Бей в самое сердце

Глава 1

Богдан

MATRANG - Драма

Я сижу в тишине, но в ушах до сих пор шумит. Руки дрожат, сердце бьется в клетке ребер, как сумасшедшее. Зубы отстукивают бешеный пульс. Я выхожу на ринг слишком часто в последнее время, выхожу биться не на жизнь, а на смерть. И побеждаю, потому что так надо. Но когда адреналин отпускает, когда в голове проясняется, понимаю, что даже сегодняшний бой мог сделать меня инвалидом, если бы я все-таки пропустил тот апперкот. Или убийцей, если бы ударил соперника в висок чуть сильнее.

Здесь, в клубе «Гладиатор», есть одно простое правило: никаких гребаных правил. Не раз парней с ринга выносили вперед ногами, а на скорой отсюда уезжают и так через день. 

Если бы только у меня был другой выход, я… но его нет.

Мысли прерывает звук шагов. Дверь в подсобку распахивается и со стуком врезается в стену. В маленькую комнату вваливаются два здоровых амбала, что заполняют пространство. Легкие сжимаются, я задыхаюсь, вскакиваю на ноги.

- У меня есть еще два дня! – произношу твердо. -  Я все верну, сказал же. Я слово держу. Завтра будет еще один бой, я выиграю! У меня почти вся сумма!

Но они, кажется, не слышат. Скользят взглядом, словно по пустому месту, расступаются и пропускают вперед бритоголового мужика в черном пиджаке с приторным отливом. Сердце разгоняется и стучит в висках. Если их прислали они, чтобы грохнуть меня прямо здесь, никто им даже не помешает. А за небольшую сумму сверху еще и помогут. Хотя в таком случае я буду бесполезен и не верну им деньги, смысл? Зачем убивать, если можно сломать пару пальцев и ребер, чтобы стал чуть понятливее?

- Данте, полагаю? – голос мужика со шрамом на щеке звучит спокойно, негромко, но отчего-то пробирает до мурашек.

Мой взгляд мечется. Судорожно оцениваю шансы прорваться через заслон: ноль из ста. У здоровяков еще и пушки при себе – ненароком продемонстрировали, чтобы не рыпался.

Я киваю, когда понимаю, что они ждут ответа.

- Не буду тянуть, не в моей манере, - выходит вперед и говорит главный. – Мне нужна услуга.

Услуга? Я усмехаюсь. Жизнь хорошо научила, что такие «услуги» бывают только в мышеловках.

- Что вам от меня нужно? – спрашиваю прямо.

Не выслушать их не могу, они не собираются отпускать.

- Чтобы ты присмотрел за моей дочерью.

Это шутка?

- Я не телохранитель. - Качаю головой.

- Телохранители у нее есть, лучшие из лучших, это другое. Мне нужен свой человек, который сумеет защитить ее там, куда мои люди не могут достать.

Мужик говорит о дочери иначе: без опасного блеска в глазах, мягче, что ли. 

- Цыган, давай прессанем мальчишку, и все дела. Че мы как…

- Не трогать! - гремит приказ.

Парни тут же замирают с каменными лицами, закладывают руки за спину.

Эффектно, мать его.

- Почему я?

- Почему нет? Ты был хорош на ринге. Как всегда. Я на тебе неплохо заработал.

- А если откажусь? – рискую спросить.

Мужику по кличке Цыган начинает надоедать разговор.

- Ты хорошо заработаешь, и «гладиаторы» оставят тебя в покое. От таких предложений не отказываются, - отвечает резче и, пока молчу, продолжает: - Если, конечно, не хочешь, чтобы пострадали близкие.

Желудок скручивает мгновенно, но я все равно широко улыбаюсь.

- Я вырос в детдоме, вряд ли вы сможете меня запугать. Отец в тюрьме, а мать пьет, как…

- Мальчик, я все про тебя знаю. - Теперь его тон звучит снисходительно, и я уже понимаю, что проиграл. – Я знаю, где и с кем живет твоя сестра. И некто по имени Алина, которая… Парни, я правильно помню, она ждет ребенка, так? 

Наверное, все ясно по моему лицу. 

Но как они? Откуда? 

- Я понял, - отвечаю тихо сквозь зубы. - Хорошо. 

- Тогда, - мужик улыбается криво, вторая половина лица остается неподвижной, - думаю, мы все уладили? Завтра свяжемся.

Номер моего телефона, естественно, никто не спрашивает. Они уходят и оставляют мне неприятный привкус поражения. 

Я падаю обратно на стул, запускаю пальцы в волосы, нервно смеюсь. Здесь, на ринге, я хотя бы знал, чего ожидать, мог что-то контролировать. А вот там… от таких, как Цыган, живыми не уходят.

Кого я просил про другой выход, ты поржал надо мной, да?

Я смотрю не в потолок, а сквозь него. 

Обратно забрать слова нельзя? 

Но ответом мне звучит лишь оглушающая тишина.

Глава 2

Мила

РОМАНОВА - Мила

- Ты пришла-а? – точно сирена, тянет нетрезвая Зойка, которая настырно требует звать ее на французский манер – Зóи.

С десяток пар глаз смотрят на меня, а я пытаюсь изо всех сил сохранить спокойный вид и небрежно пожимаю плечами.

- А почему не должна была? – вру наигранно.

Все знают почему. Я вижу их издалека: Трофима не заметить невозможно – с его-то ростом и аристократической бледностью, которую подчеркивает приглушенный свет. Он похож на средневекового вампира с такими же древними замашками. Даже сейчас не изменяет себе: пьет кофе, отставив мизинец. 

Я рядом с ним всегда казалась крохотной, и мне нравилось. Он называл меня Дюймовочкой и обещал, что летом мы совершим вояж по Канкуну. А вместо этого встретил Новый год с пекинесом.

- Эй, отлепись от них, ты палишься, - шепчет Зойка, а после тащит к бару. – Нам две апероли, пожалуйста.

Сэм, бармен, смотрит мне через плечо.

- Может, чего покрепче? Текилу?

Ну какого, а? Все знают о нас с Трофимом и до сих пор жалеют меня. Как же бесит! 

- Только не текилу, апероль сгодится.

Если напьюсь, могу натворить дел. Лучше не рисковать.

- Ты, кстати, покрасилась? – Зоя перебирает пальцами мои розовые пряди.

- Это тоник, скоро смоется.

- Слушай, а она и правда на пекинеса похожа, - резко меняет тему.

Я улыбаюсь подруге – умеет поддержать, всегда выдает то, что особенно нужно. За это и люблю ее. Ее и Артемона, нашего друга, который на самом деле Артем, просто зовется в интернете как пудель, вот мы и привыкли. Он танцор и у него два миллиона подписчиков в «ТикТоке». Мой «Инстаграм», конечно, и рядом не стоит, но я все равно часто помогаю Артему снимать модные видео.

Мы втроем как три мушкетера. Столько прошли вместе! И Зойкины проблемы со здоровьем, и Тёмину травлю из-за того, что он не такой как все – ходит с сережками в ушах и снежного цвета шевелюрой. Они единственные никогда не боялись репутации моего отца, звали дядей Юрой, а не Цыганом. Правда, они тоже не без тараканов: Зоя любит мудаков, а Артем, кажется, любит Зою, которая души не чает в нем, но считает его стопроцентно голубым, сколько ни доказывай ей обратное.

Бросаю взгляд на уже захмелевшую подругу, которая не изменяет привычке пить на голодный желудок, чтобы «торкнуло», как она любит выражаться. Сажусь полубоком, делаю вид, что увлечена разговором, а сама кошусь в сторону новоиспеченной парочки. 

И что он в ней нашел? Она же ему не нравилась. Слишком высокая, слишком худая, с приплюснутым носом. Трофим всегда смелся, когда я закатывала глаза в ответ на ее заумные речи. Оксана ведь часто крутилась рядом с ним, их семьи дружили с незапамятных времен. И она всегда была любимицей его мамы, не то что я. А теперь стоит с Ладыженским, обнимает. И плевать хотела, что я перемываю ей кости. 

Прошлое топит с головой, засасывает в водоворот. Натыкаюсь на взгляд Трофима и слишком резко отворачиваюсь. Трясущимися руками закидываю жвачку в рот – это единственное, что спасает после того, как бросила курить. Да, сменила одну зависимость на другую, но пусть лучше гастрит, чем рак легких. Хотя я вру – на здоровье мне плевать. Я избавляюсь от всего, что напоминает о Трофиме, а с ним мы могли часами сидеть на балконе с сигаретами. 

Пачка бабл-гама уходит минут за десять, потому что я чертовски нервничаю. Вспоминаю слова из умной книжки, которую прочла на днях: про то, что все в моей голове, что я могу себя контролировать. Блин, интересно, кому-то помогает этот бред?

Сжимаю дрожащие пальцы. Хватит! Вдох-выдох. Выпиваю залпом коктейль, громко смеюсь плоской шутке соседа слева, а после тяну Зойку на танцпол. 

