Борись за нас

Пролог

Вереница вагонов кажется нескончаемой, пока я бегу навстречу Илье. Сердце грохочет в такт столкновению подошвы обуви с асфальтом. Несчастный рюкзак на плече болтается из стороны в сторону и вот-вот сорвется. Я часто хватаю воздух ртом. Жажда усиливается. Все слизистые оболочки пересохли. Даже моргаю с трудом.

— Простите… — произношу, сталкиваясь плечом с тучным мужчиной, еле удерживаю рюкзак за лямки, спасая его от падения.

Ворчит в ответ что-то отнюдь нелестное, но я уже не слышу, потому что вижу Илью среди людей на перроне. Его сложно не узнать – хмурый широкоплечий парень в светлом спортивном костюме. Не знаю, как его видят другие, но для меня он самый любимый и родной. Я ради него на все готова. Даже бежать от семьи без оглядки, что и делаю.

Клетка, в которую родители меня посадили, осталась позади, и я очень надеюсь на то, что нас с ним ждет светлое будущее. Неважно, что в кармане ни гроша, зато МЫ есть друг у друга. Вместе мы справимся.

Добегаю и чуть ли не падаю ему в руки, запнувшись о развязавшийся шнурок кроссовки. Ловит.

Не произносит при этом ни слова. Я привыкла, что вместо пустых разговоров Северский предпочитает поступки.

Улыбаюсь ему, краснея. После того, что между нами произошло, испытываю некоторую неловкость. Утешаю себя тем, что близость – нормальное явление в паре. И румянец на щеках можно списать на жару, которая нас не щадит.

— Проходи, — заправляет мне выбившуюся прядь за ухо и кивает на вагон.

Сам смотрит поверх моего плеча. Нас выследили. Я думала, что родители после побега оставят меня в покое, но нет. Мама, наверное, постаралась и наняла людей, чтобы меня нашли и вернули домой под её бетонное крылышко. Делаю шаг вперед, поворачиваюсь лицом к Северу, пока проводница проверяет билеты у пожилого мужчины, и ищу в его глазах те чувства, которые меня подпитывают и минимизируют страх.

— А где… — только сейчас замечаю, что его руки пусты. — Где твоя сумка?

Улыбка с лица сползает, хотя я стараюсь удержать её ещё на мгновение. Нет. Потерял. Забыл. Украли. Все может быть. Только вместо ответа меня оглушает тишина. Сердце совершает кувырок и с высоты летит вниз, когда вижу, как Илья поджимает губы. Его челюсти крепко сжимаются, и глаза выражают совершенно не те эмоции, которыми они сверкали ночью.

— Ты не можешь так со мной поступить… — холодею от ужаса.

Я не переживу, если он оставит меня одну.

— Алиса… — черты его лица искажаются.

Звуков вокруг нас все меньше. Движения тоже. Вагон наполняется пассажирами, а я не отвожу взгляда от карих глаз.

Нелегко ему. Чувствую. Но собственная боль намного сильнее. Она перекрывает голос разума, и я начинаю отчаянно мотать головой.

— Нет-нет-нет, — быстро тараторю, истерично посмеиваясь. — Это идиотская шутка, да? Ты так шутишь? Скажи, что ты шутишь, Илья!

Молчит. Ни слова не произносит, когда несколько раз бью ему по грудной клетке, пытаясь получить хоть какой-то ответ.

— Зачем ты так со мной?!

— Алис, я не могу с тобой сейчас поехать.

— Почему?! Почему?! Мы же хотели вместе… Ты сам говорил, что поможешь… Ты… — губы дрожат, и перед глазами появляется мутная пелена. — Ты снова это делаешь…

— Что?

— Отказываешься от меня. Ты снова, черт возьми, от меня отказываешься!

Ловит мои руки и прижимает к себе. Бьюсь несколько секунд, но затихаю, слыша, как стучит его сердце. Громко и часто.

— Прости… — хрипит на ухо. — Прости меня…

— Молодые люди, вы поедете?

Отстраняюсь от него. Превращаюсь в каменную глыбу и не смотрю в глаза, которые меня пленили своей глубиной.

— Ненавижу тебя, Северский. Всем сердцем ненавижу, — выдергиваю билет у него из рук и, не чувствуя ног, иду к вагону.

