Близняшки от бывшего мужа

Глава 1

— Мы расстались с тобой меньше двух лет назад, а близнецам сколько? Год, верно? И ты говоришь, что это не мои дети?!

— Не твои, — вру я, гордо задрав подбородок, — Я встретила другого мужчину и...

Он нависает надо мной, рычит грозно:

— Не шути со мной, Снежа.

— Мы давно расстались, ты сам этого захотел! Ты больше не мой муж, что еще тебе от меня нужно? - не выдержав, кричу я, упираясь руками в широкие плечи.

— Мы не развелись, так что официально я все ещё остаюсь твоим законным мужем, - цедит он холодно и добивает: — С сегодняшнего дня вы вместе с детьми переезжаете ко мне. Иначе я отберу их – у меня достаточно для этого денег и связей. Пакуй вещи. Ты возвращаешься домой к любимому мужу.

__

Он изменил мне с моей же родной сестрой, предал, вывернув душу, и я сбежала, так и не сказав, что ношу под сердцем его детей. Два года я пряталась, но одна случайная встреча перевернула всё с ног на голову. Он грозит отобрать малышей, разрушить мою жизнь и теперь мне некуда бежать…

Глава 1

- Девушка, давайте я помогу, - рядом со мной появляется пожилой мужчина и помогает выгрузить из поезда двойную коляску, в которой сопят крошки-близняшки. Единственное различие в них – цвета зимних комбинезончиков: синий и розовый. В остальном они просто идентичные копии друг друга.

- Спасибо большое! – от души благодарю я незнакомца, когда он еще и грузную спортивную сумку, до верху набитую необходимыми малышам вещами, вытаскивает и ставит рядом. Моей одежды в ней почти нет – я приехала в родной город к маме в гости, а у нее осталась куча вещей, что при переезде я не забрала с собой. После родов фигура моя особо не изменилась, так что я решила, что просто буду носить то, что всё это время лежало без дела.

- Может вам помочь донести куда-то нужно? – спрашивает седовласый мужчина, пыхтя от натуги, но я только отмахиваюсь. И так видно, как ему тяжело.

- Что вы, не стоит. Меня сейчас встретят. Спасибо огромное!

Стоит только это сказать, как я уже вижу свою подругу – она бежит со всех ног, причем на каблуках! По такому-то гололеду и снежной каше! На улице совсем ранняя весна, повсюду мешанина из грязи и снега, а на ней сапоги с десятисантиметровыми каблуками. Вот же отчаянная!

- Боже! – отдувается Ира, останавливаясь возле меня и сгибаясь пополам. - Подожди, дай отдышаться. Прости, бежала со всех ног и все равно опоздала!

Она жадно глотает воздух, а я отмахиваюсь:

- Да ничего, мне тут помогли. Мы, можно сказать, только вот приехали.

Мы обмениваемся короткими объятиями. Подруга подхватывает спортивную сумку и чертыхается:

- Твою же! Ты как такая миниатюрная тяжести такие таскать умудряешься?

- Выбора нет, - приподнимаю я уголки губ в улыбке. – Пошли?

Подруга кивает и мы вместе направляемся к стоянке такси.

- А ты что, не нашла себе до сих пор никого?

- Да кому я нужна с двумя детьми, - хмыкаю я, - да и, если честно, я и не искала. Никто мне не нужен. Сама справляюсь. Для меня дети на первом месте.

- Ну да, ну да, - скептически качает головой Ира, бросая долгий изучающий взгляд на сладко сопящих малышей. – Что ни говори, но мужик все равно в семье необходим. Полку прибить там, в постели согреть. Надежное плечо всем нужно, как ни крути.

Я неопределенно повожу плечами, не собираясь поддерживать этот разговор.

- А детишки-то – копия Исаев, - замечает подруга как бы невзначай и ее внимательный взгляд уже останавливается на мне. Боковым зрением замечаю, как она пытливо вглядывается в мое лицо, пытаясь считать реакцию на слова.

- Не понимаю, о чем ты, - я будто надеваю непроницаемую маску, ни один мускул не дергается, даже бровью не веду. Но внутри проходит целая буря.

Слышать фамилию бывшего мужа до сих пор больно. Хотя это и неудивительно. Мы расстались почти два года назад, из которых девять месяцев я носила под сердцем его детей. Поневоле будет больно, когда частичка любимого мужчины постоянно с тобой. Да и Ира права – близняшки так сильно похожи на Исаева, что у меня иногда сердце екает при взгляде на них. Казалось бы, такие малыши еще, что там может быть похожего? Но нет, общие черты есть, и они такие явные, что мурашки по коже бегут. Лерочка еще и характером на папу очень походит, да и Максим не уступает. Он, когда хмурит бровки, вообще становится вылитым отцом.

- Ой, ну подруга, мне-то можешь не заливать! Оба ребенка на Исаева как две капли воды похожи, всё же ясно, как день.

- У них другой отец, - холодно отрезаю я.

- Ага, конечно, - не сдается подруга. – И кто тогда? Почему имя его не говоришь? За все время даже словечком о нем не обмолвилась!

- Потому что оно никого не касается! Я просто хотела детей. Мы встретились один раз, переспали и разбежались. Всё. Давай закроем эту тему.

Подруга недовольно поджимает губы, но она может обижаться сколько угодно. Правды я все равно никому не скажу. Конечно, ни с кем я не встречалась и не спала. Мужу я вообще никогда не изменяла. В отличие от него самого…

Как сейчас помню тот день. Я, со справкой в руке, бегу домой, не чувствуя под собой земли. От новости, что я наконец забеременела, что в моем животе долгожданный желанный малыш летать хочется. И не один, сразу два! Как будто Господь решил смилостивиться надо мной после стольких неудачных попыток ЭКО. Подарил сразу два чуда за все мои выплаканные слезы и бессонные ночи.

Эту беременность и правда иначе как даром назвать нельзя. Врожденные особенности строения матки, проблемы в женской сфере – когда врач сказал, что забеременеть будет почти невозможно, я прорыдала всю ночь. Богдан тогда был рядом, помогал, поддерживал. Обещал, что мы все пройдем вместе, что у нас будут дети. И он правда тратился основательно. Витамины, таблетки, постоянные обследования – я за здоровьем следила так тщательно, что, наверное, даже в космос бы полететь могла. Но не получались детки и все, хоть в лепешку разбейся.

Глава 2

Предатель, которого я даже во сне не хотела бы видеть, возвышается прямо передо мной. Я уничтожаю его долгим пылающим взглядом, Исаев отвечает мне тем же. Раньше он смотрел на меня иначе – бывало, что от одного только долгого взгляда я вспыхивала, никаких ласк не было нужно. Но любовь прошла, как это бывает, и осталась только ненависть. Обоюдная и всепоглощающая.

Я стискиваю пальцы на ручке коляски и ценой титанических усилий заставляю себя отвести взгляд. Богдан почти не изменился, да и с чего бы? Это у меня жизнь рухнула, я начинала с нуля и без копейки в кармане, а он так и остался при бизнесе и при деньгах. Я на них и не претендовала, но сейчас особенно остро была видна разница между нами – на Исаеве дорогое пальто, пошитое в именитом ателье города, а на мне обычная стеганая куртка на синтепоне. Он такой холеный, широкоплечий, сильный, как будто олицетворение своих связи и денег, и я – замухрышка из мелкого городка, которая едва наскребла на билеты до столицы.

Взгляд цепляется за царапину на машине, оставленную металлической ножкой коляски, и желудок подводит. Судя по открытой водительской двери и тому, как быстро материализовался Богдан рядом, внедорожник ему и принадлежит. И мне не по себе от суммы ущерба, которую я только что бывшему мужу причинила. Тот ведь вполне может специально счет побольше предъявить, за прошлые-то обиды.

Ирина позади меня покашливает, прерывая затянувшееся неловкое молчание. Вздрогнув, я вскидываю снова глаза на Исаева и только собираюсь пообещать, что оплачу ему ремонт, но он перебивает:

- Детей завела?

Его взгляд не сходит с коляски и я, сглотнув, на автомате дергаю ее на себя. Нельзя, чтобы бывший муж их увидел.

«Не твое дело!» - хочется отрезать мне, но вместо этого я вздергиваю подбородок выше.

- Завела.

Малыши ворочаются, Лерочка начинает хныкать. Жадный взгляд Исаева сразу перемещается ниже и я мысленно благодарю всех богов за то, что успела откатить коляску чуть дальше. Сейчас он не сможет увидеть их мордашек. Надо уходить, тем более Леру нужно успокоить, но Богдан не отпускает.

- А папаша где? Что, не мог жену с детьми сам привезти, заставил тащиться с такой тяжестью одной? – голос насмешливый, как и взгляд. Сканирует им меня внимательно, на безымянном пальце глаза задерживает. Да только это все равно ему никак не поможет – даже когда мы в браке были, мне обручальное колечко часто приходилось снимать из-за того, что к утру, бывало, отекали пальцы.

- Не твое дело, - отрезаю. Не собираюсь вообще с бывшим мужем ни о чем любезничать. Пусть все сколько угодно твердят, что расставаться нужно без обид и оставаться друзьями, но это точно не для меня. Таких умников, наверное, никогда беременными не предавали.

- Хамишь, Снежик, - уголок губ вздергивается в легкой усмешке. Знает, что нервничаю. Я когда себя не в своей тарелке чувствую, всегда немного резко общаюсь. Изучил меня за время брака от и до, подлец эдакий.

- Мне не до разговоров. Рада была повидаться, - сухо цежу я и вцепляюсь крепче в ручки коляски, чтобы вытащить ее и обойти огромный внедорожник Исаева. Вот любит же он такие здоровые неповоротливые машины, а ты мучайся, объезжай.

Как назло, колесики коляски вязнут в снежно-грязевой каше. Я нервно дергаю ручку, пытаюсь вывернуть так и эдак. Ира и помочь не может – и так еле сумку двумя руками держит. Зато Богдан, нагнувшись, легко приподнимает коляску и переставляет на тротуар.

Поджимаю губы. Вместо «спасибо» прожигаю его прямым взглядом. Глаза в глаза и мир на секунду останавливается. Раньше я дышать нормально не могла, сердце сбивалось с ритма, стоило Исаеву взглянуть на меня своими глазами цвета темного шоколада. Он всегда смотрел с такой любовью, обожанием, теплом. А потом предал. И как только совести хватает сейчас стоять и пялиться вот так открыто?

Ира рядом снова покашливает, привлекая внимание. Сбросив с себя оцепенение, я увожу глаза в сторону.