Здесь не видно слез. В свете ярких вспышек все кажется красочным, образным. Здесь нет места проблемам, бывшим, может, только если будущим. Здесь все притворяются кем-то другим, и все принимают эту игру. Я и сама превращаюсь в беззаботное существо и от души прыгаю под громкую музыку. Розовая юбка в цвет моих волос дергается во все стороны. Суббота определенно удается на славу. Первая из многих, что я провожу не в заточении собственной комнаты. 

- Пойду кину куртку Сэму, - запарившись, кричу Зое на ухо. – Тебе выпить взять?

- Да!

Бармен замечает меня издалека и спешит с широкой улыбкой.

- Дай еще два бокала, - протянув кожанку, прошу его.

Он прячет одежду и начинает трясти шейкером, пока я смотрю в толпу и не думаю ни о чем. Облокачиваюсь на стойку и обвожу глазами народ в поисках жертв, которые могли бы выручить сегодня, но все не то, нет. Я перебираю одного за другим: слишком бородатый, слишком мелкий, ужасно двигается, в водолазке, в лосинах… 

Бум! Цель обнаружена. Кто бы он ни был, смотрит на меня, опираясь на колонну. Смотрит пристально через весь зал, вертит в руке стакан. Не отворачивается, даже когда я в упор гляжу на него. 

Зачет.

Темные волосы, темные глаза, широкие скулы. Все бы прекрасно, если бы не качок – они обычно тупые, как пробки, но выбор сегодня не велик. Я его здесь раньше не видела, по крайней мере, уже жирный плюс. Парни вроде бы должны быть чуть красивее обезьяны, так?

Глава 3

Богдан

HammAli & Navai – Девочка, танцуй

Обычно фотографии врут, но не сейчас, узнать ее просто. Девчонка такая же кукольная и сладкая до тошноты. С этими розовыми волосами, в дурацкой юбке, как у балерины, грубых ботинках и в куртке со стразами, которые слепят глаза. Принцесса, блин.

Я замечаю ее сразу, наблюдаю долго: пьет цветной коктейль и на радостях пускается в пляс. Изображает сильную и независимую, а сама косится на дрыща высокого, который слоняется по клубу в подстреленных штанах и без носков. Тот спорит с парнями, что-то умное про политику заливает и тоже в ее сторону палит. Ску-ка. А вот рядом с ним зачетная девчонка крутится: ноги начинаются здесь, а заканчиваются где-то во Флориде.

Потягиваю стакан колы и присматриваю за мисс Харли Квинн. Непыльная работенка, если учесть, что у этой Цыгановой собственная охрана, которая ждет ее за пределами клуба. Скорее всего, папаша параноит, и хрен с ним, купюры греют карман.

Помните истории про парней из низов, которые обязательно добиваются успеха? Брехня. Я двадцать три года рву себя на части, чтобы подняться хотя бы на пару ступеней выше, но жизнь то и дело указывает мне место, опуская на дно. И если сейчас выпадает шанс смухлевать, приглядев за пустоголовой мажоркой, я готов рискнуть. 

А пока я тут размышляю о жизни, длинный, за которым дочка Цыгана следит, приземляется на диван прямо за мной. Не успеваю среагировать, девчонка пристает ко мне, вытаскивает танцевать. Ну, если бы я упираться начал, было бы подозрительно, да? 

Стоит признать, что на публику она хорошо играет. Блестит глазами в полутьме, прикрывает их, соблазнительно улыбается. Плавно поднимает руки, покачивает бедрами, кладет мои ладони к себе на талию и отдается ритму. Ясно, как день, использует меня. А когда трек заканчивается, ее пальцы оказываются на моей шее. Глядит прямо в глаза из-под густых ресниц. У нее чертовски пухлые губы – даже слишком, чтобы быть правдой. 

- Только смотреть, малыш, - произносит с ухмылкой и облизывает их.

Сучка.

Когда следом начинает играть новая песня, она вдруг голосит так, что уши закладывает. Да все голосят вокруг. Прыгают, как ненормальные, размахивая руками – все до одного одинаково.

- Бывший слушает гудки! – орут.

Она скачет под глупые рифмы типа «бокала апероли» и «бывшего, что помер». Не обращая ни на кого внимания, вертит головой, бьет меня волосами. Пока рядом не появляется местный бармен, который настойчиво стучит по плечу и шепчет ей что-то, отчего та вмиг становится серьезной, глупая улыбка спадает с лица.

Девчонка срывается с места, а я за ней. Нельзя упускать ее из виду. 

Ловлю, когда они с барменом заходят в уборную вместе. Недолго думая, тяну только закрывшуюся дверь и вижу, как та хлещет по щекам подругу.

- Это женский туалет, - бросает недовольно тип.

- Могу сказать тебе то же самое, - огрызаюсь в ответ.

- Ну что стоишь истуканом, помоги мне!

Кому из нас это говорит, я не знаю, но двигаюсь первым. Помогаю усадить брюнетку и подвинуть к стене. Та медленно приходит в себя.

- Зоя! – рычит Цыганова и сжимает пальцами подбородок. – Ты опять за старое? Это снова случилось, да?

Она так сильно трясет подругу, что приходится остановить: накрыть руку ладонью, от которой девчонка немедленно отскакивает.

- Перебрала? – спрашиваю.

- Типа того. Помоги довести ее до машины.

Брюнетка бормочет что-то невнятное.

- Праздник окончен, - отрезает Мила и смотрит на бармена: - Сэмик, принесешь наши куртки, пожалуйста?

В зале она сажает подругу на высокий стул и кладет лицом на стойку – жалкое зрелище. Как раз в этот момент длинный хватает за локоть мажорку. 

- Не трожь меня! – звучит грозно, когда уже хочу вмешаться.

Парень сам отшатывается.

- К ней вали!

Но дрыщ не собирается.

- Отстань, - шипит она, пытаясь высвободиться. – Ты выбор сделал, что тебе надо?

- Милаш, не устраивай сцен.

- Не называй меня так!

Девчонка тычет пальцем ему в грудь, хотя еле до плеча достает.

- Я хочу поговорить, - ноет длинный.

- Ты уже все сказал. Мой отец – бандит, а я – грязное отродье, которое тебя недостойно, так ведь?

- Не перевирай, я выразился иначе.

- Но суть одна! Имей смелость хотя бы в этом признаться.

Рядом с парнем вырастает длинноногая, за которую снова цепляется взгляд. Принцесса тоже смотрит на нее, напрягается: ноздри раздувает, краснеет, кулачки сжимает. Шоу становится все интереснее, не помешал бы попкорн.

- А знаешь что? Пусть у моего отца нет никакой родословной, как у твоих родителей-аристократов, но он самый смелый и достойный человек из всех, кого я знаю. А ты – обычный трус, если поддался на провокации и предал меня, как только твой папочка пообещал лишить денег. Мне противно даже видеть тебя!

Глава 4

Мила

Останавливаю машину перед универом и затягиваюсь электронкой под песню про Венеру и Юпитер. Что? Это же не настоящие сигареты, поэтому не считается! До пар остается еще полчаса, я прикрываю глаза, откидываюсь на сидение и наконец выдыхаю.

Сумасшедшие были выходные. Папа, после того как притащила домой Зою в неадеквате, пытался мне Вупсеня с Пупсенем* навязать, но я напомнила о нашем договоре: охрана по вечерам и в поездках. Кто будет похищать меня в универе средь бела дня? Вот только спорить пришлось долго и упорно. Папа вообще поехал со своим бизнесом, везде ему мрачные тени мерещатся.

Эх, была бы мама жива… что? Я никогда ее не знала, но с самого детства воображала, насколько иначе жилось бы, будь она рядом. Как она поцеловала бы папу, обняла меня, и все сразу же стало на места. Глупо, да?

От Зои, которая провалялась у нас вчера весь день, приходит сообщение – короткое «спасибо» и «не повторится» с десятком поцелуев. Сколько раз уже обещала? Булимия так просто не лечится. Нужно ходить к психологу, развивать самоконтроль, пройти обследование. Нужна здоровая обстановка дома, но это почти невозможно с ее мамашей, бывшей моделью, которая когда-то мелькала в итальянских журналах и удачно женила на себе «жирный кошелек», как Зойка сама в шутку зовет наивного отца. Дамочка с детства терроризирует дочку за каждый лишний грамм, хотя фигура у той идеальная! Да лучше, чем у меня. Сексуальнее точно. В общем, узнает про новые приступы, снова упечет Зойку в закрытую лечебницу, как в прошлый раз. Нельзя этого позволить.

Делаю тягу, отвечаю подруге подмигивающим смайлом и сердцем, перебираю в голове списки и планы. Включаю подогрев сидений, потому что замерзла. Сегодня первый день весны, но весной не пахнет. Чуть больше нуля, и это на Юге! Где солнце? Где тепло вообще затерялось?

