Безумие под маской любви

Пролог

У каждого человека в жизни наступает такой момент, когда приходится делать роковой выбор. Так случилось и со мной. Я должна была выбрать: стоять в стороне и смотреть, как погибают члены моей семьи, или… Или войти в дом врага, заключив ненавистный брак. Мой выбор был очевиден, хотя сердце разрывалось на части.

— Запомни! — прогремел голос свёкра, как только я переступила порог дома. Его глаза пылали такой яростью, что, казалось, могли испепелить меня на месте. Слова вонзились в сознание острыми кинжалами. — Если с головы моего сына упадёт хоть один волосок — я уничтожу всю твою семью у тебя на глазах!

Он продолжал, и каждое слово было словно удар:

— Если бы не желание сына прекратить эту вражду, я бы не позволил тебе и под дулом пистолета переступить мой порог! Уберите её с моих глаз!

Я застыла, чувствуя на себе тяжелые, полные ненависти взгляды новых родственников. Свёкор не скрывал своего презрения, но его угрозы были страшнее любого оружия.

Неожиданно рядом появилась женщина лет сорока пяти. На её губах играла странная, почти неестественная улыбка, которая в этом доме, полном злобы и ненависти, казалась неуместной.

— Пойдём, — произнесла она мягко, словно пытаясь успокоить. — Я провожу тебя в вашу с мужем комнату.

Её голос звучал как музыка в этом царстве гнева и ненависти.

— Ты можешь обращаться ко мне в любую минуту. Я тётя Бала, сестра твоего свёкра. А вот и ваша комната.

Она распахнула двери в комнату, где царила мрачная, давящая тьма. Я не видела ни одного предмета — только тонкая полоска света падала от приоткрытой двери. Тётя Бала бесшумно исчезла, а я, затаив дыхание и дрожа от страха, сделала первый шаг в неизвестность.

Неожиданно тёплый свет разливается по комнате, заставляя меня замереть от страха. Я в панике оглядываюсь и вижу его — человека, который даже не соизволил присутствовать на нашем никахе. Всё за него делал отец, а с моей стороны… Дядя отказался проводить обряд, оставив меня совершенно одну, без поддержки.

— Добро пожаловать, жена? — с едкой издевкой произносит он, поднимаясь с кресла-качалки.

Я видела его лишь однажды, но этого хватило, чтобы навсегда запомнить его суровость, жёсткость и ярость. Тогда, среди толпы людей, я ощутила животный страх, а теперь… Теперь мы одни в этой комнате. Тётя Бала исчезла, и в этом доме нет дяди, который мог бы защитить меня. Здесь я совершенно беззащитна.

— Ты не жена, — произносит он, засовывая руки в карманы, и начинает кружить вокруг меня. — Я согласился на этот брак не из прихоти. Я устал смотреть, как страдают члены моей семьи. Как вы раз за разом лишаете нас близких людей.

Он останавливается передо мной, его серые глаза сужаются от ненависти. Этот взгляд способен испепелить. В ужасе я медленно отступаю, но он надвигается, сокращая расстояние между нами. Каждый его шаг заставляет моё сердце биться чаще, а страх сковывает тело ледяными оковами.

— Думала, тебя привели сюда просто так? — его голос, низкий и хриплый, словно яд, стекает по моим венам, заставляя каждую клеточку тела содрогнуться от ужаса.

Вжимаюсь в холодную стену за спиной, чувствуя, как сердце готово вырваться из груди. Его глаза — две бездонные пропасти ненависти, в которых нет ни капли жалости.

— Ты будешь платить за все грехи своей проклятой семьи! — шипит он, наклоняясь ближе, так что я чувствую его тяжёлое дыхание на своём лице. — Я превращу твою жизнь в настоящий ад!

— Я… Я не виновата… — мой голос дрожит, срываясь на шепот.

— Не виновата? — его смех звучит как скрежет металла по стеклу. — Ваша семья начала эту кровавую вражду! Вы отняли у меня самого дорогого — брата и его беременную жену.

Его пальцы сжимаются на моём плече, оставляя болезненные следы. Я чувствую, как земля уходит из-под ног, а мир вокруг кружится в безумном танце страха и отчаяния.

Я понимаю его ярость, но наша семья действительно не виновата в тех смертях. Однако доказать это оказалось невозможным — нам просто не поверили. И сейчас нет никакого смысла пытаться донести до него правду: он всё равно останется глух к моим словам и не поверит ни единому слову.