- Подвезти? – голос Богдана низкий, с хрипотцой. Раньше от его легкой вибрации мурашки по коже разносились, но сейчас только больнее становится. Как будто в меня нож воткнули, а теперь прокручивают в кровоточащей ране и наслаждаются моими страданиями.

- Да, было бы здорово, - с явным облегчением радуется Ира, вручая тяжелую сумку в руку моего бывшего мужа без каких-то сантиментов. – А то я сейчас скончаюсь эту тяжесть тащить.

Я одариваю ее неодобрительным взглядом, но подруга со страдальческим видом разводит руками. А Исаев уже сумку в багажник загружает! Стоило только отвернуться!

- Эй! – Возмущенно восклицаю я. – Вообще-то мы уже заказали такси, оно вот-вот приедет!

Никакие услуги от бывшего мужа мне не нужны. Лучше я пешком через весь город пройду, чем в машину этого предателя сяду! Но Богдан игнорирует мои слова начисто, будто я пустое место.

- Богдан! – Чувствую, что начинаю закипать. Ненавижу, когда он так делает. Точнее, делал. – Я же сказала, что нас не нужно подвозить!

- Детей бери и садись на заднее сиденье. – Безапелляционно отрезает он. – Такси отменишь. Деньги сэкономишь, раз дела не очень идут.

Да я сейчас взорвусь от его наглости! Ира легонько пихает под локоть, возвращая в реальность, и выразительно на меня пялится. Еле удается себя в руки взять. Лучше не пугать спящих детей криками и не радовать зевак драматической сценой. Не хватало еще нервный срыв схлопотать из-за этой сволочи.

Ладно. Пусть. Потерплю двадцать минут и разойдемся, как в море корабли!

Я подталкиваю коляску ближе к задней двери и стараюсь встать так, чтобы закрыть малышей собой. Исаев не должен их увидеть, но тот, как назло, не садится за руль, а ждет. Дверь мне открывает и наверняка хочет убрать коляску в багажник, когда я сяду. Я это прекрасно понимаю, но как же его присутствие нервирует!

Вручив Лерочку в руки Ире, я беру на руки Максима и разворачиваюсь к Богдану. Малыш, как назло, ворочается, просыпаясь, и поднимает голову от груди, сонно хлопает глазками и вдруг уставляется ими прямо на своего отца.

Глава 3

Всю дорогу в машине царит гнетущее молчание. Даже Ирина, моя подруга, которую Исаев давно лично знает, молчит, а не рассказывает последние горячие сплетни. Раньше, когда мы еще были женаты, она часто забегала и трещала без умолку за чашкой чая, а сейчас хоть бы слово сказала, чтобы атмосферу немного разрядить…

- Ой! – восклицает вдруг Ира, будто услышав мои молчаливые молитвы.

Встрепенувшись, я перевожу на нее полный надежды взгляд, но подруга, кажется, решает совсем меня добить.

- Совсем забыла! Мне же на работу надо, сменщицу подменить!

- Какая сменщица! – шиплю я вполголоса, - ты бухгалтером работаешь, Ира! Пять на два вот уже десять лет! А на сегодня ты вообще отгул взяла!

- Так я это… я подработку взяла. Важную! Край надо сегодня сдать. Ты уж извини. Но Богдан же поможет тебе, верно? Богдаш, поможешь ведь детишек донести? – и взгляд такой выразительный на Исаева кидает.

Тот встречается с ней глазами через зеркало заднего вида.

- Помогу, - цедит. – Как же не помочь бывшей жене. Не чужие же люди.

- Вот и ладненько! – радуется Ирка.

Я жгу ее взглядом, вскидываю брови и мотаю головой, подавая молчаливые знаки, пытаясь показать, чтобы та ни в коем случае не смела уходить и бросать меня наедине с бывшим, который меня одним взглядом убить готов. Но Ира сгружает мне в руки еще и Леру, когда Исаев паркует свою махину у обочины, и упархивает из салона, словно на крыльях. Только и поминай, как звали.

- Все, побежала! Я потом позвоню, Снежан! – щебечет она и глазами сверкает. Довольна собой, наверное. Посводничала и рада.

А я вот ни черта не рада. К разговору с Исаевым я вообще не готова, вот совсем, и что мне делать даже не представляю. Стараюсь даже не смотреть в его сторону лишний раз, только губы кусаю и лихорадочно продумываю пути отступления. Да уж, такого я совсем не ожидала, когда к маме в гости ехала… Может при Ире Богдан бы сдержаннее был, ее присутствие хоть немного боевой дух поднимало, а теперь мне совсем не по себе.

Малыши тяжелые в комбинезонах, но, когда Исаев наконец паркуется у дома моей матери и, открыв мне дверь, протягивает руки, я упрямо прижимаю детей к себе. Как будто боюсь, что он их отнимет.

- Мне не нужна помощь, - отрезаю резко.

Богдан молчит, давит тяжелой аурой, пялясь на меня недобро исподлобья. Но я ему не уступаю, тоже исподлобья враждебно пялюсь, всем своим видом показывая, что не уступлю. Дети – мое всё, я за них хоть с голыми руками на тигра напасть готова, лишь бы защитить своих крошек. Исаев не исключение, если нужно, я и с ним воевать готова, плевать на его деньги и положение.

- Ты одна не поднимешь их наверх. В доме твоей матери нет лифта, тебе подниматься на пятый этаж, - приводит Исаев неопровержимый аргумент.

Стискиваю зубы. Как хорошо он помнит об этом. Да и дорогу даже вбивать в навигатор не стал, ехал, как к себе домой. Хотя почему бы ему не помнить, если он с моей сестрой сейчас живет. Наверняка к маме в гости все так же катается…

Была бы моя воля, я бы на порог этого предателя не пустила, но одна я двоих детей на пятый этаж не подниму. Даже если попробовать затащить близняшек не на руках, а в коляске, у меня еще и тяжеленная сумка, что делает задачу просто непосильной. Если бы только мама была дома, но у нее работа и квартира сейчас абсолютно пуста. Единственная подруга, что могла мне помочь, сбежала, оставив наедине с изменщиком.

Я сверлю бывшего взглядом несколько долгих секунд, но выбора у меня нет. Сдавшись, выбираюсь из машины, перед этим аккуратно передав малышей бывшему мужу. Исаев, держа близняшек на руках, еще и ловко замки блокирует, а потом направляется к двери подъезда спокойно, словно двух пушинок несет. Мне приходится семенить следом, чтобы поспевать за его широкими шагами.

- Коляска… - пищу я растерянно.

- Потом, - отрезает Богдан безапелляционно.

- Я могу взять Леру или Макса, а ты… - пытаюсь предложить я, но он лишь зыркает в мою сторону.

- Я не дам тебе тащить тяжести.

- Один ребенок не такой уж тяжелый, - вру я.

Для меня поднять малыша, экипированного в зимний комбинезон, и нести до пятого этажа будет той еще задачей. Это Исаев тут махина, спокойно прет, как танк, веса детей даже не ощущая. Уверена, он бы и меня смог наверх донести. В форме бывший муж нисколько не потерял, остался таким же сильным, даже как будто бы в плечах раздался. Снова в качалку ходит? Ради новой-то жены.

Хмыкаю себе под нос от этих мыслей.

- Снежик, - подгоняет Богдан, называя вдруг привычным прозвищем. – На кнопку нажми или так и будем стоять?

Опомнившись, я отмираю и достаю из сумочки ключи. Мама оставила и мне и Лизе по комплекту, чтобы мы могли приходить домой, когда захочется, так что сейчас я, разблокировав дверь, пропускаю Исаева. И иду следом.

Сердце ноет. «Снежик». Муж меня так постоянно ласково называл, еще с первого дня знакомства. Говорил, что это особое прозвище, только мое, потому что «Снег + ёжик – получается Снежик. Ты колючий снежный ежик, такая строгая, совсем к себе не подпускаешь». Слова Исаева всплывают в памяти так невовремя, режут изнутри острыми лезвиями и без того израненное сердце. Я стараюсь сосредоточиться на каждой ступеньке, считаю их мысленно, поднимаясь наверх, чтобы отвлечься. Мы друг другу теперь совсем чужие и ничего эти дурацкие прозвища больше не значат.

Запихнув ноющее чувство поглубже, я делаю вид, что мне все безразлично. Отпираю дверь ключом и вхожу первой, чтобы разуться и детей сразу взять. Так и делаю. Я забираю из рук бывшего мужа сначала Лерочку, а потом и Макса.

- Спасибо. Можешь занести коляску и вещи и быть свободен, - сухо говорю я и разворачиваюсь, чтобы уйти.

- Думаешь, я действительно оставлю все вот так? Нет уж, милая, от разговора со мной ты не отвертишься.

- Мне нужно раздеть детей. Мне не до тебя и твоих разговоров. – Отрезаю холодно.

- Так займись делом, - ухмыляется Богдан и закрывает за собой входную дверь.

Глава 4

- Д-давай я уложу детей на кровать, - мой голос предательски дрожит, когда я все-таки отмираю и шагаю к Исаеву.

Тот отворачивается, не давая взять с рук детей, и сам идет в мою спальню. В девичестве мы делили ее с Лизой, но потом я съехала к мужу, а сестра перебралась на съемную квартиру, когда начала сама зарабатывать. Несмотря на это в комнате до сих пор стоят две узких кровати. Богдан бывал в гостях моей мамы, Ольги Константиновны, не один раз, так что сразу подходит к той, на которой спала я, и на которой мы с ним однажды занимались таким, о чем вспоминать стыдно, хотя она и казалась тесной для двоих.

Это было раньше, а сейчас мне приходится семенить следом за Исаевым, а потом по очереди укладывать малышей, пока тот возвышается надо мной грозной скалой, контролируя каждое движение. Но все-таки подушки приносит из гостиной, чтобы я обложила ими детей, и, когда бывший муж выходит, дышать становится немного легче.

- Я буду на кухне. Приходи, как закончишь, - голосом Богдана можно заморозить даже океан, настолько он ледяной.

Но я не тороплюсь. Знаю, что разговор ждет тяжелый, слишком, и, что хуже всего, я к нему не готова ни на один процент! Страшно даже предположить, что будет. Лишь в одном я уверена – как бы ни был зол Исаев, как бы не ненавидел, руку на меня он не поднимет. Хотя бы об этом можно не беспокоиться. Наверное. Мы ведь не виделись два года и за это время все могло измениться. Люди меняются и их принципы тоже. Раньше, до свадьбы, Богдан тоже говорил, что измена любимой женщине для него неприемлема и он так не поступит никогда. Но, видимо, времена идут и любимые женщины появляются новые, а старым хранить верность уже не особо-то и нужно…

Собрав остатки сил в кулак, я выхожу на кухню и сталкиваюсь с бывшим мужем практически нос к носу. От неожиданности даже пячусь назад, но Исаев перехватывает мое запястье и втягивает внутрь, грубо дергает на себя. Дверь толкает ногой, отрезая возможный путь к побегу, и тут же нависает, втискивает в нее, давит своей аурой тяжелой, агрессивной.

