Близкое знакомство

Учиха Обито

— Двигайся, черт тебя побрал, — шипит она сразу же, намертво вцепившись в чёрные пряди на затылке так, что боль слепит глаза. — Не беси, Обито, ты ведь не такой мудак. 

— Попроси меня лучше, — усмехается в ответ мужчина и выходит из неё, совершенно без стеснения провоцирует. — Где же твоё красноречие сейчас? 

Девушка в ответ лишь раздраженно шипит, извиваясь всем телом не хуже змеи в попытке вернуть приятную заполненность. Учиха не двигается, головка его члена, тёмная от прилившей крови, упирается во влажный вход, но не спешит оказаться внутри. 

Наказание, понимает она. Обито наказывает её за проступок на миссии, повлекший за собой ненужные травмы. Не её, на них ему плевать, травмы обожаемой Рин, его первой и, похоже, единственной любви. Любви, которая без зазрения совести наплевала на его чувства и последовала за Хатаке, будто была одной из его призывных собачек. И это бесит, невероятно бесит, заставляя поступать нелогично, действовать необдуманно. Куда уж ей до непогрешимой Нохары. 

— Ты такая упрямая, заносчивая, несносная, — каждое слово сопровождается скольжением головки по влажному от смазки лону, а от хриплого шепота по позвоночнику тело бьёт дрожь. — Действуешь так, будто не думаешь, дерешься так, будто нечего терять. 

Обито сжимает ладонями ягодицы до боли, оставляя постепенно расцветающие на влажной коже следы. Она бесит его так, как никто другой, злит покруче любого противника, заставляя ощутить страх потери. Учиха не скажет этого вслух, потому что сам не уверен до конца, но он не собирается отдавать эту глупую девчонку даже в лапы смерти. Даже если той очень хочется. 

— Я могу делать так весь день, ты знаешь, — целенаправленно бьёт головкой по чувствительному клитору, одновременно с этим прикусывая мочку уха. — Одно слово. 

– Да пошёл ты, — выдыхает в ответ куноичи, но ломается, стоит ему сжать губами торчащий сосок и войти буквально на пару сантиметров, раздвигая податливые мышцы. — Блять, трахни меня уже, Обито, пожалуй... ах! 

Вскрикивает от резкого толчка мощных бедер так, что бьётся головой об стену. Учиха сразу же перехватывает поудобнее, приподнимая женское тело, и начинает двигаться. Трахается, как отбойный молоток: быстро и сильно, врывается внутрь без расшаркиваний. Девушка хныкает неслышно, стараясь  сдерживаться, в голове звенит от удара, а внутри экстаз смешивается с болью. 

Любовь, помноженная на ненависть и ненависть, наполненная любовь — это личная граница их отношений, выстроенных на руинах дружбы и односторонней любви: его — к Рин, её — к нему. Обито не говорит о чувствах вслух, один раз уже обжегся, но ей это и не надо. Их свела сама судьба, подкидывая встречу за встречей, закрепляя успех договорным браком. Учиха берет в жены наследницу знатного рода, отказавшую одному за другим кандидатам, лишь ему подарив свою благосклонность. От отчаяния, наверное, но они знакомы больше десяти лет, почти семь из которых Обито потратил не на того человека. 

Он не скажет ей сейчас, нет, точно не скажет, что давным давно заметил в собственном сердце ростки чувств к этой взбалмошной девчонке, что так громко и пошло стонет, вцепившись ногтями в затылок. Не скажет, что хочет украсть себе, присвоить и пометить каждый сантиметр тела, лишая даже возможности сбежать. Не скажет, как его ведёт от их жёстких поцелуев, от этой страсти и животности. Не скажет, что готов выжигать катоном дорожку, по которой она ходила, потому что ещё не время. 

Целует, словно пьёт с неё нектар, медленно меняя ритм, давая почувствовать момент. Ласкает искусанные в кровь губы, собирая жидкость языком, нежно трется кончиком носа о щеку, про себя повторяя слова, в которых не уверен. 

Не сговариваясь, оба двигаются в одной тональности: она выгибает спину и обнимает за шею, отпуская колючие пряди, он входит на всю длину, желая доставить удовольствие. В уголках её зажмуренных глаз блестят слезы, которые Обито тут же слизывает, оставляя поцелуй взамен, а она всхлипывает, достигая пика, стискивая коленями мужскую талию. Он улыбается слабо, пока она не видит, продолжая неспешные, тягучие толчки. 

Она, наверное, всё же чувствует его, не купившись на панцирь из ненависти, ощущает в подобные редкие моменты эту нежность, что скользит в каждом движении. Обито аккуратно опускает её на пол, давая встать на дрожащие ноги, поправляет растрепавшиеся волосы. Она тихо всхлипывает, давя непрошенные слезы, а после встаёт на колени. 

И всё начинается заново. 

Узумаки Наруто

Тяжело, так тяжело дышать, заставляя грудную клетку бить в такт чужой. На нормальный вдох не хватает сил, не хватает времени: её будто тянет в разные стороны, разрывая на параллели и меридианы. Наруто в ответ лишь усмехается понятливо, словно знает обо всём, что творится в девичьей голове, без слов знает. Предугадывает каждое движение, желание, мысль.

— Ты такая мокрая для меня, — теплые губы сейчас обжигают, скользят по потной шее сзади, оставляя полоску укусов. — Неужели настолько давно хотела, но боялась?

— Скорее не хотела показаться извращенкой, да, милая? — в голубых глазах напротив адский огонь всех девяти хвостов демона, что таится внутри и явно наслаждается происходящим. — Ты, я и Курама, кто бы мог подумать.

