Бог пиара

Пиарщик

У вас когда-нибудь было такое, что механически берёте телефон в руку – от нечего делать, на минутку – и вот уже прошло два часа, а палец продолжает то свайпать, то скролить, и непонятно, как вы оказались на этом сайте, в этих аккаунтах, маркетплейсах? О, и если это маркетплейс, то корзина почему-то уже набита какой-то приглянувшейся приблудой, на которую нет денег, но пусть оно полежит в отложенном, чтобы не забыть, что хочется это купить. Никакой необходимости в этом подсвечнике, этом кигуруми, этих стикерах, палетках, полосатых гольфах, варежках в виде кошачьих лапок, статуэтках совы, мыла с ароматом пачули не было и нет, но, даже закрыв страницу в интернете, мыслями вы будете говорить себе: «Ведь стоит всего ничего, почему не купить сразу? Оно такое прикольное!».

Ну или вы обнаружили себя два часа спустя не в виртуальном магазине, а, скажем, в видеохостинге или приложении с фотографиями и шортсами. Уже миллиарда четыре человек – то есть половина населения нашей грешной планеты – перекривлялось перед вами, показав свои задницы, лица, вытянутые удачным ракурсом ноги, уменьшенные фильтром талии, увеличенные индустрией псевдокрасоты груди и губы, не свои сумочки Chanel, ламборгини, особняки, бассейны, драгоценности, шмотки, косметические наборы. Что-нибудь взятое на прокат, что-нибудь поддельное – неважно. Четыре миллиарда улыбаются и веселятся, беззаботно красуясь перед камерой, почему вы до сих пор не четыре миллиарда первый? Почему вам нужно идти на вашу гребанную работу или учёбу? Вбивать себе в голову какие-то знания (упаси боже гуманитарные – это бесперспективно и редко приносит бабки), что-то зубрить, или пробивать на кассе чужие покупки. Или улыбаться, разнося обеды, улыбаться, предлагая примерить на размер побольше, улыбаться, желая доброго дня записавшемуся на приём. Улыбаться, когда хочется послать всех подальше, посмотреть какой-нибудь забавный видеоролик и представить, что у вас могли бы быть точно такие возможности. И вот вы вспоминаете то самое мыло с запахом пачули за доллар, понимая, что это единственное из всего увиденного за сегодняшний день, что могли бы себе позволить, и решаетесь пойти и заказать его, чтобы хоть как-то поднять себе настроение и самооценку. Хотя, мой вам (бесплатный!) совет – лучше закажите диффузор с ароматом апельсина или грейпфрута, цитрусовые имеют свойство приободрять и возвращать тонус.

Бывало у вас такое?

И зачем я только спрашиваю? Конечно же, бывало! Ведь это я, и такие, как я, заставляем вас хотеть что-то и тратить на это что-то время и деньги. Неважно на что, главное, чтобы они тратились. Таких как я зовут маркетологами, пиарщиками, специалистами по связям с общественностью, иногда внаглую и оскорбительно вульгарно – пропагандистами и пропагандонами. Но как бы не называлась наша деятельность, заключается она в одном: впаривать как можно больше того, что нас попросят впарить, будь то йогурт или политическая идея (и у того и другого есть срок годности, так что продаваться они должны вовремя). Нам за это платят, и платят очень хорошо, потому что гении вроде меня – на вес золота. Гении – это те, кто продаст снег пингвинам и бананы в Африку. Что угодно и кому угодно. Мы – манипуляторы общественным сознанием, тонкие психологи и открыватели нестандартных решений. Мы работаем с транснациональными корпорациями, политиками, крупными промышленниками, чиновниками – не ниже губернаторов. Есть, конечно, ребята моей специализации, что и с мэром поработают, или провинциальным магазинчиком, но я их не считаю своей породы. Они – неудачники, которые вряд ли поднимутся так же высоко, как я.

