Боб

Глава 1

- Ай!

Задумавшийся Серафим уже второй раз за вечер умудрился облить брюки обжигающим кофе.

- Вот напасть! – в сердцах крикнул он и взглянул на бармена глазами побритого пуделя. – Дружище, ты до сих пор думаешь, что таких неудачников как я все-таки берут в ловчие?

- Перестань травмировать свой пах кипятком и в Центре, может быть, подумают, – улыбнулся агорианец за барной стойкой, продолжая механически полировать подотчетную посуду накрахмаленным полотенцем.

Брейк-бар при НИИ органического материяведения сейчас пустовал, и в этот поздний час Серафим был его единственным посетителем.

- Может быть, тебе стоит хорошенько выспаться? Как думаешь? – приободряюще подмигнул бармен.

- Какой сон? – вяло отмахнулся Серафим. – Катарина уже, наверное, приготовила порошок.

- Что еще за порошок?

- Тот, с которым она мне мозг промывает. До состояния кристальной чистоты помыслов. У нее ритуал такой, – перед каждой моей командировкой устраивать ночь разбора не существовавших полетов. А был бы ловчим – вот где бы ее держал! – показал Серафим совсем не страшный кулак.

- Да брось ты убиваться, – не отрываясь от процедуры наведения порядка за барной стойкой, подбодрил Серафима бармен. – Тестер тоже неплохая должность. Зачем тебе в ловчие?

- Чтобы ловить, – невесело отшутился Серафим.

Он понимал, что Корри сейчас просто ему сочувствует. Сочувствует его залитым кофе брюкам. Его невысокому карьерному положению. И даже его жене, наверное, сочувствует.

- Со мной нельзя сосуществовать в пределах одной плоскости, – с затаенной на себя злобой тихо прошипел Серафим и ткнул столешницу кулаком. – Я – рассадник слабоволия и забывчивости. Удивляюсь, и почему Боб еще не попер меня с работы? А, Корри, ответь своему старинному приятелю, почему?

- Шел бы ты все-таки бай-бай, - не ответил на вопрос бармен. – А вот это, я думаю, будет лишним, - и он на ходу перехватил руку Серафима, пытавшегося вслед за бумажником затолкать в карман пиджака пустую кофейную чашку.

Вконец сконфуженный Серафим, попрощался с товарищем и направился к выходу.

- Удачной командировки! – пожелал Корри. – Смотри, не шали там на Земле! И ананас мне привези, как всегда. И «Плэйбой» свежий!

- Я все равно буду ловчим! – два пальца тестера взмыли вверх в виде символа «Ви» - она же «Виктория» - давая понять, что их хозяин не шутит.

- Будешь, – донеслось из-за барной стойки.

- Я все равно поймаю какого-нибудь хирурга и скручу этот вирус в козлячий рог!

- Конечно, скрутишь! Ты только про «Плэйбой» не забудь, хорошо?

***

Серафим медленно тащился по безлюдным улицам спящего мэйнсити. Утром, в рамках служебной командировки, ему предстояло «прокатиться» на Землю для внепланового ремонта и тестирования поврежденного хирургом сценария.

Но эти несколько часов до отъезда! Серафим еще не сказал Катарине о поездке. И лучше бы ей вообще ничего не знать! В последнее время жена почему-то стала дико мнительна и ревнива.

Что ни командировка – то спектакль! Драма! Без антрактов и возможности капитуляции. Вспомнив все ментальные экзекуции, которые устраивала ему Катарина, Серафим аж прикусил губу и в нерешительности остановился посреди дороги.

«А может не идти домой? – пронеслось в голове что-то спасительное. – Сначала съезжу, а как вернусь обратно, совру, что с конструкторами загулял».

«Я тебе съезжу!» - пронеслось в голове что-то угрожающе-пугающее.

«Ну, да - согласился с угрожающе-пугающим Серафим. – Съездит, так съездит. Чем-нибудь потяжелей».

Он вздохнул, и обреченно шаркая туфлями, короткими шажками продолжил свой нелегкий путь по улице.

