Бойся своих желаний или с Новым годом!

Глава 1

— Не трогайте меня! — сорвалось у Мии, когда мужчина в костюме Деда Мороза. Не хватало лишь фальшивой бороды, но это не портило образ. Он был слишком красивым, слишком настоящим. Мужчина перехватил её за запястье.

Гул музыки пробивал виски, под потолком мигали огни, народ уже отсчитывал последние минуты до полуночи. Запах хвои, шампанского и чего-то тёмно-опасного висел в воздухе. Он наклонился ближе. Слишком близко.

— Исполню твоё желание, милая, — бархатно усмехнулся он, и Мия почувствовала, как по спине скользнуло неприятно-волнительное тепло. Он приподнял её подбородок одним пальцем — медленно, так, будто примерял право на её дыхание.

— Чего желаешь? — прошептал мужчина, глядя прямо в губы. Тёмные глаза. Хищные. Глубокие. Она на секунду будто провалилась в них, потеряла контроль, дыхание, собственное «я». Мир стянуло узкой петлёй из его голоса. Мия резко мотнула головой, вырываясь из наваждения:

— Болт клала я на эти праздники. Хочу… замуж. И царство в придачу. Вот.

Он улыбнулся так, будто услышал признание, а не шуточную дерзость.

— Будет исполнено, дорогая, — шепнул он, и его голос обжёг кожу сильнее, чем спирт.

Куранты начали бить. Раз. Два. Его ладонь легла ей на талию — властно. Он наклонился и поцеловал её так, будто забирал не поцелуй, а право на душу. Мию накрыло вихрем эмоций, горячим и пугающим. Она сама подтянулась к нему, губы дрогнули, пальцы сжались в его костюме. Двенадцатый удар погаснул. И вместе с ним — весь клуб. Холод. Лёгкий хруст снега под ногами. Ледяной ветер ударил в лицо.

Мия резко отстранилась от его губ и охнула. Вместо танцпола — ночной снежный пейзаж. Перед ней, во тьме, возвышался замок, чёрный, как выдох зимы. А рядом стоял он. И улыбался так, как улыбаются демоны, получившие обещанное.

Мия отшатнулась, но не успела сделать и шага — мужчина властно положил ладонь ей на талию, притянув так близко, что морозный воздух между ними перестал существовать. Его губы едва коснулись её воздуха, когда он шепнул:

— Теперь это твоё царство, Анриэль.

Она моргнула, ошеломлённо открывая рот.

— Какая Анриэль? Я Мия…

Но он лишь чуть сузил тёмные, глубоко мерцающие глаза, в которых не было ни сомнения, ни шутки.

— В этой стране, Мириэле, твоё имя — Анриэль, — он говорил спокойно, словно зачитывал закон. — Будущая жена кронпринца Лириэнна.

Мия нервно выдохнула и попыталась улыбнуться — больше себе, чем ему.

— Слушай… это, наверное, розыгрыш, да? Ты какой-то блогер? Камеры где? В снегу зарыли?

Но её голос дрожал. Особенно когда она почувствовала, как снег пробирается сквозь ботильоны, леденея ступни. Холод был слишком настоящий. Он наклонился, и на его губах появилась опасная, уверенная ухмылка.

— Дорогая, я твой будущий супруг.

Прежде чем Мия смогла возразить, мужчина подхватил её на руки, будто ничего не весила, и направился к замку. К ним уже спешили люди — слуги в тёплых плащах, с факелами, отбрасывающими мягкий золотой свет на снег.

И Мия увидела его. Огромный замок, возвышающийся над зимним пейзажем. Ледяная дымка окутывала высокие башни, шпили тянулись к небу, а каменные стены цвета холодного серебра были покрыты инеем. Из узких стрельчатых окон струился тёплый свет, будто манящий внутрь.

Перед замком раскинулся изящный арочный мост — каменный, с резными перилами, занесённый снегом так, что лампы вдоль дорожки светились как небольшие солнечные островки среди белого безмолвия. Под мостом лежала гладкая, замёрзшая лента воды — неподвижная, как стекло. Замок был нереальным, сказочным, пугающе-величественным. Слишком совершенным, чтобы быть шуткой.

И вдруг — так просто, так странно легко — внутри Мии что-то щёлкнуло. Слова, которые звучали как бред, внезапно обрели вес. Имя, которое ей не принадлежало, стало ложиться на сердце естественно, почти… знакомо. Анриэль. Её имя. Будущая жена кронпринца Лириэнна.

Она перестала сопротивляться. На миг — но полностью.

Анриэль — Мия — моргнула, пытаясь удержать фокус на происходящем, когда к ним подбежали слуги. И только сейчас она заметила то, что раньше списала бы на переодетых актёров. Уши. Небольшие, аккуратные, остроконечные — точно как у эльфов из фэнтези-артов, которые она лайкала в соцсетях. Под густыми капюшонами выглядывали тонкие, почти полупрозрачные кончики. Слуги склонялись, кланялись, и эти уши дрожали от движения.