— Ты станешь моим личным наказанием, — шепчет он, обжигая дыханием мою щёку. Его дыхание горячее, словно пламя. — И никто не придёт тебе на помощь. Никто…

— Пожалуйста… — едва слышно умоляю я, чувствуя, как боль от его хватки пронзает всё тело.

— Что «пожалуйста»? Отпустить? Или сжать сильнее? — усмехается он, тут же выполняя последнее.

— Мне больно, — шепчу я сквозь слёзы, которые струятся по щекам горячими дорожками.

— А мне нет? Вы заставили меня хоронить родного брата. Не дали появиться на свет моему племяннику… Мне не больно? — кричит он, с силой встряхивая меня и с глухим стуком впечатывая в стену. — Не стоило твоей проклятой семейке трогать их. Не стоило! Теперь же будь готова отвечать за поступки своей семьи. В этом доме тебя ждёт только ненависть, и даже не надейся, что кто-то примет тебя. Ты — слуга этого дома и моя личная!

Его взгляд, полный ненависти и презрения, словно прожигает во мне дыру. Он уходит, оставив меня одну, дрожащую от страха и боли, полностью осознавая моё бесправное положение в этом доме.

________________
Уважаемые читатели!
Добро пожаловать в мою новинку.
Не забывайте добавлять книгу в библиотеку и ставить звездочку (мне нравится).
Книга участвует в Кавказском Литмобе "Месть или любовь"
https://litnet.com/shrt/LHa3

Визуал

Омаров Амир

Хашиева Аная

Глава 1

Аная

Прекрасное утро, которое должно было принести только хорошие новости, — думала я, наблюдая за рассветом. Как же я люблю вставать пораньше и смотреть, как солнышко поднимается из-за гор, озаряя всё вокруг своим тёплым светом! Эти полчаса принадлежат только мне, и в них есть что-то волшебное.

— Опять вскочила ни свет ни заря, — сонно прошептала бабушка, приоткрыв глаза. — Чего тебе не спится только?

— Бабушка, вы же знаете, как я люблю встречать новый день, — с улыбкой подхожу к ней и помогаю сесть. — Давайте одеваться, а потом я спущусь на кухню приготовить завтрак.

— Ничего сегодня не хочется, — грустно вздохнула бабуля, опустив голову.

— Бабуль…

— Я так волнуюсь, Аная. Сегодня должны решить самый важный вопрос в нашей жизни.

— Совершим намаз, попросим у Аллаха поддержки, и потом, я уверена, дядя всё уладит.

— Твой дядя ничего не сможет сделать, если туда влезет родной брат твоего дедушки. А вот твой отец, будь он жив, уже давно решил бы этот вопрос. И нам не пришлось бы перебираться сюда, оставив дом, который построил мой Салман. Они разрушили то, что мой муж со старшим сыном создавали с такой любовью, — со слезами на глазах бабушка смотрела на меня.

Не первый раз она произносит эти слова, и каждый раз моё сердце разрывается от сочувствия. Тот дом, который был разрушен, был настоящим раем. Там прошло моё детство, там хранятся самые дорогие воспоминания о моих родителях.

— Главное, чтобы закрыли вопрос с этой враждой. Остальное не так важно, — нежно целую её в морщинистую щёку. — А теперь вставай и пойдём молиться. Да, я пойду с тобой. Намаз никогда не бывает лишним. Идём.

После молитвы я отвожу бабушку на веранду, где стоит её любимое кресло и чётки. Следующий час она проведёт там, погрузившись в чтение молитв, а я тем временем займусь приготовлением завтрака для всей семьи.

Спустя час все члены семьи собираются за столом на завтрак. Дядя выглядит мрачным, тётя нервно болтает без умолку, пытаясь скрыть своё беспокойство. Пятнадцатилетний брат сонно ковыряется в тарелке, а сестра, кажется, всё ещё спит. Молчание дяди говорит само за себя — дело серьёзное.

— Дядя, — я кладу руки на его плечи и начинаю мягко массировать, — вы справитесь и вернётесь домой с победой. Мы ещё будем вместе праздновать окончание этой войны. Я приготовлю ваши любимые блюда.

Он поднимает голову и мягко улыбается:

— Аная, твои слова да Богу в уши. Кто бы знал, как я хочу прекратить эту вражду. Кроме потерь она ничего не приносит уже столько лет. Мой дед начал, и до сих пор это продолжается.

