( Без ) ответная любовь. В шаге от тебя

◀1▶

Энди

Солнце слепит глаза, бесцеремонно просачиваясь сквозь панорамные окна. Думала, я вчера запрограммировала голосовой помощник умного дома «Даблл-Ю», чтобы жалюзи сами задвинулись в девять часов вечера... Ничто не должно было помешать мне забраться в постель Нейта.

Воспоминания о прошедшей ночи жаром обдают лицо, и змейкой ползут вниз: фантомные ощущения его горячих и страстных прикосновений намного сильнее, чем боль, что сейчас приглушенно отдается в промежности. Из-за Нессы я очень переживала, что первый раз будет кошмарным, особенно в мои 28. Но... Когда он вошел в меня, и пронзающая боль прошила меня насквозь, я почувствовала облегчение. Даже мысли оттолкнуть его не возникло. Напротив, я прижалась ближе, желая слиться с ним воедино, до краев наполнив сердце. Даже сейчас я радовалась боли. Ведь она – еще одно доказательство, что проведенная вместе ночь не была сном. Все мое существо тянется к нему. Осторожно переворачиваюсь на другой бок, чтобы не разбудить Нейта. Темные волосы, что обычно тщательно уложены, сейчас спутались, закрыв часть лица. До смерти хочется полюбоваться безмятежным лицом своего любимого. Как загипнотизированная тяну руку к его лбу.

Кончиками пальцев убираю всклоченные пряди. Под закрытыми веками в обрамлении густых ресниц прячутся необыкновенные голубые глаза – синие-синие, как самые дальние глубины мирового океана.

Нейт Клайн. Не верится, что я провела ночь с «Веронским Принцем»…

– 7 утра, – электронный голос «Дабл-Ю» заполняет комнату. Вертикальные жалюзи с характерным визгом раскрываются, блокируя вид на раскинутый внизу Лос-Анджелес и изгибы затуманенных голливудских холмов.

Нейт со стоном поворачивается: сомкнутые веки дрогнули. Еще секунда – и мужчина откроет глаза и...

Смесь страха и смущения наполняет сердце. Я так боюсь, что отвращение искривит губы, что вчера меня так жарко целовали, что не выдерживаю.

Сдернув простынь, неуклюже заматываюсь в нее, словно египетская мумия и, путаясь в ткани из индийского хлопка, шлепаю босыми ступнями по паркету.

Сердце бешено колотится. Прислоняюсь к прохладной плитке лбом, нещадно комкая белую ткань в руках.

Только бы он не узнал, что я подмешала ему в вино…

Хватаюсь за ручку двери, ведущей в ванную комнату, но Нейт захлопывает едва открывшуюся дверь. Оборачиваюсь, медленно, со скрипом, ощущая свое тело, будто деревянное.

Незамутненный гнев исказил обычно спокойное и сдержанное лицо. В испуге вжимаюсь в дверь. – Энди, как... ты...

Нейт рвано дышит, растеряв все слова – желваки дергаются, пока он скрипит зубами: на лице не осталось ни следа утренней безмятежности.

Я не переживу, если он скажет, что…

Пытаюсь поднырнуть под его руку и проскользнуть мимо него к выходу на первый этаж, но Нейт хватает меня за предплечье одной рукой, а другой открывает дверь в ванную комнату и рывком вталкивает меня внутри.

Пячусь, пока спиной не натыкаюсь на стеклянную дверь душевой кабины, продолжая держать обернутый край простыни у себя над грудью. Не знаю, чего я боюсь больше – пощечины или едких слов…

– Посмотри на меня, – рука сжимает оголенное плечо достаточно сильно, чтобы привести в чувство.

Нехотя поднимаю глаза – и тону в бушующем синем шторме, плескающемся вокруг его темных расширенных зрачков. Нейт никогда не смотрел на меня так. Я знаю его с начала старшей школы, но никогда не видела его таким взбешенным.

Невольно отвожу взгляд.

– Венди Сильвия Уильямс, – Нейт хватает меня за подбородок, заставляя посмотреть прямо в его глаза. Его голос дрожит. – Отвечай, что ты мне вчера подмешала?!

◀2▶

Энди

4 дня назад...

Кафе «Ландвер 1919»

Без особого энтузиазма ковыряю муссовое пирожное, скользя взглядом по просторному залу в стиле ретро начала 20-ого века: черно-белый шахматный пол, красные диванчики и стены, стилизованные плакатами и фото из того времени.

С тоской наблюдаю за воркующей парочкой – их столик ютится под козырьком, огороженным длинной мраморной клумбой с декоративным папоротником.

– Все еще переживаешь, что не прошла кастинг? Скажу честно, роль была убогая... Там даже играть нечего, вот ты и не старалась... – Несса, мой менеджер и подруга еще с детского сада, цепким взглядом скользит по моему лицу. У нее собачий нюх на изменения в моем настроении. – Или это из-за Нейта Клайна?

Последняя ее фраза, казалось, прогремела на весь зал.

– Т-ш-ш! – шикаю на О'Хир, нервно стрельнув глазами по сторонам: вдруг кто уши греет?

– Чилл... Я же не сказала, что вы... – отодвинув пирожное, потянулась к Нессе и заткнула ее не в меру болтливый рот ладонью.

Нет, она не сплетница. Несмотря на свою любовь к желтой прессе и «Космополитану», мои секреты она ни за что не выдаст. Поэтому 7 месяцев назад, я поделилась своим секретом именно с ней. Именно ей я рассказала, что мой идеальный брак с Томасом Сент-Мором-младшим – самый настоящий фейк.

– Ладно, – Несса, вздохнув, заправляет за ухо короткую платиновую прядь. – И все-таки. Ты такая расстроенная из-за американского Ромео? – подруга ухмыляется, а ее светло-голубые глаза сверкают подобно бриллиантам. Внешность у нее довольно яркая. До сих пор удивляюсь, почему она не пошла учится, к примеру, в NYFA [New York Film Academy – Нью-йоркская киноакадемия]. Ее родители, как и мои опекуны, достаточно богаты.

Сглатываю тугой ком горькой обиды, застрявшей в горле: утренняя попытка пригласить Нейта на невинный обед стала очередным полным провалом. За эти 7 месяцев мы перекинулись от силы сотней слов. Не то, чтобы я считала… Но... Ужины до сих пор проходят в молчании, и уезжает он до завтрака....

– Я думала, за эти полгода под одной крышей смогу как-то встряхнуть наши отношения, но... Я для него лишь бывшая одноклассница, подруга и... жена его двоюродного брата, – пока говорю, болтаю трубочкой в стакане с клубничным молочным коктейлем.

– Ты слишком ванильная, – бросает О'Хир, указывая на меня вилкой, с нанизанной на ней вишней. – А он – или тугодум, или гей. А может, вообще, асексуал.

– Не говори так! – вспыхиваю я, шлепнув ладонями по столешнице. Несколько посетителей кафе поворачиваются в нашу сторону, и я, понизив голос, наклоняюсь через стол ближе к Нессе: чтобы ни одно лишнее не достигло любопытных ушей. Слова «Веронский Принц» и «мой муж» не могут быть использованы в одном предложении, когда вокруг столько народа. Нейт меня за это не поблагодарит. Вначале мы съехались, чтобы поддержать сфабрикованный Изабеллой Сент-Мор счастливый финал, а потом... как-то так получилось, что мы остались жить вместе. Я была этому безумно рада, да и миссис Сент-Мор не хотела, чтобы я жила одна.

– Нейт не стал делать ничего, что расстроило меня или доставило бы мне дискомфорт. Он хороший.

– Мистер Найс Гай [Nice gay (англ.) – хороший парень], – морщится Несса. – Все мужчины – похотливые животные, надо только... Придумала! – О'Хир неожиданно выпрямляется.

–Что? – вздрагиваю я, чувствую, как замирает сердце.

Подруга начинает лихорадочно рыться в своей сумочке-клатче.

–Вот! – подозрительный коричневый бутылек с желтой этикеткой приземляется на столешницу. – Накапаешь ему в вино. Можешь и сама выпить. Расслабишься – и дело пойдет быстрее.

–Что это...? – смотрю на этикетку. – Афро... Ты, что, с-с... С ум-м-ма сошла? – начинаю заикаться: кровь приливает к лицу, когда понимаю, что это такое.

– Ой, да ладно... Я Питту ужин им частенько приправляю. Особенно когда он начинает быковать и считать каждую копейку, что я потратила. Он потом чуть ли не на коленях ползает, прося раздвинуть ноги, – самодовольно фыркает Несса, картинным жестом откинув назад свои короткие волосы. – Не беспокойся, настойка полностью натуральная, устричная эссенция и еще какая-то бурда. Мешать с алкоголем можно.

Начинаю усиленно мотать головой, шепча «Нет-нет-нет», но рука все равно тянется к маленькому пузырьку. Себе говорю, что возьму только для того, чтобы деятельная О'Хир отвязалась. А использовать не буду. Ни за что на свете.

– Умничка, – расплывается в улыбке Чеширского кота Несса. – Не до 40 же в целочках ходить.

– Несс!

Руки владеют и пульс ускоряется, стоит лишь на секунду представить, что эта сомнительный бутылек станет билетом в счастливую жизнь...

◀3▶

Энди

– Ну? – тяжелый взгляд Нейта ощущается больнее, чем пощечина по лицу. А я заслужила ее. Разрушила нашу дружбу тем, что пошла на поводу у чувств.

Он злится. Но я ясно вижу: за пеленой злобы скрывается боль.

– Я ничего... – бормочу я, снова зажмурившись до цветных кругов. Стыдно. Вместо того, чтобы поговорить, я использовала довольно низкую уловку.

Я ведь знаю, что он не любит меня... Одна ночь ничего бы не изменила. Тем более, что секс для себя я открыла только вчера.

– Энди... – хватка ослабевает, и рука Нейт соскальзывает с моего подбородка, но другая все еще остается на плече: – Зачем...?

«Он понял...!», – паническая мысль пульсирует в голове. Паника окутывает разум.

Нужно сказать, хоть что-нибудь! Что-нибудь...! Лишь бы он не догадался, что я люблю его...!

Если жалость отразится в его глазах, я не выдержу...

– Я з... знаю, что... – сглатываю, опуская взгляд в пол. – У тебя никого нет сейчас. С твоей популярностью тяжело найти кого-нибудь просто для развлечения... – слова даются с трудом. Ведь как только я закончу, он меня возненавидит и будет относится хуже, чем к мусору... Но я не могу остановится. Страх подстегивает, мешая здраво оценить ситуацию: – Думала, мы, так сказать, поможем друг другу... За эту... ночь... я хочу, чтобы ты помог мне с прослушиванием в «В шаге от тебя». Мне подойдет даже самая маленькая роль...

Нейт отпускает мое плечо и отступает назад.

Поднимаю глаза: Нейт кривит губы в отвращении.

– Решила поиграть в Мать Терезу? – сквозь зубы рычит он. Вздрагиваю: неожиданно складка между бровей исчезает, и едкая усмешка змеится по его лицу. – Ой, нет. Ну я и придурок. Это же плата, верно? Взаимовыгодный обмен? Секс за роль?

Рывок – рука хватает за горло, вдавливая меня в душевую кабину. Горло обжигает огнем, а в глазах на мгновение темнеет от удара. Рвано хватаю ртом воздух.

– Не... йт!

– Решила поиграть со мной? – шипит он мне в ухо. – Боюсь, такие игры тебе не по зубам...

Он разжимает пальцы, и я, подскользнувшись, падаю на пол.

Нейт уходит, не обернувшись, на ходу застегивая рубашку.

Дверь захлопывается – и меня накрывает лавина боли. Бедро саднит от удара о кафель. Горло будто сжимает колючей проволокой, больше от слез, чем от пальцев, что грубо стиснули шею. Вчера Нейт был очень ласков и нежен. Поцелуи кружили голову, а прикосновения срывали стоны наслаждения с губ.

Вою диким зверем, обхватив руками плечи, баюкая себя и размазывая слезы по щекам.

Я заслужила это. За обман. За то, что наивно полагала, что могу затмить первую любовь Нейта.

Для всех я – жена Томаса Сент-Мора-младшего. Я не имею права любить Натаниэля Клайна. Ведь я обещала его тете, маме Ти-Джея, что между нами не будет никаких интимных отношений. Обещала, что не подорву ее легенду, пока она не разберется с проблемами, возникшими после того, как Том попал в аварию и впал кому.

