Ботаник vs. Плохиш

- 1 -

Школа... Место, похожее на декорации настоящей жизни. Этакий лагерь выживания, где тебе кидают челленджи каждый день.

– Блин! И как ты смогла написать тест без единой ошибки! Я зубрила до звездочек в глазах, а ты в выходные была на квесте! То в клуб, то на ивент, то на выставку тропических бабочек! Как так-то!

Настюха все еще негодовала, цокая и взмахивая руками. Время от времени поправляя очки, съезжающие с ее маленького носа.

Развернулась на каблуках, театрально откинув уложенные локоны с плеча за спину.

– Я же говорила: у меня просто феноменальная память. Пару раз прочитала – 80% процентов запомнила.

Медленное движение наращенными ресницами. Вздох. Невесомое передергивание плечами. А потом улыбка с ноткой ненавязчивого «Прости меня», направленного в пустоту.

Все как по учебнику.

Лицо Торихиной смягчилось.

– Да ладно. Проехали. Забили. Вроде как я должна уже привыкнуть, – раздраженный «Эх», больше похожий на утробный рык носорога. И вот уже скомканный тест с тройкой летит в урну и, ударившись о край, падает на пол.

Подруга разваливается на лавочке вытянув руки вдоль низкого подоконника. Я в такой же позе смотрю любимую подборку кинолент. И мне очень хочется так же раздвинуть ноги, расслабить поясницу и отпустить условности. Но на Насте джинсы, а на мне юбка на полтора сантиметра короче установленной длинны.

Зрелище будет +100 поинтов к моей популярности. Только это комбо изменит полярность, с положительной на отрицательную.

Поэтому я облокачиваюсь о подоконник, подтягиваюсь на край и закидываю ногу на ногу. Несколько парней, проходившие мимо, остановились словно машины, перед которыми выскочил из ниоткуда красный сигнал светофора. Пытаются разглядеть цвет и тип белья? Хм, удачи. Я отточила навык, как сидеть, балансируя на пересечении трех граней: приличия, грации и пошлости. Ведь в каждой женщине должна быть какая-то загадка…

Пусть отгадают мою.

– Везет тебе, – подруга повернулась ко мне вполоборота, стоило ей заметить двоих невольных жертв прекрасного, искусно поставленного зрелища. – На учебу уходит по минимуму времени. И ты можешь заниматься более приятными вещами. Например, волосами.

Торихина поникла, пытаясь пригладить свои вечно пушистые волосы каскадом, напоминающим неровные волны (что при такой прямой челке и с круглым лицом выглядело, если честно нелепо) – им бы бедным не помешали регулярные маски, аминокислотное выпрямление и даже другая стрижка. При такой густоте волос подошел бы и косой боб... Я три дня убила на поиск своего лука прежде, чем пошла к парикмахеру.

– Да мне просто повезло с генетикой. Структура волос такая, – небрежно отмахнулась.

Ну да, ну да. Мои вьющуюся на любую влагу волосы – уж точно не эталон. Но ей это точно знать не обязательно, как и то, что под слоем тонака у меня жирный слой корректора от темных кругов. И то, что я в периоды совместных сходок с друзьями, сажусь за уроки после одиннадцати, использую корейские патчи с гиалуроновой кистой, пью тоники с таурином и капаю Тауфон в глаза.

Школа – площадка для стажировки, для подготовки к жизни. И место, где учишься лгать... Хотя... Ложь в моем случае не такая страшная и разрушающая. Я никому не делаю плохо, не врежу. Ведь нет ничего плохо в том, что я хочу чуточку приблизиться к идеалу в глазах других... Верно?

– Не кисни, – легко соскользнула с подоконника и хлопнула подругу по плечу. – Я могу подтянуть тебя по литературе.

Ну, конечно, я столько перечитывала за последние неделю: биографии и произведения поэтов золотого века, засыпая с учебником по литературе под щекой вместо подушки… И мне даже приснилось, как Александр Сергеевич томно шепчет мне на ушко строки из «Я Вас люблю, чего же более». Я даже помню, свои мысли в тот момент: «Ага, понятно, о чем говорила Анна Крен»

Торихина рассеянно кивнула, все еще дуясь, как будто я – голимый читер, и каким-то образом каждый раз подтасовываю результаты.

Но я даже шпаргалок не пишу, просто работаю на износ.

Прозвенел звонок, и мы поспешили в класс.

Общество. Еще один предмет, где банально надо все заучивать. Опять нас Валентина Ивановна засадит строчить таблицы. Скука смертная.

Все расселись. Учитель начала обычную вводную речь: краткое приветствие, объявление темы и перечень задач на сегодняшний день.

– Итак, откройте, учебник на странице 234. Там в конце параграфа есть список вопросов, ваша задача на сегодня...

Она не успела договорить, как дверь распахнулась – по грохоту, с полпинка.

– Сори, опоздал, – прозвучал сухой, безэмоциональный ответ.

Кстати, о читерах. В дверях стоял классический образец, эталон даже.

Одетый в кожаную куртку – которую даже слепой не примет за пиджак. Со стрижкой под британку с хайр-тату в виде какого-то кельтского рисунка. О. И еще серьга-каффа в ухе. Нет, а что прикид крашевый, только не для школы.

Будковская скрипит зубами, щурит глаза, но кивает и отрывистым жестом выбрасывает руку вперед, указав Чернышеву Владиславу на его место на первой парте. Ага, как раз тогда, когда он уже притулил свой зад, не дожидаясь официального разрешения.

- 2 -

Ковыряла в своем салате, принесенном в контейнере, тоскливо поглядывая на пюре с сосиской, которое с таким наслаждением уплетала Настька.

– Не понимаю, зачем тебе есть эту траву? Ты и так худышка… – в очередной раз спросила подруга.

Блин, если бы она знала, какой у меня медленный обмен веществ она бы так не говорила.

– У меня сегодня белково-овощной день. Никакого крахмала, сахара и тем более, канцерогенов.

– Звучит печально, – ответила подруга, делая внушительный глоток густого киселя.

Я без особого энтузиазма покосилась на свою минеральную воду с магнием.

Обычно, у меня особых проблем с ПП нет, но стоило мне хоть немного расстроиться, сразу возникало острое желание проткнуть ножом банку сгущенки и выпить ее до дна, не закусывая хлебом. Желание, которое я успешно подавляла, разрешая себе читмилить только по выходным.

– Хэй, девочки, – к нам подсел Роман Кравченко. – Можно к вам?

Настя на прошлой неделе согласилась стать его репетитором, за символическую цену – в одну шоколадку фирмы Ferrero Rocher. И похоже, они не только там математикой занимались...

У подруги даже глаза заблестели, и она отодвинула от себя недоеденную порцию. И я не смогла сказать: «Нет». Лишь неопределенно пожала плечами.

– Я хотел спросить, мы сможем стыкануться сегодня, у меня завтра...