- Детей, значит, скрыть от меня хотела? – рычит он низко, глухо, - Моих, кровных!

Вспыхиваю, как спичка. Руку вырываю и, пихнув бывшего мужа в плечи, отвоевываю себе частицу свободного пространства. Тот не ожидает отпора, отшатывается, и я тут же иду в наступление:

- Это не твои дети!

Очевидная глупая ложь, но что еще мне остается делать?

- Ты меня за дурака держишь? – скалится Богдан и снова наступает, пресекая попытку проскользнуть мимо него. – Мы расстались с тобой меньше двух лет назад, а близнецам сколько? Год, верно? И ты говоришь, что это не мои дети?! Ты их видела?? Они же просто мои копии!

- Не твои, - вру я, гордо задрав подбородок, - Я встретила другого мужчину и...

Кулак Исаева влетает в стену рядом с моей головой, он настолько взвинчен и зол, что снова издает глухой рык. Я подаюсь назад, зажмуриваюсь и втягиваю голову в плечи. От страха внутри все мелко дрожит, но бежать мне некуда.

- Не шути со мной, Снежа, - предостерегающе советует Богдан севшим глухим голосом.

Я распахиваю глаза и всматриваюсь в лицо мужчины с глухой болью.

- Мы давно расстались, ты сам этого захотел! – не выдержав, восклицаю я, упираясь руками в плечи бывшего мужа, но на этот раз оттолкнуть его не получается.

- Я захотел? – переспрашивает вкрадчиво Богдан, - Да это ты сбежала от меня! Нашла какого-то мужика и свинтила, вещи даже не собрала. Наверняка он не знал, что ты уже от меня беременная. Покувыркались и бросил, когда понял, да? Поэтому одна?

Я дергаюсь, как от удара, и смотрю на Исаева во все глаза. Откуда у него еще наглости хватает, а? Сколько можно делать вид, будто ничего не произошло? Он ведь знает отлично, почему я ушла, с ним мама моя разговаривала, когда он сюда ездил, от моего имени просила в покое оставить и передала, что измену я не прощу. В груди выжигает от обиды, словно кислотой плеснули, и меня будто под руку кто-то толкает – я размахиваюсь и всаживаю Богдану такую пощечину, что на несколько мгновений отнимается ладошка. Настолько кожа горит от силы удара.

- Не смей, понятно? – глухо цежу я.

Не ему говорить мне подобную грязь. Удобно, наверное, строить из себя жертву, что у тебя детей отняли, когда сам же буквально и подтолкнул к нашему разрыву. Сам разрушил нашу семью, а теперь еще и язык повернулся сказать подобное…

- А не то что? – в глазах Исаева вспыхивает нехороший огонек и он склоняется ниже, рявкает прямо в губы. – Почему не сметь, а, Снежик? Мы наконец за эти два года поговорить нормально можем! Так ты расскажи, как все было. Ты со своим мужиком встречалась в гостинице? Или прямо у нас в квартире, м? Я и подумать не мог, что ты к себе любовников водишь, такая ты вся белая и пушистая. Таскался, как идиот, по командировкам, думал, заработаю больше денег для своей благоверной. А моя благоверная в этот момент кувыркалась не пойми с кем.

- Хватит! – резко обрываю я, - Из нас двоих только ты подобной грязью занимался. Хоть бы какую-то постороннюю девку выбрал, но нет же… за спиной у меня, в нашей квартире, в нашей постели… плевать тебе на меня было, а сейчас еще мне что-то высказываешь? Я-то, дурочка, верила, что ты по командировкам ездишь, а ты таскался за сестрой моей… Пока я ждала верно, щи-борщи наваривала, терапию проходила и в больнице была, вы за спиной... – воздух кончается, я не могу договорить, замолкаю.

Подбородок дрожит, я сжимаю губы в тонкую линию, прожигая Богдана взглядом снизу вверх. Мне казалось, что я зализала раны, что смогла хоть немного, но оправиться от предательства. Ведь два года прошло, моя жизнь так сильно изменилась! Я сама поменялась, больше не кроткая робкая девочка. Но нет, стоило только встретиться, увидеть темно-карие глаза, почувствовать до боли знакомый и даже какой-то родной запах одеколона – и все. Размазало так, что вздохнуть нельзя. Только один вопрос остался: почему? За что он так со мной? Он же самым близким был.

Глава 5

Что мне делать? В полицию звонить не выход, Исаев уважаемый в городе человек, скандал замнет еще до того, как разгорится, всем неугодным рты деньгами позатыкает – он ведь напрямую об этом сказал. Можно было бы попробовать попросить помощи хоть у кого-нибудь из знакомых, но в моей записной книжке совсем не осталось номеров былых друзей, там лишь мама да Ира… Если позвоню маме, Богдан узнает сразу, она ведь скандал поднимет… Мне нужно действовать скрытно, не злить лишний раз бывшего мужа. Он наверняка только повода ждет отнять малышей.

Я набираю подругу, но сухой голос сообщает, что абонент временно недоступен. «Мне нужна помощь. Богдан хочет отобрать у меня детей», быстро печатаю я сообщение. Не знаю, на что я надеюсь, чем мне поможет Ира, много лет проработавшая обычным бухгалтером в фирме средней руки, но больше мне попросту не к кому обратиться.

Опомнившись, что время уходит, я вскакиваю на ноги. Нужно одеть малышей как можно скорее, взять деньги, оставить в спортивной сумке только самое нужное и бежать! Чтобы пока Богдан нас искал, я смогла спрятать свои сокровища еще лучше, и тогда черта с два он нас отыщет. Тогда его угрозы останутся просто словами! Никого он не сможет отнять, ничего не сможет сделать!

Я бросаюсь в комнату исполнять свой план. Да, может быть он где-то безумный, и, возможно, мне придется даже с мамой какое-то время не списываться, не говорить ей, где я. Но, по крайней мере, так я не буду сходить с ума от того, что бывший муж решил разрушить мою жизнь до самого кирпичика, ничего не оставив!

Вещи из сумки летят на диван. Я оставляю самую малость – несколько одёжек на смену, четыре памперса, смеси, документы и деньги. Туда же кладу вымытые бутылочки. Кажется, что кладу я всего ничего, но, когда застегиваю молнию и поднимаю сумку, примериваясь к весу, она все равно внушительно оттягивает руку. А ведь еще близняшки в комбинезонах будут на руках… но совсем без ничего я бежать не могу. Будь я одна – другое дело, а я ведь еще и за детей отвечаю.

Малышей я стараюсь одевать осторожно, чтобы не разбудить, но все равно слишком тороплюсь. Лерочка сладко посапывает, а вот Макс хныкает и приходится потратить еще пять минут, чтобы его успокоить. Но, в конце концов, мне удается собрать детей. Теперь предстоит самое сложное: взять сумку, обоих детей сразу и донести их до такси. Зажмурившись на секунду, я выдыхаю, как перед погружением в ледяную воду.

Нет, Снежана. Отступать нельзя.

Вызвав такси, прячу телефон в карман. Спортивную сумку вешаю на плечо, благо ручки достаточно длинные и позволяют это сделать. А вот с малышами уже сложнее. Подняв их, я выхожу на лестничную клетку и толкаю носком ботинка дверь. Приваливаюсь плечом, перенося вес, и пытаюсь вслепую попасть ключом в замочную скважину – не оставлять же мамину квартиру нараспашку.

Мысленно я чертыхаюсь. Наверное было бы проще, если бы мои маленькие кнопки не спали, можно было бы поставить их на ножки на несколько секунд. Но крохи сладко посапывают, даже не подозревая ни о чем – ни как их мама судорожно пытается закрыть дверь, ни как отец хочет их отобрать. Хочется расплакаться от бессилия. Я обвожу беспомощным взглядом лестничную клетку перед квартирой. Взгляд натыкается на нашу коляску, удобно припаркованную у стены, так, чтобы никому не мешала, и я не верю собственному счастью!

Наверняка Богдан принес ее сюда, когда спускался за вещами для детей! И как же это кстати! Даже на секунду захотелось поблагодарить бывшего муженька за такую заботу – он буквально своими руками побег мне помогает организовывать.

Бросив бесполезные попытки, я шагаю к коляске и, склонившись, как могу аккуратно укладываю ребятишек в нее. Висящая на плече сумка мешает, постоянно сползая, приходится напрячься, но я успокаиваю себя тем, что скоро будет легче. Как только справляюсь с этим, запираю дверь и принимаюсь спускаться. Амортизация у коляски хорошая – недаром я кругленькую сумму за нее выложила, откладывала на эту модель бережно каждую копеечку, так что малышей просто покачивает, будто в люльке, когда я со ступеньки на ступень перебираюсь.

Мне удается пройти лишь половину пролета, прежде чем дорогу мне загораживает внезапный прохожий.

- Посторонитесь, пожалуйста, - сосредоточенная на колесах, прошу я, крепко вцепившись в ручки коляски. На таком пологом склоне управлять ей сложно и даже опасно – если коляска вырвется из рук… нет, не хочу даже думать.

Препятствие не исчезает и мне приходится поднять голову, чтобы возмутиться такому настырному местному жильцу. Но только я открываю рот, чтобы сказать, что никак не смогу убрать коляску в сторону, потому что стою посреди пролета, как тут же его захлопываю, стоит увидеть перед собой рослого бугая, шире меня раза в три. Даже несмотря на то, что я стою на несколько ступенек выше, тот кажется таким внушительным и высоким, что я теряюсь.

- Куда-то собрались, Снежана Олеговна? – притворно ласковым тоном вдруг спрашивает мужчина, преграждая мне путь вниз.

Где-то внутри еще теплится надежда, что это просто новый жилец, но умом я уже понимаю очевидное. Богдан прислал соглядатая и против него у меня шансов нет. Я бросаю обреченный взгляд вверх, на дверь квартиры. Даже если мне каким-то чудом удастся дернуться в ее сторону за долю секунды и затащить вверх коляску, то, с замком я провожусь не меньше минуты – он у мамы клинит постоянно и вот уже третий год она все обещает вызвать мастера. Лифта попросту нет, да и если бы я каким-то чудом успела в него забежать, этот надзиратель просто бы встретил меня внизу.