Однако вскоре агорианец опять остановился и почесал затылок. Нет, ну, почему только недавно Катарина начала чудить так, как будто объелась толченой плесени? Ведь Серафим всегда старался держать честь прилежного семьянина и не позволял себе отлучаться с короткого поводка. Тогда чем же он заслужил эти подозрительные взгляды и яростное нежелание благоверной отпускать его в командировки, являвшиеся частью работы?!

Ра-бо-ты!

Все попытки поговорить по-хорошему заканчивались по-плохому. Катарина была непреклонна и требовала от Серафима увольнения.

Диалог заканчивался приблизительно одинаково.

- Я не буду домохозяйкой! – взрывался, обычно, спокойный Серафим.

- Хорошо, я пощажу тебя, – ледяным полушепотом выдыхала, обычно экспрессивная, Катарина. – Так и быть, ты будешь домохозяином.

Может тестер и пошел бы на уступки внезапно зачудившей жене, если бы не одна заноза, давно и крепко засевшая в его мозгах – он горячо мечтал быть ловчим. Элитой, грозно и пренебрежительно посматривавшей на ученых тараканов – конструкторов, лепщиков, тестеров и других очкариков, копошившихся в лабораториях и протухавших в непроветриваемых кабинетах НИИ органического материяведения.

И если он по своей воле попрощается с должностью тестера, то дерзкий план стать одним из бойцов легендарной спецгруппы «Ловчие», завершит свой жизненный цикл трагической гибелью. А план у Серафима на этот счет имелся.

Чтобы понять к чему он так стремился, обратимся к небольшой энциклопедической справке.

***

Итак, справка.

Давным-давно в мире под названием Агория жил-был некий Боб. Без каких-либо дополнительных опознавательных литер, потому как здесь это не принято. Просто Боб.

Однажды, переживая нелегкий период личностного перерождения, он занялся наукой, и даже отрастил по этому поводу длинную бороду. Пока росла борода, Боб не терял время и успел стать прижизненной легендой в сфере лепки из органической биомассы, а также войти в ряды действительных академиков Верховной Академии Агории (с неограниченными полномочиями и дальнейшими вытекающими отсюда последствиями).

Особо полномочиями Боб баловаться не стал, однако вскоре создал и лично возглавил научно-исследовательский испытариум, занимавшийся вопросами оживления неодушевленной материи. Если коротко, то его детище носило название НИИ органического материяведения.

Глава 2

- Эй, турист, тебя Боб к себе вызывает! – подкравшийся к Серафиму коллега хлопнул его по плечу. – Пакуешься?

- Ага, – буркнул недовольный тестер. – Чего ему надо? У меня перемещение на носу, а оборудование еще не собрано. Позже зайду.

- Как знаешь, – пожал плечами конструктор. – Но, ты же помнишь, что Папсик ждать не любит?

- Ох, уж этот Пасик, – пробурчал Серафим и захлопнул промаркированный ящик с реагентами. – Он мне, со своей опекой, уже Мамсика напоминать стал.

***

Папсиком звали Боба. Причем только сотрудники НИИ органического материяведения, и только шепотом. Боб очень не любил это прозвище. Наверное, потому, что был одинок.

Это ученые болтуны так думали, ведь про кровную связь Боба и Катарины никто не подозревал. Даже Серафим! Папсик тщательно скрывал родство с дочкой от окружающих, и корни ее происхождения от самой Катарины.

Все попытки дочери выяснить, почему он это делает, не приподнимали завесу тайны даже на палец. Когда она задавала отцу вопросы в лоб - Боб пространственно блуждал в дебрях двусмысленных аллегорий, когда ставила их ребром – он ударялся в воспоминания молодости. Но финал был один – не сейчас.

В таких столкновениях с отцом Катарина дрожала от негодования, плакала и умоляла, но тщетно – она так и не смогла узреть даже веточки своего фамильного древа.

***

- Вызывали?

- Да, Серафим, вызывал. Располагайся, – Боб указал на стул напротив рабочего стола. – Как ты себя чувствуешь?

- Спасибо за заботу, прекрасно.