— Ты у нас самый сильный, и ты справишься, я верю в это, — я целую его в щёку и возвращаюсь на своё место. — Тётя, не переживайте, я уверена, что всё будет хорошо. Я чувствую, что сегодня будет принято правильное решение. Губернатор — хороший человек.

— Ох, Аная, когда же ты взглянешь на мир без своих розовых очков? — тётя качает головой с укором. — Но я была бы рада, окажись ты права. Я не готова терять свою семью.

— Будем молиться, чтобы все пришли к общему решению, — с грустью произносит бабушка.

Я не знаю, как ещё их подбодрить. Эта встреча с другой семьёй, с которыми мы воюем годами, сегодня невероятно важна. Невозможно подсчитать, сколько горя и боли принесли наши семьи друг другу. Месть, кровная вражда — это настоящее бедствие.

Я потеряла родителей и старшего брата из-за этой бессмысленной мести. Сестра моего отца погибла в этой войне. Дедушкин брат остался калекой на всю жизнь и потерял своего младшего сына. Разрушенные дома, подорванные дела, постоянные неприятности, которые наши семьи устраивают друг другу — всё это уже невыносимо. Сколько можно жить в ненависти и вражде?

Глава 2

Казалось, что всё постепенно утихло. Остались лишь мелкие пакости, которые, по сравнению с прежним, казались сущими пустяками. Дядя грустно усмехался и говорил, что это просто для «приличия». Мы уже привыкли к этим мелким неприятностям, пока не произошло непоправимое — погибли два человека из враждебной семьи.

Дядя до сих пор не может понять, какое отношение к этому имеет наш род. Ни он, ни его двоюродные братья, ни их дети не имели никакого отношения к той аварии. Но нас всё равно обвинили. Самое странное было то, что они не отомстили нашему роду. Целый год стояла тишина, а потом начались настоящие беды.

Самым страшным ударом стал поджог нашего семейного особняка. Папа с дедушкой строили его своими руками, вкладывая душу в каждый кирпич, а теперь от него остались лишь голые серые стены и мёртвая тишина.

Возможно, мы продолжали бы страдать, если бы не новый губернатор, который вступил в должность восемь месяцев назад. Именно он назначил сегодняшнюю встречу двух враждующих семей. И сейчас мы возлагаем большие надежды на то, что он нашёл способ прекратить эту многолетнюю вражду.

Чтобы отвлечься от тревожных мыслей о дяде и не показывать своего волнения домочадцам, я погружаюсь в приготовление обеда. Обещала дяде его любимые блюда — значит, они обязательно будут на столе.

Сначала тётя помогала мне на кухне, но вскоре я отправила её отдыхать — руки у неё дрожали, и она никак не могла сосредоточиться.

Всё семейство с нетерпением ждёт возвращения дяди. Даже Лейла, моя сестра, которая обычно так тщательно следит за своими ногтями, сейчас нервно их грызёт, забыв обо всех своих правилах.

Внезапно мы слышим шум во дворе, и все разом выбегаем на веранду. Дядя стоит во дворе бледный, как призрак, и неподвижно смотрит на дом.

— Папа? — брат делает к нему осторожный шаг.

— Что ты молчишь? — не выдерживает тётя и срывается на крик.

— Пап, ну скажи уже! — Лейла недовольно топает ногой.

— Он смерти моей ждёт! — рыдает тётя. — Ничего не получилось. Я же знала, что ничего не решат! Знала, но никто не верил мне…

— Дядя, — я подхожу к нему и, осторожно взяв под руку, веду в дом.

— Аксим, не молчи! Скажи же нам, что решили! — бабушка обращается к нему дрожащим голосом.

Я помогаю дяде сесть на диван и бегу за водой — его вид действительно пугает. Не может быть, чтобы не нашли решения! Не верю…

А что если…

Нет! Они точно нашли решение, просто дядя ещё не пришёл в себя от шока. Иначе и быть не может.

— Аксим, скажи хоть слово! — рыдает тётя, хватаясь за сердце. — Неужели совсем ничего не решили?

— Решили, — едва слышно произносит дядя, невидящим взглядом уставившись перед собой. — Решили…

— Какое решение, пап? — нервно спрашивает Лейла, присаживаясь рядом с ним.

— Как я могу так поступить с вами? — вдруг произносит он, глядя на дочь со слезами на глазах. — Как я могу отдать своего ребёнка? Как я отправлю её на верную смерть?

— Что? — бледнеет тётя, и её лицо становится белее мела. Все присутствующие замирают в ужасе.