- Богдан сказал, что вы зайдете за мной. И я вот… собралась, - лепечу я оправдание, понимая, что моя попытка побега провалилась с треском.

Амбал склоняет голову набок и, судя по его реакции, такую очевидную ложь раскусывает на раз-два.

- Верно, меня прислал Богдан Алексеевич, - кивает мужчина и сдержанно интересуется: - А где же вещи, Снежана Олеговна? Богдан Алексеевич сказал, что у вас с собой одна большая сумка, а ваша выглядит не такой уж и внушительной.

Глава 6

Маршрут, по которому меня везет приставленный Исаевым бугай, я не узнаю совсем и вскоре понимаю, что едем мы вообще в противоположную сторону от нашей старой квартиры. Дорогу до нее я знаю, как свои пять пальцев, к сожалению, с закрытыми бы глазами нашла. Значит, Богдан сменил место жительства? Хмыкаю тихо. Наверное, решил взять квартирку попросторнее – Лиза мне все уши прожужжала в свое время, что наша слишком маленькая, что нужно покупать просторнее. Просто, мол, советует. Насоветовала. Мужа моего увела, а теперь и свежей квартиркой обзавелась. Интерьер, наверное, тоже делали по вкусам моей любимой младшей сестренки? Она же вечно критиковала меня за то, какие я обои и краску для ремонта выбираю.

Невольно погружаюсь в болезненные воспоминания. Интересно, как долго Богдан изменял мне с моей сестрой? Что, если они за моей спиной встречались несколько лет? Дурили меня оба и за глаза обсуждали, какая я глупая и как легко меня обманывать. Я ведь и правда была как влюбленная дурочка, даже спустя шесть лет. Бежала встречать мужа с работы, ждала. Занималась бытом, а параллельно подрабатывала маркетологом удаленно. Мою зарплату с доходом мужа, конечно, было не сравнить, но Исаев никогда не попрекал меня деньгами и тем, что я из простой бедной семьи. Наоборот, подарками задаривал, ухаживал красиво.

За моей сестрой тоже так ухлестывал, пока я не видела? Поэтому так часто на работе задерживался и в командировки ездил? А я-то, дурочка, верила. Даже плохого ничего не подумала, когда Лиза в гости напросилась, мол, давно не видела вас обоих, заеду проведаю. Мужа моего проведать хотела, пока меня нет… кто же знал, что она его в кровати «проведывать» будет.

Мне кажется, что я по памяти могу ту сцену воссоздать. Стоит только глаза закрыть и сразу перед ними наша спальня, залитая светом из окна… денек еще стоял такой погожий, солнце светило, еще больше настроение поднимая. Разворошенная кровать, темные простыни и два тела. Двое людей, которым я безоговорочно доверяла. Я, наверное, никогда это разъедающее жгучее чувство в себе не погашу.

Где-то читала совет психолога, что нужно выговориться – последую ему. Все выскажу, когда снова Богдана увижу. Он вообще не имеет права мне так угрожать после того, что сделал. Не хочу снова это проживать, не хочу снова пачкаться в грязи и выяснять, сам Исаев ли Лизу в койку затянул или сестрица расстаралась. Лучше от этого не станет. Но нужно. Ради детей поговорить. Может получится разойтись мирно, насколько это вообще возможно. Может он в сердцах грозил, но на самом деле не сделает этого?

Я тут же одергиваю себя от таких мыслей. Я же оправдания ему ищу, снова как та глупая девчонка, которой раньше была. Так я скоро дойду до того, что сама в его измене виновата! Но это не я предала, не я спала с чужой женщиной. Да, где-то я глупо поступила, надо было сразу поговорить тогда, но… вышло как вышло. А потом совсем не до выяснения отношений стало. Я уже пережила один раз выкидыш. ЭКО прошло удачно, я была уже на двадцатой неделе. Все мои анализы были в норме, я постоянно бывала в клинике, а потом… потом просто обнаружила кровь на нижнем белье.

Тогда я приходила в себя несколько месяцев. Я ведь чувствовала, как моя кроха толкалась в животе, а потом просто наступила пустота. У меня не было сил ни есть, ни спать, ни хотя бы как-то существовать. Богдан в тот момент был рядом, поддерживал, как мог, мама тоже. Даже Лиза. Но никто из них не мог залечить рану, которая кровоточила без остановки.

Решиться на новое ЭКО я смогла лишь через полтора года и лишь после того, как прошла курс у психолога. Тогда я смогла отпустить мою крошку, приняла тот факт, что я не виновата, я сделала все, что могла… поэтому, когда врач сказал, что если в дальнейшем я буду испытывать такой же стресс и переживать, то могу потерять снова детей, внутри как отрезало. Эмоции будто заблокировались, законсервировались внутри за стальной дверью. Я сосредоточилась только на малышах.

- Мы приехали, - вырывает меня из тяжелых воспоминаний голос надзирателя.

Моргнув растерянно, я выглядываю в окно. Мы припарковались почти напротив входа в элитную многоэтажку. Чуть раньше я заметила, как мы проезжали через шлагбаум на закрытую территорию. Да уж, видно, Исаев важной птицей стал, раз жилья в обычном доме уже недостаточно.

Амбал сопровождает меня до квартиры на двенадцатом этаже, отпирает дверь ключ-картой и пропускает вперед, позволяя мне закатить коляску внутрь.

- Жилье в полном вашем распоряжении, Богдан Алексеевич просил передать, что вы можете выбрать любую комнату, - говорит мужчина, пока я бегло осматриваю прихожую.

- Какая щедрость, - цежу ядовито под нос.

- Посмотрите комнаты? Я помогу отнести туда сумку с одеждой и детей, чтобы вам не было тяжело.

- Не надо. Мы здесь надолго не останемся, - отрезаю категорично.

- Дело ваше.

Мужчина опускает спортивную сумку на пол и приглаживает короткий ежик ладонью.

- Меня зовут Казимир, вы можете обращаться ко мне по любому вопросу, Снежана Олеговна. Если вам что-нибудь нужно, просто наберите меня. Или вы можете позвонить самому Богдану Алексеевичу.

Казимир замолкает, видимо, ожидая от меня какой-либо реакции, но я молча буравлю его взглядом, дыру прямо по центру лба выжигаю. Я сейчас не особо настроена на вежливость, особенно с теми, кто на одной стороне с моим бывшим мужем.

- У меня ваших номеров нет.

- Это можно быстро исправить.

- Детям нужно будет на прогулку, - делаю я попытку отвоевать хотя бы призрачную возможность выбраться из этой крепости.

- Позвоните мне, когда решите выйти, и я вас сопровожу.

- Я и одна справлюсь.

- Извините, но выпускать из квартиры вас не велено. Богдан Алексеевич просил запереть вас до его приезда.

- Запереть?! Да вы с ума сошли! – я еле удерживаюсь, чтобы на крик не перейти, - А если пожар? Если что-нибудь случится??! Кто потом отвечать будет?!

- Снежана Олеговна, - Казимир даже бровью не ведет на смену интонации, - я буду рядом, в соседней квартире. Если понадобится помощь, я окажусь здесь максимум через полминуты. К тому же квартира оборудована противопожарными датчиками. При малейшем задымлении на пульт пожарной охраны поступает сигнал и расчет приезжает через несколько минут.

Глава 7

Вот она, разлучница и моя родная сестренка собственной персоной. Все в одном флаконе, как говорится, получите-распишитесь. И, главное, в квартиру легко вошла. Значит, не врала Ира, когда рассказывала, что Лиза с моим мужем теперь живет… не то чтобы у меня надежда была какая-то на то, что это неправда, просто… вдвойне мучительнее от этого. Как когда в кровати их вдвоем застала. В сердце щемит, но я не показываю, как мне больно. Наоборот, улыбаюсь только шире.

- Привет, сестренка. Давно не виделись, - произношу я, поднимаясь с места. Врага надо встречать во всеоружии.

«Сестренка» хмурится, поджимает пухлые подколотые губы. Холеная такая. Поневоле нас сравниваю и сравнение это точно не в мою пользу. Я и до детей по салонам особо не бегала, особенно когда всерьез к ЭКО подошла – максимум процедур, которые проходила, были просто уходовыми: чистка, маски. Конечно я за собой следила, но смысла спускать кучу денег и лепить другого человека, совсем не похожего на меня, не собиралась. Лиза же всегда тратилась именно на эту сферу, могла голодать, лишь бы губы еще подколоть или шмотку брендовую купить.

Разные мы с ней и по внешности, и по характеру. И вот сейчас это различие еще больше в глаза бросается. Я-то с мелкими вечно зашиваюсь, стараюсь подрабатывать удаленно, пока те спят – пособий не хватает, так что я иногда не сплю, лишь бы задания по работе доделать. Времени на салоны нет вообще, да и какие салоны… я стрижку последний раз полгода назад делала, и то сама, по видеоуроку с ютуба. Няню себе позволила нанять лишь пару раз – я тогда с ней малышей с ней оставила просто потому, что обратиться было не к кому. Не везти же их с собой по всему городу! А освободившееся тогда время потратила совсем не на то, чтобы перышки почистить – по супермаркетам бегала, порядок наводила, за сапогами ездила и курткой зимней… так что сейчас я по сравнению с Лизой просто замухрышка какая-то.

«Да, ты не красавица у нас, зато умная и хозяйка из тебя хорошая» вспоминаются некстати слова мамы, которые она однажды обронила, когда еще я в девятом классе училась. Похвалить хотела, но лишь мои комплексы усугубила. Уверена, она и не ожидала, что я замуж первой выскочу, еще и за такого парня – мне тогда все подруги завидовали. Как же, серая мышь и вдруг отхватила себе принца.

Сестра так на меня и смотрит, как на место пустое, с какой-то брезгливой жалостью. И недоумением еще.

- Привет, - наконец произносит она сухо, откидывая за плечо наращенные платиновые волосы, и повторяет неприязненно вопрос: – Ты как тут оказалась?

Надо же, даже не нахамила с порога. Странно, учитывая ее любовь ко всяким скандалам. И неужто ее любовничек не предупредил, что законную жену в дом приведет?

Я поневоле распрямляю спину. Рядом со сверкающей, как бриллиант, сестрой, которая явно на свою внешность тратит немалые суммы, не хочется казаться совсем уж забитой деревенщиной. Пусть длинных ногтей у меня нет, ресницы и волосы я не нарастила, но чувство собственного достоинства у меня еще осталось.