- На холодном не сидишь?

Воцарилось секундное молчание, после которого тестер сипло доложил:

- Вроде, нет. А что?

- Ну, мало ли… Тебе еще детей растить.

- У меня их нет еще, – чуть покраснел Серафим.

- Вот я и советую – не сиди на холодном. Хотя бы до тех пор, пока дети не появятся.

«Ну, впрямь, Мамсик!»

- Вы меня по этому вопросу вызвали?

- Не совсем, – академик замер и, собравшись с мыслями, вновь продолжил беседу. – Ты сегодня – на Землю?

Тестер совсем смутился – или Папсик его с кем-то путает или у кого-то нелады с адекватным восприятием окружающей действительности:

- Да, сегодня. Вы же лично Приказ подписывали!

- Да знаю, знаю. Просто я забыл… не успел тебе одну вещь рассказать… на прощание… точнее, в дорогу. Ты располагайся. Ирисок хочешь? С клубничным чаем?

Напрягшийся от такого чудного приема Серафим стал крайне насторожен:

- Как скажете.

- Ну, вот и договорились, – Боб неумело изобразил дежурную улыбку.

Он внимательно посмотрел на неспортивное запястье Серафима, в то время, когда тот поднимал чашку чая.

«Какой все-таки хлипкий зять у меня. Куда бы его перевести? В отдел сортировки материи? Глядишь, хотя бы зачатки бицепсов проклюнутся. А то наплодят мне с Катариной амеб доходяжных. Нет, как только вернется – сразу переведу его на тяжелую мужскую работу. Права была Катарина. И чего я только сопротивлялся? Не место ему в тестерах».

«И что он на меня так влюблено пялится?», - Серафима так передернуло, что это не могло остаться незамеченным.

- У тебя что тик? – увидев мимические волнения на лице зятя, осведомился Боб.

- Вам справку показать? Свежую! Я совершенно здоров! – заволновался Серафим, предполагая, что речь с шефом может касаться его здоровья, и, как следствие, профпригодности. – У меня никогда, подчеркиваю, никогда не было тика. И зад не мерзнет, хоть сейчас - в морозилку! – захорохорился он.

- Ты мне это брось! – пригрозил пальцем Боб. – «В морозилку»!

«Совсем на старости рехнулся, - приуныл Серафим, боясь услышать, что-то типа: «Таким задомерзликам, как ты, место только в отделе фасовки или того хуже – отделе сортировки материи». - Тогда прости-прощай мой план по поимке хирурга… Но я же ловчий! Пусть пока только в душе!».

Перед глазами тестера выросла исполинская фигура. Фигура была в шрамах и следах от вражеских пуль. Да, да – это был он – Серафим-ловчий из его грез. Он часто посещал тестера в минуты хандры и часы рутинных дел.

Покачиваясь от усталости и ран, невидимый окружающим, призрак героя, подбадривающе подмигнул Серафиму-тестеру и голосом, сорванным от частого натужного рыка, с которым он рвал врагов на две ровные половинки, приказал:

- Не сметь! Не сметь распускать нюни кружевами! Сейчас ты ударишь кулачищем по этому хлипкому старикашке! Ну, хорошо – не по старикашке, по его столу, и громко и внятно объяснишь пенсионеру, что у тебя нет времени на душеспасительные беседы с престарелыми дедушками! У тебя не упаковано еще двенадцать ящиков с приборами! Чего ты размазался по этому креслу, как молочный кисель по слюнявчику двухлетнего молокососа? Или мне одному прикажете бороться с несметными ордами вирусов, мон женераль?

Расфантазировавшийся Серафим, что есть сил хлопнул по столешнице ладонью и, получив болевой шок, зажал травмированную руку в районе подмышки.

- Да, мух в НИИ хватает, – извинился Папсик, приняв удар кулачищем за разгон двукрылых. – Понасочиняли конструкторы всякой гадости. И кто их только просил?

Готовый заорать от жгучей боли в районе большого пальца и, особенно, бугра Венеры, Серафим смог лишь кивнуть – ваша правда.

