Билет в один конец

Билет в один конец

Билет в один конец.

- Даже не знаю, как это можно было бы рационально объяснить, - Александр Сергеевич на секунду запнулся, - что мы с Леной возненавидели друг друга буквально с первой же нашей встречи; т.е. с 1-го сентября на первом занятии нашего первого курса. Можно даже сказать, с первого слова или даже с первого взгляда. Это была необъяснимая, иррациональная ненависть; ведь мы же до этого ничего друг о друге не знали и увиделись впервые. Выражаясь нашим же профессиональным языком, это была истинная идиосинкразия. Беспричинная непереносимость. Мы не общались и старались даже не смотреть в сторону друг друга. Если наша группа где-то собиралась по любой причине, то каждый из нас двоих первым делом узнавал, идёт ли другой, и если один шёл, то второй - никогда. И при этом каждый из нас никак не мог перестать думать о другом.

Рассказчик посмотрел на своего собеседника – полноватого мужчину в простом офисном костюме, но тот, казалось, слушал с интересом, и Александр Сергеевич продолжил;

- Так продолжалось целых четыре месяца. Но затем, каким-то невероятным образом, нас всё-таки уговорили отметить вместе со всеми Новый год.

«Ну, ребята-а,.. -- сказала тогда наша староста, заперев нас в кабинете после занятий, -- нельзя же быть такими эгоистами. Нам же вместе ещё не один год учиться, нравится это кому-то или нет. А ваша война ломает всю группу, заставляя всех так или иначе принимать в ней участие, деля её на враждующие «партии». Давайте-ка завязывайте. Или я сама объявлю войну вам обоим».

Да, так она и сказала. Наша Ирочка Кузьмина. Настоящая староста.

- И что же было на этом празднике? -- подбодрил Александра Сергеевича его собеседник, видя, что тот замолчал, - как вы помирились?

- Мы не мирились; в этом, как оказалось, просто не было нужды. Как только мы с Леной наконец обрели возможность общаться, то оба с удивлением выяснили, что ни она, ни я не можем сформулировать причину нашей вражды. Для неё не было никаких оснований, а потому не было нужды и в примирении.

Александр Сергеевич налил себе воды из стоящей на столе бутылки минералки, не спеша выпил её, и хмыкнул:

- А утром, изумлённые наши сокурсники, обнаружили нас с Леной спящими в обнимку на кухне.

- И что же, с тех пор Вы ни разу не ссорились? - спросил мужчина, внимательно слушавший рассказ Александра Сергеевича.

- Не то слово! -- усмехнулся Александр Сергеевич, - С тех пор мы всегда и везде были вместе. Все препаровки, все лабораторки, все курации – мы всё теперь делали только вдвоём. Если даже кто-то из нас отсутствовал на лекции, то второй писал её для другого под копирку – помните, такие бумажки были? Нас с тех пор вообще очень редко видели по одному, даже после того, как..

- После того, как Вы женились на другой, - закончил за замолкнувшего Александра Сергеевича его собеседник, и Александр Сергеевич молча кивнул.

-Были злейшими врагами, а стали лучшими друзьями, - покачал головой мужчина в костюме, и Александр Сергеевич в ответ лишь пожал плечами.

- Но тогда как же так вышло, что и Вы женились на другой, и Ваша подруга также вышла замуж за другого человека?

- Для нас это тоже загадка. Ведь ближе друг друга у нас никого не было всю жизнь. Никого более понимающего, схватывающего любую мысль на лету. С кем можно было бы поделиться самым сокровенным.

Александр Сергеевич побарабанил пальцами по столу.

- Понимаете, мы ведь с Леной до сих пор дружим. И не просто дружим; мы с ней по-прежнему очень близки. Я бы даже сказал, взаимозависимы. Нет-нет, - тут же решил он пояснить, увидев, как дрогнули уголки губ мужчины напротив, - ничего «такого» между нами никогда не было.

- А почему? -- тут же спросил собеседник Александра Сергеевича.

- А потому, что или дружба – или секс. Таков был на мой взгляд выбор. А я всегда слишком дорожил, да и сейчас дорожу нашими отношениями с Леной, чтобы променять их на банальный секс. У нас с ней всю нашу жизнь такое взаимопонимание, какое редко встретишь и в семейных парах.

- И которого у вас никогда не было с женой, - внезапно жёстко уточнил хозяин кабинета в офисном костюме, строго глянув на собеседника.

- Да, которого у нас никогда не было с женой, - подтвердил Александр Сергеевич, и взгляд не отвёл.

- И это одна из причин Вашего появления здесь.

- Да, - вновь утвердительно кивнул Александр Сергеевич, - одна из...

- Ну а что же случилось с другой, как её...

- С Полиной, - чуть слышно сказал Александр Сергеевич, - её звали Полина.

* * *

Александр Сергеевич пришёл в департамент Времени БАКа (Большого Адронного Компьютера) почти сразу, как только узнал про свой диагноз. Честно говоря, до этого его мало интересовали как предмет исследований, так и те задачи, которыми занимался БАК; поэтому он не очень понимал смысл своих интервью, как называли здесь эти беседы о его жизни, но ради достижения своей цели он был готов вновь и вновь окунаться в своё прошлое, каким бы горькими эти погружения ни были. А также часами проходить странные тесты в изолированной комнате с тяжёлым шлемом на голове, после которых он пил снотворные и обезболивающие, но всё равно ещё несколько дней не мог прийти в себя, путаясь в настоящей реальности.

Психологи БАКа устраивали ему такой душевный стриптиз, разбирая его личность до самых её сокровенных, потаённых слоёв, что он и сам начинал смотреть на себя, как на совершенно незнакомого ему человека, порой искренне поражаясь тому, что вытаскивали из него эти вивисекторы душ, как он называл их про себя.

Но он терпел. И готов был терпеть ещё и ещё, однако сегодняшняя беседа отличалась от того прежнего холодного препарирования, к которому он был готов и к которому уже привык. Сегодняшняя беседа имела особое значение. Александр Сергеевич почувствовал это, несмотря на то, что его собеседник, представившись, обозначил свою должность лишь скромным «сотрудник».