***

*Понравилось? Добавили в библиотеку? Поставьте лайк или напишите комментарий, чтобы автору было чем накормить музу. Книга пишется беслатно. И мне от вас, дорогие читатели, нужна хоть какая-то реакция, чтобы знать, что я пыхчу над этой книгой не напрасно, и главы не улетают в пустоту*

◀4▶

Нейт

Киностудия «YSME» (Вайэсэми)

Голова раскалывается надвое. От принятого «Тайленола» [аналог Парацетамола в США] нет никакого толка. Но злость и поганое чувство собственной ничтожности в разы сильнее.

«За эту... ночь... я хочу, чтобы ты помог мне с прослушиванием в «В шаге от тебя»», – тихий запинающийся голос снова навязчиво звенит в голове.

Сердце сжимает в тисках: после смерти матери мои слезные железы будто высохли и атрофировались, и впервые за 15 лет, горло сжимает спазм, а переносицу начинает печь.

– Сука! – подсохшие корочки с костяшек пальцев сдираются, стоит заехать кулаком по столешнице из темного дерева. Кровь начинает капать на лакированное дерево, пачкая документы.

Физическая боль на мгновение заглушает душевные муки.

Судорожно роясь в ящиках стола в поисках пачки «Мальборо», игнорирую капающую кровь. Курить я бросил 5 лет назад, но вот уже полгода регулярно возвращаюсь к этой дурной привычке. Хоть это и плохо для моего имиджа.

Но Джимми никого не пустит ко мне, я в этом уверен. Калверт отличный личный помощник – достаточно было зыркнуть на него, чтобы он безошибочно определил мое настроение и распорядился никого ко мне не пускать.

«Думала, мы, так сказать, поможем друг другу... За эту... ночь... я хочу, чтобы ты помог мне с прослушиванием в «В шаге от тебя»...

Кажется вместе с ее голосом приходит и аромат ее тела – терпко-сладкий запах африканской фрезии.

Делаю затяжку, чтобы избавиться от навязчивого аромата...

И снова вспоминаю вчерашнюю ночь.

Ее прикосновения, жар ее тела, стоны, поцелуи окутывают меня пеленой боли от осознания того, что все это было ложью...

Закрываю глаза и откидываюсь на спинку стула.

Как ни стараюсь, не могу забыть то чувство облегчения и счастья, что накрыло меня, когда Энди поцеловала меня – ее язык неловко скользнул в мой рот, руки обвили шею, а для меня будто весь мир перевернулся.

Как будто это был первый раз, когда женские губы коснулись моих...

Ти-Джей часто любил устраивать тусовки в пафосном и кичливом белокаменном особняке Сент-Моров, стоило его родителям уехать на день-два, и свою девственность я разменял на горловой минет и 5-минутный секс еще в 16. В тот же вечер, когда увидел, как мой брат целуется с Энди. Просто огромная лавина отчаяния накрыла меня тогда. Кем был я? Я – сирота и нахлебник богатой семьи, «племянник» Изабеллы Сен-Мор, у которого на Discover [Дискавер, банк в США] было от силы несколько сотен долларов, полученных за работу мальчиком на побегушках в одном захудалом кафе. А она – дочь покойного владельца одной из самых крупных рекламных компаний «Carmine Sunset». Я – из бедного района Даун Тауна. А Энди родилась и выросла в Бель-Эйре.

В тот момент я ясно осознал – Венди Сильвия Уильямс никогда не будет моей. И все же... Я не мог убедить себя. После того раза, я не спал ни с кем вплоть до своего 19-летия. Настолько противное послевкусие оставил после себя тот раз. А после все мои отношения заканчивались как только девушка, с которой я спал, начинала намекать, что нам нужно съехаться или начать проводить больше времени за пределами постели.

Секс для меня был лишь способом спустить пар, снять напряжение. Но так было до вчерашнего дня... До Энди.

Я был абсолютно счастлив, засыпая, обвив руками хрупкую талию девушки. Пока на утро не вспомнил, кого она на самом деле любит...

**************************

5К (пять копеек от автора): дурында ляпнула не подумав, и теперь наш байроновский герой будет об этом думать чуть ли не каждый день… Пожелаем ему не свихнуться.

◀5▶

Нейт

15 лет назад...

– Нейт, вставай, – чудится мамин голос и я, вздрогнув, открываю глаза – Я тебе завтрак приготовил.

Мистер Кросс, садовник, склоняется надо мной.

Сажусь и подо мной жалобно стонет линялый диван. Запахи камфоры, земли, приторно-сладких цветов и удушающих удобрений почти никогда полностью не исчезают – они будто пропитали каждый метр садового домика в самом дальнем углу огромного сада. Странно и удивительно видеть это простое строение, без панорамных окон, не из мрамора, стекла или кирпича, а из обычных досок, облицованный белыми фасадными панелями в угоду хозяев.

Чувствую слабую вину – вчера, после двойной смены на подработке, я так устал, что отключился прямо на диване в гостиной, совмещенной с кухней. А мистеру Кроссу пришлось спать на скрипучей кровати, казалось стоявшей тут со времен войны Севера и Юга. От одного взгляда на проржавевший железный каркас создавалось впечатление, что Сент-Моры недоплачивают своему садовнику. Но я знаю, что это не совсем правда. Тонни Кросс дорожит лишь многочисленными «жители» сада, о котором он заботится. И почти все деньги отправляет внукам и детям.

– Простите, мистер Кросс... – бормочу я, выпрямляясь на кровати.

– Не извиняйся сынок. И зови меня просто дядя Тонни, – он улыбается. Ему уже за 60, и не смотря на седину, он мог дать фору любому: настолько он энергичный.

В горле встает ком, когда он протягивает мне бумажный пакет, от которого пахло арахисом и клубничным джемом.

Мама всегда делала мне такие перед школой, отрезая корочки у хлеба.

Мама...

Сердце схватывает болезненный спазм. Но слез больше нет. Реви, не реви – ничего не изменится.

Сейчас я должен по максимуму сосредоточиться на учебе, чтобы больше никогда не зависеть от Изабеллы Сент-Мор.

Контрастный душ помогает взбодриться. Яичница с беконом в горло не лезет, и я, поспешно покидав в портфель учебники, листы с домашним заданием, потрепанный пенал, пакет с завтраком. Едва не забыв школьный планер – тошнотворного грязно-бежевого цвета с логотипом Saint-Maur High School [Старшая школа Сент-Мор].

И не только дизайн планнера вызывает тошноту. И даже не то, что на фронтоне золотыми буквами красуется ненавистная фамилия «Сент-Мор».

Наполнение школы – сплошь напыщенные богатенькие детки, что на переменах хвастаются дорогущими шмотками, тачками и телефонами. Никто ко мне не цепляется, потому что ни один из них не хочет потерять расположение Ти-Джея. Но все равно они меня раздражают. Может, бесит показное дружелюбие, или же им банально завидую.

Я бесконечно любил (и до сих пор люблю) Арабеллу Клайн, мою маму. Но все же не могу не думать о том, что моя жизнь могла бы сложится иначе, не окажись Белла Клайн такой меркантильной и недоверчивой.

Эта стерва не нашла в себе сил даже увидеться с сестрой, которая воспитала ее ублюдка, как своего. Лишь присылала деньги, которых едва хватало на лечение.

Все решают связи, положение. И деньги. Только на этих трех китах можно построить жизнь, при которой не нужно будет вырывать у судьбы каждый глоток воздуха.

Это пришло ко мне, когда я смотрел через узкую щель печи крематория, как поглощает огонь гроб моей матери.

Тогда, на поминальной службе, именно Томас Сент-Мор-старший, муж Изабеллы, предложил мне переехать в особняк Сент-Моров хотя бы на то время, пока я не закончу старшую школу. И только увидев побелевшее лицо Беллы, я, не раздумывая, согласился.

Кроме желания насолить биологической матери, я понимал, что неважно, как хорошо я буду учиться, попав в детдом, шансы выбиться в люди стремительно уменьшатся.

Думаю, это с подачи Ти-Джея Сент-Мор-старший решил приютить у себя подростка, не связанного с ним кровными узами. И это тоже сыграло роль в принятии решения.

Томми узнал обо мне еще в 10 лет (как-то раз проследил за Беллой до нашего дома). И с упорством танка добился того, что мы подружились.

Насколько я ненавижу нашу мать, настолько же сильно я полюбил брата. Ради него я стараюсь не препираться с ней лишний раз, терпя ее колкие намеки, ахи-вздохи и упреки.

Правда, я до сих пор понятия не имею, знает ли он, что мы, на самом деле, не кузены, а братья.

◀6▶

Нейт

15 лет назад

Попрощавшись с мистером Кроссом, я выбегаю на улицу. Небо затянули свинцовые тучи, а в воздухе висит запах приближающегося дождя. Убираю подножку у велосипеда и толкаю его вперед.

– Нейт!

Улыбаюсь.

Ти-Джей.

Он – одна из причин, почему я не послал все к черту и не переселился в квартирку в Эл-Эй, оставленную мне мамой. Он настолько сильно хотел, чтобы меня признали полноправным членом семьи, что отказывался есть без меня, покупать брендовые вещи, брать карманные деньги. И даже заявил Белле, что если уйду я, то уйдет и он. После этого «тетушка» перестала выражать свою открытую неприязнь. Теперь она только скрипит зубами и тяжко вздыхает.

Брат стоит, небрежно прислонившись к боку черного порша.

– Прошу, – Ти-Джей открывает дверцу с пассажирской стороны, даже делает галантный жест рукой, чуть поклонившись, явно парадируя дворецкого.

Закатываю глаза, и ухмыляюсь.

В лице Ти-Джея так много черт, роднящих его с нашей матерью и мной (только волосы на тон-два светлее, ближе к каштановому, как у Беллы). Но... если только от одного взгляда на Изабеллу Сент-Мор во рту появляется привкус желчи, то при виде Ти-Джея даже серый день становится чуть светлее.

Он искренне рад мне. И всегда было так. Только два человека на свете встречали меня с такой улыбкой, обнажающий ямочки на щеках – Арабелла Клайн и Томас-младший.

– Нет, спасибо. Я на своих колесах. Да и Беллу инфаркт хватит, если она узнает, что ты меня подвез.

– Забей на нее, у нее синдром злой мачехи, – брат знает, что я не соглашусь, как и вчера, и позавчера. Но все равно каждый раз ждет меня у ворот.

– А я тогда кто? – интересуюсь я. Сердце сжимается: А вдруг, он все-таки знает правду...

– Как кто? – Ти-Джей ерошит волос, ослабляя галстук. – Бедная Золушка. Живешь в тесной каморке под потолком и мечтаешь о принце.

Молча пихаю его плечом. Снова большой и толстый намек на тему: «Почему у Натаниэля Клайна нет девушки?»

Как только минуем пост охраны, Ти-Джей останавливается, с тоской глядя на мой велосипед.

– Жаль, что я не умею кататься...

– Не завидуй, Сент-Мор.

Ти-Джей хочет пихнуть меня (он терпеть не может, когда я зову его по фамилии), но вдруг передумывает и хватая за шею притягивает к себе, кулаком ероша мне волосы.

Вырываюсь из захвата.

– Дуй к своей дорогой точиле, – разворачиваю его в противоположную сторону и подталкиваю в спину. – И даже не вздумай ехать у меня в хвосте, как пикапер-неудачник.

– Да иди ты, – отвечает он. Но без должной злобы в голосе. Ти-Джей вообще редко злится. Этим он очень похож на Арабеллу, хотя она его и не воспитывала.

Запрыгиваю на велик – пара капель падает на макушку. Мне не хочется промокнуть и появится в элитной школе, похожим на дранную кошку, искупавшуюся в грязной луже, поэтому начинаю крутить педали в ускоренном темпе.

Дождь усиливается – пелена мешает рассмотреть дорогу впереди. Столкновение происходит неожиданно и неизбежно: меня отрывает от сидушки, и я с размаху падаю на мокрый асфальт, чудом ничего не сломав.

Ругательства, просящиеся на язык, мигом забываются, когда я понимаю, что столкнулся с девушкой.

Она сидит, потирая ушибленную голову и морщась от боли.

Единственное, что у меня пострадало – это мой зад и гордость, но стоит мне ее рассмотреть я понимаю, что был бы не против, даже если бы она сбила меня на пошлом розовом кабриолете. Все мысли об учебе, поступлении в Йель, о дальнейшем будущем, где у меня не будет недостатка в деньгах – отходят на второй план. Их заполняет девушка – с потемневшими от дождя рыжими волосами. Ее кукольное белокожее лицо и веснушки делают ее похожей на фею из ирландского фольклора.

– Ты в порядке? Прости, я тебя не видел...

Когда она распахивает свои зеленые глаза, я теряюсь, чувствуя, как сердце сбивается с ритма.

– Я сама виновата..., – смущенно шепчет она, принимая мою руку. От прикосновения ее пальцев, мне становится невыносимо жарко посреди промозглого дождливого утра.