- Да вот, проездом. Ехала мимо, решила заскочить, повидаться, узнать, как живете. Давно вас не видела, - повторяю я слова сестры, сказанные мне до того, как вся моя жизнь рухнула. По ее же вине.

Лицо Лизы вытягивается. Понимаю – помнит, ой как помнит наш последний разговор, что она мне по телефону щебетала, прежде чем в койку к моему мужу залезть. Еще упросила ключи от квартиры маме оставить, мол, приберется, пока меня нет, на стол накроет. Я даже обрадовалась – сама-то встретить мужа не могла после длительной командировки. Сестренка и расстаралась, встретила. Не знаю, накормила ли, но десерт точно подала. В чужой постели.

- Не паясничай, Снежанка. – Цедит сквозь зубы Лиза, стискивая крепче фирменную сумочку. Ее ногти алого цвета так впиваются в натуральную дорогущую кожу, что наверняка следы оставят. – Это другим ты пыль в глаза можешь пускать и строить из себя милую невинную дурочку, а со мной такое не прокатит. Я в курсе, что змея ты еще та.

- Да? А я думала, это твоя любимая роль, - парирую я, складывая руки на груди.

Мы прожигаем друг друга взглядами. Горько стоять вот так напротив родной сестры, которую с кружков в школе после уроков забирала, а потом мы вместе по пути домой заходили в магазин. Та прыгала по лужам и выклянчивала киндер, хотя денег мама давала строго на продукты по списку. Невольно приходит воспоминание, как в детстве Лизка всегда воровала из моих новогодних подарков самые вкусные конфеты. Мне не жалко было, я любила сестру, хоть и бывало обидно немного, что мама всегда за нее заступалась и говорила, что она маленькая и ей нужнее, а я вот старше на четыре года и должна уступать. А потом она и мужа украла… дурацкое сравнение, но, видимо, все начинается с детства.

- Хватит! – резко обрывает Лиза.

Странно. Неужели нервничает? Глаза так и бегают и дышит часто. Неужели одна встреча со мной так сильно вывела ее из равновесия? Глядя на то, как она взволнована, я вдруг злорадствую. Так ей и надо. Может боится, что все ей бумерангом вернется? Что между нами с Богданом чувства вспыхнут по новой?

Было бы смешно увидеть ее лицо в этой ситуации, да вот только я уводить чужих мужчин не собираюсь, не мое это. Да и Исаева больше к себе никогда не подпущу после того, что он сделал. Прощать не собираюсь, тем более после угрозы детей отобрать.

- Я еще раз спрашиваю: как ты сюда попала?! Откуда у тебя ключ от квартиры? Ты что, у горничной его украла? – делает невероятное предположение Лиза.

Даже забавно наблюдать, как она пытается придумать объяснение тому, что я оказалась в квартире ее любовника. Хотя теперь это уже не любовник, они ведь официально вместе…

- Богдан привез, - пожимаю я плечами.

Знаю, что только подливаю этими словами масла в огонь, но ничего не могу с собой поделать. После всей той боли, что причинила мне сестра вместе с бывшим мужем, хочется отплатить хоть одному из них тем же. Хотя бы толикой.

Глава 8

Знаю, это не повод гордиться, все-таки Богдан меня сюда силой притащил и угрожает детей отобрать. Но поставить на место зарвавшуюся сестру очень хочется.

- Что?! Ты… ты что такое несешь?! – выдавливает Лиза.

Она становится какой-то серой, будто пропитывается грязью, которую тут же на меня и спускает:

- Ты че, реально думаешь нагулянных детей на Исаева повесить? Или вернуть его так решила? Накувыркалась на стороне, а теперь выдаешь отродье за детей бывшего муженька? Алиментов захотела или чтобы Богдан тебе отступных побольше отстегнул?! – скривив рот, выплевывает она оскорбления.

- Не нужны мне его деньги. И Богдан мне тоже не нужен, понятно?

- А что тогда? Думаешь, он купится на твой спектакль и назад вернется, семью восстанавливать? – насмешливо изгибает четкую нарисованную бровку Лиза. – Не нужна ты ему, ясно?

- Ага, ясно, - отмахиваюсь я, как от раздражающей назойливой мухи, - поняла я уже, Лиз, что никому тут не сдалась.

Максим начинает плакать и сердце екает, отзываясь на клич ребенка. Видимо крикливая сестра его все-таки разбудила.

- Оставь меня в покое. Богдан приедет, мы поговорим, и я исчезну отсюда, - бросаю я и тороплюсь к малышу. Сев на диван, беру его на руки, укачиваю, стараясь поскорее успокоить, пока Лерочка не проснулась тоже. – Если так хочешь, чтобы я правда убралась отсюда побыстрее, можешь помочь. Покапай Богдану на мозги, чтобы меня выпроводил, потому что это он заставил меня приехать сюда.

Кажется, Лиза проживала уже которое потрясение за это утро. Не могу соврать, что это мне не нравилось. Хоть немного, но та ощутила себя на моем месте. У меня тоже меньше двух лет назад земля из-под ног ушла.

- Заставил? – хохотнув, переспрашивает Лиза недоверчиво, - Забавная шутка.

- Это не шутка, - огрызаюсь на нее. – Он встретил меня возле вокзала и притащил сюда. А еще претендует на детей. Радуйся, сестренка. Вдруг у него получится? Тогда не только мужа у меня уведешь, но еще и дети появятся. После этого успокоишься? Довольна будешь?

Я говорю со злой иронией. Не отдам я ему детей, умру, но не отдам ни за что.

- Да что ты такое мелешь? С чего Исаев вообще поверил, что это его дети? Лапшу мне тут какую-то на уши вешаешь. Выметайся давай! – судя по тону, Лиза теряет терпение. – Слышишь ты, эй?! Бери своих щенков и пошла отсюда!

Лиза шагает ближе, намереваясь схватить меня за руку и, похоже, действительно вытолкать взашей, но тут ее взгляд падает на мордашку лежащей на диване Лерочки и по ее лицу пробегает тень. Глаза расширяются, она хватает ртом воздух, застывая каменным изваянием на месте, чуть ли за сердце не хватается, словно не ребенка увидела, а приведение.

- Не может быть… - шепчет она едва слышно. – Но мама... сказала…

Родство с Исаевым, к сожалению, угадывается безошибочно. Тот же нос, разлет бровей, общие черты. Так безумно обидно, что от меня у детей лишь губы. Я так мучилась всю беременность – токсикоз, постоянные переживания от угроз выкидыша, буквально прописалась в больнице, настолько врачи боялись отпускать меня. Да и роды были тяжелыми… а потом? Я каждую секундочку я провела рядом с ними, выхаживала, выкармливала, а малыши – просто копия отца. Несправедливо!

Я хмурюсь, не понимая, при чем тут мама, и обрубаю жестко:

- Может, Лиза. Я мужу не изменяла никогда, в отличие от некоторых.

- Ты же детей иметь не можешь! – восклицает сестра.

А вот это уже удар ниже пояса. Я прожигаю предательницу взглядом. Она ведь знает, как я тяжело переживала, что детей не могу иметь, что все мои попытки забеременеть заканчивались провалом. Я же ей в жилетку плакалась об этом, причем в самом что ни на есть прямом смысле. Рыдала, когда очередное ЭКО окончилось выкидышем, не хотела всё на Богдана взваливать. Я и так как тень бродила, муж все время был хмурый. Не хотелось еще больше сгущать тучи в наших отношениях.

А он наверное и не переживал. Лиза же проговорилась, что они давно вместе. Неужели, когда я переживала столько потрясений, столько горя после потери, они просто в кровати кувыркались? Мерзко и больно.

- Ну видишь же, могу, как оказалось, - цежу холодно, окатывая сестрицу колким взглядом.

- А-а! Все мне с тобой ясно! – восклицает внезапно Лиза и усмехается так, словно на лжи меня поймала. – Ты суррогатную мать наняла, да? Богдан же сдавал биоматериал. Ты его выкупила и использовала, чтобы тебе кто-то детей выносил? Ты нам наше счастье простить не смогла, мстишь теперь? Выждала время, когда дети станут более похожими, чтобы Богдана посильнее задеть, и явилась?

От абсурдности предположения я даже рот распахиваю и не сразу отвечаю. Сестра трактует это в свою пользу. Ее лицо прямо-таки светится торжеством от того, как легко она меня уличила и быстро нашла якобы правдивое объяснение.

- Ты это серьезно? – выдавливаю я, осматривая сестру с нескрываемым скепсисом, - Выкупила биоматериал и наняла суррогатную мать? Ты с ума что ли сошла? Да клинику засудить вообще-то могут за такое! И, боже, ты серьезно думаешь, что я бы захотела детей от предателя? Что я действительно готова была на подсудное дело пойти и рисковать свободой ради этого?

- Ну раз дети есть, значит, ответ очевиден, - складывает руки на груди Лиза. – Думаешь, что тебя не выведут на чистую воду? Может ты там в своем Нижнеурюпинске совсем отупела, но тут, сестренка, в твои сказки никто не поверит. Стоит нанять частных детективов – и через неделю у меня все доказательства будут на столе лежать!

Я лишь тяжело вздыхаю и сосредоточиваю свое внимание на малыше, не собираясь спорить и выслушивать бредовые теории. Скрывать мне нечего. Если Богдан так сильно захочет узнать, как протекала моя беременность, без труда найдет поликлинику, к которой я была прикреплена, и увидит мою карту. С его деньгами и связами это по щелчку пальцев можно сделать.

- Я не собираюсь перед тобой отчитываться ни в чем.

- Даже не надейся, что твоя афера выгорит, – взвинченно рявкает Лиза и бросается к выходу, но останавливается и оборачивается, - Ты тут не задержишься надолго. Можешь даже сумки не распаковывать, к вечеру тебя тут уже не будет!

Глава 9

Я остаюсь в квартире одна. Ребятишки отвлекают от тяжелых мыслей. Дети давно стали моей отдушиной, тем более что сразу за двоими сорванцами ухаживать оказалось гораздо труднее. Иногда от усталости я просто падала в кровать и отключалась, а утром по звонку будильника вставала из постели на автомате. Мозг еще не функционировал, а я уже, как робот, выполняла какие-то движения.