Вроде как мне все равно. К тому же, Ромка был среднестатистическим троечником, который при желании не мог конкурировать со мной. У меня были почти все пятерки в прошлой четверти, кроме физ-ры, правда. Единственный минус – это его друг.

– Эй, Черный! – Кравченко прервал сам себя, развернулся и энергично помахал рукой, привлекая внимание.

Мне не нужно было поднимать голову, чтобы разглядеть «Черного» у раздаточной ленты. Зачем портить себе настроение?

Принялась энергично жевать, при этом не выглядя так, будто опаздываю по супер-важным делам.

– Привет, – короткое и безобидное слово вызвало волну отрицательных эмоций. Ну может, не само слово, а мужской тенор, с нотками ласкающими слух.

Хрустящий лист салата во рту потерял остатки вкуса, превращаясь в пресную отраву.

– Угу, – пробурчала я в ответ, стараясь не смотреть на Чернышева.

– Приятного, – бросил он, и мне даже подумалось, что я смогу пережить большую перемену с ним за одним столом.

Но не тут-то было. Кравченко достал скученную с лохматыми уголками тетрадь с пробными тестами и сунул ее Насте с просьбой объяснить пример из второй части.

Не знаю, либо ему срочно загорелось узнать правильный ответ, либо это был такой тупой подкат. Но это сработало: Торихина переключила на него все свое внимание. И в этот момент стул рядом со мной взвизгнул, не ожидав такой неожиданной перестановки, как и я, впрочем.

– От одного вида, как ты давишься этой травой, аппетит пропадает…

От этих слов, сказанных с явной насмешкой, я правда подавилась. Отпив изрядный глоток от откупоренной бутылки с водой, я недовольно зыркнула на него. Дыхание не сразу восстановилось – и остроумный ответ застрял где-то на полпути. Кинуть что-то вроде «Да сам ты такой!» было бы глупо. И тыкать в лицо факом не стоит при свидетелях. В школе я была эталоном хладнокровности и самообладания.

Не говорить же всем, что единственная йога, которую я признаю – диванная. С ведром веганского мороженого и под каким-нибудь включенным фильмом или сериалом не старше 2000-го года. А лучше нестареющую классику – «Сабрину» с Одри Хепберн или засмотренных до дыр «Девчат».

– Не нравится – не смотри, – старалась говорить спокойно, сделав паузу посередине. Может, хоть так смысл дойдет?

Чернышев дернул бровями и... Вздохнул?

Нахмурилась. Что он исполняет?

– Приходиться. Хоть твое лицемерие уже порядком задолбало.

Подавилась воздухом.

Что за чушь он несет? Как будто я всем рассказываю, будто мой папа владеет половиной города или во мне течет королевская кровь? Моя маленькая ложь никому не вредит. А то, что в глазах других я выгляжу лучше... Что ж в этом такого?

Я же не как Незрицкая – не выбалтываю тайны и не разношу сплетни, чтобы завести друзей.

Два сомкнутых пальца – указательный и средний – надавили на мой подбородок снизу, заставляя закрыть рот.

– Не понимаю, в чем прелесть работать на износ, если об этом никто не знает? – парень разделил сосиску на четыре части, наколол кусочек на вилку и поднес ко рту – только прежде его рука подозрительно вильнула в мою сторону, дразня.

Рот наполнился не просто слюной, а настоящим ядом. Как говорится, нет ничего страшнее, чем голодная женщина.

Сглотнула, приготовившись выдать самую гневную тираду, со времен моего перевода два года назад. Высказать все, что я о нем думаю. Абсолютно, все. Раскрыть ему глаза. Что его хамоватое, бунтарское поведение меня ничуть не впечатляет. Мы не в каком-то аниме или в ширпотребе, что крутят по телику каждые выходные. Да, черт, если учителя решат объединиться и устроить ему темную за углом школы, я не только буду держать транспарант «Поставим на место Чернышева!», я приму активное участие.

- 3 -

Всегда ненавидела межсезонье. Этот пограничный период ранней весны, когда природа не может определиться – то ли вдарить по теплу, как летом, то ли прыгнуть обратно в морозы. Но дрожала я не потому, что слишком поспешила надеть свою кожанку сегодня утром, не ожидав, что после трех к ветру прибавится еще и мокрый снег, похожий на хлопья испорченной сладкой ваты.... Может, я, и правда, немного продрогла, но трясло меня больше от раздражения.

Да как этот баклан мог сказать мне в лицо, что я – лицемерка! Посмотрел бы сначала на себя!

Нет, я, конечно, не знала, врет ли он о себе или скрывает что-то от окружающих... Но! Невозможно получать высокие оценки при таком мерзком поведении!

Оступилась и едва не полетела с крыльца, когда кто-то из толпы шмакодявок врезался в мой бок. Хорошо, что Настя поддержала за локоть.

Тряхнула волосами, не покрытыми шапкой, расслабила челюсть и приказала себе собраться: нельзя, чтобы подруга заподозрила неладное и из нее посыпались вопросы. Я даже улыбнулась в беззвучном «Спасибо». Правда неудобных предложений, выскакивающих из маленького рта, не удалось избежать.

Вроде бы ничего не предвещало беды: мы болтали о новом сериале (который я, если честно, смотрела на перемотке) и о новой серии палеток, выпущенных Soda. Как вдруг прозвучало:

– Так он, что пригласил тебя на свидание?

Мы как раз прошли через главные ворота парка, чтобы сократить путь: остановилась, чуть не ушибив лодыжку о металлическую урну и огляделась по сторонам.

– Кто? – меня, что языком жестов пригласили на свидание, а я даже не заметила?

– Влад!

– Какой Влад? – слишком много энтузиазма было в голосе Торихиной: я не сразу смогла сопоставить бурную реакцию подруги с единственным Владом, которого я знала.

– Хорош! – Настюха легонько толкнула меня плечом, очевидно считая, что я шучу. – Влад Чернышев! У тебя, что есть другие знакомые Влады?

Пожала плечами. Молча стараясь сохранить небрежное выражение лица. Не говорить же, что кроме нашего физрука Владислава Викторовича – других Владов (вопреки расхожему мнению) вокруг меня не вертятся.

Интересно, если я никак не отреагирую, есть шанс, что поднятый вопрос просто раствориться в воздухе? Мне даже жарко стало, от попыток сдержать всколыхнувшийся во мне поток негодования.

«С КАКОГО ПЕРЕПУГА?!» – будто бы черным маркером было написано у меня лбу.

– С чего ты так решила? – ровным безразличным голосом произнесла я, решив, что лучше все-таки спросить: ведь я могла сама дать ей повод так подумать. Лучше знать, с чем работать, чтобы больше не допускать ошибок.

– Вы так мило ворковали сегодня в столовой.

– Да?

Пнула камешек сильнее, чем это предполагалось при небрежном жесте.

