Боевой континент. Дитя Времени 2

Часть третья. Глава 118 Короткое прощание с Сяо Ву

Сознание вернулось постепенно. Тусклый воздух лесной поляны, запах влажной земли, едва слышное потрескивание ветра в ветвях. Первой открыла глаза не Сяо Ву и не Тан Сан, а Бай Ченсянь. Тело ещё помнило напряжение на арене и энергию переноса, но разум был чистым. Она поднялась на ноги и увидела: Тан Сан без сознания, Сяо Ву лежит рядом, а впереди — человек, перед силой которого склоняются даже титулы. Тан Хао.

Ченсянь сделала вдох, провела рукой по волосам — и сняла маскировку. Серебристая длина исчезла, вновь открыв её настоящую внешность: фиолетовые волосы, такие же глаза, и черты, что уже запомнили все, кто дожил до финала турнира. Она шагнула вперёд и низко поклонилась:

— Благодарю вас… господин Тан Хао.

Он посмотрел на неё тяжёлым, проницательным взглядом.

— Зови меня дядей. Это будет ближе к истине.

Ченсянь коротко кивнула.

— Тогда простите, дядя… что вмешиваюсь во время, которое должно принадлежать только вам и вашему сыну. Но я должна попросить.

Она подняла ладонь. В ней возник темнеющий силуэт оружия, будто созданный из самой ночи. Второй дух — неопределённое оружие. На глазах он менял форму, а затем остановился, превращаясь в Молот, который Тан Хао узнал мгновенно.

Не такой тяжёлый, не такой древний, но… слишком знакомый.

— Я могу копировать духи-оружие. Не в полной силе — около семидесяти процентов от оригинала. Но этого достаточно, чтобы я смогла пойти дальше. Я хочу, чтобы вы научили меня Беспорядочному расщеплению Молота Чистого Неба.

Она не скрывала ни решимости, ни мотива.

— Я знаю, куда должен идти Тан Сан. Его дорога… будет похожа на вашу. Я пойду туда раньше него — в Город Убийц. Встретив его там, я стану его тенью. А если придётся — его клинком. Там будет человек из Духовного Храма. Мне нужно быть рядом, иначе он… может не вернуться.

Тан Хао молчал долго. В её словах не было ни пафоса, ни детской мечты. Он видел только воина. А в её глазах — ту непоколебимость, которую когда-то видел в глазах своей жены.

Она опустила взгляд.

— Я уже тренировалась. После того, как увидела технику Тан Сана. Мой рекорд… пятьдесят шесть ударов. Но этого мало. Мне нужно больше. И ещё я прошу — учить меня бою без оружия.

И тогда Тан Хао сказал только одно:

— Хорошо.

Он не увидел в ней девочку. Он увидел решившего всё человека.

Именно в этот момент Сяо Ву пошевелилась и открыла глаза. Её взгляд сразу нашёл Тан Сана. Она поняла, что время пришло. Тан Хао сказал ей почти те же слова, что и в истории, которую судьба уже записала: о пути зверя, об опасности, о том, что она должна уйти, пока ещё живёт.

Сяо Ву дрожала, но держалась. Она наклонилась к Тан Сану, поцеловала его в лоб, потом перевела взгляд к Бай Ченсянь. Та подошла ближе, взяла её за руку, сжала:

— Мы встретимся. Я клянусь.

Сяо Ву кивнула, прижалась щекой к голове Тан Сана и, поднявшись, ушла в темноту леса. Без оборачивания. И ни один лист не дрогнул вслед.

Когда её аура исчезла, Тан Хао сказал спокойно:

— Ты тоже отдыхай. Завтра для тебя начнётся тяжёлый день. А потом — дни будут ещё тяжелее.

Ченсянь посмотрела на спящего Тан Сана, затем туда, где исчезла Сяо Ву.

Ей было страшно. Значит — она всё делает правильно.

Она легла неподалёку, положив руку на рукоять молота. Ночь была бесконечной и тихой.

Тан Сан очнулся резко, будто вынырнул из глубокой воды. Первое, что он понял — Сяо Ву рядом нет. Второе — Бай Ченсянь лежит неподалеку, укрытая плащом из звериной шкуры. Она дышала ровно, но выглядела уставшей.

Чуть дальше сидел Тан Хао, опираясь спиной на старый корень дерева, и смотрел на сына так, будто тот уже был не мальчиком, а взрослым мужчиной, от которого придётся принимать тяжелые решения. Тан Сан сел, пальцы сжались, глаза искали хоть тень Сяо Ву. Тан Хао понял это сразу.

— Она ушла, — просто сказал он.

Тан Сан замер, и голос у него был хриплый, но спокойный:

— Куда?

— Туда, где пока ты не сможешь её защитить, — ответ был тяжел, но честный.

— И это было её решение.

Тан Сан долго молчал. Пламя костра трещало, будто подстраиваясь под их дыхание. Его глаза медленно наполнились сталью. Не плачем. Решимостью.

— Когда-нибудь я заберу её, отец.

— Заберёшь, — кивнул Тан Хао. — Но только когда станешь силой, которую не сможет игнорировать ни один храм. Ты — её меч. А она — твоя душа. Сломаешься — потеряешь её навсегда.

Тан Сан поднял голову.

— Я не сломаюсь. Даже если мир захлебнётся кровью.

Тан Хао усмехнулся устало, без тени насмешки.

— Эти слова я уже слышал. От твоей матери. В тебе её сердце и моя ярость. Ты пойдёшь дальше, чем мы оба.

Но разговор не закончился на этом. Тан Хао взглянул на Ченсянь.

— Пока ты спал, она просила меня обучить её Беспорядочному расщеплению Молота Чистого Неба. Говорит, что будет твоей тенью в путешествии. Спасёт, если сам себе станешь врагом.

Тан Сан удивился не тому, что Ченсянь попросила, а тому, что Тан Хао согласился.

— Почему ты согласился, отец?

— Потому что она — кровь нашего клана. Не по прямой линии, но достаточно близко, чтобы я чувствовал это. И она уже сделала выбор — умереть за вас, если понадобится. Такие люди не появляются случайно. Они — знак.

Судьба на мгновение стала тише, как и ветер.

Тан Сан посмотрел на Ченсянь, как на часть той силы, с которой ему предстоит пережить.

— Тогда я не против, — сказал он тихо. — Если она идёт этим путём, мы будем рядом.

Тан Хао кивнул.

— Хорошо. Но помни: никто из вас не имеет права оступиться.

— Я знаю. Я буду готов.

Через полчаса Ченсянь пошевелилась. Медленно открыла глаза, села, посмотрела на Тан Сан, потом на Тан Хао. Тишина между ними была не тяжёлой — настоящей.

— Мы должны стать сильнее ради неё.

Тан Хао встал первым.

Глава 119 Тренировки с Тан Хао

Никто не говорил вслух, куда именно ведёт их Тан Хао. Но ни Тан Сан, ни Бай Ченсянь не требовали объяснений. Они знали: путь, по которому он их ведет — не ради комфорта, а ради выживания.

Ночь, когда Сяо Ву исчезла в лесу, оставив позади только слёзы, уже почти не резала сердце. Почти. Но стоило Тан Сану коснуться груди, где скрывался осколок утраченного тепла, — и боль возвращалась.

Бай Ченсянь шагала рядом. Лицо спокойное. Дыхание ровное. Она будто приняла их потерю задолго до самого момента расставания. Такую выдержку невозможно подделать.

Перед тем как добраться до водопада, Тан Хао остановился, повернулся к ним и произнёс:

— С этого момента ваша духовная сила запечатается. Вы не будете пользоваться способностями духов. Никаких колец. Никакого усиления тела. Только мышцы, кости, дыхание. И… — взгляд его остановился на Ченсянь, — Молот. Тот, что ты создала. Пока ты держишь его, ты не должна забывать, что он — всего лишь оружие, не опора.

Он протянул руку, и печать легла на обоих. Словно тонкая цепь сомкнулась внутри меридианов, не мешая циркуляции силы, но запрещая выпускать наружу даже крупицу.

— Запомните: сила, которую нельзя удержать внутри, вам не принадлежит.

Они добрались до Водопада Рёва спустя четыре дня. Там, где вода падала стеной, неся в себе ярость тысячи лезвий, даже воздух звенел.

— Здесь вы будете учиться удару, от которого трескается земля, — сказал Тан Хао. — «Беспорядочное Расщепление Молота Чистого Неба». Ты, Сан, уже знаешь основу. Ты, Ченсянь, — можешь повторять, раз наблюдала. Но повторить — не значит постичь.

Вода грохотала, как небесное крушение.

Первые недели были похожи на пытку. Каждый удар молота поглощала сила падающей воды. Удары не слышались, но отдавались в костях.

У Тан Сана руки в крови. У Ченсянь плечи в синяках. Никто не жаловался.

Иногда, выполняя удары рядом, Тан Сан ловил себя на мысли:

"Ради кого ты стала такой? Ради нас? Ради неё?.. Ради меня?"

Он знал о её родстве с ним. И чувствовал это в чертах лица, в обрывках взглядов, в стержне характера. Но не решался спросить прямо. Он боялся, что получит ответ, меняющий слишком много.

Кроме молота, Тан Хао тренировал Ченсянь в бою без духа и без оружия.

Иногда он сам выходил против неё. Иногда — позволял Тан Сану заменять себя. Она принимала это молча. Её стиль был незаметен, прост, лишён украшений. Удар — шаг — захват — бросок. Она училась ломать противника так же быстро, как рвётся сухая ветка.

— Ты не стремишься к убийству, — сказал ей как-то Тан Хао. — Но если придётся — ты сделаешь это. В этом нет злобы. Только выбор.

Ченсянь молча кивнула. Её глаза были не женскими, не юными — они были воинскими.

Через год и семь месяцев всё изменилось.

Под водопадом молот Чистого Неба, созданный Ченсянь из силы странного второго духа, опустился вниз в очередном цикле ударов.

51… 62… 73… 79…

Её руки дрожали. Мышцы горели. Но она не остановилась.

— Восемьдесят… — прошептал Тан Сан.

— Ещё… — сорвалось с её губ.

Восемьдесят один.

Молот рассёк поток воды так, будто это была ткань. И грозный рёв водопада дрогнул, потеряв ритм на долю сердца.

Тан Хао впервые за всё время позволил себе улыбку. Лёгкую. Почти неразличимую.

— Достаточно. Ты справилась.

Ченсянь упала на колени. Долго молчала. Потом посмотрела на Тан Сана так, словно хотела что-то сказать… но не сказала.

Она завершила тренировки.

Его путь ещё продолжался, а она уже стояла на вершине своей части дороги и ждала.

Иногда ночами Тан Сан слышал, как она отбивает удары невидимым молотом, развивая дыхание, удерживая мышцы в тонусе. Она не теряла ни дня.

"Твоя тень… — сказал он однажды, вспоминая её слова. — …если ты падёшь, я упаду рядом."

Он верил ей. Даже не пытаясь объяснить — почему.

Тан Сан ещё стоял под водопадом, продолжая свой цикл ударов, когда Тан Хао позвал Ченсянь в сторону. Она подошла, вытирая воду с лица. В её дыхании не было усталости — только ожидание.

— Ты завершила этот этап, — произнёс Тан Хао. — Тогда ответь: готова ли ты перейти к следующему?

Ченсянь посмотрела ему прямо в глаза и кивнула:

— Да. Я готова.

Секунда тишины. Затем Тан Хао вытянул руку, и мир вокруг будто потемнел. От него прошла волна смертельного, давящего намерения — не полная мощь, но достаточная, чтобы птицы взлетели из деревьев, а вода на мгновение сбилась с ритма.

Тан Сан вздрогнул под водопадом, не успев даже осознать, почему его сердце пропустило удар.

Ченсянь же не отступила. В её глазах мелькнул стальной холод.

— Похоже на то, что я тоже имею… но у меня слабее, — прошептала она. — Мне нужна большая сила, чтобы дойти до конца.

Она медленно подняла руку, и её второй дух появился рядом, словно тень из иного мира. Оружие неопределённой формы, меняющее очертания, будто само выбирало, кем быть. И от него, как от рассохшейся печати, разошлись волны убийственного умысла — хищного, тяжёлого, чужого, холодного.

Воздух стал вязким. Даже водопад замедлил дыхание.

Тан Сан обернулся. Его кольца духа были запечатаны, но тело вспоминало: такое намерение возможно только среди тех, кто пережил кровь и сделал смерть частью силы.

Тан Хао смотрел молча. В его взгляде скользнуло редкое выражение — узнавание.

— Ты уже стояла на границе, — произнёс он. — И всё ещё не упала. Это… редкость.

Угол её губ дрогнул.

— Я пойду туда, куда должна. Ты сам говорил: иногда, чтобы защитить кого-то, нужно стать опаснее тех, кто охотится.

Она не уточнила место. Ей не нужно было.

Но Тан Сан вспомнил.

В тот вечер, перед исчезновением: «Я войду туда раньше вас. Чтобы ты не потерял себя. Чтобы вы оба… не оказались одни.»

Он ничего тогда не сказал, сделав вид, что не понял. Сейчас — понял.

Тан Хао нарушил тишину:

Глава 120 Тан Сянь. Город Убийц

Тёмный лес расступился, и впереди показалась заброшенная деревня — вымершая, как будто смерть здесь задержалась надолго и не спешила уходить. Бай Ченсянь шла спокойно, рядом всегда был Нуар — тёмная тень, чья верность была тише любого клятвенного слова.

В самой середине мёртвых хижин стояла таверна. Её вывеска висела на одной петле, подрагивая от ветра. Запах разложения смешивался со стойким металлическим запахом крови, будто кто-то недавно заплатил за своё вино не монетами, а жизнью.

Перед разрушенным селом, где стояла таверна, порог Града Убийц, Тан Хао остановился и сказал коротко:

— Здесь тебя будут помнить только под именем Тан Сянь. Зови меня так, будто мы просто спутники. Не говори о костях. Не демонстрируй духи без необходимости. Поняла?

— Да. — ответ был ровный.

Запах села — кровь, плесень, дым. Ни одного живого звука, кроме шагов.

Таверна называлась «Жила». Внутри грязно, темно и тесно. Бармен поставил перед ними мутные, густые напитки. Тан Хао сказал:

— Две «Кровавые Мэри».

Жидкость едва не сворачивалась в стакане, как живая. Тан Сянь выпила залпом. Лицо не дрогнуло, только брови слегка сдвинулись. Тан Хао отметил это взглядом:

— Держишься лучше большинства.

Один мужчина за столом ухмыльнулся и подошёл слишком близко.

— Новенькая, покажи кольца, и я подумаю, оставлять ли тебе…

Он не закончил.

Её рука даже не поднялась полностью. Хлопок. Пуля между глаз. Он упал на колено и рухнул лицом вниз. Шесть других решили «проверить» её. Шесть выстрелов. Шесть тел на полу. Никакого шума. Один вдох — семь трупов.

Бармен моргнул.

— Ты можешь пройти.

Тан Хао встал.

— Дальше ты идёшь одна. Жди его там, как обещала. Он пройдёт позже.

Она кивнула:

— Я поняла, дядя.

Они не обнимались. Это место не принимало жестов.