1

7 лет спустя

Фотостудия «Алиса»

— Голову набок, руку наверх, — командует Светлана, не отрываясь от объектива фотоаппарата, — расслабься, ради Бога, а то вид, как у побитой овцы. Представь, что ты на берегу моря с самым привлекательным мужчиной под боком. Он натирает тебе спинку маслом и жарко целует.

Смеюсь, теряя запал на эффектное позирование. Света с улыбкой опускает свой чудо-инструмент и качает головой, не одобряя мой срыв. Ухожу с фотозоны, падаю на маленький диванчик и беру бокал с шампанским, которое она мне приготовила специально на тот случай, если расслабления не последует. Смотрю, как лопаются пузырьки, ударяясь о прозрачные стенки, когда я слегка потрясываю бокал, и тяжело вздыхаю.

— Дурацкая затея, — прижимаюсь губами к кромке и делаю маленький глоток игристого. — Ничего путного не выйдет.

— Тебе Дом Периньоном в голову шандарахнуло? — усмехается, аккуратно опуская фотоаппарат на стол, с тяжелым вздохом садится в противоположный угол дивана и откидывается на спинку, вытягивая ноги перед собой. — Устала чертовски. И к слову, хватит тоскливо смотреть в окно, — явно раздражается. — Пора уже откинуть все сомнения по поводу тебя и Якова.

Пожимаю плечами. Мне и Марина говорит, что пора делать следующий шаг и вступать в отношения. Пока мы ограничиваемся периодическими встречами-свиданиями в ресторанах или театре, но я вижу и чувствую, что Яков хочет большего. Понимаю, не маленькая. Яков Сергеевич Поляков – завидный холостяк с миллионами на золотой карте. Может, и не одной. Ему тридцать пят лет. Высокий, темноволосый обладатель подкачанного тела и прибыльного бизнеса в городе. Ювелирные салоны Полякова пользуются спросом, потому что у него безупречная репутация, и мы со Светланой работаем над презентацией новой коллекции.

Я уже пожалела, что согласилась на его щедрое предложение стать лицом очередной партии ювелирных украшений. В тот вечер мы сходили на очередную постановку, пригубили вина после в ресторане напротив театра, и я, как мягкотелое создание, не смогла ему отказать. Яков умеет делать комплименты и кружить голову.

— Наверное, ты права, — согласно киваю.

Я просто тяну время, чего ожидая от прошлого. Первая любовь осталась позади. Болезненный мучительный опыт, после которого я потеряла себя на пару лет. Если бы не Марина со Светой, то не знаю, что бы со мной сейчас было.

— Наверное? Подруга, ты нарываешься, — Света улыбается. — Что тебе еще для счастья нужно? Мужик просто отпад, а ты нос воротишь. Кстати, есть несколько кадров, но у нас ещё две коробки с украшениями и смена образов.

Закатываю глаза. Очень тяжело работать моделью, когда ты в этом полный профан. Хорошо, что фотостудия принадлежит Светлане. Подруга у меня настоящая творческая личность. Это можно понять по её внешнему виду. Ассиметричное каре. Молодежный прикид – рваные джинсы и короткий топ. Она часто протестует, чем вызывает гнев своих родителей. Замуж не торопится, зато остальных сватает. Меня в том числе.

— Может, отдохнем? — предлагаю, чтобы избежать продолжения пытки. — Марине позвоним. У нее скоро закончится рабочий день.

— Предлагаешь снова опрокинуть Полякова со сроками? — изображаю невинный вид, вопросительно поднимая брови. — Я за, чего только не сделаешь, чтобы довести человека до белого каления. Но, — выставляет указательный палец, — ты попробуешь с ним горячие финские ночи.

— Почему финские?

— А, — отмахивается, — кино вспомнила.

Мы одновременно поднимаемся, чтобы навести порядок. Я снимаю колье и тянусь к коробке, в которой оно лежало, как входная дверь резко распахивается. От силы, с которой её пнули, ударяется о стену. В помещение врываются трое мужчин в масках. У одного их них пистолет в руках. Застываю с открытым ртом, когда он направляет его на меня.