Тотал кринж... Надеюсь, Чернышев так тоже не подумал. Если он попробует подкатить ко мне в школе... Точно получит промеж глаз или значительно ниже...

– Я думала, он тебя на свидание пригласил... – Настя поникла: сплетня сдохла, не успев родиться. Не то, чтобы подруга любила разносить слухи, просто у нее не было сил держать язык за зубами: а слухи ведь так и начинаются. С недопонимания и одной достаточно болтливой подружки. Было бы это не так, Торихина давно бы знала, что зрение у меня -3,5 на оба глаза, а линия бровей не от природы такая аккуратная...

– Ничего, бывает. Он просто спросил, какую страницу из задачника по химии нам задали, – улыбнулась, чувствуя облегчение весом в тонну. Я словно солдат, успешно обошедший заряженную мину.

– Странно, зачем он тогда трогал твое лицо...

Стоп, машина!

Меня перекосило, но я успешно списала это на сигаретный дым, пахнувший на нас, когда мимо прошел мужчина в черной куртке. Я даже для верности помахала рукой перед своим лицом: маскирую истинные чувства и остужая вскипевший мозг.

– Тебе показалось, – потерла подбородок, желая стереть не только едва ли оставшийся след его пальцев, но и воспоминания.

– Пойдем уже, – потянула подругу за локоть, заставляя идти быстрее. Пусть она лучше думает, как бы не упасть, поскользнувшись на бело-коричневой каше под ногами, чем пытается вспомнить, прикасался ли ко мне Владислав Чернышев или нет.

– Жалко, конечно. Вы бы были прекрасной парой... Ой!

Пальцы непроизвольно сжались в кулак, сдавив руку подруги.

– Прости, тут просто скользко...

– Йа-ху! – в мое оправдание вклинился боевой клич одного из великовозрастных детей, играющих в снежки талым снегом. У большинства мальчиков, похоже, мозг перестает развиваться после 6 класса. По виду одиннадцатиклассники, а ведут себя, как...

– Эй, Ась, а какие парни тебе вообще нравятся...? Я ни разу...

– Поберегись...!

Подруга взвизгнула, когда в ее спину влетел ком, по цвету далекий от девственно-белого.

Я попыталась нацепить капюшон и юркнуть за ближайшее дерево, пока Торихина принялась мстить пулеметчикам. Но не успела – ком грязного подтаявшего снега попал за шиворот и потек по спине. Меня передернуло, и я резко развернулась, мечтая, чтобы в руках оказалось разрывная граната. Сейчас… Вставлю что-нибудь про ментальную недоразвитость, и, вздернув нос и откинув волосы назад, уйду.

- 4 -

Обернулась – Чернышев стоял на том же месте, чуть ли не обнимаясь с деревом. Понадеяться, что он совсем не дурак (вопреки моему стойкому убеждению), и не приклеится ко мне, как старая противная жвачка к подошве только что купленных туфель?

Нашла глазами Настю. Любовные игрища аборигенов закончились: Кравченко с Торихиной, оба взмыленные и раскрасневшиеся, стояли в одинаковой комичной позе прибежавшего марафон спринтера (согнувшись пополам и растирая правый бок).

– Настя, я пойду... Мне надо... – быстро начала я: дальнейшее развитие событий нетрудно было предугадать. А я бы хотела избежать такого поворота.

– А может в кафе посидим? Как раз помогу разобрать Роме одно из тех дифференциальных уравнений. Все вместе, – добавила она, кинув быстрый взгляд на Влада.

Титаническими усилиями заставила себя не закатить глаза и выдать что-то вроде виноватой улыбки.

– Не смогу, прости. Мне нужно маме помочь. Она звонила и... – запнулась, поняв, насколько очевидна моя ложь: да, Настя и Рома были заняты и не заметили, что я не доставала телефон, но Чернышев-то не слепой. Приглушенный кулаком смешок, подтвердил это. – В общем, мне надо идти. Да и ты же знаешь, что я фастфуд не очень.

Второй смешок от Влада я проигнорировала – тут мне точно не о чем было волноваться. Пиццерию, в которую я хожу с мамой находиться на другом конце города. Это раз. И я часто просто пользуюсь доставкой. Это два. И то после таких желудочных загулов у меня наступает жесткая сушка (крепостных в 18 веке лучше кормили, чем я сама себя в разгрузочные дни).

Комментариев со стороны Влада (немых, в том числе) больше не последовало: мне даже не пришлось бросать в него завуалированные улыбкой убийственные взгляды или чирикать указательным пальцем по горлу.

– О. – выдала подруга. Потом последовала пауза.

Ненавижу такие паузы, после них обычно следует что-нибудь весьма неприятное.

– О! – Настя еще не додумала свою мысль, как влез Ромка со своим междометием. – Пойдем вместе, а потом на повороте на Красногвардейскую Влад с тобой пойдет. Проводит. Проводишь – и подгребешь в пиццерию, ту, что на углу.

Взгляд Кравченко скакнул от меня к Владу.

– Ладно, – пожал плечами Чернышев, скривившись при этом так, будто его попросили выбросить чужой мусор.

– Чудно, – протянула я в ответ. Никто не помешает мне потерять Влада за ближайшим поворотом, когда пара энтузиастов-сводников скроется за углом.

– Тогда пошли! – просияла Настя. Они, что с Кравченко во время боя снежками успели обсудить Чернышева и меня и решили, что мы с ним можем стать парой? Почему такая бурная реакция? Настя подпрыгнула чуть ли не к верхушкам деревьев. И Рома, как мне показалось, очень странно ухмыльнулся.

Под кожей пронеслось странное ощущение, будто я попала в хорошо расставленный капкан. Неужели это Влад все подстроил? Чтобы устроить мне допрос или еще хуже – подкатить в какой-нибудь криповой манере?

Мысленно содрогнулась. Надеюсь, это лишь моя разыгравшаяся паранойя...

Дорогу до Красногвардейской заполнила болтовня Настюхи – она, как всегда, заменяла собой портативное радио. Иногда вклинивался Рома, и они начинали обсуждать какую-нибудь тему из круга общих интересов – свежие онгоинговые сериалы и топовые саундтреки, которые у меня никогда не были в избранном листе. Только на звонке. Потому что, если самая популярная девушка (ладно, одна из, я все же стою особняком и не состою в коллабах с селебрити нашей школы) ставит на звонок «Старый клен» или «My Heart Will Go On», это неизбежно вызовет ненужные вопросы.

Влад молчал. Лишь раз ответил на обращенный к нему вопрос. И адресовал мне долгий изучающий взгляд, когда Рома упомянул РПГ-шку в которую я гэймила по выходным, в свободное от уроков время. Неужели заметил, как я дернулась и открыла рот, едва не выпалив: «Я тоже в нее играю!»

– Жаль, что ты не пойдешь с нами, – для верности Настя сопроводила фразу глазки кота в сапогах из «Шрека».

– Прости, не могу.

Не готова я была провести лишние пару часов в компании Влада Чернышева.

