камеру трогать нельзя!

— Какие ещё на хуй камеры? — моментально включаюсь я, потому что тема явно интересная и явно мимо меня прошла.

— Бешеный, хоть ты не лезь! — Ямин бросает на меня нервный взгляд, но тут же снова поворачивается к Ярому, который в его сторону шагает как танк, лицо уже покрывается красными пятнами от злости.

— А ты, блядь, хакер недоделанный… — с опасной ухмылкой цедит Ренат, сжимая кулаки.

— Могу и выключить эту камеру, только придётся к девчонке опять на хату ехать, — язвительно тянет Ямин, явно чувствуя себя на грани. — А ты, Ярый, пиздец какой нервный, когда рядом с ней кто-то крутится!

Громко ржу, потому что речь снова идёт про его ненаглядную сводную сестричку. Ярый становится настолько злым, что, кажется, воздух вокруг него начинает потрескивать от напряжения. Он резко приближается к Ямину, словно намереваясь переломать ему пару-тройку рёбер.

— Ты сейчас допиздишься, Ямин.

Ямин сразу делает шаг назад, поднимая руки в жесте «сдаюсь», но наглая ухмылка с его лица никуда не девается:

— Понял, брат, вопросов нет. Больше не лезу. Ну правда, не виноват я, что у тебя нервишки шалят от девчонки.

Ярый останавливается в сантиметре от его лица и смотрит так, будто реально готов проломить ему череп. Но затем выдыхает, с трудом берёт себя в руки и, процедив сквозь зубы, произносит:

— Починишь. Чтобы я не повторял.

— Сделаю, сделаю, — торопливо бормочет Ямин, пятясь к двери и не сводя глаз с Рената. — Честно, без базара.

Когда дверь за Ямином, наконец, закрывается, я смотрю на Ярого и уже не сдерживаю усмешку:

— А с нервами точно что-то делать надо. Иначе так и инфаркт можно схватить раньше времени.

Ренат бросает на меня мрачный взгляд и рычит:

— Я куплю успокоительное, как раз и тебе подкину, когда инфу пробью. Ты то у нас пиздец какой уравновешенный, да?

Глава 16. 

Я усаживаюсь на заднее сидение такси, но не могу унять бешеное биение сердца. В груди словно барабан, и кажется, что сейчас оно выскочит наружу. В голове кружатся мысли, одна страшнее другой.

Меня буквально трясёт от ярости. Я злюсь на слова отца Никиты, на то, как легко он повесил на Рамиля это ужасное обвинение, не имея никаких доказательств. Мне хочется кричать от несправедливости. Бешеный, конечно, способен на многое. Но на такое?

Даже если, по его мнению Никита заслуживал наказания, Рамиль не тот человек, который стал бы действовать настолько подло и скрытно. Он никогда не прятался, никогда не скрывал своих действий. Если он хотел наказать, он делал это открыто, чтобы все знали, что это его рук дело.

Его два года заточения хорошо об этом говорят.

Но… Господи, да я просто не верю, что Рамиль мог это сделать. Он не идиот, чтобы сидя за решёткой рисковать и множить свой срок на три, а то и на пять раз. Это просто не вписывается ни в какую логику.

Может быть, Демьян? Но нет… Я слишком хорошо его знаю. У Демьяна есть ребёнок, и он точно не стал бы так рисковать, не стал бы открыто идти против такого влиятельного человека, как отец Никиты. Никто в здравом уме не сделает из Зорина старшего своего врага просто так.

Особенно когда ты имеешь тех, кто пострадает за любой твой неправильный шаг. А Демьян имеет. Семью. И он ни за что не рискнёт ни Алиной, ни дочкой.

Получается, что Андрей Сергеевич просто пытается найти виновного в своём горе. Просто хочет списать этот несчастный случай на того, кто, по его мнению, и так виноват во всех бедах его семьи.

Я глубоко вдыхаю и пытаюсь успокоиться, но внутри всё ещё бушует буря. Мои пальцы нервно теребят ремень сумки, и я понимаю, что так просто не успокоюсь. И дело даже не в том, что я пытаюсь защитить Рамиля, а в том, что ненавижу несправедливость.

Как бы я ни пыталась это отрицать, но правда заключается в том, что я верю ему. Верю несмотря на всё, что произошло между нами.