— Омаровы согласны прекратить вражду при одном условии, — медленно произносит дядя, словно каждое слово причиняет ему боль. — Одна из наших дочерей должна стать их невесткой.

Глава 3

Мы с Лейлой в ужасе переглядываемся. В нашем роду незамужними остались только мы — я и она.

— Нет! Я не пойду в тот дом! — в панике выкрикивает сестра, отшатываясь. — Они сразу убьют меня! Я не пойду! Мама, скажи им, что я не пойду! Нет! Нет!

— Аксим, как ты можешь такое говорить? — шепчет бабушка, в ужасе глядя на нас с Лейлой. — Как мы можем отдать наших девочек этим людям? Они же ещё совсем юные!

— Я не пойду! — кричит Лейла, вскакивая с места. — Два дня назад моей руки только просили, а теперь вы хотите, чтобы я бросила своего жениха и вышла замуж за врага? Никогда!

— Будто ты так стремилась замуж за того парня, — хмуро замечает брат. — До сих пор даже ответа не дала. И ты старшая из сестёр.

— И что с того? — вопит Лейла. — Я лучше умру в родном доме, чем от рук врагов! Они будут мучить меня, прежде чем убить! Нет!

— Отец, папочка! — она падает перед ним на колени, хватая за руки. — Не отдавай меня им! Умоляю тебя! Я не смогу там жить! Я не выдержу, папа!

— Мама, — ползёт к матери, — скажи им, что не отдашь меня!

— Нет! Конечно, нет! — восклицает тётя сквозь слёзы. — Я ни за что не отдам свою дочь в этот проклятый дом! Пусть хоть всем родом явятся сюда — не позволю забрать моего ребёнка! Слышишь, Аксим? Не отдам!

— Думаешь, я жажду этого? — с нескрываемой болью в голосе спрашивает дядя, сжимая кулаки. — Думаешь, я хочу отдать собственную дочь в руки врагов? Я готов сам пойти и сдаться им, лишь бы защитить своих девочек!

— Я Лейлу не отдам! — прижимая к себе дочь, твердит тётя. — Делайте что хотите, но моя дочь останется со мной. У вас ещё Аная есть, пусть она…

— Как ты можешь такое говорить? — вскакивает бабушка, гневно глядя на тётю. — Аная не дочь этой семьи?

Меня словно парализует от ужаса. Я могу только перебрасывать взгляд с одного лица на другое, чувствуя, как ком в горле не даёт произнести ни слова. Стать невесткой в доме врага… Они так и не взяли жизнь из нашего клана за смерть двоих. Если я попаду туда, на мне отыграются за всех. Я не хочу… Мамочка, папочка, умоляю, помогите нам.

— Почему только моя дочь должна страдать? — продолжает настаивать тётя. — Аная тоже дочь семьи, почему она не может пойти в тот дом невесткой? Почему именно Лейла? Не позволю, Аксим!

— Они обе мои дочери! — повышает голос дядя, его лицо искажается от боли. — Я ни одну из них не отдам! Ни одну! Хотят моей смерти? Пусть! Хотят продолжать вражду? Пусть! Но дочерей я не отдам!

— Что значит «не отдам»? — раздаётся тяжёлый, властный голос дедушки. Вернее, родного брата нашего дедушки — нынешнего главы рода, старшего из семьи Хашиевых.

— Дядя, — встаёт дядя, глядя ему в глаза. — Они обе мои дочери, и я ни одну из них не отправлю в тот дом.

— Хорошо, не отдавай, — холодно отвечает глава рода. — Тогда будь готов к тому, что из твоей семьи заберут три жизни. В той аварии погибли муж и беременная жена, и они придут за расплатой. Заберут три жизни из твоей семьи.

— Я уеду, — твёрдо решает дядя. — Заберу свою семью и уеду так далеко, что никто не найдёт. Лейла, Аная, — обращается он к нам. — Собирайте самые необходимые вещи. Мы всей семьёй покинем этот город прямо сейчас. Если понадобится — всю страну!

— Не уедешь, Аксим, — твёрдо произносит глава рода. — Люди из семьи Омаровых уже установили слежку за вашим домом. Ждут вашего решения. Нам дали время до завтра. В семь часов вечера они либо получат согласие на никах, либо придут в этот дом за тремя жизнями.

— Не-е-е-ет! — воет тётя, прижимая к себе Лейлу. Её крик разрывает сердце.