Вздрагиваю, когда в окно стучит Кукушка. Рита Кукушкина – староста нашей группы. Я снимаю блокировку и пускаю ее в «миник»**.

- Фу, опять ты дымишь этой гадостью, - машет руками и с издевкой покашливает в кулак. 

- Тебя забыла спросить.

Очень своеобразная девчонка. И общаться мы с ней начали довольно странно, ее ведь не жаловали наши. Особенно после того, как она сдала эссе по испанской литературе, которое все вроде бы договорились не сдавать. На одной из лекций профессора замещал аспирант, и кто-то придумал сделать вид, что он ничего нам не задал, а другие подхватили, даже я. Да просто за компанию. Но Кукушка отдала работу, не постеснялась перед всей группой. Как сама сказала, потому что писала полночи. Ей пытались устроить бойкот, но я заткнула главных скандалистов и подсела к ней, забив на всех. Мне понравилось, что она не струсила признаться в лицо.

Мы под руку взбегаем по лестнице вверх, но на четвертом этаже Кукушкина неожиданно делает пируэт и тянет меня по коридору совсем в другую сторону.

- У нас вроде бы зарубежная история на пятом?

- В деканат надо зайти к Ивановне, она просила.

Ивановна у нас по должности ответственная за учебно-методическую работу, на деле же – правая рука, нога и вездесущие глаза декана.

- Зачем? 

- Журнал переделали из-за новенького.

- Какого новенького?

- Ты еще не слышала?

Что могло успеть произойти? Я пропустила всего пару дней в конце прошлой недели. Пока отец был в отъезде, он запер меня в нашей загородной башне под охраной своих драконов и строго-настрого запретил выходить.

- Ун моменто, пор фавор***, - повторяет за мной на ломаном испанском. - Вернусь, все расскажу!

Ритка не заставляет долго ждать, быстро прибегает обратно, раскрывает журнал и тычет в фамилию.

- Милованов, - читаю вслух.

- Богдан Милованов. Ты понимаешь – Богдан! Божественное имя у парня. Только про него все и говорят! – она задирает брови почти до самого неба.

- Мне больше интересно, как твой Богдан к нам в середине учебного года попал. Мест-то нет. «Заряженный», видимо.

- Ох, был бы мой! – мечтательно улыбается Кукушка, и лицо становится совсем детским.

Неужели она не видит себя со стороны? Хорошенькая такая, ходит только вечно с этим хвостом. 

- Фиг его, - пожимает плечами, - знаю, что Ивановна носится с ним. Но кроссовки у него паленые. Хотя сам парниша – просто конфета!

Мы как раз подходим к аудитории и останавливаемся перед толпой, когда она колит локтем в бок и кивает.

- Да вон же он!

Я поворачиваю голову машинально. Волосы прилипают к блеску на губах, поправляю их и не сразу понимаю, куда смотреть. Лишь спустя несколько секунд приходит осознание, что мы с героем дня чертовски знакомы. Это тот самый качок, который помог после клуба Зойку в машину запихнуть. Тот, с кем я танцевала и который хотел меня поцеловать.

Пока я думаю обо всем, народ исчезает в кабинете, а Рита подталкивает вперед. По пути к месту пытаюсь ей отвечать, но странное волнение в груди мешает ловить суть. Что за ерунда?

Качок здоровается с Валей – Валентином, нашим местным королем – и его прихвостнями, подмигивает девчонкам, что таращатся на него во все глаза, и садится… да прямо за мной! Всего на ряд выше!

Глава 5

Мила

Я ненавижу сюрпризы, тем более такие, но быстро беру себя в руки. Забиваю на тараторящую в ухо Кукушку, забиваю на нескончаемые перешептывания за спиной, из-за которых горят щеки. Я вообще, блин, забыла о скуластом, Зойка и Трофим затмили все, теперь-то чего о нем думать?

Вот только универ с ума сходит. Нет, ну правда! Девчонки наперебой спорят, есть ли у Милованова девушка – уже нашли в инсте его аккаунт и пускают слюни на показушные фотки с голым торсом и боксерской грушей. По лайкам выслеживают соперниц и к третьей паре даже откапывают несколько пикантных снимков. Еще и на меня косятся с подозрением, а самая «умная» из параллельной группы спрашивает, где мы познакомились.

- Не твое дело, - огрызаюсь я.

Бесят! ФСБ отдыхает в сравнении с девчонками в период бешенства матки. 

- Им не говоришь, мне хоть скажи, - не отлипает Кукушкина.

И ведь понимаю же – шутит. Но даже она сейчас бесконечно бесит! Сбегаю ото всех, сажусь на подоконник рядом с парнями. Правда, там тоже выдохнуть не удается. Сначала об наших королев языки чешут, а потом на другие масштабы переходят: обсуждают Варю Аргентину, которую в девятнадцать лет знает вся страна по одинаковым видео с симпатичной мордашкой.

- Обычная тупая телка, ничего в ней особенного нет. Распиаренная просто, да так каждый может за деньги рожи корчить, - выступает один.

- Ну не всем же, как тебе, за деньги задницы целовать.

Он в местном бюро переводов уже второй год стажером ходит. В штат не берут, как ни подмазывается. Правда, меня не слышит или игнорит.

- Да кто это смотрит? – возникает другой.

- Три миллиона человек и ты, - бурчу, пока тот с диким рвением пролистывает, казалось бы, бесконечную ленту Аргентины до конца.

- Цыганова, а не пошла бы ты, а? – влезает Слава, главный заводила. – Раздражаешь.

Я ехидно улыбаюсь и показываю ему язык. Мы вместе в школе учились, я помню его прыщавым коротышкой, так что грозный вид ни капельки не пугает меня. 

- Хрен с ней с этой Варей, что с новым чуваком? 

- Ты про Данте? 

- Данте? – переспрашиваю, но мой голос тонет в спорах.

- Ребята знакомые говорят, он вышибалой в клубе работал.

- Я слышал, что он долги у местных выбивал.

- Мой брат у них на сервисе тачку чинил.

- А мне по большому секрету слили, что он за бабки дерется.

Парни хуже девчонок начинают обсасывать подробности со всех сторон. 

- Данте говорит…

- Да Богдан он! – фыркаю я, но вряд ли кто-то замечает.

Данте! Это ж надо было выдумать!

Слава богу, играет мелодия, которая зазывает всех на лекции, и я с облегчением плетусь в кабинет.

На последней паре я одна, без Кукушкиной, у Ритки вторым языком французский. Она мечтает уехать жить в Париж, после просмотра нового сериала на «Нетфликс» даже берет красный купила. 

Я не спеша раскладываю на столе тетради по испанскому, готовлю учебник и прикрываю глаза. Голова до сих пор гудит. Так и не выпила на перерыве кофе из-за этого Богдана. И, как по волшебству, в мыслях возникает образ из полумрака клуба. Ну ничего особенного – пухлые губешки, дурацкая челка, выбритый затылок и до жути широкие скулы. Проходили, знаем. У него же на лбу написано: «Я сам себя хочу». И что все в нем нашли?

Вздрагиваю и резко открываю глаза, когда слышу противный скрип отъезжающего стула рядом. Я же всегда сидела на этой паре одна!

- Опять ты?

Ой, я даже не скрываю раздражения, увидев знаменитого Данте, что стоит напротив.

- Ты меня преследуешь? 

Смотрю прямо на него, не моргаю. Может, поймет намек, чтобы свалил? Но нет, садится. Какой же он тугой! 

На мой оскал Милованов, который Данте и Богдан в одном лице, сверкает белыми зубами и хвастается ямочками на щеках. Ну прям коварный соблазнитель, е-мое. 

- Ты видишь здесь другие свободные места? – ровным с хрипотцой голосом спрашивает, не скрывая сарказма.

Я отлипаю от него, быстро оглядываю аудиторию и с досадой понимаю, что, как назло, все и правда занято. Даже Кириллов – вечный прогульщик – сегодня здесь. 

Не удостоив ответа помеху слева, отворачиваюсь и смотрю в пустоту перед собой. Хвала небесам, скоро заходит преподаватель и с порога начинает раздавать задания на испанском: ты – вытри доску, ты – закрой шторы, ты – включи проектор. Теперь я вспоминаю, почему все собрались – сегодня мы смотрим учебный фильм. Каждый месяц смотрим, и на этих занятиях Моргунов всегда отмечает присутствующих.

Когда выключают свет и запускают кино про испанскую корриду, я с головой ухожу в учебу – это отвлекает от посторонних мыслей. Записываю в конспекты непонятные слова и те, о значении которых догадалась по субтитрам. Вообще меня нельзя назвать прилежной студенткой, за красным дипломом я не гонюсь, но с испанским у нас сложились очень теплые отношения, даже взаимная любовь, наверное. В этом отчасти заслуга Моргунова – Павел Викторович ведет лекции интересно, интерактивно и современно. В прошлом семестре мы, например, сдавали аудирование в форме пересказа песен.