Всё, что происходит потом кажется мне ночным кошмаром, который каким-то магическим образом воплощается в реальность. Моя несчастная душа временно покидает тело. Его будто гвоздями прибивает к тому месту, на котором я стою. Перед глазами пролетают темные круги, когда у меня из рук вырвают колье и забирают оставшиеся коробки с украшениями. Слова грабителей не слышу, поэтому один и них толкает меня, и я неуклюже падаю мимо дивана, ударяясь коленками об пол. Света матерится, но этот звук идет фоном, ведь меня начинает накрывать давно забытой паникой. Я часто дышу, и этот процесс вызывает гул в голове, словно кто-то толкает шар, и он со звоном бьется о стенки черепной коробки.

Я открываю рот, стараясь вдохнуть больше кислорода, и напрочь забываю, чему когда-то учила меня Анна Васильевна. Её образ формируется перед глазами мутной картинкой из прошлого. Сердцебиение учащается. Слышу его отчетливо. Мне страшно от того, что я не могу контролировать этот процесс. Я отвыкла от панических атак, и сейчас они вызывают у меня дичайший ужас. В памяти проносятся все болезненные моменты моей жизни, начиная от моральной тирании матери до предательства Ильи, и я захлебываюсь горечью и слезами, сама того не замечая.

— Алиса?! Чёрт возьми, что происходит?! — голос Полякова врывается в уши, пробивая толстую преграду. — Моя девочка, что они с тобой сделали?!

Меня словно из вакуума выдергивают. Или со дня реки, когда я практически умерла. Начинаю часто моргать и вижу перед собой Якова. Он стоит на коленях и внимательно всматривается в мое лицо. Только сейчас улавливаю другие звуки, которые проносятся по студии — голоса сотрудников полиции. Паника накатывает повторной волной, но трансформируется в дрожь и волнение за подругу.

— Где Света? — сиплю, не узнавая свой голос. — Где она?!

— Тише, Алиса, — Яков разговаривает со мной таким тоном, будто я маленький ребенок, который вдруг решил покапризничать. — С ней все хорошо. Возможно, легкое сотрясение. Она в машине скорой помощи. Как ты? Я… — он задерживает на мне цепкий взгляд. — Я во всем виноват. Нужно было приставить к вам своих ребят, чтобы обеспечить безопасность.

2

Охранное агентство «Пантера»

— Зачем ты меня сюда привел? — осматриваюсь по сторонам.

Небольшой офис в центре города. Маленькая приемная с диванчиком напротив стойки, за которой стоит миниатюрная девушка в очках. Светлые тона в интерьере. Холодные правда, и я рефлекторно кладу ладони на предплечья, растираю их и делаю глубокий вдох. После нападения в студии я вздрагиваю от каждого шороха и движения поблизости. Не знаю, как себя вести, и что в следующее мгновение выдаст моя нестабильная психика. Я столько сил вложила в свое личностное развитие… Но… Все опоры, на которых держалась жизнь, теперь качаются. Страшно ли мне? До ужаса. До тряски внутренних органов, словно кто-то поместил их на движущуюся ленту и ждет, когда их раскромсает на части. Я вспоминаю дуло пистолета и крики подруги. Тело тут же дает ответную реакцию в виде мурашек на коже. Похоже на волнение, которые ты испытываешь перед важным мероприятием, но это чувство гораздо объемнее. У него много граней и оттенков. Я не могу от него избавиться, как бы не пыталась.

— Я виноват в произошедшем, Алиса, и не хочу, чтобы такое повторилось, — Яков не выражает никаких эмоций, как в тот вечер.

Сейчас он выглядит отстраненно, будто ведет переговоры по работе. Внешне идеален. Бордовая рубашка, черные брюки и начищенные туфли. Темные коротко стриженные волосы. Зеленые глаза. Глубокие и красивые. Когда взгляд Полякова направлен на меня, появляется ощущение, что он пробирается в душу и пытается её изучить, как ученый работает над проектом всей своей жизни. На среднем пальце левой руки у него перстень с выгравированной буквой П. Смотрится загадочно. Я даже спросила однажды про него. Оказалось, что это семейная реликвия, передающаяся из поколения в поколение. Печально и радостно одновременно. У нашей семьи тоже были традиции, но ими я похвастать не могу.

— Не думаю, что это повторится, — выжимаю из себя слова и облизываю губы.