Тан Хао вышел. Двери закрылись.

Страж спросил формально:

— Имя?

— Тан Сянь.

— Нарушала порядок?

— Порядка там не было. — она прошла, не ожидая разрешения.

Город Убийц начинался тёмным коридором, ведущим вниз. Воздух там был вязким — перемолотые крики, кровь, дух смерти.

Первый страж у внутреннего прохода сказал почти тем же тоном, что и Тан Сану у книге:

— Здесь нет законов. Здесь есть плата. Ты живёшь, пока можешь платить за жизнь кровью, своею или других. Иначе — тебя выпьют так же, как ты пила в таверне.

Она посмотрела прямо:

— Я умею платить.

Двое перекрыли дорогу:

— Правило входа: убийство. Выбирай любого.

Она шла мимо, выбирая не глазами, а ощущением. Нуар, хищной тенью в её сознании, произнёс:

«Второй справа. Он быстрее всех. Убей его, остальные не решатся».

Выстрел. Лоб. Глухой удар тела о камень. Стражи отступили, не задав ни одного вопроса.

Двое в масках встретили её на входе у большого здания:

— Имя для арены?

— Холод Тишины.

— Твоё число 1037. Бои начинаются сегодня. Хочешь сразу?

— Да.

Они посмотрели на неё ещё раз. В глазах — мелькнуло непонимание: зачем она так уверена?

Сотни глаз. Круг крови. Каменные стены, впитавшие крики старых смертей.

Круг арены был залит древней, почерневшей кровью. В центре — десять человек. Девять мужчин, одна девушка.

Судья бросил взгляд на новенькую, отметил: слишком спокойная. Он не придал значения.

— Десятый бой. Выживший один. Начали.

Слово «начали» ещё не успело отразиться от стен как Тан Сянь уже двигалась.

Она не делала рывка — просто исчезла из центральной точки. Выхлоп пистолета — глухой, почти беззвучный, усиленный её духовной силой.

ПЕРВЫЙ — пуля между глаз. ВТОРОЙ — грудная клетка, сердце. ТРЕТИЙ — выстрел в висок, прежде чем он понял, откуда атака.

Остальные семеро одновременно обернулись, но её убийственное намерение ударило в них, как холодный нож. У шестерых кровь в жилах на мгновение застыла — достаточно, чтобы они потеряли реакцию.

ЧЕТВЁРТЫЙ — шея. ПЯТЫЙ — под углом, под ключицу, в сердце. ШЕСТОЙ — упал, не успев крикнуть.

Двое оставшихся всё же попытались контратаковать — угадали направление. Это были мастера с рефлексами.

Один прыгнул вперёд с ножом, второй метнул копьё. Она не отступала. Она прошла между ними.

Хлопок. Седьмой — пуля в горло. Восьмой — в позвоночник. Девятому в солнечное сплетение.

Последний, десятый, стоял на коленях, не в силах поднять руку. Он видел, что она движется быстрее, чем он моргает.

Он прошептал:

— Кто… ты…

Пуля вошла ему в лоб. Он упал назад.

Тишина.

Даже дыхание толпы остановилось — никто не успел понять, что произошло.

Судья, бледный, не сразу нашёл голос.

— …Победитель… Холод Тишины.

— Время боя… — он сглотнул. — Пять секунд.

Это был новый рекорд Города Убийц. Без крика. Без всплесков. Без следов движения. Только тонкий запах пороха и тончайший ледяной иней, который лёг на камни под её ногами.

Она убрала пистолет, не взглянув ни на одну из жертв, и спокойно вышла с арены.

Толпа расступалась, не понимая, каким рангом может быть эта девушка, но чувствуя: перед ними прошёл хищник, который даже не стал рычать.

Она нашла свободную каменную комнату. Села на холодный пол.

«Ты не взволнована?» — спросил Нуар.

— Нет.

«Не боишься?»

— Нет.

«Зачем ты здесь?»

Её ответ был коротким, как удар:

— Чтобы тот, кого я жду, не потерял себя, когда придёт сюда.

Город слушал её тишину. Утром поползут слухи: пришла та, кто убивает без звука и имя ей — Холод Тишины.

Тан Сянь сделала первый шаг к Адской Дороге.

Глава 121 Тан Инь

Три месяца в Городе Убийц меняют человека. А кто не меняется — тот умирает.

За это время Тан Сянь вышла на арену пятнадцать раз. Пятнадцать боёв. Пятнадцать побед. Каждый раз — те же десять человек, те же ставки, те же глаза голодных зрителей, но исход всегда был одинаковый:
никто не успевал закричать.

Ходили слухи, что в момент её удара всё замирает. Кто-то говорил, что это иллюзия. Другие — что сама смерть ступает рядом с ней. Правда была ближе к второму: после получения 60 ранга у неё пробудилась врождённая сфера остановки Времени. Внутри Города Убийц она удерживала пространство лишь пять секунд, и этого было достаточно. Пять секунд, чтобы решить, кто останется — и кто исчезнет.

Иногда на неё нападали после арены. Толпы, уверенные, что раз она одинока — значит, её можно разделить на части и продать. Каждый раз, когда число врагов превышало меру, Тан Сянь делала шаг, и мир вокруг застывал. Когда тишина спадала, улица наполнялась только падающими телами и инеем на ресницах убитых. Аура Нуара растворялась в воздухе, будто он пил их страх.

Даже Король Города Убийц обратил внимание. Он знал имя человека, который её сюда привёл. И понимал: тронуть её — значит получить войну с тем, кто однажды вышел отсюда живым. Одним из двух живых на всём континенте. Король не был самоубийцей.

Настал день прибытия Тан Сана. сейчас он выглядел совершенно иначе, чем прежде: синие волосы и глаза, очень нежное и приятное лицо.

В Городе Убийц редко удивлялись, но сегодня — удивлялись все. Потому что она сама сидела у входа, на каменной трухе, словно тень, ожидающая нужного человека.

Появилась проводница — та же, что вела Тан Сана по улицам в книге. Рядом шёл он. Позже о нём заговорят так же, как о ней — полголоса, с уважением и страхом.

Тан Сянь поднялась и подошла. Просто и без лишних слов:

— Тан Инь. Я ждала тебя.

Проводница изменилась в лице. Узнать её было легко: Холод Тишины — так называли Тан Сянь в Городе. Никто не видел, чтобы она смеялась. Никто не слышал её громкого голоса. Но всех, кому довелось видеть её на арене, объединяло одно — они молчали о ней с уважением.

Толпа расступалась перед ними сама. Шептались:

— Это она…

— Та, что убивает быстрее звука…

— Если она сопровождает его, кто он такой?..

Их путь пересёкся с Ху Льеной, как и было предсказано судьбой. Тан Сянь не смотрела на неё долго. В её взгляде не было ненависти, но и тепла тоже.

Имени Тан Инь на арене тогда ещё никто не знал. Новенький. Всего лишь очередной, кто вступил в круг, чтобы либо выжить, либо стать удобрением для камней, на которых стояли зрители.

А тех, кого уже называли здесь голосами, было пятеро: «Кровавый Слесарь», 56 ранг, «Отрубленные Нервы», 53 ранг, «Раздиратель Вен», 58 ранг, «Сухояд», 51 ранг, и «Ткач кишок» — 60 ранг.

Остальные четверо — такие же новички, как он. Ничего не значащие.

Арена представляла собой круглый каменный котёл. Камни — чёрные, пропитанные кровью так давно, что запах нельзя было смыть ничем. Даже дождями… Даже смертью…

Когда ворота закрылись, и тишина опустилась, судья произнёс только три слова:

— Арена. Десять участников. Один победитель.

Земля под ногами загудела.

Тан Инь в этот момент не вызывал Молот Чистого Неба. Не вызывал и Голубую Серебристую Траву.

Потому что в Городе Убийц духовные силы запрещены. Только дух, тело, оружие и убийственное намерение.

Первые три секунды — никто не двигался.
Все искали слабых, новичков.

И все сразу посмотрели на него.

— Свежачок мой, — облизнул губы «Раздиратель Вен». — Быстренько разберу.

Он даже не успел сделать шага.

Тан Инь исчез.

Точнее — будто бы шагнул в сторону, но для остальных это выглядело, как разрыв воздуха.

Рука Тан Иня не дрогнула, когда его пальцы вошли тому в гортань, ломая хрящи. Тот захрипел, но звука не вышло.

Тан Инь повёл рукой в сторону — и шея противника разошлась, как мокрая ткань. Кровь ударила фонтаном.

Остальные замерли.

Так должен был двигаться человек, который уже убивал раньше. Не мальчик. Не новичок.

Холодные глаза Тан Иня скользнули по противникам:

— Девять.

Они двинулись все сразу.

«Кровавый Слесарь» шёл сверху, цепью, обмотанной клещами. «Сухояд» бросался к колену, чтобы лишить опоры. «Отрубленные Нервы» метил в плечевые сухожилия.

Это была совместная охота.

Тан Инь не отступал.

Он вошёл внутрь их круга, как будто там не было опасности. Схватил цепь за стальной зубец, рванул. Противник оказался у него под локтем — и послушно рухнул на колено, когда сустав был сломан.

Удар коленом в челюсть — и череп треснул, как фарфор.

— Восемь.

«Ткач кишок» понял первым, что это не охота — это резня. Он начал отступать, надеясь переждать.

Но Тан Инь не давал никому переживать.

Он поднял камень размером с голову, вложил в движение вращение тазом, плечами, и запустил из руки. Камень вошёл в затылок бегущего, как выброшенный богами молот.

Череп сломался внутрь. Тело рухнуло, словно кукла.

— Семь.

Теперь противники поняли: чтобы выжить — надо убить его.

Вчетвером они сошлись на одном дыхании, без слов. Но Тан Инь уже перестал смотреть на них как на людей. Только как на — цели. Один удар локтем — солнечное сплетение разорвано. Одно касание пальцев под ухо — сонная артерия разрезана изнутри.

Один бросок, как будто невесомое движение запястьем — и шейный позвонок вывернут.

— Четыре. Три. Два. Один.

Последний, «Сухояд», пытался отползти. Когтями царапал камень. Плакал. Говорил:

— Пожалуйста… нет… Я могу… Я отдам тебе… всё…

Тан Инь не моргнул.

— В городе нет просьб. Здесь есть только плата.

Он топнул на шею. Позвонки раскололись. Тело дёрнулось один раз и замерло.

Тишина.

Судья поднял руку:

Глава 122 Брат и сестра Тан

Тан Инь и Тан Сянь никогда не выходили на арену в один день. Не потому, что боялись поражения, а потому, что правила Города Убийц были просты и беспощадны: если двое поднимутся вместе и выживут, им всё равно придётся убить друг друга. Они знали, что этот закон не изменит ни сила, ни талант. Поэтому каждый из них выходил по очереди, и с каждым боем шепот становился громче: «Тысячерукий Асура» и «Холод Тишины» — две тени, которые шаг за шагом приближались к двери, за которой живыми проходили единицы.

Тан Сянь однажды спокойным голосом сказала брату, пока точила стрелу для арбалета:

— У меня ещё тридцать тысяч стрел для арбалета Чжугэ и двадцать семь тысяч патронов для моего оружия. Хватит, чтобы снести половину этого города.

Тан Инь кивнул.

Здесь не удивлялись словам о смерти. Здесь ею считали, как другие считают деньги.

Иногда случалось, что тело противника было слишком крепким, и удары духовных навыков не пробивали защиту. Тогда брат и сестра редко, но всё же прибегали к одному: Молоту Чистого Неба.

Впервые зрители увидели два одинаковых силуэта оружия в руках убийц, и тогда город замер. Многие поняли — эти двое не простые. Они были связаны одной кровью и одной тайной.

Ху Льена, та самая девушка из Духовного Храма, следила за Тан Инем с самого первого его выхода на арену. Она редко пропускала бои и каждый раз смотрела так, словно хотела понять не только силу, но и сердце его.

Однажды, когда бой закончился, а кровь ещё стекала по краям ринга, рядом с Льеной возникла Тан Сянь — тихо, словно туман сама её принесла.

— Тебе нравится мой брат? — спросила она ровно, без угрозы, но так, что воздух застыл.

Ху Льена резко обернулась. На миг в её глазах появился страх. Она не ответила.

Тан Сянь чуть хищно улыбнулась, глядя на арену, где Тан Инь обтирал руки от крови.

— Тогда постарайся не умереть до конца, — сказала она и исчезла так же тихо, как пришла.

Прошло 2 года с прибытия Тан Сана с город убийц под именем Тан Инь.

До сотого боя оставалось три дня. Этот срок давали всем, кто достиг девяносто девяти побед. Дни тишины перед последним шагом. Дни, когда слабые сходили с ума, а сильные учились дышать, зная, что впереди — или бессмертие, или смерть.

За два года в Городе Убийц имена трёх людей стали почти мифом: Тысячерукий Асура — Тан Инь, Холод Тишины — Тан Сянь и Алое Золото — Ху Льена.

Каждый из них уже прошёл через девяносто девять арен. Каждый вышел живым. Остался один бой.

В ту ночь, когда город снова погрузился в кровавый полумрак, Тан Инь сидел, облокотившись на стену, проверяя состояние духовной силы. Тан Сянь неподалёку тихо чистила ствол своего оружия. Нуар спал в глубине её духа, приглушая её убийственную ауру.

И вдруг раздался осторожный стук в дверь.

Тан Сянь подняла взгляд первой. На мгновение её глаза фиолетовым блеском прорезали темноту. Тан Инь молча поднялся и открыл дверь.

На пороге стояла Ху Льена. В руках — простая металлическая кружка, а на лице — ни намёка на соблазнительную маску, что так часто была частью её силы. Только усталость и… решимость.

— Можно войти? — тихо спросила она.

Тан Инь отступил, не говоря ни слова. Ху Льена вошла, медленно, будто боялась нарушить что-то хрупкое.

— Я пришла… не ради войны. Меня зовут Ху Льена. Я Святая Духовного Храма. Хочу вам предложить всем вместе пройти Адский путь. — сказала она и подняла чашу. — Это «кровавая горячка». Я пью её каждый день, чтобы убивать себя понемногу и не сойти с ума в этом городе. Я хотела, чтобы вы поняли: я не враг вам. Я лишь хочу дойти до конца.

Она сделала глоток, не морщась.

— Не действует, — тихо сказала Тан Сянь. — На тебе яд. Слишком глубокий. Печень держится на упрямстве, кровь едва не свернулась. Продолжишь пить — не доживёшь до последнего боя.

Ху Льена впервые за долгое время растерялась, а чаша выпала из рук.

— Откуда ты знаешь?..

Тан Инь уже держал в руках небольшую стеклянную ампулу с густой прозрачной жидкостью.

— Противоядие, — сказал он спокойно. — Через три дня полностью вымоет яд. Но будет больно.

Тан Сянь уточнила с холодной прямотой:

— Через три дня — день последнего боя. Тебя будет рвать, ломать и жечь изнутри. Если ты не умрёшь раньше — успеешь закончить бои на Арены. Но выбора нет.

Ху Льена долго смотрела на них двоих, будто видела впервые. Потом подняла глаза — тревожные, но чистые.

— Тогда я доверяю вам. Если завтра не проснусь — считайте, что это было моё решение.