— Девушка, мы куда сейчас едем? — голос таксиста резко вытягивает меня из размышлений.

Я вздрагиваю, быстро приходя в себя, и перевожу взгляд на экран телефона. Там горит непрочитанное сообщение от Марианны Альбертовны. Быстро открываю переписку, пробегаю глазами по её тексту и замечаю адрес нового салона её подруги.

— Простите, одну секунду, — тихо говорю я водителю и быстро вчитываюсь в текст сообщения. В голове лёгкий хаос. Дела, встречи, планы… Нужно срочно собраться. Глубокий вдох, выдох, чтобы вернуть спокойствие и ясность мыслей.

Марианна Альбертовна написала:

«Вот адрес салона: улица Школьная, 17. Хозяйку зовут Елена Владимировна Романова. Она тебя ждет».

Я делаю ещё один глубокий вдох, после чего уверенно говорю таксисту:

— Улица Школьная, 17, пожалуйста.

— Понял, — водитель коротко кивает и плавно разворачивает машину.

Прикусываю губу, мысленно повторяя имя и отчество женщины, с которой предстоит познакомиться: «Елена Владимировна Романова».

Такси останавливается возле нового бизнес-центра, которого раньше здесь не было. Высокое здание выглядит внушительно и солидно, сверкая панорамными окнами на солнце. Я расплачиваюсь с водителем, выхожу на улицу и останавливаюсь на секунду, чтобы осмотреться.

Перед входом в бизнес-центр установлены большие информационные панели с перечнем всех офисов и компаний, расположенных в здании. Быстро пробегаю глазами по аккуратно выведенным названиям, пока взгляд не останавливается на знакомом слове.

Салон красоты «Estetica Deluxe» располагается на четвёртом этаже. Название выглядит изысканно и статусно, сразу настраивая на что-то особенное. Вдохнув поглубже, направляюсь к входу.

Захожу в бизнес-центр и направляюсь к лифту. Нажимаю кнопку нужного мне этажа и ощущаю лёгкую дрожь от волнения, когда двери закрываются и кабина начинает движение вверх. Сердце бьётся чуть чаще обычного — новая работа, новый коллектив, новые клиенты. Всё это вызывает лёгкое беспокойство.

Двери лифта плавно открываются, и я оказываюсь перед стеклянными дверьми салона «Эстетика». Название написано золотистыми буквами, элегантно сверкающими в свете встроенных светильников. Захожу внутрь, и моё дыхание на секунду замирает от увиденного.

Интерьер салона выполнен в стиле современного минимализма с элементами роскоши. Мягкие серые и бежевые тона стен гармонично сочетаются с золотыми акцентами в декоре и мебели. Мраморные стойки, зеркала в полный рост, комфортабельные кресла для клиентов и идеально организованные рабочие места стилистов. Всё выглядит дорого, профессионально и невероятно стильно.

Однако атмосферу внезапно нарушает громкий женский голос, доносящийся от стойки администратора:

— Вы это вообще видите? — девушка чуть ли не визжит, хватая руками пряди своих волос. — Я просила пепельный блонд! ПЕПЕЛЬНЫЙ, понимаете? А мне сделали… рыжий! Это вообще что такое?!

Администратор с паникой смотрит на клиента и тут же старается исправить ситуацию:

— Я вас понимаю, мы обязательно решим этот вопрос. Сейчас я позову нашего мастера и…

— Не надо вашего мастера! — перебивает клиентка, сверкнув глазами. — Она уже мне сделала всё, что могла!

Я тихонько вздыхаю, автоматически переключаясь на профессионала. Незаметно делаю шаг ближе, чтобы рассмотреть волосы девушки. С первого же взгляда становится понятно, что мастер явно выбрал слишком низкий процент окислителя. Именно поэтому вместо желаемого пепельного блонда получился тёплый рыжеватый оттенок. Волосы недостаточно осветлились и остались на уровне седьмой базы, где рыжий подтон наиболее ярко выражен. Пепельный блонд на такой базе получить невозможно, и это любой профессионал знает.

Девушка продолжает возмущённо махать руками, почти переходя на крик:

— Я не для того отдавала столько денег, чтобы получить этот рыжий кошмар на голове! Мне теперь что, ходить с этим?!

Администратор растерянно оглядывается, явно не зная, как правильно реагировать на такую ситуацию. По взгляду становится ясно, что такое здесь происходит крайне редко, и решения администратор найти пока не может.