Хочется пить. И не воду, а бодрящего кофе. У меня не проходит предчувствие надвигающейся панической атаки, и да, на моем запястье снова красуется резиночка, которую я периодически дергаю. О произошедшем мы с Поляковым ещё не говорили. Яков настаивает на том, что мне нужна охрана. Думаю, что после он захочет обсудить истерику в студии. И как бы я не избегала щепетильной темы, чертовой беседе быть! Он должен знать, с чем и с кем имеет дело.

— Я уверен, что повторится, Алиса, — Яков останавливается, берет меня за локоть и, оглядевшись, отводит к диванчику. — Послушай, Алис. У меня намечается крупная поставка драгоценностей. Ты стала лицом коллекции. Это лишь малая часть украшений, которые поступят на рынок.

— Мне жаль… Что их украли, Яков…

— Перестань, — кривится, отпуская мою руку. — То колье – капля в море. Важно, что вы целы и относительно невредимы. И прежде, чем мы официально объявим о продаже, нужно решить этот вопрос.

— Может, стоит взять лицом кого-то другого?

В горле пересыхает сильнее, и я невольно дотрагиваюсь до него рукой. Ощущение удавки на нежной коже прогрессирует, как сепсис. Такое случалось, когда мама начинала давить на меня своим авторитетом.

— Уже поздно, Алиса, да и… я не хочу видеть кого-то другого на твоем месте.

— Моем? — выдыхаю слегка истерично.

— Твоем, — Яков улыбается, а я отвожу взгляд.

Не могу себя заставить снова сблизиться. Уговариваю себя, но не получается. Мне тошно от себя самой. За слабость и слабохарактерность, которую я демонстрирую Полякову. Света говорит, что это нормально. Он сильный мужчина, и я должна ему довериться, тем более, если хочу строить отношения. А хочу ли? Готова ли я к ТАКИМ изменениям в жизни?

— Я позабочусь о твоем безопасности, Алиса, — Яков проводит подушечкой большого пальца по моей щеке. — Подожди здесь, хорошо?

Киваю. К сухости в горле прибавляется огромный ком. Яков оставляет меня в приемной и уходит к хозяину агентства. По дороге сюда он говорил, что владелец его знакомый, и они смогут быстро оформить договор. Если честно, я не хотела бы стать девушкой, около которой ходят хмурые бритые бугаи, но и повторения не желаю. Тихо опускаюсь на диванчик и потираю горло пальцами. Мне неуютно, неловко и дискомфортно, словно сейчас проходит выставка рабынь, и я стою на сцене абсолютно голая. Понимаю, что вскоре я действительно «оголюсь» перед Яковом, и переживаю. Захочет ли он отношений, если узнает о моих дефектах?

Беру резиночку и начинаю её дергать. Кожа краснеет, но я не прекращаю над собой издеваться, пока не замечаю пристальный взгляд девушки за стойкой. Выравниваю спину и медленно выталкиваю из себя воздух, используя схему дыхания по квадрату. Считаю про себя и через несколько минут успокаиваюсь. От жажды ничего не спасает, и когда я поднимаюсь, чтобы купить себе кофе в кафе поблизости, дверь в помещение открывается. Я упираюсь взглядом в высокого широкоплечего парня. Сердце ухает вниз, стоит мне посмотреть ему в глаза. Красивые карие. Настоящая бездна, в которой я утонула семь лет назад.

3

Илья Северский

Воздух в лёгких застывает, стоит увидеть девочку из прошлого. Хотя… о чём я?

Алиса – не прошлое, а настоящее, которым я давлюсь изо дня в день. Засыпаю с мыслью о ней и просыпаюсь от того, что перед глазами встает картинка, как крупные слезинки скатываются по её бледным щекам. Поезд. Дорога в никуда. Боль. И нет просвета.

Кажется, воздух между нами сгущается, становится максимально плотным и не пригодным к жизни. Стопорятся все важные функции в организме. В фокусе сейчас лишь глаза Разиной – голубая пропасть, в которую падаешь, сам того не замечая.

С трудом проглатываю ком в горле.

Оказывается, всё сложнее, чем можно было представить. Видеть Алису, когда ты к этому не готов, как нож под рёбра. Чертовски больно, но я вынужден дышать.

— Привет, Север! — мне по полечу прилетает. — Наконец-то, добрался до нас, — отвлекаюсь от принцессы.

Передо мной тут же нарисовывается довольная физиономия Кота.