– Ну ладно. Тогда пока, – Торихина кинулась обниматься: будто бы я завтра уезжаю в другую страну, и мы больше не увидимся. Не любила я эти нежности – моей экстравертной мамы мне хватало с лихвой. Но все же я не стала отталкивать ее и слегка похлопала подругу по спине. А то не приведи Бог врубит еще кисс-левел. Поцелуи это уже перебор.

– Пока, – отзеркалила ее фразу, наблюдая, как парни пожимают друг другу руки. Есть ли шанс, что Влад развернется и пойдет в другую сторону, как только Рома и Настя повернутся к нам задним фасадом?

Кравченко и Торихина бодро попружинили по тротуару, продолжая прерванную беседу. А Влад так и остался стоять на том же месте – слева от меня.

– Веди меня, – улыбнулся он, когда мой осторожный прощупывающий взгляд коснулся его лица.

– Может, ты решишь прогуляться в каком-нибудь другом месте? И желательно подальше от меня, – одному меня научил эпизод в столовой: когда мы одни, свою неприязнь к этому типу я могу не скрывать. Зачем? Когда он все и так прочитал по моим глазам и в первый раз.

– Я обещал проводить тебя.

– Твое «Ладно» как-то не особо смахивало на клятву на крови, – пробурчала я, прибавляя шаг. Но этот шакал не отставал.

- 5 -

– Я не патологическая лгунья! – банально возмутиться было лучшей идеей, тем более что до дома осталось всего ничего – каких-то два десятка шагов.

– Тогда зачем врать? – открыла рот, чтобы снова возразить: Влад это заметил и заговорил быстрее, поясняя свой вопрос. – Нет-нет. Я не осуждаю. Я и сам, если откровенно – не парагон честности. Просто интересно, какое у тебя оправдание.

– Я не лгунья! – вышло намного громче, чем следовало: пара прохожих с интересом обернулись. – То, что я не все о себе рассказываю и приукрашиваю факты – никому не вредит! И это не то же самое, что говорить всем, что твой отец – президент, или мама – директор школы.

– Ха.

– Ничего смешного! И это не твое собачье дело, что и кому я говорю. Как будто ты не используешь какой-то грязный трюк получая высокие отметки и при этом бездельничая на уроках! Уверена, что ты...

Осеклась, так как не ожидала такую резкую смену выражения лица – из насмешливого в крайне серьезное, даже раздраженное. Я точно кольнула в самый центр больной мозоли.

– Так я права... Ты – не гений-самоучка, уже закончивший экстерном 11 класс, – я смаковала свое чувство победы (у меня получилось залезть этому гаду под кожу почти с первого раза), игнорируя тот факт, что с каждым моим словом черты его лица проступали резче. – В отличие от тебя я усердно работаю, чтобы держать свой средний бал на должном уровне. Не шантажирую и не подкупаю учителей или что ты там делаешь, чтобы ничего не делать.

Думала, он еще больше разозлиться, заедет кулаком в стену над моей головой – как бывает в кино – и уйдет, выплюнув мне в лицо что-нибудь гадкое или прорычав нечленораздельное: «Ты...»

Но нет. Влад Чернышев просто сложил руки на груди и усмехнулся.

– Так ты завидуешь?

– Нет.

– Правда?

– Нет!

Он снова усмехнулся, и мне захотелось заехать ему сумочкой по лицу (именно сумочкой, куда едва помещались нужные тетрадки и пенал. Учебники я всегда оставляла в школе. В кабинете у бабушки).

С шумом выдохнула через нос, проглатывая едкие слова.

– Думай, что хочешь. Я пошла домой.

Сказано – сделано. Поцокала по тротуару, обернувшись только раз, когда, миновав светофор, уже собралась повернуть в проулок, ведущий к моему дому.

И в этот момент почувствовала себя очень глупо. Фигура Влада медленно удалялась от меня. Он и не подумывал догонять меня или провожать глазами.

Б-р-р-р....

Эта Настькина болтовня о том, что мы созданы друг для друга, явно как-то прогрызла себе путь в мой мозг...

Дома меня, как всегда, ждал небольшой кавардак и запах маминого домашнего печенья.

– Привет, детка, – мама выглянула из кухни. Немного растрепанная, со следами муки на щеке и на домашнем платье. – Как дела в школе? Все хорошо? Никто не обижал?

– Мам, я не в пятом гласе, чтобы жаловаться тебе на одноклассников, – сняла сапоги и куртку. Потом только опомнилась, и, открыв дверь, поставила обувку в перегородку. Сумку тоже не стала оставлять на видном месте, повесив на крючок для одежды. Когда в доме почти годовалый ребенок, который уже встает, активно ползает и учиться ходить, все потенциально опасное и дорогое сердцу убирается, как можно дальше, и желательно подвешивается под потолком.

– Мой руки и садись пить чай.

Подавила внутренний вздох. Но все же улыбнулась. Мама ведь так старалась, убивая кухонную утварь и собственные нервы. Готова поспорить, первая порция печенек сейчас либо в миске многострадального кота, либо в мусорке. У мамы редко получалось сделать что-то идеально с первого раза, но она никогда не сдавалась. Пыталась и пыталась, пока не доводила до идеала. Это у меня от нее. И не только это. Еще и медленный, словно у ленивца, обмен веществ.

Мама не парилась. Никогда. И хотя она не была дородной дамой, перевалившей за центнер, за свой лишний вес она никогда не пережила. По ее убеждению – пока ИМТ в порядке, бить тревогу не стоит. И сегодня, как, впрочем, и всегда, она выложит мне на тарелку штуки 3-4 печенья, не меньше. И не то, чтобы заставит меня есть... Я сама съем их и не замечу, а потом буду пыхтя, делать жим лежа, засунув ступни под шкаф, лишенный нижней панели еще -дцать лет назад. Древний бабулин шкаф пережил и не такое.

Поэтому посиделки с претенциозными чашечками с золотой каемкой (у мамы красивый сервиз никогда не пылился на полках или антресоли) я редко принимала с большим энтузиазмом. Лизнешь шоколадку – и на следующее утро плюс кило? Как раз про меня. И эти три печеньки могут самым хитрым способом найти себе убежище в виде некрасивой складки у меня на животе.

– Са-са! – помыв руки и переодевшись в домашнее, я почти сразу попала в капкан маленьких ручек, крепко вцепившихся в мои трикотажные брюки. Сережка покачнулся, но потом найдя опору, косолапо встал и потянул ко мне свои пухлые ручки. – На!

Подхватила братика и легонько подкинула – отчего он залился смехом.

– Пойдем, Сержик. Буду скармливать тебе мамину смерть диабетика.

– Эй! – возмутилась мама, забирая у меня братика и усаживая его в детский стульчик. – Во-первых, ему нельзя такую твёрдую пищу...