Она резко скосила взгляд на Лириэнна. И тут её дыхание сбилось. Он выглядел почти так же, только… гораздо совершеннее. Высокий, опасно красивый, словно вырезанный из холодной ночи. Чёрные волосы падали на лоб небрежными прядями. Кожа — бледная, как свежий снег. Глаза — яркие, ледяные, голубовато-серые, с хищной глубиной, от которой пробирало до мурашек. Губы — чёткие, чуть надменные. Скулы — острые, правильные. А его уши — длиннее, чем у нормальных людей, элегантно заострённые, подчёркивающие идеальную линию шеи.

Шубы Деда Мороза на нём, конечно же, уже не было. Только чёрная рубашка, облегающая мышцы, чёрные брюки и серебряные украшения на шее, сверкающие на фоне бледной кожи. Он выглядел… нереально. Опасно. Властно. Слишком красив, чтобы быть человеком.

Анриэль сглотнула. Вопросов было много. Слишком. Но время ей не дали.

Глава 2

Мия вырвалась из темноты, словно её подхватила невидимая волна, и резко села, жадно хватая воздух. Лёгкие наполнились морозной свежестью, будто она вдохнула первый глоток после долгого погружения под лёд. Несколько секунд она сидела, ошеломлённо моргая, пытаясь ухватить мысль, что ещё секунду назад тонула в небытии — и теперь оказалась здесь.

И здесь… было нечто невероятное.

Она сидела не на постели — на ложе, сотканном словно из зимнего облака. Мягкие белоснежные покрывала вспыхивали тонким серебром при каждом её движении. Стоило Мие коснуться ладонью ткани, как та под пальцами ощущалась не тканью, а чем-то… живым. Холодок пробежал по коже, и она резко отняла руку, как обожжённая.

Над ложем возвышалась арка. Но это была не архитектура — это было искусство, какое человек не способен создать. Переплетённые узоры, похожие на перья гигантских крыльев, спускались по стенам, уходя в тени, будто они росли из самой комнаты. Перья были тонки, как стекло, но притягивали взгляд мерцанием, которое то вспыхивало, то угасало, словно дышало.

— Где я?.. — слова сорвались хриплым шёпотом.

Во тьме памяти всплыло тепло чужого голоса. Чёткое, будто произнесённое секунду назад: «Теперь это твоё царство, Анриэль».

Мию повело. Она стиснула пальцами покрывало — и тут же почувствовала подушечками что-то странное. Острым углом что-то задело её руку. Сердце пропустило удар. Она прижала пальцы к уху и… замерла. Под рукой был не человеческий изгиб уха, а длинный, тонкий, заострённый кончик, нежный, чувствительный. Слишком большой. Слишком необычный. Слишком… не её.

Мия медленно втянула воздух и прошептала:

— Нет… нет, нет! Это бред… Сон. Глупый, дурацкий сон…

Но сон не может быть таким — чётким, холодным, объёмным, где каждая пылинка в воздухе сияет, как морозный кристалл.

Она откинула одеяло, встала — и тут же чуть не упала. На ней была длинная, тяжёлая, звенящая тихим шелестом ткань. Когда она торопливо подняла подол, он рассыпался каскадом чёрного шёлка с серебристым отливом. Линии выкройки обнимали её тело, подчеркивая талию, и платье было сшито так изумительно, что казалось — оно создано магией, а не руками.

— Что на мне надето?.. — Мия с отвращением дёрнула ткань, но та лишь мягко скользнула, подчёркивая её движения.

В отчаянном порыве она распахнула ближайшую створку — оказавшуюся дверцей огромного резного шкафа, внутри которого, среди хрустальных вешалок и тончайших тканей, висело зеркало. И то, что она увидела…

Мир рухнул. Её дыхание оборвалось. Ноги дрогнули так, что она схватилась за дверцу, иначе рухнула бы на пол. На неё смотрела девушка — идеальная, нереальная, опасно красивая. Глаза светились будто внутренним сиянием. Лицо — тонкое, будто вырезанное из мрамора, но живое. Волосы падали светлым шёлком, уложенные так безупречно, словно над ними трудилось десяток стилистов. Платье на её отражении казалось частью тела, созданное, чтобы подчёркивать каждое движение. Уши — длинные, эльфийские, гармоничные, как у тех существ, о которых она читала в сказках. Кожа — светилась, как будто отражала свет, которого в комнате даже не было. Губы — чуть приоткрыты, полные, идеальные.