Меня зовут Джонатан, я живу на Манхэттене – Нью-Йорк, разумеется – в пентхаузе, и обслуживаю благодаря своему таланту проекты Apple, Google, ЦРУ, гей-лобби – иногда совместные – и прочих нуждающихся в том, чтобы их продукция, их деятельность, их образы становились привлекательными и востребованными для масс. Мне нет ещё и тридцати, но я в своём деле собаку съел… в переносном смысле, конечно. Я родился, вырос и закончил факультет философии в Мехико – самый, по современным меркам, никчёмный факультет на свете, ведь что смогут по выпуску философы? подтереть задницу дипломом? – а потом перебрался в Штаты и защитил магистерскую с волшебной специализацией public relations – связи с общественностью. Чудесное, вводящее в заблуждение понятие, сто лет назад введённое благодаря Эдварду Бернейсу, племяннику озабоченного дедушки Фрейда. Бернейс переименовал в этот модный термин PR пропаганду. Чем это, по сути, и является. И да, я – стопроцентный гуманитарий, а то, что гуманитарии дураки – тоже придумали и растиражировали такие, как я. Технари прекрасные исполнители и отличные ребята на производстве, в лабораториях, для создания информационных технологий, робототехники, медицинских препаратов, но кому нужны умники, прошаренные в жизни и слёту выкупающие, где их пытаются наебать? Мы, маркетологи и пиарщики, не нуждаемся в людях с критическим мышлением, поэтому извольте разводить поменьше грамотных и образованных гуманитариев и снабжать нас свято верящими в прогресс и вечную необходимость новинок технарями. Гуманитарии до тошноты консервативны, как я, вся Античность состояла из гуманитариев, вот они тысячу лет и топтались на месте, не выходя за рамки пифагоровых штанов.

Зная, как работает система рекламы, накрутки цен, стимулирование желаний в людях, сам я никогда не покупаю бренды и воздерживаюсь от моды. Воздерживаюсь порой параноидально – побочный эффект моего занятия, профессиональная деформация. Слежу за трендами только чтобы быть в курсе, куда ветер дует. Ношу я при этом очень качественные вещи; покупаю первоклассную, натуральную шерстяную ткань в Афганистане – дешевле некуда – привожу сюда, иду к бедному итальянскому портному в Бруклине, и он шьёт мне идеально сидящий, удобный, износостойкий костюм. Эксклюзивный. Старбакс? Упаси боже. Я знаю на Манхэттене два заведения – одно турецкое, другое арабское – где подают лучший по качеству и вкусу кофе в два раза дешевле. Но я его там пью редко, потому что кофе не так уж и полезен, да и культура его ежедневного потребления – что бы вы думали? – наших ребят дело. Американцы, когда ещё были в основном англичанами, до обретения независимости от Их Величеств Великобританских, как и положено англичанам обожали чай. Но потом случилось Бостонское чаепитие, война, отсоединение, посылание британских торговых компаний в неприличную комбинацию из известных букв, служащую координатами не менее неприличных мест, и чай признали иноагентом, разрушающим патриотический патриотизм новорожденных американских граждан. Они стали демонстративно хлестать кофе, чем занимаются по сей момент. Продажей кофе по всему миру в основном промышляет Америка, и делает на этом миллиарды. Если бы вы не пили его по два-три раза в день с или вместо приёма пищи, семь дней в неделю, где-то на десяток миллиардеров стало бы меньше. Я вот пью воду из-под крана, предварительно подвергая её термической обработке – кипятя, и фильтрации. Бутилированную буду пить тогда, когда фирма-производитель заплатит мне за увеличение продаж.

Встреча продавца, покупателя и товара

Все знают классический маркетинговый ход, прославившийся после фильма «Волк с Уолл-стрит», когда продают ручку. Человек не хочет её покупать? Попросите его записать для вас что-то. Нечем? Как замечательно, что именно это вы и можете ему продать. Конструирование необходимости считается прекрасным психологическим методом для того, чтобы пробудить желание к приобретению. Но вы же видите, как и я, что люди наполняют свой шкаф, свою комнату, кухню, квартиру, голову, жизнь совершенно ненужным для них хламом, необходимости в котором никогда и не было. Многими вещами – или информацией – мы пользуемся от силы один раз, а потом всё это забывается и летит в мусорный ящик. Конечно, если вы не из тех бережливых скопидомов, жалеющих избавиться от каждой мелочи, от красивого фантика до постаревшей и нелюбимой супруги. Я, может, лет до семнадцати тоже был тащащей в своё гнездо ерунду галкой, но потом рационализировался и многое понял.

