Без права на чувства

Глава 1. Арина

Первый день в новом универе. Я волнуюсь больше, чем перед школьным выпускным, первым курсом.

Учебное заведение встречает меня волной голосов, запахом краски и пыли. Но даже это не вычеркнет этот университет из моего вишлиста.

Новый город кажется лабиринтом. Всё такое огромное и чужое после тихого Томска, где жизнь текла размеренно и спокойно. Родители — врачи. Они всегда мечтали о продолжении династии, но меня тошнит от скальпелей и больничных коридоров. Я хочу строить будущее – зелёное будущее, создавать дома, которые не вредят природе, а существуют в гармонии.

Стараясь не привлекать внимания, занимаю место в самом дальнем углу аудитории. Мне нужно время, чтобы освоиться и найти своих людей.

На лекции профессор монотонно вещает о строительных нормах и правилах, а я старательно записываю основные тезисы, периодически поправляя свои стильные очки в тонкой металлической оправе. Волосы, собранные в аккуратный пучок, выдают во мне скорее ботаника, чем бунтарку.

Дверь с тихим скрипом отворяется.

В аудиторию, словно вихрь гламура, врывается девушка. Блондинка с идеальным макияжем, на ней надет кашемировый свитер, который явно стоит больше, чем моя стипендия за семестр. Девица выглядит так, словно сошла с обложки журнала.

Профессор Степанов, до этого мирно бормотавший что-то про готические соборы, багровеет и закашливается.

– Молодая леди, – скрипит он, – у нас здесь, знаете ли, не клуб. Пунктуальность – добродетель, которую ещё никто не отменял!

С кислой миной позволяет ей занять свободное место. И, как назло, это оказывается рядом со мной.

Я чувствую себя мышкой, попавшей под прожектор. Её взгляд скользит по мне сверху вниз, и я гадаю, что именно она рассматривает. Поворачиваюсь, готовая к неприязни, но встречаю лишь искреннюю, солнечную улыбку.

– Привет! Я – Настя, – щебечет она, словно мы знакомы сто лет.

Я слегка опешиваю.

– Арина.

Настя оказывается болтушкой. На перемене она, не переставая, рассказывает о том, как вчера "зажгла" в клубе, о новой коллекции Gucci и о том, что на выходных летит в Дубай "просто развеяться. Я слушаю, слегка ошарашенная. Мы как две капли воды… абсолютно разные. Я – дочь врачей, выросшая на книгах Джеральда Даррелла и волонтерских проектах. Она – типичная мажорка, прожигающая жизнь на полную катушку. И всё же, в её самоуверенности, в этой беззаботной легкости, с которой она относится к жизни, есть какая-то притягательность, которая подкупает.

День тянется бесконечно. Лекции, семинары, новые лица, новые имена… Я чувствую себя уставшей и потерянной. Но моя новая знакомая не дает мне скучать. Она тащит меня в столовую, знакомит со своими друзьями – высокими парнями с надменными взглядами и хохочущими девушками в мини-юбках – и рассказывает смешные истории.

Вечером, когда я собираюсь домой, Настя предлагает:

– Слушай, Арин, в субботу тусовка у одного знакомого. Там будет много народу! Поедешь со мной? Будет круто!

Я мнусь. Тусовки – это не моё. Шум, толпа, фальшь… Но в её глазах такое детское, наивное ожидание, что я не могу отказать.

– Ладно, – вздыхаю я. – Но я там никого не знаю.

– Не парься! Я тебя со всеми познакомлю! Будет бомба, отвечаю!

Когда я, наконец, выхожу из альма-матер, в длинном коридоре раздается взрыв смеха. Группа парней, загородив проход, что-то бурно обсуждают, крича друг другу: "Да чтоб понимал ещё в этом!". Я пытаюсь проскользнуть мимо, но один из них, высокий блондин с хищной улыбкой, преграждает мне путь.

– Эй, красотка! Куда торопишься? – Его тон наглый и самоуверенный.

Я закатываю глаза. Ну вот, начинается представление.

– Не твое дело, – бурчу я, пытаясь пройти.

– Ого, какая колючая! А зачем очки нацепила? Думаешь, умнее будешь казаться? – Он ухмыляется, оглядывая меня с головы до ног, словно выбирает товар на витрине.

– Тёма, не начинай, а то она сейчас про Канта тебе задвинет, будешь знать, – подхватывает кучерявый парень, смерив меня насмешливым взглядом. Его тон такой же надменный, как и у блондина.

Я останавливаюсь, скрестив руки на груди. Меня бесят такие типы, уверенные в своей безнаказанности.

– Во-первых, я ношу очки, потому что у меня плохое зрение. Во-вторых, мне всё равно, что вы обо мне думаете. И в-третьих, будьте добры, отойдите.

– Ну чего ты такая серьёзная? Расслабься, – не унимается блондин, Тёма. Его ухмылка становится еще более хищной.

– Не вижу смысла тратить на вас своё время, – огрызаюсь я, пытаясь сохранить спокойствие, хотя внутри всё кипит от злости.

– Слушайте, она мне нравится! – восклицает кучерявый, пожирая меня взглядом. Мне становится противно, словно меня только что испачкали. Меня передёргивает.

– Да отстаньте вы от неё, – раздается холодный голос со стороны.

Я перевожу взгляд в сторону и вижу брюнета, стоящего в тени арки. Его взгляд пронзительный и надменный, словно он смотрит на меня свысока.

У брюнета стильная прическа, в ухе поблескивает дорогая серьга, он высокий, худощавый. Весь его вид кричит о неординарности и, чего уж греха таить, о богатстве. Он из тех, кто привык получать всё, что захочет.

——————

Добро пожаловать в мою новую историю о молодых студентах из разных миров. Как бы они ни сопротивлялись, притяжение между ними не угасает, а наоборот, набирает обороты. В этой истории будет всё: от неприязни до сногсшибательного безумия. Оставайтесь со мной и вместе с моими героями будем наблюдать за развитием их отношений. Всем буду рада! Если история зацепила, не забудьте поставить звёздочку и добавить её в библиотеку.

Визуализация героев. Арина.

Арина Исаева 19 лет!

Студентка Сибстрина, факультета, название которого звучит как заклинание из учебника по высшей магии: инженерно-экологический. Выбор, предрешенный еще в школе, когда она, хрупкая девчонка, вступала в неравный бой с равнодушием. Ее тихий голос тонул в гуле насмешек и тонет по сей день, но она продолжает идти к своей цели.

Под маской тихони скрывается самая настоящая бунтарка.

Золотая медаль, очки, стопка учебников под мышкой – обычный портрет студентки. Не больше. До тех пор, пока в ее глазах не вспыхнет искра, а острый язык не превратится в оружие. Не ищите в ней заводилу, она не рвется в центр внимания. Но если речь заходит о справедливости, о хрупком мире, который мы так бездумно разрушаем… тогда держитесь. Эта тихая эко-воительница способна уложить на лопатки не только словом, но и приемом ушу.

Визуализация героев. Мирон.

Мирон Градов 21 год!

Его фамилия гремит в городе громче любого экскаватора. Сын строительного магната. Последний курс. Строительный факультет. Казалось бы, судьба предрешена. Уверенная походка, дерзкий взгляд, самодовольная ухмылка. Типичный "золотой мальчик".

Высокий, подтянутый, словно сошел с обложки журнала. Брендовая толстовка небрежно накинута на широкие плечи. Легкость в движениях – признак спортсмена. Любит баскетбол и хип-хоп, что абсолютно не нравится его отцу. Все в нем кричит об успехе и беззаботности.

Но если присмотреться, в глубине его глаз мелькает тень. Тень сомнения. Тень ожидания. Тень отца.

Глава 2. Арина

Нервно поправляя лямку рюкзака, стараюсь не смотреть на него. Перевожу взгляд на двух парней, загородивших мне дорогу. Они смотрят на брюнета, будто видят впервые, с каким-то робким удивлением.

– Да ладно, Мир, чего ты такой серьезный? – ворчливо протягивает кучерявый, делая шаг назад.

Мирон, значит.

Блондин недовольно кривится, но тоже отступает.

– Ладно, ладно. Просто хотели познакомиться.

Тёма бурчит что-то невнятное, кучерявый лишь пожимает плечами и отворачивается. Мирон обводит взглядом парочку, в его глазах читается ирония.

– Идите лучше готовьтесь к завтрашнему семинару. А то опять будете позориться. Вы же выпускной курс, а ведете себя, как первокурсники.

Парни, не говоря ни слова, поспешно уходят, оставляя нас наедине.

Закатываю глаза. "Придурки… И этот туда же. Возомнил себя спасителем".

– Спасибо, конечно, за помощь, – бросаю, не глядя на него. – Но я вполне могла справиться сама.

Разворачиваюсь и иду прочь. Шаг, еще шаг… Я почти вырываюсь на свободу, когда слышу его голос.

– Зря отказываешься от помощи, – в голосе парня сквозит легкая насмешка. – В нашем университете лучше не заигрывать с местными обитателями зоопарка. Особенно первокурсницам.

Как же он меня бесит!

– Ошибочка вышла. Второй курс, – выгибаю бровь, поворачиваясь. – И с чего ты взял, что мне вообще нужна твоя помощь?

Он смотрит на меня так, словно я – глупая девчонка, которая ничего не понимает. Взгляд изучающий, скользящий от растрепавшейся прически до негламурных кед.

– По твоим испуганным глазёнкам видно, – Мирон делает шаг вперед, сокращая между нами расстояние, и я ощущаю легкий аромат его дорогого парфюма, смешанный с запахом кожи. – Да и парни со стройфака – те еще голодные волки. Особенно на свеженькое мясо.

– Прямо как ты?

Парень усмехается, наклоняясь ближе. Я чувствую его дыхание на своей коже. От чего по спине пробегают мурашки. Он слишком близко.

– Кто знает, может быть. Но я, в отличие от них, знаю толк в хорошем мясе, – его взгляд становится неприлично оценивающим, обжигающим, и я чувствую, как щеки предательски заливаются румянцем. Он смотрит на мои губы, на шею, на ключицы, выглядывающие из-под воротника толстовки… От этого взгляда мне становится не по себе, словно он раздевает меня прямо здесь, посреди коридора.

– Самоуверенность – твоё второе имя, – отрезаю я, стараясь не выдать смущения, и, не дожидаясь ответа, решительно направляюсь к выходу, чувствуя, как его взгляд прожигает мою спину. Сердце бешено колотится, а в голове – полная неразбериха. Что это было? Почему я так реагирую на этого наглого типа? Почему хочется убежать, спрятаться, и в то же время – остаться и посмотреть, что будет дальше?

***

Утро обрушивается на меня лавиной терминов. Финансовые потоки, строительные коэффициенты, архитектурные концепции… Судорожно конспектирую, стараясь не упустить ни слова, но чувствую, как мозг перегревается.

Настя, как всегда, словно не замечает этой суматохи. Ее макияж, кажется, становится безупречнее с каждой минутой, а платье, наверняка, от какого-то модного бренда, сидит идеально, словно сшито специально для нее. Она болтает без умолку, и, несмотря на мою усталость, невольно улыбаюсь ее заразительной непосредственности. Настя – как яркое солнечное пятно, контрастирующее с моей сосредоточенностью на учебе.

В перерыве, пробираясь через шумную толпу, ощущаю, что на меня смотрят. Вчерашние придурки. Зоопарк на выгуле. В их лицах - смесь интереса и самодовольной уверенности. Стараюсь не замечать, но ощущение слежки преследует.

Затем появляется и он… Пульс разгоняется, дергается веко .

Мирон подходит к ним, обменивается рукопожатиями, а взгляды парней, скользнув по мне, возвращаются к нему, словно докладывая обстановку. Он поворачивается, и наши глаза встречаются. Смотрит так, словно пытается разгадать сложную головоломку, и этот взгляд прожигает меня насквозь.

Самодовольный тип, – проносится в голове с раздражением.

Я одариваю его нарочито пренебрежительным взглядом, после чего резко отворачиваюсь, делая вид, что изучаю расписание на стене, хотя вижу перед собой лишь расплывчатые пятна. Черт, почему я так реагирую на него?

– Ой, Арин, ты видела, как он на тебя смотрит? – шепчет Настя, игриво толкая меня локтем в бок. Она прямо вся светится от возбуждения.

– Видела. И что с того?

– Да ты что! Мирон – это же завидный жених! Он сын того самого "СтройИнвеста", ты что, не знаешь? Они полгорода застроили! А Тёма, этот блондинчик, у него отец сеть фитнес-центров держит. Тоже не бедный парень. А Влад… – тут Настя замолкает, нахмурившись, и понижает голос до шёпота, – …его папа, говорят, дела мутные проворачивает. Вроде как, весь город в кредитном рабстве держит. Знаешь, говорят, что он… – она запинается, оглядываясь по сторонам, – …что у него люди пропадают, если вовремя не платят. Лучше с ним вообще не связываться. Серьезно, Арин, держись от него подальше.

Я мысленно закатываю глаза. У меня совсем другие приоритеты.

– Знаешь, Насть, мне как-то все равно, кто чей папа, – твердо отвечаю я. – Я здесь учиться пришла, стать инженером-экологом, а не искать себе богатого мужа. Мне хочется принимать участие в строительстве домов, которые будут приносить людям радость, а не думать о том, как потратить папины миллионы.

– Да ладно тебе! Просто говорю, чтобы ты знала, с кем имеешь дело, – пожимает плечами девушка. – Предупрежден – значит вооружен. Ну, так что там вчера произошло? Рассказывай!

Я тяжело вздыхаю. Объяснять , что меня совершенно не привлекают ни Мирон, ни Тёма, ни даже перспектива стать женой "кредитного короля", бесполезно. Поэтому я просто начинаю рассказывать ей о вчерашней стычке, стараясь не вдаваться в подробности, которые она все равно не поймет.

После лекций я, не теряя ни минуты, направляюсь в деканат. Волонтерские проекты по очистке города манят меня, как маяк. Помню, как однажды нашла в лесу маленького ежика, запутавшегося в пластиковой бутылке. Его испуганные глазенки и беспомощность врезались мне в память. С тех пор я не могу оставаться равнодушной к проблемам окружающей среды.

Глава 3. Мирон

Золото. Куда ни глянь — одно золото. Запястья увешаны браслетами, шеи — цепями, у девиц зубы сияют неестественной белизной, словно в рекламном ролике зубной пасты. "Золотая молодежь" во всей красе. Натянутые улыбки, дежурные фразы, будто с заученного проспекта.

Чувствую себя инородным телом в этом глянцевом серпентарии. Отец, как обычно, постарался — ежегодная вечеринка в честь "успешного старта". Смотрите, мол, какие мы преуспевающие.

Он правда думает, что мне это нравится?

Откидываюсь на спинку дивана из кожи, на которую, подозреваю, ушла целая популяция редких антилоп. Пытаюсь сделать вид, что мне интересно слушать щебетание очередной блондинки о новой коллекции.

Но она для меня — лишь смазанное пятно, фон. Пустота.

Единственное, что хоть как-то возвращает меня в реальность — обжигающая горечь виски со льдом. Глоток за глоком, и алкоголь медленно размывает контуры этого мира, гасит блеск фальшивых улыбок. На секунду становится легче, будто я под водой, где-то в тихой глубине, вдали от этой оглушительной какофонии.

Интересно, что будет, если я просто встану и уйду? Кто-нибудь заметит? Или я всего лишь еще одна золотая деталь в этом тщательно выстроенном спектакле?

Периферийным зрением улавливаю приближение Влада и Артема. Самодовольные ухмылки, как всегда, при них. Артем — вечный качок с отцовской сетью фитнес-клубов. Влад , чья семейка, по слухам, владеет половиной города вместе с мэрией.

— Мир, опять киснешь? — рычит «Завиток», толкнув меня в плечо так, что чуть не расплескиваю виски. Прозвище ему дали не зря — шевелюра у него и правда как бараньи завитушки. — Что, не вкатывает вечеринка? Тебе бы в подворотню с твоим хип-хопом, а не тут, среди «бомонда».

Артем, демонстрируя часы стоимостью в приличную иномарку, подхватывает:

— Да ладно, Влад. Просто у нашего кореша нет здесь собеседников, способных оценить философские аспекты творчества Канье. Кстати, видел его новые Yeezy? Ты же, небось, уже в очереди стоишь?