Он же Котов Вадим Васильевич – мой армейский друг. Кот давно звал меня к себе в гости или на работу, а я пытался привести жизнь в порядок. Вот только усилия напрасны. В ней по-прежнему царит хаос.

— Проходи, — указывает на пустой коридор. — Светик, я временно недоступен, если что, — подмигивает девчонке за стойкой. — Рассказывай, каким ветром тебя занесло? Я тебе трубу оборвал звонками.

На автомате шагаю вперёд, стараясь не смотреть в сторону Алисы. Она не одна. Со статусным мужиком, который ей ровня. Мельтешение за спиной, стук каблуков. Может, я превращаюсь в параноика, но слышу её сорванное дыхание, чувствую панику.

— По делам, — отвечаю коротко.

Вадиму ни к чему знать истинные причины моего приезда. Я и сам не знаю, чем обернётся наша встреча. Вхожу в небольшой кабинет следом за Котовым. Простой офис начальника охранного агентства – стол, кресло, пара стульев, шкаф и кофемашина в углу. На окне жалюзи. Работает кондиционер, но я механически дергаю за ворот футболки, усиливая приток прохладного воздуха к грудине. Там ломит и горит, словно мне сломали пару рёбер.

— Кофе? — кивает на кофемашину. — Или чего-то покрепче?

Наверное, второе актуальнее, но я соглашаюсь на кофе. Сажусь на стул, пока Вадим возится с бодрящим. Осматриваю помещение.

— Согласился на подгон отца?

Папка у Кота – акционер в крупной компании. Не теряет надежды втянуть в бизнес сына, но Вадим упирается, хочет идти своей дорогой.

— Нет. Сам замутил. Предок наседает с пакетом акций, — кривится, садясь напротив меня в кресло, двигает ко мне чашку с кофе и делает глоток из своей. — А я не хочу ввязываться во все это мажорское дерьмо, — прищуривается.

От беззаботной улыбки не остается ни следа. Первое, что он сделал, когда попал в казарму, - подрался.

Со мной.

Так и завязалась дружба.

— Почему? Семейное дело ведь.

Котов усмехается.

— Кабала, Север, а не семейное дело. Если хоть одна акция есть в кармане, то ты превращаешься в раба. К черту! Сам туда не полезу и детям своим не дам.

— Уже планируешь?

Показательно крестится.

— Мне ещё гулять и гулять.

Киваю. Иметь право выбора – непозволительная роскошь в наше время, и не важно, есть ли у тебя деньги в кармане, и кто твои родители. Как показывает практика, пара ублюдков может вершить судьбы даже незнакомых людей.

— Как с клиентами?

Хочу спросить напрямую, как здесь оказалась Алиса, но не могу. Тогда придётся раскрывать все карты. Готов ли я? Нет.

Пока нет.

— Не жалуюсь, — откидывается на спинку кресла. — Сам Поляков к нам обратился.

Вопросительно изгибаю бровь. Я в курсе, кто такой Яков. Костя рассказал.

— Известен в городе, как владелец ювелирных салонов, но на самом деле не только, — Котов хмыкает.

— Не только?

— Мутный персонаж, если честно, — Вадим трет переносицу пальцами. — По своим каналам пробью подробности, чтобы держать руку на пульсе.

— И зачем ему охрана?

Обычно у таких шишек свой штат секьюрити. Ещё и Алиса…

— Не ему, — усмехается Кот, — его невесте. Напали на девчонку и её подружку. Драгоценности украли. Вот и печется теперь о её безопасности.

Сглатываю.

Невеста всё-таки…

Ошибся значит Разин, что его сестра одна семь лет.

Дергаю за ворот футболки снова и снова, но чувство удушения не проходит.

Отвожу взгляд в сторону, допиваю кофе одним большим глотком. В виски бьет давление. В горле начинает першить. Котов наблюдает за мной пристально.

Рисую равнодушие, несмотря на то, что в груди ломит. Сто раз прокручивал в голове этот сценарий, где Алиса живет счастливой жизнью. Без меня. С тем, кто сможет её защитить и не бросит в трудной ситуации. Но сталкиваться с продуманной версией судьбы в реальности сложнее, чем в мыслях.

— Так что тебя в город привело, Илья? — Кот загадочно улыбается. — Точно не моя важная персона.

Встречаемся взглядами. Есть у него жилка ищейки. Мы ещё в армии проверили.