Она выхватила ампулу из рук Тан Иня и выпила, не дав себе времени на сомнение.

Её дыхание резко сбилось, тело выгнулось дугой, но она удержалась, не падая на колени.

— Спасибо, — выдохнула она. — Если мы выживем… я отплачу.

Развернулась и ушла в ночь.

Когда дверь закрылась, Тан Сянь тихо сказала:

— Она не лжёт. Она действительно выбрала нас. Или смерть.

Тан Инь кивнул. Город Убийц не верил словам — только поступкам.

Следующие два дня прошли в молчаливой подготовке. Тан Инь укреплял тело и дух, сдерживая волны убийственных мыслей. Тан Сянь проверяла арбалет Чжугэ и чистила патроны, считая вслух:

— Двадцать тысяч стрел. Пятнадцать тысяч патронов. Хватит, чтобы пережить ад.

Тан Инь усмехнулся:

— Ад — это мы.

На рассвете третьего дня Ху Льена появилась в дверях тренировочного зала. Бледная, но живая. Яд выжигало её изнутри, но глаза были ясными и твёрдыми.

— Когда всё начнётся, — сказала она, — Я пойду первой. Вы — следом. И если кто-то из нас падёт… остальные двое пройдут дальше. Вместе или по одиночке, но дальше.

Тан Сянь медленно протянула руку.

— Тогда заключим договор. Ад ждёт. Но там мы не будем врагами.

Ху Льена и Тан Инь положили руки поверх. Ни клятв, ни обещаний — только жест.

Здесь, в Городе Убийц, это значило больше, чем любые слова.

Глава 123 Адская дорога

Последний бой Тан Иня на арене был сотым за этот день. Когда последний противник упал, а арена словно выдохнула вместе с толпой, в воздухе появилась тишина, которой здесь не было два года. Люди не говорили — они глотали воздух, видя, как Тысячерукий Асура стоит неподвижно, будто сам город боялся к нему прикасаться.

И именно тогда явился он — Король Города Убийц.

Его голос, вязкий, как сгустившаяся кровь, разрезал воздух:

— Тан Инь… ты можешь уйти. Впервые за столетия я предлагаю выход без адской дороги. Просто покинь арену… и Город отпустит тебя.

Тан Инь молчал. Тан Сянь, Холод Тишины, стояла в тени трибун, не вмешиваясь. Ху Льена медленно вышла следом — её глаза всё ещё горели тяжёлым золотым огнём убийственной жажды.

Король выдохнул и отступил на шаг:

— …Жаль. Ты выбрал путь, с которого никто не возвращается прежним. Тогда… пусть начнётся Адская дорога.

Он поднял руку.

Кровавая арена застонала, будто под её плитами билось живое сердце. Зрители, те, кто пришли смотреть убийства, внезапно захрипели, сгибаясь, царапая себе лица, выдавливая ногтями собственные глаза. Кости ломались изнутри, кровь рвалась сквозь кожу, тела вздрагивали, пока их намерение убивать не обратилось против них самих.

Вся арена стала жертвой активации.

Пол ушёл вниз — тьма раскрылась, как пасть зверя. Трое провалились в пропасть.

Сознание вернулось рывком. Они стояли на узкой дороге, нависающей над кипящим озером кровавой плазмы, температура от которой жгла лёгкие одним вдохом.

Под ногами — каменная дорожка шириной меньше двух стоп. Сверху — свод, как в раскалённой пещере. Вниз взглянуть — опасно. Там смерть даже без падения.

Тан Инь первым сделал вдох и поднял голову:

— Вниз путь закрыт. Идём только вверх.

Ченсянь достала две крепкие верёвки, приблизительно по двадцать метров каждая. Плавно, без эмоций:

— Свяжите на талии. Если кто-то сорвётся — без шансов догнать.

Связали. Тан Инь впереди, Тан Сянь по середине и Ху Льена замыкает.

Жара давила. Воздух колол лёгкие. Тан Инь активировал Домен Голубого Серебряного Императора коротким импульсом — только чтобы притупить отравляющее воздействие плазмы.

Он экономил. Все понимали: впереди хуже.

Пройдя вперед, появился первый звук напоминал сухой хруст. Потом тьма над головой зашевелилась.

Стая. Тысячи тёмно-золотых летучих мышей, глаза — красные, как зёрна граната. Маленькие, но достаточно, чтобы сбросить их в огонь.

Тан Инь коротко:

— Держать строй. Они ломают дорогу. Бейте на опережение.

Домен расширился на шаг — и мыши замедлились, будто прорезая смолу.

Ченсянь подняла арбалет Чжугэ и пистолет, образовавшийся из второго духа. Две цепочки света — и первые пятьдесят мышей потеряли головы ещё до крика.

Ху Льена прикрывала тыл — хвост, как гибкое лезвие, отсекал всё, что пыталось приблизиться.

Но дорога дрожала. Камень трескался. Стая не отступала.

И тогда появился он.

Король летучих мышей. Три головы и три ряда жутких клыков на каждой. Крылья, как прорехи ночи, задевающие потолок.

Туман убийственной ярости накрыл троицу.

Ху Льена дернулась, в глазах вспыхнуло безумие. Она зашипела, и ещё миг — бросилась бы на своих.

Но Ченсянь шагнула и ударила в нервный узел на шее. Ху Льена обмякла и осталась связанной верёвкой.

Ченсянь спокойно:

— Этого нельзя оставлять живым. Три головы — три точки смерти. Одновременно.

Тан Инь кивнул. Центральная — его. Боковые — Ченсянь.

Команда без слов.

Молот Чистого Неба со всей силы ударил в центральную голову, разорвав её, в руке Ченсянь Арбалет Чжугэ пробил левую голову, а пистолет — правую.

Три звука, почти слитых: глухой удар, звук резкой стрелы, хлопок дух-пули.

Король рухнул в кипящую кровь.

Дальше дорога пошла вверх сильнее. Жара усилилась до боли в костях. Ху Льена уже очнулась. И тогда кровавая гладь вспучилась.

Из огня поднялась змея с десятью головами, древний убийственный зверь. Каждая пасть — яд, который плавил камень.

Ху Льена снова сорвалась взглядом. На этот раз Ченсянь снова ударила, а вокруг время остановилось.

Пять секунд. Только пять. Мир застыл. Змея не двигалась. Тьма не дышала.

— Бегом! — выдохнула она, и время рвануло вперёд.

Тан Инь использовал Молот Чистого Неба. Удар — второй — третий. Техника Молота Чистого Неба. Последняя голова лопнула с хрустом, и эссенция ядра зверя поднялась из тела.

Тан Инь поймал.

Без победы над этим зверем они бы не дошли до конца.

Спустя час бега, ближе к выходу, Тан Инь достал белоснежную траву. Тишина сама отступила.

— Это Поцелуй Снежного Лебедя. Самый опасный яд. Он перемножает любой токсин в тысячи раз. Если бросить в кровавую плазму — яд разрушит фундамент Города Убийц.

Ченсянь коротко:

— Значит, ты хочешь уничтожить Город.

— Я хочу, чтобы никто… никогда… не попадал сюда снова.

Он бросил траву вниз.

Тьма загудела. Кровавое море вскипело и начало быстро подниматься, как тесто на дрожжах. Город начал медленно умирать.

Дорога стала узкой до предела. Воздух — почти не воздух. Впереди — белая завеса выхода.

— Дальше я, — сказала Ченсянь.

Она держала Ху Льену на руках, расправила серебристые крылья и взлетела. Она резала воздух их перьями и добралась. Положила девушку у выхода из пещеры, в которой они оказались.

Внизу Тан Инь метнул Голубую Серебряную Траву. Ченсянь схватила и потянула — тело дернулось вверх.

Они вывалились на землю пещеры и упали, не издав ни звука. Не осталось ни сил, ни слов, ни мысли. И тьма забрала их обоих.

Глава 124 Сфера Смерти и Сфера Мгновения Смерти

Холод пещеры напоминал не смерть, а тишину, в которой смерть делает первый вдох. Ченсянь очнулась раньше остальных. Она не дернулась, не попыталась вскочить. Просто открыла глаза — будто до этого лишь смотрела изнутри темноты и теперь сменила угол наблюдения. Воздух был неподвижен, но им нельзя было дышать полной грудью. Запах крови и серы прилип к лёгким, не желая уходить. У выхода из пещеры слышался редкий треск: где-то остывали камни, расплавленные раскалённым воздухом Подземной дороги.

Рядом сидела Ху Лена. Она дышала часто, но ровно, погружённая в культивацию. Волосы спускались беспорядочными прядями, а кожа казалась почти белой. Изломанная тень её хвоста лежала на камне, будто отсекающая мир снаружи.

Тан Сан спал. Глубоко. На подушке из Сине-серебряной травы, сияющей слабо, словно свет не предназначался для глаз людей, а только для тех, кто стоит на грани.

Ченсянь не стала будить никого. Она медленно поднялась, вышла из пещеры и устроилась у самого входа. Мир снаружи встречал иначе. Огонь под склонами давно ушёл вниз, уступив место утреннему холоду. Земля была ещё влажной. Она опустилась на камень, скрестила ноги, выровняла дыхание. И тогда это началось.

Сначала пришёл Лёд. Не мороз — намерение. Холодное желание прервать дыхание любому, кто окажется ближе, чем стоит. Оно поднялось из глубины грудной клетки, словно сердце вспомнило, что однажды уже умело убивать взглядом. В этой силе жила память — не её собственная, но ставшая плотью. Кровь врагов, чей бег она однажды остановила. Всего несколько секунд — но достаточно, чтобы мир понял, что не стоило смотреть в её глаза.

Иней растёкся по камням вокруг. Неспешно, властно. Он расползался, будто проверяя пространство. Радиус вырос — уже не прежние три шага, а двадцать метров. Дальше — можно, но цена будет иной.

Вторая сила поднялась, когда первая ещё не стихла. Время дрогнуло. Врожденная сфера остановки времени. Она не рвалась наружу, а наоборот — втянулась ближе к ядру, будто ощущала, что скоро перестанет быть одинокой. Внутри неё было спокойствие, непохожее на ледяную ярость смерти. Это была власть, в которую верят без лишних слов.

Мир вокруг замер. Листья, упавшие со склона, замерли в воздухе. Пыль, поднятая дыханием ветра, зависла перед лицом.

В этом молчании впервые было слышно дыхание третьей силы. Сфера Смерти. Не из её природы — из пройденной дороги. Там, где тело рвётся к огню, а сознание — к безумию. Она видела, как оно забирало людей, ломало души и оставляло в глазах пустоту. И теперь оно открыло глаза внутри неё.

Но силы не столкнулись. Они не дрались за место. Их присутствие напоминало три дороги, которые ведут в одну точку.

Ченсянь — не пленница, а та, кто решает, какой путь станет последним для тех, кто встанет перед ней.

Нуар услышал её мысли. Он не говорил словами — не было языка, способного носить такую речь. Он был движением тени в её крови. Ворон, сидящий на границе живого и того, что было раньше. Его голос отзывался во всех трёх силах сразу:

«Не сдерживай. Направляй.»

Ченсянь закрыла глаза. И начала. Она не соединяла потоки силой разума. Она позволила им искать друг друга.

Лёд протянулся первым. Он коснулся остановленного времени — и не смог его разрезать. Время приняло его так, будто знало давно. Смерть приблизилась медленно, внимательно, и встретила обоих без страха. Руки Ченсянь дрогнули. На коже проявились тонкие серебристые узоры. Не рисунок. Сеть. Как будто кровь сама формировала границы новой сферы. Когда три силы сомкнулись, тело не выдержало и выгнулось. Не от боли — от переполнения.

Пространство вокруг оборвалось. На мгновение мир исчез. А затем раздался звук. Тихий. Треск инея, когда он ломается под шагом. Сфера раскрылась.

Новая. Не Лёд. Не Время. Не Смерть.

Сфера Мгновения Смерти.

Там, где она появлялась, дыхание становилось тяжелее, будто рёбра стягивала чья-то чужая ладонь. Те, кто попадал внутрь, не чувствовали удара. Они видели лишь мгновение — последнее. Если Ченсянь желала, можно было позволить отдельным людям двигаться. Внутри сферы Тан Сан смог бы идти. Ху Лена — нет. Выбор принадлежал ей. Радиус по умолчанию двадцать метров. Дальше — за счёт большей духовной силы. Но это уже будет цена, о которой она знала.

Когда она завершила соединение, мир вернулся. Иней исчез так же, как появился. Камни вокруг покрывались тонкой серебряной пылью.

Ченсянь открыла глаза. Тишина внутри неё была другой. Не пустотой, а присутствием. Она встала. Сделала шаг внутрь пещеры.

В этот момент Тан Сан резко вдохнул и проснулся. Его волосы были влажными от холода, но глаза открылись спокойные. Он сразу посмотрел на Ченсянь, будто знал, что изменения касаются и его пути тоже. Ху Лена почувствовала это позже. Её культивация сорвалась, будто невидимая рука прервала поток энергии, но, на удивление, не причинило ей вреда. Она распахнула глаза. И первое, что увидела — Ченсянь. Силу вокруг неё Льена не могла объяснить. Это было не как в городе Убийц, где Тан Сянь убивала, не оставляя следов. Это было ближе к тому, что стоит над убийством.

— Ты… стала другой, — хрипло сказала Льена.

Ченсянь посмотрела на неё без вызова, просто отметила:

— Я стала собой.

Тан Сан поднялся. Медленно, чувствуя кости, мышцы, дыхание. Он подошёл ближе, рассматривая тонкие серебристые нити, что ещё оставались на коже Ченсянь.

— Сфера? — спросил он.

— Три, — ответила она. — Теперь одна.

Он молчал долго. Потом выдохнул:

— Это пугает.

Она едва заметно улыбнулась:

— Хорошо. Значит — работает.

Когда трое вышли из пещеры, Ху Льена хотела что-то сказать Тан Ину, но тот сказал, что не сможет её выслушать. Девушка тоже понимала, что кто-то из клана Чистого Неба и Духовного Храма не могут быть вместе. Это разбивало её сердце.

Тан Хао ждал недалеко, опершись плечом о скалу. Он смотрел на Тан Сана и Ченсянь так, будто впервые по-настоящему видел — не детей, а тех, кто прошёл там, где многие переставали быть собой.

Глава 125 Лунный павильон

Двор Лунного Павильона был безмолвным, как поверхность ночного озера. Но тишина оборвалась, когда к главным воротам подошли трое — мужчина в потрепанных одеяниях, юноша с усталым, но жестким взглядом, и девушка в тёмных дорожных одеждах, двигающаяся так, словно каждый шаг проверяет мир на прочность, при этом эти шаги были легкие и элегантные.

Дежурные стражи лишь увидели потрёпанную одежду, дорожную пыль и отсутствие гербовых украшений. Этого им хватило.

— Стой. Лунный Павильон — место знати. Бродягам здесь не место.

Юноша резко поднял голову. В словах стражника была не просто грубость — оскорбление, обрушившееся прямо на его кровь. Они посмели смотреть на его отца как на ничто.

Они ошиблись.