- 6 -

Наверное, впервые за все 10 лет, я села за уроки только под вечер, не имея для этого особой причины. Однобокий разговор с Владом оставил неприятное послевкусие.

«В чем прелесть работать на износ, если об этом никто не знает?»

Его слова неприятными колокольчиками звенели в голове. От этого руки опускались впервые за два года, проведенные в новой школе. До этого я была абсолютным нердом, в очках, брекетах и с вечно пушащимися волосами. Одноклассники звонили мне только если лень было заходить в «Дневник.ру», чтобы узнать домашку или когда попадался сложный пример по математике. И я по дурости всем помогала. Особенно часто звонил мой теска – Саша Казанцев. Я, как полная дура, думала, что его звонки – повод, чтобы лишний раз поговорить со мной, пускай хоть и о системе уравнений. Я из-за него вытянула свою слабенькую четверку до пятерки по математике. Но, как говорится, жизнь не жизнь, если время от времени она не бьет тебя обухом по голове, переворачивая представления о мире, о себе и других людях. Не помню, где я это прочитала (может, в интернете, глотая слезы после самого унизительного свидания в мире), но мне запомнилось. После всего произошедшего я смирилась с тем, что жизнь – борьба, в основном без правил, и стала осторожнее относиться к тому, что говорю и что на себя надеваю.

– Ась, а ты уроки то сделала? – поинтересовалась мама ленивым тоном, переключая каналы: она уже уложила Сережу, и пока он снова не проснулся, села со мной на диван, и, явно заметив, что я невидящим взглядом пялюсь в экран, ногтем шкрябая лопнувшую от неправильной стирки термонаклейку, решила привлечь мое внимание – сначала взялась за пульт, а когда я не отреагировала – уже за меня.

– Не до конца.

То есть, совсем еще не садилась.

– Ничего страшного, – мама стиснула мои плечи: по моему лицу нельзя было сказать, что я расстроена, но мама всегда это чувствовала. – Можешь для разнообразия принести одну-две двойки, – мама выставила сначала указательный, а потом средний пальцы. – Не больше.

Она нахмурилась, но так комически неестественно, что я невольно улыбнулась.

– А папа… когда вернется из командировки? – вопреки ее, казавшемуся, вечно приподнятому настроению, мама жутко вымоталась за эти дни. Мне она категорически запрещала ночью вставать на крики Сержика – мотивируя это тем, что меня еще ждут бессонные ночи во время сессий в Университете, куда еще нужно будет поступить. И желательно бесплатно.

– Дня через... – мама подняла глаза наверх, проводя расчеты в уме, – три. А что...? – снова эта веселая улыбка. Сбивали с нужной траектории воздействия только синяки под глазами и лопнувшие капилляры глаз. – Соскучилась?

– Не особо, – пожала плечами я. И тут же исправилась, когда повисла неловкая тишина. – Шучу, конечно. Да и ты немного передохнешь. Сходишь в салон, подкрасишься и к тете Жене на праздничный бокал красного вина.

– Все-то ты знаешь, – мама шутливо щелкнула меня по носу. Тема моего нейтрального отношения к папе была ловко отставлена в сторону. О чем было говорить, когда и так все было понятно? Папа был слишком занят на своей работе, а проводить со мной свободное время он как-то не стремился. – Пойду-ка я немного поваляюсь, пока наша компактная сигнализация не включилась.

Мама подмигнула мне, я улыбнулась. Чувствуя прилив теплых чувств, сжигающих депрессивные настроения до основания.

– А я сяду за уроки, – тоже встала готовая грызть зубами гранит науки.

Мама напоследок потрепала меня по голове, как в детстве, волосы я уже помыла, и они спускались на плечи непослушной волной, так что такая маленькая шалость со стороны мамы была милой, а не раздражающей. Обычно я шарахалась от нее по утрам, когда она пыталась таким образом разрушить весь мой образ. Я шипела на нее, словно котенок, которого пытались погладить против шерсти – а это ее невероятно веселило. Если честно, я и не злилась (может, только совсем чуть-чуть). Лучше уж мама улыбается, чем грустит. Дела у них с папой, вопреки показной нормальности, явно были далеки от идеала. Последние два раза, когда он возвращался домой, он оккупировал диван в гостиной, мотивируя это тем, что Сережа не дает ему нормально поспать.

Попробовала представить, что будет если отец однажды уедет не в очередную командировку, а насовсем. Сердце тревожно сжалось. Но я не смогла точно сказать почему. Буду ли я скучать по нему, как положено дочери, или же мне просто стало жалко маму? Все-таки она его любит... Не может не любить, раз уж мирится с его нежеланием искать работу, которая не требует таких частых разъездов.

Глянула на часы. 21:05. Отлично. Три часа максимум на шесть предметов. Если я не смогу раздвоиться… А я не смогу. Наверняка придется задержаться на час или даже на два. И тогда мама утром застанет восстание живых мертвецов.

Чертов Влад Чернышев! Я обязательно придумаю, как нагадить в твою бочку меда!

И как назло, в голове опять всплыли его слова.

«Что толкнуло тебя на то, чтобы стать патологической лгуньей?»

Ха. Как будто в нашем мире есть особый выбор...

Это в пословице «Встречают по одежке, а провожают по уму» – главный акцент делается на интеллект и содержимое черепной коробки. А на деле все обстоит немножечко иначе. И между двумя частями, казалось бы, логичного вывода, втискивается другой контекст.

Встречают по одежке. Раз.

- 7 -

– Давай, сначала сходим в кино, а потом, может, посидим в кафе...

Казанцев, не успел подойти ко мне, как сразу сгреб меня в охапку и поцеловал.

И в этом не было ничего романтичного: его язык грубо скользнул мне рот, отчего по телу прокатилась волна подступающей рвоты. С которой я едва справилась. А после, освободив руки, отпихнула (по крайней мере, сделала попытку), парня от себя.

– Ты, чего больной?!

Зарождающиеся романтические чувства, которые я лелеяла не первый месяц, будто подрезали на корню.

– А че? Ты же сказала, что сделаешь за меня пробную контрольную...

– Я говорила о свидании! Встретимся, погуляем вместе! – повторила дословно то, что сказала ему по телефону вчера вечером, и даже отступила на шаг, чтобы Саша снова не выкинул нечто подобное.

– Свидание с тобой? И ты думала, я соглашусь?

– Я-я думала... – немного растерялась. То, что сейчас произошло, и то, что он сказал… Просто не вязалось одно с другим.

– Когда ты сказала, что заместо шоколадки за работу, хочешь встретиться, я решил, что могу разделаться с этим. Этим, – он показал сначала на мой рот потом на свой.

Я скривилась: кислый привкус чесночных сухариков все еще был у меня во рту.

– Постой-ка, – не очень умный, но высокий и красивый (и что важно со здоровой кожей) баскетболист наконец-то уловил мое настроение. – Ты подумала, что я действительно пойду на свиданку? Появлюсь в людном месте? С тобой? Да ты еще тупее, чем Марьяша....