В ответ она лишь сжимает губы, пытаясь не стонать. Курама здесь лишь наблюдатель, хренов меховой вуайерист, а Наруто только это и нужно. Добрый парень, говорили они, проще палки. Знали бы правду, очень удивились, что их будущий Хокаге мало того, что перетрахал половину девушек Конохи, ещё и не брезгует сам себя развлекать, используя теневых клонов и дзюцу перевоплощения. Не то чтобы это было новостью, но от Узумаки Наруто явно такого не ожидают.

— Тебе нравится, — продолжает говорить тот, утверждая, — расслабься, пожалуйста.

Вежливый какой, ты посмотри. Тот, что спереди, облизывает полные губы в предвкушении и сползает ниже, разводя красивые ноги в стороны. Тот, что сзади, продолжает покрывать метками шею, вырывая из груди девушки стоны и вздохи. Голова идет кругом от происходящего, ей бы проветриться и забыть, забрать слова назад, но она сама попросила его об этом. 

— Да, детка, вот так. Уже такая влажная, а ведь я только начал.

Синхронный смешок срывается с губ обоих парней, она прикусывает губу в попытке не стонать. Теплый язык проходится по мягкой плоти, лаская влажные складочки, идёт вдоль то вверх, то вниз, играючи касаясь чувствительной головки клитора. Одновременно с этим влажные от смазки пальцы нажимают на колечко мышц, скользя меж ягодиц. Ощущение не ново, но нахождения сразу с двумя парнями, пусть это один Наруто по сути, смущает. Расслабляется, позволяя скользить внутрь, сосредотачиваясь на оригинале. Узумаки с энтузиазмом вылизывает спереди, словно ест лучшее лакомство мира, заставляя хныкать, в то время как сзади во всю хозяйничает клон.

— Ты з-знаешь, я ожидала чего-то другого, — голос дрожит, а от приятных ощущений, даруемых этим невозможным парнем, перед глазами вспыхивают звёзды. 

— И чего же? — с интересом спрашивает клон, добавляя второй палец, потираясь горячим членом о кожу талии, оставляя мутные капельки естественной смазки.

— Не так... агх... не так сильно. Много... м-много всего.

— Мы даже к главному не подошли, а я уже тебя впечатлил.

Самодовольство так и заполняет комнату, потеснив возросшее после войны эго. Пальцев тем временем становится три, а она с удивлением замечает, что то отчаянно насаживается на них, дергая бедрами назад, то поддаваясь вперед в попытке ощутить юркий язык оригинала. Он играется, наслаждается происходящим больше, чем кто-либо другой бы на его месте, применяет все приёмчики и схемы, что узнал во время путешествий с Жабьим Отшельником. Не удивительно, было бы глупо ожидать от ученика такого извращенца чего-то меньшего.

Узумаки тем временем наслаждается представившейся картиной во всю, пытается запомнить каждую секунду, эмоцию, сантиметр этого тела. Он хотел её дольше, чем мог вспомнить, думал по вечерам, разыгрывал по ночами, пытался заменить другими, но бесполезно: Наруто хотел её, целиком и без остатка, хотел обладать, присвоить, заклеймить. Скажи ему пару лет назад, что подобные чувства возникнут при взгляде на девушку, не поверил бы. Сакура, Хината, другие девушки и женщины — никто, кроме неё. 

— Я больше не могу, скоро кончу, — хнычет от переполняющих чувств, желая ощутить внутри что-то больше пальцев. — Наруто, пожалуйста, я на грани.

Сглотнув, Узумаки кивает клону и меняет их положение: тот ложится на кровать спиной, согнув ноги в коленях, утягивая её и разворачивая так, чтобы оригиналу было удобней. Она ничего не решает в данный момент, лишь гулко сглатывает скопившуюся слюну и молчит, ожидая. Наруто разводит девичьи ноги в стороны, приподнимая, клон приставляет головку собственного члена к разработанному колечку мышц и кладет руки на талию, поддерживая, давая опуститься плавно и осторожно. Знакомое растяжение и чувство заполненности, она вздрагивает всем телом, сжав ладонями подставленные плечи оригинала, а после убирают одну руку и опирается на кровать сбоку. Открыто смотрит в потемневшие от похоти глаза напротив, призывно облизывая губы.

Наруто другого приглашения и не нужно. Опускает её на грудь лежащего клона, заставляя потерять опору, подхватывает девичьи ноги под коленками и прижимается к влажной от слюны и смазки промежности, потираясь. С губ срывается томный вздох, он хочет скорее оказаться внутри неё, но медлит, растягивает удовольствие. Клон дожидается кивка оригинала и начинает двигаться, толкаясь мелкими глубокими толчками. Девушка стонет в голос, сжимая пальцами простынь, пытается развести ноги шире, но оригинал не позволяет. Гладит нежную кожу под коленками, облизывает припухшие губы, а после не выдерживает и целует её, вжавшись так плотно, будто хочет врасти в неё, стать единым целым. Член мажет смазкой по животу с забавным звуком, но ей не до смеха: её язык во всю сплетается с чужим, а внутри движется горячая плоть.

Клон хочет целоваться не меньше, чем оригинал, он откидывается на подушку и кладет ладони на грудь девушки, заставляя оригинал отстраниться. Не теряя время, тянет ту назад и целует в плечо, в шею, заставляет повернуться, чтобы тут же перехватить влажные от слюны губы. Ей так хорошо, что глаза закрываются, Наруто хочется остаться в этот момент на всю свою жизнь, продолжая дарить ей удовольствие и получать ответное. Он, пользуясь тем, что парочка занята, пару раз проходится кулаком по всей длине и приставляет головку ко входу, задрожав от происходящего. Узумаки мечтал об этом, он представлял это, но реальность оказалась куда прекрасней.