◀7▶

Нейт​​​

Раздается неуверенный стук.

Тушу сигарету о днище ящика стола, захлопываю его и только потом произношу:

– Входи, Джимми.

– Директор Клайн, что насчет кастинга для «В шаге от тебя»? Вы уже просмотрели портфолио а... актрис на роль Нии Томпсон? – запинается Калверт на последнем слове. Он хмурится, когда замечает кровь, и дымок, идущий от ящика.

Бросаю взгляд на стол на колесиках, где лежит стопка разномастных папок (в цифровую эпоху некоторые еще умудряются присылать распечатанные резюме). Венчает эту гору розовая папка, обклеенная словно личный дневник девочки-подростка.

Мое предложение пригласить на роль одну из недавних дебютанток теперь не кажется настолько удачным.

Я снова поворачиваю голову к Джеймсу, терпеливо ожидающему ответ, и качаю головой.

– Хотите я... – начинает он.

– Нет нужно, – перебиваю я, вскинув руку, – Я уже выбрал актрису на эту роль...

◀8▶

Энди

Сижу на холодном полу в ванной, невидящим взглядом пялясь на гладкие стены. Не хочу думать о том, что наговорила Нейту, но все равно продолжаю прокручивать в голове наш разговор.

«Думала, мы, так сказать, поможем друг другу... За эту... ночь... я хочу, чтобы ты помог мне с прослушиванием в «В шаге от тебя»...

Как я могла сказать такое?

Я испугалась настолько, что все смешалось в сознании… И выдала самую бредовую версию из всех возможных. Сделала секс с любимым предметом торговли. И теперь он наверняка думает, что я потаскуха, которая за роль готова раздвинуть ноги перед любым, кто способен провести меня на красную ковровую дорожку.

Хлопаю себя ладонь по рту, еще и еще, пока губы не обжигает огнем, хоть и знаю, что сказанное уже не переиграть. А потом, съежившись на полу, подтягиваю колени к груди, и даю волю слезам.

И почему я решила, если просто скажу ему: «Я люблю тебя» – разверзнется Ад, и наступит конец Света?

В тот момент я почти не думала о последствиях. Лишь о том, что если Натаниэль Клайн рассмеется мне прямо в лицо – я умру на месте.

Теперь уже ничто не вернет нам то подобие дружбы, что у нас была. Только… Ти-Джей мог бы… Но он все еще лежит, утыканный трубками и подключенный к аппарату.

Ти-Джей… Он бы подсказал, что делать…

14 лет назад, на вечеринке по случаю 15-летия Ти-Джея, у меня был шанс, но я его упустила… Когда я хотела признаться в своих чувствах, увидела, как Нейт целуется в засос с девушкой из колледжа. А потом… Тетя с дядей переехали в Коннектикут. Я поступила в Йель, как и Ти-Джей, а Нейт – уехал учится в Нью-Йорк в Джулиард. Наши пути разошлись, но я, не переставая, думала о нем.

Все парни – что хотели добраться до третьей базы или выбить «Хоум-ран» – получали отворот-поворот в самом начале. И если я могла еще заставить себя поцеловаться с понравившемся, похожим на Нейта, парнем, но вот пойти дальше – для меня это было выше моих сил.

Каждый раз, когда я хотела отбросить все и снова попытаться, этот эпизод раз за разом всплывал в моей памяти…

Глупо, конечно, теперь думать об этом, ведь мне почти 29… Но какой-то безотчетный страх, засевший во мне с тех пор, не позволял мне поверить, что я могу завоевать сердце Натаниэля Клайна.

Ведь если тогда, когда за мной бегала почти половина парней из моего класса, а Нейт был нелюдимым парнем, что отшивал всех девчонок, кто осмеливался подойти к нему в День Всех Влюбленных, он не обратил на меня внимания, то… Какие шансы у меня могут быть сейчас, когда по нему сохнет половина Америки?

Я уже смирилась с тем, что останусь старой девой, заведу кота и закажу подушку с лицом Нейта Клайна на Амазоне. Как случилось несчастье, приведшее меня к этому моменту...

◀9▶

Энди

Семь месяцев назад

Медицинский центр UCLA имени Рональда Рейгана [Ronald Reagan UCLA Medical Center]

Мерное пиликанье кардиомонитора, доносится из приоткрытой двери Vip-палаты, откуда нас выгнала медсестра, чтобы не мешали больному. Мы сидим в небольшой зоне для отдыха, расположенной в эркере, с панорамными окнами, кожаными диванами кофейного цвета и плазменным телевизором. У стен ютятся серые кадки с комнатными растениями. Именно туда привела меня миссис Сент-Мор: я внутренне сжимаюсь, и нехорошее предчувствие проносится под кожей.

Неделю назад Ти-Джей возглавил компанию матери, но авария (он пьяным сел за руль и на огромной скорости врезался в скульптуру Александра Либермана «Улисс» напротив банка Эллилон на Южной Надежде) спутала все планы по реализации нового амбициозного проекта его матери.

Пока я все еще была не в силах принять происходящее, сидела на краешке кровати Ти-Джея и давилась слезами, мой дядя и миссис Сент-Мор что-то обсуждали громким шепотом, потом он покачал головой, взял тетю за руку, и они ушли. Остались только я, Изабелла Сент-Мор и жена двоюродного брата отца Ти-Джея, Элеонора Сент-Мор.

Томаса Сент-Мора-старшего с нами нет. Как только мы приехали в больницу, он не стал терять времени даром: сейчас он наверняка разговаривает с главврачом по поводу Ти-Джея, и, может, даже успел собрать целый консилиум из невропатологов и физиотерапевтов.

Миссис Сент-Мор заламывает пальцы, бормоча под нос обрывочные фразы, которые я до конца не понимаю, и от этого чувства дискомфорта только нарастает. Миссис Элеонора, элегантная женщина с мягкой улыбкой и вытянутым лицом в обрамлении светло-русых волос, подстриженных под боб-каре, гладит ее по спине, успокаивая:

– Все будет, хорошо, Иззи. Не нужно отчаиваться. Мы вместе что-нибудь придумаем…

– Что придумаем, Элли? Ты же знаешь… – женщина осекается, бросив на меня красноречивый взгляд.

Решаю прогуляться до автоматов с едой, чтобы обе женщины могли поговорить. И зачем миссис Изабелла попросила меня остаться? Разве я могу как-то повлиять на ситуацию? Да и что тут вообще можно сделать?

Скульптура, в которую врезался Ти-Джей, отделалась парой вмятин в баснословную сумму. Ти-Джею повезло меньше. Черепно-мозговая травма, полученная в результате аварии, привела к коме 3 степени. Предварительный прогноз врача был неутешительный, а шанс, что он очнется – если очнется вообще – крайне мал.

И, пока я стеклянным взглядом рассматриваю вкусняшки за стеклом, меня вдруг пронзает.

Когда мой отец еще был жив, он и чета Сент-Моров мечтали, что мы с Ти-Джеем влюбимся и поженимся...

Дрожь в один миг пробирает до самых костей. И в этот момент теплая ладонь опускается на мое плечо. Такое внезапное вторжение в мое личное пространство не вызывает отторжения или испуга: мое сердце узнает его до того, как я поворачиваюсь.

– Энди… – голубые глаза полны участия, хотя это я должна его сейчас утешать. Может, я и знала Ти-Джея дольше, но Нейт – его кузен.

Сил нет ответить – во рту пересохло, болезненный ком застрял в горле – и я поддаюсь порыву: прижимаюсь к нему, обвив мужской торс руками и полной грудью вдыхаю сухой древесный аромат ветивера.

Боль, сдавившая грудь, немного отступает под приглушенный рубашкой и пиджаком стук его сердца.

◀10▶

Энди

Семь месяцев назад

Медицинский центр UCLA имени Рональда Рейгана

Нейт на мгновение застывает, а потом я чувствую, как его ладонь осторожно гладит мои волосы.

– Кх-м, – доносится где-то справа от нас. И я, опомнившись, буквально отскакиваю от мужчины, как будто мне снова 15, а не 28.

Изабелла хмуро смотрит на нас.

Внутренне я смутилась, но, тряхнув головой, делаю вид, что в моем порыве нет ничего предосудительного. Мы ведь с Нейтом друзья еще со школы. Утешать друзей – не преступление.

Но миссис Сент-Мор даже не смотрит на меня, прожигая Нейта взглядом, полным недовольства: сильная неприязнь так явственно читается в ее взгляде, и женщина даже не пытается ее скрыть.

Нейт возвращает ей взгляд: линия скул на красивом лице становится жестче. Он делает шаг в ее сторону.

– Меня не пустили в его палату. Почему? – Спрашивает он без прелюдий.

– Я наказала впускать только родственников, – холодным тоном отрезает миссис Сент-Мор.

Нейт дергается, будто в него ткнули иголкой, но вида почти не подает – лишь желваки дергаются, когда он стискивает зубы.

– Ясно, – отвечает он коротко, с нажимом. И разворачивается, чтобы уйти.

– Постой, – слово, вылетевшее из аккуратно подведенного рта, застигает его на половине пути. – Надо поговорить.

Нейт разворачивается. Мимолетная растерянность сменяется подозрительностью. Он молчит, хмурясь и бегая глазами по лицу миссис Сент-Мор, но все-таки не уходит.

Миссис Сент-Мор делает несколько шагов, потом оборачивается.

– Идемте, – плавный приглашающий жест руки указывает на разветвление артерий больничного коридора. – Ты тоже, Венди, – огромный ледяной камень падает в желудок, растекаясь внутри, вместе с нехорошим предчувствием. – Ты мне тоже нужна.

Волнение захлестывает меня настолько, что я не могу выдать даже растерянное: «Я-я-я??»

Когда мы оказывается в нужной части больницы, миссис Сент-Мор направляется к палате №707 и распахивает дверь. Мазанув взглядом по занятой больничной кушетке, Нейт вздрагивает: взгляд становится тяжелее, а уголки четко очерченных губ опускаются.

– Ти-Джей... – почти беззвучно шевелятся губы. Он дергается в сторону подключенного к аппарату двоюродного брата, но миссис Сент-Мор грубо пресекает его порыв, перегородив дорогу.

– Я позвала тебя не за этим.

– На кой черт я тебе понадобился? – голос Нейта дрожит: ненависть к миссис Изабелле перекрывает любовь к брату.

Я не знаю, почему у них такие напряженные отношения. Единственное, что мне известно, так это то, что когда мать Нейта тяжело болела, ее сестра почти не навещала ее. Но ведь после ее смерти семья Сент-Моров приютила Нейта… Казалось бы он должен быть благодарен… Да и вряд ли он доставлял маме Ти-Джея какие-то проблемы… Насколько знаю, в то время он содержал себя сам, а Сент-Моры предоставили ему только крышу над головой и место в элитной школе…

Миссис Сент-Мор отступает на шаг, сжимая пальцами белое изножье кровати. Странная смесь гримасы отвращения и улыбки проходится по ее лицу, когда она окидывает нас обоих долгим взглядом. На мне ее выражение лица смягчается, но меня это не успокаивает. А от следующих слов сердце подпрыгивает и стремительно летит в пятки. Я тут же чувствую слабость в ногах, искренне надеясь, что ослышалась.

– Вы должны пожениться.

– Кто? С кем? – Хором спрашивает мы, на мгновение даже забыв, где находимся.

Миссис Изабелла прикладывает палец к кроваво-красным губам и оглядывается на сына. Как будто он мог нас подслушать...

– Что за бред? Чем это поможет Ти-Джею? – Нейт понижает голос, но уровень агрессии в отношении матери Ти-Джея ни на йоту не снижается.

– Наша семья на грани банкротства, и только при поддержке «Carmine Sunset», «ISM» останется на плаву, – резко оборачивается миссис Сент-Мор, впиваясь в Клайна взглядом. – Мой Ти-Джей в последнюю неделю трудился над многомиллионным проектом. Глава «Хироши-групп» согласился на сделку, при условии, что совместным мерчем будет руководить Ти-Джей. Без него мы, считай, потеряли крупного партнера! Мистер Хироши очень суеверен и наверняка отзовет сделку, приняв произошедшее за дурной знак. При таком раскладе мы не сможем покрыть и половины больничных счетов на лечение Тома, с учетом того, что он вряд ли скоро пойдет на поправку… – женщина издает судорожный всхлип, зажимая пальцами с красным маникюром переносицу. – Единственное, что может заставить его передумать – это если мы подключим к нашей сделке «Carmine Sunset». Но уже давно «CS» не вступает альянсы с другими компаниями, это четко прописано в уставе компании, который утвердил еще покойный Теодор Уильямс, – сердце екает стоит услышать имя отца. – Даже Фрэнк Уильямс, хоть он и гендиректор, никак не может на это повлиять…

– Какая мне от этого печаль? И какая связь между свадьбой и соглашением о сотрудничестве между компаниями? – Нейт снимает бабочку и бросает пиджак на спинку кресла, в которое тут же опускается.