Глава 6

Богдан

HammAli & Мари Краймбрери - Медляк

Телефон звонит не вовремя: руки перепачканы машинным маслом, работы невпроворот.

- Они уже выехали. Клуб «Фортуна», адрес знаешь. Мы будем снаружи, - звучит из динамика.

Блть! Им с подругой заняться больше нечем? Сколько можно тусить? Четверг же.

Нюхаю футболку и обреченно вздыхаю: пропахла вся.

- Серый, я одолжу у тебя майку какую-нибудь? – окликаю друга в смотровой яме под «цивиком».

- Своих нет?

- Спасибо, - заканчиваю обычных для нас диалог.

Пока ледяной водой мою в раковине лицо и голову, судорожно думаю, на чем ехать. «Акцент» я как раз утром продал, а «цивик» только препарировали, его еще перебирать и перебирать.

- Слушай, - подхожу к Серому и сажусь на корточки рядом, друг выныривает и глядит с подозрением.

- Мою любимую напялил, - тычет в живот, - нет бы любую другую.

- Одеваешься, как попугай, она одна черная. Я возьму «корыто» погонять на вечер.

«Корытом» мы зовем старый-добрый хозяйский «мерс», с которым Иваныч почему-то ни в какую не желает расставаться. Обожает его не меньше телки своей. Ребята из автосервиса стараются не трогать тачку без спроса, знают, как остро реагирует хозяин, но…

- Его же до воскресенья не будет, а мне позарез нужно.

Спрашиваю для галочки, насрать на самом деле, и так возьму. Просто Серый, когда Иваныч уезжает, остается, типа, за старшего. Сам – балбес отбитый, но в роли начальника строит из себя важного. Ссориться не хочу с ним, нам еще вместе жить.

- Ты вот это все, - он обводит рукой вокруг меня, - вот ради девчонки, да?

Легче согласиться, чем объяснять, в какую жопу я снова угодил.

- Да, ради девчонки.

- Красивая хоть?

Мелькают ярко-зеленые глаза за пушистыми ресницами, и я быстро отгоняю навязчивый образ.

- Нормальная.

Через пятнадцать минут, выпрыскав последний дезодорант Серого на себя, мчу за город к мажорке. Телефон пищит сообщением о входящей сумме. Хоть что-то греет душу – стабильные подачки от Цыгана. С ним, оказывается, довольно просто работать: достаточно фотку дочки отправить, а раз в два дня позвонить, отчитаться общими фразами. Близняшки-переростки и те надоедливее, носятся с девчонкой, как няньки, вот она и исполняет постоянно.

Мила. Что вообще за имя такое? Мила, блин. С ней с самого начала не сценарий, а полная… импровизация: и незаметной тенью быть не выходит, и план с репетитором не прокатывает, а дружить, как предложил ее отец, когда засунул в универ к ней, кажется самой тупой идеей. Да вообще за гранью фантастики! Мы по всем фронтам несовместимы. Может, перепихнуться раз я был бы и не против, но мне жить хочется. Цыган четко дал понять: трону дочку, отправлюсь червей в лесополосу кормить. По кусочкам. Никто не опознает. 

Я доезжаю вдвое быстрей, чем думал. Бросаю тачку на парковке, здороваюсь с близняшками и не спеша иду к неоновой вывеске. Телефон разрывается. Майя, сестра по матери родной, звонит, как всегда, не в тему. Она нашла меня в детдоме лет шесть назад и с тех пор настойчиво лезет в жизнь с желанием указать верный путь. Достала. Я как раз захожу в клуб, басы отбивают ритм на стенах. Даже рад, что не слышу ее. Обещаю перезвонить и бью отбой. Не перезвоню, конечно, не нужно нам это все. У нее вроде парень нормальный появился, вот пусть и радуется. С ним, не со мной.

Мажорку я легко нахожу в толпе: они громкие с туалетной подружкой. А еще благодаря коротким платьям и высоким шпилькам привлекают слишком много внимания. Можно просто проследить за ошалелыми взглядами мужиков, что пускают слюни на них. Эти две будто и не замечают: хохочут за баром, обнимаются – то друг с другом, то с коктейлями. Во что я влез вообще, а?

Начать с того, что я давно бросил институт, и мне до лампочки все эти ленты, семинары. У меня и так полно дел: в сервисе нужно пахать, перед боем тренироваться. Но вместо этого я четыре дня подряд слушаю какую-то ересь на испанском и исподтишка наблюдаю за девчонкой. Чертовски бесит таскаться за пустоголовыми бабами, лицемерить, притворяться, что компания мне приятна. А потом вспоминаю, что могло быть намного хуже, думаю об Алинке – ей скоро рожать. Угрозы Цыгана сдавливают горло и заставляют двигаться, сука.

На другом конце бара беру два «Секса на пляже», что заканчиваются у подруг, и подхожу к ним. Брюнетка, увидев меня и бокалы, расцветает в один миг, а глаза уже пьяно косят. Цыганова тоже оборачивается с улыбкой, но сразу кривит губы.

- Ты.

- Привет, - переключаю внимание на подружку, которая ощупывает взглядом с головы до ног.

- Хай, красавчик, - отвечает довольно, подхватывает яркий бокал и нетерпеливо засасывает трубочку.

- Проваливай, а? – вклинивается злая мажорка и нервно – я уже замечал за ней этот жест – заправляет прядь за ухо, на котором висит полукилограммовая сережка с блестящими камнями.

- Мила не знакомится, а вот я – очень за!

Брюнетка протягивает мне руку и представляется «Зоей». Точнее, «Зóи», но мой мозг быстро избавляется от ненужной информации.

Глава 7

Богдан

T-Fest feat. Баста - Скандал

Зоя смотрится шикарно в коротком серебристом платье, подсвеченная мягкими огнями. Двигается неплохо и точно развязнее принцессы. Поворачивается ко мне спиной, жмется ближе, как я люблю. Она все делает сама, даже напрягаться не надо, остается только ловить кайф. Бесплатный приват посреди клуба… почему нет?

Трек меняется на более ритмичный, но девчонка продолжает тягучий, плавный танец. Виснет на шее, проводит языком по ней и громко хохочет.

- А ты вкусный. Хочу тебя!

Это ей, блин, хозяйственное мыло зашло? Хотя мне нравится такой подход: без лишней шелухи и сантиментов. Ее пальцы под футболкой, а бьют ниже пояса. Приходится приложить усилия, чтобы вспомнить о главной цели. Продираюсь сквозь туман в башке и нашариваю глазами розовые волосы.

Девчонка смотрит в упор, щеки дует. Она злится. Ха! Открыто подмигиваю ей, а мажорка тычет пальцем в сторону уборных и, соскользнув со стула, исчезает. Вот это уже плохо.

- Ты куда? – в ухо летит томный стон.

Черт, нужно расслабиться и подумать о другом, а то… Выдыхаю.

- Я быстро. Вернусь, и не заметишь.

Расталкиваю народ, игнорирую пьяный бред, что летит в спину. Прохожу по узкому темному коридору, освещенному лишь тусклыми красными лампами, но никого не вижу. Топчусь по кругу, уже думаю заглянуть в женский туалет, когда меня крепко хватают за майку и толкают к стене. Разъяренная принцесса упирается пальцем в грудь, глаза полыхают.

- Отвали от Зои! – рычит, а я усмехаюсь.

- Ты ее адвокат? Или мама?

В гневе девчонка крутая: черты острее, взгляд бешеный. От былого шарма и приторности не остается и следа.

- Не трогай ее. Она очень ранимая, не такая, как кажется. Ты даже не представляешь, что… - осекается, сглатывает, лишь после выплевывает хлестко: - Ты. Ей. Не подходишь.

- Ревнуешь, что ли? – беру на понт, а та ведется на провокацию, слишком громко смеется в лицо.

- Чтобы я тебя ревновала, ты должен мне нравиться. А для этого у тебя должен быть мозг, сечешь? Или сложно изъясняюсь?

Она смотрит снизу вверх, но говорит на равных. Приятно удивлен, даже подвисаю. Моего ответа Цыганова не дожидается: фыркает и убегает обратно в зал. А я почему-то пялюсь на ее задницу.

Намеренно оттягиваю момент, делаю передышку перед тем, как вернуться, но меня перехватывает Зоя.

- Долго ты. Я все-таки заметила, что тебя нет. Вот, пошла искать. Может, заглянем?

Стреляет глазами за спину в сторону уборных.

- Тебе понравится. – Она тянется к уху, кусает мочку и выше.

Хрип вырывается как естественная реакция, но мыслями улетаю дальше, в зал. Там, у центрального бара, стоит мажорка с бокалом и яростно колотит трубочкой в стакане. Рядом с ней трется тип какой-то, что-то втирает, а она отвечает сто пудов не вежливо. И раз, и два, но тот, сука, трогает ее, наклоняется ближе. Зоя болтает без умолку, лижет мою шею.