Наконец, боль поутихла, тестер снова обрел дар речи, и чайная церемония вошла в свое спокойное русло.

- Я вот для чего тебя пригласил, – начал прерванный монолог Боб. – Если тебе кажется, что жизнь тестера – это порхание среди бабочек, то хочу предупреди - скоро твоя работа может превратиться в жизнь среди морских ежей.

- Поэтично, – совершенно невозмутимо поддержал настроение шефа Серафим, решивший ничему не удивляться. – Японской поэзией балуетесь?

- Балуюсь. Тебе только не советую, – многозначительно взглянув на субтильного тестера, подошел к главной теме встречи Боб. – У нас на Земле новый вирусок скоро должен появиться. Но ты не пугайся – убивает он быстро. С первого раза, и не больно.

Глава 3

- Ты его вырубил!

- Кого конкретно?!

- Алешеньку! И ножкой от стула бармену угрожал! А охранников лбами стукнул! Администратору, тому вообще в глаза пальцами ткнул. Хотя, ладно – ему это будет даже полезно. Форменный лохуй!

- Холуй! Тебе бы человеческий следовало подучить немного.

- Уже в процессе, – лишь возбужденно отмахнулся Серафим. - Лучше объясни, почему ты устроил такую бойню? Тут ведь простым выговором не отделаться!

Сид, бежавший рядом с пострадавшим в неравной потасовке Серафимом, неожиданно остановился:

- Неблагодарный нытик! Ты должен мне ступни целовать! Неделю! Когда я вбежал, твоя голова уже была наполовину погружена в… Ну, ты понял!

- Еще бы не понять - я был в главной роли. Пусть ты меня спас, – кивнул в знак благодарности агорианец, - но из-за спешки я даже не успел разбить инфицированное зеркало и обезвредить его осколки! А это повод к увольнению! Придется вернуться. И чем раньше, тем лучше!

- Даже не думай! Был приказ – работу свернуть. Бежим! – Сид резко дернул Серафима за рукав. – Кажется, люди собирают силы для ответного удара!

Тестер боязливо покосился в сторону, куда указывал его коллега. Действительно, подъехавший фургон с полицейскими, выглядел даже более весомым аргументом, чем пудовый кулак Алешеньки.

Агорианцы рванули бежать. Сид на ходу указал на переулок – сюда. Нырнув в его узкую горловину, они во весь опор помчались по щербатому асфальту, то и дело влетая в ямы и цепляя крупные булыжники носками начищенных туфлей.

- Тебя, что, только из-за меня из той уютной бухточки Гигантских Кесис сорвали? – Серафим решил не терять время и на ходу узнать причины такой спешной эвакуации с Земли. – Или ты еще в тот момент находился в Агории?

- Ага, – не оборачиваясь, невпопад на ходу крикнул Сид. – Но ничего, еще наверстаю! Проект на Земле закрывается навсегда, так что у нас будет по восемь кило свободного времени.

- Как?! – Серафима будто кипяточком сбрызнули.

- Как-как. Сворачивается, и кладется на верхнюю полочку, – невесело пошутил Сид. – Так что, напротив даты твоего отправления домой стоит надпись: «Незамедлительно!» Тэчека.

- Но… - упавшим голосом проблеял тестер, воздушные замки грез которого сейчас рвали злые ветры суровых будней.

«А как же ловчие?».

- Все вопросы к начальству, – как будто услышал его Сид. – Я – вне компетенции, дружище.

В поле зрения беглецов показался большой проспект. Запыхавшиеся тестеры остановились на перекрестке, ожидая разрешающего сигнала светофора.

Переминающийся с ноги на ногу Сид занервничал. Серафим с испугом стал оглядываться по сторонам. Он даже привстал на цыпочки, отчего его голова смешно вынырнула из общей массы пешеходов, но преследователей он не заметил.

- Что не так? – подавая странные знаки бровями, прошептал он Сиду. – Я никого не вижу.

- У нас остаются считанные минуты, – показал на часы напарник. – Сверху спустили указание закрывать Врата ровно в два.

Серафим бросил взгляд на свой циферблат:

- Что? Почему в два? У нас же тогда всего двадцать минут в запасе!

- Значит нужно очень поторопиться!

- А что будет с опоздавшими? Когда заберут их?

- По закону военного времени, их семьям раздадут материальную помощь и…

- Какого военного времени? Какая помощь? – охнул Серафим, который не совсем понял: глумится над ним Сид или просто форменно издевается. – Может еще кулечки с ирисками раздадут? Чтобы утрату подсластить? И грамоту? Чтобы, захлебывающаяся от слез, жена двумя большими гвоздями на стенке ее прибила, а рыдающие дети смотрели на бумажку и спрашивали: «Мама, а что, наш папа был круглым болваном, если он в тестеры пошел?» - «Нет, ребятки. Он был полным идиотом!», - заголосил, начавший уже серьезно паниковать Серафим.

- Чего ты разошелся? – рявкнул Сид.

- Чего? Да потому, что нас точно можно вычеркивать из списка желающих отведать вечернюю пятичасовую яичницу в Агории! Разве тебя это не волнует? – сверкая безумными глазами, вопил Серафим, который только сейчас представил весь ужас одиночества от пребывания на необитаемом субстрате - только он, Сид и море человеческих моделей!

А Катарина? - Она найдет себе другого!

Другого?!

- Возьми биту и разберись вон с тем водилой! – совершенно потеряв достойный облик от надвигающегося неперивариемого горя, заверещал Серафим. – Нам нужен автомобиль! Ну, давай, ты же можешь!

Тестер схватил коллегу тощими руками за грудки.

– Как там, в ресторане, помнишь? Бац, его ножкой от стола по кочерыжке! Хряп по морде локтем! Ну, же! Нам нужны очень оперативные колеса и дикий движок! Смотри, они начали разбегаться! Лови! Лови!

И действительно, пешеходы мальками брызнули в стороны от беснующегося Серафима, а водители, находившиеся рядом, наглухо задраивали двери и окна своих авто.

Сид схватил ополоумевшего напарника за запястья, и больно сжав их, с силой одернул вниз.

- Заткнись, – злобно шикнул он. - Во-первых, я никогда не умел водить. Так что ноги в руки и веди нас к Вратам! Бегом! С грациозностью кенийского спортсмена. А во-вторых, я, кстати, кажется, ошибся – Врата перестанут функционировать в три часа. В три часа! Так что, у нас есть время. Но его не так много, чтобы еще устраивать подобные прощальные гастроли.

- Куда «веди»? – огрызнулся взволнованный Серафим. – Я, в отличие от тебя, в этот город только прибыл! А после такого галопа по пересеченной местности, вообще не представляю, где мы сейчас находимся! Ты хоть узнаешь сии нивы, дубравы и поля? Или всю вахту перед телевизором провалялся, болея за местную футбольную команду «Морячок»? – понесло тестера. – Ну, да, с такой соседкой, как та снизу, особо много не находишься. Если только ползком, чтобы не травмировать ее потолок. Тетушку ту, кстати, как звать-величать? Успели познакомиться?

Сид схватил тщедушное тело Серафима и встряхнул его, как пустую копилку:

- Я тебя сейчас с праотцами познакомлю, – чужим ледяным голосом процедил он, отчего у Серафима по хребту пробежала большая колючая искра.

Глава 4

Глаза Серафима приоткрыты. Но в них чернеет пустота. Мария не на шутку испугалась - одно дело, когда ты подбираешь на улице принца своей мечты, выхаживаешь его бульоном и получаешь взамен предложение руки, ноги и сердца, другое, когда всматриваешься в колодцы безразличных глаз, наполненных ледяной бездной.

- Мам, с ним все будет хорошо? – крутилась рядом дочь.

- Не знаю, – призналась Мария. – Врачам виднее.

В дверь позвонили.

- Ну, наконец-то! – с облегчением выдохнула женщина. – Юляш, беги открывать – это, наверное, дядя-доктор приполз.

- По-пластунски?