– Все очень просто, – Изабелла делает паузу и смотрит на меня.

Ответ должна дать я.

◀11▶

Энди

Семь месяцев назад

Медицинский центр UCLA имени Рональда Рейгана

– …Если найти хорошего гримера, перекрасить тебе волосы, добавить пару шрамов на лицо, чтобы люди лишний раз не смотрели на тебя, и даже Томас не отличит.

– Что за дичь ты задумала? – кажется, Нейт бледнеет, или же начавшаяся пульсация в моей голове размывает восприятие действительности. Бегающий взгляд Нейта находит мое лицо. И я с ужасом понимаю, что соглашусь на любую авантюру, если она приблизит меня к нему. Даже если потом я сильно пожалею...

– Мы объявим о свадьбе Венди и Ти-Джея. Никто кроме меня и вас не будет знать, что Ти-Джей впал в кому. Проект с японцами сдвинется под вполне себе весомым предлогом: подготовка к свадьбе, медовый месяц... Полгода. Год – максимум. Хироши наверняка согласится подождать, когда узнает о сотрудничестве с «Carmine Sunset». А там уже, надеюсь, и Ти-Джей придет в себя. Я найму лучших. И поставлю его на ноги, чего бы мне это не стоило... – говоря, миссис Сент-Мор расхаживает по палате. Из ее слов вырисовывается довольно запутанный и полный дыр и нестыковок план, если не сказать иначе – опасный. Не думаю, что проворачивать такие рода махинации, законно…

Нейт сжимает челюсти, натягиваясь словно струна. Кажется, я слышу скрежет зубов даже со своего место, почти у самой двери.

– …а свадьбу можно устроить, стилизованную под бал-маскарад... Все, что от тебя нужно... – наманекюренная рука женщины рассекает воздух, указывая на Нейта, – Избавится от всего этого, – она обрисовывает в воздухе круг, будто пытаясь захватить в него Клайна полностью.

Я могла только слушать, шумно дыша, пытаясь уложить все в голове.

– ... и перестать сопеть, как дикий кабан, глядя на меня. Найди в себя хоть немного дружелюбия и жизнерадостности. Ты же актер. К тому же престижных наград за эти все твои кривляния у тебя предостаточно. Сыграть Ти-Джея, думаю, тебе не составит труда. Я даже заплачу тебе, так и быть.

Нейт резко встает.

– Я не собираюсь быть твоей сучкой, – бросает он, направляясь к двери. – Прости, Энди… – шепчет он, проходя мимо меня.

– Нейт... – оборачиваюсь. Хочется хоть что-то сказать, чтобы сгладить эту нелепую ситуацию. Но ничего в голову так и не приходит.

Жгучее желание проносится под кожей. Дергаюсь в сторону выхода, но спокойный голос миссис Сент-Мор, от которого по коже пробегают мурашки, заставляет обернуться.

– Энди, не беспокойся о нем. Он согласится. Иди-ка сюда, – она манит меня к себе.

Подхожу ближе, усилием воли удерживая подбородок параллельно полу – смотреть в льдисто-голубые глаза миссис Изабеллы порой просто невыносимо. А все из-за того, что Изабелла Сент-Мор каждым своим долгим пронизывающим взглядом, будто разбирает по частям мою душу.

Поднимаю глаза: миссис улыбается. Ее улыбка немного нервная. И это не удивительно слишком много свалилось на нее сегодня. Я должна пожалеть ее, и, отбросив все, помочь, но… от взгляда на Изабеллу, нехорошее предчувствие только возрастает. Будто я смотрю в пасть дикому зверю, который может сожрать меня. Это свадьба… Как она повлияет на меня и на компанию, что завещал мне отец…

Использует ли Изабелла «Carmine Sunset» только для того, чтобы притормозить сделку…? Миссис Изабелла всегда производит впечатление неоднозначной женщины, от которой можно ждать чего угодно. Из тех, кто улыбается в лицо, держа наготове нож…

Затолкав все сомнения поглубже, протягиваю свою похолодевшую от волнения руку Изабелле и позволила ей подвести меня к креслу.

Глупо беспокоиться об этом, я же не собираюсь переписывать компанию на нее…

– Садись. Нам надо основательно все обсудить.

Присаживаюсь на краешек, выпрямив спину. Рядом с этой женщиной, чувствую себя подростком, растерянным и неопытным.

– Надеюсь, ты понимаешь, что свадьба между вами не будет фикцией, – она присаживается на корточки, упираясь ладонями в подлокотники кресла: ее ошибочно мягкое и располагающее лицо пугает на интуитивном уровне. Как при виде скалящегося крокодила в плюшевом костюме антилопы с розовыми блестками.

Застываю, чувствуя, как учащается пульс. Заметив в моем лице растерянность с толикой страха, миссис прищуривается, словно в недовольстве, потом ее лицо разглаживается и с тяжелым вздохом миссис Изабелла встает снова опускается на край кровати Ти-Джея. Проводит рукой по лицу, запуская пальцы в волосы и портя державшуюся на одном только честном слове прическу: спала ли маска властной женщины или же она просто одела другую маску, маску измученного трагедией человека, с тяжелым грузом на плечах – я не знаю.

– Ты выйдешь замуж за Ти-Джея. Станешь его женой – по закону и на глазах сотни свидетелей. Священник же, прежде чем спросить о согласии, не будет снимать отпечатки пальцев и брать тест ДНК, – последнюю фразу она произносит со слабым смешком, хотя мне не до шуток

– Пойти против американского законодательства и норм морали... Это же незаконно и... неправильно... – бормочу я, качая головой.

– Энди, детка, пойми, это единственный путь. Только так «Carmine Sunset» во главе с твоим дядей поможет «ISM» выбраться из долговой ямы. Я не прошу много, один совместный проект… – теплая ладонь накрывает мои дрожащие руки. Я вздрогнула и сфокусировала взгляд на просящем лице миссис Сент-Мор. Она снова опускается на корточки рядом с моим креслом, чтобы заглянуть мне в лицо. – Иначе, Ти-Джей потеряет компанию. И не только ее. Если я не отдам долги, он…

◀12▶

Энди

Сижу, спиной прислонившись к холодному кафелю в ванной, и вздрагиваю, кода слышу электронную трель звонка. Погруженная в себя, я не сразу поняла, что это за звук. А как только до меня дошло – кинулась в прихожую, на ходу впрыгивая мятый домашний костюм, выуженный мной из корзины грязного белья.

Палец завис над панелью умного дома – той, что была вмонтирована в стене у входной двери.

А вдруг это Нейт?

Сглатываю тугой комок и нажимаю на изображение трубки.

– Buongiorno! (бонджорно, итал. «Доброе утро (день)») — «доброе утро», – в рамке появляется лицо консьержа Мартина Эспозито, лысеющего итальянца (у которого судя по разрезу глаз в семью были выходцы из Восточной Азии) с добродушной улыбкой, что не испортит даже целая толпа угрюмых и грубых расистов-гомофобов. Он не унывал даже несмотря на то, что жил в мире, где люде с опаской и неприязнью относятся к тем, кто не вписывается в привычные рамки, где нет полутонов. Мне бы не помешала толика его оптимизма… – Миссис Сент-Мор, – сердце екает. Столько времени прошло, а я все еще не привыкла к этому фарсу. А ведь это Нейту приходится притворяться Ти-Джеем. Обходными путями ездить в «YSME», цеплять на голову этот дурацкий парик, а иногда даже и переодеваться. – К Вам гостья.

– Кто? – спрашиваю, немного расслабившись. С кем угодно я сейчас могла бы встретиться. Только не с Натаниэлем Клайном. Конечно, если это не Изабелла Сент-Мор. От нее у меня мурашки размером с кулак: ее пронзительно голубые глаза каждый раз будто препарируют мне душу, сдирая слой за слоем, в надежде добраться до самых сокровенных тайн. А когда я едва не теряю сознание (от того, что невольно задерживаю дыхание), она вдруг надевает на лицо такую милую улыбку, будто над ее головой сейчас вот-вот нимб загорится.

– Это я! Твой неподражаемый агент! – сияющее лицо Нессы, перегнувшейся через стойку, оттесняет скуластое лицо Мартина Эспозито.

– Впустите ее, мистер Эспозито. Prego. [(итал.) Prego!(прЭго) Пожалуйста]

– Для Вас просто Мартин, – на лице консьержа расцветает его фирменная улыбочка.

Ответила улыбкой на улыбку, и отключилась, даже не дав Несс закончить фразу: «Ты просто обалдеешь, когда…».

Улыбка быстро увяла – стоило вспомнить мой эпичный провал.

А вдруг… Нессе взбредет в голову устроить себе экскурсию по квартире (хоть она уже и не раз тут была…). Решит, к примеру, переставить слоников счастья на полке в комнате Клайна, и заметить беспорядок на кровать…

Дергаюсь и торопливо бегу обратно, когда вспоминают, что простынь со следами крови, мертвым приведением свисает с перил лестницы, ведущей на второй этаж.

Загружаю в стиральную машинку все постельное белье (чтоб не одной улики не осталось). Барабан делает несколько оборотов, как входной звонок начинает надрываться: О’Хир нажимает на него так, словно пытается передать сообщение азбукой Морзе.

Скользнув подмерзшими ступнями в старые облезлые (а когда-то пушистые) рождественские тапки с оленьими рогами, пошлепала к двери. С каждым шагом все больше укрепляясь в правильности моего решения ничего не говорить О’Хир. О неудачах говорят, когда хотят, чтобы пожалели. А я не хочу.

– Уильямс, ты что там застряла?!

Взъерошив волосы, натягиваю халат обратно, приподняв ворот (поймав своей отражение в потухшем экране панели, запоздало вспомнила о шее: и дело было не в засосах. Я боялась, что на моей бледной коже синяки от пальцев Нейта появятся намного раньше, чем я смогу сочинить вразумительную историю.

Прижав палец к панели, предусмотрительно отступив на шаг. И не зря. Подруга чуть не сбила меня с ног. Пошатнувшись, обняла ее в ответ, чувствуя, как настроение скромно выглядывает из-под плинтуса.

– У меня бомбические новости! – визжит она, отлепившись от меня и прыгая на месте, как Тигруля из Винни-Пуха, напившийся энергетиков. – Тебя пригласили на кастинг в «В шаге от тебя»!

◀13▶

Нейт

– Да как..! Да вы…! Да я…! – резко встав, Старла Розенберг растеряла все слова (и судя по ее выражению лица, в ее голове остались только одни нецензурные маты): и теперь хватает ртом воздух, как камбала, случайно выброшенная на сушу.

Не моя вина, что агент наплел ей с три короба, заверив, что ей обязательно дадут вторую главную роль. Ведущая ей в любом случае не светила. Энн Нимус, автор «В шаге от тебя» изначально хотело видеть в роле Нии Томпсон только Эллейн Эшфорд.

Пожимаю губы, пытаясь скрыть ухмылку: меня всегда забавляли такие, как эта розоволосая нимфетка. Буквально пару минут назад она чуть ли не из стрингов выпрыгивала (О да, именно из стрингов): Розенберг, как только вошла сразу решила начать с тяжелой артиллерии. Уронила папку, и наклонилась, так выпятив свою пятую точку, что не заметить две ядовитые полоски, выглядывающие из джинсов-скинни, было просто нереально. А стоило ей сесть напротив – Старла принялась весьма недвусмысленно водить ребром обутой в босоножку стопы по моей голени. Только вот не сработало: она не только не получила роль в обход кастинга, но и едва ли не первая узнала, что его вообще не будет.

После «Но ведь мне обещали эту роль!», ее мозг, похоже, окончательно завис.

Встаю из-за стола, предусмотрительно отступив на шаг назад: мало ли какие маниакальные идеи о кровожадной расправе над ближним формируются в этой кукольной, но очевидно пустой, головке.

– Я вам ничего не обещал.

Девушка тут же захлопывает рот. И смотрит на меня неверующими круглыми глазками, хлопая наращенными ресницами.

Да, детка. Если меня можно было развести на роль истерикой или какими-то еще женскими штучками, «YSME» давно бы разорилась.

– Так что… – картинно развожу руками, позволяя оборванной фразе повиснуть в пространстве между нами.

Старла, вздернув свой аккуратный носик, резко разворачивается. То, что я не стал рассыпаться в извинениях и целовать ее пятки, очень ее разозлило.