— Не что, а кто, Кот, — кручу в руках пустую чашку. — За своей девушкой вернулся.

4

Кабинет психолога, Марины Янковской

Яков рядом. Он не оставляет меня ни на секунду. Я должна быть благодарна, но такое ощущение, что мне потихоньку стягивают петлю на шее. Его присутствие душит. Перед глазами лишь Северский. Его широкие плечи. Тёмный взгляд, в котором, как мне показалось, мелькнуло удивление и огонь, присущий лишь ему. Голос тягучий с ноткой хрипотцы. Он у него и в школе был низким, а сейчас и вовсе действует, как секира по ногам. Они моментально подкашиваются.

Я агонизирую.

Все тело то вспыхивает, то резко холодеет.

Не могу поверить, что нахожусь в реальности! Может, Илья – плод моей пошатнувшейся психики? Расстройство после нападения? Да что угодно, но только не настоящий Север!

Я не готова ко встрече с прошлым!

— Алиса? — Марина внимательно смотрит мне в глаза.

Часто моргаю, понимая, что потерялась во времени и не слышала ни одного её слова.

— Все хорошо? Ты бледная, — она поднимается, наливает в стакан воды из красивого стеклянного графина и подает мне.

Принимаю. Мне неловко от повышенного внимания подруги. Кажется, что она считывает мельчайшие изменения прямо по моим предательски влажным глазам.

Хочется ли мне исповедаться перед ней?

Нет. Илья – это настолько личное, что я превращаюсь в улитку, которая прячется в свой домик и утягивает все эмоции, которые всколыхнул своим появлением Северский. Я не могу обсуждать то, что между нами было, даже с близкими подругами. Табу. Запрет. Цепи и замки на дверях.

— Просто задумалась, — делаю глоток воды и увожу взгляд на окно.

За ним город, суета и моя привычная новая жизнь. Теперь она превращается в грязную маску, которой я долго пользовалась.

— Я Светку ещё не видела после ограбления, — возвращается к себе за стол, с усталостью трет виски подушечками пальцев.

Марина старше меня на пять лет. Одиночка в самом соку. Замуж не стремится. Говорит, что сапожник не может сделать себе сапоги, а рынок не снабжает нужными моделями. И, наверное, я могу её понять. Сложно найти человека, когда считываешь ложь с его лица, или наоборот маскируешь «говорящие» поступки за правдоподобными оправданиями, потому что любишь его всем больным и израненным сердцем.

— Нужно встретиться, — киваю в ответ, крепче сжимая стакан.

Яков скидывает мне сообщение, что ждет внизу с горячим кофе и авторскими сладостями, но я не спешу уходить. Не знаю, как себя вести с ним наедине. Что говорить? Как не вздрагивать и не отворачиваться каждый раз, когда он меня касается? Как?! Если мне везде мерещится Илья!

— Ты же знаешь, что можешь в любой момент мне позвонить и поговорить? — Марина поправляет толстую увесистую косу, буквально щипает меня взглядом. — Алиса?

— Да, Мариш. Я знаю, но пока не о чем, кроме нападения на нас. Я просто… Просто опять поймала приступ паники, — глажу пальцем резиночку на запястье, рассматривая кабинет подруги, чтобы отвлечься.

Нежные зеленые тона в интерьере. Цветы на подоконнике. Небольшая кадка с пальмочкой в углу около Марины. Стол, кресло и диванчик, на котором я расположилась. Помню, как несколько раз засыпала на нем во время наших сеансов. Марина – хороший специалист и ответственно подходит к своей работе. Засиживается допоздна, если это требуется. Всегда находится на связи. Можно сказать, что она замужем за своей работой. Может, это не так и плохо – помогать людям решать их проблемы с головой, в которой всегда роятся мысли. Мои, например, темные и тягучие. От них не так просто отделаться.

— Видимо, мы так и не разобрались с истинной причиной, или ты словила дежавю, — она задумчиво расплетает косу.

Волосы у нее шикарные. Густая копна пшеничных локонов. Настоящая русская красавица с глубокими голубыми глазами.

— Яков нанял мне охранника, — быстро перевожу тему, чтобы Марина не насела на меня с проработкой прошлых ошибок. — Боится, что нападение повторится.

— Тебя это успокаивает?

Нет!