Духовная сила в теле Тан Сана рванулась, и воздух вокруг него стал звенеть. Первый слой домена Смерти откликнулся инстинктом защиты. Под ногами дрогнула плитка, стражники отшатнулись, будто увидели зверя.

— Повтори, — голос Тан Сана стал низким, чужим.

Ченсянь сделала шаг к нему, чувствуя, как пространство вокруг трескается тонкостью льда и света. Но вмешаться она не успела.

Раздался звук. Не приказ. Не шаг. Первая струна. И ещё одна.

Музыка прошла над площадью, как ветер перед ливнем — глубокий, чистый, старинный. Каждая нота ложилась на пульсацию сферы Тан Сана, приглушая, связывая, возвращая способность дышать.

Юноша застыл. Пальцы, почти дёрнувшиеся для удара, медленно разжались.

Стражники опустили оружие, как люди, которых выдернули из дурного сна.

На верхней ступени стояла женщина в одеждах серебристого шелка, с арфой в руках. Её взгляд остановился на мужчине, стоявшем впереди.

Тан Хао.

Пальцы женщины дрогнули.

— Второй брат… — голос сорвался, и она прижала ладонь к губам. — Ты… жив…

Это была Тан Юэ-Хуа, младшая сестра Тан Хао, хозяйка Лунного Павильона.

Несколько мгновений она просто смотрела на него, словно боялась, что любое движение разрушит реальность. А потом спустилась по ступеням, почти сбегая, и остановилась рядом, не решаясь коснуться.

— Восемнадцать лет, — прошептала она. — Восемнадцать лет, брат…

Тан Хао тихо кивнул.

— Юэ-Хуа.

Она вытерла следы слёз и мгновенно вернула голосу силу:

— Всем оставить двор. С этого момента ни слова — об увиденном. Кто нарушит — лишится языка, титула и будущего. Убирайтесь.

Стражники исчезли так быстро, что казалось, их и не было.

— Следуйте за мной, — сказала она, и уже никто не сомневался, что приказы здесь отдаёт именно эта женщина.

Комната была закрыта от мира. Тан Юэ-Хуа поставила арфу, но не отодвинула её далеко — будто то, что она услышала от братьев, может снова потребовать музыки.

— Представь их, — сказала она Хао.

Тан Сан поднялся первым.

— Тан Сан. Сын Тан Хао.

Она вдохнула резко. Имя было ударом.

— Значит… правда… — голос потемнел, но не сорвался.

Тогда вперёд выступила Ченсянь — ровно, без излишнего благоговения, но с достоинством крови, которая знает свою цену.

— Бай Чэньсянь из северных земель. Наследница клана Скорости. Спутница Тан Сана. Приветствую хозяйку Лунного Павильона, госпожу Тан Юэ-Хуа.

Юэ-Хуа едва заметно склонила голову.

— Благодарю за защиту моего племянника.

— Это был и мой путь, — ответила Ченсянь.

Хао не сел. Он смотрел на сестру долго, будто завершал последние незакрытые круги прошлого.

— Мы прибыли из Города Убийц. Он завершил Адскую Дорогу.

Юэ-Хуа закрыла глаза. Когда открыла — смотрела уже не только как сестра, но как старшая из Чистого Неба.

— Тогда кровь секты не прервалась.

Хао положил руку на плечо сына.

— Я буду ждать тебя. На старом месте. Ты знаешь где.

Тан Сан кивнул.

Тан Хао обернулся к Ченсянь.

Она поняла без слов.

— Я пойду дальше. Мне нужен зверь для шестого кольца.

Хао кивнул ей одобрительно — коротко, как признают силу, которая не нуждается в печатях.

— Ты справишься.

Она взглянула на Тан Сана — не мягко, не прося, а подтверждая связь, которую не нужно защищать словами.

— Я вернусь, когда кольцо будет моим.

И вышла. Без шума. Как тень клинка в снегу.

После их ухода остались только Тан Сан и его тётя.

— Садись, племянник, — сказала Тан Юэ-Хуа. — Теперь тебе нужно не только сила. Нужно имя. И право вернуть тебе не страх, а честь.

Дверь закрылась.

И Лунный Павильон стал частью новой линии судьбы Тан Сана.

Глава 126 Лотос Вечного Рассвета

За городскими воротами Небесного Дуо воздух был иным — свободным, неприручённым. Солнце ещё не поднялось полностью, и мир дышал предрассветной прохладой.

Тан Хао стоял, слегка опираясь на дерево, взгляд его был тяжёлым и спокойным, как если бы он заранее знал каждый путь, которым пойдут те, кого любит.

Бай Ченсянь остановилась напротив, не скрывая истинного лица — холодные фиолетовые глаза, тихая, как нож на снегу, и сила, которая уже не могла маскироваться полностью даже при её желании.

— Ченсянь, — негромко произнёс Тан Хао. — Куда теперь держишь свой путь?

Она ненадолго отвела взгляд в сторону рассвета, где дальняя линия горизонта переливалась золой и бирюзой. Лёгкий ветер тронул край её одежды, и будто бы море позвало её по имени.

— Море ждёт меня, — ответила она спокойно. — В его глубинах растёт Лотос Вечного Рассвета. Его свет — не просто сила. Он нужен мне, если я хочу идти дальше… И защитить тех, кого выбрала.

В её голосе не было пафоса. Только сухая уверенность, от которой и легче, и тревожнее одновременно.

Тан Хао некоторое время молчал. Потом тихо произнёс:

— Ты говоришь так, будто уже знаешь, где он.

— Я знала, что однажды мне придётся идти туда. Знала ещё до Города Убийц, — чуть заметно улыбнулась Ченсянь. — И я не одна.

Тонкая точка между её бровями дрогнула.

Мир словно выдохнул внутрь себя, и тьма сжалась в маленькую искру.

Следующим мигом на её плече возник чёрный ворон — глаза прозрачные, почти звёздные. Нуар.

Тан Хао вдохнул так, будто перед ним возникло не маленькое существо, а трагедия и чудо в одном теле.

— Ворон… Небытия, — произнёс он, узнав. — Тот самый?

— Тот, кто желал смерти, но доверился мне. — Ченсянь легко провела пальцами по перьям. — Мы связаны. Его сила — внутри меня, а моя — в нём. Пока мы живы, никто не заставит нас исчезнуть.

Нуар склонил голову, будто приветствуя Тан Хао, и исчез так же, как возник — одиночной чернильной искрой, втянутой обратно в её духовное ядро.

Тан Хао выдохнул медленно:

— Ты идёшь в море за кольцом?

— Не меньше пятидесяти тысяч лет. Возможно, старше, — она не смягчила слов. — Если не получится, я умру. Но если получится, больше меня никто не тронет так легко.

Ему не нужно было спрашивать, кого она собирается защищать. Он уже понял.

— Тогда иди. И вернись, — только и сказал он.

Она кивнула. Он протянул ей небольшой свиток — старую карту.

— Здесь место, где спит А Инь. Когда закончишь — навести её. Она будет знать.

Это было не приказом. Это было просьбой.

— Навещу. Обещаю.

Они не обнялись. Между ними и так было всё сказано.

Она ушла к морю на рассвете, и ветер закрывал следы за её шагами.

Дорога заняла семь дней. На шестой день запах соли стал ощутимее, а на седьмой Ченсянь увидела море.

Оно было спокойным, почти зеркальным, свет скользил по волнам, как дыхание огромного живого существа. Бризы пахли йодом, ночной влагой и бесконечностью.

Но под иллюзией покоя чувствовался чужой разум — древний, настороженный.

Пещеру со зверем, который ей нужен, она искала два дня.

Нуар вёл её, ощущая слабые колебания энергии, похожие и одновременно противоположные ему.

На рассвете второго дня она увидела, как розовый и янтарный свет ложился на воду иначе, преломляясь в одном и том же месте.

Пещера начиналась в расщелине под водой. Холодная гладь сомкнулась над её головой, но тело двигалось быстро и отточено, как у хищницы.

Ченсянь ступила на камень, когда шум моря стал глухим и далёким.

Внутри пахло водой, спящей тьмой и чем-то живым. В центре пещеры, в озере, сиял Лотос. Его лепестки хранили цвета рассвета — от молочного золота до прозрачного алого, а листья были тёмными, как ночь.

Он не двигался, но было ясно — он знает, что она пришла. Он изучал её.

Ченсянь не выпускала духов сразу. Некоторое время они просто смотрели друг на друга. Когда она наконец заговорила, её голос отразился в камне:

— Мне нужна твоя сила. И если ты её не отдашь… я возьму.

Лотос раскрылся. Мир вспыхнул.

Бой был безмолвным, но каждый удар разрывал пространство. Лепестки резали, как лезвия.

Энергия рассвета била лучами и волнами. Чёрные вспышки её Доменa Мгновения Смерти сталкивались с золотыми всполохами Лотоса.

Она телепортировалась, уходила в тень, пистолет рвал воздух духовными зарядами, а крылья, как два клинка, рассекали лепестки.

Лотос выдержал больше тридцати минут — слишком много для растения. Но он был не просто растением. Он был временем. Он был светом, который видел смерть ночи.

Победил последний удар — крылья, вспыхнувшие серебром, разрезали сердцевину Лотоса. Озеро погасло.

В воздух поднялось кольцо — чёрное, глубокое, как ночь. Но в его центре горел рассвет.

Поглощение было не мучительным, а изнурительным, как если бы само море давило ей на грудь.

Её тело выгибалось, дыхание рвалось.

Когда кольцо наконец вошло в её ядро, мир исчез.

После кольца пришла очередь кости правой руки, наполненная силой света и исцеления. Она лежала на Лотосе и пульсировала светом зари.

Эта энергия вошла легче — как дыхание после шторма.

Она культивировала долго. Очень долго. И когда открыла глаза, в воздухе вокруг неё лежал иней, а по воде шли золотые кольца.

Её Домен изменился. Смерть перестала быть единственным ответом. Теперь в её силе звучало и другое — жизнь. Новое имя пришло само: Домен Жизни и Смерти. Здесь она могла решать, кому умирать… а кому жить.

Когда она покидала пещеру, море встретило её шёпотом прилива.

Ченсянь на мгновение остановилась и посмотрела на линию горизонта. Там, далеко, был путь назад — к Тан Сану. И к тем, ради кого она выбрала кровь, силу и рассвет.

Она пошла дальше.

Глава 127 Тан Хао и А Инь

Когда Ченсянь раскрыла крылья, чтобы покинуть берег, воздух вокруг срезало, будто пространство не успело отреагировать на новое качество их формы.

Раньше они были продолжением её тела — оружием, сотканным для полёта и охоты. Теперь же крылья были самостоятельной силой. Они чувствовали горячие точки жизни, реагировали быстрее её мысли, выбирая траектории, как хищник, рождённый в небе. Острые, как заточенные небом клинки. Они тянули Ченсянь вперёд, и ей оставалось только позволить.

Она поднялась над линией моря и ушла в даль, где мир становился суше и тише. Усилив Духовную Звуковую Чуткость, Ченсянь слышала разговоры ночных зверей за многие ли, и любой хищник чувствовал её задолго до приближения — и предпочитал молчать.

По пути к ближайшему портовому городу она встретила три небольшие группы оборотней. Те пытались скрыть запах, но с её чувствительностью — это выглядело наивно.

Ченсянь не доставала второе Духовное Оружие и даже не активировала щит. Несколько ударов крыльев — будто пространство само стало орудием, и всё закончилось. Ни звериной ярости, ни даже интереса. Только сухое завершение угрозы, которой она не считала угрозой.

Портовый город встретил её шумом, запахами рыбы, смолы и мокрых канатов. Здесь не задавали вопросы, если кто-то платил за товар.

Ченсянь двигалась спокойно, выбирая вещи, продуманные и долгие по хранению. Пайки, сушёное мясо, чай, немного сладостей — не для себя. Для тех, кому будет приятно. Несколько упаковок средств для ухода за волосами и бородой мужчин, металлические гребни, ножницы, масла. Подарки для друзей, учителей и для Тан Хао. Два комплекта удобной одежды для него, пару для неё — не броских, но качественных и один очень роскошный, для прихода в Лунный павильон. Когда всё было закончено, она на мгновение посмотрела на море. Но теперь оно уже было позади.

Дорога к месту, где укрывался Тан Хао, заняла полторы недели. Путь не был прямым — она избегала человеческих поселений, чтобы не создавать слухов.

Вечерами Ченсянь культивировала, прислушиваясь к изменениям в теле после кольца Лотоса. Домен Жизни и Смерти становился чётче, почти готовый отвечать на её волю без слов. Нуар не показывался наружу, но она ощущала его постоянно — как тёмное крыло на границе сознания, готовое ударить, если мир приблизится слишком близко.

Когда она пришла, картина была такой: Тан Хао сидел рядом с голубой-серебряной травой А Инь.

Тан Хао выглядел старше возраста, но это была не слабость — это было время, оставшееся на теле, когда человек прожил больше боли, чем другие способны представить.

Ченсянь остановилась у входа в поляну, склонилась в глубоком поклоне — трижды, без слов. Только после этого подняла взгляд:

— Дядя Хао, я вернулась.

Он хмыкнул, будто не ожидал, что увидит её так скоро.

— Жива. Уже неплохо.

Она подошла ближе, поставила у стены свёртки. Голос её был спокоен:

— Оставлять жену надолго без внимания — неразумно. А на свидание мужчина должен идти опрятным.

Тан Хао посмотрел так, словно кто-то попытался научить гору, как стоять, не падая:

— Ченсянь… я не…

— Нужно, — отрезала она без давления, но окончательно.

Из точки меж бровями вылетела искра. Нуар возник рядом, сделал круг и сел на камень, оценивая Тан Хао взглядом того, кто видел смерть империй. И, кажется, пришёл к выводу, что Тан Хао нуждается в срочном вмешательстве.

— Начнём, — решила Ченсянь.

Сначала они отправили его купаться. Нуар принёс полотенце, она протянула одежду и обувь, подобранные по размеру. Вещи были удобны для движения и боя — но выглядели так, как должен выглядеть мужчина, который идёт к женщине, которую любит. Потом — уход за волосами, бородой, кожей лица.

Для воина титульного уровня это оказалось, возможно, худшей борьбой в жизни. Но сопротивление не принималось.

— Девушкам не нравится, когда ими восхищаются мужчины, которые не утруждают себя выглядеть достойно, — сказала Ченсянь, аккуратно подравнивая линию бороды.

— Я… Понял… — выдохнул он с тоном, будто побывал в городском подземелье.

Когда последние пряди бороды были подравнены, а волосы аккуратно собраны, для Тан Хао началось настоящее испытание. Ченсянь заставила его вытерпеть маски для кожи и ароматные масла, от которых он пытался отодвинуться, будто перед ним стояла не забота, а пытка духовного зверя. Каждый раз, когда она прикасалась к его лицу, Тан Хао едва не рычал, как зверь, загнанный в угол.

— Я сражался с Титулованными и Духовным Храмом, и никто… Никто не причинял мне столько страданий, — пробормотал он, стиснув зубы.

— Терпите, дядя Хао, — спокойно отвечала Ченсянь. — Вы идёте к женщине, которую любите.

Но когда всё было закончено, даже он замолчал. Потому что смотреть на себя, отражённого в гладкой поверхности сине-серебряного листа, стало странно. Слишком не похоже на привычную тень. Слишком живым.