Так вот, необходимость – это не главное, что заставляет людей покупать. Даже на самые нужные предметы многие склонны жадничать и не тратиться. Что же тогда сильнее их мотивирует? Страх показаться окружающим ущербными – вот что. А ещё в большей степени – желание превзойти ближнего своего. Не помочь ему, не возлюбить, а превзойти. Хотим того или нет, но мы – существа социальные, и за редким исключением никто не выдерживает остракизма. Быть аутсайдером, изгнанником, парией – наказание равное смерти. Недаром основой воздействия и манипулирования инфлюэнсерами, звёздами, селебрити стала культура отмены. Власти предержащие понимают, что «выключить» человека из социальной среды – этот как отрубить доступ к кислороду. В капиталистическом мире без общественного расположения не будет и денег, то есть, с репутацией всегда исчезает финансовое благосостояние. Больше всего зависимы от социального одобрения и интеграции в какую-либо группу подростки, поэтому на них делают упор маркетинг и пропаганда. Подростки и без того ещё психологически лабильны, внушаемы, зависимы, податливы, любопытны и авантюрны, зажечь в них интерес и желание проще, чем во взрослых. А через что пробуждать желания и интересы у взрослых? Конечно – через их детей-подростков, оттого и не надо делать большой круг: влиять на подростков, молодёжь – это влиять сразу на всю общественность. Стариков в расчёт вообще можно не брать, они давно не авторитет, они не активны, безучастны и пробудут вашими клиентами куда меньше лет, чем детишки. Мудрецы прошлого всегда считали, что детям нельзя давать больше, чем имеешь сам, что всё лучшее сначала должно идти родителям, а остальное доставаться младшему поколению, так работают традиционные, особенно конфуцианские общества. В них, кстати, где авторитет старших безусловен и силён, капитализм развивается куда хуже, не говоря о рекламном воздействии. Взрослый человек знает цену деньгам, он зарабатывает, он вкалывает и пашет, чтобы прокормить семью и потомство, и если он решает сам, на что тратиться, а не идёт на поводу у своих сынишки или дочурки, то средства тратятся экономно и прагматично. Но стоит переместить корону с головы старшего на младшего, как торговля ликующе приветствует новый двигатель прогресса, аплодирует и воспевает лозунги «будущее за молодыми», «им жить – им и решать», «дети – цветы жизни». Всё ради них, наивненьких, глупеньких, непонятливых, переменчивых, увлекающихся, тянущихся ко всему подряд без попыток (или способностей) анализировать и разматывающих родителей на бабки.

В наш век детство стало затяжным, мужчины и женщины живут с родителями до старости, не заводя собственных семей, и эта инфантилизация лишь упрощает наши – рекламщиков и продажников - задачи. Всё меньшее число думает о пользе, всё большее – о развлечениях и удовольствиях, о том, что надо попробовать «всё». Всё они, разумеется, никогда не перепробуют, но под эту дудку впарить мы им успеем добрый железнодорожный состав безделушек, одних и тех же товаров в разной цветовой гамме, одних и тех же кремов под разными названиями, одних и тех же блюд в разном оформлении, одних и тех же хрен-пойми-чего в разных упаковках. Как такового разнообразия давным-давно не существует, но люди сохраняют веру в него, веру, тщательно поддерживаемую нашим «тайным орденом» пиарщиков. Пропаганда – с латыни переводится как «распространение» - в связи с верой ведь однажды и возникла. В семнадцатом веке Папа Римский открыл колледж, обучавший миссионеров "de propaganda fide" – для распространения веры. Вот, с тех пор и распространяем, хотя суть и объект веры менялись многократно и продолжают меняться. Но цели остаются прежними: чесать с паствы десятину, а для добровольной уплаты без возмущений завладевать умами и туманить их до состояния тепличного овоща.