– К-какая Марьяша? – такое явно оскорбление зацепило меня и начало пускать корни в сердце – надо было срочно переключиться, пока Казанцев не начал вслух перечислять мои недостатки. А то я точно расплачусь.

– Коржик, – бросил он. И в голове сразу всплыл образ заучки (моего клона, так сказать) из параллельного класса.

– О. Ясно, – коротко ответила я. Подступающие слезы моментально высохли, а между нами будто рухнула стена, которую даже электропила не распилит. Правда горло еще пекло от копошившихся в груди огорчений.

Как ни странно, эти бессвязные реплики почти двухметрового парня сложили для меня довольно ясную картинку. Видимо, не зря я корпела над уроками больше, чем зависала в соцсетях и сушила мозг перед бесчисленными реалити-шоу.

Даже задавать экстра-вопросы не понадобилось. Все и так было ясно. Саша решил, что, если засунет свой язык мне в рот, я растаю и буду оставшуюся неделю до летних каникул добровольно делать за него домашку, в свободное время предаваясь фантазиям на тему: «Саша + Саша». Именно это он, очевидно, проделало со вздыхающей по нему Марьяной Коржиковой. Да уж... Ну у него самомнение.

Развернулась и пошла прочь.

– Эй, так ты сделаешь за меня контрольную или что?

Вскинула правый кулак вверх и оттопырила средний палец.

Да... Выглядело это эпично по всем меркам. И, возможно даже, что об унизительном недосвидании не узнал никто из моего класса. Так как Саша не получил от меня никакой внятной реакции. Но я так этого не узнала. Придя домой в тот день, я проревела в подушку часа три. И до того накрутила себя, что у меня поднялась температура, и фейковый больничный, на который я хотела сесть, стал самым настоящим.

Так закончился мой последний день в старой школе. А во вторую гимназию уже поступила совсем другая девушка. Дурнушку-Сашку я спрятала глубоко внутри себя. Даже маму заставила называть себя Ася.

И вот теперь очередной урод из класса пытается составить обо мне собственное мнение...

И я знаю, что я не должна быть напугана. Старых фоток, где я +7,5 кг, в очках в уродской оправе, с прямым пробором и совершенно кошмарными бровями, доставшимися от отца, не существует ни на моей страничке, ни на страничке моей мамы. К тому же я всегда могу сказать, что та Саша – всего лишь моя полная тезка.

Успокоила себя, ровно настолько, чтобы закончить уроки, подготовить на завтра аутфит и сумку. Но стоило принять ванну и лечь спать, удобно вытягиваясь на кровати и стискивая подушку-обнимашку в форме кота, похожего на полено, как рой мыслей накинулся на меня, словно взбешенные воровством меда пчелы.

А что, если он начнет потихоньку распространять слухи (Да! Именно слухи! Правда у каждого своя! Моя правда не признает ничего, что скажет Чернышев, даже если это и есть истина)... Там шепнет, там недоговорит, там сделает многозначительную паузу... И все. Моему имиджу настанет полный кабздец... Крах. Окончательный и бесповоротный...

Нет. Я не должна быть напугана. Не должна. И я не напугана! Просто раздражена. И... я должна убедиться, что родители Чернышева Влада никак не знакомы с моими или с их друзьями – которые могли сочинить басни о моем фееричном преображении.

Решено! Через бабушку узнаю его точный адрес и заявлюсь к нему домой. Посмотрим, что за секреты прячутся у него по углам...

Только нужно придумать какой-нибудь предлог. Убедительный и нейтральный, чтобы Чернышев, не дай Бог, не решил, что он мой краш.

Стырить у него карандаш?

Нет, мелковато. Да и не факт, что смогу провернуть такой финт незаметно. Клептоманские наклонности я за собой не замечала, да и сверхскорости или невидимости у меня тоже нет... А если Влад поймает меня у своего рюкзака, решит еще, что я ему по старинке пытаюсь всучить любовную записочку.

- 8 -

– Ты выглядишь усталой...

– Да неужели, – процедила я в ответ. Лицо по привычке выдало улыбку, и гримаса явно вышла криповой. Раз уж подруга невольно отступила назад. – И с чего ты так решила?

– Н-не знаю, – Настя даже запнулась, явно не ожидая от меня такой реакции. – Прости, если обидела. Просто показалась, что ты выглядишь как-то не так. Улыбаешься меньше.

– Да ладно, – смягчилась я. – Ты не так уж и не права. Сережка сегодня пару раз просыпался.

– Понятно.

В груди сжалось от вранья. Но не могла же я сказать, что я пол ночи ворочалась, думая о Владе. Не конкретно о нем-о нем, а о том, что он вчера ляпнул. Из-за его невинного замечания, весь день скатился будто под колеса трактора. За уроки я села поздно, еле уснула. И впервые за 2,5 года проспала! Поэтому на голове, вместо идеально уложенных выпрямленных волос у меня был аккуратный пучок, подколотый китайской шпилькой (которой если что можно ткнуть одного обнаглевшего субъекта под ребра или в глаз).

Коснулась заколки, проверяя на месте ли она, или я спросонья воткнула в волосы карандаш или того хуже – дешевые палочки для вока.

Нет. Все на месте. Может и правда, у меня сегодня взгляд какой-то не такой... Жаль нет зеркала поблизости – то старое, что было в нашем маленьком тропическом уголке (расширении коридора напротив кабинета биологии, уставленным кадками с растения, в основном папортниковые и суккуленты) давно убрали.

– Эй! Рома! – завидев свое ученика на дому, она радостно замахала ему, едва не прыгая от восторга. Повернулась, чтобы убедиться.

Да. Это Роман Кравченко. Нечасто можно его заметить в школе за 20 минут до начала занятий.

Интересно, что побудило в нем такую жажду знаний?

– Привет, – он улыбнулся во всю ширь рта, а потом наклонился и...

– Воу!

Настя и Рома прервали короткий, целомудренный поцелуй отпрянули друг от друга и смущенно отвернулись. Рома принялся искать что-то (видимо очень важное) в своей сумке, а Настя стала с преувеличенным интересом разглядывать листья фикуса Робуста.

– Прости. Просто не ожидала, – не хотела смущать подругу. – Я думала, он тебя бесит...

Конечно же, я так не думала. Просто Торихина часто это повторяла, и я решила ей подыграть.

– Ну вот как-то так, – промямлила она, краснея еще больше, и наклоняясь ближе к цветку понюхать несуществующий бутон.

– Вот это новости... – впервые за утро улыбка не выглядела так, будто ее растягивали на дыбе.

– Только никому! – встрепенулась Настя, так резко выпрямившись, что чуть не уронив цветок. Ее темно-русые волнистые волосы растрепались еще больше. – Если Кашернова узнает мне крышка!

– Причем тут Ангелина? – нахмурилась. Надеюсь, в наклевывающемся романе Настюха не занимает одну из вершин треугольника...