— Дядя, как я могу отдать дочь в их руки? — слёзы на глазах дяди причиняют мне невыносимую боль. Он заменил мне родителей после их смерти, и видеть его страдания невыносимо.

— Они мои девочки! Как я смогу спокойно спать, зная, что мой ребёнок живёт в доме врага? — его голос дрожит от отчаяния.

— Хорошо. Лейлу оставь, — холодно произносит дедушка. — Есть ведь Аная.

— Аная такая же дочь, как и Лейла! — кричит дядя, вскакивая с места. — Аная — мой ребёнок!

_____________________

В краю неприступных вершин и древних традиций, где горы слышат биение сердец рождается история о самой отчаянной борьбе — борьбе сердца с долгом!

Любовь против мести. Прощение против ненависти. Чувства против вековых традиций.

Доброе пожаловать в Кавказский Литмоб "Месть или любовь"

https://litnet.com/shrt/DfqY

Глава 4

— Аксим, послушай, — терпеливо объясняет дедушка. — Ты сам слышал и видел всё, что происходило на переговорах. Наша семья начала эту вражду. Первый шаг сделал наш род, и губернатор признал право последнего слова за семьёй Омаровых. Ты сам слышал их решение: или дочь из нашего рода, или смерть трёх человек. Неужели мы позволим погибнуть троим, вместо того чтобы отдать одну дочь?

— Пусть забирают три жизни! — в отчаянии кричит дядя. — Я готов! Зови их прямо сейчас, и сразу покончим с этим! Зови!

— Ты совсем с ума сошёл? — орёт тётя, вскакивая с места. — Я рожала своих детей не для того, чтобы смотреть, как они умирают! Аная, мы отдали тебе всю свою заботу и любовь после гибели твоих родителей. Мы приняли тебя как свою дочь. Если хочешь отблагодарить нас, выйди замуж за парня из той семьи!

«Отблагодарить? За заботу? За любовь?» — эти слова эхом отдаются в моей голове. Как тетя может так говорить?

— Замолчи! — кричит дядя, сверкая глазами на тётю. — Я не для этого растил её! Не ради благодарности! Она дочь моего брата, значит, и моя дочь!

— А это моя дочь! — указывает тётя на Лейлу. — И я не позволю ни убить её, ни сделать женой врага!

Я словно наблюдаю за происходящим со стороны: дядя яростно спорит с тётей, бабушка пытается достучаться до неё, дедушка пытается образумить дядю. Мои глаза встречаются со взглядом Лейлы — в них читается мольба.

Я знаю свою сестру слишком хорошо. Она не продержится в доме врага и дня. Одно лишь оскорбление — и она взорвётся, натворит глупостей. Лейла добрая и отзывчивая, но в гневе она теряет контроль над собой. Если она станет невесткой в том доме, не навлечёт ли она ещё больше бед на нашу семью?

— Аксим, ты же знаешь Амира, — настаивает дедушка. — Ты сам говорил, что он единственный здравомыслящий человек в той семье. Он станет хорошим мужем для Анаи и защитит её.

— Откуда такая уверенность? — не унимается дядя. — Да, со стороны он производит впечатление приличного человека, но что происходит за закрытыми дверями его дома? Откуда мне знать, что он не станет тираном, который будет издеваться над моей дочерью? Я даже пробовать не буду! Аная не переступит порог того дома!

— Ты готов пожертвовать тремя жизнями? — голос дедушки звучит всё громче.

Какой выбор мне предстоит сделать? Стать невесткой в доме врага и жить в постоянном страхе, не зная, чего ожидать, или смотреть, как погибают три дорогих мне человека? Моё сердце разрывается от этой дилеммы.

Девятнадцать ноль ноль — роковая отметка, после которой всё может измениться навсегда. И решение, которое я приму, определит судьбу не только мою, но и всей нашей семьи.

Тихо, стараясь не привлекать внимания, я покидаю гостиную. Делаю омовение и погружаюсь в молитву. В эти минуты я чувствую, как сердце наполняется покоем. Я верю, что Аллах укажет мне верный путь. И кажется, я уже знаю, какое решение должна принять.

Я никогда не смогу простить себя, если позволю погибнуть дяде или кому-то из моей семьи. Тётя права — они всегда заботились обо мне. Не отделяли от Лейлы, давали всё то же, что и ей. Если я могу отблагодарить их за эту заботу таким способом… Пусть будет так. Если суждено — я найду счастье в том доме. А если нет — такова воля Аллаха. Только ему известно, какой будет моя судьба.