***

Девушке, понравившейся Пабло, не было ещё и двадцати пяти. По нынешним меркам психология должна быть ещё пубертатная. Но у меня было всего два вечера для подготовки, а этого мало, если хочется быстрого и точного результата. Если она из неблагополучной семьи и вынуждена сама зарабатывать лет с пятнадцати, то у неё будет совсем иной подход к жизни, нежели у девчушки, выросшей у богатых родителей.

Пабло кинул мне ссылку на её аккаунт в соцсетях – она была в друзьях у его коллеги, и он сам нашёл, его туда не звали. К счастью, пока не додумался постучаться или подписаться, выдавая, что шарился в интернете и искал.

По фотографиям этой самой Элис не сказать, чтоб пахло неблагополучием или недостатком, скорее наоборот. Ещё со школьных времён – я отмотал довольно далеко – на снимках поездки, пляжи, неплохие шмотки, посиделки в кафе, Старбакс. Невольно язвительно ухмыляюсь, когда вижу у людей шаблоны, вызванные в доказательство якобы успешности или крутости. Они даже не в состоянии осознать, какими ограниченными идиотами выглядят, хвалясь подобным. Впрочем, идиотами они выглядят для малого числа людей, которые выше них по достатку, для остальной массы, не имеющей возможности жить красиво – это реальный повод для зависти.