– Ну ты же в курсе, что она с Пешковой, Фубовик и Незрицкой уже застолбили себе в пару на выпускной самых сасных мальчиков нашего класса. Начиная с Чернышева!

Смешок вырвался сам по себе.

– Чернышев во главе списка? Или они его с конца составляли?

Настя наклонила голову к плечу и округлила глаза, будто спрашивая, не чокнутая ли я?

– Искренне не понимаю, ЧТО в нем такого, – небрежно бросила я, поправляя кадку с крошечным миртовым деревом на подоконнике. Так и хотелось схватить его и унести домой. Наличие желтых листиков красноречиво говорило: вряд ли кто заботится о том, чтобы растение получало достаточно влаги. Хорошо хоть догадались поставить на свет.

– Как что?

Повернулась к Насте.

О. Мы все еще застряли на теме Влада. Я бы охотнее поговорила о маленьком дереве счастья.

– Он симпатичный, даже красивый. Высокий, мускулистый, но не перекаченный, – прикусила губу, чтобы снова не фыркнуть. Интересно, она, что его кубики пересчитывала? – К тому же умный. И вы бы были замечательной парой!

Ах, вот откуда ноги растут у этих дифирамбов... Я уж подумала, что тут у нас мексиканские страсти: «Начала встречаться с парнем, чтобы ближе подобраться к его другу, от которого без ума»…

Возвела глаза к потолку, но проигнорировала последнее утверждение. С моим мнением по этому вопросу Торихина уже ознакомлена.

– Умный? Чернышев? Если у него в облаке телефона находиться голая фотка директора, в какой-нибудь пригодной для шантажа позе, то это не делает его умным!

Упс. Кажется, я сказала то, что действительно думаю.

Настя еще большее округлила свои и без того круглые зеленые глаза.

– Вообще-то, – мятное дыхание защекотало ухо, я вздрогнула. Но не отступила. – У меня есть такая фотка… Только не в цифровом виде.

– Я так и знала!

Повернулась на каблуках. И это была моя ошибка. Он оказался слишком близко. Теперь я даже могла разглядеть едва заметную родинку на его левой щеке.

Неудачное время шарахнуться в сторону, когда позади тебя стоит фикус в огромной кадке. Не удивительно, что я потеряла равновесие. Настя охнула вместе со мной, но я по счастью (если можно так выразиться) не переломила стебель своей задницей и не поцеловала пол, потому что Чернышев, хоть и не состоял ни в одной из спортивных команд нашей школы, имел неплохую реакцию. Едва я опасно покачнулась в сторону – он удержал меня в вертикальном положении. Но и у этого была своя цена – всю биологию и пол математики я ерзала на стуле от фантомных ощущений прикосновения его пальцев к моей талии.

- 9 -

А где протесты? Где его хамское: «Sorry, don’t speak Russian [Сори, донт Спик рашн (англ.) – Простите, не говорю по-русски]» или «Ага, щас!». Хоть он такого никогда не говорил, но все же… Где лозунги: «Свобода! Равенство! Братство!»?

– А...

Открыла рот и тут же захлопнула: взгляд бабушки, казалось, мог разрезать сталь, словно нож кусок свежеиспеченного хлеба. Спорить не вариант. А то вполне всплывет вопрос: «Почему, Вы, милочка, решили, что можете стать исключением из правил?» К любому из ответов сразу плюсуются три листа допзаданий. И не с примерами: «2+2=4». Бабушка никогда не повышала голос, не писала замечаний в дневник, не жаловалась классному, не ставила неуд за поведение. Она давала дополнительные задания. Обязательные к выполнению. И ко все ученикам старше 8 класса обращалась на «Вы», используя имя в полной форме или просто фамилию. Никаких Вась, Петь и Людочек.

Это, приходя ко мне домой бабушка могла показаться божьи одуванчиком. С указкой и у доски это был совершенно другой человек. С которым пререкаться – себе дороже. Неудивительно, что наш никогда несмолкающий «11-А» молчал, словно на отпевании покойника.

– Вот и славно, – бабушка смахнула невидимую соринку с уголка глаза. Как будто подмигнула мне. Не-е-е-е-т... Это уже паранойя. У мироздания и всех, к нему причастных, нет глобального плана «Свести Владислава Чернышева и Александру Соколову», – с этим разобрались. Откройте учебники на стр. 139. Сегодня, мы продолжим...

Чернышев сел рядом, и меня обдало запахом его одеколона. От него так же пахло кожей, хотя он сегодня был... В белой рубашке? За окном метеоритный дождь и через 24 часа, максимум, наступит конец света? Этот утконос не одевался в форму с 1 сентября!

– А я думала у тебя аллергия на чистый хлопок, – шепотом заметила я, отворачиваясь и отодвигая стул. Я не буду возмущаться такими перестановками, но никто не помешает мне определить границы моего личного пространства. Я – центр, а моя полусогнутая рука – радиус. Жаль, нельзя еще добавить колючую проволоку и пустить ток.

– А ты забавнее, когда говоришь правду, – ответил он. У меня слуховые галлюцинации, если я только что услышала визг железных ножек стула?

Нет, Ася, не поворачивайся. Нет, ты же не в мозгоатрофирующем низкопробном сериале. Глядкам-переглядкам не бывать!

Поздно. Мне нужно было убедиться, что пакт о неприкосновенности границ, о котором понятие не имеет другая сторона, не нарушен.

Повезло – Влад лишь подвинул стул ближе к свой парте. Повезло, да не совсем – он перехватил мой взгляд и усмехнулся. И… О, Святая Афина Паллада! Открыл свою тетрадку на девственно-белой первой странице и начал записывать дату и тему урока. Мне кажется, такого не случалось за те шесть месяцев, что он учился здесь...

– Кхм.

Бабушкин многозначительный кашель не предназначался мне конкретно, но я не стала рисковать и поднимать глаза, чтобы проверить, смотрит она на меня или нет. Схватила учебник и, спешно шелестя страницами, открыла нужный параграф.

Выкинув из головы все лишнее, погрузилась в формулы, успокаивая себя тем, что сидеть с Чернышевым мне придется только на математике и только пока Сергей Анатольевич на больничном.

Ага, как говорится, мечтая, не забудь купить губозакаточную машинку. Так, на всякий случай.

Мой «всякий случай» настал на втором уроке по истории. Когда Чернышов наглым образом уселся за мою парту.

– Эй..! – уж было возмутилась я, но пришлось понизить голос и натянуть дружелюбную улыбку, так как за нами могли наблюдать. Кашернова точно перестала слать смс-ки. Это понять было несложно, звук она никогда не выключала. – Это была разовая акция.

Черная бровь подпрыгнула вверх, а рот тронула легкая усмешка.

– Ага.

Сказал «Ага» и все равно его упругая задница (вполне возможно, и не упругая, мне почем знать, может, оптический обман) оккупировала место слева от меня.