- Нет, с завязанными ногами. Если бы он по-пластунски полз, то смог бы осчастливить нас с час назад. И вообще, не топчись у мамы по мансарде, она и так сегодня раскалывается, - попросила Мария, показывая на свою голову. - Марш - встречать!

- Так точно, капитан! – донеслось из прихожей.

Дядя-доктор, появившийся в спальне без единого слова приветствия, выглядел, мягко выразиться, странно. Кроме того, что в его одеянии совершенно не чувствовалось и намека на принадлежность к роду эскулапов, дядя заперся грязными ботинками на палас, отчего чувствовал себя превосходно. В руках у дяди, вместо медицинского кейса, тускло поблескивало странного вида оружие.

- Простите, вы к кому? – опешила Мария и инстинктивно оттеснила дочь назад, за спину.

Странный тип ничего не ответил и, пройдя в спальню, внимательно посмотрел на кровать с бессознательным Серафимом.

- Еще дышит? – спросил он, всматриваясь в пепельное лицо тестера.

- А ты что за доктор, если у нас спрашиваешь? – выскочила из-за Марии дочь.

- Наверное, дядя не совсем доктор, – пояснила Мария, боязливо косясь на большое дуло оружия в руке незваного гостя. – Но все равно, «тыкать» невежливо. Я тебе сто раз замечания делала.

Женщина попятилась задом, стараясь не выпустить маньяка из вида.

- Чего вы от нас хотите?

- Лично от вас? Ровным счетом, ничего! – поддержал беседу внезапно вошедший в комнату молодой человек. Его поступь была легка и грациозна.

Мария ничком свалилась в обморок, а Юляша коротко взвизгнула от неожиданности, ведь она точно знала, что в квартиру впустила только одного дядю-доктора.

Если бы Серафим смог открыть глаза, то в появившемся из ниоткуда юноше, он признал того самого, недовольно ворчащего официанта из «Темной Ночи». А в «дяде-докторе» - Сида, точнее вируса, засевшего в его теле.

Сид склонился над Серафимом:

– В этом агорианце еще булькает приличная порция духа. Но дух быстро покидает тело.

Официант сразу же оживился.

– Таким сокровищем разбрасываться не стоит! Раз уж провалилась затея с выслеживанием, дух у этого болезного нужно, как можно скорее, изъять!

Юляшка, совершенно не понимала в какой сфере медицины сейчас находится нить беседы этих лекарей. Но если они решают что им делать с засевшим в теле дяди-мультфаната духом… Может быть это какая-то специальная бригада врачей-священников, которые изгоняют злых бесов? Юля об этом даже по телевизору слышала. Но не видела, потому, что такие передачи – про всяких привидений или подкроватных демонов - мама ей даже одним глазком смотреть не разрешает. Приходится прятаться за дверью и подслушивать.

- Дяденьки, а вы хоть немного врачи? – решилась, наконец, спросить Юля.

- Хоть немного, – снизошел официант.

- Тогда помогите маме. Ей на полу уже, наверное, твердо и холодно. А я маленькая и слабая, – сбивчиво залепетала девочка.

«Сид», недовольный тем, что какая-то букашка прерывает важную беседу, угрожающе двинулся в сторону девочки:

– Иди лучше раковину пропылесось! Чем вы еще там в быту занимаетесь? Борщ купи! Дом посади. Дерево построй! Отстань, в общем!

Над кроватью, за которую завалилась в обморок чувствительная Мария, показалась ее всклокоченная шевелюра:

- Доченька, я сколько раз тебе говорила – не смей разговаривать с незнакомыми мужчинами! А вас, – острый лакированный ноготок указал на «Сида», – я четвертую за жестокое обращение к детям! И никой «Гринпис» не спасет. К незнакомым детям, также как и к взрослым, обращаются на «вы», не ломая, тем самым их развивающегося самосознания…

- Делаем так, - обратился к коллеге официант, даже не соизволив дослушать белиберду, которую несла из-за кровати, стоявшая на карачках дама, - ты прыгай в моего человека, я – в женскую особь. Потом забираем из агорианцев дух. И без лишних вопросов!