Ченсянь удалилась, оставив его рядом с А Инь на двое суток — не вторгаясь в их тишину, не наблюдая, не слушая. Она знала, что есть связи, которым слова не нужны.

В это время она культивировала неподалёку, и каждое движение ветра доносило до неё присутствие Тан Хао — тяжелое, неровное, будто сердце, которое разучивалось биться спокойно.

Когда она вернулась, Тан Хао поднялся навстречу. Он выглядел иначе, чем раньше, — не только из-за одежды. Взгляд стал мягче. Или, может быть, просто чище.

— Я хочу отделить кости и положить их в шкатулку, — сказал он, и голос не дрогнул, хотя в нём слышалась боль, от которой десятилетия не спасали.

Ченсянь подошла без слов. Правая рука засветилась светом зари, и давление ветра, что могло бы раздавить чужие кости, теперь успокаивало плоть и жили.

Она не просто помогала — она делила с ним боль, отнимая у него то, что убивало его изнутри годами.

Когда первая кость была извлечена. Пот скатился по его вискам, дыхание сбилось. Но страдания уже не рвали его на волны. Вторая — прошла легче. К концу процедуры Тан Хао опустился на землю, тяжело, но живым.

Глава 128 Возвращение в клан

Две недели дороги постепенно смывали с неё запах моря, крови древнего зверя и солёный вкус победы. Она шла пешком лишь тогда, когда нужно было дать телу и духу отдохнуть; обычно же её шаги были всего лишь тенью на горизонте. Воздух вокруг вибрировал скоростью, но сердце было спокойным, как поверхность воды перед рассветом.

На последнем перевале, откуда уже был виден знакомый хребет, Ченсянь остановилась. Солнце приближалось к линии горизонта, окрашивая долину в спелую охру. Она смотрела туда, где за первыми соснами начиналась территория клана, и впервые за долгое время позволила себе невесомую улыбку.

«Дом… наконец.»

Но перед тем как сделать шаг, её сердце дрогнуло от мысли, что будет дальше. Она возвращалась не той девочкой, что ушла: теперь она — Холод Тишины, Тан Сянь, прошедшая Город Убийц, адскую дорогу, взявшая шестое кольцо на глубине морской расщелины, где погибали те, кто был быстрее, чем мысль. Она больше не принадлежала только себе.

И всё же… Этот дом — её.

Тихий, привычный голос раздался внутри сознания:

— Ты волнуешься, Ченсянь? — мягко спросил Нуар.

Она закрыла глаза. Образ чёрного ворона мерцал глубже, чем тени.

— Скорее… Давно не дышала воздухом, где от меня не ждут убийства, — ответила она мысленно.

Нуар молчал секунду, потом заметил:

— А воздух тут пахнет корнями, которые тебя помнят.

Она кивнула. И шагнула вперёд.

Первым её почувствовал ветер. Потом — звери. Но раньше всех — человек, чья сила скорости когда-то потрясала мир.

С едва слышным свистом поток воздуха развернулся у неё за спиной. Чужое присутствие вспыхнуло, как стальных перьев росчерк.

— Стой… Кто ты такая? — голос был строг, но в нём дрожала надежда. — Ответь.

Ченсянь не обернулась. Вместо этого она исчезла. Пространство дрогнуло, и в следующую долю секунды она стояла уже перед ним, так близко, как когда-то в детстве, когда обнимала его за шею.

— Я дома, дедушка, — тихо сказала она.

Бай Хэ — глава Клана Скорости, седые волосы, глаза цвета зимнего ветра — замер. Его рука, ещё мгновение назад готовая атаковать, опустилась безвольно, будто он боялся спугнуть сон.

— Сяньсянь?.. — голос сломался. — Сяньсянь, это… правда ты?

Она обняла его, ровно так же, как много лет назад, но теперь её руки были сильнее, чем сталь клинков.

— Да. Я вернулась.

Мир дышал этой паузой.

— Покажи… — прошептал он наконец. — Докажи, что ты — не мираж.

Она кивнула.

— Дедушка, я вызываю тебя. Скорость против скорости. Как когда-то.

Бай Хэ усмехнулся так, как может только старый хищник:

— Хорошо. Если ты действительно Сяньсянь… Попробуй меня догнать.

Его силу давно называли легендой. Но легенды стареют. Её сила — нет.

Старт был тише вдоха, но земля содрогнулась. Ветер остановился, не успев понять, кто лидирует. И когда они вновь возникли на одном месте, оба дышали ровно.

Ничья.

Он смотрел на внучку и видел: это уже вершина, к которой когда-то стремилось всё их наследие.

— Теперь верю, — сказал он.

Бай Хэ внимательно смотрел на внучку. Он всё ещё не до конца верил, что перед ним стоит именно она. Та, кто не просто вернулась домой, а вернулась иначе. Глаза острые, движения — как у хищной птицы, дыхание — как у той, кто видел смерть, но не пала перед ней.

— Покажи, — тихо сказал он. — Я должен знать, кем ты стала.

Ченсянь шагнула вперёд, её тень вытянулась, становясь похожей на лезвие. Она подняла руку, и воздух вокруг дрогнул.

Появилось первое кольцо. Жёлтое, как золотой рассвет. Дед его помнил — дух Иглохвостого Стрижа, родная скорость, клановая гордость.

Второе кольцо взошло вслед — фиолетовое, насыщенное, плотное. Бай Хэ хотел сказать, что такое бывает у гениев, но не успел: третье кольцо, тоже фиолетовое, появилось, словно перечёркивая привычные правила мира.

— Два фиолетовых подряд… — старик едва не сказал вслух «невозможно», но слова застряли.

Четвёртое кольцо взметнулось, как тень ударившего грома — чёрное. Пятое — тоже чёрное. И затем шестое… снова чёрное.

Тишина упала тяжёлая, будто кровью написанная.

— Шесть колец… и три чёрных, — выдохнул Бай Хэ. — Но ты… ты ведь ушла из клана даже не на третьем.

Он не спросил «как». Ему было страшно услышать ответ.

— Духовные кости, — сказала Ченсянь, будто объявляла не титул, а факт.

Сначала — крылья. Серебристые, с тёмными контурами, будто отражающие ночное небо. Внешняя кость. Дед понял это в ту же секунду и резко втянул воздух.

— Внешняя… кость? Ченсянь… Ты была на грани смерти?

Она чуть улыбнулась уголком губ:

— Бывала.

Далее — кость левой руки, зелёные линии ветра побежали по её руке, формируя следы когтей Тигра Ветра.

Потом — кость головы, тень ворона, оставляющая ощущение беззвучного холода. Бай Хэ почувствовал, как лёгкий мороз коснулся его мыслей.

И, наконец, кость правой руки. Светлая, но наполненная глубоким, древним Жизнетлением, энергией растущего Лотоса.

Четыре кости. Одна — внешняя. Это уже не редкость. Это — кошмарная невозможность.

— Люди проживают жизни и умирают, не находя ни одной, — сказал Бай Хэ охрипшим голосом. — А ты… ты несёшь четыре. Четыре. Если бы не видел — казнил бы любого, кто такое сказал.

Ченсянь медленно подняла левую руку. Свет сгустился, утяжелился, стал почти металлическим.

— Второй мой дух, — произнесла она. — Оружие.

Сфера стала молотом.

Молот — тем, о котором в старых свитках клана шёпотом говорили: небо склоняется перед его ударом.

Молот Чистого Неба.

Бай Хэ словно постарел на мгновение. И одновременно помолодел памятью о тех, кто когда-то затмил собой эпоху.

— Этот дух… Принадлежал тому, кто носил имя Тан, — медленно выговорил он. — Чистое Небо… Твои пути связаны с ними… и ты даже не отрицаешь этого.

Глава 129 Люди из Духовного храма

Дорога Ченсянь в Небесный город Доу проходила через Закатный лес. Там, где было убежище Дугу Бо.

Закатный лес встретил Бай Ченсянь тишиной, в которой не было покоя. Тут, среди старых стволов, под сводами шуршащих листьев, чувствовалось, будто сама земля слушает шаги, а воздух хранит память о тех, кто больше никогда не вернулся на проторённые тропы. Она выбрала этот путь сознательно. Длинная дорога — лишние встречи, вопросы, внимание. Лес — короче, быстрее, тише. Ветер играл в её волосах, вплетая в фиолетовые пряди запах хвои и сырой коры. Её ранг теперь был 67. Она ощущала спокойное давление силы под кожей, но не выпускала её наружу. Иногда именно тишина — лучший плащ.

В глубине леса, где деревья стояли особенно густо, Ченсянь остановилась. Тут не было зверя, достойного шестого кольца — она уже получила его. Здесь было другое: место, где можно позволить телу и духу снова выровняться. Она опустилась на сухой мох, скрестив ноги, и прикрыла глаза. Тонкие каналы в теле раскрывались один за другим, пропуская энергию сквозь меридианы. Она убрала защиту. На мгновение — полностью. Так, чтобы её почувствовали лишь те, кто способен понимать, что значит дыхание Небытия.

Нуар внутри неё вздрогнул, словно расправил крыло, древнее и чёрное, как тень между звёздами. Энергия Ворона Небытия, холодная и беспощадно-чистая, растеклась по лесу. Ни один зверь не приблизился. Лес дышал — но осторожно. Только самые сильные могли чувствовать её силу. Только самые глупые могли после этого приблизиться.

Она закончила культивацию. Медленно открыла глаза… и уже знала, что не одна.

Четверо. Их шаги были тихими, но не для неё. Она почувствовала их раньше, чем они сами поняли, что подошли слишком близко. Двое — Духовные Доуло, 82 и 85 рангов. Двое — Императоры, 60 и 63 ранга. Сила, которой достаточно для вырезания небольшого города. И всё же… они шли к ней без малейшей осторожности.

Она не поднялась сразу. Сделала вид, что слишком погружена в культивацию. Опустила плечи, замедлила дыхание, будто была на границе истощения. Нуар тихо шевельнулся внутри сознания.

«Они думают, что ты добыча», — произнёс он.

Она едва заметно улыбнулась.

«Так и должно быть».

Когда их силуэты были уже в десяти шагах, Ченсянь будто только тогда «заметила» их. Подняла голову резким, испуганным взглядом и встала, отступив назад, прижимая ладонь к груди.

— Я… простите… — её голос дрогнул. — Я заблудилась. Я ищу зверя для пятого кольца… я думала… тут… помогут…

Она опустила голову, и на ресницах блеснули слёзы. Искренние? Нет. Убедительные? Безусловно.

Старший из них усмехнулся, не скрывая намерений.

— Пятидесятый ранг? Девочка, тебе повезло. Мы из Духовного храма и можем помочь тебе… успокоиться.

Смех остальных был грязным, тяжёлым. Ченсянь дрожала маленькими, театральными вдохами. Внутри же — холодно считала расстояние. Шесть шагов. Пять. Четыре.

Когда их осталось три, они одновременно замерли. Как будто воздух вокруг них густо застыл, превратился в вязкую мёртвую воду.

Нуар раскрыл крылья в её внутреннем мире.

Домен Жизни и Смерти.

Тонкая, едва серебристая рябь разошлась по земле. Трава перестала шевелиться. Лес замолчал. В три шага от неё четверо мужчин, мастера, охотники, вершители чужих судеб — превратились в беспомощные сосуды, в которых плескался страх.

Ченсянь подняла голову. Слёзы исчезли. Её взгляд стал ледяным.

— В такой Духовный Храм… меня звала Бибидун? — она произнесла это спокойно, почти с сожалением. — Смешно. А вы умрёте здесь. Медленно. И бесполезно.

За её спиной сомкнулись серебристые крылья. Не украшение — орудие. Они коснулись кожи мужчин, но не оставили ран. Просто начали пить их энергию. Глоток за глотком. Неспешно, как будто у смерти было всё время этого мира.

Старший Доуло пытался сопротивляться. В его глазах мелькнуло осознание:

«Титулованная…?»

Но ответом ему была пустота.

Ченсянь раскрыла ладонь. В ней возник меч — тонкий, искрящийся, как разорванный луч заката.

— Жить вы уже не будете. Но будете полезны.

Одно движение — и горла разрезаны. Ни капли крови не упало на землю. Крылья впитали всё до последней капли, как будто мир решал стереть сам факт их существования.

Тела начали крошиться. Кости распадались. Плоть превращалась в серый порошок. Она усилила четвёртое кольцо, и ветер унёс останки. Несуществующие люди, исчезнувшие навсегда.

Перед тем как исчез последний след, Ченсянь наклонилась. В ноге одного из Духовных Доуло сияла кость духа. Правая нога. Сила ветра и скорости. Она забрала её — бесшумно, как вор, который имеет на это право.

Лишь тогда её ноги подломились. Внутри всё было опустошено. Домен Жизни и Смерти — сила, способная сокрушить, но и сломать, если держать слишком долго. Нуар поддержал её, впустив в тело немного тьмы, обволакивающей и холодной, как лунный лёд.

Она дошла до речушки неподалёку и опустилась в воду. Холод снял остатки напряжения. Она смыла следы боя, постирала одежду, вымыла кость. Высушила ткань потоком духовой силы и снова оделась.

Кость легла в мешочек.

Нуар шепнул:

«Ты стала холоднее».

— Я стала честнее, — ответила она тихо.

Она поднялась и, не оглядываясь, пошла дальше. Ветер знал её имя. Лес запомнил её шаги. Дорога к Небесному Городу Дуо ждала её — и тот, кто был там, даже не подозревал, что тень уже приближается.

Её тень. Тень, что умеет решать — кому жить, а кому умереть.

Глава 130 Возвращение в академию

Дорога заняла меньше времени, чем предполагала Ченсянь: тело стало быстрее после шестого кольца, дыхание — длиннее, а шаг — почти бесшумным. Ветер не сопротивлялся. Он будто узнавал её и освобождал путь.

Там, где другие с трудом проходили лесные тропы, она скользила, не касаясь земли дольше, чем требовалось, чтобы оттолкнуться. Несколько раз Нуар, тихий и почти невесомый в глубине её сознания, подавал знак: сторонние ауры, потенциальная слежка — но все они исчезали прежде, чем могли рассмотреть её лицо. С ней спорить не имело смысла. За последние годы она слишком часто доказывала это тем, кто заставлял сомневаться.

К полудню на горизонте возникли башни Небесного города Дуо. Мягкий туман между крышами скрывал отдалённые кварталы, но ближайшие улицы были ясны, и даже отсюда чувствовалось — город жил в напряжении. Духовный Храм никогда не выпускал контроль из рук, и шаги чужого влияния казались неизбежными.

Но Ченсянь сюда пришла не как беглая тень. Она возвращалась к своему кругу — к Академии Шрек.

У главных ворот её остановили. Это было ожидаемо. Стража непривычно строго следила за теми, кто подходил слишком близко — вероятно, после турнира и слухов о нём.

Один страж сделал шаг вперёд:

— Назовись и говори, что тебе нужно.

Ченсянь не изменилась в выражении лица, только заговорила ровно:

— Передайте декану Флендеру, Гроссмейстеру, учительнице Лю Эрлонг и учителю Чжао следующее: скорость вернулась. Я не войду без предупреждения.