– Мы будем сидеть вместе только на математике. И только когда Регина Егоровна будет вести урок.

– Ага.

– Ты меня понял? – кончики пальцев уже покалывало от копившегося раздражения.

– Ага.

– А-р-р, – захотелось взорваться и выпустить пар. Прямо здесь и сейчас. Плевать на всех. Плевать на все.

Набрала в грудь воздуха и...

– Ага, папа. Понял я все куплю.

В первую секунду я растерялась, и праведный гнев смешался со смущением, изрядно поредев.

– Папа?

– А? Что, прости?

Влад вытащил беспроводной черный наушник (который я, к своему стыду, только заметила) и внимательно посмотрел на меня.

Сгореть бы. Да не вампир, чтобы гореть на солнце. А от стыда только горят щеки, словно мясо с кровью.

– Ничего, садись.

Решила, что повторять нет смысла. Зачем? Он ведь все равно сделает все по-своему. Хотя бы для того, чтобы меня позлить.

Лучше пойти другим путем.

Дождалась, когда прозвенел звонок и Будковская Валентина Ивановна, поздоровавшись со всеми, займет свое место у доски с развернутой картой, с разноцветными красными и синими стрелочками, обозначающими войска оппозиционных сторон.

- 10 -

Остаток дня пыталась, честно пыталась, вести себя с Чернышевым как можно сдержаннее. Даже больше. Улыбки, легкое похлопывание ресницами, «нечаянные» прикосновения. Но реакция была совсем не такая, как я ожидала. Никаких предложений «Может, зайдешь ко мне на чай с баранками?» или «Гоу ко мне. Чекнем мою новую игруху» так и не поступило. Напротив, Влад отодвинул свой стул от меня настолько, насколько это было вообще возможно, будто между нами уселся невидимый ученик на невидимом стуле.

Черт, а это был самый легкий способ проникнуть в его квартиру...

– Влад... – буквально промурлыкала, кончиком пальца касаясь манжеты его рубашки. – Я тут не совсем поняла...

– Что?

—... К пятничным дебатам будем готовиться так: каждый из вас напишет утверждение, подходящее к герою Тихого Дона, выпишет отрывки из рома, подтверждающего его и...

– Эм... – замялась. Литература не совсем подходящий предмет, чтобы строить из себя глупенькую почти блондинку. —Да все, в частности. Эта эпопея та еще скукотень... Вообще не представляю, как я буду делать домашку на Пятницу...

– Гугл в помощь. Ну или Яндекс, – Чернышев не парился переписыванием. Просто сфоткал таблицу и все.

– У меня роутер накрылся. Слетели настройки маршрутизатора, – я собиралась идти до конца. Раз я пережила муки бесполезного флирта, я дожму это твердолобого неандертальца.

Глаза Влада на секунду округлились, чтобы потом с подозрением прищуриться.

Пожалела, что не выдала что-то типа «Да Гугл выдаст секстиллион страниц. Как я найду то, что мне нужно? Да еще эта дурацкая всплывающая реклама... А вдруг я нечаянно словлю какой-нибудь вирусняк... И вообще я с компьютером на «Вы» и шепотом...». Потому что слово «маршрутизатор» никак не вязалось с жалобной фразой в стиле «Коть, помоги-и-и», или что там говорят хитрозадые девушки, когда лень разбираться самой?

Пауза длилась недолго. Влад очень быстро нашелся с ответом.

– Введи в адресной строке IP 192.168.0.1 или 192.168.1.1. Потом Enter. Логин и пароль – «админ» английскими буквами.

– Пробовала уже.

– Вызови мастера.

– Не берут трубку.

Влад снова внимательно на меня посмотрел. Потом вздохнул.

– Ладно, я могу к тебе...

– Нет! – повысила голос и получила недовольный взгляд от учителя. Пришлось ввернуть: «Григорий не был законченным подонком, просто это любовь!», чтобы она решила, что мы обсуждаем книгу, и повернулась обратно к доске, где ее каллиграфическим почерком появлялись названия столбцов и строк. – В смысле... Может, я к тебе приду? Воспользуюсь твоим компьютером. А еще лучше – подготовимся к лит-ре вместе!

Да. Это был бы гениальный план, если бы не одно «но»...

– А разве Настя Торихина не твоя подружка? С ней и делай домашку. И ее компьютер юзай. Я тут каким боком?

Чернышев хоть и говорил таким же шепотом, что и я, но мне показалась будто это услышали все. И теперь не только он ждал внятный ответ.

Прикусила губу.

Нет. Я, не настолько отчаялась, чтобы разменивать свое достоинство ради маленькой мести. Никаких «Во Ай Ни», «Ай лав йу» и «Дайсуки [«Ты мне нравишься», «Я люблю тебя» на китайском, английском и японском, соответственно]» он от меня не дождется. «Ты мне нравишься» тем более...

Звонок спас меня от необходимости отвечать. Вскочила с места, покидала свои вещи в сумку и, не оборачиваясь, быстрым шагом направилась к выходу. В коридоре ускорила шаг, чтобы даже Настя меня не догнала. Я ведь знаю, что тогда будет. Еще одно «Ну, и как тебе сидится с нашим классным красавчиком?» – и я точно сорвусь.

Я терпела его весь день не для того, чтобы подцепить на крючок, а чтобы банально ЗАБРАТЬСЯ В ЕГО КВАРТИРУ! И пусть это звучит так, будто я собралась стащить его плазму, компьютер или супердорогую электрическую мясорубку. Мне просто хотелось узнать хоть что-нибудь, из чего можно было бы извлечь выгоду и прекратить его намеки.

Ему сразу резко расхочется подвергать мое поведение психоанализу, если у меня будет что ответить.

Остановилась в двух шагах от учительской.

Похоже, придется воспользоваться джокером, на свой страх и риск.

– Ба...! – распахнула дверь, и уже приготовилась выбить из колеи Регину Егоровну своим коронным «бабушка». По крайней мере, в первый год моей учебы здесь, это срабатывало: бабушка прерывала меня на полуслове (хоть все учителя и знали, чья я внучка) и отводила в сторонку для мирных переговоров. В этот момент я могла попросить о чем угодно.

Повезло. Впервые за два дня.... Ого, я уже забыла каково это, когда что-то следует по своей траектории, кардинально не меняя сторону движения.

В импровизированной «комнате отдыха» для учителей (по-другому назвать нельзя, диван здесь стоял даже круче, чем у меня) никого не было. А журнальчики рядком стояли на полке – бери не хочу. Вообще, не понимала, зачем этот пережиток прошлого, когда есть интернет, «Дневник. Ру» и планшеты с ноутбуками. Но сейчас мне это даже и на руку, что директор не принял кардинального решения оцифровать всю документацию.

Подошла к столу над полкой, быстро пробегаясь по названиям на корешках. 8, 9, 10, 11-А. 11-Б! Бинго!