– Вы еще пожалеете!

Розенберг не озаботилась даже прикрыть за собой дверь. Благо что, закаленное стекло выдержало всплеск ее негодование – ограничители предотвратили ее неизбежную встречу со стеной. Только жалюзи возмущенно дрогнули.

Надо выпить.

Я уже нарушил одно из своих негласных правил. Почему бы не нарушить еще одно?

Если уж катиться вниз с горы – так лучше с ветерком.

Подхожу к шкафу, открываю горизонтальную дверцу, скрывающую содержимое средней полки от любопытный глаз. Там стоит запечатанный коньяк с пометкой «XO». Но стоит мельком взглянуть в приоткрытую дверь – и я застываю, чувствуя, как вмиг заледеневшее тело вдруг бросает в жар.

Энди. Она пришла.

Часть меня боялась и в то же время надеялась, что она не придет.

Не после той мерзкой сцены в ванной.

Но вот она здесь. Сидит на кожаном диванчике у стены и с серьезным выражением лица читает сценарий мыльной оперы, что я передал через ее агента – взбалмошную блондинку, обожающая шокировать окружающих своим видом. Ну вот кто придет в серьезную организацию в корсетном топе со стразами и бахромой и в облегающих кожаных штанах с низкой посадкой? Она бы еще голое платье нацепила… С этой штучкой всегда так: то обрядится, как проститутка, то заявится в закрытом платье, застегнутом на все пуговицы стиля 40-х. И как ее охрана пустила? Вот она сила агрессивного женского обаяния. Сменить охрану, что ли…?

Энди даже голову не подняла, когда мимо нее обиженным бегемотом протопала Старла Розенберг.

А О’Хир с Калвертом так увлечены перебрасыванием острот, что не замечают ничего вокруг. Ванесса хмурится, отвечает резко. Но ее бегающие глаза и сложенные на животе руки выдают ее напряжение. Изливая на моего ассистента свою явно преувеличенную неприязнь, она пытается провести между ними черту. Как по мне, это дохлый номер. Да, Джимми отвечает ей с кислым, недовольным лицом, смерив девушку пренебрежительным взглядом. Но я-то знаю его достаточно хорошо, чтобы утверждать наверняка: это все игра. Внутри этот железонепробиваемый моралист и приверженец правил сияет, словно елка на Рождество. Вот интересно, когда они умудрились переспать?

У этих двоих тоже еще та Санта-Барбара в жизни…

Закатив глаза, качаю головой.

И снова смотрю на Энди.

Почти на автомате подхожу ближе. Шаг. Еще шаг. И вот я любуюсь ее сосредоточенным лицом. Морщинка меж темно-рыжих бровей, как будто девушка читает шекспировскую трагедию в пяти актах, а не сценарий к мелодраматическому сериалу.

Она такая… милая, что улыбка сама собой завладевает мышцами лица. Всего на секунду, но я забываю о том, что произошло. О том, какую боль причинили мне сказанные этим нежным и манящим ртом слова.

Прикрываю дверь, осторожно, чтобы никто из присутствующих в приемной не заметил, что я за ними наблюдаю.

Возвращаюсь к столу, ослабив галстук – очередной приступ злости, смешанный с горькой досадой, душит, забирая кислород, путает мысли.

Хочется запустить руки в волосы, угробив салонную укладку. Еле сдерживаюсь, откинувшись на спинку кресла, глубоко вдохнув и выдохнув через нос.

Нужно взять себя в руки.

◀14▶

Нейт

Семь месяцев назад

Медицинский центр UCLA имени Рональда Рейгана

– Стой! Натаниэль!

Не успев снять свой 750-ый Макларен чудовищно-оранжевого цвета с сигнализации, оборачиваюсь. Морщусь, стоит разглядеть ко мне женщину в узкой красной юбке. Одного взгляда достаточно, чтобы признать в ней Изабеллу Сент-Мор – этакую пародию на мою «настоящую» мать. Похожее лицо – но такое разное содержание...

Прислонившись к корпусу машины, наблюдаю за ее приближением – неумолимым и размеренным, от женщины на каблуках и в юбке без разрезов особой прыти ждать не приходится. Львиная доля моего самоконтроля и терпения уходит на то, чтобы сохранить непроницаемое выражение лица, когда она останавливается напротив. На меня все еще накатывали волны гнева и негодования: я никак не мог переварить услышанное в больничной палате.

– Уясни одну вещь, – бросает она резко и холодно, будто бы продолжая диалог, который неожиданно прервался. Даже наспех сделанный конский хвост, молодящий ее на пару лет, и помятый пиджак, перекинутый через согнутую в локте руку, не делают ее менее опасной и непредсказуемой: как не делает розовый бантик акулу, морское кровожадное чудовище, милее. Ее взгляд, буквально кричащий о том, что у этой дамочки все под контролем, мог обмануть кого угодного, но не меня: негодование и злоба под соусом нервного напряжения и не уверенности, все же просачиваются сквозь ее маску безразличия и уверенности, отражаясь в уголках губ. Неприятно, осознавать, что некоторые мои «таланты», я унаследовал от нее. Надеюсь, все же, что меня не так легко раскусить. – Ты всего лишь нанятый актер. Не больше. Подготовка к свадьбе и то, что будет дальше – не имеет к тебе никакого отношения. Даже не вздумай распускать руки.

Изабелла делает шаг, сокращая расстояние между нами. Глаза прищурены, челюсть напряжена.

Она, что ждет ответа? Письменного заявления? Клятвы на крови?

Усмехнувшись, сцепляю руки на груди.

– О, так ты боишься, что Энди падет жертвой моего очарования…, – многозначительно подчеркиваю последнее слово, придавая ему неприличный контекст, при этом весьма театрально дернув бровью. На самом деле, я, конечно, так не думал: Энди не настолько поверхностная и глупая, чтобы пара-тройка трюков из арсенала вшивых пикаперов и второсортных актеров, на нее подействовали. Но то, как перекосило мою «как бы» мать, страдающую манией контроля – стоило этой небольшой сценки.

Нажимаю кнопку на ключе, разворачиваюсь, берусь за ручку машины… И тут слышу то, отчего моя маска на миг слетает (благо, что я к повернут к Белле спиной):

– Я знаю, что ты влюблен в нее.

Холод в голосе Изабеллы Сент-Мор пронизан самоуверенным превосходством, будто бы она вытащила свой главный козырь.

Думает, что я признаюсь и буду ползать перед ней на коленях?

Ага, уже падаю.

Расслабляю мускулы лица прежде, чем придать ему насмешливое выражение – но все равно чувствую напряжение в уголках губ, когда снова поворачиваюсь к ней лицом.

– С чего это ты взяла? – снова сложил руки в оборонительном жесте, чтобы дрожь не выдала истинных чувств. Обычно я мог держать свою маску, но только если дело не касалось Венди Уильямс.

– Я не идиотка и не слепая. Я заметила это еще когда ты учился в старшей школе. Вечно смотрел на сиротку Уильямс глазами тоскливого Бэмби. И я знаю, что значит этот взгляд, уж поверь мне…, – чеканит моя «тетка» в ответ: в голосе ни тени сомнения.

Чувствуя, как капли холодного пота стекают по спине. Хочется врезать самому себе, дабы привести в чувства.

Чего я боюсь? Что она разболтает все Энди, словно пубертатная тринадцатилетка?

– Ну и что с того? – ткань на локтях натягивается, когда я стискиваю пальцы, придерживающие локти. Смысл отрицать? – Какое это к тебе имеет отношение? Мои чувства касаются только меня. Меня. И Энди.

– Не только тебя и Энди, – уверенно заявила она. Тяжелый зрительный контакт оборвался. Изабелла выуживает… нет, не телефон. А самый настоящий диктофон. Кассетный привет из девяностых… Надо же. Это в нашу-то эпоху цифровых технологий. Почему-то эта деталька беспокоит меня больше, чем злорадно ухмыляющаяся «маменька».

В горле пересыхает еще до того, как нажав пару тугих кнопок, она воспроизводит последнюю запись, ткнув мне в лицо (видимо, чтобы я не пропустил ни одного звука) записывающее устройство.

– Вот.

Открываю рот, чтобы бросить ей в лицо что-нибудь едкое (например, посоветовать завязывать с марафоном сериала «Она написала убийство»), но бодрый голос брата на мгновение выбивает из колеи:

– Валяй.

– Что за…

Хочу потребовать объяснений, но тут же давлюсь словами, стоит услышать, как из динамика раздается другой голос. Искаженный помехами, но до боли знакомый. Ее голос. Венди Сильвии Уильямс.

– …Я понимаю, что трудно в это поверить, – произносит она дрожащим голосом, и холод расползается внутри меня. – Но я влюбилась в тебя с первой встречи… В тот дождливый день…

– Ну? Нужны еще доказательства?

Изабелла останавливает запись и убирает диктофон. Я смотрю сквозь нее, представляя юную Энди с растрепанными рыжими волосами и расползающимся по щекам румянцем. Энди, что признается моему брату в своих чувствах…

◀15▶

Нейт

Тогда я согласился исполнять роль ее мужа, пока Ти-Джей не придет в себя. Согласился отойти в тень, молча поддерживать ее, не переходя грань дозволенного. Но…

Один вечер. Одна слабость. И вот я уже словно попал в третьесортный роман, где стал злодеем, что совращает жену собственного брата.

Визжит селектор, требуя внимания, и я, вздохнув, нажимаю кнопку громкой связи.

– Впусти ее, – прерываю Джимми, прежде чем он успевает произнести хоть слово.

Снимаю галстук и запихиваю его в ящик стола, чувствуя, как горло сжимает спазм, а язык будто распухает, увеличиваясь раза в два.

Желание долбанутся лбом о столешницу становится просто невыносимым.

Блядь.

Волнуюсь, словно девственница перед брачной ночью. А ведь я должен пылать праведным гневом. Она же сама затащила меня в постель, воспользовалась мною, с намерением извлечь выгоду.

– Можно? – раздается робкий стук, а после его сменяет тихий шепот знакомого голоса.

– Заходи.

Поднимаю взгляд и тону в зеленых глубинах ее глаз.

Жалею ли я о случившемся? Нет. Несмотря на всю злость и обиду, каждый раз, глядя на Энди, я хочу снова прижать ее к себе, сорвать с нее одежду и ласкать каждый миллиметр ее белой, почти прозрачной, кожи, источающей сладкий цветочно-древесный аромат.

Я жажду вновь обладать ее телом, но больше всего я хочу… отвоевать для себя хотя бы крошечный уголок в ее сердце.

◀16▶

Энди

Робко стукнув костяшками в дверь, заглядываю внутрь:

– Можно?

Мне не хватает духу взглянуть на Нейта: мои глаза скользят по полкам, стенам, потолку, полу, будто во мне загорелся не дюжий интерес к дизайну кабинета мужчины. Сначала он показался простым, но при внимательном взгляде стало очевидно, что даже ковер, похожий на абстракцию именитого художника, на котором я стою, стоил немалые деньги.

Скольжу взглядом по дипломам и сертификатам в рамках, ненадолго задержавшись на полке с наградами.

– Проходи, садись.

Смотрю перед собой: и тут наши глаза встречаются. Цепенею, а в голове вихрем проносятся воспоминания о той ночи, сладким спазмом скручивая живот.

Запустив пальцы в волосы, ерошу их, пытаясь скрыть покрасневшие щеки. На дрожащих ногах подхожу к бежевому креслу и сажусь.

– Сценарий читала?

Взгляд недоуменно забегал по сторонам: его голос настолько пропитан спокойствием, что мне кажется, словно он обращается к кому-то другому.

Чувствую, как зудит кожа под воротником, и оттягиваю его.

– Как здесь жарко… – тихо выдохнула, обмахиваясь папкой словно веером.

Лицо Нейта мрачнеет: очевидно, его коробит от моего панибратского к нему отношения.

– Извини…те, – выпрямляю спину под его пристальным взглядом. – Я успела только бегло просмотреть его. Но я читала книгу Энн Нимус, на которой основана экранизация. Одно непонятно…

Нейт кивает, давая зеленый свет. И я решаюсь задать мучащий вопрос.

– Почему мне досталась Ния? Она же второй главный персонаж… В Твиттере Старла Розенберг писала, что роль достанется ей. Так почему…?

Нейт усмехается – и я тут же замолкаю.

– Она не такая шустрая, как ты.

Нейт встает и, обойдя стол, прислоняется бедром к боковине стола, сцепляя руки перед грудью.

– Ты ведь именно этого и хотела, попасть в «В шаге от тебя»? Твоя услуга в обмен на мою…

Сердце болезненно сжимается, во рту горчит.