Стражник не успел отреагировать, как второй уже побледнел. Он помнил. Он видел. Имя не названо — но слова были узнаваемыми. Он кивнул резко и исчез по направлению ко двору.

Не прошло и минуты, как ворота распахнулись. Первой вышла Лю Эрлонг.

Она не говорила ничего, просто подошла и обняла Ченсянь. Тепло. Почти так, как обнимают тех, кто вернулся после боя, о котором редко рассказывают.

— Ты жива, — сказала она негромко.

— Конечно, — ответила Ченсянь, — Иначе я не пришла бы.

Лю Эрлонг отпустила её и посмотрела чуть пристальнее, будто проверяя: тело ли перед ней, или лишь отражение.

— Ты изменилась.

— Все меняются, учительница. Я вернулась ненадолго, но дело — важное. Нужно собрать всех: Золотой Железный Треугольник… и главу Пагоды Семи Сокровищ. Только позже. Сейчас мне нужно отдохнуть.

Лю Эрлонг кивнула, не задавая лишних вопросов. Приказала приготовить для неё комнату — на старом месте, ближе к учителям, где стены всё ещё хранили память тренировок и долгих ночей.

Она спала мало. Тело не требовало большего: после города смерти привычка отдыхать покинула её. Но одна ночь дала достаточно, чтобы на утро отправиться к Пагоде Семи Сокровищ.

Нуар не проявлялся вслух, но тенью следовал за её мыслями. Он помнил, как она уходила одна в лес и как возвращалась из города убийц — и сейчас был насторожен. Но она не ускорила шаг. Опасность надо встречать лицом, если она возможна. Прятаться — не её путь.

У ворот Пагоды стражники сомневались. Кто-то узнал плащ, кто-то — походку, но молчал. Она произнесла коротко:

— Передайте главе клана Нину Фэнджи: одногрупница скорости пришла. Мне нужно поговорить с ним.

Стражники переглянулись. Один хмыкнул.

— Здесь таких слов не произносят бездоказательно.

Она не отвечала. Просто ждала.

Вскоре вышли двое. Первый — Нин Фэнджи, сдержанный, взгляд точный, как клинок, спрятанный в ножнах. Второй — Титулованный Меч, тишина которого была тяжелее даже его духовной силы.

Нин Фэнджи остановился:

— Молодая леди. Ронронг сейчас в уединении. Я не знаю вашего имени. Представьтесь и объясните цель визита.

Он действительно не узнавал её. Или не хотел верить, что видит ту, о ком говорили как о тени на турнире.

Ченсянь опустила голову, затем ровно, почти шёпотом — так, что слышали только они двое, произнесла:

— Я Бай Ченсянь. На арене у меня была маскировка. Вы видели меня у клана Силы, когда я сопровождала Тай Тана. Мне нужно говорить с вами. Очень серьёзно.

Тишина стала ощутимой.

Потом — лёгкое, короткое потрясение в глазах главы клана, еле заметное, но не скрытое.

— Следуйте за мной, — сказал он.

Зал главы был закрыт плотной, отсекающей шум дверь. Внутри — тёплый, но строгий порядок. Никакой роскоши. Чистая дисциплина власти.

— Говори, — произнёс Нин Фэнджи, когда они остались втроём. — Но помни: безопасность моего клана для меня важнее всего.

— Именно поэтому я пришла, — ответила Ченсянь.

Она назвала главное без оговорок:

— Мне нужно, чтобы вы прибыли в Академию Шрек. Тайно. С внутренними учениками. Так, чтобы внешние ничего не знали. Ни разговоров, ни намёков. Вы приведёте тех, кто способен держать рот закрытым. Это вопрос не выгоды, а выживания.

Титулованный Меч напрягся — не угрозой, но вниманием.

— Враг? — спросил он коротко.

— Не один, — ответила она. — И не сейчас. Но приближается. И если кланы не соберутся, поодиночке они падут.

Она сделала паузу и добавила:

— Принцу Сюе Цинхе не сообщайте. Никак. Даже выражением лица.

Её поклону нельзя было не ответить. Не рабский — союзный.

— Мы придём, — сказал Нин Фэнджи. — Я доверяю тебе, пока Ронронг тебя помнит добром. Но если предашь—

— Тогда убьёте меня первым, — ровно закончила она. — Я согласна.

Она исчезла почти мгновенно. И оба мужчины услышали только слабый след ветра.

Титулованный Меч произнёс глухо:

— Скорость…

Нин Фэнджи ответил шёпотом:

— Нет. Это уже не просто Скорость.

Вечер. Академия Шрек. Внутренний двор.

Ченсянь сидела на крыше одного из зданий. Никто не видел её, хотя она не скрывала присутствие. Ветер касался волос как признание возвращения.

Нуар был рядом, хоть и не проявлялся. Тихое дыхание другого разума не мешало — лишь напоминало, что за её спиной стоит не один мир.

Глава 131 Собрание и планы Духовного Храма

Хижина стояла в глубине леса, где корни старых деревьев переплетались так плотно, что даже ветер замедлял дыхание, прежде чем войти. Здесь редко ходили ученики Академии Шрек. Слишком тихое место. Слишком уединённое. Слишком подходящее для разговоров, которые не предназначены для обычных ушей.

Чай в небольших чашках источал аромат трав далёких, неизведанных земель. Его принесла Бай Ченсянь. Она сидела неподвижно, с прямой спиной, будто вся её сущность сделана была из спокойствия и стали.

Дверь тихо открылась. Лю Эрлонг чуть напряглась, Флендер перестал раскачивать ногу, а Гроссмейстер приподнял голову. В хижину вошли двое, закрыв за собой дверь: Нин Фэнджи и Титулованный Меч Чэнь Синь. Их провели сюда без свидетелей.

Флендер поднялся и кивнул коротким, почтительным движением. Чэнь Синь ответил тем же, но глаза его задержались на Ченсянь.

Сел, сказал ровно:

— Мы здесь.

Чай был разлит. Молчание длилось только один вдох. Тогда Ченсянь подняла чашку, сделала один медленный глоток и поставила её перед собой.

— Я собрала вас всех ради одной причины, — начала она. Голос её был спокойным, но в этом спокойствии таилась сила. — У меня есть сведения из Духовного Храма. И прошу сразу: не спрашивайте, откуда. Скажу только одно. В этот храм я не входила и не собираюсь входить. Даже если ради этого придётся умереть.

Слова опали, как сталь на камень. Гроссмейстер резко поднял взгляд. Лю Эрлонг нахмурилась. Флендер перестал моргать.

Никто не перебил.

Ченсянь медленно встала, подошла к окну и, не глядя на них, произнесла:

— Духовный Храм готовится начать войну.

Чашка в руках Чжао Уцзы дрогнула.

— Что? — Гроссмейстер поднялся так резко, что стул скрипнул. — Войну?

Ченсянь закрыла окно плотными шторами, чтобы даже свет не мог выдать слов, прозвучавших дальше:

— В первую очередь, они намерены уничтожить три клана силы континента. Но так как местонахождение клана Чистого Неба им неизвестно, удар придётся на два других.

Нин Фэнджи медленно выдохнул.

— Значит, они решились избавиться от нас…

— Не только от вас, — взгляд Ченсянь стал точным, как лезвие.

Она повернулась к нему полностью:

— В ночь, через день, после воссоединения Шрека, Духовный Храм нападёт на Пагоду Семи Сокровищ. Четыре Титулованных Доуло. И около восьми тысяч мастеров духа. Также… — её голос стал ледяным, — Среди ваших внешних учеников есть трое предателей. Их нужно устранить в день боя, не раньше. Если исчезнут заранее — Храм поймёт, что утечка информации уже случилась.

Чэнь Синь вцепился пальцами в подлокотник. Молчал, но его глаза стали похожими на полированное лезвие меча.

Ченсянь перевела взгляд на Гроссмейстера и Лю Эрлонг:

— Что касается Клана Тирана Синей Молнии. Мне неизвестно, сколько титулованных участвует, но мастеров духа ожидается от восьми до десяти тысяч. Они хотят уничтожить этот клан полностью, чтобы отрезать будущие угрозы.

Тишина. Тяжёлая. Прожигающая.

Гроссмейстер выдавил хриплым голосом:

— Бибидун… зачем? Ради чего?

Ченсянь опустила взгляд на чай, её голос стал спокойнее, но от этого не менее острым:

— Возможно, она хочет отомстить за прошлое. Возможно, уничтожить те силы, что могут помешать её замыслам. Я не знаю. Но знаю другое: нам не поздно остановить то, что должно случиться в ночь нападения.

Лю Эрлонг шагнула вперёд:

— Значит, мы должны вернуться в клан. И подготовить оборону.

— Да, — кивнула Ченсянь. — Но скрытно. Чтобы Духовный Храм не засёк перемещения. Если потребуется, я пойду с вами. После этого — начинаем производство оружия. У нас есть разрешение Тан Сана.

Флендер поднял голову:

— Оружие? То, что вы применяли против нападающих по дороге в Город Духов?

— Улучшенная версия, — ответила Ченсянь. — В клане силы. Но не бесплатно. Краска… металл… доставка… Никто там не работает, если не видит выгоды.

Чжао Уцзы ударил кулаком по столу:

— Плевать на деньги! Люди важнее!

Ченсянь посмотрела прямо ему в глаза:

— Ошибаешься, учитель Чжао. Деньги — это время. А время — жизни. Если мы хотим выиграть, нам придётся думать, как они: рационально.

Опустила взгляд. Добавила:

— Война — это не доблесть. Это расчёт.

— Три предателя… в моём клане… — первым высказался Нин Фэнджи. — Это яд, который мы не почувствовали.

— Если храм решился на такое, то после этих кланов их целью станет Шрек. — добавил Чен Синь

Флендер вздохнул:

— Мы слишком слабы. Ученики ещё дети…

Лю Эрлонг посмотрела с жесткостью в глазах в отражение себя в чае:

— Тогда мы сделаем так, чтобы у них было будущее. Даже если придётся воевать.

Чжао Уцзы добавил:

— Я не позволю тронуть кого-либо из наших. Пусть попробуют.

Гроссмейстер сказал тихо, но твёрдо:

— Мы должны прекратить действовать разрозненно. Отныне мы — одна сила.

Все взгляды пересеклись. Их решения были различны, но вывод — один.

Ченсянь подошла к Нин Фэнджи ближе всех и сказала только для него:

— Вам нужно уйти немедленно. Через северный лес, не заходя на дороги. Я перекрою следы. Ни один ученик не должен понять, что вы были здесь. Никто.

Он кивнул:

— Хорошо. И… благодарю. За предупреждение. За шанс.

Чэнь Синь поклонился, коротко, по-военному:

— Если всё подтвердится… Пагода Семи Сокровищ обязана вам жизнью.

Ченсянь тихо:

— Нет. Вы будете должны не мне, а будущему ваших детей.

Они ушли из хижины тенью, и когда их шаги растворились, Ченсянь лишь провела рукой по воздуху. Пространство немного исказилось — и любой след их присутствия исчез.

Глава 132 Клан Тирана Дракона Синей Молнии

Когда Ченсянь, скрытая под обликом обычной ученицы с чёрными волосами и зелёными глазами, вошла в ворота клана Тирана Дракона Синей Молнии вместе с Гроссмейстером и Лю Эрлонг, её ощущения обострились мгновенно. Воздух был пропитан чужой энергией. Неоткрытой, скрытой — но явно враждебной. Так пахнут крысы, пробравшиеся в дом, где не их место.

Гроссмейстер тихо выдохнул:

— Здесь… что-то не так.

— Двенадцать… нет, тринадцать, — также тихо ответила Ченсянь. — Все вокруг. Они не ваши.

Лю Эрлонг вздрогнула, но виду не подала.

— Уже нашла?

— Я чувствую каждого, — спокойно сказала она. — Но не здесь. Сначала — к главе.

Их направили к небольшому гостевому дому. У входа их уже ждал глава клана, Ю Вэйхан — высокий мужчина с порывистой, как молния, аурой, которого уже предупредили о приходе членов клана. Он явно был недоволен незваным визитом, но уважение к Лю Эрлонг не позволяло ему высказать раздражение.

— Ю Сяоган. Лю Эрлонг, наконец-то вы вернулись. — Его взгляд упёрся в Ченсянь. — А эта девушка… кто?

Гроссмейстер кивнул в сторону Ченсянь:

— Она — причина, по которой мы здесь.

Ю Вэйхан нахмурился.

— Тогда говорите прямо.

Ченсянь шагнула вперёд:

— Только не здесь. В комнате без посторонних.

Он колебался секунду, но дал знак идти за ним.

Как только двери зала закрылись, Ченсянь подняла руку — и её маскировка исчезла. Фиолетовые волосы, фиолетовые глаза. Аура, раздавливающая пространство мягко, но неотвратимо.

— Моё имя Бай Ченсянь. — твердо сказала Ченсянь, уважительно поклонившись главе клана.

Глава клана остолбенел.

— Ты… Бай Ченсянь?!

— Верно, — тихо произнесла она. — Простите за скрытность. Но в вашем клане тринадцать наблюдателей Духовного Храма. Разных уровней. Разных задач. Но цель одна.

Ю Вэйхан шагнул ближе:

— Тринадцать? Откуда тебе знать?

— Я их вижу, — ответила она просто. — Каждый из них — как огонёк на тёмном фоне. Они наблюдают уже давно. Ждут приказа.

После этого она рассказала главе клана Тирана Дракона Синей Молнии о планах Духовного храма через полгода.

Тишина стала глухой, тяжёлой, как земля перед могилой.

Глава нахмурился глубже:

— Можешь определить личности шпионов?

— Да. Всех. Но мне нужна ночь, — сказала Ченсянь ровно. — Утром я дам вам имена. И судьба клана изменится.

Ю Вэйхан медленно кивнул, тяжело:

— Хорошо. Я верю тебе.

Ночь. Темнота упала на клан, будто накрыла его плащом. Когда всё стихло, Ченсянь скользнула наружу — тенью, невидимой для человеческого взгляда.

Она не убивала. Только наблюдала. Только запоминала.

Один на крыше оружейного склада. Второй у западной стены. Третий — притворяющийся простым учеником. Четвёртый скрывался среди рабочих. Пятый притворялся стариком. И так — тринадцать.

Каждого она рассматривала через свой Домен Жизни и Смерти, но не активировала его полностью. Достаточно было лёгкого касания, чтобы увидеть структуру энергии, связь, предназначение.

К рассвету имена были у неё в голове. И ни один наблюдатель не понял, что обнаружен.

Утро принесло едва заметный туман. Ченсянь пришла к главе клана снова в облике Тан Сянь — обычной тихой девушки.

Ю Вэйхан ждал её с Гроссмейстером и Лю Эрлонг.

Она поставила перед ними список — чёткий, аккуратный, с подробным описанием каждого.

— Все тринадцать, — сказала она. — Их маски. Их посты. Их связи. Двое связаны друг с другом. Один — с внешним отрядом Храма. Двое — с внутренним. Присматривают за реакциями клана. Вычисляли, кто будет бежать первым.

Ю Вэйхан побледнел.

— Это… хуже, чем я думал.