Глава 16.1 

Сижу в кабинете Елены Владимировны, хозяйки салона «Estetica Deluxe». Кабинет оформлен в том же стиле, что и весь салон: элегантно, минималистично, с лёгким налётом роскоши. Стеклянный стол, кожаные кресла, на стене — стильные фотографии выполненных здесь работ.

Елена Владимировна внимательно смотрит на меня, слегка улыбаясь:

— А я думала, что Марианна Альбертовна преувеличивает, когда нахваливала твои способности. Но ты решила показать, чего стоишь, прямо с порога.

— Так вышло, что это идеальная возможность показать себя, — спокойно отвечаю я, уверенно выдерживая её взгляд. — К тому же у девушки действительно были все основания для недовольства. Слишком низкий процент окислителя для заявленного оттенка — это явная ошибка.

Елена Владимировна согласно кивает:

— Идеальная возможность — это то, что ты сама её создала. Умение решать проблемы, а не создавать их — это как раз то, что нужно моему салону. Расскажи, какой график работы тебя устроит?

Я ненадолго задумываюсь, осторожно подбирая слова:

— Мне бы подошёл гибкий график. У меня двое детей, и сейчас сложная семейная ситуация. Поэтому больше двух клиентов в день я брать не смогу.

Елена Владимировна слегка наклоняет голову, внимательно меня изучая:

— Двое детей? Ты прекрасно выглядишь, Богдана. И я ценю твою честность. Для меня не проблема дать тебе гибкий график. Два клиента в день — это вполне приемлемо, особенно если учесть твою квалификацию. Единственное условие — никаких срывов и переносов в последний момент. Мы можем на это рассчитывать?

Я уверенно киваю:

— Конечно. Если я беру клиента, значит, буду на месте. Никаких неприятных сюрпризов не будет.

Она мягко улыбается, кажется, удовлетворённая моими словами:

— Отлично. Что касается оплаты, я предлагаю стандартную ставку плюс процент за каждого клиента. В конце рабочего дня будешь получать деньги сразу на руки. Это тебе подходит?

— Да, полностью устраивает, — спокойно соглашаюсь я, чувствуя, как напряжение постепенно спадает. — Спасибо за такую возможность.

Она чуть улыбается, затем серьёзнеет и продолжает:

— Но есть один важный момент — у нашего салона особый дресс-код. Это требование обязательно для всех сотрудников без исключения. Салон «Estetica Deluxe» позиционирует себя на премиум-уровне. Наши мастера — это визитная карточка салона. И ты, как топ-стилист, должна соответствовать.

Я с лёгким любопытством наклоняю голову, внимательно слушая.

— Одежда должна быть строгой и профессиональной, но при этом стильной и элегантной, — поясняет она, слегка прищурившись, чтобы подчеркнуть серьёзность вопроса. — Предпочтительны дорогие ткани, сдержанные цвета и безукоризненный крой. Высокий каблук — обязательный элемент, так как это часть общей концепции салона. И конечно же, всегда идеальная укладка и макияж. Клиент, который приходит к нам, должен сразу видеть, что ему доверяют профессионалу высокого класса.

Я внимательно киваю, мысленно уже перебирая свой гардероб и продумывая, какие наряды лучше подойдут под эти критерии.

— С этим проблем не будет, — уверенно отвечаю я. — Я полностью понимаю ваши требования и поддерживаю такой подход.

Елена Владимировна улыбается чуть шире, явно довольная моим ответом:

— Отлично. Тогда добро пожаловать в команду, Богдана. Я уверена, что наше сотрудничество будет плодотворным.

— Благодарю, — улыбаюсь в ответ, пожимая её руку. И ощущаю, как постепенно начинаю обретать почву под ногами.

Выхожу из салона, глубоко вдыхая прохладный воздух и пытаясь хоть немного прийти в себя после напряжённого разговора. Достаю телефон, быстро проверяю сообщения — нет ли вестей от юриста, но экран пуст. Внутри снова нарастает тревога.

Обдумываю план действий: стоит ли прямо сейчас взять такси и съездить на квартиру? Может, попробовать лично достучаться до жильцов, надавить на жалость? Что-то предпринимать точно нужно. И как можно скорее. А ещё нужно успеть заехать к маме в больницу. Всё валится на меня одним большим комом проблем.