- Да отвяжись ты! – слышу издалека тонкий голос.

Я в несколько прыжков подлетаю к стойке.

- Эй, ущербный. - Вырастаю между конем в клетчатой рубашке и Цыгановой, легко пихаю ее дальше от нас. – Ты слышал желание девушки. На хер пошел.

- Оборзел? Да ты кто такой?

Мудак звереет, хлопает меня по щеке. Все разом окрашивается в красный. Бью резко, без замаха, чтобы не успел среагировать. Одним точным ударом в челюсть посылаю в нокаут. Тело оседает на пол, я делаю шаг вперед, но в плечи впиваются острые ногти: Зоя стоит за спиной, вцепившись в меня, хлопает глазами.

- Валите, - шипит бармен девчонкам, - я разберусь.

По лестнице уже спускается охрана. Хватаю обеих под руки и тащу на выход. Мажорка еще и сопротивляется.

- Быстрее, - подгоняю. – Нагулялись.

- Пальто, - бормочет тихо Цыганова, и я только сейчас смотрю на нее: губы сжаты, глаза на мокром месте.

Храбрится, но дрожит, ладони ледяные. Отпускаю, и та сразу крепко обнимает себя руками. Ну чистая дура – одета, будто май на дворе, платье ни хрена ничего не прикрывает. Без лишних слов перепрыгиваю через стойку, сам лезу в гардероб, под ее руководством нахожу одежду. Только на улице наконец остываю. Накидываю куртку на плечи, набираю полные легкие колючего холодного воздуха, сжимаю занывший кулак: у меня боль всегда запоздало приходит. Оглядываюсь вокруг, парни должны быть неподалеку.

- Ну и где твой водила? – спрашиваю у Цыгановой.

- Ты испортил нам отдых, - сквозь стучащие зубы ворчит. – Тупица.

- Дура.

- У вас все хорошо? – только вспомни, появляется Вова, ее охранник.

Если принцесса сдаст, вряд ли Цыган похвалит…

- Все отлично, Вовчик, - запевает лживую песню. – Натанцевались, пора домой, да, Зой?

Она делает шаг, другой вперед, а после оглядывается. Потому что ее подружка так и висит у меня на плече.

Глава 8

Мила

Я барабаню ногтями по рулю, кусаю губу, прижимая к уху телефон. Мне хочется медленно убивать. Душить голыми руками кое-кого конкретного – одного ящера недалекого, что пережрал стероидов. 

- Он просто космос! Такой горячий! Целуется, как сам Бог!

Ну и сравнения у Зои.

- Избавь от подробностей.

Моя фантазия слишком бурная. Я уже представила, и теперь меня тошнит.

- Я проснулась два часа назад, сделала кофе и до сих пор залипаю на его инсту. А ты слышала голос? Чак Басс не скажет так сексуально «детка». 

Ну с этим я бы поспорила, но отвлекаюсь на более важные детали – проснулась она одна.

-… отправила, посмотри!

Ставлю на громкую и открываю сообщение прежде, чем слышу, что меня ждет.

- Он в ванную дверь не закрыл. Классная задница, да? 

- Зоя!

Выколите мне глаза.

- Ну что Зоя? Запала я, Милка. Кстати, прости. Ты же не обижаешься?

- На что?

- Вы же с ним раньше познакомились. Вообще мне не стоило… ну, по кодексу подруг.

Да, у нас с Малинкиной есть свод правил, которые мы ни разу за все время, пока дружим, не нарушали.

- Забей. Он мне ни капли не нравится. 

- Фух, а то я парилась. Да, Данте вообще не в твоем вкусе.

- Богдан, - шепчу, прикрывая глаза.

Зойка смеется, рассказывает, как они завалились к ней, снесли тумбу с обувью, вазу разбили. А я так некстати вспоминаю, что этот дурак перекачанный снился мне. Точнее, не он конкретно, а то, как кулаками махал. Не признаюсь вслух, но, когда пьяный мужик облапал меня, стал нести все те пошлые мерзости, я обрадовалась появлению Милованова больше, чем радуюсь бургерами перед сном. А поесть под покровом ночи – это про меня.

-… было потрясающе, - ловлю Зойкины слова обрывками.

- А у вас прямо все-все было? 

- Да, мы всю ночь…

Вот сейчас меня и правда вырвет. Тру виски. 

- Поняла, хватит-хватит! – вспыхиваю я.

- Мил, да тебе самой бы не помешало расслабиться. Когда ты трахалась в последний раз? 

В прошлом году. С Трофимом.

- Это тут вообще при чем? Ладно, - спешу продолжить, потому что не хочу говорить о сексе с Зоей, - мне в универ пора.

- Передавай Данте привет. Хотя я надеюсь, он прогуляет. Я ему написала, что жду его.

- А тебе самой не пора в институт?

- Когда-нибудь в следующей жизни. Пока-пока! Люблю тебя!

Черт!

Я совсем не умею радоваться за других, если не согласна с ситуацией – сейчас ясно как никогда. Ну не понимаю я, хоть убейте, на фига Зое эти восемь кубиков пресса с одной извилиной в голове? И той прямой. Вся радость от вчерашних новостей тает без следа. А мне, между прочим, предложили стажировку в Испании! 

Конечно, это пока ничего не значит, предложили не только мне, но еще четырем студентам. Конечно, нужно будет хорошо закончить год, защитить курсовую, а еще важнее – показать себя на грядущем транспортном форуме. Из пяти претендентов выберут только одного, самого достойного. Но это же волшебно, да? Я даже про отца, который никуда не отпустит, думать не хочу. Уже представляю, как гуляю по Коста-Браве с бокалом сангрии и жую любимый хамон. Если меня выберут, я уеду. Несмотря ни на что.

Выхожу из машины, почти улыбаюсь, настроение снова вроде бы в норме. Но уже через пару минут приходится вернуться за формой, которую забыла. В результате все идет наперекосяк – бьюсь затылком и разбиваю электронку. Зашибись денек начался. 

В раздевалке перед спортзалом встречаю Кукушкину – та уже готова к бою, с наколенниками и подлокотниками. Протягивает защиту и мне.

- Опять? – стону я.

Надеялась, что получится отдохнуть на гимнастическом коврике где-нибудь в углу.

- Не опять, а снова. Говорят, комиссия в середине марта универ проверять будет. Так что на ближайший месяц – тренировки по лакроссу.

Извращение. Это все благодаря ректору, он у нас такой идейный – что ни день, то настоящее веселье. Пару лет назад он пытался продвигать регби в массы, а теперь, вернувшись из Канады, недоумевал, как мы живем без лакросса. Это такая дурацкая игра с клюшкой-стиком и мячиком резиновым. Типа хоккея на траве. Наш тренер, сменивший за пять лет несколько спортивных направлений, был рад больше всех. И да, это сарказм в высшей степени. 

Мы с Ритой входим в зал, когда мальчишки уже бегают по кругу. Волей-неволей натыкаюсь на черную майку и забитые портаками руки. Выдыхаю, потому что Милованов здесь, а не с Зоей. Так будет лучше. Для нее.

Тренер, которого мы зовем просто Толик – ему за тридцать, но он весь свой в доску, дает команду девочкам самостоятельно заняться разминкой. Летова, наша йогиня, аж подпрыгивает от радости, собирает всех, начинает показывать движения.

Глава 9

Богдан

MATRANG – Руки на руке

Мажорка во сне похожа на ангела. И не скажешь, что в реальности – самая настоящая ведьма. Ну правда же: только рот откроет, и падает все, что могло встать. А оно пыталось, пока нес ее в медпункт. Оказывается, у нее все-таки есть грудь. 

Хорошо, что девчонка не дает забыть, какая она дура: бубнит про качка, вскакивает резко на ноги, шатается, но все равно спешит на выход. Медсестричка еще раз напоминает съездить к врачу и отдохнуть, но я уже хватаю сумку принцессы, за которой успел сгонять, пока та в отключке была, и мчу следом, как истинный слуга, не взирая на то, что с удовольствием еще раз бы ее приложил. Когда она без сознания, с ней меньше проблем.

Ловлю уже на парковке. Шустрая, блин. Сжимаю кулак, который ноющей болью напоминает о встрече с мордой толстяка, что завалил Цыганову на пол. Прячу руку в карман и спешу вперед. Если она срулит из института без меня, охраны и с возможным сотрясением, ее отец точно отбивную из нас всех сделает.

- Стой! – кричу, догоняя у машины, мажорка дергается и спешит открыть дверь. – Куда намылилась?

Останавливаюсь перед капотом, позади тачки – бетонная стена. Теперь, чтобы смыться, ей придется меня переехать. Правда, судя по ее колючему взгляду, она не прочь. 

- Не твоего ума дела, - отвечает резко, а потом улыбается, приподняв брови. – Ах, да, его же нет!

Ой, блин.

- Соображаешь, что за руль тебе нельзя садится с помятой головой? Плевать на себя, так подумай о других – пару-тройку людей точно угробишь.