- Один вопрос! – попросил «Сид».

- Что тебе еще?

- Мы по духу месячный план закрываем? Если этих двух прибавить? – вирус хлопнул себя по груди и перевел взгляд на Серафима.

- Шо поднял планку, но, думаю, что норму вытягиваем.

«Сид» с облегчением выдохнул и счастливо улыбнулся:

- А то как-то не хочется «в расход» из-за неисполнения.

Мария снова грохнулась в обморок.

- Ну, вот опять! – на глаза Юляшки навернулись слезы.

Она взяла безвольную руку мамы и прижалась к ней своей щекой.

Рядом с девочкой присел молодой «доктор». Он погладил приунывшую девочку по голове и приободряющее улыбнулся:

- У меня есть волшебная таблетка!

- Наркомания – это зло, – не осталась в долгу Юляша.

- Умная девочка! У меня есть волшебная ненаркоманская таблетка, которая раз и навсегда излечит твою маму от падучки.

- Падучки?

- Ага, – кивнул «доктор». – Это когда люди падают. Как твоя мама.

- Как же я сразу не догадалась! – повеселел голос девочки. – Ну, хорошо, давайте вашу волшебную пилюлю!

- При детях нельзя!

- Это что еще за сеансы «до 16»? – удивилась Юляша.

- Попрошу за дверь, – тоном, не терпящим возражений, отрезал «доктор».

- Хорошо, хорошо, – девочка понуро опустила голову и отправилась на выход.

***

Назло докторам Юля взобралась на диван прямо в тапочках, и сидела там в обнимку с любимой игрушкой – плюшевым медведем, которого она звала Михалычем.

Глава 5

Академик направился к картине, висящей на стене кабинета. Сняв порядком запылившуюся раму, за которой оказался вмурованный сейф, Боб смахнул скопившуюся пыль с ручки хранителя его секретов:

- Даже не думал, что так скоро снова открою тебя.

***

Джарк был до сумасшествия рад такой желанной свободе. Он с писклявым лаем нарезал круги вокруг Боба и, играя, не давался в руки.

- Прекрати! – сердился на него взопревший от усилий академик. – Или ты будешь снова заперт в сейфе! Сейчас же – в контейнер!

- Ну, ты, монстр, отец! – лишь тявкнул Джарк и, в очередной раз, ускользнув от рук негодующего Папсика, что есть мочи кинулся под стол. – Я столько времени томился в неволе, а ты – в контейнер!

- Зарекался же, не выпускать его! – в сердцах топнул ногой старик. – Ну, подожди – если я тебя поймаю, то!..

- То что? – лихо затормозил перед преградившим дорогу хозяином и мгновенно дал задний ход песик.

Финт удался, и он, довольный своей удалью, отбежал за ножку кресла, где остановился, виляя пыльным хвостом, как бы приглашая Боба еще раз померяться силами.

- Ты вызываешь меня на бой? – начал выходить из себя академик.

- Выбирай дистанцию для дуэли, папаня! – тявкнул Джарк. – Может быть, марафон? Я могу дать фору – буду бежать на передних лапах. Ха-ха-ха!

- Сынок! – тяжело и грозно выдохнул Боб. – Во-первых, мы как-то договаривались, что я не папаня. Во-вторых, если ты сейчас же не прыгнешь в контейнер, то я обещаю, что повешу тебя на тесемке от твоей медали за первое место по марафонскому убеганию!

- Сразу, повесит! – оскорбился песик. – Сам меня придумал, а теперь издевается!

- На место! – грозно скомандовал Боб и указал на контейнер. – У меня совершенно нет возможности и времени, чтобы устраивать с тобой дружеские пробежки. И если я выудил тебя на свет, то тому есть очень веские причины. Очень веские!

- Ну, да, – понуро опустив голову, согласился Джарк. – Я ведь отрез ткани, созданный только для смертельно опасных миссий. Зачем куску материи свобода? Общение? Вечеринки на открытом воздухе? Ванна с пузырьками? В конце концов, зачем поздравлять тряпочку с днем зарождения? Это же смешно!