– Не нужна мне эта роль!

Швыряю папку ему в грудь.

Гнев и стыд попеременно пульсируют во мне, словно лучи диско-шара.

Стиснув зубы и упрямо выдвинув подбородок, встаю и смотрю Нейту прямо в глаза. Но стоит заметить, как потемнели его синие глаза, вся смелость тут испаряется, подобно каплям воды на сковородке.

Делаю шаг назад, стискивая пальцами спинку кожаного кресла.

Нейт отталкивается от стола, легким и плавным движением, от которого у меня внутри все сжимается, а дыхание перехватывает: чувствую себя кроликом, загнанного в угол голодной пумой.

– Вот как…? – холод отравил его мягкий барион.

◀17▶

Энди

– Не нужна…? – Нейт с насмешкой приподнимает бровь и слегка наклоняет голову.
Его взгляд, медленно скользящий по мне, темнеет: мужчина прищуривается и смотрит на меня, как кот, учуявший мяту.

Кажется, я своим поведением переступила невидимую черту…

Трепетная дрожь пробегает по позвоночнику, образуя тугой узел внизу живота.

На его один шаг вперед я делаю два быстрых шага назад – и вскоре упираюсь в стеклянное окно с жалюзи. С трудом сглатываю: словно сердце застряло в гортани и истошно пульсирует оттуда.

Отступать мне некуда.

Пытаюсь сместиться влево, к двери с блестящей ручкой. Медленно и осторожно, словно сапер-недоучка, пытающийся обойти бомбу замедленного действия: шаг влево-вправо, неосторожный вздох – и все. Взрыв.

Нейт останавливается, наблюдая за моими кричаще-очевидными попытками сбежать. Уголок его рта приподнимается.

Его так развлекает паника на моем лице?

Конечно, я боюсь не его. А себя. А точнее – реакции собственного тела, когда он оказывается слишком близко. Как сейчас.

Как только ткань моего костюма касается поверхности белой пластиковой двери, я, наконец, нащупываю металлическую ручку и…

Рывок – Нейт одним движением сокращает расстояние между нами. Спасительный щелчок сменяется хлопком, от которого сердце замирает: дверь лишь на дюйм приоткрылась, когда Клайн захлопнул ее, вжав меня в нее своим крепким торсом и уперев ладони в дверь, заключив меня в свой импровизированный капкан.

Вспышки прошедшей ночи болезненным эхом отдаются в тех местах, что сейчас соприкасаются с телом мужчины – а это еще не было контакта кожа с кожей…

Рот наполняется слюной, когда наши взгляды сталкиваются.

Боже… Как же хочется его поцеловать…

Я так остро ощущаю его присутствие, словно от его ладоней, по обе стороны от моей головы, исходит жар, заставляющий меня краснеть.

Не выдержав, отворачиваюсь, судорожно сглотнув. Но Нейт, мягко взяв меня за подбородок, поворачивает мое лицо обратно, заставляя посмотреть прямо в его пронзительно-голубые глаза.

Он наклоняется ближе – и мои мысли окончательно запутываются.

– Откажешься от роли? – терпкий бальзамический аромат с легкими нотками табачного дыма дурманит, а мятное дыхание тоненькими иголочками впивается в чувствительную кожу губ. – А как же наш договор?

– Д-договор…? – голову словно прополоскали с отбеливателем. Обо всем забыла. О глупостях, что сказала, и о том, что случилось потом… Весь мир будто померк, оставив в фокусе только Натаниэля Клайна. Его руки… губы… глаза… Глаза, что так и манят к себе… Один его взгляд – и я подобно глупому мотыльку, летящему на свет лампы, готова мчаться вперед, не боясь опалить крылья.

Я, слабо мотнув головой, пытаюсь стряхнуть наваждение, дабы суметь внятно объяснить ему все. Разлепляю губы…

– Я не…

И тут пальцы Нейта чуть надавливают, заставляя меня закрыть рот. Он прижимается ко мне еще ближе. Хриплый шепот касается уха:

– Станешь моей – и я сделаю все, что захочешь.

От этих слов мои колени будто наливаются свинцом, а сердце делает кульбит.

Да, я понимаю, что он не всерьез – возможно, хочет унизить меня, рассмеявшись прямо в лицо, когда я соглашусь. Но я не в силах противостоять его обаянию…

Вот значит, как действует обаяние Веронского Принца вблизи… Хотя для меня достаточно нежного прикосновения и простой улыбки, чтобы заставить сердце забиться в неистовом ритме.

Мужчина отстраняется – и снова его взгляд прожигает насквозь. Большой палец правой руки скользит вверх, обрисовывая контур моих губ и заставляя приоткрыть рот, а левая рука плавно перемещается на шею, вызывая мурашки по всему телу.

Нейт осторожно и ласково притягивает меня к себе, невесомо касаясь моих губ. Это почти целомудренное прикосновение вызывает во мне настоящую бурю эмоций, сметая все сомнения, мучащие меня вот уже 15 лет.

Со стоном мну лацканы его пиджака, поддаюсь вперед и жадно впиваюсь в его губы. Нейт замирает, словно превратившись в статую.

Его реакция отрезвляет, и я, чувствуя, как сердце корчится от боли от одной только мысли об этом, разжимаю пальцы. Следующий шаг – отстраниться…

Едва отклоняюсь назад – сильные руки вдруг стискивают мою талию. Пальцы скользят под белую блузку, вызывая стон. Нейт ловит ртом мою нижнюю губу и, прикусив, оттягивает, вызывая дрожь по всему телу. Запускаю руки в темные волосы, разрушая укладку, перехватываю его губы и с готовностью впускаю горячий и влажный язык в свой рот. В голове будто вспыхивает фейерверк, когда наши языки встречаются. Наши объятия становятся крепче, и мы отрываемся друг от друга только для того, чтобы глотнуть воздуха. Но даже такие моменты не прочищают голову: губы Нейта тут же перемещаются с губ на шею, целуя и покусывая нежную кожу.

Жар внизу живота становится невыносимым: мне отчаянно хочется, чтобы его руки ласкающие мою спину, скользнули ниже…

Сжимаю бедра, пытаясь поддавить желание: часть меня (не самая рациональная) уже готова отдаться Нейту Клайну прямой сейчас, позволив взять меня прямо здесь, у незапертой двери, выходящей в приемную, где все еще громко переругиваются Калверт и Несса.

◀18▶

Нейт

Она с жаром отвечает на мой осторожный поцелуй, и я словно оказываюсь в одном из своих снов: Энди дрожит в моих объятиях, а ее тело с готовностью откликается на мои прикосновения…

Она моя. Моя. И больше нет ничего и никого, что могло бы встать между нами.

Все, что я сдерживал в себе – все мысли и чувства, что я подавлял (как видно безуспешно) – потоком обрушиваются на меня, вместе с возбуждением, смешиваются в гремучую смесь, настоящий коктейль Молотова, что, как по щелчку, рушит все преграды и превращает четкие границы в смазанные ломаные линии. В этот момент притупляются все обиды и сомнения, точащие сердце, подобно древесному червю. И плевать я хотел на сотни запретов, вынуждающих прятать чувства за семью замками.

«Нет», – неустанно повторяю вместо мантры каждое утро.

«Не смей», – говорю себе, когда нахожу ее, безмятежно спящую на диване в гостиной, в мятом домашнем платье, с растрепанными волосами и сонной улыбкой на лице.

Каждый день приходится напоминать себе, что Энди – жена Ти-Джея. Не моя.

Я держался и с последних сил, умирая от желания прикоснутся к ней…

И вчера мне хватило легкого толчка, чтобы поддаться искушению. А попробовав раз – разве можно сдержатся? Уверен, Адам и Ева сточили все яблоки с дерева Познания Добра и Зла прежде, чем задумались о последствиях…

Да, Энди предложила немыслимое. И, вспоминая об этом, моя душа начинает корчиться в агонии, но… Я хочу быть с ней. Даже если смогу заполучить только ее тело…

Плевать, что Энди нужна от меня только роль в сериале. Ради еще одной ночи с ней я готов на все…

Я давно понял, что она – словно давно потерянная часть меня. Без нее я чувствую себя неполноценным и опустошенным.

Как я могу издалека наблюдать за ней, подавляя любые всплески желания и неподобающих мыслей? Я не евнух и не мазохист, в конце-то концов…

Нет. Я так больше не могу…

С моих губ срываются бессвязные слова, в перерывах между нашими поцелуями. Я готов пообещать ей что угодно, лишь бы она позволила и дальше касаться ее, срывая сладкие стоны с манящих губ…

– Я… – еле слышно бормочет она.

Ее явно что-то тревожит. Быть может, она, наконец, поняла, какую ошибку вчера совершила, но... Она явно хочет меня (из-за моей смазливой физиономии или же из-за отсутствия у нее опыта, неважно) – и я бессовестно этим воспользуюсь.

Да, возможно, мне и не суждено занять особое место в ее сердце, но, обладая ее телом, заполняя его без остатка, в тот миг, когда наши тела становятся единым целым, будто два идеально подходящих друг к другу элемента пазла, я могу хотя бы притвориться, что для нее это не просто секс и способ получить желаемое…

Голубые мечты юности трещат по швам, когда Энди замирает, а потом и вовсе отворачивается: между нами словно возникло нечто вроде стеклянной преграды – невидимой, но ощутимой.

– Энди… – хрипло выдыхаю я. Слова застревают в горле, на поверхности остаются лишь чувства и… ее имя.

Как же хочется, чтобы она поняла, что я испытываю, хотя бы на 10% ощутила то, что буквально разрывает меня на части каждый день. Будто всю любовь мира затолкали в меня, закрыли на замок и выбросили ключ…

Раньше я хотя бы мог надеяться, что если мы переспим, все мои чувства «перегорят», и я смогу убедить себя, что в Энди нет ничего особенного. Но, сука… Кто же мог ожидать, что это будет настолько… Неописуемо. Вчера я чуть не кончил от одного толчка, едва проникнув в нее: настолько остро и всепоглощающе я не ощущал ни одну женщину. Словно до вчерашней ночи секс был для меня всего лишь набором букв, обозначающем еще один способ снять напряжение (нечто среднее между хорошей книгой и чашкой кофе, если ориентироваться на уровень получаемого в процессе удовольствия)…

Черт, Венди Сильвия Уильямс – словно новый вид «стекла» [Имеется в виду мет (наркотик)], созданный Всевышним специально для меня (и Он наверняка там наверху закидывается попкорном, смотря на мои страдания: шутка ли безумно полюбить девушку, не досягаемую во всех смыслах?). После каждой порции хочется еще…

Точный удар по яйцам – и вспышка боли перекрывает все остальное.

Вот он – мой немой ответ на все невысказанные вопросы.

Энди выскакивает за дверь – а я даже не успеваю оторвать руку от паха и разогнуться.

Первый поцелуй был почти невинным, просто спонтанным порывом, который я не мог сдержать, и лишь немного притушил. Она ответила – и после, когда мои руки бессовестно шарили по ее телу, а язык исследовал ее сладкий рот – я не почувствовал сильного сопротивления с ее стороны.

Ничего не могу понять…

Или я полный идиот, или удар в пах – у девушек теперь вместо валентинки на 14 февраля: способ наглядно продемонстрировать скрытые чувства. Или все просто, и Энди меня просто не выносит…

Когда немного отпускает – медленно обвожу взглядом кабинет, как будто он может подсказать ответ. Взгляд цепляется за папку со сценарием, которая, срикошетив от меня, шлепнулась на ковер слева от стола. По пути к своему столу, наклоняюсь (пустячное движение вызывает новый укол поутихшей боли), дабы поднять ее и бросить на столешницу.

◀19▶

Энди

Выскочив из кабинета Нейта на дрожащих ногах, устремляюсь к лифту. А Нессе находу бросаю, что отказываюсь от роли Нии. Ловлю у входа такси, и всю дорогу невидящим взглядом смотрю перед собой, безуспешно пытаясь совладать с собственными чувствами: кровь то приливает к лицу, обдавая волной жара, то резко отхлынивает, стоит вспомнить, чем закончилось наше маленькое рандеву в кабинете.

Таксист всю дорогу до Сенчури-сити, бросает нервные взгляды в зеркало заднего вида, бормоча что-то о штрафе за испорченные сиденья. Расплатившись картой, слышу облегченный вздох, вместе со стандартными словами благодарности.