Когда я сбегала из этого города, не думала даже, что окажусь одна с детьми, что будет сложно или одиноко. Тогда мотив был один – уехать, как можно дальше, как можно скорее. Чтобы не видеть больше этих двоих, вычеркнуть из жизни, не выворачивать себе сердце. С глаз долой, как советовала мама… и это ведь помогло. Из-за угрозы выкидыша я сосредоточилась только на детях. Лишь потом осознала, какую ошибку сделала, что не развелась сразу. Тогда еще можно было утаить беременность, но потом, когда стало видно живот… никакой суд бы нас не развел без разбирательств об опеке над детьми. А Богдан ведь не отступился бы. Да и, узнай он о беременности раньше, не отпустил бы никогда. Только сердце бы дальше рвал.

Единственная ошибка, которую я совершила – что приехала сюда. Мама сама зазвала в гости, сказала, что Лиза к ней не ездит, а это значило, что и Богдан тоже. Да и обмолвилась будто невзначай, что эти двое сначала в командировку едут, а потом сразу в путешествие в другую страну, мол, целый месяц их не будет. А раз так, как вообще вышло, что Исаев оказался ровно в том же месте, в то же время, что и я? В огромном многомиллионном городе это просто нереально! Поневоле наводит на нехорошие мысли о том, что все это было подстроено. Но если так, тогда кто такой доброжелатель? Неужели Ира? Или… мама? Ведь это она сказала, что Лизы с Богданом в городе нет…

Если бы не наша встреча, он бы никогда не узнал о детях. Если только потом, случайно и спустя несколько лет, но тогда бы он точно решил, что они не от него. Не надо было даже соваться сюда… Голова идет кругом от этих мыслей, но вскоре погружаться в размышления мне не дают малыши. Следом за Максимкой проснулась и Лера, и теперь оба ребенка громко требуют их покормить.

Весь день я провожу с детьми в четырех стенах. Играю, развлекаю крошек до самого вечера и, когда время переваливает за девять вечера, чувствую себя выжатым лимоном. Уложив их спать, я наконец бреду на кухню, чтобы приготовить хоть что-нибудь и поесть впервые за целый день. От всей ситуации и переживаний кусок в горло не лезет, но мне надо поесть, иначе сил совсем не будет, а с близняшками их нужно ого-го сколько!

В холодильнике практически ничего нет, кроме подсохшей нарезки сырокопченой колбасы, лежащей прямо в надорванной пластиковой упаковке, и сиротливо скукожившейся половинки лимона. Наверное, квартиру Богдан купил совсем недавно, раз даже еды тут практически нет. Или они с Лизой тут редко бывают? Гадать не хочется. У меня вообще об этих двоих думать нет желания. И видеть тоже.

В одном из кухонных шкафчиков находится целая упаковка спагетти. Я набираю воду в одну-единственную кастрюльку, что отыскала, проверяя пустые полки, и ставлю их варить. А параллельно пытаюсь продумывать план, прокручиваю в голове возможный разговор с Богданом. Даже стараюсь выстроить какую-то тактику, чтобы разговаривать с бывшим мужем спокойно и не выводить его на агрессию, не злить лишний раз. С его возможностями он и правда способен детей у меня отнять, причем оформить все это законно… лучше делать вид, что я такая вся покладистая и понимающая, а самой стратегию продумывать.

Вот только сохранять спокойствие только на словах получается. Казалось, что рана от предательства внутри хоть немного затянулась, но стоит только представить наш разговор, лицо Богдана, которое я помню до малейшей морщинки, и внутри все скручивает. Мы ведь так и не поговорили, я так и не задала главный вопрос: как он мог?

Как мог вот так легко предать? Как мог перечеркнуть все, что мы с ним пережили, все наши счастливые и тяжелые моменты? До сих пор помню, как он оберегал меня, как дарил цветы, иногда даже без повода, как даже спустя несколько лет после свадьбы мы ходили на свидания… Да, иногда было тяжело, в последнее время он много пропадал в командировках, работал, но я всегда поддерживала и ждала его в чистом доме с вкусным ужином. Старалась быть хорошей женой и хозяйкой, пока он был добытчиком и опорой.

А оказалось, что работать-то он работал, на свидания водил, да только и в кровати с младшей сестрой кувыркаться не забывал. Напряжение, наверное, снимал. Он ведь даже стажером Лизу взял когда-то в свою фирму, а потом и место выделил в штате… говорил, что не очень доволен ее работой, но даст шанс. А еще говорил, что оставит ее только если она знания подтянет и будет стараться, а не работать спустя рукава, что просто так из-за родства в компании он ее держать не станет.

Лиза не промах, подтянула… даже в командировку с ним пару раз ездила, старательная такая.

Пальцы обжигает и я, охнув, отскакиваю от плиты. Вот же черт! Сама не заметила за всеми этими мыслями, что ложка, которой я спагетти мешала, нагрелась. Я тороплюсь к раковине и включаю холодную воду, сую пальцы под нее. Но жжет больше все равно не пораненную кожу. Жжет внутри, так безумно сильно, что я зажмуриваюсь. Как я ни пыталась бежать эти два года, прошлое все равно настигло. Жизнь как будто в который раз дала понять, что прятанье головы в песок никаких проблем не решит, что разбираться с проблемами придется, пока они не наросли, как снежный ком, и не поглотили под собой.

В который раз в голове всплывает лишь один вопрос: за что? Если уж Богдан так хотел жить с моей сестрой, так развелся бы со мной и спал с ней, сколько влезет. Зачем было так низко поступать с женщиной, которой ты в любви клялся? Зачем было делать вид, что ты до сих пор любишь, что хочешь детей, соглашаться на новую попытку ЭКО?? Это больнее всего. Я думала, что мы как та самая «одна сатана» – семья, где муж и жена горой друг за друга, вместе через любые трудности пройдут, не предадут ни за что. А оказалось?

Глава 10

Не двигаюсь с места, даже вилку с пола поднять не пытаюсь. Грудь часто вздымается от дыхания, сердце тарабанит в ребра. Даже не смотрю в сторону двери, жмурюсь до кругов перед глазами, когда буквально кожей чувствую чужую ауру. В просторной кухне будто становится тесно. Я лишь слышу шаги, какое-то шуршание, а потом на стол что-то опускается. Приходится распахнуть глаза. Передо мной стоят пакеты с какими-то контейнерами и упаковками. Сбитая с толку, я перевожу взгляд на Богдана.

- Ужин, - сухо отрезает он.

Полосует взглядом, долгим, жгучим, от которого становится труднее дышать. Я вдруг понимаю, что он… хочет меня уничтожить. Но за что?! Меня?? Это меня здесь предали, мне угрожали отнять детей! Разве он имеет право на такие эмоции?

- Я уже поужинала, - цежу в ответ, отводя глаза, и киваю на тарелку макарон, к которым даже не притронулась.

Чувствую, что он смотрит. Как будто кожу живьем с меня снимает. Жжет не меньше, чем от раскаленного металла, вот только никакой поток воды остудить его гнев не поможет. Я знаю. Исаев скор на расправу.

- Прекрасно. Мне больше достанется. – Тон голоса просто ледяной.

Я поднимаюсь, убираю тарелку. Чувствую себя куклой – движения деревянные и как будто неестественные.

- Лиза приезжала, - говорю зачем-то. Нам же нужно с чего-то начать разговор.

- Знаю.

Ну конечно он знает. Казимир наверняка обо всем доложил.

Снова повисает гнетущая тишина. Я вцепляюсь пальцами в столешницу до побелевших костяшек. К черту все!

Резко развернувшись, я выпаливаю:

- И что дальше, Богдан? Ну поселил ты меня здесь, а что потом? Ты что, думаешь, я буду и дальше жить в твоей квартире? Или ты семью на троих устроить решил? Будем весело жить: ты, я и моя любимая сестренка! Ах, прости! Наша любимая, - делаю едкий акцент, выделяя это слово интонацией.

- С кем я встречаюсь, не твое дело, и нашего спора по поводу детей не касается. Здесь никого постороннего не будет, можешь не переживать.

- Не касается? Ты это серьезно?! И о каком вообще споре о детях речь? Он мог бы быть, если бы ты был их отцом! – снова делаю глупую попытку разубедить его. И она, конечно, не срабатывает.

- Я все еще официально твой муж, а значит, хочешь ты того или нет, я являюсь их отцом. Любой суд это признает и, уверен, в документах я так и записан – я уже проконсультировался с юристом. Ты была в браке, а значит в свидетельстве о рождении и так стоят мои данные! – горячится Богдан, распаляясь от злости еще больше, - И, боже, прекрати ломать комедию! Ты просто посмотри на них! Они же моя копия, просто вылитые! Но пусть, раз тебе так нравится страдать фигней, сделаем ДНК тест.

- Эти дети только мои! И ДНК делать я не позволю!

- Я не собираюсь у тебя спрашивать разрешения. И тебе лучше не мешать мне и не вставлять палки в колеса. – Сурово произносит он, - Мы либо договариваемся полюбовно, Снежик, и находим какой-то компромисс, либо я отбираю у тебя детей. Вычеркнуть меня из их жизни у тебя не выйдет. Я уже сказал, что у меня достаточно денег, чтобы оформить над ними опеку без твоего согласия.

Эти слова хуже пощечины.

- Я их мать! И ты что, вот так просто возьмешь и отнимешь у меня детей, которых я родила и выносила под сердцем?

- Но ты ведь у меня отняла возможность видеть, как они родились, как делали первые шаги, как получили первую игрушку. Что, отомстила? Рада?

Богдан смотрит на меня пронзительно, будто уничтожить хочет. А я… мне больно. И я больше не хочу входить в чье бы то ни было положение, жалеть, думать о других, как учила мама. «Ну перетерпи немного, зато не обидишь». Я всегда такой и была. Удобной, тихой, прилежной и примерной девочкой, забитой серой мышкой. Держалась за мужа, в рот ему готова была заглядывать, а он и рад был такой послушной и внимательной жене, что даже в малейших вопросах не перечит.

- Ты не заслужил этого видеть, Исаев, - улыбнувшись совсем не весело, говорю я вдруг неожиданно для самой себя.

Богдан меняется в лице, рычит по-звериному и, в мгновение ока оказавшись рядом, хватает за плечи и впечатывает в стену.

- Повтори, что ты сказала, - грозно требует севшим голосом. Ноздри раздуваются от гнева, он явно сдерживается, чтобы не сомкнуть пальцы крепче и не причинить боль.

Нельзя сейчас провоцировать. Нельзя, нельзя, нельзя – мигает красной строкой внутри.

- Ты не заслужил этого видеть, - повторяю я хрипло, смело глядя прямо, не уводя взгляда в сторону. - Я тебе больше скажу: ты бы никогда не увидел, как они пошли в садик, не увидел бы похода в первый класс или их выпускной, если бы не эта чертова случайная встреча! Никогда не узнал бы о детях. Не после того, что сделал с нами. Ты меня предал! Нас предал. С моей родной сестрой изменил… как ты мог? После всего, через что мы прошли, что пережили вместе…

Исаев дышит тяжело, глядя в мои глаза, морщится, как от нестерпимой боли на последних словах.

- Ты тоже… сама же сказала, что полюбила другого.

- Никого у меня не было, Богдан, - устало отрицаю я, без труда отталкиваю от себя и он отступает, - я сказала это лишь для того, чтобы ты отстал и не искал меня. Ты бы не отпустил, если бы узнал о беременности, а я… я же не железная, - голос становится сиплым из-за переизбытка эмоций, которые я безуспешно пытаюсь сдерживать, - Я бы не смогла видеть вас вместе с Лизой. Еще и врач поставил угрозу прерывания, сказал, если не убрать стресс и не пройти терапию, я детей потеряю. Мужа тогда я уже потеряла… - хохотнув печально, качаю я головой, - вот я и решила, что раз уж ты меня предал, отсечь лишнее. Знаешь, как при ампутации, убирают отжившее, чтобы человека спасти.

Исаев стискивает руки в кулаки, дышит тяжело и часто. Что, неприятно, милый, слышать, что ты то самое отжившее? Даже и не думал, наверное, что я тебя из жизни вычеркнуть смогу и дальше жить, настолько я от тебя зависела во всем… по каждому поводу бежала советоваться, как мне тогда казалось, а на деле просто он за меня все решал. И обоим было удобно и хорошо. А потом меня со всего размаха жизнь лбом об асфальт размазала, показала, что ни ка кого полагаться нельзя. Даже на человека, которого считал родным…

Глава 11

Всю ночь я глаз не могу сомкнуть. Пытаюсь придумать, что мне делать, как спасти своих малышей. Может мне и нужно было сообщить Богдану новость о том, что он станет отцом, как-никак он тоже очень хотел им стать, раз каждый раз соглашался на новую попытку ЭКО, проходил обследования вместе со мной и тратил уйму денег на это. Может и правда жестоко было лишить его возможности видеть, как растут крохи, как начинают ползать и делают первые шажочки… Но обида до сих пор слишком сильна. Я ничего не могу с ней поделать. Если бы все случилось снова, я бы поступала так, как и раньше, разве что оформила развод поскорее и больше бы никогда не вернулась в родной город. Может я и жестокая, но мне невыносимо даже думать, что в момент такой огромной радости – появления на свет долгожданных выстраданных малышей, – рядом был бы виновник моих мучений.

В любом случае, вспять время уже не повернуть, а значит нужно думать, что делать с тем, что уже есть. Исаев не отступится, я знаю его. Он за мной чуть ли не год ухаживал, хотя я и пыталась отвадить настойчивого ухажера. Но его мои отказы только раззадоривали и каждое утро под дверями маминой квартиры появлялись букетики, сладости или мягкие игрушки. Даже моя мама растаяла быстрее, но я все еще даже на свидание не соглашалась. Было страшно и просто-напросто в голове не укладывалось, что такой видный жених, из богатой семьи, который еще и бизнес ведет, вдруг позарился на меня!

Мама всегда говорила, что я звезд с неба не хватала, а когда в детстве я впервые влюбилась в мальчика в шестом классе, она только грустно улыбнулась и погладила меня по голове. Сказала лишь, чтобы я не расстраивалась. «Пусть ты и не красавица, зато смышленая и хозяйственная». Мол, точно кому-нибудь когда-нибудь понравлюсь своей душой. Это ранило так сильно, что я какое-то время вообще от зеркал глаза отводила. А здесь статный красавец с пронзительными глазами, шикарный брюнет – и вдруг говорит, что я красивая. Естественно, я не верила. Тем более что Лиза вздыхала и жаловалась маме, мол, даже эта (как будто имени специально не называла, только «эта») жениха нашла, а за ней никто не ухаживает.

«Да ясно же, что ему надо. Он же в курсе, что серые мышки быстрее влюбляются, с тобой и возиться не надо. Поматросит и бросит» - фыркнула как-то сестра, когда я попыталась сказать, что вроде бы Богдан хороший парень. Конечно же все эти слова не могли не отложиться у меня в голове. Когда тебе отовсюду говорят, что ты дурак, поневоле поверишь…

В общем, тогда Исаеву пришлось изрядно помучиться. Но когда я влюбилась по уши, все чужие слова просто пролетали мимо ушей, ничего на меня не действовало, и я тайком бежала на свидания. Боялась, что сестра права, но сердце уже пропало. А спустя полгода Богдан вообще сделал мне предложение и злобные фырканья Лизы, которая каждый вечер глаза закатывала только и сулила, что вот-вот и он меня бросит, перестали иметь всякое значение.

Но теперь Исаев со мной по разные стороны баррикад. Против меня, вместе с Лизой. Интересно, как моя младшая сестренка относится к перспективе стать мамой для своих племянников? Она ведь детей терпеть не может, не говоря уже об их воспитании. Может быть тут лизино нытье только поможет мне? Она поноет Богдану, как она не готова, что рождена для другого и тот все же изменит решение… Видеть сестру больше не хочется, но, похоже, встретиться нужно. Пусть настраивает Исаева против детей, чтобы он отказался. Только бы из дома вырваться…

Со вчерашнего вечера, с момента, когда ушел Богдан, я думала, думала, думала. Заснула лишь под утро, вымотавшись от усталости. А уже через два часа меня разбудили малышата. Хорошо хоть додумалась убрать в холодильник принесенный вчера Исаевым ужин – сейчас ни сил готовить не было, ни возможности. Да и все, что в доме есть – та самая распечатанная коробочка спагетти. Немного разогрев в микроволновке еду, я наскоро перекусила. Вот прямо действительно на бегу, потому что ловила близняшек то тут, то там.

С тех пор, как Лера с Максом почти одновременно научились ходить в девять месяцев, они постоянно куда-то топали. Сначала совсем неумело и робко, но вот уже сейчас, в год и три месяца, пусть и медленно, падали, но снова поднимались и упрямо шли, куда им там нужно по своим детским важным делам. Вроде глядишь – вот они, отвернешься на секундочку – исчезли! А сейчас так вообще мука – детского уголка нет и в помине, игрушек я взяла немного с собой, ни манежика, ничего нет, чтобы занять малышей хоть ненадолго и банально в туалет сбегать на две минутки. Еще и квартира эта ну совершенно не приспособлена для детей! Куча стекла, каких-то тяжеленных безделушек, которые ребенок может на себя опрокинуть, мелкие детали декора, которые может проглотить. И в гостиной окна панорамные! Я все понимаю, красиво, да и стекло наверняка крепкое, но стоило увидеть, как Максим к нему подползает, встает на ноги и стучит ручкой, как у меня сердце чуть не остановилось.

Ближе к десяти утра в прихожей слышится хлопок двери и в гостиной появляется Казимир. Он окидывает взглядом комнату и как-то понимающе вздыхает.

- Вы не спали, Снежана Олеговна?

- А такие вопросы входят в перечень твоих обязанностей? – огрызаюсь я раздраженно.

В зеркало я себя не видела, но прекрасно понимаю, как со стороны выгляжу. Наверняка круги под глазами от недосыпа и переживаний и лицо бледное. И в подметки ухоженной Лизе не гожусь.

- Может быть вам помочь? – проигнорировав грубость, спрашивает Казимир.

- Что, выпустите меня отсюда? – спрашиваю со злой иронией.

Охранник молча мотает головой из стороны в сторону.

- Вот и отстаньте.

- Вам точно ничего не нужно? – настаивает мужчина, но я его игнорирую.

Тяжело вздохнув, Казимир уходит.

Меня едва хватает на то, чтобы дожить до обеда, а когда засыпают близняшки, я валюсь рядом с ними, не чувствуя ног от усталости. Этот двухчасовой сон как живительная вода для организма и после него самочувствие становится гораздо лучше. После кормления малышей я расстилаю на полу плед и сваливаю на пол все игрушки, что привезла с собой. Пока Лерочка с Максом отвлекаются ненадолго, у меня есть каких-то пару минут, чтобы наконец изучить выданный Казимиром смартфон. Связаться ведь хоть с кем-нибудь нужно.

Глава 12

Я шагаю по тротуару, толкая перед собой коляску, полностью погрузившись в мрачные мысли. Пытаюсь вспомнить, вытащить из памяти, как мама реагировала на то, как я прибежала к ней со своей болью, как рыдала ей в коленки, а она меня утешала. Надо вспомнить от и до, воссоздать весь разговор, как бы тяжело ни было. Надо понять, на чьей она стороне. Сердце сиротливо сжимается. Я боюсь очевидного ответа, ведь Лиза ее любимица. Всегда ей была и будет.

- Снежана? Снежанка Исаева, ты что ли? – вдруг раздается рядом громкий окрик.

Я вздрагиваю всем телом от неожиданности и перевожу опешивший взгляд на выросшего будто из ниоткуда рядом мужчину. Какой-то высокий тип в кашемировом пальто хохочет, заграбастывая вдруг в медвежьи объятия, и стискивает так, что дышать становится тяжело. Я даже рассмотреть толком лица не успеваю и в замешательстве не сразу пытаюсь оттолкнуть. А когда уже хочу отпрянуть, мужчина сам отступает и я быстро его осматриваю.

Массивный подбородок, покрытый легкой щетиной, зачесанные назад волосы в модной прическе, смеющиеся карие глаза. Конечно я его узнаю – это же давний друг Богдана, лучший даже, можно сказать! Максим Акерман. Исаев познакомил нас еще до свадьбы, притащив первым делом к нему на смотрины, а не к матери. И с тех пор Макс часто бывал у нас в гостях, пока спустя пару лет после нашей свадьбы не укатил заграницу. Потом мы почти не общались, лишь когда по видеосвязи Богдан разговаривал с ним пару раз, я заглядывала в экран, чтобы перекинуться парой слов.

- Максим?! – восклицаю удивленно и улыбка сама собой расцветает на губах, - как давно я тебя не видела!

- Да уж, сколько мы, лет пять уже не встречались? А ты не изменилась почти, похорошела только еще больше. Правильно говорят, что дети только украшают женщину, - шутит он.

- Вроде бы так говорят только про беременность, - смеюсь я.

- Уверен, тебе и то, и другое к лицу, - Макс улыбается и бросает взгляд на коляску, - так вы наконец обзавелись детьми с Богданом? Поздравляю, - на секунду мне кажется, что в его голосе слышится нотка печали, - двойняшки сразу, да?