— И это только наблюдатели, — добавила она. — Приказа им ещё не приходило.

Мужчина долго смотрел на список. Потом поднял взгляд на неё:

— Мы не можем убить их всех здесь. Это вызовет подозрения. Что ты предлагаешь?

— Экспедицию, — спокойно ответила Ченсянь. — В Закатный лес. Под предлогом устранения зверя. Со мной пойдут десять шпионов. Троих мы оставим — они понадобятся в последний день, чтобы скрыть исчезновение остальных.

Ю Сяоган тихо выдохнул:

— План… в твоём духе.

Лю Эрлонг кивнула:

— Идеально.

Глава клана сжал ладонь:

— Тогда сделаем так. Я сам вызову их всех.

Через час от ворот клана вышло одиннадцать человек: десять шпионов и одна тихая девушка по имени Тан Сянь. Стражи смотрели им вслед, ничего не подозревая. Никто не знал, что именно эта девушка определит судьбу всех остальных.

Закатный лес встретил их густым запахом сырой листвы и сладковатой тишиной зверей.

Когда они зашли достаточно глубоко, Ченсянь подняла руку:

— Остановитесь.

Они начали что-то спрашивать, но не успели.

Домен Жизни и Смерти раскрылся.

За секунду лес замёрз. За секунду воздух стал вязким. За секунду десять мужчин ю перестали дышать, двигаться, даже моргать.

Ченсянь шагнула к первому и ее крылья раскрылись, а в левой руке появился меч.

Ни боли. Ни времени понять. Ни шанса.

За минуту в лесу не осталось ни одного следа жизни, кроме её собственной.

Ченсянь смыла кровь на ручье заранее найденным полотном. Сняла одежду Тан Сянь и превратилась в Син Линь: белоснежный волосы, глаза — небесные, аура — мягкая, как у скромной девушки 36 ранга.

И отправилась обратно.

У ворот её увидели сразу:

— Ты кто такая?

Син Линь опустила глаза, голос сорвался:

— У меня срочный доклад учителям академии. — она показала странный значок, это был знак академии Шрек.

Её тут же провели к главе. Там её ждали только трое: Ю Вэйхан, Ю Сяоган, Лю Эрлонг.

Двери закрылись. Тогда маска исчезла. Фиолетовые волосы и глаза. Настоящая Ченсянь.

Она поклонилась:

— Экспедиция уничтожена. Шпионы — ликвидированы. Следов нет. Храм ничего не узнает. Остались только трое — как мы и планировали. До дня нападения они будут считать своих живыми.

Глава 133 Крупный заказ клану Силы

Чётким порывом ветра, едва касаясь камней под ногами, Ченсянь пересекла дорогу, ведущую к воротам клана Силы. Обычное, грубоватое снаружи поселение мастеров-боевиков встречало её шумом молотов и запахом горячего металла — родная какофония для тех, кто годами кует силу руками. Для неё же — почти дом. Всё тут дышало памятью: стрельбище, где она гоняла Тай Лонга; открытая площадка, где Тай Тан учил её правильно ставить шаг при ударе; даже старая башня с выбитой стеной, которую когда-то проломил сам Тай Тан в приступе ярости.

Она остановилась у ворот. Стражники узнали её раньше, чем она заговорила.

— Сяньсянь?!

Она лишь кивнула. Такое приветствие — резкое, громкое — мог позволить себе только клан Силы.

— Где дедушка Тай Тан?

— В кузне. Как обычно.

Она улыбнулась и пошла прямо туда.

Кузня была похожа на пылающее сердце клана. Внутри — жар, рёв огня, стук молота. И среди всего — он. Тай Тан. Гигант, который даже в старости выглядел так, будто может поднять дом. Волосы его седели, но спина оставалась прямой, взгляд — ясным.

Он заметил её не сразу — она не вмешивалась, ожидая. Но стоило ему сделать последний удар по раскалённой заготовке, как он замер, чуть повернул голову и…

— Сяньсянь?

Он не ошибся ни на мгновение.

Она подошла ближе.

— Дедушка Тай Тан… я вернулась.

Он убрал молот, вытер ладони, взглянул на неё серьёзно.

— Я слышу в твоём голосе… тяжесть. Плохие новости?

— Я пришла из-за войны, — тихо сказала она. — Духовный Храм начинает движение. Через полгода ударят по кланам. По Пагоде Семи Сокровищ и по Тирану Синей Молнии…

Тай Тан нахмурился.

— Вот как… Значит, Бибидун всё-таки решилась.

— Да.

Он тяжело выдохнул. Несколько секунд молчал, затем вдруг спросил:

— Сяньсянь… как Мастер? Мне Лонг рассказал, что он тебя и Тан Сана забрал.

Она тихо улыбнулась.

— Он… жив. Сильный. И… Я немного позаботилась о нём.

— Позаботилась? — Тай Тан прищурился. — Скажи подробнее.

Ченсянь, присев на низкую скамью, рассказала всё: о тренировках под его руководством, о городе Убийц, о Адской дороге, о том, как нашла Тан Хао после получения кольца, как заставила его сделать процедуры «для приличного вида»; как помогла снять кости зверей без лишней боли, успокоить старые раны; как оставила его один на один с А Инь, чтобы они могли вновь встретиться не как призрак и память, а как муж и жена.

Тай Тан слушал молча. А потом… засмеялся. Глухо, громко, как гром.

— Вот это ты даёшь, девчонка!.. — он мотнул головой. — Заставить Хао приодеться… да ещё и помыться нормально… Ха-ха!..

Но когда она упомянула, как Хао плакал, обнимая жену, смех исчез. Он опустил взгляд.

— Мастер… Как же так жизнь его помотала…

Она не стала отвечать — некоторые боли не требуют слов.

— Я пришла ещё и за другим, — наконец сказала она.

— Говори.

— У меня заказ. Очень крупный. Пять тысяч арбалетов Чжугэ и сто шестьдесят тысяч стрел.

Тай Тан даже моргнуть забыл.

— Столько?..

— Столько. И как можно быстрее — у нас всего четыре месяца.

— Материалы?

— Все закуплю. Я уже собираюсь в город кузнецов.

Тай Тан провёл ладонью по лицу.

— А заплатить за такую работу… ты можешь?

Она спокойно положила на стол сумку. Внутри — чек, подписанный главой клана Тирана Дракона Синей Молнии и подтверждённый городской печатью, на сумму…

— Миллион золотых.

Тай Тан чуть не сел.

— Ты… откуда…

— Это только аванс. Мы делим: 10 000 золотых на материал, мне и Тан Сану по 50 000 золотых, 140 000 в ваш клан, остальное в Клан Тан.

Он медленно опустился на лавку.

— Ты… богатая стала, что ли?

Она лишь мягко улыбнулась.

— Я многое пережила, дедушка. И многому научилась.

Она уехала в город кузнецов на неделю. Вернулась с караваном металла.

И началась работа.

Днём Тай Тан контролировал каждую деталь, каждую шестерню, каждую пластину. У него были глаза, как у орла: заметить дефект толщиной с волос. Ченсянь же на втором этапе сама собирала механизмы — быстро, идеально, без ошибок.

Иногда они работали ночами. Иногда Ченсянь рассказывала.

О турнире. О Молоте Чистого Неба. О Тан Сане. О Городе Убийц… и о том, как она уничтожала врагов.

Впервые Тай Тан услышал голос той, которую он считал просто «быстрой девчонкой». А услышал — стальную, закалённую, мудрую.

Однажды он спросил:

— Но зачем ты пришла ко мне? Я ведь не из вашего будущего клана Тан.

— Ошибаешься, — тихо сказала она. — Это приглашение. Первое.

Он поднял брови.

— Что?

— Тан Сан создаёт клан. Тот, который объединит все атрибутовые кланы.

Тай Тан замер.

— Тан Сан… как глава клана…

— Да. И он попросил дать вам шанс.

Медленно, очень медленно Тай Тан встал.

— Девочка. Ты уверена в нём?

— Больше, чем в себе.

Он долго на неё смотрел, рассмеялся и сказал:

— Тогда мой клан вступает в его клан Тан. Буду служить ему, как служил его отцу. А какие ещё у вас есть оружия? — спросил он спустя день, будто между делом.

Она усмехнулась.

— Арбалет Чжугэ — самое слабое из тех, что я знаю.

Тай Тан издал звук, похожий на рык тигра.

— Слабое?!

— Да.

— Тогда я хочу видеть и остальные!

Она улыбнулась.

— Увидишь. Но позже.

Четыре месяца работы пролетели, как один вдох. Арбалеты стояли рядами — чёрные, аккуратные, смертоносные.

Настал день. Ченсянь, в образе Син Линь, исчезла из клана Силы и через пять часов оказалась в клане Тирана Дракона Синей Молнии. Никто не заметил её входа. Даже их усиленная охрана.

Она положила перед главой мешок — пятьсот арбалетов, десять тысяч стрел, редкие материалы и инструкции. Показала, как заряжать. Как стрелять. Как прятать. Как использовать в ночи.

Глава 134 Выпускной Тан Сана

Утро началось тихо, но Ченсянь знала: этот день станет точкой, после которой их путь с Тан Саном уже не сможет быть прежним. Она не стала скрывать свой настоящий облик — фиолетовые волосы, фиолетовые глаза, чистая черта лица, тот самый холодный аристократический профиль, который она обычно прятала.

Сегодня — нет.

Лёгкие светлые одежды, строгий узор старой техники её клана, волосы убраны высоко. Манеры — выверенные. Шаг — спокойный. Она готова к роли, которую сама выбрала: старшая сестра Тан Ина.

Войдя в Лунный Павильон, она прошла к Тан Юэ-Хуа. Та удивилась ровно на миг, потом узнала манеру, взгляд — и поняла: перед ней та же Ченсянь, просто в истинном облике.

— Ты сегодня особенно… — начала Юэ-Хуа тихо.

— Так нужно, — ответила Ченсянь кратко.

В зале уже заканчивалось выступление Тан Сана. Он стоял прямой, уверенный, серьёзный. Ченсянь отметила: да, он стал взрослым. Манера, голос, взгляд — зрелее, крепче. Хорошо.

Когда гости начали расходиться, она выступила вперёд.

— Тан Ин.

Он сразу повернулся. Узнал голос мгновенно — но облику понадобилось ещё полсекунды. Ченсянь увидела, как он на миг задержал дыхание.

— Ты… — он замолчал, пытаясь подобрать слова. — Ты выглядишь иначе. И… это всё ты?

Она чуть улыбнулась уголком губ.

— Я всегда была такой. Просто раньше не было необходимости показывать.

Тан Сан тихо выдохнул:

— Теперь я понимаю, насколько… неправильно я оценивал то, чему ты была обучена.

— Манеры — инструмент, — мягко отрезала она. — Но если ты их заметил — значит, стал внимательнее. Это хорошо.

Двери открылись. Появились принц Сюе Цинхе и принцесса Сюе Кэ.

Лёгкий поклон.

— Миледи, — обратился принц, — Я не видел вас прежде. Позволите узнать: вы родственница Тан Ина?

Ченсянь выполнила идеальный придворный поклон, отточенный до совершенства.

— Да, Ваше Высочество. Я его старшая сестра. Моё имя — Тан Сянь.

— Прекрасное имя, — мягко сказал принц. — Из какого вы рода?

Она ответила ровно так, как заранее решила:

— Наш род слишком мал, чтобы занимать ваше внимание. И я впервые появляюсь на столь высоком приёме.

Никакого лишнего. И в то же время — граница, которую нельзя пересекать.

Принц внимательно всмотрелся, но не нашёл ни одной щели. Даже он.

Сюе Кэ, услышав «старшая сестра», напряглась, но сохраняла видимость спокойствия.

Принц сказал:

— Не волнуйтесь, я лишь хотел узнать, стоит ли моя сестра тратить симпатию на вашего брата.

Ченсянь чуть склонила голову:

— Тогда я обязана предупредить: у Тан Ина уже есть невеста, с которой он будет счастлив. Принцесса не заслуживает быть втянутой в семью столь скромного происхождения.

Сюе Кэ дрогнула.

— Это… правда? — спросила она, почти шёпотом.

— Да, — ответил Тан Сан спокойно. Он и сам не ожидал, что Ченсянь скажет это так прямо, но был благодарен.

Принц кивнул, скрывая эмоции.

Тан Сан же смотрел на Ченсянь немного иначе, чем раньше. Он видел, что все эти манеры, холодная аристократическая мягкость — не маска, а её настоящий уровень, который она просто не использовала в обычной жизни.

Позже, Юэ-Хуа подошла, передала им карту пути к клану Чистого Неба, пожелала удачи. Но когда предложила проводить лично, Ченсянь вежливо отказалась:

— Я не являюсь членом клана Чистого Неба. Мне нельзя ступать туда. Но довести Тан Ина до родителей — я обязана.

Юэ-Хуа лишь кивнула — спорить было бессмысленно.

Они вышли из павильона. Двор был тихие, фонари горели мягким светом.

Тан Сан остановился, повернулся к ней:

— Если бы я не знал тебя… я бы подумал, ты выросла в императорском дворце.

Она ответила просто:

— Значит, всё прошло так, как я хотела.

Он молчал секунду, потом тихо:

— Спасибо, что пришла.

— Это часть моего пути. И твоего тоже, — сказала она и шагнула в темноту двора.

Так они покинули Лунный Павильон — с закрытой страницей позади и открытым будущим впереди.

Глава 135 А Инь

После выхода из павильона и долгой дороги Тан Сан с Ченсянь добрались до знакомого места — к отвесному водопаду, скрывающему вход в подземную долину. Ченсянь была здесь раньше, ещё в те дни, когда Тан Хао обучал их под этим обрушивающимся потоком. Она шла чуть позади, не вмешиваясь, но чувствуя, как сердце уже сжимается в предчувствии.

Когда они подошли ближе, Тан Сан остановился.

В углублении между камнями стоял человек — высокий, но сейчас невероятно истощённый. Левая нога отсутствовала. Правая рука — тоже. Тело исполосовано рубцами, а дух давил, словно глыба. Тан Хао.

Тан Сан шагнул вперёд… и мир треснул.

— Отец… кто это сделал?!

Голос вырвался хрипло, почти срываясь на рев. Сфера Смерти вокруг него вспыхнула, резонируя с его яростью.

Тан Хао открыл глаза — тяжёлые, как металл.

— Не спрашивай. Ты знаешь ответ, Сан. Только я мог это сделать.

Ченсянь стояла чуть позади. Кулаки сжаты так, что побелели костяшки. Голова опущена — от ярости, от бессилия, от того, что она видела Тан Хао таким уже прежде и знала, что не имеет права вмешиваться.

Но в этот раз — было куда больнее: рядом стоял Тан Сан.

— Я… — он качнулся. — Отец… как ты выжил?

Тан Хао не стал объяснять — не сейчас. Он поднялся, опираясь на целую ногу, и жестом велел идти за ним.

Так они снова вошли под водопад — туда, где скрывался настоящий вход в долину.

Когда поток воды расступился, перед ними открылся мягкий свет голубого серебра — целая поляна, наполненная тонкими стеблями травы. А в центре — одно растение, куда более насыщенного цвета, чем остальные. Его листья слегка шевелились, будто дышали.