Подняв взгляд, окидываю высотку Сенчури на Аллее Звезд тяжелым взглядом. Современное бетонное здание, с отражающими янтарный свет окнами, ослепляет. Жилой небоскреб, белый, с полосами золотисто-песочного цвета, по идее, не должен вызывать необоснованный страх и панику. Да и я знаю, что на 41 этаже, где находится огромный пентхаус площадью 800 м², никого нет. Нейт Клайн точно не успел бы приехать раньше меня – пробки бы помешали (не для такой же глупости выгонять из ангара вертолет компании?)

На свинцовых ногах миную пункт охраны. В фойе, поприветствовав мистера Эспозито мимолетным кивком, направляюсь к работающему лифту (кабина слева закрыта на ремонт). Прислонившись к поручню, наблюдаю, как вместе с увеличивающейся цифрой этажа ползет вверх мой уровень тревожности.

Вопреки нерациональным опасениям, квартира встречает тишиной, которую тут же наполняет механический голос «Дабл-Ю»:

– Добро пожаловать домой.

Свет, мигнув один раз, заливает широкую прихожую, в той же цветовой гамме что и гостиная, где белые колонны упираются в потолок, а окна занимают всю стену от пола до потолка.

Бросаю сумку на пол, снимаю обувь и избавляюсь от пиджака. Сев на один из диванов, обнимаю небольшую ворсистую лиловую подушку в форме сердца. Заваливаюсь на бок – взгляд бегает по белоснежной мебели и светло-серым стенам. Мне нравится минималистичный стиль Нейта – в его интерьере нет психоделически-ярких цветов, вызывающих головную боль, или вульгарных постеров. И не скажешь, что ему еще нет и 30. Успешный актер, директор киностудии и обладатель престижных наград, в том числе Оскара за очередную экранизацию «Ромео и Джульетты» (это была его третья полнометражная работа, после которой он и получил свое прозвище – «Веронский принц»): и при этом, в его доме нет ни Зала Славы, ни стенного шкафа для наград. Нейт хранит свои награды, включая Оскар, в офисе. Из-за этого его квартира класса люкс кажется немного безликой. Нейт тщательно скрывает свои увлечения – хоть его страсть к старым мелодрамам 80-90х годов и старше (в свое время мы, Я, Ти-Джей, Несса и Нейт, ни один десяток раз пересмотрели «Сабрину» с Одри Хепберн) мне кажется довольно милой. А то, что он может вязать спицами, я вообще узнала по секрету от Ти-Джея.

Я до сих пор не могу взять в толк, почему он не делится своими увлечениями, ведь они пойдут только на пользу его рейтингу. Это наводит на мысль…

Есть что-то, что Нейт скрывает от меня? Мысли вновь возвращаются к болезненной теме. Мне снова становится до жути любопытно, кто была его первая любовь… Может, одноклассница с забавным именем Джекки Джексон, написавшая ему любовное письмо? Или, возможно, моя кузина Минди, дочь тети Мэри?

Подавив вздох, прижимаю подушку к груди. Настроение портится окончательно. Нет так я представляла себе этот день… Думала, Нейт не пойдет на работу, мы вместе позавтракает, и, может, потом еще раз…

Стиснув зубы, проглатываю вставший в горле ком.

До всей этой фиктивной свадьбы Нейт вел себя со мной по-дружески. Никогда не позволял себе грубостей, был вежлив и внимателен. Когда он и Ти-Джей приезжали ко мне в Нью-Хэйвен, мы проводили много времени вместе, и я ни разу не почувствовала себя лишней.

Кажется, я все разрушила, согласившись на свадьбу. Лишив тем самым Нейта шанса на отношения со своей первой любовью: успешные актеры ведь на дороге не валяются. И я… я со своей бесхребетностью разрушила его надежды на счастье…

Пытаясь отстраниться от мрачных мыслей, наблюдаю, как плывут облака над панорамой города, раскинувшегося на берегу Тихого Океана, на Юге штата Калифорния. Это занятие немного успокаивает, и я прошу «Дабл-Ю» выключить свет… А потом меня с головой накрывает пелена беспокойного поверхностного сна…

Кажется, я только на минутку прикрываю глаза, как вдруг слышу хлопок двери – и пространство прихожей, расширяющейся и переходящей в гостиную, заливает свет. Бесцветный голос «Дабл-Ю» повторяет свое стандартное приветствие для Нейта.

Жмурюсь до появления мошек в глазах, сворачиваюсь в клубок, напряженно прислушиваясь к приближающимся шагам. Моя вчерашняя выходка с афродизиаком обернулась не самым лучшим образом. Нейт был так зол, что едва меня не придушил... А сегодня я врезала ему между ног, при том, что сама поцеловала…

– Эль-Ди, отключи свет в «Гостиной-1», – ровный и спокойный голос Клайна не предвещает ничего плохого. Но сегодня, благодаря моим стараниям, у него появилась еще одна причина, чтобы задушить меня подушкой во сне…

– Я не сплю! – резко подскакиваю на диване. И все же свет гаснет – ведь голосовой помощник и близко не Джарвис Железного Человека.

Нейт медленно обходит диван. В малиновых и оранжевых лучах закатного солнца, с небрежно расстегнутым воротом рубашки, он выглядит изможденным. Ореол секс-символа словно потускнел.

◀20▶

Нейт

Нервно постукиваю пальцами по столешнице секретарского стола: внутренне возбуждение, циркулирующее по венам, ищет выход.

– Успокойся, – Джимми, перестав раздражающе клацать по клавиатуре, смотрит на меня поверх своих дурацких очков-нулевок. Операцию по коррекции он сделал еще сто лет назад, а вот от очков так и не избавился…

– Не могу, – признаюсь я. С Калвертом я дружу с детства, и он знает обо мне даже больше, чем Ти-Джей. И, несмотря на то, что когда я жил Бэль-Эйре мы практически перестали общаться, расстояние не убило нашу дружбу. Он знает о трудностях, что я пережил, и первый в свое время узнал, о том, что я влюбился недосягаемую для меня девушку. Знает даже о той запутанной ситуации, в которой я оказался стараниями своей кукушки-мамаши.

Единственное о чем, он не знает (но, бьюсь об заклад, догадывается), что учудила Энди, ведомая желанием пополнить каст «В шаге от тебя». Ага, как будто бы я отказал, просто попроси она меня об этом…

– Ты всех предупредил? – наверное, в сотый раз задаю этот вопрос. Неважно, как Уильямс поступила со мной: об этом никто не должен знать.

Калверт возводит глаза к потолку.

– Конечно. Никто не хочет вылететь из проекта. Главный продюсер интересовалась, почему актрису на роль Нии, утвердили, в обход стандартной процедуры. Я дал ей единственное логичное объяснение, сказав, что сотрудничество с наследницей «ISM» и женой владельца рекламной компании «Carmine Sunset», выведет нашу киностудию на новый уровень.

– И что Билли?

– Странно, но ничего. Единственно спросила, откуда ты знаешь Венди Уильямс.

– И ты…?

– А что я? Сказал правду. Что ты знаком с ней ее еще со школы. Врать Билли Кросс-Торн три раза подряд себе дороже. Все у нее под каблуком, даже режиссер со сценаристом. Если она прикажет: «не дышать», все умрут от удушья, лишь бы ей не перечить. Не переживай, я попросил ее проследить, чтобы к дебютантке не цеплялись.

Я откидываюсь на стуле, тяжело вздохнув.

– Что не так?

– Ты, можно сказать, прямым текстом сказал, что я сплю со второй ведущей актрисой…

– А разве нет?

– Вообще-то… – хочу сказать: «Да», но вовремя врубаю по тормозам, – …нет.

Рыжеволосый секретарь с сомнением выгибает белесую бровь.

– Мне можешь не врать.

– О, – закидываю ногу на ногу под углом и ухмыляюсь. Теперь у меня есть чем крыть. – Может тогда ты и мне расскажешь, чем вы с О’Хир занимались в подсобке на вашем сборище звездных ассистентов…

– Тебя там не было.

– Уборщица жаловалась, что кто-то устроил там разгром, а зад преступника отпечатался на…

– Тебе бы лучше не о чистоте подсобки побеспокоится, а о своем кабинете, – с серьезным видом заявляет Джимми: сходу и не поймешь, шутит он или нет. Калверт у нас романтичная натура, а вот О’Хир… она вполне могла схватить его за яйца и оседлать в какой-нибудь каморке для швабр.

– Ради твоего счастья я готов закрыть на это глаза, – говорю вполне миролюбиво, но Джимми лишь тяжко вздыхает. – Даже готов одолжить свой Лотус Эсприт.

– Думаю, не поможет…

– Почему ты…

Не успеваю задать вопрос – меня прерывает звонок.

Стоит взглянуть на экран – настроение моментально падает ниже плинтуса. «Ку-ку» – мигает на экране имя со стандартным серым безымянным силуэтом. Хочу сбросить, но в последний момент принимаю вызов. Я не хочу быть последним, кто узнает об изменении состояния Ти-Джея.

– Ты мне нужен.

◀22▶

Энди

– Спа… – не успеваю произнести привычную благодарность, как Нейт меня перебивает.

– Я украду ее у вас буквально на минутку, – с широкой улыбкой говорит он и тянет меня через всю комнату к выходу, игнорируя миссис Сент-Мор, окликнувшей нас: ее тихий голос дрожал от едва сдерживаемой злости.

Спотыкаясь на каблуках, поднимаюсь по лестнице.

Когда мы входим в комнату Ти-Джея, сразу же щелкает замок. Стоит резко развернутся – и через меня будто проходит разряд электричества от пристального взгляда синих глаз, чудь подернутый дымкой.

– Я что-то не то сказала? – сердце гулко стучит о ребра грудной клетки: я не могу заставить себя отвести глаза от рук Нейта, чьи пальцы медленно принялись расстегивать ремень.

– Нет… – ее вдруг ведет в сторону, и едва не заваливается на кровать Ти-Джея. Дергаюсь, дабы помочь, но он вскидывает руку, останавливая меня. – Все ты сказала верно. Ты счастливая жена… Кто спорит? Не хочешь сделать и мужа счастливым? – визг ширинки разрывает наступившую тишину.

Отчаянно верчу головой по сторонам, стараясь не смотреть на Нейта. В первый раз все случилось под покровом ночи и, несмотря на вспыхнувшее пополам со смущением любопытство, я уж точно не хочу, чтобы все происходило вот так. Красноречивый бугор бросает в глаза и буквально кричит о его желании, но глаза, поймавшие мой взгляд, остаются холодными, а голос буквально источает яд.

Я еще больше краснею, стоит вспомнить, что и к такому повороту событий я, как истинная отличница, неплохо подготовилась в ожидании того памятного и рокового вечера. Несси упорно твердила, что ключ к мужскому сердцу не лежит через желудок, а через оральный секс. И я добросовестно изучила этот вопрос, даже потренировалась на бананах. Но, конечно, смотреть видео и читать статьи – одно. А вот стоять перед любимым, когда он без прелюдий и красивых слов предлагает сделать ему минет – совсем другое. Я лелеяла надежду на более расслабленную и романтичную обстановку, которая позволила бы мне с легкостью перебороть смущение перед подобными вещами.

Горло сжимается, во рту совсем не остается слюны, а ладони – холодные и влажные, как перед экзаменом. Особым экзаменом. Ведь мне выпала возможность применить свои теоретические знания. Но делать это в комнате Ти-Джея…

Оглядываюсь по сторонам – как будто на стенах комнат написан ответ, как мне стоит поступить. Меня буквально разрывает на части. Та часть меня, где все еще живет наивная школьница в юбке и гольфах, кричит, чтобы я бежала, не оглядываясь, дабы избежать позорного провала, или хотя бы выключила свет. Но открывшаяся во мне женщина шепчет что-то совсем другое – она желает узнать, каков на вкус ее любимый мужчина…

– Я даже не стану снимать парик и линзы, чтобы тебе было легче… Хотя они ужасно меня раздражают, – произносит Нейт, опираясь на матрас и с коротким рычащим стоном прогибаясь в спине, будто разминая натруженные после тяжелого дня мышцы: было в этом нечто по-кошачьи дикое. Невольно любуюсь им, хотя он и ведет себя как козел.

Поймав мой взгляд, Клайн игриво вскидывает брови: а потом его глаза плавно опускаются к паху: но при этом он даже не попытался спустить штаны.

Он так издевается? Или думает, что я ни за что не решусь на это?

Закусываю губу, глуша всплеск злости. Если я просто хлопну дверью и уйду, это ничего не даст.

– Что ты от меня хочешь?

Я запуталась. То холоден и груб, то нежен и осторожен. А теперь, похоже, разыгрывает какой-то дешевый спектакль.

– Разве не очевидно? – картинно округляет глаза Нейт. Только вот взгляд выдает с потрохами. – На унылом приеме тетушки Беллы, только пенсионеры вроде этого Хироши, не заскучают. А ты сама виновата, выбрала такое провокационное платье. С первой секунды я не мог успокоиться, гадая, есть ли на тебе нижнее белье.