— Не знаю. Мне все люди кажутся подозрительными, а ограбление все усугубило.

— Яков – хороший мужчина. Он не подвергнет тебя опасности.

Знаю. Но из груди вырывается тяжелый вздох.

Я не могу дать Полякову то, чего он так рьяно добивается. Столкновение с Ильей сдвинуло меня на начальную точку. Яков вновь превратился в симпатичного незнакомого мне мужчину, сближаться с которым я не готова.

— Лис, — протягивает Марина, как Костя когда-то, — не копи внутри себя боль. Она рано или поздно вырвется наружу, и последствия могут быть печальными.

Сердце начинает стучать быстрее. Мой брат-близнец, Костя, находится далеко от меня и живет счастливой жизнью. Я видела фотографии в соцсети. Он руководит семейным бизнесом и воспитывает чудную дочку с рыжими кудряшками. Видимо, цвет волос достался от матери. Глаза, как у Кости светлые карие. Расплавленное золото. Красивая малышка, которую я никогда не подержу на руках из-за наших родителей и Костиного выбора. В груди щемит от эмоций и… да! От чертовой боли! На глаза наворачиваются слезы, и я смещаю фокус на стакан, делая вид, что рассматриваю воду и узоры на стекле.

В дверь неожиданно стучат.

На пороге, не дожидаясь ответа, появляется Яков.

— Алиса, — кивает Марине с улыбкой, — у меня деловая встреча. Охранник уже в приемной. Ждет тебя. Кофе со сладостями у него, — подходит ко мне, ласково берет за руку, пристально смотрит в глаза. — Не скучай.

— Я же могу поехать в студию? — поднимаюсь, не позволяя себя поцеловать, ставлю стакан на стол к Марине.

Может, дергано себя веду, но иначе не могу.

— Я бы не хотел этого.

— Мне нужно поработать, — выдавливаю из себя улыбку. — Не хочу делать трагедию из произошедшего.

Мне срочно необходимо отвлечься!

— Хорошо. Илья тебя отвезет.

Меня словно кипятком ошпаривают.

— Кто? — еле шевелю губами.

— Илья – твой охранник. Еще Мирон, но у того какие-то дела, — Яков поворачивается к открытой двери. — Илья?

5

Очень странно видеть, как моя новая жизнь сталкивается со старой.

Большой контраст.

Необъятный.

Я сижу в машине с Ильёй и слышу, как бьётся сердце.

Гулко.

Часто.

Иногда с большими перерывами, словно кто-то невидимый отключил питание жизненно-важного органа.

А потом оно с силой выталкивает порцию крови в вены, и я глубоко вдыхаю, растворяясь в запахе Северского. Его я ни с кем не спутаю. Даже если у меня пропадёт зрение, то обоняние точно не подведёт. Раньше дышать им было легче. Илья стал для меня кислородной маской, а сейчас работал, как эффективный яд, который распыляют по салону и не дают мне возможности скрыться.

Я должна что-то сказать, как-то оградить себя от прошлого, только… Как бы я ни старалась откинуть воспоминания, они властвуют надо мной, усиливая внутреннюю дрожь.

Кажется, каждая клеточка моего ватного тела звенит от напряжения и желания расплакаться.

Я наклоняюсь вперёд, вбиваю в навигатор адрес фотостудии и отворачиваюсь к окну, прижимая подушечки пальцев к губам. Нижняя выдаёт мои эмоции с потрохами. Она живёт своей жизнь – трясётся, будто её хозяйка на грани истерики. Я шумно дышу. Грудная клетка поднимается и опускается. Часто. Очень часто.

Касаюсь пальцами резиночки на запястье и гоню прочь чертовы вопросы, которые я ОБЯЗАНА задать ЕМУ!

Зачем он здесь?!

Специально издевается надо мной?!

Что вообще он делает в этом городе, когда должен быть в другом месте?!

Столько слов! Столько эмоций!

Душу рвёт на куски, но я молчу. Не знаю, что является причиной тишины, но и Северский не спешит заводить со мной разговор, хотя таранит меня взглядом. И его глаза…

Его глаза – произведение искусства.

Невозможно передать, как сильно они на меня влияют.