Отвожу взгляд, чувствуя, как внутри закипает раздражение.

— Да пошли вы… Не ваше дело, что я слушаю. И вообще, только там, на площадке, гоняя мяч под ритм рэпа, я могу быть собой, а не золотым мальчиком с безлимитной кредиткой.

Они обмениваются взглядами, и в них проскальзывает что-то похожее на насмешку. Влад, как бы невзначай, произносит:

— Слышал, кто сегодня здесь присутствует… Никогда не догадаешься… Арина Исаева? Ну, эта ботаничка в окулярах, — он едва не давится смехом и запрокидывает голову.

— Хорош ржать, как ненормальный, — злюсь, саданув друга локтем под ребра. Он гримасничает, но быстро берет себя в руки. — Что там про неё?

— Оказывается, мой кузен с ней в Томске учился. Говорит, она там е**нутая эко-активистка. Гринпис головного мозга, короче. Якобы, какой-то свой проект в нашем универе пробивает, — выкладывает всю информацию Влад. — Наша местная мать Тереза.

Внутри что-то цепляет. Не то, чтобы мне было интересно мнение какого-то кузена о какой-то девчонке, но их снисходительность, с которой они говорят о ней, бесит неимоверно.

— Ну и что? — стараясь не выдать своего интереса, спрашиваю я. — Пусть пробивает. Какое мне дело?

— Ого! А что это ты так занервничал? — Артем ухмыляется. — Неужели запал на "правильную"? Тебе же такие обычно на хрен не сдались. У тебя модели на яхтах штабелями, а она, наверное, ромашки в парке нюхает.

— Да с чего вы взяли, что она мне сдалась? — отрезаю я.

Но внутри уже что-то ломается. Я всегда делал то, что от меня ждали: вечеринки, девочки, дорогая одежда. Держать марку. То, что отец постоянно вдалбливает мне в голову. И вдруг, эта девчонка, эта "ромашка", становится символом чего-то другого, чего-то, что я упустил. И возникает дикое, необъяснимое желание внести хаос в эту систему.

— А спорим, я её подцеплю? — выпаливаю я, не до конца осознавая, что говорю.

Влад заливается хохотом:

— Ты? Исаеву? Да она скорее пойдёт на митинг против тебя и твоего отца, чем согласится на свидание.

— Спорим? — вскакиваю на ноги, чувствуя, как алкоголь бурлит в крови. — Спорим, я её захомутаю?

Артем прищуривается:

— Захомутать — это мелко. Затащи её в постель, — он запинается, оценивая мою реакцию, — слабо?

Чёрт! Да он меня на слабо берёт!

Резко вытягиваю руку.

— Бьём по рукам, — говорю, глядя прямо в глаза другу.

Тот ухмыляется и пожимает мою руку. Артем довольно кивает.

— На что спорим? — спрашивает он.

— На что угодно, — отрезаю я, уже не контролируя себя. — Я сломаю эту Исаеву.

В этот момент я представляю её как очередной трофей, очередную красивую вещь, которую можно заполучить, если у тебя есть деньги и связи.

Позднее, когда вечеринка в самом разгаре, я, устав от всей этой мишуры, проскальзываю в пустую комнату. Закрываю дверь и достаю телефон. На экране вспыхивает трансляция баскетбольного матча. "Лейкерс" сражаются на паркете, пытаясь удержать преимущество. Забыв обо всём, приникаю к экрану, ловя каждый пас, каждый бросок. Вот она, настоящая жизнь: пот, кровь, азарт, страсть! Никакой фальши, никаких пустых разговоров. Лишь неподдельные эмоции. Я украдкой наблюдаю за игрой, скрываясь от окружающего гламура, как будто совершаю что-то запретное.

Звук сирены возвещает об окончании матча. "Лейкерс" побеждают. Выключаю телефон и глубоко вздыхаю. Игра закончилась, а игра в жизнь, вернее, глупая игра в пари, только начинается. И я уверен, что выиграю её. Или, по крайней мере , очень хочу в это верить.

————————

Дорогие читатели! В честь старта новинки у меня для вас есть три промокода на предыдущую историю: «Бывший. Первый. Единственный».

6C6hlXEG

-gaUagBo

HIH5uQi_

Глава 4. Мирон

Трансляция матча вроде бы снимает пелену с глаз, но тут же передо мной встает перспектива грязной игры, в которую я сам себя впутал. Сломать эту "ботаничку"? От одной мысли становится противно. Но отступать нельзя – сожрут и не поперхнутся.

С силой сжимаю кулаки до побелевших костяшек. Нужно взять себя в руки. Выхожу из комнаты, стараясь придать лицу непроницаемое выражение. Внутри бушует ураган мыслей, но все они какие-то туманные, расплывчатые, словно призраки в ночи.

Стараюсь отвлечься, не думать о проклятом споре. Об Исаевой. Безуспешно, конечно. В голове уже вихрем носятся образы: её нарочитая "правильность" во взгляде, неприкрытая неприязнь…

Интересно, что она скажет, когда узнает, кто я такой? Скорее всего, обрушит на меня всю мощь своего праведного гнева. И почему-то эта перспектива не отталкивает, а наоборот – болезненно интригует, как запретный плод. Уголки губ невольно ползут вверх в предвкушающей ухмылке.

Нужно срочно проветриться, выкинуть этот морок из головы.

В лабиринте коридоров, отделанных в стиле "дорого-богато", как в мавзолее, легко заблудиться. Да я и сам иногда плутаю в этом помпезном дворце, как неприкаянный.

Заворачиваю за угол и едва не врезаюсь в кого-то.

Передо мной – Арина Исаева, собственной персоной. Невысокая, хрупкая. Слегка наклоняюсь, чтобы приблизиться к её лицу. Оцениваю её простой наряд – темно-синяя рубашка и джинсы. Очки в тонкой оправе предательски сползают с переносицы, но она их не поправляет. Растерянная, будто её насильно выдернули из пыльных архивов и закинули в этот «Версаль». Нелепая и трогательная одновременно. Смотрит настороженно, даже с легким раздражением, но без тени испуга.

Держится, отмечаю про себя.

Инстинктивно хватаю девушку за предплечье и крепко сжимаю. Чувствую, как под моими пальцами вибрирует ее кожа.

Волосы собраны в высокий хвост, из которого выбиваются непослушные пряди, обрамляя лицо. Минимум косметики, но она все равно красива, чертовка. Не той вымученной, глянцевой красотой, которой полон этот дом, а простой, естественной, живой.

Теперь я знаю, как тебя зовут, крошка… Эта мысль вызывает ухмылку.

— Может, ты меня уже отпустишь? — тихо шипит она спустя мгновение, избегая моего взгляда.

Только сейчас замечаю, что моя рука все еще крепко обхватывает её предплечье. Не отпускаю, наслаждаюсь моментом. — И что ты здесь делаешь? — бормочет недовольно, пытаясь высвободиться, но я не даю, одним резким движением притягивая её ближе.

Она упирается свободной рукой в мою грудь, но не отталкивает по-настоящему. Чувствую напряжение.

Делаю шаг назад, ослабляя хватку, но не отпуская её руку до конца. Медленно, с видом глубокой задумчивости, осматриваю её. Кровь закипает. Мозг лихорадочно работает: вот он, шанс. Пари официально началось.

— Ответный вопрос, — отбиваю ее претензии, наслаждаясь ее озадаченным взглядом.

Неужели не знает, чей это дом? Не верится.

— Что за манера отвечать вопросом на вопрос? — ворчит она, оглядываясь. Не даю ей сбежать, чуть сильнее сжимая руку.

— Ну так что? — подгоняю, чувствуя странное желание затянуть этот диалог.

Девица явно в замешательстве, обдумывает ответ.

— В этом дворце хоть одна уборная есть? Зачем отгрохать такие хоромы, чтобы в них же плутать? — Исаева задает вопрос в пустоту, но смотрит на меня, ожидая ответа. Взгляд прямой, вызывающий, изучает мою реакцию.

Притягиваю ее ближе, почти вплотную.

— Зависит от того, что ты ищешь, — тяну нарочито медленно, наслаждаясь тем, как она хмурится и нервно сглатывает. — Если просто помыть руки, то направо, потом налево, и увидишь указатель. А если… уединения и покоя, то боюсь тебя разочаровать. Здесь таких уголков не найти.

Взгляд ее серых глаз становится колючим, как лед. Откуда столько презрения? Словно я уже успел ее смертельно обидеть.

— Очень смешно, — цедит она сквозь зубы, но злости в голосе уже меньше. — Только юмор у тебя какой-то… специфический.

Ух ты! Да эта зараза еще и кусается. Становится только интереснее.

— А чего ты ждала? Высокой поэзии в туалетном вопросе? — усмехаюсь, скрестив руки на груди. — Боюсь, это не ко мне. Я больше по прозе жизни.

Она фыркает, недовольно поправляя очки, и отворачивается, демонстративно дернув плечом.

— Знаешь, я надеялась встретить здесь хоть кого-то с зачатками интеллекта, — бросает в меня дротиком, поправляя манжет на рубашке, — но, кажется, ошиблась адресом.

— Ого! — Делаю вид, что поражен до глубины души, прикладывая руку к сердцу. — Да ты прямо мастер словесных ударов! Может, покажешь мне, где этот твой… интеллектуальный оазис? Интересно взглянуть на диковинных зверушек, населяющих его, — я понижаю голос почти до шёпота, наклоняясь к её лицу.

Она собирается что-то ответить, но передумывает. Укоризненно качает головой и пытается обойти меня, делая шаг в сторону. Я перехватываю ее запястье и легонько тяну на себя, заставляя задержаться.

— Ты точно ту профессию выбрал? Может, тебе надо было стать зоологом? Я общаюсь с тобой второй раз: то зоопарк, то зверюшки… Наводит на мысли, — поравнявшись со мной, вскидывает голову и одаривает меня ироничной улыбкой. Совсем неискренней, натянутой. В ее глазах мелькает какая-то искорка, которую я не могу расшифровать.

Я, как идиот, залипаю на нее, не понимая, как можно быть такой разной в мимике и взгляде.

— Ты меня утомил, — добавляет она, рассматривая потолок. — Пока.

Отворачивается и делает пару шагов. Преграждаю ей дорогу, намеренно становясь на пути. Сканирую ее взглядом, сузив глаза.

— Постой, — говорю я небрежно, делая вид, что мне всё равно. — Может, ты ещё раз хочешь спросить, что я здесь делаю?

Она замирает, и я вижу, как дергается уголок ее губ. Что-то обдумывает.

— Ну и? Что? — говорит с одолжением, но в голосе - явное любопытство.

— Это… — абстрактно обвожу глазами пространство. — Дом нашей семьи.

Глава 5. Арина

Тонкая полоска света пробивается сквозь неплотно задёрнутые шторы, но сон держит крепко. Пытаюсь перевернуться на другой бок, но тело будто наливается свинцом. Чья-то тёплая ладонь ложится на плечо, легонько потряхивая.

— Ариш, дочка, просыпайся. Мне пора.

Это папа. Его голос, всегда ровный и спокойный, словно маяк в бушующем море. Открываю глаза. Он стоит у кровати, одетый в свою неизменную синюю ветровку, слегка взъерошенный, но с той же теплотой в глазах.

У него сегодня дежурство, уходит на сутки. Он врач. Онколог.

Господи, какая же это тяжёлая профессия. Каждый день видеть страх, страдания, бороться за жизнь. Он многих вылечил, подарил надежду, но с каждым потерянным пациентом уходит частичка и его души. Папа отдаёт всего себя этой борьбе, выгорает. Стараюсь не думать об этом, иначе ком подступит к горлу, и слёзы навернутся на глаза.

— Хорошо полежи ещё, — шепчет он, прикоснувшись губами к моему лбу. — Мама сырников нажарила. Не проспи завтрак.

Дверь тихонько прикрывается, и я снова погружаюсь в полудрёму. Но тишина уже совсем другая. В голове всплывают обрывки вчерашнего вечера. Вечеринка. «Золотая молодёжь». Настя, искренне рада моему приезду, представила меня своим подругам. Девчонки оказались вполне милыми, несмотря на дорогие шмотки и ауру исключительности. В семье не без урода, как говорится. Чувствую, с ними и правда можно будет общаться.

И, конечно, Мирон. Этот… Градов. Вчерашняя встреча в коридоре. Каждое брошенное слово, насмешливый взгляд. Бесит. Невероятно бесит. И почему-то цепляет.

Резко сажусь в кровати, сбрасывая остатки сна. Осматриваюсь. Новая комната, такая просторная и светлая после нашей тесной квартирки. В животе урчит. Надо вставать. Иду на просторную кухню-столовую, где мама вовсю хлопочет у плиты. Аромат сырников бьёт в нос, вызывая непроизвольную улыбку.

— Доброе утро, соня! — Мама оборачивается, сияя улыбкой. — Как спалось? Как погуляла вчера? Ну что, как тебе новый университет? Мальчики хоть симпатичные есть?

Закатываю глаза, усаживаясь за стол.

— Мам, ну что ты начинаешь? Всё нормально, универ как универ. Мальчики… потом расскажу.

Вкратце рассказываю о вечеринке, стараясь не вдаваться в детали. Упоминаю Настю и её подруг. Мама слушает внимательно, кивая головой.

В этот момент на кухню врывается ураган. Мой младший брат, десятилетний Денис, в распахнутой толстовке и шароварах с кричащим принтом, несётся по кухне, выдавая речитативом какой-то невообразимый текст. Кепка козырьком назад, сосредоточенное лицо и энергичные движения – вылитый юный рэпер. В руках старый деревянный половник, который он использует в качестве микрофона. «Йоу-йоу, в этом мире всё непросто, но я добьюсь, чего хочу, хоть будет сложно!»

Мама морщится.

— Денис! Сними кепку за столом! И вообще, прекрати шуметь! – Она легонько шлёпает его по затылку.

Брат, не переставая бормотать себе под нос, обиженно усаживается за стол, сдвинув брови.

— Я не Денис. Я Ден!!

Мы с мамой прыскаем от смеха.

— Дочка, какие у тебя планы на этот день? – спрашивает мама, возвращаясь к разговору.

— Сегодня вечером у меня пробное занятие по ушу, – отвечаю я.

Мама одобрительно кивает. Ушу. Направление Тауло. В моём родном городе я занималась им несколько лет. Это помогало мне не только держать тело в тонусе, но и справляться со стрессом, ощущать себя сильной и уверенной в этом огромном и порой враждебном мире. Сейчас, в этом новом, чужом городе, я надеюсь найти новый зал, новых друзей, новую опору.

Зал, в котором я планирую заниматься, нашла в интернете, прочитав положительные отзывы и увидев оценку 4,9.

После обеда я уже стою на татами в просторном, но довольно скромном зале. Здесь пахнет деревом и потом. Вокруг меня разминаются люди разных возрастов и комплекций. Инструктор, крепкий мужчина с короткой стрижкой и пронзительным взглядом, показывает базовые стойки. Старательно повторяю за ним, чувствуя, как напрягаются мышцы. Вспоминаю движения, оттачиваю удары, представляя себе ухмыляющееся лицо Мирона, и желание врезать ему становится почти непреодолимым. Но я отгоняю эти мысли, сосредотачиваясь на технике.

Уже вечереет, когда я возвращаюсь домой. Во дворе, под тусклым светом фонаря, Дениска и его новые друзья, с которыми он уже успел обзавестись, увлечённо практикуются в рэпе. Они пританцовывают в такт, жестикулируют и выкрикивают что-то неразборчивое.

На душе становится теплее. Они такие забавные.

После душа сажусь за компьютер. Нужно подготовиться к встрече с профессором Ивановым по поводу заброшенной промзоны. Этот проект может стать отличной работой для портфолио.

Пытаюсь сосредоточиться на чертежах, но внезапно в углу экрана всплывает уведомление. "Мирон Градов хочет добавить вас в друзья".

В груди загорается предательский огонёк. Мирон Градов. Этот самодовольный тип. Вчерашнее общение… Его наглость, дерзость, вызывают во мне бурю противоречивых чувств.

Отклонить. Немедленно.

Кликаю "Отклонить". Через минуту – снова запрос. И снова отказ. Он что, издевается? Так и будет бомбардировать заявками, пока я не сдамся? Ну уж нет!

Но он не сдаётся. С каждым новым запросом растёт раздражение, смешанное с каким-то странным волнением. В конце концов, я сдаюсь. Клацаю на кнопку "Принять".