В итоге решаю, что первым делом навещу маму. Всё остальное после. Немного отхожу от здания салона, открываю приложение такси. Пока на экране крутится значок поиска свободной машины, машинально поднимаю взгляд, и в следующую секунду сердце резко проваливается куда-то вниз, а тело замирает.

Навстречу мне идёт Алина. Жена Демьяна. Кровь леденеет в жилах. Кажется, воздух вокруг резко становится слишком густым, чтобы его вдохнуть. Мысли скачут в панике, а пальцы начинают мелко дрожать.

Я отчаянно пытаюсь придумать, как скрыться или хотя бы сделать вид, что не заметила её. Но поздно. Алина уже поднимает руку, приветливо машет мне и ускоряет шаг. Улыбка на её лице такая искренняя, что у меня внутри сжимается ещё сильнее.

Глава 17 

Но, конечно, деться никуда не выходит. Да и выглядело бы это всё слишком глупо. Поэтому я делаю глубокий вдох...

— Богдана? Господи, как неожиданно! — Алина подходит ближе, и тепло обнимает меня, будто мы давние подруги. А у меня от её прикосновения всё тело словно током прошибает.

Каждая встреча, это как будто погружение в прошлое. В то, что я обрубила топором за одно мгновение.

Сердце сжимается, потому что я в момент вспоминаю, как приезжала с Рамилем к ней в роддом на рождение дочки. Как она тепло меня приняла. Как...

Делаю глубокий вдох и блокирую все воспоминания, потому что так проще.

— Привет, Алина, — растягиваю губы в улыбке, но она выходит немного натянутой. Надеюсь, Алина этого не замечает.

— Ты вернулась в город? Давно здесь? — спрашивает она, внимательно и с искренним интересом разглядывая меня. В её глазах нет и тени злости или упрёка, но это совсем не помогает успокоиться.

— Совсем недавно, — уклончиво отвечаю я, пытаясь контролировать дрожь в голосе. — По семейным обстоятельствам приехала ненадолго.

Я уверена, что Алина знает о моём появлении. Просто тактично делает вид, что удивлена. Чтобы упустить то, насколько недоволен её муж тем, что я вернулась. Насколько недоволен Рамиль.

— Что-то серьёзное?

Алина тут же заглядывает в глаза. Внимательно рассматривает меня.

— Проблемы с мамой, но я уже решаю. А ты как? Как дочь?

Она тут же расплывается в широкой улыбке. Глаза начинают блестеть. Сразу видно, насколько она любит свою девочку. Так же сильно, как и я. У нас по сути совсем маленькая разница между детьми. Чуть меньше года. Но ей об этом точно не стоит знать.

— Материнство - это самое лучшее, что могло со мной случиться. Каждое утро видеть свою маленькую копию, это даже не передать словами. А самое главное я с восторгом наблюдаю за тем, как она вьёт верёвки из мужчины, которого даже иногда я побаиваюсь.

Алина запрокидывает голову и громко смеётся. Я улыбаюсь в ответ, потому что понимаю, что речь идёт о Демьяне. И мысленно ставлю себе галочку, что разговаривать с ним нужно только в присутствии дочери. Так есть шанс остаться живой до конца вечера.

— Если честно, то мало представляю себе эту картину.

Выдаю в ответ, и мы обе смеёмся.

— Слушай, — Алина сжимает пальцами мою руку, — у меня здесь есть одно дело. Но если ты не спешишь... мы бы могли сходить в кафе. Выпить по чашечке кофе. Уверена, что нам много что есть обсудить.

Внутри всё резко обрывается. Потому что... Я бы хотела с ней сходить в кафе. Алина мне всегда нравилась. Но я понимаю, какие это тянет за собой риски, так что...

— Я бы с удовольствием, но я как раз ехала к маме в больницу, и...

Не вру, говорю чистую правду и от этого на душе не настолько противно.

— Ты на машине?

Алина оглядывается по сторонам, как будто в поиске моего автомобиля.

— Пока что нет. Но я решаю этот вопрос. Хочу взять что-то напрокат.

— Поняла, тогда пять минут и я тебя подброшу. Такси ты не дождёшься. Сейчас самый час пик. Никаких возражений не принимаю. Пять минут и самый милый водитель в этом городе к твоим услугам.