- Слушай, иди, куда шел. Все со мной нормально, я же чувствую. Из-за шишек никто не умирает.

Она садится в кроваво-красный «кантримен» и закрывает дверь. Черт, отчаянные времена требует отчаянных мер: стискиваю зубы и прыгаю в ее мини-драчку. Ноги еле помещаются, здесь до меня определенно гном сидел.

- Совсем обалдел?

Принцесса наконец выглядит удивленной. И даже измученной. Как будто сил сопротивляться уже нет, но она все равно наступает на горло и трепыхается. 

- И спасибо не скажешь за сумку? – Протягиваю ей, она забирает и кидает на заднее сидение, а потом оборачивается вновь.

- Если у меня есть отмазка прогулять, то у тебя – вряд ли, - явно пытается зайти с другой стороны. – Я бы на твоем месте вернулась на пары. А то попрут, к моему счастью. Попрут, не успеешь прижиться. 

Как замечательно, что мне на это плевать.

- Медсестра сказала проследить, чтобы ты снова в обморок не шлепнулась, - вру, - не хочу брать грех на душу, так что составлю тебе компанию. 

- Зое составь.

- Ревнуешь?

Она смеряет взглядом, от которого земля должна разверзнуться, но на меня не действует. Вот только что с ней делать? Все попытки зацепиться – мимо! Что за тараканы в ее пустой черепной коробке? Я надеялся, может, если буду милым, она чуть смягчиться, но нет же. Вредная, дурная, избалованная… Только мне все равно нельзя отпускать ее, пока не сообщу, куда направляется.

- Что с кулаком? – спрашивает тем же надменным тоном, но смотрит по-другому. – Это после вчерашнего?

Неужели особам криминальных кровей что-то человеческое не чуждо? 

- Типа того, - не договариваю.

- Ладно, - вместо «спасибо» произносит, массирует голову и чуть прикрывает глаза. – Скажи, что тебе от меня нужно, и я подумаю, что с этим делать. Только правду! Это из-за Зои? 

Это из-за твоего отца, который платит мне, чтобы я следил за тобой, потому как ты вечно влипаешь в неприятности. 

- Это из-за испанского. Работу завтра сдавать, а у меня ни строчки не готово. Обещаю, что на следующей неделе найду другого помощника, но пока…

- Хрен с тобой, - ворчит под нос, - с тебя завтрак и кофе.

- Обед? – глядя на часы, спрашиваю.

- Не беси меня.

Я только примирительно поднимаю руки. 

- И пристегнись, - не просит, требует.

Через пять минут я понимаю, что зря этого не сделал. Водит она, как сумасшедшая. Я бы на месте Цыгана вообще отобрал у нее права! Да мы дважды еле вписались в поворот! А этой же смешно: колотит на светофоре пальцами по рулю под какую-то сопливую песню.

- Что? Моя машина – моя музыка, - заявляет.

Наверное, потому что вид у меня, как будто тошнит. Вот только тошнит из-за виражей ее, уши заложило, я радио и не слушаю. Если доеду живым, больше никогда не сяду к ней в машину.

Выдыхаю, лишь когда оказываюсь на улице: свежий воздух успокаивает, разгоняет легкие. Мне даже плевать, что привезла она нас в какой-то пафосный хипстерский ресторан в центре города. Скидываю геолокацию близняшкам-охраняшкам с коротким пояснением и иду внутрь с четкой целью свалить в скором времени.

- Омлет с авокадо и креветками и кофе по-ирландски.

Она снова в образе, а мне больше ни к чему притворяться вежливым. Официант спрашивает, что желаю заказать, я молча мотаю головой.

Глава 10

Богдан

Slame & Say Mo - Секрет

Захожу домой, выгуляв Бакса, вешаю куртку. Алинка выглядывает из кухни и улыбается. Здоровенный черный ротвейлер, которого боится весь район, поджимает хвост и радостно скулит при виде «мамочки». Размазня. 

- Куда пошел? Бакс! Мыться!

Но тот уже не слышит, вьется вокруг Алины и руки ей облизывает.

- Не злись, Дан.

- Толку от дрессировки, если у него при виде тебя мозг отключается.

Она что-то хочет возразить, но вдруг вздрагивает и, шагнув назад, хватается за живот. Блть, мне язык нужно отрезать!

- Что такое? Все в порядке, Лин?

- Да-да, - берет мою руку и прикладывает к себе, – чувствуешь?

Я чувствую ее горячую ладошку. Сердце делает лишний удар, разгоняясь.

- Толкается.

- Что? – вырывается с хрипом.

- Малышка толкается.

Только после ее слов различаю, как в животе что-то пинается. Кто-то. У Алинки губы дрожат – вот-вот разревется. Притягиваю к себе и целую в висок. Она пахнет сладкой вишней из-за варенья: я попросил сделать пельмени, а она еще и кастрюлю вареников налепила. Вытираю пальцем покрасневшую щеку, на которой остались следы муки́, не могу оторвать взгляда от мелких веснушек. Она совсем не изменилась с тех пор, как забеременела: если бы не живот, и не ясно было бы, что в положении. А ей через месяц-два рожать.

- Эй, Гош! Дан пришел! – На кухню неожиданно врывается Серый. – И снова, падла, в моей майке.

Отвешиваю другу подзатыльник вместо приветствия, начинаем в шутку толкаться. Алинка вовсю суетится, чтобы отвлечь нас, тарелки подает. Серегу тоже припрягает с ужином. Садимся в зале, у парней пиво открытое, чипсы, по телевизору бои в записи идут. 

- Слушай, ты видел, как он его размотал? – ноет Серый, пока я жму руку Гоше. – Я такую ставку просрал!

- Эй! – киваю в сторону Лины.

- Пардон, - он подмигивает и вскакивает, чтобы отодвинуть ей кресло, а сам продолжает: - Нет, ну сорок пять секунд! Кто ожидал? 

Наливает Алине сок, а мне протягивает бутылку, но я отказываюсь, пью воду. Гоша висит на телефоне. Его в банке недавно повысили до директора точки, теперь важничает. Суббота, вечер, он в домашних шортах, а достает из сумки ноутбук и начальнику какие-то отчеты шлет.

- Он проиграл, а заработал пять лямов зеленых! Прикинь? Тоже так хочу, - не унимается Серый.

- Чтобы последние мозги выбили? - подает голос Гоша.

- Слышь, - он тычет в компьютер, - а тебе напомнить, как яйца выглядят?

Они шлют друг друга по очереди, а через мгновение стучат бутылками и братаются. Алинка тихо смеется, но я вижу грусть в ее глазах. У самого в такие минуты желудок стягивает в тугой узел. Потому что жизнь идет дальше, потому что налаживается, потому что все у всех вроде бы хорошо. Но, как прежде, не будет никогда, хотя бы потому что наше с парнями трио уже не квартет.

Устаю быстро и от телика, и от шумных споров – неделя вымотала меня. Когда звонит незнакомый номер, даже рад отвлечься. Беру трубку без задней мысли.

- Ну наконец! В Кремль легче дозвониться.

Блин, Зоя. 

- Привет, - здороваюсь, смотрю на Алину, но та, к счастью, собрав грязную посуду, выходит из комнаты. 

- Привет-привет, - щебечет громко и мелодично, даже парни переглядываются и косятся в мою сторону.

Я тру лоб, уже пытаюсь придумать отмазку. Тупая идея была связаться с ней, она за два дня оборвала мне телефон. Вот поэтому я никогда не клею малолеток, а выбираю девушек постарше, с которыми можно расслабиться и получить удовольствие. Чтобы я их трахал, а не они мне мозг. 

- Будешь молчать? Говори, что хотела.

- Тебя хотела. Может, подберешь меня, если на колесах? Или адрес скажи, куда мчать. У тебя голос уставший, я помогу расслабиться.

Мысль о быстром перепихе без обязательств кажется не такой уж плохой. Есть много «но», но…

- Я как раз после пилатеса и растяжки, - заигрывает с динамиком, - глянь сообщения.

Убираю телефон от уха и смотрю ее фотографии в банном полотенце, которое ничего не прикрывает. Парни тут же наваливаются со спины, галдят. Серый толкает в плечо и крутит у виска, мол, «че ломаюсь». Зоя и правда отпадно выглядит. Решаю на один вечер забить на кисель в ее голове. Завтра будет завтра, прорвемся.

- Говори адрес.

Мне ехать десять минут, нажимаю отбой и поворачиваюсь к Серому.

- Гони ключи.

Серый посылает меня далеко и надолго, но уезжаю я все равно на его старом «бумере». В следующий раз будет молчать.

У бизнес-центра, откуда должен забрать Зою, не протолкнуться. Паркуюсь на углу, блокируя въезд. Выхожу из тачки и набираю номер: ждать долго не буду. Слышу мелодию где-то недалеко, оборачиваюсь и желание уехать прямо сейчас не просто растет, оно резко зашкаливает.