Мгновенно приходит сообщение: "То-то же, Исаева ;)" И почти сразу же второе: "Приняла всё-таки 😉 Или просто решила расширить свой кругозор и узнать, как живёт высшее общество?"

Усмехаюсь. "Градов, ты невыносим. Я просто решила, что держать врага поближе – это мудрая стратегия."

Ответ не заставляет себя ждать: "Врага? Не льсти себе, Исаева. Ты для меня слишком незначительна даже для врага."

Закатываю глаза, но на губах играет улыбка. Этот тип… он действительно меня раздражает. Но в то же время вызывает эту дурацкую улыбку, с которой я пялюсь в экран.

Лежа в постели, я не могу уснуть. Любопытство берёт верх, и я решаю зайти на его страничку. Его профиль в соцсети пестрит фотографиями. Вот он в баскетбольной форме, весь мокрый от пота, с широкой, искренней улыбкой. Высокий, сильный, с чётко очерченными скулами и тёмными, пронизывающими глазами. Друзья, шумные вечеринки, путешествия. Попадаются снимки, где он на сцене с микрофоном в руке, читает рэп перед толпой. Вот он в модной толстовке, в компании известных рэперов. И этот туда же, как и мой младший брат…

Глава 6. Арина

Стою у кафедры, сминая конспекты в руках. Сегодняшние пары прошли как в бреду – все мысли о встрече с профессором Ивановым. Собираюсь с духом и иду на штурм.

Вот и нужная дверь. Золотые буквы на табличке: "Иванов Андрей Петрович". Доктор, профессор, бла-бла-бла. Сердце бешено долбит в груди, ладони влажные.

Делаю глубокий вдох… стучу.

– Войдите, – звучит спокойный, низкий голос.

Кабинет профессора производит впечатление порядка, но… живого порядка. Большой дубовый стол завален книгами и бумагами, но не хаотично, а словно в творческом беспорядке. На стенах – фотографии и дипломы, а в углу – книжный шкаф, трещащий под тяжестью знаний. Пахнет старой бумагой и… странно, лимоном.

В углу растет фикус Бенджамина, чьи листья блестят, как отполированные. Часы на полке отсчитывают секунды тихим, размеренным тиканьем, а с улицы доносится приглушенный гул города.

За столом – мужчина. Высокий, стройный, несмотря на возраст. Седые волосы аккуратно подстрижены, а из-под очков смотрят проницательные серые глаза. На нем твидовый пиджак, и выглядит он в нем… чертовски элегантно. Говорят, ему около шестидесяти, но энергии в нем, кажется, больше, чем во мне.

Профессор Иванов. Легенда университета. Гений в своем деле и, по слухам, просто очень хороший человек.

И вот я здесь, перед ним, как на экзамене.

– Арина Исаева, верно? – мягко произносит профессор, приветливо улыбаясь. – Проходите, присаживайтесь.

Смущенно киваю и сажусь на стул, стоящий напротив стола.

– Рад познакомиться. Я ознакомился с вашим заявлением. Тема интересная, – профессор слегка улыбается, и его глаза кажутся теплее. – Расскажите, что вас так зацепило в этих промзонах?

Я выдыхаю, стараясь не смотреть на то, как солнечный свет играет в его волосах.

– Спасибо, Андрей Петрович, – начинаю я, чувствуя, как щеки предательски розовеют. – Меня всегда расстраивает вид заброшенных мест в городе. Кажется, у них должна быть новая жизнь. Я хочу найти способ вернуть их городу, сделать безопасными и красивыми.

Профессор внимательно слушает, и мне кажется, что он понимает меня с полуслова.

– Хм… И как вы собираетесь это сделать? – спрашивает он, чуть наклонив голову.

Я достаю свои эскизы, чувствуя себя немного увереннее.

– Я хочу начать с изучения того, что уже известно. А потом – пойти туда самой, взять пробы… Иначе говоря, узнать, что скрывается под слоем пыли, и придумать, как это исправить, – выпаливаю я, боясь показаться наивной.

Профессор Иванов задумчиво хмурит брови над моими распечатками. Он пробегает глазами по чертежам, схемам, таблицам и тихо хмыкает.

– Хорошо, Арина, вы явно хорошо поработали. Видно, что вы знаете, чего хотите. Но… – он поднимает взгляд, и я ловлю себя на мысли, что в его глазах есть что-то большее, чем просто профессорский интерес. – Должен предупредить, это огромный проект. В одиночку вам будет очень тяжело.

Я хмурюсь. Не люблю, когда сомневаются в моих силах.

– Я понимаю, Андрей Петрович, но я уверена, что справлюсь. Я готова работать сколько угодно, изучать все, что потребуется, привлекать специалистов, если понадобится.

Профессор останавливает меня взглядом. В его глазах больше нет той мягкости, что была секунду назад.

– Арина, поверьте мне… – Он делает паузу, и его голос становится чуть тише. – Иногда лучше разделить ношу. Тебе как минимум нужен человек, который разбирается в строительстве, чтобы оценить состояние построек и разработать планы демонтажа. Да и вообще, девушке одной по заброшкам лазить – опасно. Поэтому это не обсуждается.

– Но… – пытаюсь возразить, но профессор останавливает меня взглядом.

Нехотя киваю. Перспектива работать в команде совсем не радует. Я привыкла все делать сама. Но в его словах есть какой-то смысл. Да и… признаюсь, его взгляд немного сбивает с толку.

– Хорошо, Андрей Петрович. Спасибо.

Выхожу из кабинета в смятении. С одной стороны, хорошо, что тема одобрена, а с другой… команда. Брр. В руках методические пособия, которые сунул профессор, – неподъемная стопка.

На лестнице, погруженная в мысли, врезаюсь во что-то твердое. Книги летят вниз, гремя, как обвал.

– Ой! – вырывается у меня, и я поднимаю взгляд на виновника.

Градов. Конечно. Кто же ещё?

– Исаева? Да что ж такое, – тянет он с нарочитой досадой, но в глазах пляшут черти. – Преследуешь меня, что ли?

– Мечтай, – огрызаюсь, чувствуя, как щеки начинают гореть. – Ты – последнее, о чем я думаю!

Успеваю зацепиться взглядом за его прикид. Он в черной кожаной куртке, облегающей широкие плечи, и темных джинсах, подчеркивающих длинные ноги.

Мирон наклоняется, собирая учебники. Его пальцы случайно задевают мою руку, и словно током прошибает. Отдергиваю, как от кипятка.

– Аккуратнее, Исаева, – усмехается он, и я стараюсь игнорировать, как его близость заставляет сердце колотиться быстрее. – А то еще обвинишь меня в домогательствах. Хотя, признаюсь, я бы не возражал.

– Не дождешься, – цежу сквозь зубы, выхватывая у него методичку.

Он смотрит, чуть склонив голову. В его взгляде – смесь насмешки и… чего-то еще, что заставляет меня нервничать. Дьявольски красив, черт бы его побрал. Смотрит так, словно видит насквозь, вызывая странное, неприятное покалывание внизу живота.

– Может, помочь донести? – предлагает Мирон, не отрывая взгляда. Уголки его губ приподнимаются в едва заметной, дразнящей улыбке. – Вижу, что тебе тяжело.

– Не нуждаюсь в твоей помощи, – отрезаю, стараясь скрыть дрожь в голосе.

Резко поворачиваюсь и, игнорируя его комментарии, бегу вниз по лестнице, изо всех сил прижимая книги к груди. Чувствую его взгляд на спине, обжигающий, как поцелуй. Интересно, о чем он сейчас думает? Только бы не о том, что я смутилась.

Глава 7. Мирон

Ритм музыки в наушниках заглушает всё вокруг. Я нарезаю круги по заднему двору, финтами обводя невидимых соперников и забрасывая мяч в кольцо. Стойка, прыжок, касание сетки – очко. Снова и снова оттачиваю движения до автоматизма. Это моя утренняя медитация, своеобразная замена ненавистной пробежке, которую отец так любит пропагандировать.

Кожей чувствую взгляд. Тяжёлый, сверлящий, прожигающий спину. Делаю вид, что не замечаю, хотя прекрасно знаю, кто стоит за моей спиной. Даже силуэт узнаваем безошибочно: отец. Источник моей боли и раздражения последние пять лет.

Наконец делаю паузу и поворачиваюсь к нему. Дышу тяжело, словно после марафонского забега. Ни намёка на приветствие – только вызов и усталость в каждом вздохе.

Отец стоит неподвижно, будто изваяние из камня. Высокий, мощный, с короткой стрижкой, выгодно подчёркивающей волевой подбородок. Дорогой спортивный костюм сидит безупречно, но взгляд притягивает не это. Тяжёлый груз власти и успеха давит на него. Строительный магнат, владелец империи из бетона и стекла, привык к беспрекословному подчинению. А я… Я – заноза в его отлаженном механизме, постоянное напоминание о том, что абсолютный контроль – иллюзия.

– Что-то хотел? – бросаю вопрос. Голос ровный, как гладь озера, но в нём чувствуется напряжение.

– Ты меня доведёшь, – цедит отец сквозь зубы. – И я это кольцо в щепки разнесу. Ты же видел, что я подошёл.

– Не видел, – лгу, натягивая на лицо маску полнейшего безразличия. Получается неплохо – годы тренировок не прошли даром.

Кулаки отца сжимаются так, что костяшки белеют. Он молчит, сверля взглядом, полным сдерживаемого раздражения. Наверняка понимает, что я вру, но сквозь стиснутые зубы не произносит ни слова. Лишь с трудом контролирует себя.

– Жду тебя в столовой на завтраке. Нам нужно поговорить, – чеканит каждое слово, словно выбивая их из гранита. Затем резко разворачивается и уходит, оставляя после себя гнетущую тишину.

Разговор… О чём ещё? О моём безответственном отношении к жизни? О том, что не оправдываю его надежд? О том, что я – позор семьи?

Сплёвываю на траву. Злость душит меня. Злость на отца, который так и не смог меня понять. Злость на мир, который отобрал мать и подсунул эту… эту Диану, папину пассию, которая мамой мне не станет никогда.

Плетусь в дом, словно приговорённый. Под ледяным душем пытаюсь смыть остатки утренней свободы и обречённости. Спускаюсь вниз, будто на эшафот.

В столовой уже ждут: отец и Диана. Она сидит рядом, излучая приторную доброжелательность. Молодая, красивая, с безупречным макияжем и ледяной улыбкой – типичная содержанка.

Подозреваю – и почти уверен – ей нужны лишь деньги и положение отца. И она всё ещё пытается найти ко мне подход. Но я не даю ей ни единого шанса.

– Доброе утро, Мирон, – льётся её слащавый голосок. – Как спалось?

– Сойдёт, – бурчу, отодвигая стул и усаживаясь за стол.

Диана хмурится, но замолкает, обменявшись с отцом красноречивым взглядом. В столовой повисает вязкая тишина, нарушаемая лишь стуком приборов о тарелки.

Есть не хочется совершенно.

– Сын, последний курс – пора браться за ум, – наконец молчание ломает отец. Он даже не смотрит на меня, устремив свой взгляд в содержимое своей тарелки.

Начинается, проносится у меня в голове. Знаю этот сценарий наизусть. Всегда одно и тоже.

– Я договорился. После занятий будешь работать у меня в компании.

Меня словно ударяет током. Ярость сковывает всё внутри. Ненавижу отцовскую работу, она мне абсолютно чужда. Университет заканчиваю лишь ради него, а тут затягивают в это ярмо ещё сильнее.

– У меня нет времени…

Отец с грохотом бросает вилку на стол, вытирает рот салфеткой.

– Почему это? Всё время тратишь на безделье? Возомнил себя крутым рэпером? Или, может, усердно греешь скамейку запасных, мечтая стать вторым Джорданом? Когда ты уже перестанешь заниматься ерундой и начнёшь думать о будущем?!

Диана кладёт свою холеную руку отцу на запястье, пытаясь успокоить.

– Дорогой, не стоит так…

Меня взрывает. С грохотом отодвигаюсь от стола, ножки стула скребут по кафелю.

– Приятного аппетита, – бросаю язвительно, поднимаясь.

Смотрите, не подавитесь, злорадствую я.

– Мирон! – рычит отец. – Стой! Разговор не окончен! Шагу не смей ступить! Я лишу тебя всего!

Я не слушаю. Хлопаю дверью так, что содрогаются стекла, и вылетаю из столовой. С испорченным настроением выскакиваю из дома и падаю в свой Porsche Cayenne. Пристегиваюсь.

В голове пульсирует одна мысль — выбраться, сбежать.

Из бардачка достаю маленькую серебряную серьгу-кольцо и вдеваю в ухо. Дома с ней показываться смерти подобно, отец взбесится.

Вся моя жизнь – это битва за чужие идеалы. Этот непосильный груз давит на плечи, душит. Ненавижу отцовский бизнес. Парадоксально, но учёба даётся довольно легко. Всё дело в отсутствии мотивации. Но перечить отцу – себе дороже.

Я должен, обязан… Но кому и что я, чёрт возьми, должен?

Бью ладонью по рулю, ревёт мотор, и я срываюсь с места. Какая-то развалюха подрезает меня, и бешеная злость вырывается наружу. Вдавливаю клаксон, обрушивая на мир оглушительный вой.

Подлетаю к универу, трезвонит телефон. Незнакомый номер. Секундное колебание – и я отвечаю.

– Мирон Дмитриевич? Это Андрей Петрович Иванов, профессор. Прошу вас, зайдите ко мне в кабинет, как освободитесь.

Холодею. Что нужно этому светиле? Принципиальный и несговорчивый до мозга костей. Он знатно вымотал меня на третьем курсе. Что ему сейчас от меня нужно? В голове всплывает весенний инцидент: я случайно знатно приложился к его дорогущей тачке на парковке. Неужели помнит и жаждет отмщения? Нервно сглатываю и иду к кабинету Иванова, ощущая, как к горлу подступает дурное предчувствие.

Глава 8. Мирон

Дверь в кабинет Андрея Петровича скрипит под моим недовольным пинком. Бесит! Профессор, как всегда, восседает за своим заваленным бумагами столом, сохраняя невозмутимый вид. Но в глазах читаю довольную усмешку — он предвидит мою реакцию.

– Мирон, присаживайся, – кивает на кожаный стул напротив. – У меня для тебя интересные новости.

Интересные от этого человека – это как удар под дых, только красиво упакованный в обертку. Интуиция вопит, как резаная. Я машинально опускаюсь на стул, стараясь сохранить лицо покерфейса. Не хватало еще трястись, как первокурсник на зачете.

– В общем, – Иванов театрально расстегивает пиджак, демонстрируя свою брендовую рубашку в клетку, – у нас намечается один перспективный проект… довольно сложный, но важный для кафедры.

Он откидывается в кресле, складывая руки на груди. Смотрит пытливо. Выдерживает паузу, наслаждаясь моим, уверен, перекошенным от напряжения лицом. Давит энергией, гад.

– И? – выдаю, не выдержав.

– Им займется одна студентка, а ты будешь помогать, на подхвате, так сказать… И я уверен, что ты – идеальный кандидат.

Внутри словно обрывается что-то. Серьезно? Помогать? Кому? Зачем? Какого черта вообще происходит?

– Но, Андрей Петрович… – начинаю я, чувствуя, как злость, как лава, подступает к горлу. – Я не уверен, что у меня…

– Не стоит, – профессор поднимает руку, обрывая меня на полуслове. – Я уже все решил. Поможете ей с руководством. Я курирую этот проект и настаиваю на твоем участии.

– А если я откажусь?

Вопрос звучит дерзко, даже для меня. Но черт, должен же я хоть как-то бороться. Преподаватель лишь приподнимает бровь, как будто я сказал что-то невероятно глупое.

– Понимаю, у тебя есть свои интересы, – спокойно продолжает он, не отрывая взгляда. – Но хочу напомнить о твоей прошлогодней задолженности по курсовой. И о декабрьском звонке из деканата. А еще, – он делает многозначительную паузу, – мне известно о твоем активном участии в… несанкционированных мероприятиях. Так что, думаю, ты поймешь, что отказываться в твоем положении – не самая лучшая идея. И, разумеется, не стоит забывать наш разговор на парковке…

Черт возьми! Да он все про меня знает! Вся моя репутация плохого парня сейчас играет против меня. Я-то думал, что это просто студенческие шалости, которые быстро забываются. Как же я ошибался.

Сжимаю разжимаю кулаки под столом. Попал, как говорится, по полной. Не то чтобы я боюсь его, но подпортить мне диплом он вполне может.

Отец тогда точно не обрадуется. Я уже пять лет живу с мечтой, как кину ему этот диплом в лицо – мол, смотри, папа, все для тебя !

– Андрей Петрович, я все хвосты почищу.

– Безусловно, – перебивает он меня. – И тем не менее, репутация у тебя, скажем так… неоднозначная. И вот, что я тебе скажу, Мирон Дмитриевич. У тебя есть шанс эту репутацию исправить.

Я настораживаюсь. К чему он клонит? Чувствую подвох размером с эту бумажную гору у него на столе.

– А можно поинтересоваться, что за студентка?

Иванов поднимается, подходит к окну и устремляет взгляд на улицу.

– Арина Исаева.

Сердце сильно толкается в грудь изнутри. Исаева? Какого, блин, черта?

В голове будто разрывается фейерверк. Так вот, что она здесь делала, когда мы столкнулись на лестнице. Интересно, что она успела наговорить обо мне?

Мало того, что я и так влип в этот спор из-за Арины, так теперь еще должен ей помогать? Да еще и под чутким контролем этого… светилы науки!

– Но, Андрей Петрович… – пытаюсь я возразить, но профессор даже не дает мне договорить.

– Никаких «но», Мирон Дмитриевич. Это твоя возможность реабилитироваться в моих глазах и в глазах деканата. Поможешь Арине – я забуду про все твои прошлые прегрешения. Не поможешь… Ну, тогда не обижайся.

Он смотрит на меня в упор. Без малейшего намека на шутку в глазах. Все ясно, как божий день. Я в ловушке.

— К тому же… – Иванов многозначительно улыбается, – работа с девушкой, как говорят, очень мотивирует.

– Хорошо, – выдавливаю я сквозь зубы. – Я согласен.

– Отлично, – профессор расплывается в довольной улыбке. – Я рад твоему благоразумию. Можешь идти.

Вылетаю из кабинета, еле сдерживаюсь, чтобы не начать крушить все вокруг. Черт бы побрал этого старика! Он меня переиграл. Как мальчишку. А Исаева… Эта девчонка, оказывается, не такая уж и простушка, раз смогла заинтересовать самого Иванова. И теперь ко всему прочему, я обязан ей помогать, прикрывая свою задницу от нависшей угрозы проблем в университете.

Запускаю пальцы в волосы, взъерошивая их. Боже, надо успокоиться. Поддаваться эмоциям – значит проиграть. Нужно мыслить тактически. Как в шахматах.

Иванов, конечно, тот еще манипулятор. Но и я не лыком шит. В конце концов, какая разница, каким способом я приближусь к Исаевой? Главное – результат. И теперь, когда она сама идет ко мне в руки, отказываться было бы просто верхом глупости. Да черт возьми, если сама судьба подталкивает меня к победе в споре, который я сам же затеял, то почему бы и нет?

Спор, похоже, начинает приобретать неожиданно приятный поворот. Ухмылка сама собой растягивает мои губы. Посмотрим, что из этого выйдет.

***

Забив на следующую пару и направляюсь к лекционному залу, где сейчас занимаются второкурсники. Нужно выяснить, что́ эта "гринписовка" наплела нашему светиле.

Замечаю её у самого выхода, оживлённо беседующую с каким-то додиком (пример автор, - молодой человек инфантильного вида, нескладный).

Ещё и улыбается, как ни в чём не бывало!

Кровь закипает в моих жилах.

Быстро оглядываю её. На ней узкие джинсы с высокой талией и простая футболка, подчёркивающая изгиб груди. На плече рюкзак, лямку которого она придерживает рукой.

Она настолько увлечена разговором, что не замечает, как я подхожу. Первым меня видит её собеседник, он замолкает, выпучив глаза.

Хватаю её за локоть, грубо выдёргиваю из потока студентов и тащу к ближайшей нише в стене. Слишком резко, понимаю, но сейчас не до церемоний.

Глава 9. Арина

"Жду тебя на парковке после пары", – сообщение всплывает на экране телефона, пока я отчаянно пытаюсь вникнуть в синтез минералов и его производных.

Хмурюсь и откладываю ручку.

Ну кто там ещё? Открываю сообщение и закатываю глаза. Градов. Не удивлюсь, если он сейчас стоит за дверью, довольно ухмыляясь и наблюдая за моей реакцией. Раздражение нарастает, но где-то внутри просыпается чертовская искорка интереса. Игривая такая.

Сегодня по плану выезд на заброшку, и выбора, с кем ехать, у меня нет.

Он что, считает, что достаточно написать сообщение, и я тут же побегу к его машине, виляя хвостиком? Сама доберусь. Не хватало ещё, чтобы он решил, что может мной командовать.

Выключаю телефон и бросаю его в рюкзак.

Да, вот это я влипла. До сих пор не могу поверить, что мне придётся работать над проектом вместе с этим…

Градовым. Мажор, строитель… Что он вообще понимает в экологической катастрофе? Наверняка считает, что деревья растут из розеток, а мусор убирают эльфы. Хуже всего – от него зависит судьба проекта и моя стипендия, поэтому придётся считаться с ним.

Звонок с пары прерывает мои размышления.

– Я побежала, Юр, – прощаюсь с соседом по парте, быстро собирая вещи и использую возможность сбежать пораньше.

Выскакиваю из универа и лихорадочно оглядываюсь по сторонам. Главное – не попасться Мирону на глаза. Достаю телефон, открываю 2ГИС и судорожно ищу маршруты.

– Далеко собралась? – раздается над ухом низкий, бархатистый голос.

Вздрагиваю и поднимаю взгляд. Прямо передо мной стоит Мирон. Наглый, довольный, с ямочками на щеках, грозящими показаться, если он улыбнется. Чёрные волосы слегка растрепаны, а тёмные глаза смотрят сверху вниз с каким-то вызывающим удовольствием.

– А то ты не знаешь, – бурчу я, обходя его и направляясь к автобусной остановке.

– Знаю. Сообщение моё получила? – Мирон догоняет меня, легко вклиниваясь в мой шаг. – Ты должна быть благодарна судьбе, что я вообще согласился таскаться с тобой по этим…катакомбам.

– Благодарна? Тебе просто поручили. Не строй из себя благодетеля, Градов. И вообще, следи за своим тоном, – останавливаюсь, прожигая его взглядом.

Мирон тормозит передо мной, преграждая путь и наклоняется ближе. В его глазах – вызов и что-то ещё, хищное.

– Зачем так грубо, Арина? Мы же будем работать вместе. Постарайся быть… покладистей, – его губы растягиваются в самоуверенной улыбке.

Вот же гад! Играет мускулами, давит авторитетом. Только не на ту напал.

– Покладистей? – фыркаю, скрещивая руки на груди. – Ты, видимо, перепутал меня со своей очередной куклой, Градов.

– Ревнуешь? – он хохочет, отчего я сжимаю кулаки. – А зря. Я, между прочим, не против, чтобы ты меня… обхаживала.

– Мечтай!

– Хочешь ты того или нет, но ездить мы будем вместе. Это условие Иванова. А теперь пошли, эко-воин, – говорит Мирон и, развернувшись, направляется в сторону парковки.

Стискиваю зубы, но иду следом. Нельзя злить его. Хотя бы пока.

У чёрного Porsche Cayenne, поблескивающего на солнце, Мирон о чём-то перекидывается парой фраз со своими друзьями. Завидев меня, они переглядываются и расходятся с ухмылками.

В салоне машины меня встречает тишина и запах дорогой кожи. Сажусь на заднее сиденье, всем видом показывая, что еду "по необходимости", а не по своей воле. Вижу краем глаза, как Мирон самодовольно улыбается.

Решил, что сломил меня?

Пытаюсь смотреть в окно, но постоянно ловлю его отражение в зеркале заднего вида.

Профиль, волевой подбородок, уверенный взгляд, устремлённый на дорогу… Он красив, черт возьми. И опасен той животной притягательностью, которой от него исходит. Но думать об этом нельзя. Он – ходячий стереотип "мажора", а я – борец за экологию. Между нами не может быть ничего общего.

– О чём задумалась? – внезапно спрашивает мой водитель , вырывая меня из раздумий. Голос звучит мягче, чем обычно.

– О проекте, – отрезаю я, стараясь говорить ровно.

– Неужели? – Он дергает уголком губ. – А мне кажется, ты просто пялишься на меня. Думаешь, как я хорошо выгляжу за рулём этой машины. Или, может, о том, какой я вообще неотразимый?

Закатываю глаза. Невыносимый нарцисс…

Промзона встречает нас мрачной атмосферой, запахом гнили и металла. Мирон паркует машину у въезда, глушит двигатель и достает из багажника две строительные каски.

– Надень, – протягивает он одну мне. Внимательно изучает моё лицо. В глазах мелькает что-то, похожее на… заботу? Бред. – Здесь небезопасно. Тут может крыша обвалиться.

Я беру каску и пытаюсь застегнуть ремешок под подбородком, но у меня ничего не получается. Мирон, закончив со своей, подаётся вперёд, его пальцы касаются моих. Он пахнет чем-то свежим, цитрусовым и дорогим, отчего по коже пробегают мурашки. Он несколько секунд возится с ремешком, его лицо совсем рядом с моим, и я невольно задерживаю дыхание. В его глазах вижу что-то, что заставляет сердце биться быстрее. Но это, наверное, просто игра света.

– Готово, – произносит он, отстраняясь.

Наши взгляды встречаются, и на мгновение мы оба улыбаемся. Два придурка в касках.

Мы проникаем на территорию.

– Это место построили ещё в советское время, – рассказывает Мирон, осматривая покосившийся корпус цеха. – Здесь раньше производили какие-то детали для станков. Кажется, лет десять назад завод обанкротился и с тех пор стоит заброшенным. Представляю, какие деньжищи поднялись бы здесь, если бы кто-то выиграл тендер на постройку на этом месте.

Бесит. Ему бы только деньги.

Мирон осматривает здания, фиксируя повреждения, фотографирует обвалившуюся штукатурку и оценивает возможность обвала. Мы пробираемся через завалы, переступая через груды битого кирпича и арматуры. Мирон с легкостью перепрыгивает через препятствия, а мне, несмотря на отличное владение своим телом, приходится хвататься за его руку.

– Осторожно! Там куски штукатурки отлетают! – кричит Мирон, и мы вместе прижимаемся к стене. Его рука на моей талии и он не торопиться её убирать.

Глава 10. Арина

Живот предательски урчит, напоминая о пропущенном обеде. Мирон, кажется, улавливает этот звук, потому что, заводя Porsche, с ухмылкой произносит:

– Есть одно местечко, где можно быстро и неплохо перекусить, – произносит он, будто предлагая величайшее сокровище мира. – Если, конечно, твой эко-воинственный дух не восстанет против фастфуда.

Я хмурюсь. Фастфуд – это не мой выбор. Но спорить сейчас не хочется. Готова на всё, чтобы скорее закончить этот день.

Через десять минут мы подъезжаем к ярко освещенному зданию с огромной надписью: «Burger King». Моя экологическая душа протестует, но тело требует калорий.

Но непокорное тело настойчиво требует калорий, простых и быстрых углеводов, чтобы хоть как-то восполнить утерянную энергию. Я вздыхаю, смирившись с поражением.

Мирон, недолго думая, заказывает два огромных бургера с двойной порцией мяса, здоровенную картошку фри, щедро сдобренную солью, и литровую колу. Я же, поколебавшись секунду, выбираю салат «Цезарь» без заправки и бутылку минеральной воды без газа. Он смотрит на мой аскетичный выбор с явным сочувствием, даже жалостью. Его взгляд говорит: «Бедняжка, ты лишаешь себя радостей жизни».

– Не осуждай, Градов, – резко отрезаю я, стараясь скрыть смущение. – Я слежу за своим здоровьем. И за планетой.

– Ну-ну, – усмехается он, откусывая огромный кусок от своего бургера. Сок стекает по его подбородку, но он, кажется, не замечает этого. – А я вот живу один раз. И этот раз должен быть вкусным. Максимально вкусным. И плевать на диеты и экологию.

Пока он ест, я наблюдаю за ним. Он выглядит расслабленным и довольным. Как будто и не было только что этого напряженного разговора про экологическую катастрофу, про загрязнение почвы и воды, про больных раком людей, живущих рядом с ядовитыми отходами. Неужели он настолько бесчувственный? Или просто умеет хорошо маскировать свои эмоции, скрывая свою истинную личность за маской циничного мажора?

— Чего смотришь? Ешь давай, — произносит он с набитым ртом, подвигая мне второй бургер.

Несмело протягиваю руку, снимаю верхнюю булку, делаю первый укус, закрывая глаза от наслаждения и запаха, на мгновение отступая от своих установок.

На парковке уже толпится народ – закончились вечерние пары. Студенты, уставшие и сонные, спешат домой, мечтая о тепле и отдыхе. Мирон паркует машину прямо у главного входа, нарочито вызывающе, занимая два парковочных места. Я морщусь.

– Зачем так близко? – ворчу. – Мог бы и подальше припарковаться.

– Чтобы все видели, с кем ты катаешься, Арина, – подмигивает он, лукаво улыбаясь. – Повышаем твою популярность, так сказать.

Я закатываю глаза. Я уже успела понять, что подобные выходки Мирона вызывают не восхищение, а скорее раздражение и зависть у окружающих. Выходя из машины, я стараюсь не обращать внимания на любопытные взгляды, которыми меня награждают проходящие мимо студенты. Но боковым зрением я замечаю ту девушку с вечеринки, кажется, Кристину, и её свиту, стоящих чуть поодаль. Её лицо искажается от злобы, а взгляд прожигает меня насквозь, словно лазерным лучом. Кажется, будто я украла у неё не просто конфету, а что-то гораздо более ценное. В этом взгляде читается неприкрытая ненависть и обещание скорой расправы. Собрав остатки самообладания, я стараюсь сохранить на лице подобие невозмутимости и уверенным шагом направляюсь к лаборатории.

– Привет, Арин! – окликает меня кто-то из лаборатории. Это Андрей, студент старшего курса, готовый прийти на помощь в качестве наставника. – Что принесла? Что-то интересное?

– Пробы с заброшенного завода, – отвечаю я, вздыхая. – Поможешь?

– Конечно! Давай сюда. Что там у тебя интересного? – Андрей приподнимает один из боксов, осторожно рассматривая содержимое. – Ого, да тут на целую диссертацию материала хватит!

За разговором с Андреем и парой преподавателей, заглянувших в лабораторию, я постепенно отвлекаюсь от неприятных мыслей и сосредотачиваюсь на работе. Однако, спустя пару часов, проведенных за микроскопом и химическими реактивами, я понимаю, что взятых сегодня образцов недостаточно. Нужно копать глубже. В прямом смысле слова. Завод хранит намного больше тайн, чем я предполагала.

– Придется ехать еще раз, – вздыхаю я, собирая свои вещи.

Мысль о том, что снова придется провести целый день наедине с Градовым, вызывает у меня странную смесь волнения и раздражения. Непривычно ощущать себя такой… растерянной и неуверенной. Его взгляды, его прикосновения – все это выбивает меня из колеи, заставляет забыть о цели и принципах. Нужно держать дистанцию. Только тогда я смогу сосредоточиться на работе и не поддаться его… чарам? Я усмехаюсь, отгоняя эту глупую мысль. Никаких чар, просто обычное мужское обаяние, на которое я, Арина Исаева, не поддамся ни за что.

Выхожу на улицу. Уже смеркается, город зажигает свои огни. И в этом полумраке особенно выделяется чёрный силуэт Porsche, под которым кто-то вальяжно расположился, облокотившись бёдрами о капот. Мирон. Он ждет меня.

– Закончила? – спрашивает, выпрямляясь и окинув меня оценивающим взглядом. – Я тебя подвезу.

— В чем подвох? — с недоверием спрашиваю я.

Он лишь пожимает плечами и молча огибает машину и садится в салон.

И я соглашаюсь. Просто потому, что так будет быстрее. И безопаснее, чем одной идти через темный парк. И… потому что мне приятно, что он ждет. Признание это заставляет меня поморщиться. Что со мной происходит?

По дороге мы молчим. Мирон включает тихую музыку, расслабляющую и приятную. До этого он слушал какую-то неразборчивую болтовню, больше напоминающую невнятное бормотание под биты. Невольно вспоминаю Дениску и умиляюсь, что он бы обрадовался такой музыке.

Украдкой смотрю на водителя. В полумраке салона его лицо кажется другим, более мягким и задумчивым. Он не выглядит как типичный мажор, избалованный деньгами и вниманием девушек. Есть в нем что-то глубокое и… потерянное. "Стоп!" - мысленно одергиваю себя. Он такой, каким хочет казаться.

Глава 11. Мирон

Я смотрю, как она выходит из машины, и взглядом провожаю до самого подъезда. Что-то в этой девчонке цепляет меня, как крючком за живое. Не понимаю, что именно, но цепляет неимоверно. Обычно мне достаточно одного взгляда, одной фразы, чтобы раскусить девчонку, понять, что она из себя представляет. Арина же – гребаная загадка, неразрешимый ребус. И это, черт возьми, раздражает. Бесит до зубовного скрежета. Спорить из-за нее было, конечно, глупо, но отступать – это не про меня. Тем более друзья уже с нетерпением ждут развязки, потирают руки в предвкушении. И я ни за что не покажу им, что в этом споре сомневаюсь.

Как только отъезжаю от ее дома, на панели вспыхивает входящий вызов. Вадик. Ну, конечно, кто же еще.

– Че, ты где, Градов? – орет он в трубку так, будто я на другом конце планеты.

– Только что Арину до дома довез, – отвечаю, стараясь унять раздражение в голосе.

– Бросай свою гринписовку и дуй к нам! Мы в "Кристалле". Новую партию виски завезли, – зазывает меня этот черт.

"Кристалл" – один из самых пафосных ночных клубов в городе, место, где сливки общества любят сорить деньгами, а я – проводить время. Почему бы и нет? Арина, заброшки, химия – это, конечно, интересно, но иногда нужно немного отвлечься.

– Буду через полчаса, – бросаю в трубку и сбрасываю вызов.

Приезжаю, когда вечеринка уже в самом разгаре. Музыка долбит по ушам, девчонки визжат. Тёма, мой второй кореш, как всегда, в центре внимания, травит очередную пошлую шутку, от которой ржут все, кроме разве что редких ханжи, но такие в нашей компании — редкость.

– О, вот и наш Ромео пожаловал! – орёт он, заметив меня. – Ну что, как там твоя партия зелёных? Уже сдалась под натиском твоего очарования?

– Не торопи события, – усмехаюсь, откидываясь на спинку кресла. – Всё идет по плану. Работаем над проектом, сближаемся. Скоро эта гринписовская крепость падет.

Отвечаю эту хрень с бравадой и заказываю себе виски с колой.

– Ага, сближаетесь в противогазах и химзащите, – давится от смеха Тема, повернувшись к столу. – Ты хоть представляешь, как она в постели себя ведет? Наверное, лекции про охрану окружающей среды читает.

– Не удивлюсь, если она ещё и целка, – вставляет свои пять копеек Завиток.

Во мне закипает раздражение. Не люблю, когда о ней так говорят. Да и вообще ни о ком… Одёргиваю себя, но виду не подаю, как будто мне есть дело до чужих предположений.

– Да ладно тебе, – бросаю небрежно, – у каждого свои причуды. Главное – результат.

– Смотри, не влюбись, – ржет друг. – А то мы тебе спуску не дадим.

– Да бросьте, – фыркаю. – Я? Влюбиться? В эту помешанную на экологии зануду? Да никогда в жизни.

Парни смеются, довольные моим ответом. А я думаю о том, что меня действительно выводит из себя эта ситуация. Исаева почему-то прочно засела в голове, и это чертовски бесит. Просто не нравится, когда в голову залезают посторонние. Я не хочу думать о ней как о цели. Хочу просто… думать. Но это всё не входило в мои планы.

К нашему столику подтягиваются парни из баскетбольной команды. В субботу важная игра, обсуждаем тактику и шансы на победу. Баскетбол – моя страсть, моя отдушина. На площадке я забываю обо всем, выкладываюсь на полную. Это единственное место, где я могу быть собой, где я могу расслабиться, выплеснуть адреналин и забыть обо всех, нахрен, проблемах.

Уже далеко за полночь, когда на горизонте появляются девчонки из группы поддержки. Во главе, конечно, Кристина. Крашеная блондинка с силиконом во всех нужных местах. Мой… так сказать, вариант на ночь. Вернее, на несколько ночей.

– Мирончик, ты где пропадал? Я уже соскучилась, – мурлычет, обвивая мою шею руками.

Она выглядит сногсшибательно: короткое платье, высокие каблуки, яркий макияж. Но за этим лоском я вижу лишь пустоту и жажду внимания. Как будто это что-то новое.

– Дела были, – отрезаю я.

– А что за дела такие важные? – лебезит она. – Неужели с той ботаничкой?

В её голосе явно сквозит ревность и, возможно, презрение. Раздражает. Как будто она лучше той "ботанички".

– Не твое дело, – обрываю её, отстраняясь. – Следи за собой.

Она обижается, надувает губки, но не отходит. Знает, что я не люблю истерики. И знает, что я могу найти ей замену за пять минут.

– Может, поедем ко мне? – шепчет она, заглядывая в глаза.

Смотрю на неё и думаю: "А почему бы и нет?". Расслабиться всё равно нужно.

После тусовки у неё дома происходит быстрый, механический секс. Ничего личного, просто сброс напряжения. Кристина старается, выгибается, стонет, но я не чувствую ничего. Она давно уже стала для меня просто удобным телом.

Я давал ей шанс соскочить. Предлагал обратить внимание на того же Андрея из команды, он по ней сохнет. Но ей нужен я. Вернее, мои деньги и связи. Что ж, каждый получает то, что заслуживает.

Домой возвращаюсь под утро. Еду специально окольными путями, чтобы не попасться гайцам. Снимаю серьгу и прячу в бардачок. Отец не должен видеть. Он не поймет. Стискиваю зубы. Как же надоела эта маскировка. Как же просто хочется быть тем, кем себя ощущаешь. Была бы мама жива, она бы меня поняла.

Стараясь не шуметь, проскальзываю в дом. Иду в душ, смывая с себя чужой парфюм и привкус выпитого. Беру в руки телефон, уже лежа в постели.

Набираю сообщение Арине: “Ну что, Грета Тунберг? Готова завтра поковыряться в земле? Или твои шаловливые пальчики планируют заняться чем-то другим, вспоминая обо мне?”

Засыпаю с мыслями об Арине. Она раздражает меня до чертиков, но почему-то хочется снова её увидеть. Просто чтобы вывести её из себя. Просто чтобы убедиться, что я все еще могу влиять на ситуацию. Просто так… И еще, наверное, потому, что она единственная, кто не реагирует на меня, как на очередной трофей.

Глава 12. Арина

Яркий луч солнца пробивается сквозь плотные шторы, вырывая меня из объятий сна. Сонно щурясь, тянусь к телефону на прикроватной тумбочке. Уведомление от Мирона. Сообщение отправлено ещё ночью. Сердце делает кульбит, когда вижу текст:

"…Или твои шаловливые пальчики планируют заняться чем-то другим, вспоминая обо мне?"

Жгучий румянец мгновенно заливает щёки. Пошло. До неприличия. Представляю, как он, наверняка с самодовольной ухмылкой, набирал эти слова, предвкушая мою реакцию.

Пытаюсь унять этот сумбур в мыслях. Этот парень, конечно, умеет удивлять. С одной стороны, это возмутительно, а с другой… чертовски интригующе. Этот засранец явно провоцирует и ждёт, когда я клюну на его удочку.

Сбрасываю одеяло и с легкой усмешкой строчу ответ: "Боюсь, твои влажные фантазии придётся отложить. Сегодня «Грета Тунберг» грызёт гранит науки, так что забудь про лопату и заброшку – в планах только лекции до вечера". Прикрепляю гифку с пожимающим плечами котиком и отправляю.

Проходит пять минут, потом десять. Заглядываю – Мирон не появлялся в сети с прошлой ночи.

Автобус набит битком, а в моей голове ещё теснее. Бесконечно прокручиваю утреннее сообщение, представляю нашу встречу… Только бы не раскраснеться.

Ветер треплет волосы, и я натягиваю капюшон толстовки. Глубоко вдыхаю свежий осенний воздух, пытаясь успокоиться.

Проходя мимо главного корпуса, замечаю Кристину со своей свитой. Они стоят у входа, смеются, перешептываются – и, кажется, весь этот спектакль разыгрывается исключительно для меня.

Закатываю глаза. Дуры. Что с них взять?

Невольно сравниваю себя с ней. Она, конечно, ярче в сто раз, благодаря яркой косметике и силикону. Интересно, он ей тоже строчит подобные сообщения по ночам?

Первая пара – инженерная геология. Интересный, хоть и требующий внимательности, предмет. Пытаюсь сосредоточиться, киваю в нужных местах, но мысли то и дело ускользают к одному мажору на чёрном Порше.

До обеда успеваю заглянуть в лабораторию. Андрей, настоящий фанатик своего дела, встречает меня хмурым взглядом:

— Арина, привет. Результаты пока не готовы, но предварительный анализ подтверждает твои подозрения. Там всё намного хуже, чем мы думали.

Новости неутешительные, но ожидаемые. Моя работа по анализу загрязнения заброшенного завода в черте города может принести реальную пользу. И это в какой-то степени даже радует.

На обеде встречаюсь с Настей. Мы учимся в разных группах, поэтому на парах не видимся, но лекции часто пересекаются.

– Ну, рассказывай, что у вас там с Градовым? – наседает Настя, сразу переходя в наступление. – Весь универ гудит!

– Да ничего! – выпаливаю я, чувствуя, как щёки предательски заливаются краской. – Один раз подвёз, и все уже женят. Бред какой-то!

– Да ладно тебе, – подмигивает Настя. – Просто так Градов никого в своей тачке не возит. Интерес у него какой-то к тебе точно есть.

Её слова словно включают невидимый радар. Сама, не замечая, я уже выискиваю взглядом знакомую фигуру в толпе студентов. Но Градова нигде нет. Я машинально достаю телефон и проверяю сообщения. Мирон так и не появился в сети. Зачем он мне написал?

Кое-как дождавшись окончания лекций, сажусь в автобус, и тут приходит сообщение. Пульс учащается, пока я открываю его.

"Исаева, не кипятись. Я просто проверяю, действительно ли ты такая неприступная, как кажешься. Может, тогда перенесём наши раскопки в другое место? Скажем, в мою постель?"

Закатываю глаза, стараясь скрыть румянец. Этот наглец! Но, черт возьми, как же это заводит! Быстро набираю: "Боюсь, в твоей постели слишком много CO2. Совершенно неэкологично. Но если предложишь что-нибудь менее вредное для окружающей среды, то я подумаю".

Ответ прилетает моментально: "Например, душ на двоих? Экономия воды, близость тел. Сплошная выгода для планеты и для нас самих".

Руки начинают дрожать. Перечитываю сообщение снова и снова, и внизу живота разливается странное, доселе незнакомое тепло. Нет, это неправильно. Так не должно быть. Подобные сообщения должны вызывать отвращение, а не… это. И приятная пульсация между ног шокирует. Он играет со мной, выводит меня из равновесия. Он делает все, чтобы я потеряла контроль.

"Что, язык проглотила, эко-воительница? Или мои слова пробили броню твоей неприступности?"

Запихиваю телефон в рюкзак. Хватит. Я не буду отвечать, не позволю ему собой манипулировать. Пытаюсь сосредоточиться на виде из окна, но тщетно.

Душ на двоих… Близость тел… От одной только мысли об этом сердце начинает бешено колотиться. Черт, он знает толк в том, как парой сообщений в мессенджере лишить почвы под ногами. И мне это, кажется, начинает нравиться.

А вечером в телеграмме – два билета на баскетбол. Ни привет, ни тебе «как дела». Просто два билета.

«И что это?», печатаю в ответ.

«Так выглядят билеты на баскетбольный матч с участием моей команды. Хочу видеть тебя на трибунах».

«С чего ты взял, что я приду?»

«Придёшь».

Самонадеянный нахал!

«Мне есть, чем заняться».

«Поверь мне, посмотреть на мускулистых парней гораздо полезнее для зрения, чем пялиться в книжки».

Да блин!

После некоторых сомнений решаю пойти на матч и взять с собой брата.

Братишка, как обычно, погружён в свою приставку. В комнате полумрак, только экран телевизора мерцает.

– Ден, отвлекись! У меня кое-что есть, – говорю я, подходя к нему.

Мелкий, не отрываясь от игры, что-то бурчит.

– Эй, слышишь? – окликаю я, но он выключает игру и поворачивается ко мне с любопытством. Кажется, понял, что у меня что-то интересное.

– Что там? – спрашивает он, откладывая джойстик.

– Слушай, тут такое дело… – присаживаюсь рядом с ним. – Есть возможность сходить на баскетбольный матч.

Глаза брата загораются.

– Вау! Это круто! А кто играет?

– Неважно, – отмахиваюсь я, стараясь не вдаваться в подробности. – Просто баскетбол. Ты же любишь спорт.

Глава 13. Арина

Огромный спортивный комплекс гудит, как растревоженный улей. Мы с братом едва протискиваемся сквозь толпу болельщиков, скандирующих речевки и размахивающих флагами. Атмосфера заряжена адреналином и предвкушением. Это совершенно непохоже на тихие университетские аудитории.

Денис вертит головой во все стороны, его глаза сияют восторгом.

— Арина, смотри, какие огромные дядьки! Они как великаны! А вон там что-то продают, давай посмотрим! – тараторит он, едва успевая переводить дыхание.

Я же, признаться, немного нервничаю. Впервые в жизни иду на подобное спортивное мероприятие, да ещё и по приглашению популярного парня из универа. Увижу его в другой обстановке, не за партой и не в коридорах учебного заведения. И от этого волнение только усиливается.

Заглядываем в гардероб, где, как муравьи, снуют люди, сбрасывающие верхнюю одежду. Две зоны, обозначенные синими и красными номерками, разделяют пространство.

— Синие, – безапелляционно заявляет братишка и направляется к свободному окошку. Скинув куртку и тренч, мы получаем номерок и двигаемся дальше.

Но далеко уйти не удается. Денис тут же тащит меня к лотку, где красуются всевозможные аксессуары для фанатов.

— Арин, ну пожалуйста, – упрашивает он, разглядывая яркие вещицы. В итоге он выбирает красную бандану с логотипом команды, огромную поролоновую руку с вытянутым указательным пальцем и красно-синий флажок, которым тут же начинает яростно размахивать. Я усмехаюсь, глядя на его довольное лицо.

Наши места оказываются просто отличными – прямо у площадки, на уровне скамейки запасных. Отсюда видно всё: и разминку игроков, и напряженные лица тренеров, и мельчайшие детали игры.

Мелкий прилипает к бортику, возбужденно комментируя происходящее:

— Смотри, какой длинный! Он точно перебросит мяч через всю площадку!

И вот начинается! Громкая музыка, свет софитов, рев трибун – всё сливается в оглушительный микс. На площадку выбегают игроки, и сердце начинает биться быстрее. Мирон появляется одним из последних, и у меня перехватывает дыхание. В спортивной форме, в окружении товарищей по команде, он выглядит совершенно иначе: сильным, уверенным, невероятно сексуальным.

Я слежу за каждым его движением, стараясь не упустить ни одной детали. Мелкий яростно болеет, подпрыгивая на месте и размахивая своей поролоновой рукой. Он кричит, свистит и одобрительно гудит, совсем как заядлый фанат. А я… а я постепенно вхожу во вкус. Азарт игры захватывает, адреналин бурлит в крови.

Градов двигается по площадке легко и грациозно, словно хищник, выслеживающий добычу. Его мышцы напрягаются под облегающей формой, пот блестит на лице. Он сосредоточен и энергичен. Господи, какой же он чертовски привлекательный! Всё, что я замечаю, это его подтянутое тело и пронзительный взгляд. Это что-то неописуемое. Я готова раздеться прямо там!

Боже! Что я несу? Мои ладони вспотели, дыхание учащается, а внизу живота появляется приятное томление. О, нет, только не это!

Вдруг Мирон резко выпрыгивает, перехватывает мяч и с невероятной легкостью отправляет его в кольцо. Трибуны взрываются аплодисментами. Он победно обводит взглядом зал, и наши глаза встречаются. Время словно замирает. В его взгляде я читаю вызов, насмешку и… что-то ещё, что заставляет моё сердце пропустить очередной удар. В ту же секунду он мне подмигивает. По моим щекам разливается жар, внутри всё переворачивается с ног на голову. Чувствую себя пойманной, разоблаченной. Всё, что происходит вокруг, перестает существовать. Остаемся только я и он.

В перерывах между игрой на площадку выбегают черлидерши. Их движения отточены до автоматизма, улыбки сияют, а короткие юбочки едва прикрывают упругие ягодицы. Особенно выделяется их капитанша, которая, кажется, танцует только для Градова, посылая ему кокетливые взгляды. Я невольно стискиваю зубы, глядя на эту змею.

В перерыве между второй и третьей четвертью на площадку выходит группа молодых ребят, выдающих отвязный рэп. Я не особо разбираюсь в этом жанре, но ритм зажигательный, а слова – полны энергии. Денис, возомнивший себя юным рэпером, начинает подпевать, размахивая своей дурацкой рукой и пытаясь изображать движения танцоров. Улыбаюсь, глядя на его счастливое лицо. Ради этого стоит прийти сюда, даже если бы Мирона и не было.

Да что уж там притворяться, я и сама получаю дикое удовольствие! Весь этот азарт, шум, эмоции – это потрясающе! Не ожидала, что мне так понравится.

После финального свистка толпа хлынула к выходу. В гардеробе образуется давка.

— Ден, стой здесь. Если я долго не вернусь, получи наши вещи сам и жди меня здесь, хорошо? – наказываю я брату, чувствуя себя ответственной за него.

Мальчик деловито кивает, ощущая себя взрослым и самостоятельным.

И вот, поддавшись внезапному порыву, я отправляюсь на поиски уборной. Коридор пестрит плакатами с изображениями спортсменов, фотографиями с соревнований и расписаниями занятий. Вдоль стен тянутся скамейки, заставленные спортивными сумками. Прохожу дальше, и вдруг кто-то хватает меня за руку и тащит в темный угол. Это Мирон.

Он прижимает меня к стене, загородив путь. Я пытаюсь вырваться, но он держит крепко.

— Соскучилась? – шепчет он, глядя прямо в глаза.

Мирон взмок от пота, его дыхание сбитое и горячее. От него пахнет мужским парфюмом и адреналином. Этот запах пьянит, возбуждает. Он питает меня своей энергией после игры. Не могу отвести от него взгляд. Сейчас он просто воплощение силы и страсти: воплощение чистой сексуальности.

Я пытаюсь сглотнуть, пытаясь хоть как-то совладать с собой. Сердце бешено колотится в груди, гулко отдаваясь в ушах.

— Что… что ты делаешь? – лепечу я, чувствуя, как по телу пробегает дрожь.

Он усмехается, приближая своё лицо к моему.

— Понравилось? – спрашивает он, обжигая губы своим дыханием.

Я чувствую, как щеки заливаются краской, но пытаюсь сохранить спокойствие. Ирония – вот моё оружие.

Глава 14. Мирон

Вхожу в холл университета, и меня тут же обступает толпа. Хлопают по плечу, жмут руку:

— Градов, ты зверь!

— Красава, Мирон, уделал этих молокососов!

— Ты сделал это, братан!

Девчонки одаривают мимолетными улыбками и оценивающими взглядами.

Победа в субботнем баскетбольном матче с командой из соседнего университета превратила меня в героя дня. Но вся эта показная шумиха мне не нравится. Внимание толпы кажется фальшивым и навязчивым.

«Мы просто разнесли этих выскочек», – думаю я, стараясь сдержать улыбку. – Каждый пас выверен, броски идеальны. Фортуна, как всегда, была на моей стороне.

И Арина… Она всё-таки пришла, несмотря на свои угрозы. Я замечал её на трибуне: глаза горели, на щеках алел румянец. Адреналин зашкаливал – идеальное состояние.

Помню этот смущённый взгляд, впившийся в моё лицо, лёгкую дрожь, когда я прижал её к стене после игры. Её губы – такие податливые и желанные. Я не поцеловал их, лишь коснулся губами её шеи, ощущая трепет нежной кожи. Запах её волос до сих пор преследует меня.

«Хватит, не стоит зацикливаться», – одёргиваю я себя. – Это всего лишь игра, спор. Я выиграю его, чего бы мне это ни стоило.

Но эта девчонка не выходит у меня из головы. После поцелуя в шею меня захлёстывает волна чистого, первобытного желания. Я захотел её в тот момент, да и сейчас хочу. И если бы это была кто-то другая, я бы трахнул её прямо там, позабыв обо всём: о споре, о друзьях, о правилах.

Просто обладать ею.

Но это Арина – девушка из другого мира, не моего. Ещё не время. Она пока не готова.

– Эй, Градов, ты где летаешь? – вырывает меня из мыслей Артём, толкнув в бок и ухмыляясь. – Опять Исаева в мыслях, поди? Да уж, понимаю… тяжёлый случай. Такая просто так не даст.

Влад прыскает со смеху.

– Ерунду не городи! – огрызаюсь, стараясь не показать раздражения. – Причём здесь она? У меня и без неё дел хватает.

– Да ладно, чего ты завёлся? – Артём поднимает руки в примирительном жесте. – Просто напоминаю. Надеюсь, ты про спор не забыл? Или уже слился?

– Не дождётесь, – цежу я сквозь зубы, не сдержавшись. Терпеть не могу, когда они заводят эту тему. В голове предательски всплывает картинка, как я защищаю её от их грязных шуток.

Резким движением поднимаюсь, бросаю:

– Увидимся, – и выхожу из аудитории.

После обеда я названиваю Арине, но она упорно игнорирует мои звонки и сообщения.

«Никуда ты не денешься», – бормочу себе под нос, сжимая в руке телефон.

После занятий пацаны зовут в бар, говорят, надо развеяться, но сейчас мне не до этого.

Кажется, я знаю, где сейчас Арина.

В лаборатории их факультета.

Точно! Там, среди этих микроскопов, пробирок и анализаторов она чувствует себя как рыба в воде. Уверен, она опять копается в образцах с заброшки из нашего совместного проекта.

Без проблем прохожу внутрь. Лаборант, мой старый знакомый, приветливо кивает.

– Градов? Какие люди! – удивляется он.

– Арина Исаева здесь? – спрашиваю я, не теряя времени на объяснения.

– Да, вон, в дальней комнате, – машет рукой парень. – Халат накинь, а то начальство начнёт ворчать.

Усмехнувшись, я небрежно накидываю белый халат на плечи и направляюсь в указанную комнату. Тихонько стучу, но тут же открываю дверь, не дожидаясь ответа.

Арина сидит за микроскопом, вся в работе, склонившись над окулярами. Волосы, собранные в небрежный пучок на затылке, совсем разлохматились к концу дня, и теперь пряди непокорно рассыпаются по плечам. Она настолько увлечена, что ничего вокруг не замечает. Тихо прикрыв дверь, я поворачиваю ключ, щёлкнув замком. Только тогда она вздрагивает и резко поднимает голову. Наши взгляды встречаются. В её глазах — испуг, смешанный с тревогой и… волнением. Немного взъерошенная, уставшая, но от этого ещё более привлекательная. Щёки слегка порозовели.

Впервые вижу её без очков.

Её большие, выразительные глаза сейчас широко распахнуты, обрамлённые густыми ресницами. Высокие скулы подчёркивают её утончённость, а чуть припухлые губы выдают сдерживаемое волнение.

Громко прочищаю горло, ощущая, как кровь приливает к паху.

«Дожили, теперь меня заводят ботанички в лаборатории», – проносится у меня в голове, вызывая кривую усмешку.

– Что ты здесь делаешь? – выпаливает она, стараясь звучать жёстко, но голос предательски дрожит.

Сбрасываю халат в угол, бросаю рюкзак на стул и медленно двигаюсь к ней.

– Ты игнорируешь мои звонки, пришлось брать инициативу в свои руки, – говорю я с усмешкой, зная, что это её злит.

Арина вскидывает подбородок – настоящая амазонка. Сразу в оборону.

«Ну давай, удиви меня», – думаю, наслаждаясь этой игрой.

– У тебя что, других дел нет?

– Есть, – соглашаюсь. – Но сейчас мне на всё плевать. Хочу быть здесь. С тобой.

Подхожу вплотную, почти касаясь её спины. Наклоняюсь, будто хочу заглянуть в микроскоп. Арина отодвигает голову, уступая мне место. Я чувствую её парфюм, смешанный с запахом реактивов – странный, но возбуждающий коктейль. Она шумно сглатывает. Вижу, как напрягается её тело: спина ровная, четкая линия плеч. Кажется, она не дышит.

– Что там у тебя? Покажешь? – шепчу я прямо в ухо, и она вздрагивает. – Ты представляешь, какая ты сейчас красивая? – продолжаю я, наслаждаясь её реакцией.

С виду такая неприступная, способная дать отпор, а на деле обычная девчонка с естественной реакцией организма на мужские манипуляции.

Арина пытается отодвинуться всем телом, но я не даю, упёршись руками в столешницу с двух сторон, заключая её в ловушку.

– Градов, это уже не смешно! Ты вообще что-нибудь слышал о такой вещи, как личное пространство? – злится она, пытаясь вырваться.

– А кто сказал, что я шучу, м? – бормочу ей на ухо, задевая губами мочку, чувствуя, как её пробирает дрожь.

Моя ладонь скользит по её плечу, опускается ниже, небрежно задевая грудь и очерчивая талию. Ещё ниже… касаюсь бёдер. Арина судорожно втягивает воздух. Её тело напряжено, как натянутая струна.

Глава 15. Арина

Кожа горит. Щеки просто пылают, как будто только что пробежала стометровку на максимальной скорости. Или, скорее, как будто только что столкнулась с чем-то совершенно новым и пугающим.

Отступая, спиной упираюсь в холодную кафельную стену. Кафель приятно холодит кожу. Сердце колотится в горле, заглушая все звуки.

В голове стучит только одно слово: "Больной". Эта мысль эхом разносится в голове, смешиваясь с липким, противным, но сладким возбуждением.

Этот парень пробуждает во мне что-то, о чем я даже не подозревала.

Мирон делает шаг вперед, нагло сокращая дистанцию. В его глазах – пляшут чертенята, дерзкие, самоуверенные.

– Ты… ты… Вот это самомнение! Корона не жмет? – выпаливаю я, но голос дрожит, звучит неубедительно. Пытаюсь казаться смелой, но выходит жалко.

– Разве? – он склоняет голову, играя. – Просто я честный и настойчивый. Говорю прямо. Ты этого еще не поняла?

Сглатываю, пытаясь прочистить пересохшее горло.

Честный? Да он же манипулятор! Обаятельный, самоуверенный… опасный. И почему эта опасность так притягивает?

Мы будто кружимся в опасном танце, где каждый знает свои правила, но никто не хочет уступать. Борьба взглядов, недосказанность в каждом слове.

И все же… это так волнующе. Как смотреть в пропасть – страшно, но невозможно отвести взгляд. Адреналин зашкаливает.

Мороз пробегает по коже от его близости. Его глаза изучают меня, сканируют каждый миллиметр моего лица. Я вижу в них интерес, вызов и… что-то еще. Что-то опасное и притягательное, как запретный плод, который безумно хочется попробовать.

Мирон Градов… Его невозможно не заметить: высокий, широкоплечий, с темными, пронзительными глазами и самоуверенной ухмылкой. В нем ощущается сила и харизма, одновременно пугающая и притягивающая. Обычно он держится с непоколебимой уверенностью, но иногда в его взгляде проскальзывает что-то другое. Что-то глубоко личное, уязвимое. И это "что-то" заставляет чувствовать себя… особенной.

Он протягивает руку и нежно убирает выбившуюся прядь волос с моего лица, заправив ее за ухо. Легкое прикосновение обжигает.

– Долго тебе еще здесь?

Вопрос звучит неожиданно мягко, совсем не в его обычном тоне. В голосе нет насмешки, только легкое беспокойство.

– А что? — вырывается у меня прежде, чем успеваю подумать.

– Надо. Собирайся, давай, – безапелляционно заявляет он, усаживаясь в старое скрипучее кресло. – Подожду тут. А то сбежишь еще. Ищи тебя потом.

Фыркаю, пытаясь унять сердцебиение. Что-то внутри кричит: "Беги! Беги, пока не поздно!" Но ноги словно чужие, приросли к полу. Я как бабочка, приколотая иголкой к энтомологической доске. Завороженно наблюдаю за ним, как он опускается в кресло.

Молча поворачиваюсь к столу, начинаю собирать вещи. Снимаю белый халат. Под ним на мне лишь черный топ с тонкими бретелями.

Чувствую его взгляд на своей спине. Кожа горит под этим взглядом. По спине пробегают мурашки, одна за другой, как маленькие разряды тока. Подняв руки, собираю волосы в высокий хвост. Он смотрит. Чувствую его взгляд везде: не только на волосах, а на линии тела – изгибе шеи, талии, очертаниях груди. От этого становится жарко, не хватает воздуха.

Выключив оборудование, убрав пробы, я все делаю молча, с трудом сдерживая дрожь в руках. Тишина давит на барабанные перепонки. Кажется, я даже слышу, как Мирон дышит.

Проскальзываю мимо развалившегося в кресле парня, стараясь не смотреть на него, и двигаюсь к спасительной двери. Но краем глаза замечаю в его глазах искры неприкрытого веселья – он забавляется моей растерянностью.

Дверь не поддаётся! В пальцах ощущается неловкость, они не слушаются и не дают повернуть ключ.

Почти отчаиваюсь, но тут Мирон встает с кресла, подходит сзади. Чувствую тепло его тела, отчего по коже бегут мурашки. Легкое касание его руки моей кисти, и его пальцы властно, но не грубо, накрывают мои. Тихо произносит прямо над ухом: "Расслабься", и легко поворачивает ключ. Замок щелкает.

В салоне автомобиля пахнет новой кожей, дорогим деревом и, едва уловимо, парфюмом хозяина. Запах обволакивает, успокаивает. В машине – тишина, нарушаемая только шуршанием шин по опавшим листьям.

Неотрывно смотрю в окно, как будто там можно найти ответы на мучающие вопросы. Город тонет в багрянце и золоте осени, но мне сейчас не до красот. Смотреть на Мирона – слишком волнительно. Внутри все сжимается от странного, нового ощущения.

Он ведет машину уверенно. Сильные руки крепко держат руль. Замечаю, как напряжены его челюсти. Кто бы мог подумать, что этот парень, душа компании, вдруг может быть таким молчаливым и серьезным?

– Можешь позвонить домой, сказать, что задержишься? – вдруг говорит он, не отрывая взгляда от дороги.

– Зачем?

– Хочу кое-что тебе показать, – интригует он.

– На свидание, что ли, зовешь, Градов? – тщетно пытаюсь я звучать игриво, но получается лишь нервный смешок. Сама удивляюсь своей дерзости.

– Можно сказать и так, Исаева, – отвечает он, на мгновение повернувшись ко мне, и его взгляд, кажется, проникает в меня.

Достаю телефон и нажимаю кнопку быстрого набора. Голос звучит немного взволнованно, но я стараюсь говорить как можно более непринужденно. Мама у меня замечательная, и я знаю, что она поймет, если я немного задержусь.

Через полчаса машина останавливается на самой окраине города. Вокруг – заброшенные промзоны, ржавые остовы механизмов, битое стекло. Место выглядит мрачно и заброшенно. Впереди – кирпичная громада без окон и дверей, обшарпанная и разрисованная граффити.

Вопросительно смотрю на Мирона, и внутри шевелится легкая тревога. Становится немного не по себе.

– Что это? – в голосе звучит опасение.

—Скоро узнаешь, - произносит он, и в его полуулыбке мелькает тень авантюры. Его глаза искрятся предвкушением.

Выключив зажигание, он погружает салон в тишину. Слышно только, как стучит где-то в висках мой пульс.

Глава 16. Арина

Заворачивая за угол кирпичной громады, замираю. То, что вижу, заставляет мои брови взлететь вверх. Вместо ожидаемой пустынной свалки передо мной открывается совсем иная картина: ряд машин, одна краше другой. Блестящие бока, дерзкие обвесы, низкая посадка… Сразу узнаю́ в них плоды кропотливой работы тюнинг-ателье.

Откуда я знаю? В детстве отец часто брал меня на выставки кастомных автомобилей. Он любит всё необычное, а я, кажется, унаследовала эту черту. Тогда мне было скучно, сейчас же это знание отзывается внутри странным трепетом. Эти машины дышат свободой и бунтом.

Рядом, переговариваясь и смеясь, стоит компания парней. Многие в широких штанах, толстовках и футболках оверсайз с яркими принтами, бейсболках, надвинутых набекрень. Типичный хип-хоп стайл, как сошедший со страниц глянцевых журналов об уличной моде.

Я чувствую себя чужой на этом празднике жизни. Мирон, почувствовав моё замешательство, крепче сжимает мою руку и нежно поглаживает бо́льшим пальцем ладонь, успокаивая.

Это действует. Немного.

Парни, заметив нас, разом затихают.

– Градов, братан! – раздаётся громкий возглас, и несколько человек одновременно двигаются к нам, заключая его в объятия. Обнимают как-то по-своему, по-мужски.

– Здорово, что приехал! Мы уж думали, зазвезсдился, – шутит один.

Все смеются.

– Да ладно, я всегда с вами, – отвечает Мирон с улыбкой. – Познакомьтесь, это – Арина.

Я робко киваю, стараясь скрыть смущение.

– Здорова, – хором отвечают парни, разглядывая меня с неприкрытым любопытством.

– Это Каспер, Бит, Дэн, Скат… – Мирон перечисляет имена, но я уже не запоминаю. Слишком много новой информации.

– Классно здесь у вас, – пытаюсь я поддержать разговор. Чувствую, как начинают гореть щёки.

Внутри ангара, оказывается, ещё больше людей. За дверным проёмом без двери нас охватывает гул голосов, смеха и грохочущей музыки. Пахнет дымом от вейпов и чем-то ещё, едва уловимым, но неприятным. Под потолком мигают стробоскопы, выхватывая из темноты обрывки лиц, движений.

Я невольно прижимаюсь к мужскому торсу.

На стенах – яркие граффити, изображающие, вероятно, знаменитых баскетболистов и рэп-исполнителей. Тут и там стоят переносные баскетбольные кольца, возле одного из них парни играют в стритбол.

Всё очень… аутентично. Не мой формат, конечно, но что-то в этой атмосфере беззаботности и свободы меня цепляет.

В центре зала два парня самозабвенно соревнуются в рэп-батле, отчаянно жестикулируя и выплёвывая слова, словно пули из автомата. Толпа ревёт, поддерживая каждого участника.

Внезапно ощущаю на себе тяжёлый, изучающий взгляд. Неподалёку, облокотившись на стену, стоит девушка в обтягивающем топе и спортивных штанах. Она смотрит на меня с нескрываемым интересом и… лёгкой, едва заметной усмешкой. Выдерживаю её взгляд, не дрогнув, и изучающе смотрю в ответ.

Мирон, заметив лёгкое напряжение, нежно приобнимает меня за плечи и ведёт прочь от толпы, лавируя между танцующими и галдящими людьми.

– Пойдём, закажем что-нибудь, – говорит он, наклоняясь ближе, чтобы перекричать пульсирующую музыку.

Он ведёт меня к стильной барной стойке из полированного дерева, подсвеченной неоном, за ней ловко управляется бармен с дредами и пирсингом в брови.

– Что будешь? – спрашивает.

– Что-нибудь безалкогольное, пожалуйста, – отвечаю я. – Может, сок?

Мирон кивает бармену, и тот моментально смешивает яркий коктейль, украшая его сочным слайсом апельсина. Себе же берет банку энергетика. Мы устраиваемся прямо у стойки, рассматривая толпу.

– Ну, как тебе здесь? – спрашивает он, глядя мне прямо в глаза.

– Необычно, – честно отвечаю я. – Я никогда не была на таких… мероприятиях.

– Я знаю, – усмехается он. – Но тебе нравится?

Немного колеблюсь. Сказать правду или польстить ему? Решаю, что честность – лучший вариант.

– Атмосфера интересная, но… немного шумновато для меня. И многовато людей.

– Это да, – соглашается Мирон. – Но зато здесь своя, особенная энергия. Люди отдыхают, расслабляются, ни о чём не думают.

– Град, выходи играть! – кричит кто-то из его друзей, перекрывая шум. – Нам нужен ещё один!

Виновато смотрит на меня.

– Прости, они, кажется, всерьёз увлеклись. Я ненадолго, ладно? Не скучай тут без меня.

Он нерешительно встает, сомневаясь, и всё же идет к баскетбольному щиту, где его уже поджидают. Смотрю ему вслед, ощущая легкое разочарование. Оставшись одна у барной стойки, я наблюдаю за их игрой. Парни азартно сражаются за мяч, но больше похоже, что они дурачатся. Иногда Мирон бросает взгляды в мою сторону.

Внезапно кто-то оказывается рядом со мной. Вздрогнув от неожиданности, я поднимаю взгляд. Передо мной незнакомый парень. Неприятный тип, жующий жвачку, как корова траву.

Он нагло сканирует меня с головы до ног, не стесняясь своего похотливого интереса.

Мне становится не по себе.

– Эй, а ты кто такая? – бесцеремонно спрашивает он, окинув меня оценивающим взглядом. – Не видел тебя раньше?

– Знакомая Мирона Градова, – решаю сразу обозначить свою связь с ним, надеясь, что его популярность отвадит этого назойливого типа.

– Знакомая, значит… – тянет он ухмыляясь. – Какая именно? У Града вдруг вкус изменился?

Раздражение начинает закипать внутри. Кто он вообще такой, чтобы задавать мне подобные вопросы?

– Слышала он коронавирусом переболел. Вкусы могли поменяться, – парирую я с фальшивой лёгкостью, стараясь скрыть дрожь в голосе.

– Сильно! – он усмехается и придвигается ближе. От него пахнет сигаретами и пивом. – Ну, расскажи, чем ты его так приманила? Или он теперь таких скромненьких трахает?

Слова ранят, но я не позволяю себе проявить слабость, лишь гордо вскидываю подбородок. Я уже готова ответить едким замечанием, но внезапно между мной и парнем вырастает Мирон. Он появляется будто из ниоткуда. На его лице читается явное раздражение, и он явно готов вступиться за меня.

Глава 17. Арина

– Предупреждать надо! – выдыхаю я, стараясь придать голосу хоть немного твердости.

– О чём? – вопрошает Градов, иронично выгнув бровь. В его глазах пляшут черти, и я не понимаю, то ли он наслаждается моим замешательством, то ли сам смущён не меньше меня.

– О том, что собираешься наброситься на меня, как зверюга.

– Эффект неожиданности сработал, – отвечает он, склонив голову, словно признавая свою вину, но в то же время в голосе слышится нотка гордости, даже самодовольства. – Ты ведь меня не оттолкнула.

– Не оттолкнула… – повторяю я, пробуя это слово на вкус. Почему я не оттолкнула? Это вопрос, на который я пока не могу найти ответ.

– Ты капец какая сладкая… – он снова приближается, и я инстинктивно отступаю.

— Всё, всё, — Мирон останавливается и поднимает руки ладонями вверх в примирительном жесте. Он говорит тихо, и уголки его губ трогает лёгкая, обворожительная улыбка, от которой у меня предательски подкашиваются колени. В его взгляде вдруг появляется умиление. — Не буду.

Он делает еще один шаг ко мне, сокращая расстояние между нами до минимума. Его взгляд скользит по моему лицу, задерживаясь на губах.

– Ты знаешь, я всегда думал, что у тебя очень вкусные губы, – шепчет он, и от его слов по моему телу пробегает волна мурашек. – Но они оказались еще слаще, чем я мог себе представить.

Я чувствую, как сердце бешено колотится в груди. Мирон умеет сбить с толку, лишить дара речи и контроля над собой. И это пугает меня больше всего.

– Поехали уже, мне нужно домой, – хрипло произношу я, отводя взгляд. Мне нужно уйти отсюда, пока я не натворила глупостей.

Он кивает, берет меня за руку и ведет к машине. Ливень не прекращается, мы буквально вваливаемся в салон, оставляя за собой мокрые следы. Внутри тепло и сухо, но я все равно дрожу от холода и возбуждения.

– Боже, я вся промокла, – говорю я, начиная выжимать волосы. Вода стекает по лицу, шее и капает на топ.

– Давай сюда, – говорит Мирон, снимая свою куртку и протягивая руку к моей. – Брошу её назад.

Смущаясь, снимаю куртку, чувствуя на себе его пристальный взгляд. На мне расстёгнутая рубашка, под которой чёрный топ с тонкими бретельками, почти ничего не скрывающий. Ощущаю, как соски призывно торчат. Чувствую себя очень уязвимой.

– Тебе холодно? – спрашивает он, неотрывно глядя на мою грудь.

Инстинктивно скрещиваю руки, пытаясь прикрыться.

– Немного, – бросаю я, стараясь не смотреть ему в глаза.

Мирон усмехается, и я понимаю, что он заметил мою реакцию.

– И прекрати уже так смотреть, – бормочу я, но в голосе нет и намека на твердость.

– Как? – ухмыляется он.

Он молчит, но его взгляд выдает всё: понимает, чувствует, заведён до предела. В этих глазах читается гораздо больше, чем в любых словах.

– Не прикидывайся дурачком…

Мирон трёт лицо руками и смеется так искренне, по-доброму. Голос хрипит, когда говорит:

– Как парень смотрит на девушку, которую хочет, ты это хочешь сказать?

– Ну, это если образно… на шестнадцать плюс. Только что-то мне подсказывает там, – показываю пальцем на него, – у тебя мысли на все восемнадцать плюс.

Он наклоняется ко мне, его лицо оказывается совсем близко.

– Ты ведь знаешь, чего я хочу, Арина, – шепчет, и я чувствую его горячее дыхание на своей коже.

Его лицо, подсвеченное огоньками от приборной панели, кажется другим. Обычно в его взгляде сквозит насмешка и самоуверенность, сейчас же я вижу лишь обжигающую страсть и какое-то невысказанное желание.

Молчу, не в силах вымолвить ни слова. Он подается вперед и осторожно касается моих губ своими, и легкий поцелуй постепенно перерастает в страстный, требовательный, когда чужой язык прорывается ко мне в рот. Крепкие руки опускаются на мою талию и подтягивают ближе. Отвечаю на поцелуй, забыв обо всем на свете.

Мое дыхание учащается, а сердце бешено колотится в груди, отсчитывая ритм нарастающего возбуждения.

Мужские руки перемещаются выше и начинают нежно гладить округлые полушария, сжимая скукожившиеся от возбуждения соски сквозь тонкую ткань топа. Я стону от удовольствия, и Мир углубляет поцелуй, рискуя сожрать меня.

Внезапно он нажимает кнопку на моем сиденье, и спинка тут же начинает откидываться назад, превращаясь в полулежачее положение.

Издаю удивленный возглас, но он не дает мне опомниться. Продолжает блуждать по моему телу, лаская каждый сантиметр кожи. Завороженно слежу, как Мирон тянет верх майки вниз, и темноволосая голова медленно наклоняется, и мой сосок погружается во влажный рот. Извиваюсь от этих манипуляций, не в силах сдержать стон.

Продолжая ласкать грудь, мужские руки продолжают свои пытки, исследуя моё тело, задерживаясь на моих бедрах. Мирон начинает медленно массировать их, и я чувствую, как между ног начинает нарастать возбуждение, отдавая порцией влаги в моё белье.

– Мир…да, – шепчу я, умоляя его о большем.

В голове все смешалось, единственное, чего я сейчас хочу, – чтобы он не останавливался. Мысли о том, что это может быть ошибкой, уходят на задний план, уступая место одному желанию – узнать, что будет дальше.

Мир понимает меня без слов. Его пальцы находят пуговицу на моих джинсах, вжикает молния. Я все это слышу где-то отдаленно из-за шума в ушах. Будто под куполом. Ощущаю, как мои бедра самопроизвольно приподнимаются навстречу его ласкам.

Настойчивые пальцы проникают под резинку моих трусиков, раздвигают чувствительную плоть и касаются моего клитора. Я вздрагиваю и издаю громкий стон. Парень начинает медленно ласкать меня, то надавливая, то ослабляя давление, вызывая во мне прилив наслаждения.

По телу прокатывается волна жара, рождая лишь одно желание - забыться в этих чувствах. Мое возбуждение растёт от каждого движения, от ощущения эрекции, что давит в упор на бедро.

– Ах, – стону я, не в силах сдержать себя.

Я ощущаю, как умелые пальцы Мирона ускоряют темп нажатия и поглаживания в сокровенном месте. Истекаю соками, но мне совершенно не стыдно, скорее, наоборот. Полностью ему доверяюсь и отдаюсь во власть чувств и эмоций. Внутри меня нарастает сладкое напряжение такой силы, что выкручивает бедра. Я раньше баловалась тем, что ласкала себя, но то, что испытываю сейчас - не идет ни в какое сравнение. Волна за волной, оно накатывает все сильнее, пока мое тело не содрогается в мощном оргазме. Я кричу, выгибаясь, цепляюсь пальцами за плечи Мирона и не чувствую себя, словно парю в невесомости.

Глава 18. Арина

Обмякаю на сиденье, чувствуя, как остатки дрожи пробегают по телу. Дыхание сбивчивое, в ушах все еще звенит. Мирон, тяжело дыша, отстраняется и смотрит на меня с вожделением. В его глазах плещется удовлетворение и какая-то… гордость? Смущенно отворачиваюсь, прикрывая лицо руками. Господи, что я натворила?

– Ты… ты безумец, – шепчу я, глядя в потолок.

– Это комплимент? – спрашивает он с ухмылкой, оставляя легкий поцелуй на животе.

Его голос хриплый, чувственный, и от его слов по моей коже снова бегут мурашки. Стараясь прийти в себя, выравниваю дыхание.

Отвечаю что-то невнятное. Язык присох к небу, ужасно хочется пить.

Тянусь к джинсам, но Мирон мягко отодвигает руку, затем вынимает пальцы из моего белья и возвращает джинсы на место, застегивая пуговицу и молнию, словно ничего и не было.

Ощущаю небольшую липкость между ног, но сейчас мне совершенно всё равно.

Случайно ловлю его взгляд, и мы буквально сталкиваемся взглядами. Нервно дёргаю уголками губ, потому что его взгляд транслирует дикое желание и обещание — он получит своё, и расплата неминуема.

В животе разливается жар, а интимные мышцы невольно сжимаются в предвкушении его прикосновений. Кажется, что каждая клеточка моего тела отзывается на обещание в его глазах, и я уже сгораю от нетерпеливого желания "расплаты".

Мирон поднимает спинку моего сиденья и откидывается на свою, наблюдая за мной. Ёрзает на сиденье, открыто поправляя своё достоинство.

Мне до смерти неловко. Сбежать бы сейчас куда-нибудь и никогда больше не вспоминать этот вечер. Утыкаюсь взглядом в окно, наблюдая за струями дождя, стекающими по стеклу, запахиваю полы рубашки.

– Арина, – тихо зовет он.

Я не отвечаю, делая вид, что не слышу его.

– Посмотри на меня.

С тяжелым вздохом поворачиваюсь к нему. Он смотрит прямо в глаза, и в его взгляде нет и намека на осуждение или насмешку. Только тепло и какое-то нежное понимание.

– Не жалей ни о чем, – говорит он. – Это было прекрасно.

И тут я понимаю, что он прав. Несмотря на всю неловкость и смущение, я действительно ни о чем не жалею. Это было спонтанно, безумно, рискованно, но… невероятно. И то, что я позволила себе это, говорит о том, что я, возможно, не такая уж и правильная, какой всегда пыталась казаться. И, наверное, это даже хорошо.

Он пристегивает ремень безопасности и снимает машину с парковки. Мы едем в тишине, только стук капель дождя по крыше нарушает покой.

Наши переплетенные руки лежат на его бедре. Жар его кожи проникает сквозь мою ладонь, а легкое поглаживание пальцем отзывается во мне трепетом.

Мне неловко смотреть на Мирона, кажется, что все мои мысли и желания написаны у меня на лице.

Наконец, мы подъезжаем к моему дому. Тянусь за курткой, быстро просовывая руки в рукава. Машина останавливается, и я уже хочу открыть дверь, чтобы сбежать, но он мягко кладет руку мне на запястье.

– Постой. Всё в порядке? – его голос тихий, без привычной насмешки.

– Да, – выдыхаю я, глядя на свои колени. – Всё… всё в порядке. Спасибо за… за вечер.

Мой голос звучит фальшиво и неестественно, будто я говорю заученную фразу таксисту. Я вижу, как тень недовольства скользит по его лицу. Ему, конечно же, не понравился мой ответ. Он молча смотрит на меня секунду, а затем его рука скользит к моему затылку, пальцы мягко вплетаются в еще влажные волосы.

– Арина, – он произносит мое имя так, будто это заклинание. Он мягко, но неумолимо подтягивает мое лицо к своему. – Ты знаешь, от чего у меня до сих пор дрожат руки? – его губы почти касаются моих. – От того, как ты кончала. Это было чертовски красиво.

От его слов по мне пробегает волна огненного стыда и дикого, животного возбуждения. Щеки пылают, и я благодарна полумраку салона, который скрывает мое пунцовое лицо.

– Мирон… – пытаюсь я что-то протестовать, но звук застревает в горле.

Он не дает договорить, закрывая мой рот своим. Этот поцелуй уже не тот, что был раньше — не жадный и требовательный, а скорее… утверждающий. Полный обещания и права собственности. Короткий, но исчерпывающий. Когда он отпускает меня, в голове снова туман.

Быстро выскакиваю из машины, прощаясь на ходу, и бегу к подъезду, чувствуя его взгляд у себя на спине. Забегаю в квартиру, захлопываю дверь и прислоняюсь к ней спиной, пытаясь унять бешено колотящееся сердце.

Вот это да! Что… это было? Этот вопрос эхом отдается в моей голове.

Из гостиной доносится сонный голос: – Ариш? Это ты?

– Да, мам, я, – стараюсь дышать ровнее, скидывая промокшие кроссовки.

Мама выходит в прихожую, поправляя халат. Ее лицо мягкое, размякшее после сна.

– Как дела, доча? Ты почему такая мокрая? Совсем промокла.

– Под дождь попала, – бормочу я, отворачиваясь, чтобы повесить куртку.

– Поздно ты. Час ночи уже.

– Так получилось, – говорю я, целуя ее в щеку. – Прости, что разбудила.

– Ничего, я не спала, телевизор смотрела. Иди скорей в душ, согрейся, простудишься еще.

Она смотрит на меня с легкой тревогой, но без подозрений. Ее доброта и обыденность в этот момент кажутся мне спасением и приговором одновременно. Я чувствую себя обманщицей.

– Спасибо, мам. Я сейчас.

– Хорошо. Спокойной ночи, родная.

– Спокойной ночи.

Срываю с себя мокрую одежду и иду в душ. Горячая вода обжигает кожу, но помогает немного прийти в себя. Стою под струями воды, вспоминая каждое его прикосновение, каждый взгляд. В голове проносятся обрывки фраз, поцелуи, стоны… Его хриплый шепот: «Ты знаешь, от чего у меня до сих пор дрожат руки?»

Глава 19. Мирон

Глава 19. Мирон

Сознание возвращается ко мне медленно и неохотно, продираясь сквозь остатки сладкого сна. Ещё не успеваю понять, где я и сколько времени, как в спальню врывается ослепительный луч света. За ним — тяжелая поступь отца, с размаху отдергивающего шторы, будто хочет сорвать их с карниза.

– Сын! Подъём!

Его голос, громкий и властный, врезается в тишину, словно топор в колоду. Меня тут же пронзает знакомое раздражение.

Я недоволен. Недоволен им, этим утром, самим фактом необходимости хоть какого-то взаимодействия.

Наши отношения – натянутый канат. Мы идем по нему навстречу друг другу, с готовностью сорваться в любой момент.

Фыркаю и натягиваю одеяло на голову, пытаясь отгородиться от этого вторжения: от запаха его дорогого одеколона, от голоса, от самого присутствия.

– Не хочу…

– Что значит "не хочу"? – его терпение лопается мгновенно.

Отец силой стаскивает одеяло на пол, и колючий утренний воздух обжигает кожу. Я продолжаю притворяться спящим, шаря рукой по простыне в тщетной попытке отвоевать свой уютный кокон. Мысли путаются, цепляясь за обрывки вчерашнего.

Арина. Тёмный салон машины, стук дождя по крыше. Её прерывистое дыхание, шёпот, смешанный со стоном. Как она вся затрепетала у меня на пальцах, как вцепилась в мои плечи, запрокинув голову. Как кончала – шумно, бесконтрольно, сдавленно всхлипывая. От одного этого воспоминания по спине бегут мурашки, а кровь с новой силой приливает к и так уже напряжённому паху.

Спал как младенец, чёрт возьми. И такое недоброе утро.

– Мирон! – отец заводится, его голос становится опасным. Понимаю, что спектакль зашёл слишком далеко.

С трудом отрываюсь от подушки, сажусь и потираю лицо ладонями, пытаясь прогнать остатки сна. Сгибаю колени, опускаю на них руки и смотрю на него. Он стоит посреди комнаты – воплощение респектабельности и самодовольства. Костюм отутюжен до идеальной стрелки на брюках, манишка рубашки ослепительно бела, лишь на висках – та самая «лёгкая седина», придающая ему вид умудрённого опытом «большого» человека.

Я – его жалкая пародия, его несостоявшееся продолжение. Говорят, я на него похож. Черты лица, может, и да. А вот всё остальное – нет.

Моя тоска по маме, ушедшей пять лет назад, смешалась с жгучей, невысказанной обидой на отца. Он не горевал. Он нашёл Диану. Быстро. Слишком быстро.

– Что случилось? – спрашиваю я, и голос мой хрипит от сна.

– Собирайся. Ты едешь со мной в компанию.

– Я не могу, – автоматически вру. – У меня пары.

Внутренний голос ехидно усмехается: «Блять, братан, ты сам бы повелся на это? Пар сегодня нет».

– Не ври мне! – он взрывается, его лицо краснеет. – Я звонил в деканат. Сегодня у вас самостоятельные занятия.

Мысли лихорадочно мечутся. Не хочу туда ехать. Неинтересно. Скука смертная. Семейное дело, горы всякой документации, подхалимы-менеджеры. Отец хочет силой впихнуть меня в свою идеально отлаженную жизнь. Сделать своей копией.

– Ладно… – сдаюсь я, с досадой ощущая своё поражение.

Встаю с кровати, костяшки спины хрустят.

– Я могу умыться и одеться без стояния над душой? – огрызаюсь, глядя ему прямо в глаза.

– Поговори мне ещё, – бросает он и направляется к двери. – У тебя на всё про всё двадцать минут. Время пошло! – он демонстративно заносит руку с дорогими часами. – И да, поприличней оденься, не в свой бомжатский стиль.

– Мне нечего надеть, – бурчу я уже из ванной.

– Что ты как целка ломаешься! – его голос гремит по всему второму этажу.

Слышу, как он проходит в гардеробную, яростно шуршит плечиками. Через мгновение он возвращается и швыряет на кровать отглаженную тёмно-синюю рубашку и такие же брюки. Смотрю на это и не могу сдержать ухмылки. Ему удалось найти самый пафосный, самый «унылый» комплект, словно для утренника в консерватории. Настоящий костюм пай-мальчика.

Отец уходит. Я плетусь в душ. Ледяные струи бьют по коже, но стояк никуда не девается. Приходится решать проблему вручную, думая о маленькой эко-воительнице: о её упругой груди, о том, как она стонала, прикусив губу.

Чёрт! Мне нравится эта девчонка.

Но есть одно «но», которое сидит в мозгу занозой. Спор: «Переспать с Исаевой, влюбить в себя и бросить» — фраза теперь кажется плоской и пошлой.

Выхожу из душа, натягиваю на себя этот дурацкий костюм. Смотрю в зеркало. Не я. Чужой. Подбираю маску – лёгкая надменная ухмылка, холодноватый взгляд. Её я надену, как только переступлю порог отцовского офиса, и сниму, лишь когда его покину.

Внизу, в столовой, отец и Диана чинно завтракают. Он бросает на меня оценивающий взгляд, кивает, мол, сойдёт. Я игнорирую домочадцев, на ходу выпиваю чашку горького кофе, закидываю в рот пару кусков прошутто и оливку.

– Я на улице, – бросаю и выхожу, слыша за спиной сдержанные прощания и звук поцелуя.

Кривлюсь.

На крыльце накидываю пиджак. Материал неприятно холодит кожу. Не мой стиль. Не моё всё. Через пару минут появляется отец.

– На моей поедем, – заявляет он, поправляя запонки.

– Нет, я на своей. У меня потом дела, – отрезаю я и иду к своему «Порше», не оборачиваясь.

Сажусь за руль, завожу мотор. Достаю телефон: набираю Арине. В контактах она значится как «Грета Тумберг». Ухмыляюсь.

«Доброе утро, малышка. После вчерашнего хожу с перманентным стояком. В следующий раз не отмажешься ;)»

Отправляю и представляю её лицо: как она покраснеет, как закусит губу, пытаясь скрыть смущение. Неопытная. И да, скорее всего, девственница. Где же, блин, были мои мозги, когда я спорил? Спорить на девственницу – это уже вообще за гранью.

Выруливаю со двора. Ночью лил дождь, асфальт блестит, как мокрая глянцевая бумага. Утренние пробки – сплошной ад. Машины ползут, будто увязли в патоке. Стекло запотевает, приходится включать кондиционер. Стучу пальцами по рулю в такт какой-то жёсткой музыке из динамиков, нервно поглядывая на время.

Глава 20. Мирон

Внутри меня смешиваются адреналин и что-то ещё — тёплое и щемящее. Рядом сидит Арина, волнуется, поправляет волосы дрожащими пальцами. От неё пахнет спелой грушей и этим пьянящим запахом невинности, который сводит меня с ума.

Бросаю на неё оценивающий, голодный взгляд. Она ловит его и, кажется, слегка смущается, но не отводит глаз. Вместо этого ехидно скользит по моей рубашке, идеальной складке на брюках, задерживается на начищенных до зеркального блеска ботинках.

— Ты чего такой нарядный? — с иронией спрашивает она, кивая на мой прикид. — Не в твоём стиле. Случилось чего? На собеседование в «Газпром» собрался? Хотя тебе вроде как ни к чему…

Ухмыляюсь, подмигивая ей.

— Нравлюсь? — парирую в тон. — Решил произвести впечатление на одну прекрасную студентку. Как? Получилось?

Смеётся, и этот смех как глоток свежего воздуха.

— Почти, — кокетливо отвечает она. — Но чего-то не хватает. Может, татуировок и рваных джинсов?

— Не вопрос, татуировки спрятаны под рубашкой. Готов показать… — обещаю, чувствуя, как разгорается азарт в крови. Она дразнит, искусно играет со мной, и эта игра меня заводит.

Я болтаю с ней о всякой ерунде, и это… странно. Мне не скучно. Не считаю минуты. Наоборот, ловлю каждое её слово. Мы из разных миров: она — из мира учебников и веры в хорошее, я — из мира денег и цинизма. Но прямо сейчас, в этой машине, эти миры не сталкиваются, а тихо сосуществуют. И мне спокойно.

Чёрт возьми, это даже пугает.

Вдруг моя пассажирка, словно очнувшись, встрепенулась:

— Слушай, а мы вообще куда едем? Я, между прочим, на заброшку собиралась… Там надо ещё кое-какие пробы взять.

Смотрю на девушку и понимаю, что в костюме и начищенных до блеска ботинках на заброшке буду смотреться как минимум нелепо. Да и она в своей короткой юбке и тонких колготках там долго не протянет.

— Пробы подождут, — решаю я. — Сегодня у нас культурная программа. Ты же согласилась в кино? Значит, едем.

— Но… — пытается она возразить, но я не даю ей договорить.

— Никаких «но». Просто расслабься и получай удовольствие. Я знаю одно место, которое тебе понравится.

Через двадцать минут мы паркуемся у кинотеатра. Беру билеты на ближайший сеанс, даже не взглянув на афишу. Какая, в сущности, разница, что там показывают? Веду её в роскошный VIP-зал с мягкими кожаными креслами и удобными подставками для ног.

Заказываю напитки и огромное ведро попкорна. Она смотрит на меня с нескрываемым удивлением.

— Ты точно билеты на один сеанс взял? Я вроде бы не планировала здесь ночевать, – шутит она. — Боюсь, мы лопнем, — указывает на снеки.

Я лишь загадочно улыбаюсь в ответ.

— Никогда раньше в таких не была, — признаётся она шёпотом, оглядываясь вокруг, когда мы проходим в зал.

— Привыкай, — небрежно роняю я и тут же ловлю себя на этой фразе. Слишком самоуверенно. Но она не обижается, лишь улыбается.

Гаснет свет. Начинается какая-то мелодрама, каких полно, которую я бы ни за что не стал смотреть по доброй воле. Стараюсь не вникать в сюжет, не смотреть в экран. Просто наблюдаю за девушкой, сидящей рядом. Смотрю, как свет от экрана играет на её лице, как она хмурится в напряжённых моментах, как её губы касаются кончиков пальцев, слизывая прилипшую карамель.

На экране начинается откровенная сцена. Замечаю, как она начинает ёрзать, в глаза не смотрит. Её дыхание становится неровным, щёки покрываются густым румянцем.

Кладу руку на её колено, отчего она вздрагивает непроизвольно. Ощущаю гладкость капрона, который не скрывает жар её тела.

Рука медленно ползёт выше, под юбку. Арина замирает, перестаёт жевать попкорн. Её дыхание становится глубже и тяжелее. Дохожу до резинки чулок.

Охренеть! Она в чулках? От этой мысли в паху становится теснее. Веду дальше пальцами по шелковистой коже, чувствуя, как мурашки пробегают по её телу. Она не отодвигается. Только размыкает бёдра чуть шире, давая мне больше свободы.

Я наклоняюсь к её уху, мои губы почти касаются мочки.

— Тебе нравится? – шепчу я так тихо, что это скорее движение губ, чем звук.

Она кивает, не в силах вымолвить ни слова. Её щёки пылают.

— А что, если я сделаю вот так? — я описываю медленный круг на внутренней стороне её бедра, в сантиметре от самого сокровенного места.

Она резко вдыхает, и её рука судорожно хватает мою. Но не для того, чтобы оттолкнуть, а удержать. Её пальцы сплетаются с моими. Они влажные и липкие от карамели.

Меня чертовски заводит осознание того, как сильно я могу на неё влиять.

Я не свожу с неё глаз. Вижу, как она теряет контроль, как её губы приоткрываются в немом призыве, а глаза темнеют от нахлынувшего возбуждения. Она – словно оголённый провод, и вся эта энергия направлена на меня. Я довожу её до такого состояния одним только прикосновением, намёком.

Продолжаю свои медленные, практически невесомые пытки, шепча ей на ухо всякие глупости – то пошлые, то нежные, целуя в шею, подбородок, скулы. Арина вся дрожит, её нога непроизвольно подрагивает. Она – на самом краю, и мы оба это знаем. Да я и сам на пределе, ощущение, что вот-вот кончу… без всякой стимуляции. Наблюдать за ней – уже само по себе наивысшее наслаждение. В этом тёмном зале под звуки навязчивой мелодрамы происходит что-то намного более настоящее.

Дыхание Арины прерывистое, судорожное. Она изгибается в моих руках, из горла вырывается тихий стон, похожий на всхлип. Ощущаю сильную, короткую волну, пробежавшую по её телу. Пальцы с силой впиваются в мою руку, кости ноют от этой долгожданной, желанной боли. Момент абсолютной потери контроля, чистого, незамутнённого наслаждения, принадлежащего ей.

Через несколько минут напряжение спадает, и её тело обмякает. Она откидывается на спинку кресла, глаза закрыты, ресницы трепещут. Её рука расслабленно покоится в моей ладони, пальцы разжимаются, но она не убирает её.

Арина медленно, будто сквозь воду, возвращается ко мне. Взгляд фокусируется на моём лице, и в нём я читаю шок, удивление и абсолютное отсутствие контроля. Она отдалась этому полностью. Без остатка.