Тан Сан остановился, не в силах сделать шаг.

— Мама…

Он опустился на колени, почти падая, и внезапно из его тела вырвалась Сине-Серебряная сфера жизни — ритм его духовной силы, родственный растению.

А Инь, даже в виде растения, откликнулась. Стебли дрогнули, листья потянулись к нему, жизнь пробежала по ним тёплыми волнами. Она не могла говорить — двадцатилетняя форма была слишком ранней. Но она узнала своего сына.

Ченсянь прижала руку к груди. От вида этой сцены её горло пересохло. Она видела разные духовные растения, но ни одно не откликалось так… живо.

Тан Хао медленно подошёл. Голос его был хриплым:

— Она… ждала тебя все эти годы.

Тан Сан прижался лбом к стеблю:

— Мама… я вернулся. Прости, что так поздно.

Свет голубого серебра стал ярче.

Когда Тан Сан смог оторваться от неё, Тан Хао тихо сел рядом. И впервые за долгие годы сказал вслух всё, что скрывал. О том, как встретил А Инь, о том, что она была сто тысячелетней Голубой Серебряным Императрицей, о том, как отказалась от своей жизни ради него, о том, как он пал — потерял силу, честь, и себя — ради её спасения.

Тан Сан слушал в тишине. Ченсянь — тоже. У неё по коже бежали мурашки: так редко можно увидеть мужчину, который любит настолько сильно.

— Поэтому, Сан… — Тан Хао наклонился к растению. — Всё, что у меня осталось находитс здесь. Всё, что я должен делать — защищать её.

Он достал длинный, узкий черный чемодан, метр пятьдесят в длину и 50 сантиметров в ширину. Он был чрезвычайно тяжел в его руках, неожиданно веся больше двухсот джинов. Слегка щелкнув по нему пальцем, он издал приглушенный звук «дуодуо».

На футляре не было замка, и Тан Сан положил его на колени, медленно открывая.

Когда он чуть-чуть приоткрыл его, то стал совершенно неподвижен.

Свинцовый футляр был лишь слегка приоткрыт, но Тан Сан остался ошарашен. Волна несравненной ауры вырвалась из этой маленькой трещины, мгновенно заставив окружающее пространство казаться застывшим.

В этом длинном узком свинцовом футляре лежали 3 вещи. Кость правой руки, возле нее две кости правой ноги.

Однако тем, что больше всего привлекло внимание Тан Сана, это правой ноги сине-золотого цвета, что казалась особенной. Самым странным было то, что она давала Тан Сану ощущение жизни, как будто эта кость правой ноги действительно обладала собственной жизнью.

— Это чувство жизни может быть произведено только духовными зверями 100 000 лет. Это то, что твоя мама оставила тебе.

Взгляд Тан Хао тоже был полностью прикован к этой синей кости правой ноги, выражение его лица было исключительно мягким.

Снова пристально глядя на две другие духовные кости, Тан Сан мог быть уверен, что его отец не поглотил духовную кость матери тогда.

— Твоя мама уже подарила мне свое самое драгоценное духовное кольцо. Эта духовная кость — то, что она оставила тебе. Даже если бы ты не смог стать достойным ее, я все равно не принял бы ее, а просто держал бы ее рядом на память. Этот свинцовый футляр изначально был сделан для нее, пока я не снял две другие духовные кости, чтобы держать рядом с ней.

Глядя на Тан Хао, глядя на мягко колышущуюся Речную Траву, рука Тан Сана, слегка дрожащая, ласкала эту голубую духовную кость. Неудивительно, что ее энергетические колебания были такими мягкими, ведь именно аура, оставленная в ней мамой, чувствовала его!

Он никогда не встречал свою маму, но аура его матери наполнила сердце Тан Сана в этот момент, не покидая его долгое время.

Тан Хао вздохнул:

— Две другие духовные кости — это самое ценное достояние, которое передавалось в нашем Клане Чистого Неба в течение многих лет. Это то, что твой дедушка первоначально дал мне. Я обманул его ожидания. Хотя я больше ничего не могу сделать для Клана, они, по крайней мере, должны вернуться. Как только ты вернешься в Клан, передай их своему дяде.

Тан Сан дрожащими пальцами взял свою.

— Мама… спасибо.

Тан Сан поглотил кость, оставленную матерью, а потом вскочил, как только понял:

— Отец. У нас есть место, где растения растут в десятки, в сотни раз быстрее! Там она сможет восстановиться куда скорее!

Тан Хао удивлённо поднял взгляд:

— Такое место?

Глава 136 Воссоединение восьмёрки Шрека ч.1

Ченсянь вернулась в академию раньше всех. За несколько недель до встречи она почти не показывалась на людях — всё время уходило на тайную подготовку к войне. Два клана, Пагоды Семи Сокровищ и Тирана Дракона Синей Молнии, уже были в полной боеготовности.

Нин Фэнджи понимал одно: если Ченсянь что-то скрывает о Сюе Цинхе, значит, это нельзя озвучивать до самой последней секунды. Она молчала — значит, так безопаснее.

Даже Ронронг ничего не знала. Её решили уберечь.

А ночью, когда становилось совсем тихо, Ченсянь вспоминала строки из книги, ту самую сцену, где Тан Сан в одиночку стоял перед кланом Чистого Неба. Она прекрасно понимала, через что он сейчас проходит. На сердце стягивалось тугое кольцо — беспокойство, которое она никогда не позволяла себе показывать.

За ворота Академии Шрек всегда первым ложится утренний свет. Но сегодня его оттенок казался иным — словно воздух ждал встречи, которую сама судьба давно вписала в свои нити.

Два стражника у ворот лениво обсуждали ночной обход. И только один из них, более внимательный, периодически оборачивался на дорогу.

— Сегодня… как-то странно тихо, — пробормотал он.

— Да брось. После того, как госпожа Бай полгода туда-сюда пропадала, любая тишина — отдых, — усмехнулся второй.

Первый хотел ответить, но внезапно воздух дрогнул. Лёгкий порыв ветра — и перед ними, будто из ниоткуда, шагнула стройная фигура в белых одеяниях.

— Госпожа Бай! — оба одновременно вытянулись, как струны.

— Доброе утро, — улыбнулась Ченсянь. — Расслабьтесь, я же сказала вам: когда я появляюсь тихо — это не повод хвататься за копья.

— Мы стараемся, госпожа Бай… но вы… ну… Вы появляетесь так… — один стражник беспомощно махнул рукой. — Словно дух.

— Скорость — это тоже манера говорить, — ответила она спокойным голосом и шагнула ближе к воротам. — Сегодня будет много гостей. Следите внимательно.

С этими словами она подняла взгляд на дорогу.

За фальшивыми тенями, что пытались выдать себя за настоящих, она почуяла тех, кого ждала. Своих.

Первыми подошли те, кто выдавал себя за легендарную команду Шрека. Выглядели они так, будто их купили на рынке по дешёвке: самоуверенность без силы, походка без опыта, ауры — пустые до смешного.

Стражник наклонился к Ченсянь и шёпотом спросил:

— Милая госпожа Бай, это… они?

— Если это они, — ответила Ченсянь ровно, — Я прямо сейчас уйду в отшельничество.

Она выступила вперёд. Фальшивые «герои» напряглись.

— Пропустите нас! — нахально сказал один. — Мы — Восьмёрка Шрека!

Ченсянь слегка повернула голову:

— Ты? Шрек?

Она медленно осмотрела каждого.

— Хотя нет… Ты похож. У тебя хотя бы лицо наглое.

Лжегерой открыл рот, но Ченсянь шагнула ближе:

— Ещё одно слово — и полетишь через ворота, не успев понять куда.

Фальшивая восьмёрка отступила. Стражники облегчённо выдохнули.

— С ними разберёмся позже, — сказала Ченсянь. — Настоящие уже близко.

И действительно. Через минуту с дороги послышались знакомые шаги.

Сначала — он. Дай Мубай: уверенный, выросший, с той спокойной решимостью, которой раньше в нём не было. Рядом, как мягкая тень — Чжу Чжуцин, её взгляд был холоден для всех… кроме тех, кого она называла семьёй.

Стражники выставили копья:

— Имена!

Мубай устало вздохнул:

— Дай Мубай. Чжу Чжуцин.

— Докажи! — упёрся один.

— Они настоящие, — послышался голос Ченсянь уже позади стражников.

— Госпожа Бай! Вы опять… — стражник чуть не выронил копьё. — Не пугайте так!

Чжу Чжуцин подошла первой.

— Ты… ты правда здесь… — тихо произнесла она.

Ченсянь быстро шагнула вперёд и крепко обняла её.

— Ты стала сильнее.

— Я тренировалась. Чтобы догнать вас, — ответила Чжуцин, впервые чуть улыбнувшись.

Мубай подошёл ближе и смягчился:

— Нам не хватало тебя…

— И вам, и вашим обычаям нарушать правила у ворот, — усмехнулась Ченсянь.

Мубай расхохотался:

— Да. Это точно мы.

А потом земля слегка дрогнула.

— Он идёт, — сказала Чжуцин.

Ма Ходзюнь выбежал буквально как огненный шар — только тоньше прежнего.

— А ну пропустите будущего красавца всего Шрека! — громко заявил он.

Мубай фыркнул:

— Будущего? С чего ты решил?

Но он не успел продолжить. Фатти резко дёрнулся — по его плечу что-то скользнуло. Он мгновенно обернулся, распахнув глаза.

— …Сянь… Сяньсянь?..

Ченсянь стояла прямо за ним, едва касаясь пальцем его плеча.

— Ты стал слишком медленным, Ходзюнь, — произнесла она. — Раньше бы почувствовал меня за три шага.

Он ахнул и обнял её так, будто не видел годами:

— Я так скучал…

Он не удержался и быстро поцеловал её в губы.

В следующую секунду — согнулся пополам:

— Ай-ай-ай! За что?!

— За наглость, — сухо ответила Ченсянь, отдёрнув руку. — Предупреждения и согласия не было.

Сзади раздался смех Мубая:

— Ма, ты и правда заслужил.

Ходзюнь простонал:

— Но я же… это же…

— Это и есть причина, — подытожила Ченсянь.

Нин Ронронг пришла тихо. Без Оскара она выглядела… меньшей, тусклее.

Чжуцин первой подошла к ней:

— Где Оскар?

Ронронг всхлипнула:

— Он… всё ещё не вернулся… Я думала… думала, что он встретит меня здесь…

Ченсянь мягко обняла её за плечи:

— Он вернётся.

— Ты уверена?..

— Если есть человек, который может выйти живым даже из огня — это Оскар.

Ронронг попыталась улыбнуться.

— Спасибо… Ченсянь…

Но в этот момент воздух напрягся. Голос, который никто не узнавал:

— Кто заставил Ронронг плакать?

Голос прозвучал спокойно, но все мышцы дрогнули. Все обернулись. На дорожке стоял юноша.

Глава 137 Воссоединение восьмерки Шрека ч.2

Стражники всё ещё переговаривались между собой, когда Ченсянь оказалась рядом с юношей, чей шаг был плавным, но пугающе уверенным. Она взяла его под руку, как будто так и должно быть, и подняла на него взгляд — короткий, но очень выразительный.

— Хочу проверить, насколько они тобой дорожат, — тихо сказала она, приложив палец к своим губам, словно запечатывая его ответ.

Тан Сан только слегка кивнул. Он понимал, что она задумала. И что в её стиле — устроить маленькое испытание для тех, кого она считает семьёй.

Когда они подошли ближе, Дай Мубай первым шагнул вперёд. Его глаза сузились, как у хищника, уловившего угрозу.

— Кто ты? — грубо спросил он.

Ма Ходзюнь нахмурился: юноша перед ним был слишком… правильным. Манеры благородные, походка прямая, взгляд — глубокий и холодный. Не узнаваемый. И — слишком красивый. От этого Фатти уже начал ревновать.

Тан Сан слегка улыбнулся:

— Босс Дай, ты чего? Это я, Тан Сан.

— Или вместо него, — добавила Ченсянь с невинной улыбкой, будто подкидывая дров в огонь.

Реакция была мгновенной.

— Брось! — рыкнул Фатти. — У третьего брата нет такой морды! Твоя как минимум — слишком хороша!

— И манеры такие… — пробормотал Мубай. — Аура вообще чужая.

Чжуцин и Ронронг переглянулись — обе напряжённые, насторожённые.

Но Ченсянь молчала. Она смотрела на каждого. Она хотела видеть честную реакцию.

— У него на поясе… — вдруг выдохнула Ронронг. — Желанная Сотня Сокровищ… и Двадцать Четыре Лунных Моста!

Все трое рванулись вперёд, но Мубай опередил их:

— Кто ты и почему у тебя вещи Тан Сана?!

Ответом стал удар его ладони. Белый Тигр атаковал первым.

Тан Сан не стал уклоняться полностью — лишь скользнул назад, двигаясь так, как никто не ожидал. Даже Ченсянь впервые за долгое время заметила тонкий излом воздуха, который остался после его шага.

И вот тогда он поднял руку. Незаметным движением, как будто это было продолжением дыхания. И на его ладони расцвела сине-серебряная трава.

Мир замер.

Мубай замедлил свой следующий рывок. Фатти перестал дышать. Ронронг охнула. Чжуцин распахнула глаза шире, чем когда-либо. Но всё ещё не поверили.

— Первый дух, — спокойно сказал Тан Сан.

И дальше — резко, как удар клинка. Из-за спины вырвались острые паучьи копья, холодно блеснувшие на свету.

Фатти рухнул на задницу. Мубай сделал два шага назад. Чжуцин задержала дыхание, впервые действительно испугавшись.

И Тан Сан закончил:

— А это — второй.

Он активировал Молот Чистого Неба лишь на секунду — но этого хватило.

Пауза. Глухая, тяжелая. А потом...

— ТРЕТИЙ БРАТ!!! — заорал Фатти так, что вспугнул птиц над воротами.

Он влетел в Тан Сана, обняв так, будто хотел сломать ему рёбра.

Мубай вздохнул, ударил того кулаком в плечо:

— Предупреждать надо, придурок!

Ронронг закрыла рот руками — её глаза блестели от слёз.

Чжуцин лишь тихо сказала:

— Ты… действительно вернулся.

А рядом стояла Ченсянь. Спокойная. Как будто всё так и должно быть.

— И зачем ты молчала? — возмутилась Ронронг.

Ченсянь пожала плечами, слегка приподняв подбородок.

— Хотела увидеть, сколько секунд вам понадобится, чтобы поверить в него. Это было… познавательно.

Фатти зарычал:

— Ты… ты… Вот так вот шутить над чувствами друга?! Я уже думал, что это… что он…

Он запутался в словах. Ченсянь лишь легко ткнула пальцем ему в лоб:

— Меньше ревнуй.

И, не дав им спорить дальше, она окликнула стражника:

— Передайте Чжао Уцзы, Гроссмейстеру и Лю Эрлонг: все в кабинет директора. Срочно.

Потом повернулась к друзьям:

— Пойдёмте. Вам есть что рассказать… и что услышать.

В этот момент никто не заметил, что Тан Сан на секунду задержал взгляд на ней. Она знала, через что он прошёл. Она была там, где другие даже представить не могли.

И теперь — они были дома.