Глава 11

Мила

ДжониДжейн - Ток

Гладиатор, гладиатор… Что-то знакомое, где-то слышала уже. Лезу в интернет, но там нет полезной информации, по адресу значится «закрытый мужской клуб». М-да уж, догадываюсь я, что в таких местах бывает. Кто и зачем бывает. Что там забыл Милованов в душе не знаю, но собираюсь выяснить.

Ну да, подслушала я, случайно вышло. Из уборной выходила, а он слишком громко говорил по телефону, даже напрягаться не пришлось. Еле успела, правда, ноги унести. Через Артема за столик прыгнула, как антилопа, аж сама удивилась, рассмеялась еще для отвода глаз.

Вроде работает – остаюсь незамеченной.

В результате Тёма с Зоей зависают в кафе, обрабатывая видео и придумывая новые, а я срываюсь домой почти сразу после ухода противного, наглого, распускающего грязные ручонки… ну, вы поняли. Сбегаю, потому что мне срочно нужен план. Чтобы раз и навсегда избавиться от великого Данте. 

Потому что меня душит вранье, я так не привыкла. Я никогда не врала Зое, тем более о встрече с ее вроде бы как парнем. Я никогда не врала Тёме, что со мной все в порядке, когда не была в порядке! Придурок Милованов раздражает каждый мой нерв. Он бесит на каком-то клеточном уровне.

Зачем он вообще ударил Горшина, что уложил меня во время физры на лопатки? И без того в универе шептались! А теперь на обеде я оказалась окружена его фанатками, которые требовали ответить, что у нас с ним. Да ни-че-го! Ничего у нас нет. И не будет, потому что я сделаю все, чтобы он исчез из моей жизни.

Потребуется – открою глаза и Зое, и другим. В наше время всего один печальный пост в «Инстаграме» может уничтожить репутацию навсегда. А я очень постараюсь, если и не найти, то придумать что-нибудь смертоносное. Он еще не знает, с кем связался. Дура, говорит? Посмотрим, кто из нас дурак. Пусть валит на свою помойку, там ему самое место!

Я закипаю. «Мерседес», который подрезаю, бьет по тормозам и посылает меня серией гудков. Я проезжаю на желтый, перетекающий в красный, и чуть притормаживаю. Дышу сквозь стиснутые зубы. Убиться еще из-за этого ящера не хватало.

К девяти вечера, когда в голове наконец до миллиметра распланирован каждый шаг, я целую папу и ухожу наверх, потому что «устала». Закрываю дверь в комнату на замок и выдыхаю – один пункт из пошаговой инструкции «как спасти от тупого качка подругу и нервы» можно вычеркнуть, что я мысленно и делаю. Отец при всей его маниакальности уважает меня и никогда не суется в мою спальню. А еще наивно верит, что наш дом – неприступная крепость, и Вупсень с Пупсенем спасут меня от всех и всего. Ага, конечно, если только найдут и догонят.

Наш дом, может, и защищен от непрошенных гостей, напичкан сигнализацией и видеокамерами, но я выросла в нем. Знаю все коды, пароли, знаю каждый угол, как свои пять пальцев. Поэтому облачаюсь в черный спортивный костюм с капюшоном, накидываю дутую жилетку и прыгаю в кроссовки. Выглядываю наружу, а сразу после вечернего обхода Вовы выбираюсь через окно спальни на широкий карниз. Я леплю жвачку на камеру. Дальше вдоль стенки и по дереву вниз – ох, сколько было разбитых коленок и исцарапанных ладошек в детстве, пока мне покорились эти ветки.

Слава богу, все проходит ровно: привычки Вовы с Ваней я знаю наизусть, они даже в туалет мотаются по расписанию, а сегодня футбол! На ближайшие – смотрю на время – тридцать две минуты до окончания тайма они дезактивированы. Отец им слишком доверяет. 

Скрываю номер в настройках и звоню – отвлекаю парней на секунду, чтобы не услышали щелчок забора. Выскальзываю и бегу сразу к дороге, там меня ждет Артем на белом коне. Точнее, «на машине таксиста», как он ласточку зовет. Белая «гранта», что может быть неприметнее? И да, зарабатывая немаленькие деньги, Артемон ездит на старой тачке и живет на съемной квартире. Он копит, чтобы уехать в Москву, копит на будущее с… Зойке очень повезло бы с ним, раскрой она шире глаза. 

Тёмка подвозит пару кварталов до центра, где собирается встретиться с кем-то, не задает вопросов. Только в щеку на прощание целует.

- Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

- Это все ради Зои, - давлю на больное.

Потому что ради нее. Милованов обманет ее, он уже обманывает. Все это может плохо кончиться. 

- Окей, пойти с тобой?

Я смотрю на яркие белоснежные волосы, пеструю куртку и черные ногти.

- Ты явно выделяешься из толпы, а мне лучше остаться неприметной.

- Тогда осторожнее. Звони, если понадоблюсь.

- Хорошо, постараюсь вернуть машину сегодня.

- Да пофиг. 

Он улыбается широко, выходит, прячет руки в карманы и затыкает уши музыкой.

Минут через десять пути под аккомпанемент звенящих нервов вижу неприметное темное здание по левую сторону. Бросаю машину в соседнем дворе, подхожу по неосвещенной дорожке ближе: ни одной вывески, окна плотно зашторены, решетки на них. Странно. Из противоположного угла к стальной двери подходят двое мужчин. Когда останавливаются, стучат три раза. Открывается окошко, происходит диалог. Фак, я знаю такие места, без пароля не пустят. Что делать, что же делать…

Мнусь минут десять, мерзну, пока не замечаю еще желающих. Два молодых парня пересекают площадку – модные, на стиле и с ключами от наверняка дорогих автомобилей. Снимаю капюшон и быстро поправляю волосы, чуть взбиваю их. Облизываю губы и выскакиваю из тени как раз перед ними.

Глава 12

Богдан

Shotskiy – Дымом и пламенем

После победы все остальное звучит как будто слишком тихо в жизни. Кажется, что можешь справиться с чем угодно, что ты всесилен и несокрушим. И это самое обманчивое чувство на свете. Потому что победа – продажная шлюха. Она с тобой, пока ей выгодно, пока ты молодой, безбашенный, пока кормишь ее. Она отвернется при первом удобном случае, и тогда ты останешься совсем один. 

Победа никогда не была чем-то главным для меня. Целью – да, но не всем. Я хорошо запомнил слова моего тренера о том, что выигрывать каждый бой невозможно, что иногда нужно просто суметь выжить, чтобы завтра драться вновь. Быть упорным, не сдаваться – вот основа основ. Без прочного фундамента вся сраная жизнь – коту под хвост.

Можно долго и нудно рассуждать о смыслах, пока не окажешься в «Гладиаторе», потому что здесь вся философия летит в тартарары. Потому что здесь ты либо победитель, либо пушечное мясо. Здесь бьются до потери сознания, пульса. Здесь приходится ломать себя снова и снова, переступать через принципы, которые есть даже в уличных боях, но не здесь. Иначе другого шанса не будет, иначе завтра можешь не проснуться. Мой тренер был бы очень недоволен мной. Как хорошо, что он давным-давно выпер меня из клуба.

Легко оправдывать себя, что я не дрался бы, если не… и тут десятки жизненно важных причин. Но, наверное, пора смириться, что я потерян для рая. Да, собственно, плевать. Я обещал позаботиться о ней, о них и сделаю это любой ценой. 

И все же день сегодня и правда дерьмовый, слишком много грязи. Мы все здесь точно будем вечность гореть в адском пламени, если не удостоимся чести быть растерзанными в пастях трехглавого Люцифера бок о бок с Иудой, Брутом и Кассием. Потому что мы тоже предатели всего человеческого. Потому что сегодня на моих глазах Тигр десять минут выколачивал душу из парня слабее: повалил на пол и лупил, пока тот просил пощады, а зрители с позором гудели, отбирая у него это право. А еще сегодня из октагона выбросили бойца и сломали ему позвоночник, потому что он перешел кому-то дорогу. 

Здесь люди превращаются в животных. В этой клетке закипает кровь. Адреналин, эйфория, ярость – я пытаюсь все это бессмысленно обуздать. Потому что до сих пор не чувствую боли, потому что до сих пор хочу уничтожать.

Вот, что становится моей первой мыслью, когда вижу Цыганову: растерзать на хрен, и больше никаких проблем. Но это было бы слишком круто. Несмотря на бурлящую в жилах кровь, установка в голове по-прежнему тверда и незыблема: девчонку никто не должен видеть ни здесь, ни тем более рядом со мной. Это может быть опасным для нее, это может стать концом для меня.

Закрываю собой, целую шею, играюсь, пока парни не уходят. Никто не удивлен: в подсобке всякое происходит и до, и после боев. Слышу щелчок, чувствую, как она резко сводит колени, дрожит от моих пальцев. Мажорка горит. Лицо раскраснелось, дыхание сбито. Ни хрена она не милая девчонка. Ведьма чистой воды, которая хочет моей смерти. Искушает, подталкивает к пропасти, сама того не ведая. Она протяжно вздыхает, приоткрыв рот, а я больше не могу просто смотреть. Впиваюсь в ее губы, закидываю ногу выше, себе на пояс, вжимаюсь в нее.

К черту.

Меня отчислили из института, потому что я прогуливал пары. В армии я не вылезал из нарядов. Из клуба выперли, потому что я нарушил правила и дрался на улице. Меня могут убить, но я все равно целую ее. Смертник, блин. Не могу я перед ней устоять сейчас, не хочу даже пытаться.

Она вкусная. Без всех этих блесков и помад сладкая. Сладкая, как жвачка. И строптивая гадина. Не сразу, но сдается напору, у нее выхода нет. Ключ поверни и полетели. На хер «Сплина» из башки. Нападаю отчаяннее, трахаю языком, пока она задыхается, захлебывается, стонет. А когда отвечает, отвечает так ярко! Трется телом, будто пытается унять зуд между ног. Кажется, и не соображает, что делает.

Блть, как же там, наверное, горячо…

Ногти больно впиваются в шею и плечи. Рычу сдавленно, тяну ее на себя и с силой впечатываю в стену. Жестко, чтобы почувствовала, каково мне. Сжимаю пальцы на бедре и веду рукой вверх. Плотная ткань спортивок чертовски мешает. С удовольствием бы оставил отметины, пусть бы помнила, что именно «тупой качок» это сделал.

Мы несемся двести двадцать по встречке. Нас долбит разряд в двести двадцать вольт. Я почти сравнял ее со стеной. Мысли сводятся к тому, в каких позах я хочу трахнуть принцессу. По херу на все. 

Завожу руку за пояс ее штанов, трогаю через белье.

- А-а-а.

- Ты мокрая, - шепчу. – Да тут потоп, даже Ной не спасет.

Мой голос возвращает девчонку с орбиты на Землю. Она распахивает глаза, смотрит затуманенным взглядом, а зрачки – самые настоящие черные дыры. Я прямо слышу, как жужжат шестеренки в ее голове, как пробиваются сомнения. Почему бабы такие? Почему так сложно признать простой факт: она хочет, чтобы я ее поимел? Всем легче жилось бы.

Вот стадия отрицания началась, скоро гнев накроет. Уже – зеленое пламя вспыхивает и обжигает. Она пихает меня, но не тут-то было. Почти не двигаюсь, не намерен играть в детский сад. Смотрю прямо, впиваюсь пальцами в упругий зад. Толчок, и она закатывает глаза.

- Это ты сделала, - намекаю на каменный стояк.

Мажорка кусает губу: просто чтобы сдержать стон, готова проткнуть ее зубами. Сучка. Замахивается резко, но от меня подобные выпады не скроешь. Перехватываю ладонь у лица. Девчонка дышит яростно, смотрит так же, пытается ударить второй. Я крест на крест сжимаю ее запястья и завожу руки наверх. Наклоняюсь ближе до невыносимого медленно.

Глава 13

Мила

Звонкий – После пяти 

Сижу и гипнотизирую телефон. Ненавижу весь мир и себя особенно. Я не спала всю ночь, и теперь в глазах будто песок, голова гудит, как паровоз, а на вопрос так и нет ответа. Что это было, черт возьми? И как теперь смотреть в глаза Зое и всем остальным?

На экране горит новая фотография Зойки в «Инстаграме» вместе с младшей сестрой – той сегодня исполняется пять лет. Это она поклонница «Лунтика», которого я теперь почти наизусть знаю. Все Зоя: балует малышку, каждый день повторяет, что она самая красивая. Говорит, чтобы та не выросла закомплексованной анорексичкой с приступами волчьего голода. Что бы ни кричала Малинкина по поводу «чайлдфри», она будет шикарной мамой, это видно уже сейчас.

Черт, мне нужен новый план, как избавиться от Милованова. Срочно. Потому что шантажом его не проймешь, он в этом деле, не напрягаясь, меня уложит на лопатки. 

«Твой язык во рту мне нелегко будет забыть»

Ну что за наваждение? Какого черта я исцарапала ему спину? До сих пор картина красных полос, пересекающих чернильные узоры на плечах, не дает покоя. Опять завываю и падаю на подушку, но забыться не выходит – звук входящего сообщения вырывает из полудремы.

«Как все прошло?»

Снова и снова смотрю на смс Тёмы и не могу найти слов, чтобы ответить. Мечта взять рюкзак и без объяснений свалить из этой страны куда-нибудь в Барселону загорается ярче. Я ведь и так давно мечтаю сбежать подальше от вечной указки и установленных норм, а сегодня почти готова это сделать. Я очень люблю папу, но он совсем не знает меры в желании все контролировать, особенно меня. 

Со стороны, наверное, может показаться, что я живу в сказке, но никому не видно, как пусто за стенами моего замка*. И да, плейлист «Гребаный надрыв» сегодня снова в деле.

А если без прикрас, то в вопросах воспитания отец всегда был жестким и беспринципным, как будто не отличал ребенка от своих прихвостней. В детстве, когда мне снились кошмары, он запрещал няне успокаивать меня, даже заходить в комнату, потому что я должна была сама научиться бороться с чудищами. Он никогда не умел заботиться обо мне. Ему и сейчас проще приставить охранников и дать денег, чем хотя бы раз обнять.

Ну вот, теперь я и вовсе реву. Хорошо, что у меня в запасе есть выходные. Пишу друзьям, что заболела, и забираюсь вместе с Elvira T в наушниках под одеяло. 

Даже папа верит в мою простуду, может, потому что я выгляжу фигово. На восьмое марта с утра дарит огромный букет с коробкой любимого зефира – редкость для него. Тёмыч передает через Ваню гигантского медведя. Машу́ ему в окно и ненавижу себя за то, что даже не спустилась. Но я не могу. Пыталась – не могу. Я коплю силы, чтобы выйти завтра. Мне придется ехать в универ, и это самое суровое испытание.

Лента пестрит розами, даже Зойка хвастается. Интересно, а ей букет Тёма подарил или… Стоп. Отказываюсь думать, это не мое дело, больше нет. Убираю телефон под подушку и засыпаю, пропустив пьяные серенады Трофима за окном. Хорошо, что парни не дают разбудить меня.

Я настолько одержима сегодняшним столкновением с Богданом – а я именно в таком контексте представляю нашу встречу, что прохожу мимо цветов от Ладыженского, которые стоят на кухне. Еще месяц назад убила бы за этот букет, но сейчас есть дела поважнее. 

Принимаю ванну с солью, патчи под глаза, кислородная маска «SOS» на лицо. Чуть больше макияжа, чем обычно, и результат в отражении не дает усомниться: la chica perfecta! Надеваю лифчик и глажу еще свежую татуировку под грудью, которую никто не видит, как и меня настоящую. Только внезапно установка на прекрасный день дает сбой, и я вспыхиваю от серии флешбэков – зубы на шее, пальцы сжимают грудь… Черт!

Вот почему щеки снова красные? Почему сбивается дыхание и сердце стучит быстрее? Он же мне даже не нравится! Не противен, не спорю, но бесит! Он же… он же, как обезьяна!

Закидываю жвачку в рот и спускаюсь вниз. Четыре градуса и дождь – в самый раз для моих белых лодочек, блин.

За рулем мне наконец удается успокоиться, а от Кукушкиных шуток дурацких в коридоре перед парой я даже смеюсь. Пока не встречаю острый взгляд, который на корню режет уверенность в себе. Не зря же я спотыкаюсь, как дура? Зато Милованов спокоен, точно пульс покойника. Будто и не целовал меня, будто у него и не срывало крышу!

Хватаю Риту под руку, и мы вместе исчезаем в кабинете. Правда, скрыться надолго не удается – уже скоро Богдан проходит мимо и садится прямо за мной, а я ловлю себя на том, что не дышу. Лекция начинается, а все мои мысли далеко за пределами скандинавских мифов.

Осторожно опускаю голову на руку и поглядываю через плечо назад. Что? Это самооборона! Мало ли, что он там затеял, пялится, скорее всего, на меня, может, что-то еще замышляет. Думаю поймать его с поличным, но качок спокойно беседует с Зориной, которая свесилась с парты и без слов умоляет посмотреть на ее грудь. 

Роняю ручку, черт! Он замечает, наклоняется со мной, но я успеваю перехватить ту первая. А он – мое запястье. 

- Убери лапы! – шиплю на него, но Богдан сегодня невозмутим.

- Вот Цыганова и сходит за учебниками, раз ей неинтересно. Вместе с… - Диана Ашотовна пробегает глазами по списку, пока я тщетно пытаюсь возразить, сажусь прямо и изображаю прилежную студентку, - с Миловановым.