- Близняшки, - поправляю я с гордостью. Ну а что? Каждая мама гордится здоровыми крепкими малышами, тем более близнецами. Это же как целых две медальки на груди!

- О! Мальчики?

- Мальчик и девочка.

- Ну как по заказу, - качает головой Макс, - сколько им?

- Год и три месяца.

Акерман заглядывает в коляску, слегка касается кончиком пальца носика Лерочки и та улыбается незнакомцу радостно и задорно.

- Красота какая, просто прелесть. На Исаева похожи очень.

Я лишь тихо хмыкаю. Что правда, то правда, этого не отнять, к сожалению.

- А ты как? Давно вернулся? Не понравилось заграницей?

- Не поверишь, Снежан, на Родину тянуло, - разводит руками Макс, - сначала нормально жил, кутил, работал, но потом хоть вой. Вот и вернулся, уже полгода как. Открыл здесь юридическую клинику, дела потихоньку, но в гору идут. Да что мы тут стоим, давай в кафе зайдем какое поблизости. Поговорим нормально, кофе попьем.

Акерман озирается по сторонам, подыскивая хоть какое-то заведение, но я отказываюсь:

- Нет, не могу. Я прогуляться с детьми вышла, в помещении жарко будет, простынут еще потом, когда опять на улицу попадут.

- Ну… ладно, хорошо. Заеду тогда к вам с Богданом сегодня, ждите в гости. Вы ведь там же живете, по старому адресу? Ох, я все раньше приехать хотел, да замотался, то одно, то другое, сама понимаешь… - виновато улыбается он.

Я оглядываю Акермана озадаченно. Неужели тот не в курсе главной новости в жизни друга? Или для Богдана я давно перестала быть значимой? Настолько, что он даже другу лучшему о том, что мы расстались, не говорил.

- А что, Исаев не сказал тебе? Мы разводимся.

Максим замолкает и, судя по его потрясенному виду, услышать эту новость он явно не ожидал.

- Да ну… ты серьезно что ли? – изумленно выдавливает он и ругается, - черт, глупый вопрос, извини. Но… у вас же дети, - Макс переводит взгляд на коляску и осторожно спрашивает: - Помощь тебе нужна?

Взгляд мужчины вдруг становится подозрительным, он переводит его на стоящего в шаге от нас Казимира. Тот хоть и держится чуть поодаль, чтобы не мешать разговору, но все же стоит достаточно близко, чтобы все слышать и контролировать.

Я даже не успеваю ответить, как Макс задает новый вопрос:

- Это кто? Водитель? Или…

- Это не любовник, если ты об этом, - поджимаю я губы. Даже одно предположение об этом из уст старого знакомого слышать неприятно.

- Я бы никогда о таком не подумал даже, Снежа, - серьезно смотрит на меня Акерман и вдруг задает тот самый вопрос, от которого сердце гулко ударяется в ребра: - все в порядке?

Сглатываю гулко и мой взгляд, видимо, такой говорящий, что Макс подбирается.

- Ты кто такой? Богдан приставил? – Сурово зыркает в сторону Казимира.

- Я охранник. Помогаю Снежане Олеговне и присматриваю за ней по просьбе Богдана Алексеевича.

- Присматриваешь, ага, - цедит Макс, словно пометку мысленно делая.

- Снежана Олеговна, нам пора, - словно чувствуя, что запахло жареным, Казимир переводит на меня взгляд и произносит с нажимом, - давайте я вам помогу.

Он забирает из рук коляску и, взяв меня под локоть, тянет за собой, уводя от единственной, похоже, возможности попросить помощь. Я делаю несколько медленных шагов. Что мне делать? Исаев разозлится, если я обращусь к его некогда лучшему другу? Он ведь угрожал, что я пожалею, если хоть кому-то расскажу...

- Эй! А ну постойте, куда вы ее уводите?! – возмущается Акерман.

Я слышу за спиной его громкие четкие шаги и у меня сердце отбивает ритм им в такт.

- Отделайтесь от него быстро, иначе я доложу Богдану Алексеевичу, - рыкает вполголоса Казимир. От былой вежливости и следа не остается. Что бы он ни говорил, как бы ни показывал свою лояльность – ясно, что он служит одному человеку и верен ему будет до конца.

Глава 13

После того, как я укладываю детей вечером, решаю обойти квартиру и хоть рассмотреть нормально, что она из себя представляет и насколько хорошо обжита. Хотя, судя по тому, что на кухне отсутствуют элементарные кухонные принадлежности и почти нет посуды, очевидно, что бывают здесь не так часто. Ну или просто Лиза не утруждает себя готовкой – ее же не для этого мама рожала, как она сама любила раньше говорить. Сомневаюсь, что в этом ее мнение как-то поменялось.

Я насчитываю целых пять комнат, в двух из которых сделан совсем свежий ремонт и даже немного пахнет краской. Правда, они совершенно пустые, даже штор нет. Разве что жалюзи отсекают яркий дневной свет. Останавливаюсь посреди безжизненно-белой комнаты и с высоты смотрю на открывающийся вид, огоньки от машин, окон других домов. Красиво, этого не отнять… Наверное летними вечерами здесь особенно хорошо, когда закатное солнце освещает всю комнату и она заполнена теплым ласкающим светом.

Сейчас, оставшись наедине со своими мыслями, я наконец могу подумать нормально о нашем с Богданом разговоре. Вокруг тишина, никто не помешает, но сколько я ни прислушиваюсь к себе, пытаясь докопаться до эмоций, внутри царит такая же глухая пустота, как и вокруг.

Исаев изменил мне и сам же признался в этом. Если сперва увильнул от ответа, то потом, когда я буквально прижала его, хотя бы отпираться не стал. И получив правду, такую неприглядную и болезненную, я будто успокоилась. Всё, ничего уже не изменишь. Как ни беги, этот факт навсегда стал частью нашего с Богданом брака. Одно только в голове не укладывается – неужели, когда все тебя устраивает дома и в жене, возможно просто случайно с кем-то переспать? Мне даже мысли такой в браке не приходило. Более того, я и представить такую ситуацию не могу, чтобы, оставшись наедине с каким-нибудь знакомым Исаева, пусть и в подпитии или уставшая, взять и прыгнуть к нему в койку.

«Ты же знаешь, как это бывает».

Вот и все. Ни извинений, ни сожалений, ничего. Так бывает.

Еще хуже, что Лиза после всего, что случилось, тоже виноватой себя не считает. Держится так, будто я перед ней извиняться должна, что, мол, появилась внезапно в ее жизни с детьми, вместо того чтобы закопаться где-нибудь и не отсвечивать. А мама? Она ведь меня на отъезд и надоумила когда-то. «Поезжай, доченька, с глаз долой из сердца вон». Отправила меня куда подальше и думать забыла. Наконец-то дочь нелюбимую сплавила с этих самых глаз.

Я стираю поспешно выступившие слезы. Все это время я думала, что пусть сестра бесстыжая, но мама-то у меня есть. Любит меня по-своему, пусть не так тепло и ласки меньше, но просто такой вот она человек. А что в итоге?

Сейчас я ощущаю себя так, будто после долгого сна у меня наконец глаза открылись. Какая же я дура! Может мама меня сюда и заманила, сказав, что в городе Исаева и Лизы не будет? Но зачем? Сестра детей на дух не переносит, да и она эгоистка, ни за что не допустит, чтобы ее мужчина любил кого-то, кроме нее самой. Или… маму совесть замучила? Поэтому вдруг Богдан оказался в том месте в такое подходящее время?

Фыркаю недоверчиво под нос. Сама этой версии не верю. Впрочем, плевать сейчас на это все. Сейчас главное совсем другое, с остальным буду разбираться потом. Телефон я незаметно, конечно, выкинула, но не факт, что Максим поймет все правильно. Надо еще что-то…

- Снежана? – раздается приглушенный голос со стороны прихожей.

Зажмуриваюсь и стискиваю кулаки. Я этот тембр из тысячи узнаю, будь он проклят. Исаев явился. Меня такая злость берет, что я едва зубами не скриплю. Приехал, привез первой жене еду, а потом ко второй побежит. Султан, мать его.

Выхожу в прихожую, бегло осматриваю ее. Помещение все заставлено коробками, игрушками, какими-то пакетами. Мой взгляд перемещается с них на Богдана – он как раз заносит из тамбура последние пакеты, забитые, похоже, едой, и закрывает дверь. Молча прожигаю в нем дыру.

- Это стульчики для кормления, - как ни в чем не бывало, поясняет Исаев, тыкая на две продолговатых коробки, - сейчас разденусь и соберу их.

- Вижу, что стульчики, - цежу я и складываю руки на груди, - что, серьезно надолго решил меня здесь оставить?

- Могу унести, если тебе удобно без них детей кормить, - вместо ответа набычивается он.

Мы сверлим друг друга недобрыми взглядами. Богдан ведь прекрасно понимает, что мне тяжело справляться одной с близнецами и даже кормить их не так удобно сейчас, как с этими треклятыми стульчиками. Не говоря уже о том, что сажать их на обычные просто небезопасно – они ведь постоянно на что-то отвлекаются и рискуют свалиться вверх тормашками.

- Богдан, - имя почти бывшего мужа из моих уст сейчас звучит тяжело и весомо, без каких-либо ноток радости, что были раньше. Хватит. Я больше не позволю собой пользоваться или помыкать.

Исаев вскидывает подбородок выше, пробивает глазами хищно.

- Пошел. Ты. – Произношу раздельно и с внутренним удовлетворением наблюдаю за тем, как лицо мужчины вытягивается от удивления.

- Что ты сказала?

- Я сказала: пошел ты, - даже договорить ему не даю, - со своими стульчиками, игрушками или что ты там еще припер. Можешь тащить это все своей Лизе, с которой вы весело кувыркаетесь до сих пор, и задаривать ее. Готовиться к будущему совместному ребенку, если он будет.

- Не будет. Я больше не могу иметь детей.

Кажется, признание дается Исаеву нелегко.

- Какая жалость, - хмыкаю я.

Это неправильно, но я ощущаю внутреннее удовлетворение. Бумеранг все-таки существует и прилетел обидчику прямо в его наглую морду.

- Я и не ждал от тебя сочувствия.

- А ты его заслужил? – иронизирую, - После всего, что сделал?

Исаев хмурится, трет переносицу.

- Послушай… я поступил как настоящий козел, это правда. Я не прошу меня простить, знаю, что это невозможно. Просто… давай хотя бы ради детей все решим более-менее мирно.

- О, как благородно! Ты говоришь это, а потом угрожаешь отнять их!