Покупатель не так прост

Мы подошли к столику, и я, садясь, добродушно-наивно сказал:
- Мне нравится традиция выпускать из рук телефоны и класть их на стол, - я тотчас в качестве примера вытянул из кармана свой и положил в центр; большинство неосознанно повторяет действия, это проще, чем переварить слова и воплотить их без наглядного пособия, - чтобы общаться и не отвлекаться на интернет. Он занимает слишком много времени в нашей жизни и лишает живого общения.
- О, согласна! – без раздумий последовала за мной Роуз. Пабло тоже, а за ним, естественно, Джесси.
Элис задумалась о чём-то на пару мгновений, но, пожав плечами, в конце концов уступила. Осталась Дженни, и не подумавшая участвовать:
- Когда живое общение интереснее виртуального – тогда от него и не отвлекаются.
- Да ладно тебе, Дженн, - улыбнулась ей Роуз.
- Да не хочу я подобной ерундой заниматься!
- Зависимость? – любезно поинтересовался я у неё.
- Я не люблю класть куда-то мобильный, потому что могу его забыть, - ухмыльнулась она, допив очередной коктейль и поболтав пустым бокалом перед моими очками, - такое бывает, когда выпьешь.
- Восприми как игру. Давайте, кто первый сорвётся и не выдержит? Кто не выдержит час?
- Я, - нагло заявила мне Дженни. – Вот, уже не выдержала, видишь? Сижу с ним.
Итак, у неё нет проблем с тем, чтобы почувствовать себя проигравшей. Либо… либо что-то её на данный момент гложет настолько сильно, что ей не страшно выглядеть как угодно в наших глазах. Чьи-то глаза её волнуют больше. Кого среди нас нет. Хм…
- Полчаса. Пожалуйста, - попросил я аккуратно, почти заискивающе. Завтра будет болеть горло, потому что весь вечер и так говорю по-дурацки высоким тоном, скрывая свои низкие октавы, граничащие с хрипотцой. Девушки часто говорили мне, что мой голос их заводит, пришлось претерпеть метаморфозы.
- Дженн, - повторила Роуз.
- Ладно-ладно, вот, - она положила айфон последней модели на стол, - всё? Полегчало? – скрестив руки на груди, Дженни попыталась недовольно отвернуться к Элис, но я помешал:
- Я тоже раньше целыми днями в телефоне сидел, знаешь, что меня спасло?
- Рукоблудие?
Острячка. Но на метод понижения ты купилась как миленькая. Час без телефона много, полчаса – это мощная, располагающая уступка.
- Книги!
- Ты ещё и читать любишь?! – восхищалась уровнем моей устарелости Роуз. Она наверняка слушает ретро-музыку и коллекционирует какой-нибудь антиквариат: пластинки, фарфор, старые журналы. Я смог втянуть и её, и Дженни в безделушную беседу, краем глаза наблюдая, как там ведёт себя Элис, пока Пабло балаболит с Джесси? Как скоро ощутит себя скучающей и потянется к нему?
Элис какое-то время плутала взором по публике. Подозвала бы официантку, но её бокал ещё был наполовину полон (да, я оптимист, без веры в себя и лучшее трудно обыгрывать людей и заряжать тем, чем хочешь зарядить). Она сделала пару глотков, откинулась на спинку дивана. Попыталась послушать нас, но я специально задал ритм разговора, чтоб в него трудно было просочиться. И вот уже Элис смотрит на Пабло и Джесси. Думает о чём-то и… мгновенно, быстро, сразу же пряча улыбку, победно улыбается. Вся как-то удовлетворённо расслабляется и вновь подносит к губам бокал. Что произошло? Подумала о своём? Вспомнила что-то? Нет, её взгляд не был замутнённым, отсутствующим, он смотрел именно на сидевшую рядом пару. Чёрт! Элис в обычных джинсах, накрашена, но не ярко, бюстгальтер без пуш-апа. Как я сразу не просканировал её на это? Упущение. Когда парень хочет отпугнуть, как я сегодня, он усердствует, когда девушка не хочет привлечь внимание, она просто не прикладывает усилий.
- Пабло! – отвлёкся я от девушек.
- Да? – посмотрел на меня друг.
- Я забыл тебе кое-что сказать… по делу… Давай отойдём, - поднявшись, я кивнул ему в сторону. И девушкам: - Извините, мы буквально на минутку…
- А говорят, что только девочки толпой в туалет ходят, - съехидничала, не упустив случая, Дженни.
- Я остерегаюсь пьяных, - не стал спорить я, - ещё зашибут, пихнут, а с другом спокойнее.
Отойдя на несколько метров, я серьёзно сообщил ему:
- Небольшие изменения. Но сначала информация.
- Что случилось?
- Ты нравишься Джесси.
- Да? Впрочем, я подозревал… Чего бы иначе она меня приглашала?
- Они все дружат со школы. Это довольно близкая дружба, чувак, и мы чуть не забыли, что девчонки делятся друг с другом вообще всем. Элис, естественно, знает, что в тебя влюблена подруга. Она не напыщенная стерва…
- Когда ты успел о ней такое подумать?!
- Неважно, я уже переосмыслил. Она отшивает тебя, потому что хочет, чтобы ты ответил взаимностью Джесси.
- И… что мне делать?
- Пригласишь её потанцевать…
- Элис?
- Джесси! А потом уже Элис. В танце выложишь ей, как бы по секрету, что догадываешься о чувствах подруги. Не забудешь при этом употребить «как ты думаешь?». Можно пару раз. Так вот. Скажешь, что Джесси тебе ну вот никак, вообще не нравится, но ты видишь, что она хорошая, а обижать не хочется, и не хочется портить отношения, поскольку вам ещё какое-то время работать вместе. Сошлёшься на то, что ты поганец, не хочешь ничего серьёзного, и Джесси будет больно, если вы просто переспите. Держи себя при этом с Элис другом, как со мной. Она вырубит защиту, направленную на отпор, поверит, что ты её не рассматриваешь в качестве сексуального партнёра, раз обсуждаешь другую. Понял?
- Да вроде бы ничего сложного.
- Тогда пошли назад. И не забывай быть плохишом!
- Я стараюсь!
Мы вернулись. Роуз встала, пропуская меня.
- Прости, что дёргаю тебя, - извинился я.
- Ничего страшного!
- Что это вы так быстро? – хмыкнула Дженни.
- Так мы ж не по большому…
Пабло позвал Джесси танцевать, и они ушли. Я, вжав голову в плечи и потирая ладони, как получивший «отлично» первоклассник, изрёк:
- Ого, я в цветнике остался!
- Как сорняк? – заказав у официантки ещё мартини, не стеснялась демонстрировать неприязнь Дженни.
- В таком розарии и садовая ромашка – сорняк, - покивал я. Повернулся к блондинке с косой: - Тут и роза настоящая есть! Роуз, не хочешь потанцевать?
- С удовольствием!
Мы поднялись, и я ткнул пальцем на столик: