Безмолвие звёзд

Глава 1. Небесный рынок душ.

«Созвездие — это храм небесного пути, который охраняет духовный зверь. Небесный путь — пустота[1], но когда по нему следуют, то кажется, что он неистощим. Путей неисчислимое множество, но выбор, по которому следует человек — один, все они зовутся судьбой. Эти оба происходят из одного и того же начала, но только носят разные названия. А значит, за пределами врат храма есть то, что непостижимо. Непостижимое из непостижимых вещей и есть ворота всего таинственного. Человек и духовный зверь следуют по одному пути, но не единому».

Трактат «О духах и звёздах».

Автор Синь Ши.

Белые линии божественной формации[2] на ночном небе соединяли между собой четыре Небесных Дворца, распределённых по сторонам света. Их сияние переливалось мириадами звёзд больших и малых созвездий. Только центр небосвода зиял беспросветной пустотой. Очерченный белыми линиями большой четырёхугольник казался порталом в другой мир. Лишней деталью, что портила прекрасный узор ночных небес.

Синь Ши вздохнул, сжимая за спиной руки в кулаки. Каждую ночь в течении двенадцать лет он наблюдал за движением звёзд, но те оставались неизменны и безучастны к царству людей. И это беспокоило старца больше, чем если бы они пребывали в хаосе. Когда после бури в мире наступает тишина, разве не значит, что всё только начинается? Старик покачал головой, снова тяжело вздыхая. Его седые волосы были завязаны в пучок при помощи ивовой ветви, несколько прядей обрамляло худое, слегка вытянутое лицо, покрытое морщинами, узкий подбородок скрывала короткая, аккуратная борода. Несмотря на почтенный возраст, пожилой господин не утратил ясности ума, его тëмно-карие глаза смотрели в небо так, словно он мог разглядеть даже то, что находилось за пределами звёзд. А осанка оставалась прямой и уверенной, не согнулась ни от пережитых тягот, ни от тяжёлого мехового плаща, накинутого на плечи.

Он стоял во дворе маленького храма на вершине холма. Позади Синь Ши располагался главный дом, опущенный во мрак, а чуть поодаль стояла пагода Созерцания в семь этажей и два павильона для занятий и медитации. Вокруг храма практически не было деревьев, чтобы они не мешали наблюдениям за небесами. Но зато было множество цветов и пышных кустов, что сейчас были покрыты нежными хлопьями снега. В углу двора под сенью яблони стояли на совесть сделанные детские качели.

— Бессмертный мастер, — голос принадлежал ребёнку, что спешил к старику со стороны главного дома.

Синь Ши обеспокоенно нахмурился, оборачиваясь. Идущий к нему мальчик в свои двенадцать лет был уже достаточно высоким, а его серо-алый взгляд взрослым не по годам. Даже его голос уже переломился, будто у пятнадцатилетнего юнца, из-за чего звучал немного грубо. Хотя округлое лицо всё ещё оставалось по-детски нежным и открытым. Высокий лоб прикрывала чёлка, чёрные волосы были затянуты простой лентой в высокий хвост. Худощавая фигура скрывалась под тёплыми одеждами фиолетового и чёрного оттенка.

— Ли Ян? Мастеру Сюэ стало хуже? — бессмертный мастер сделал несколько шагов ему навстречу.

— Нет. Приступ отступил. Сейчас учитель просто спит, — мальчик вежливо поклонился. — Вы просили предупредить вас.

— Это хорошо, — Синь Ши облегчённо выдохнул. — Ты достаточно быстро среагировал. Раньше с ним уже случалось что-то похожее? Вы живете здесь больше полугода, но я впервые вижу его таким слабым.

Указав ребёнку в сторону небольшого столика и стульев из камня, на которых уже лежали подушки для сидения, он первый двинулся к ним. Прихватив плащ у живота, старик уселся и, подождав пока ученик господина Сюэ расположится рядом, посмотрел в сторону дверей главного дома.

— За то время, что мы путешествуем вместе, я сталкивался с болезнью учителя несколько раз, — опустив взгляд на свои колени, тихо проговорил Ли Ян. — Когда мы покидали деревню около семи лет назад, монах, в доме которого мы жили, предупредил меня, что учитель был на грани жизни и смерти и не просыпался два года. С момента своего пробуждения он каждые полгода принимал по одной чужой духовной звезде.

Синь Ши покивал головой на предпоследние слова мальчика, по привычке подняв ладонь, обхватил свою короткую бороду и задумчиво принялся её поглаживать. В теле духовного зверя или человека, отмеченного покровительством одного из множества созвездий, находилось девять потухших звёзд, что определяли уровень самосовершенствования. Они взращивались подобно жемчужине в раковине. И когда приходило определённое время, происходил прорыв ци, что зажигал одну из звёзд. Только после этого такую духовную звезду можно было забрать и поглотить всю силу, накопленную годами чужой жизни и медитациями. Чаще всего такой процесс происходил насильственно. Ведь если кого-то лишить духовных звёзд, то он погибал или становился калекой на всю жизнь, лишаясь права следовать по Небесному Пути. Какой безумец может решиться на такое добровольно?

— Раньше он не кашлял кровью, — мальчик сжал ладони в кулаки, сминая ткань плаща на своих коленях. — Ему нипочём были сырость и холод. А сегодня он не смог встать с постели и продрог, провалившись в беспамятство. Его начало лихорадить ни с того ни с сего, пока не вырвало кровью. Неужели это всё из-за того, что он поглощал чужие силы?

Мороз щипал за кожу, от этого щёки ребёнка раскраснелись. Он пытался сохранять спокойствие, но взгляд его всё равно взволнованно скакал по оставленным на снегу следам, что были хорошо видны в свете луны и звёзд. Бессмертный мастер не спешил с ответом на чужой вопрос. Поглощение чужой, насильственно забранной ци сопровождалось разными последствиями. Для быстрого получения силы многие мастера духа ступали по кривой дорожке, считая, что от двух-трёх раз ничего не случится. Для некоторых это проходило бесследно, но большинство становились зависимыми и теряли рассудок, словно находились под действием дурмана. Только касалось это лишь людей. Духовные звери к поглощению чужой силы были устойчивей.

Глава 2. Родство не знает крови.

«В цзянху нет титулов, что ровнялись бы титулам императорского двора, но тоже есть своя иерархия. Она основывалась на силе, и пока кто-то был силён — его уважали, он владел землями и распоряжался ими как хотел. Тоже относилось и к наследию поста главы в великом клане. Это место могло наследоваться, пока хранитель клана признавал силу рода. Иными словами, над главой довлел посланный небесным императором священный зверь. Их тоже называли тяньшоу, но ими они не являлись».

Трактат «О духах и звёздах».

Синь Ши

Сюэ Син ощутил, какого это быть слабым человеком, едва открыв глаза. Утро встретило прохладой, да такой, что, несмотря на тлеющие угли в камине, высовываться из-под одеяла не хотелось от слова совсем. Ранее с подобным мужчина не сталкивался. Людское тело создавалось из его истинного воплощения. Кости дракона стали скелетом человека, но не утратили прочности. Чешуя обратилась в кожу, оставаясь такой же невосприимчивой к повреждениям. А мощный поток духовной силы, что ранее циркулировал вместе с кровью, не позволял ощущать холод или жару, которые приносили дискомфорт обычным людям. Даже после того, как он лишился большей части духовных звёзд, он всё ещё мог контролировать основные потребности организма. Мог, до вчерашнего приступа.

Но помимо ощущения холода пробуждение принесло и хорошее. У него перестала болеть голова, а мир больше не кружился перед глазами. Помог ли ему крепкий сон или вчерашний женьшеневый настой, принесённый одним из монахов, он не знал, но был благодарен. И едва эта мысль скользнула в его голове, как мужчина с удивлением обнаружил, что начинает понимать некоторые поступки людей. Лишённые многого, они вынуждены обращать внимание на мелочи в своей жизни, чтобы выжить. Теперь капризы маленького Ли Яна, что не любил просыпаться рано, казались уже не такими глупыми. Пускай мальчишка и избавился от них со временем.

— Надо же, — пробормотал себе под нос дракон и сильнее закутался в одеяло, прячась едва ли не с головой.

Снаружи осталась торчать макушка. Сюэ Син ещё немного повозился, устраиваясь поудобнее, и прикрыл глаза, вновь пригревшись. Решив, что сегодня постель он не покинет, даже если сам Небесный Порядок спустится за ним. Но это желание разбилось о реальность, когда открылась дверь в его комнату. Впуская не только новую порцию прохлады, но и недавно вспоминаемого ученика.

— Учитель, пора просыпаться! — голос Ли Яна был до отвращения бодр и полон энергии.

Мастер Сюэ позволил себе вольность поморщиться в негодовании, и макушка тоже скрылась под одеялом. Раньше ему весьма помогал этот метод игнорирования проблемы. Люди обычно тушевались перед его равнодушием и уходили, так ничего и не получив от него. Только некоторые из них могли превзойти его в упрямстве. К сожалению, многих из этого числа уже не было в живых. Дракон негромко фыркнул. Нашёл, что вспомнить с самого утра, итак хватает разлада в душе.

— Учитель, я вижу, что вы уже не спите, — голос ребёнка раздался ближе и на край кровати уселся его обладатель. — Вам стало хуже? Мне позвать лекаря?

Поняв, что его ученик, воспитанный им же, не отстанет от него так легко, мужчина тяжело вздохнул.

— Нет необходимости, — отозвался он и откинул одеяло с лица: — Со мной всё в порядке.

Взгляд скользнул по мальчишке, заметив в его руках гребень для волос, а после он посмотрел в сторону расписанной тушью ширмы. Изображение летящих журавлей средь бамбукового леса перекрывали накинутые на угол верхние одежды. Рядом на стуле у стены лежал свёрнутый меховой плащ, а чуть выше на тумбочке стоял поднос с едой. Сюэ Син больше по привычке, чем действительно в попытках унюхать, повёл носом, делая глубокий вдох. Но, к сожалению, более не смог распознать ингредиенты блюда, его острый нюх стал довольно посредственным, и он всё ещё не мог к нему приспособиться.

Холод, тем временем, пробрался под тонкие нижние одежды, заставляя покрыться кожу противными мурашками, отчего мужчина слабо передёрнулся. К счастью, Ли Ян понял его без слов, а может и сам заметил, что в комнате достаточно прохладно и, поднявшись, подкинул несколько дров в камин. Немного повозившись с огнём, мальчик вновь поднял гребень, что оставил на постели. Сюэ без лишних слов сел, потерев ладонями свои плечи. Тихо вздохнув, словно собираясь с духом, он поднялся с кровати, поджимая пальцы на ногах.

— Может поставить стул ближе к огню, так вы быстрее согреетесь? — осторожно предложил мальчишка и, получив в ответ кивок, тут же выполнил сказанное, а следом ещё и протянул тёплую накидку.

Сюэ закутался в неё и уселся на стул, уставившись в огонь. В то время как Ли Ян встал за его спиной, аккуратно убрал длинные волосы наставника из-под одежды и принялся их тщательно расчёсывать. Так начиналось практически каждое их утро, которое не заставало их в пути. Проводя гребнем по прядям и пропуская мягкие локоны сквозь пальцы, ребёнок вдруг нахмурился.

— Учитель, краска начала сходить, — произнёс он, вылавливая несколько серебряных тонких прядей из-под общей массы чёрных волос. — Мне приготовить отвар после тренировок?

Сюэ Син никак не изменился в лице, но мысленно скривился. Ему совсем не хотелось сегодня касаться воды, ведь сразу же станет холодно. А просить монахов, чтобы те затопили ему комнату до приемлемой температуры, было то же самое, что открыто показывать свою слабость. Белый цвет волос в цзянху свидетельствовал лишь о двух строго противоположных вещах: о смертельной болезни на духовном уровне или о переходе на стадию бессмертия. Это не значит, что все Бессмертные в итоге обладали белыми волосами, но символизировало смерть мастера как человека и перерождение в божество. И то и другое не особо помогало избежать пристального внимания, поэтому приходилось скрываться. И пускай цвет его волос больше уходил оттенком в серебро, а не искристую снежность, он впервые в своей жизни не желал выделяться среди людей. Хватало и его глаз, что любого незнакомого человека могли повергнуть в ступор для определения — демон перед ним или зверь.

Глава 3. Последнее солнце. Ч.1.

12 лет назад. Земли верховного клана Шэнцзи.

Главная резиденция Дисинь.

Этот день поистине был самым значимым за всё существование клана Шэнцзи. С самого утра слуги и воины создавали суматоху из-за завершающих приготовлений к празднеству. Мастера духа в этом принимали меньшее участие, но даже они не удержались от вовлечения в общую атмосферу веселья. Отчего то тут, то там вспыхивали магические фейерверки, принимающие форму диковинных зверей и растений. Только сада за главным домом не касалось это. Здесь было тихо, а из-за высоких густых стеблей бамбука ещё и сумрачно.

Лунсин лежал на нефритовой кушетке[1], равнодушно следя за движением своего единственного ученика. Отчаянный человеческий мальчишка, что не побоялся выстоять под его яростью, привлёк внимание ещё там, в клетке для рабов. А заметив его слабый интерес, глава клана тут же выкупил сорванца. И теперь тот всеми силами пытался доказать свою полезность. Лунсину было достаточно и того, что бывший раб не создавал много шума. Будучи под опекой тяньшоу уже лет семь, Тан Шэнь редко вызывал драконье недовольство. Да и учеником его являлся лишь формально. Слишком уж хотелось Ли Сюину привить духовному зверю человечность, и он не придумал ничего лучше, чем приказать ему заботиться о ребёнке.

— Учитель о чём-то задумался. Этот ученик снова разочаровал его? — подал голос тот, о ком думал Лунсин.

Дракон приподнял голову, увенчанную серебряными рогами, и, шумно выдохнув, перевернулся на спину, так и оставив чужой вопрос без ответа, кончик драконьего хвоста с мягкой кисточкой качнулся из стороны в сторону и застыл. Но стоявший напротив него юноша вовсе не обиделся, лишь чуть улыбнулся и снова продолжил оттачивать удары копьём, стараясь следить за дыханием, чтобы не тревожить чужой отдых.

— Тан Шэнь! Эй, Тан Шэнь! — откуда-то из кустов раздался тихий, боязливый шёпот.

Юноша скосил взгляд в сторону зарослей бамбука и мысленно вздохнул, назвав зовущего идиотом. Неужели он действительно думал, что тяньшоу не услышит его? Не прекращая упражнений, Тан Шэнь плавно двинулся в сторону, откуда раздавался зов, и беззвучным взмахом насквозь пронзил заросли. Из них раздался испуганный писк, а следом удар чьей-то задницы о землю. Юноша не сдержал довольной улыбки, обернулся через плечо и, убедившись, что учителю не было до них дела, шагнул вперёд, раздвигая гибкие стволы бамбука. На земле, потирая ушибленную поясницу, сидел слуга из внутреннего круга клана, что прислуживал лично главе и его семье.

— Чего тебе? — Тан Шэнь высокомерно вскинул брови. — Разве не знаешь, что Хранитель не любит, когда его тревожат по пустякам?

— Это не пустяки! — возмутился слуга и, быстро подобравшись, подполз на коленях к юноше, боязливо покосившись в сторону кушетки, прошептал. — Госпожа Ли зовёт его к себе. Передай.

— А сам? — криво усмехнулся Тан Шэнь.

— Ты его не боишься, а я и двух слов связать не смогу! Так что не зазнавайся и передай послание, — недовольно вспыхнул слуга, торопливо поднимаясь, и без оглядки покинул сад.

Тан Шэнь вздохнул и ухмылка пропала с его лица. Он так-то тоже не особо смелый рядом с драконом, даже несмотря на то, что все считают его учеником этого духовного зверя. Впрочем, разве можно бояться смерти, когда уже побывал на её границе? Развернувшись и решительно направившись к кушетке, юноша невозмутимо замер подле неё.

— Учитель мне передать, что вы не прибудете? — он не сомневался, дракон слышал их беседу.

Однако тот отрицательно качнул головой и нехотя открыл глаза. Госпожа Ли была единственной и любимой дочерью главы клана Чжу Цюэ — Лин Гуан. А также той, кто не боялась его. В ней была непоколебимая вера в то, что звёздный дракон не причинит им вреда ни при каких обстоятельствах. И Лунсин порой терялся, пытаясь понять глупость ли это или же, наоборот, её сила. С тех пор как Лин Юэ стала госпожой Ли, прошло больше шести лет, и за это время отношение к тяньшоу клана сильно изменилось. Люди перестали его пугаться и каждый раз падать на колени при его виде. Ещё сильнее их мнение о драконе поменялось, когда госпожа всё же смогла забеременеть. Ведь после того, как у неё появился живот, тяньшоу не отходил от жены главы и постоянно был, рядом наблюдая за ней, а порой и вовсе прижимался ухом к животу, пытаясь понять, как в таком крошечном пространстве может уместиться целый человек.

Ли Сюин ругался на него, но Ли Юэ всегда смеялась и уговаривала мужа не прогонять тяньшоу, позволяя тому быть с ней чаще, чем лекарям.

«Как-никак, именно его силу и силу священного феникса унаследует наш сын. Так не лучше ли будет ему сразу ощутить своего духовного хранителя?» — говорила она.

Эти воспоминания разлились чем-то тёплым в груди и Лунсин, не сдержавшись, коснулся её пальцами, будто пытался поймать это ощущение за несуществующий хвост.

— Пойдём, — произнёс он, поднявшись, и двинулся прочь из сада.

***

Госпожа Ли отдыхала в павильоне Байлянь. По всему пруду стояли беседки, соединяющиеся выгнутыми мостами для прогулок. В воздухе витал сладковатый аромат весенних цветов, и в воде, помимо вечноцветущих лотосов, покачивались лепестки сливы, чьи деревья ровным строем обступали павильон. Слуха касалась мелодия флейты, что подобно птичьей песне завораживала и дарила покой. И хоть шум от приготовлений долетал и досюда, всё же казалось, что здесь присутствует некое умиротворение.

Глава 4. Последнее солнце. Ч.2

Лунсин покинул зал Созерцания спустя несколько часов. Солнце уже давно перевалило за середину неба и неумолимо катилось к горизонту. Скоро начнётся пир в честь юного наследника. Дракон коротко вздохнул, направляясь в сторону сада за главной резиденцией. Мысли занимал произошедший разговор, он ощущал, что упускал какую-то важную деталь. Уже в который раз ловил себя на мысли, что происходящее кажется ему знакомым. Будто он когда-то видел подобное, но когда и где? До Раскола Небес в мире не существовало заклинаний, попадавших под Запрет. И когда он почти ухватил ускользающую мысль за хвост, чужой голос окликнул его.

— Учитель.

Звёздный дракон с удивлением замер, смотря на возникшего перед ним мальчишку. Как так получилось, что он даже не ощутил его присутствие? Он никогда не погружался в свои мысли настолько сильно, чтобы упускать окружающую действительность. Тан Шэнь же, выйдя из-за угла хозяйственного здания, увидел неспешно шагающего наставника и во всём его существе вспыхнула обида, побуждая действовать импульсивно.

— Может ли этот ученик задать учителю личный вопрос? — мальчишка перед ним явно нервничал, неестественно вытянувшись по струнке, словно желал стать выше мужчины.

Лунсин чуть наклонил голову к плечу, испытав лёгкий укол любопытства. Будет ли вопрос связан с его драконьей сущностью или же с младенцем, которого его обязали держать на руках? Поразмыслив о том, что гадать над чужими умыслами смысла нет, он слегка кивнул. Тан Шэнь от волнения облизал пересохшие губы и, набравшись смелости, посмотрел прямо в завораживающие своей необыкновенной красотой глаза, похожие на звёздную туманность. Такие же прекрасные и такие же далёкие и отстранённые, будто вся жизнь вокруг их обладателя не стоит и капли внимания. И плевать, что этим он попирает правила, нарушая условности.

— Учитель… — юноша от лёгкого волнения поджал губы, прежде чем выпалить. — Почему вы не улыбаетесь?

Лунсин ожидал чего угодно. От тайных знаний звёздных мемуаров до глупых легенд о бесчисленных армиях подчиняющихся ему драконов, но никак не этот вопрос. Моргнув, он едва заметно нахмурил брови, не совсем понимая, как ему реагировать.

— Не улыбаюсь?

Тан Шэнь, обрадовавшись тому, что его не собираются прямо на месте испепелить в белом пламени, ещё больше преисполнился решимости. Продолжая смотреть в чужие глаза, что всегда были для него сказочной мечтой о высших мирах, юноша сделал шаг в сторону учителя и слегка приподнял уголки губ, изображая улыбку.

— Да, не улыбаетесь. В этой жизни нет ничего, чтобы вас радовало? — но тут Тан Шэнь осёкся и неясная тень упала на его лицо, делая янтарные глаза темнее, отчего казалось, что юноша разозлился.

Однако Лунсин знал, что когда его ученик злится, его взгляд, наоборот, начинает светлеть и в его радужках проступают серебряные лучики, сужающиеся к зрачку — символ принадлежности к стихии металла. Сейчас же эмоции юноши были для него неясны, как силуэты деревьев в тумане.

— Вы улыбнулись только молодому господину, но никогда не улыбались мне. Учитель действительно считает, что этот ученик недостоин учиться у вас?

Звёздный дракон отстранённо подумал, что это уже второй вопрос. Но не испытал раздражения на бессмысленный шум. Любопытство, вспыхнувшее было искрой, погасло столь же стремительно, заставив серый взгляд застыть. Как улыбки и то, что он недостоин, может быть связанно? Несколько секунд ушло, чтобы найти хоть какие-то слова для ответа, однако, когда он открыл рот, голову посетила сумбурная мысль. И вместо подготовленных слов он произнёс совсем другое:

— Потому что я не человек, Тан Шэнь. Радость или грусть, для меня нет никакой разницы.

— Нет разницы? — нехорошее чувство сковало сердце, отчего юноша повторил чужие слова побледневшими губами, сжимая край короткой туники пальцами.

— Как нет разницы — достоин ты или нет, — продолжил Лунсин. — Обучая тебя, я всего лишь исполняю приказ главы.

Ни его тон, ни его взгляд не изменились. Он оставался по-прежнему непоколебимо спокойным, точно ледяная гладь промёрзшего до самого дна озера. И Тан Шэнь почувствовал вдруг, как что-то в груди оборвалось не только от этих слов, но и от взгляда. С тихим звоном сломалось, и губы исказила кривая насквозь фальшивая усмешка. Действительно, как он посмел забыть, что его учитель — духовный зверь великого клана, а он всего лишь, выкупленный чужой милостью, раб. Юноша с трудом протолкнул комок в горле и качнул головой.

— Ясно. Этот ученик проявил дерзость и просит простить его, — Тан Шэнь продолжал улыбаться. — Если у учителя нет для него никакого задания, то он покинет вас.

Лунсин кинул на того озадаченный взгляд. Люди столь изменчивы, что так трудно понять их чувства. Молча кивнув на чужие слова, мужчина ощутил странный отголосок волнения. На мгновение даже показалось, будто юноша говорил ни о сегодняшнем часе, а о том, что покинет его насовсем, если тот не остановит. Но поразмыслив немного, дракон понял: это отражение тревоги оттого, что некто опасный затевает атаку против всего клана и до сих пор не показал своего лица. Едва осознав это, он тут же успокоился и двинулся дальше, проходя мимо оставшегося стоять на месте Тан Шэня. Тот даже не проводил его взглядом, как делал обычно, а лишь ниже опустил голову.

Лунсин хотел вернуться в свой сад и отдохнуть на нефритовой кушетке, но уже второй раз за столь короткий промежуток времени его окликнули. На этот раз он заранее ощутил подходившего и это вернуло его к моменту во время разговора с Тан Шенем. Всё же потенциал мальчишки поистине необычен, редко кто мог похвастаться навыком скрытности подобного уровня. Хотя, возможно его ученик даже не подозревал, каким сокровищем обладал. Людям свойственно принижать собственные заслуги и достоинство.