Я только открываю рот, как Алина тут же испаряется. Она быстрым шагом направляется к зданию, из которого я только что вышла.

Чёрт! И как меня так угораздило?

Достаю телефон, смотрю на экран, на котором всё ещё отображается поиск машины. Приложение выдаёт, что сейчас слишком большой спрос на поездку, и предлагает преложить водителям тройную цену. И с какой это радости?

Громко вздохнув, я понимаю, что придётся и правда принять предложение Алины, потому что платить такую бешеную сумму за такси мне сейчас точно не по карману.

Ну не может же обычная поездка закончиться плохо? Я просто буду больше задавать вопросы про её дочку. Да, коварно, но я прекрасно знаю, что на тему детей можно говорить часами. Особенно в таком возрасте. Особенно когда рядом человек, которому действительно интересно слушать. Поверьте, найти такого собеседника почти нереально.

— А вот и я. Даже быстрее, чем пять минут. Забежала записаться на покраску. Салон просто пушка у нас открылся, но запись просто на несколько месяцев вперёд. Но мне повезло, у них какой-то новый мастер появился, и я успела впихнуться к ней на завтра. Можешь поверить?

И скажите мне после этого, что сверху там кто-то не пытается подлить масла в огонь. Ну как возможны такие совпадения?

***

Мои хорошие, сегодня на мою историю действует скидочка, не пропустите)

Я переспала с преподавателем прямо в самолете. Он вошел в меня не только в воздухе, но и в мою жизнь навсегда. Теперь на каждом занятии он смотрит на меня так, будто напоминает о том полете, который изменил все...

"О, мой профессор"

https://litnet.com/shrt/jwXE

Он старше меня. Он мой преподаватель. Он тот, к кому я не должна приближаться ни при каких условиях. Но одна ночь изменила между нами всё. И теперь он приходит в мою спальню каждую ночь.... А я боюсь, что наш грязный секрет раскроется и тогда....

Глава 17.1 

Я сильнее сжимаю ручку сумки, когда машина Алины мягко трогается с места. Прокручиваю в голове варианты, как бы спрыгнуть на ближайшем повороте, но в этот момент из динамика доносится звонок.

Телефон Алины стоит на подставке. И на экране крупно горит: "Рам". И — вишенка — сердечко рядом с именем.

Челюсть будто сводит. Алина бросает на меня быстрый взгляд и хмыкает:

— Так, уточнить забыла — ты сюда потайными ходами пробиралась?

Голос у неё лёгкий, почти шутливый, но я всё понимаю. Она всё понимает. Только в отличие от меня, выглядит так, будто её эта ситуация веселит.

— Рамиль знает, что я в городе, — отвечаю как можно ровнее. Хотя голос всё равно чуть дрожит.

Алина фыркает:

— Ну тогда я официально обижена. Он знает, а мне никто не сообщил. И никаких апокалипсисов не было за последние дни. Вы что, научились проблемы по-другому решать?

Разговор мне совсем не нравится. Хочется в окно вывалиться. Но, опять же, кто виноват? Сама залезла в эту машину. Сама и разгребай.

— Мы теперь взрослые люди, — пожимаю плечами. — У кого не было первой влюблённости?

Алина переводит взгляд на дорогу, потом снова на меня. И губы её чуть дёргаются:

— Прости. Я не в своё дело лезу. Знаю, ты мне сразу говори. Просто Рам мне, как братишка родной… хоть и лобяра огромный. Прости ещё раз.

Киваю, стараясь не выдать себя. Вдох. Выдох. Алина ничего плохого не хочет. Но мне от этого не легче. Потому что сердце уже колотится, как бешеное. Потому что… что-то подсказывает — это только начало.

Тишина, которая повисла между нами, напрягает настолько, что я первой не выдерживаю.

— Алин, я всё понимаю. Ты из вежливости предложила подвезти. Но я могу и сама, честно. Вызову такси и доберусь. Я прекрасно понимаю, что наши с Рамилем поступки и решения имели последствия для всех. И для тебя, и для Демьяна. Так что...

Алина поворачивается ко мне, когда мы останавливаемся на светофоре. Спокойно, уверенно:

— Богдана, про меня нужно знать одну вещь. Я не общаюсь с теми людьми, с которыми общаться не хочу. Ты мне симпатична. И я считаю, что вина ваша — пятьдесят на пятьдесят. Рамиль чудил, ты тоже. Сложилось как сложилось. Так что не накручивай себя. Всё, что я захочу сказать — я скажу прямо.