Я вспоминаю ту самую ночь, когда мы не сдержались и вдоволь насытились друг другом. Мне казалось, что это было начало чего-то большего, прогрессом в наших сложных отношениях, но… нет. Для него ничего серьезного не случилось. Просто ночь. Просто секс. Просто расставание без шаблонного «прости, дело не в тебе». Илья даже банального ничего не сказал, чтобы как-то утихомирить мою боль. Север убил меня. Одним взмахом. Оставил одну, когда был очень нужен.

Я прикрываю глаза и крепко зажмуриваюсь, чтобы прогнать картинки из прошлого. Они яркие, словно и не было семи лет самобичевания и тоски по несбыточному.

Машина движется по заданному маршруту, а я словно стою на месте и не шевелюсь.

Я жду, когда смогу освободить себя от общества Ильи, и эта возможность вскоре появляется. Север останавливает автомобиль около здания, в котором расположена фотостудия, и я тут же нажимаю на ручку и пулей вылетаю из салона. У меня вибрируют конечности, но я добегаю до двери и дрожащими руками шарю в сумке в поисках ключа. Когда достаю связку, она со звоном падает вниз. Кажется, моё сердце прыгает туда же. Я наклоняюсь, чтобы поднять её и сталкиваюсь с Ильёй. Точнее с его горячими загорелыми пальцами. Тут же одергиваю руку и резко выравниваю спину. Смотреть ему в глаза не могу. Боюсь реакции, которую вызовет зрительный контакт. Мы всегда общались жестами и взглядами, потому что слова – не конёк Ильи. Он скуп на проявление эмоций и слащавые песни, которые обычно парни льют в уши девушкам.

— Позволь, я, — говорит, подходя ближе.

От его тела веет жаром, и я не в состоянии пошевелиться, пока Северский вставляет ключ, поворачивает его в замочной скважине и открывает передо мной дверь.

Я слежу за тем, как перекатываются мышцы под его футболкой. Вижу, как напряжены вены на руках. Слышу, как шумно он выдыхает и сглатывает. Облизываю губы, останавливая осмотр в районе подбородка. Он возмужал и стал ещё привлекательнее, чем раньше.

И…

И наверняка у него есть девушка, которая наслаждается спортивным телом и страстью, которой оно наделено.

В районе сердца становится очень тесно. Чертов орган замирает от того, что надумывает его обладательница. Словно безумный ученый поливает кислотой чувствительные ткани. Они горят. На них проявляется пена. С шипением и характерным запахом.

Даже не поблагодарив его, вырываю связку ключей, вздрагиваю, задевая Илью, и быстрым шагом влетаю в студию.

Надеюсь на спасение?

Нет.

Я его знаю.

И чувствую, что скоро Северский заговорит.

А если он это сделает, то у меня не останется шансов защитить себя.

Я слаба.

Перед ним точно. И…

Я точно никогда не была сильной.

Пальцы всё ещё не слушаются, когда кидаю ключи на стол. Туда же летит моя сумка.

Что я собиралась делать? Работать?

Как?!

Север стоит за моей спиной. Не уходит.

Я глубоко вдыхаю, набираясь смелости повернуться и заглянуть ему в глаза. Раз-два-три-четыре…

Медленно меняю ракурс и теряю весь запал, синхронизируясь с Ильёй зрительно. И кажется на миг, что агония взаимная.

— Твоя студия? — Северский убирает руки в карманы джинсов.

Спокойный ровный голос, который ласкает слух. Я наслаждаюсь этим звуком.

Никогда не слышала мужского голоса приятнее, чем у него. Только от низких тональностей не легче. Губы сохнут. Во рту пустыня и зыбучие пески, которые меня заставляют проглатывать. Горло сдавливает. Разве по названию не очевидно, кто повлиял на создание студии?

— Алиса, — Северский делает шаг вперёд, и я в панике выставляю ладони, отгораживаясь от него, — нам нужно поговорить.

Немного истерично усмехаюсь.

Поговорить?!

— О чем? У нас нет общих тем для светской беседы, — в голосе звенит сталь, которой до этого не наблюдалось.

Я выравниваю спину. Ощущения при этом очень мерзкие, словно мне к позвоночнику прибивают плаху. Но я не сдаюсь. Прошлое должно оставаться в прошлом, так ведь? Марина мне все уши прожужжала на больную тему. Пора использовать полученные знания на практике.

— Есть, и ты знаешь это, — Северский напирает словесно, давит энергетикой.