Безликий. Тлеющий разум.

Звено второе. Глава 1. Лечебница Граата Добрейшего

Он приехал поздней ночью, когда каждый уважающий себя джентльмен уже давно спал или же раскуривал трубку у тёплого камина, переминая в руках шершавые листы писем в поисках новостей о вновь появившейся проказе. Он мрачно посмотрел на своего спутника, жующего табак, однако по взгляду того стало понятно, что они на месте.

За скрипучими старыми воротами их уже ждал Хайд Граат, главный лекарь. Он подошёл и пожал руки обоим джентльменам в той манере, в которой это делает всякий подчинённый, желая выслужиться и умастить господина: чуть поклонившись и опустив голову, пряча взгляд.

— Господин Скарпер, господин Рест. Рад знать, что добрались вы без препон.

— Вы, стоит полагать, и есть лекарь Хайд. Рад наконец вас увидет,. — Тот, которого назвали Скарпером, придал своему голосу больше дружелюбия, чем требовалось. И это тут же отразилось в лице лекаря.

— Да, так и есть. Прошу, пройдёмте в дом. Я уверен, что скоро к нам придёт шторм с юга. Что же я за хозяин, раз заставлю гостей мокнуть, — расплылся тот в улыбке, явно чуть расслабившись.

Внутреннее убранство оставляло желать лучшего: картины, не видавшие правильного ухода, выцветшие гобелены, пыльные полки и всюду капли воска от свеч. Они разделись, и лекарь убрал с кресла письмо, освобождая место для гостя. Савьер Скарпер прекрасно знал, о чём сейчас люди пишут друг другу — розовая лихорадка поражает один город за другим. Несмотря на безобидное название, эта хворь способна превращать людей в мерзких существ, напоминающие больше огромные куски плоти с конечностями там, где им не место. Савьер сел, на соседнем же кресле устроился Микаэль Рест в весьма неудобной позе. Сам хозяин находился напротив на выделяющимся на общем фоне стуле, отражающем особые умения мастера по дереву. Савьер внутренне улыбнулся, подумав о том, что люди без вкуса готовы отдать любые деньги, дабы показаться приличными, но всё идёт наоборот. Хотя бы одет Хайд был подобающе — чёрная вечерняя туника с переливающимся чуть заметным узором и неизменный плащ любого лекаря.

— Признаться, меня удивила весть о том, что нас вскоре посетит некто вроде вас. Ваше имя нередко звучит в высших кругах, — сказал Граат, после того, как шепнул что-то служанке. Вероятно, велел принести чаю.

— Интересно узнать, в каком контексте, — без особого энтузиазма поддержал разговор Савьер. Его безумно утомляли подобные пустые разговоры — в людях о нём даже говорили так: "смекалистый малый, но в беседе прямее тракта". Но зачастую, из уважения к собеседнику, всё же приходилось болтать языком и выдумывать всё более глупые темы для разговора.

— В самом наилучшем, признаться. Говорят, вы юны, но подаёте надежды. Правда, о вашем друге я услышал впервые.

— Я лишь недавно увлёкся науками о разуме человека. До этого предпочитал проводить время за книгами о волшебстве. Кто же знал, что эти две сферы могут сойтись, — Микаэль улыбнулся в кулак, взглянув на постное лицо товарища.

— Верно, —продолжал Хайд, словно вспомнив изначальную цель приезда своих коллег. — А ведь во времена моего обучения главной причиной безумия считалась тёмная магическая сила, проходящая через тело. Теперь у молодых лекарей, что мнят себя всезнающими — а в какие времена было иначе, —бытует мнение, будто всякое волшебство для головы вредно. Тогда о каком совете магов может идти речь, раз все там поголовно сумасшедшие?

Старая служанка принесла чай, и Савьер бы отказался, если бы нормы приличия позволили. После длительной поездки в экипаже его всегда немного мутило. Он даже по завидовал своему новому другу, который вовсю успокаивал своё тело терпкими листьями табака. Савьер никогда не разбирался в подобном, однако даже по запаху от спутника мог понять, что этот сорт отличается от распространённого стийского своим слишком сладким ароматом. Тем не менее, Савьер взялся за ушко чашки и поставил её на колени, не отпуская начал так держать. Микаэль же просто не обратил внимания на горничную. Чай на вкус напоминал древесную труху смешанную с пылью. Савьер чуть не выплюнул на пол эту дрянь; но он даже не подозревал, что хозяин тайно гордился таким чаем, ведь вся лечебница была построена за его счёт, и для окружающих он был мучеником, который отдаст и последний кусок хлеба. А что ещё лучше может показать бедственность положения, как не нужда поить гостей таким отвратным чаем и каждый раз, совершенно не наигранно, смущаться? Хуже, вероятно, был только вкус вина в этом доме, однако его Савьер пробовать уж точно не собирался.

— И всё же я не был бы Хайдом Граатом, если бы старость отразилась на моём мышлении также сильно, как и у других, — он жадно отпил. Казалось, принеси служанка ему в чашке коньяк вместо чая, он бы даже не заметил. — Я не склонен пресекать свежие идеи на корню лишь из преданности старому учению. Как мне известно, вы тоже приверженец "теории всеобщего безумия", как её обозвали в узких кругах. Господин Скарпер, прошу, ответьте — какую помощь вам может оказать моя лечебница?

— Вы, возможно, могли слышать, что я пишу труд, для которого собираю все случаи проявления особых магических способностей у тех, кто никогда не был связан с волшебством, — начал своё длинное объяснение Савьер. — Я уверен, что чёткая структура поможет мне вычленить несколько переменных, которые будут одинаковы у всех подопытных. Этими переменными могут быть любые причины проявления — от одинакового окружения до взаимодействия с какой-то вещью. Это будет значить, что магия отнюдь сила не врождённая. Вкупе с "теорией всеобщего безумия", если она себя оправдает, можно будет полагать, что как раз люди к безумию склонные и становятся магами. Это совершенно перевернёт наше понимание природы волшебства и изменит наш подход к наукам о разуме человека.

— И как много случаев неожиданного проявления сил вы уже записали?

Внешне Савьер воспринял этот вопрос вполне спокойно, зато внутри него чётко выстроенный монолог внезапно оборвался. Наивно полагать, что он не готовился к такому, но сейчас его разум кое-как выдавливал из себя слова, потому молодой человек не нашёлся, что ответить. Он даже начал думать, стоит ли посвящать лекаря в его главную тайну — прямые доказательства случаев, которые Савьер так яростно искал, полностью отсутствуют.