- Каким таким днем? Не педалируй мою жалость. Прекрати! Ты появился на свет в другой день!

- А вот и нет! Хотя какая разница? Ведь так удобно просто забыть… Глядишь, и посылать самую дешевую поздравительную открытку уже не нужно! Кстати, на этом можно хорошо сэкономить! Да, Боб?

- Прости, – смутился ученый, глядя на беззащитную кроху у своих ног.

Сколько раз академик давал зарок запомнить день одушевления этого сорванца! А вдруг именно сейчас Джарк говорит правду?...

У Боба подступил к горлу жалостливый ком, и он протянул руки:

- Иди ко мне! Все время забываю дату. Каждый раз – одно и то же! Помню, когда в последний раз забыл…

- Ох, как это было больно в последний раз, – подтявкнул песик.

- В последний раз помню – во-о-от такие снежинки за окном кружились, – Боб развел руки, как заправский рыбак. – Стоп! Какой снег летом? Ах, ты, лживый лоскуток! Он каждый раз пытается выдавить из меня жалость! – снова кинулся в погоню за улепетывающим песиком ученый.

- Прости, папаня! – радостно пролаял на ходу Джарк. – Попытка – не пытка. Авось бы пронесло!

- Я тебя на платки носовые почикаю! Я тебе дату зарождения крестиком на лбу вышью, паршивец! – орал Боб, бегая за стремительно работающим лапами матерчатым озорником.

***

Джарк был еще одним секретом Боба от окружающего мира. Первым, кстати, была не Катарина. Нет, она занимала второе место. После Мэт, прочно укрепившей свои позиции на первых строках импровизированного «секретного» рейтинга Боба.

Не знаете, кто такая Мэт? У вас еще будет время, чтобы познакомиться с этой персоной.

Но мы отвлеклись. Итак, Джарк. Об этом псе нельзя рассказать запросто. В двух словах. Как-нибудь так: знакомьтесь – Джарк. Это матерчатый песик, сшитый Мэт, в тело которого Бобу удалось вдохнуть настоящий дух.

Все равно, ничего не понятно? Конечно! Ведь речь идет о тщательно скрываемых, тайных экспериментах Боба!

Для того, чтобы окончательно не сгинуть в дебрях запутанных событий прошлого, нам придется проредить эту чащу и расчистить просеку для очередной исторической справки.

Итак, очередная историческая справка.

Помните ту лаборантку, когда-то поссорившую Боба и Шо? Так вот. После ее подленького побега, Папсик совсем захандрил. Он взял за правило разливать по пробиркам протирочную смесь, после чего употреблял по одной посудинке в час. Естественно, что к концу рабочего дня из НИИ его выносили в горизонтальном положении.

Шло время, и свершено расхлябавшийся коллектив испытариума, под руководством пьяненького Боба, к вящей радости злопыхателей, стремительно катился по наклонной колее деструктуризации и деморализации. Так бы и закончил свои тусклые деньки сломившийся академик, если бы не дружище Шо!

Удивлены? Боб был изумлен не меньше, когда в один из дней на его неприлично неприбранном столе оказалось письмо, в котором находилось фото с изображением счастливой парочки – бывшего товарища в обнимку со сбежавшей лаборанткой.

Боб прочесал пятерней спутанную бороду, раскидал мусорный завал на любимом диванчике для мозговых атак, сел и стал, не отрываясь, смотреть на довольные ухмылки потенциальных палачей его научной карьеры и личного счастья. Просидев так до вечера, и, к удивлению сотрудников, не выпив ни единой пробирки, Боб отправился домой самостоятельно.

Вот так – взял и отправился. Ну, если быть совсем точным, то напоследок – перед тем, как растоптать фотоснимок до полной потери художественной ценности – Папсик на карточку плюнул. Если быть более точным вновь – Боб плюнул в лица обидчиков.

С этого дня, отмытый и «выглаженный» академик даже на дух не переносил запаха протирочной жидкости, долго еще избегая лабораторий, как чумных заповедников, в которых водилась эта пьянящая зараза.