Невольно скрещиваю руки на груди под его обжигающе-пристальным взглядом, который с декольте перемещается к глубокому вырезу на правой ноге, где под брильянтовой застежкой прячется узкая соединительная полоска стрингов. Нет, его взгляд не вызвал дискомфорта, даже наоборот, просто… Время и место не то. С первого этажа доносится громкий смех, перекрывающий классическую музыку – словно в подтверждение моим мысли. У Нейта, однако, свое мнение на этот счет:

– Весь этот фарс порядком меня утомил… Мне лень пускать вход руки, – лениво растягивая слова, он проводит ладонью по возбужденному паху. У Клайна в голове похоже что-то сломалось от изрядной порции алкоголя. Куда подевался его образ классического джентльмена? – Я бы с удовольствием дал бы тебе себя оседлать, но мы оба знаем, как громко ты стонешь. А мы ведь не хотим, чтобы святая инквизиция в лице Беллы Сент-Мор нам помешала? – он ухмыляется, зловеще и игриво одновременно. – Так что тебе придется потрудиться. Ради роли. Просто расслабься и представь на моем месте Ти-Джея. Конечно, если ты сможешь переступить через себя… Ты же у нас правильная девочка…

Это уже через край.

Рывком сокращаю расстояние между нами и срываю с его головы дурацкий темно-каштановый парик. Как же мне хочется ударить по этому насмешливому лицу. Ударить, а потом поцеловать.

– Думаешь, не смогу?

Мой вопрос звучит по-детски. Но отнюдь недетское желание отомстить поднимается из глубины души. Ему нравиться надо мной издеваться? Причинять боль?

◀21▶

Нейт

Резиденция Сент-Моров

19:00

Голова чешется, а из-за жжения в глазах все плывет.

– Если ты еще раз дотронешься до своей головы, я заставлю тебя перекрасится, –морщится моя самопровозглашенная «тетка», с силой затягивая галстук-бабочку, будто в попытке меня придушить. – А своим двинутым фанам скажешь, что это в честь кузена.

– А потом что? Запишешь меня на лазерную коррекцию радужки, а следом – на лоботомию? Не помню, чтобы я продавал себя в рабство…

Изабелла крепче затягивает узел – и я давлюсь последним словом.

– Слушай и не перебивай, – ее строгий размеренный голос вызывает дискомфорт похуже, чем от треклятого парика. Приходится стиснуть зубы и слушать ее набившие оскомину наставления (каждый раз, когда я подменял Ти-Джея она талдычила одно и тоже). – Если кто спросит, у тебя – затяжной медовый месяц. Кивай и улыбайся. На вопросы о новых проектах отвечай расплывчато. «Да», «Нет», «Не знаю». Выбери сам. И не дай бог скажешь что-то мистеру Хироши…

– Где Энди? – интересуюсь я единственным, что для меня важно.

Миссис Сент-Мор усмехается.

– Придет, куда денется, – она направляется к выходу, но вдруг замирает и оборачивается. – Не забывай – ей на тебя плевать, ты для нее никто. Не тешь себя надежной и не мучь ее.

Стискиваю зубы. Но заставляю себя проглотить едкие слова, вертящиеся на языке.

Перед тем, как спуститься в банкетный зал, бросаю последний взгляд на свое отражение в зеркале. То есть, уже не свое. А моего младшего брата.

Тоска сжимает сердце. Я так скучаю по нему… По звуку его голоса, по шуткам, феноменальному упрямству и нескончаемому оптимизму. Только он и Энди своим присутствием прогоняли чувство одиночества, что с увеличивающейся популярностью, ощущалось только глубже и острее.

Делаю медленный вдох, выдыхаю и улыбаюсь, так, как это делал брат.

Внизу меня встречает суета и организованный хаос. Нанятый распорядитель ругался на кого-то, рыча в динамик гарнитуры, официанты сновали туда-сюда с подносом, парни в рабочих комбинезонах несли куда-то двухметровую лестницу. А дворецкий Сайлас со скорбным видом стоит в углу (его участие в этом безумии свели к минимуму). Вступаю в зал и щурюсь от яркого света хрустальной люстры. Лепнина на потолке, дорогие картины в золоченых рамках, вычурные резные стулья, обтянутые гобеленом, и это помимо нескольких застекленных стеллажей с раритетными безделушками прошлых столетий. Не хватает только реплики фрески из сикстинской капеллы на потолке. Я и забыл, как здесь все… чрезмерно. В отличие от меня, Изабелла не питает любовь к минимализму: ей по вкусу вычурность и кричащая дороговизна в стиле рококо.

Окинув взглядом помещение, я пытаюсь навскидку понять, кого из собравшихся мне стоит избегать. И в этот момент замечаю ее – стоящую у дальнего конца стола, возле открытых дверей в сад.

Меня неодолимо тянет к ней – все слова «маменьки» моментально выветриваются из головы: пробираясь сквозь толпу и отмахиваясь от приветствий, устремляю взгляд на её обнаженную спину, обрамленную изумрудной тканью.

– Энди…

– О! А вот и наш прекрасный пара! – к нам направляется мистер Хироши, игнорировать которого нельзя. Я с трудом сдержал ненормативную лексику и натянул улыбку ради Ти-Джейа.

– Хироши-сан, кон бан ва, [Добрый вечер, господин Хироши (ヒロシさん、こんばんは)], – сомкнув ладони вместе, поклоняюсь я полноватому японцу с добродушным лицом.

– О… Вы говорить японский?

– Только несколько фраз, – поспешно уточняю я, пока он не перешел на родной язык, явно испытывая трудности с английским.

– У вас красивый жена! Вы счастливчик!

– Спасибо, – от этих слов Энди слегка покраснела, разжигая воображение.

– Он вас не обижать? Я могу вас спасать, – игриво подмигивает ей седой мужчина.

– Нет, я очень счастлива с Ти-Джеем, – улыбаясь, качает головой Энди, взяв меня под руку. Прикосновение согревает, а вот слова иглой пронзают мое сердце. – Я очень люблю его. И не брошу.

– Очень хорошо. Вы и я гулять по саду? Беседовать? – неожиданно предлагает Хироши моей жене.

МОЕЙ жене? Моей, ага…

«Жене Томаса Сент-Мора-младшего», - мысленно поправляю себя, но при этом ладонь свободной руки, не подвластная моей воле, накрывает пальцы мягко сжимающие ткань моего смокинга.

– Не возражаете?

Рука вздрагивает, на секунду стискивая пальцы Энди: не хочу отпускать.

Дожил, уже ревную к безобидному старику с подагрой…

Хочется утопиться. Желательно в ванне с шампанским.

Пересилив себя, убираю руку. И с натянутой улыбкой, кивнув, салютую бокалом с шампанским, подхваченным с подноса проходившего мимо официанта.

За одним бокалом следует второй. Потом третий…

Я отвечаю на улыбки и приветствия, а в душе растет черная дыра, грозящая засосать меня в бездну.

Когда-нибудь на месте этого безобидного пожилого мужчины окажется другой мужчина, который заинтересует Энди, и мне придется ее отпустить в объятия другого… А возможно, это будет…

◀23▶

Энди

14-15 лет назад

[Если быть точной прошло 14,5 лет. Нейт и Энди знакомы с 14 лет. С первого класса старшей школы. На момент основной истории им по 28 и 29 с хвостиком)]

Saint-Maur High School [Старшая школа Сент-Мор]

– Эй! – повышает голос Несса, дабы привлечь внимание Ти-Джея: он как раз увлеченно рисовал скетч к новой истории своего комикса по техно-фэнтезийный мир, что он придумал, едва научившись писать и читать.

В школу он часто таскал с собой свой потрепанный скетчбук, и частенько в нем-что-нибудь рисовал (хотя это все равно не спасало поля и белые пробелы его планера от карандашного вандализма). Второй его страстью была фотография – но технику, не предусмотренную школьным регламентом, было запрещено носить в школу. Даже телефоны перед уроком перекочевывали из рук владельцев в коробку учителя.

Помню, Сент-Мор даже как-то загорелся идеей купить какой-нибудь ретро-фотоаппарат, чтобы овладеть искусством проявки пленки.

Помню, его мать тогда едва нервный срыв себе не заработала: Ти-Джей запирался в крошечной комнате на цокольном этаже и частенько из нее доносился резкий запах проявочного раствора (а пах он отнюдь не розами). Особенно когда он случайно перебарщивал с пропорциями. Так миссис Изабелла пришла ошибочному умозаключению, что он варит мет. После странных расспросов матери и принудительного теста на наркотики Ти-Джей оставил затею с проявкой.

– Эй! Сент-Мор! – не получив ответ на первое «Эй!», Несса толкает парня локтем – он чего ровная косая линия руки одного из главных героев превращается в ломанную кривую.

– Чего тебе, Несси?

– Несса, – хмуро поправляет она. – Опять сядешь в столовке с новеньким? – надувает своим подведенные губки подруга, в ее голосе слышится обида: и это при всем том, что сама она часто жалуется на то, что присутствие Ти-Джея за столом опасно для ее пищеварения. В прошлый раз она чуть не подавилась оливкой, услышав от него «безобидную» шутку.

Несси бросает взгляд на последнюю парту, где сидит объект ее ежедневных терзаний – в последнее время О’Хир не дает покоя выросшая на пустом месте дружба между хмурым и нелюдимом новичком и Ти-Джеем.

– Зазываешь его в рекламу своей ма… – Несса делает пробный выстрел, надеясь угадать.

Ти-Джей морщится и сразу отсекает этот вариант:

– Да ни за что.

– Почему? – Несса, закинув на плечо свой кислотно-розовый рюкзак, обколотый значками, не унимается. – Ты ведь тоже любишь эту ерунду. Разве фотография не связана с рекламой? Я думала, ты увлекся снимками с подачи своей мамаш… Миссис Сент-Мор…

– Я не сторонник постановочных фотографий. В проектах «ISM» искренности процентов на десять. Если не меньше. Сплошной фотошоп.

Несси лишь пожимает плечами и возвращается к своей любимой теме последних трех недель.

– Так почему же ты крутишься вокруг него, как будто он Роберт Патиссон или диснеевский продюсер?

О’Хир, верная своим шотландским корням, подарившим ей цвет глаз и бледно-розовую кожу, явно не собиралась сдаваться.

К своему стыду, меня тоже тянет к недавно переведенному новичку. И не потому что он красавчик. Или успели подружится за последние недели. Мы едва перекинулись парой слов после того эпичного столкновения в дождливый день. Я сама не могу понять, в чем причина моих внезапно возникших чувств – то, что я чувствую, уже не похоже на симпатию, но и до любви не дотягивает: нечто неопределенное, сбивающее с толку, балансирующее на опасной грани. Может, все дело в том, что он был единственным, кто не смотрел на меня с жалостью и не задавал набившие оскомину вопросы о моем состоянии. Я ощущаю настоящее умиротворение, сидя перед ним на уроках английского и истории Америки. Я знаю, что не услышу сочувственный шепот и притворно-тяжкие вздохи, и не почувствую, как чей-то сочувственный взгляд прожигает кожу между лопатками.

Люди с особым удовольствием смакуют чужие беды и напасти – так им легче справиться со своими. Подростки не исключение. Но даже осознание этого факта не помогает мне смириться с тем, что новость по тегом «Смерть четы Уильямс» стала главной темой для обсуждений: и неважно что кого интересует – мое наследство или я сама.

Я очень любила родителей. Их утрата оставила в душе пустоту, которая причиняет боль, даже когда я вспоминаю что-нибудь счастливое, связанное с ними. И только с этим малознакомым парнем, с пронзительными голубыми глазами, эта рана как будто затягивается. Достаточно одного лишь его присутствия.

Иногда я ловлю себя на мысли о том, что ищу его среди серой толпы учеников. Мысль о первой любви тревожит сердце, но я отгоняю ее, как могу.

Нет, я не могу позволить себе влюбиться. Это оскорбит память о маме с папой. Да и разве я смогу в полной мере насладиться этим чувством, даже если, Натаниэль Клайн ответит взаимностью? Да и ему разве захочется встречаться с девушкой, которая время от времени впадает в уныние и уходит в себя?

– У вас, что любовь? – спрашивает Несси, ехидно ухмыльнувшись.

– Совсем дура?! – Ти-Джей, шутливо, как в детстве, отвесил ей легкий щелбан, на что О’хир, с обидой надув губы, начинает потирать ушибленный лоб, но тут же замирает, когда изо рта Сент-Мора невольно вылетает: – Какая любовь?! Он же мой бра…т…!