Её слова сбивают с ног. Я чувствую, как что-то внутри будто отходит. Отпускает. Я не ожидала. Правда не ожидала.

Алина поворачивает голову к дороге и чуть добавляет газу, когда загорается зелёный. А я смотрю в окно, сжимая ремень безопасности.

Иногда самая простая поддержка — именно та, которую ты боишься услышать. Потому что она не обвиняет. А ты сам себе — самый строгий судья.

— У тебя вообще как со свободным временем? — Алина снова бросает на меня взгляд улыбаясь. — У меня как малышка в сад пошла, так я снова возобновила свои походы с девочками на пилатес.

— Пока, если честно, никак, — улыбаюсь в ответ. — Мотаюсь туда-сюда и обратно. Много что в городе снесли, много что переехало в другие здания. Я по старой памяти еду по старому адресу, а, оказывается — всё уже поменялось.

Алина кивает, будто не просто понимает, а уже была в этом хаосе.

— Да, Демьян много чем занялся. Скажем так, приложил руку к развитию города. Да и Рамиль тоже. Но ты спрашивай, что тебе нужно — я могу помочь. И на пилатес приглашаю. Девочки у меня шикарные, тебе понравятся. Да и расслабляться нам, девочкам, нужно. Это полезно.

— Спасибо, я буду иметь в виду.

В ту самую секунду у Алины звонит телефон. Она бросает взгляд на экран и чуть закатывает глаза:

— Прости, это няня. Доми сегодня осталась дома, отказалась идти в сад.

Она быстро тыкает на приём вызова, включив громкую связь:

— Да, слушаю вас.

— Алина Дмитриевна… Я не знаю, что делать… Она... она издаёт какой-то странный свист… Я не понимаю, откуда он… Я боюсь, что она что-то проглотила или…

Алина резко напрягается. Я чувствую это кожей — как она сжимает руль. Пальцы побелели. Линия её плеч становится каменной. Машина чуть замедляется. Я напрягаюсь вместе с ней. Это мой самый страшный кошмар, что с ребёнком что-то случиться, а я не рядом.

— Свист? — переспрашивает она, а у самой голос хрипит.

И тут этот звук. Писклявый, короткий, странный. Он режет слух. Повторяется.

Я морщусь и невольно подаюсь вперёд, как будто стараюсь услышать лучше. Потому что… этот звук я уже где-то слышала. Нет, я точно его знаю.

Сердце начинает биться чаще. Непонятная тревога подкатывает к горлу.

Свист повторяется ещё раз, чуть громче. И картинка вдруг встаёт в голове целиком. Руки покрываются мурашками.

— Это не проглотила, — вырывается у меня быстрее, чем я успеваю подумать. — Это она в нос себе что-то засунула.

Алина поворачивается ко мне резко, чуть не задев припаркованную фуру. Машина дёргается, и только чудом не выезжает на встречку. Она снова смотрит на дорогу, сбавляя скорость, но краем глаза держит меня в поле зрения.

— Что?

Я чувствую, как в лицо ударяет жара. Уши вспыхивают. От неловкости хочется провалиться под сиденье.

— У… у одной знакомой дочка так делала, — лепечу я, пытаясь говорить спокойно, но голос предательски дрожит. — Прям такой же звук был. Свисток от игрушки. Маленький такой, из какого-то киндер-сюрприза… Она подумала, что если в нос, то будет веселее свистеть…

— Ольга Петровна, успокойтесь, пожалуйста. Нужно вызвать скорую, слышите меня? Чтобы они всё осмотрели. Я сейчас же еду домой.

Голос Алины звучит спокойно, но я вижу, как она всё сильнее сжимает руль. Костяшки пальцев белеют, губы поджаты в тонкую линию. У меня, у самой внутри всё сжимается от напряжения. Знакомо до боли. До мурашек по позвоночнику.

— Она может попробовать взять маленькие щипчики и постараться достать, — тихо говорю я, стараясь, чтобы голос звучал ровно, хоть и понимаю, что срываюсь.

Алина резко поворачивает голову в мою сторону. Глаза огромные, полные сомнений и тревоги.