Эта девушка была Анриэль. А Мия — была маленькой, обычной, уставшей после вечеринки, с больной головой и смазанным макияжем. Она не была этой величественной красавицей из зеркала. Она не могла быть ею.

— Это не я… — выдох сорвался, дрожащий, почти сдавленный.

Её ладони дрожали, когда она коснулась зеркала. Отражение повторило движение — точно, величественно, как будто копировало не человека, а королеву. И в этот момент Мия поняла, что не спит. Слишком реальна прохлада стекла. Слишком тяжелый подол платья. Слишком громкий собственный, сорванный от ужаса стук сердца.

Грудь внезапно сжалась так, будто в неё вонзили ледяной клинок. Мир качнулся перед глазами, поплыл серебристыми всполохами. Мия сглотнула, но горло было сухим. Воздуха не хватало, он царапал лёгкие. Её тело — не её. Её лицо — не её. Её имя — не её.

— Я… я не… — она не успела договорить.

Мия ухватилась руками за края шкафа, чтобы не упасть. Сознание опасно качнулось на грани тьмы. Девушка несколько раз яростно потёрла глаза кулаками, словно хотела стереть сон, и снова подняла взгляд на зеркало. Но отражение не дрогнуло, не расплылось, не сменилось её привычным лицом. На неё смотрела другая — утончённая, почти нереальная, холодно-совершенная.

Длинные пепельно-золотые волосы струились по её плечам и спине, поблёскивая так, будто в каждой пряди запуталась капля лунного света. Кожа — ровная, фарфоровая, но живая. Губы — яркие. А глаза… огромные, сияющие, словно в них отразили кусочек ночного неба.

И главное — уши. Эти эльфийские, изящно заострённые ушки выглядели настолько естественно, что Мия ещё раз осторожно коснулась своего виска, будто проверяя, не обман ли это.

Платье на ней сидело так, как никакое платье в её прежней жизни — чёрная тяжёлая ткань переливалась синеватыми, лиловыми, бирюзовыми всполохами, будто свет скользил по поверхности. Корсет подчёркивал тонкую талию, глубокий вырез делал фигуру почти совершенной. Худенькая, стройная, идеальная — эльфийская Мия могла бы затмить любую модель.

Ей, если быть честной, нравилась эта новая внешность. Очень нравилась.

Глава 3

Мия никогда не считала себя какой-то особенной. Самая обычная девушка, самая среднестатистическая: средний рост, средняя фигура, средненькая успеваемость — и такая же вполне обычная жизнь. Но вот что вдалбливалось ей почти с пелёнок, словно семейная мантра, передаваемая по женской линии: «Главное — удачно выйти замуж. Вот он, настоящий успех.» Мама и бабушка повторяли это с такой убеждённостью, будто знали секрет мироздания.

Бабушка, строгая и язвительная, каждый раз приговаривала одно и то же, когда знакомила Мию с очередным «перспективным» ухажёром:

— Не пьёт, не бьёт — чего тебе ещё надо? Бери, внучка, пока плохо лежит! Таких мало!

Но для Мии этого было… мало. Она хотела чего-то другого, большего: искры, влюблённости, ощущения, что её выбрали всем сердцем, а не лишь бы замуж.

В университете она честно пыталась. Сайты знакомств, свидания, вечеринки, попытки заинтересовать, попытки понравиться… Куча кофе, глупых шуток, неловких прощаний у подъезда — и всё впустую. То «не её», то «он не готов к серьёзным отношениям», то «давай останемся друзьями», то…то ещё хуже.

И вот ей уже тридцать. Круг подруг разбрёлся: кто в декретах, кто в ипотеке, кто в путешествиях с мужьями. А Мия… Мия оставалась в гордом одиночестве. По крайней мере, она очень старалась считать его гордым. Но чем старше становилась, тем яснее понимала: если бы она снизила планку лет на десять назад, возможно, и сама бы уже носила обручальное кольцо.

Но Мия не сдавалась. Нет. Она упрямо верила, что где-то ходит её принц. Или хотя бы его конь. Но ни принца, ни коня на горизонте не наблюдалось — оба явно задерживались. Подруги и коллеги смеялись, покачивая головами.

— Ты просто планку поставила до небес! — хохотала Тамара, коллега с работы. — Что тебе надо? Принца и полцарства в придачу?

— Зачем полцарства? — невозмутимо отвечала Мия, отпивая чай. — Я хочу целое.

Они хохотали, как будто она пошутила. Но Мия не шутила. Она действительно хотела целое царство. И настоящего принца. Она просто не знала, что вселенная подслушала… и решила исполнить.

После череды быстрых свиданий, от которых у неё оставалась лишь усталость и желание стереть память, Мия всё яснее понимала, что современный романтический рынок — это дикие джунгли, где ей неизменно попадались самые экзотические экземпляры. Она честно пыталась: регистрировалась на всех возможных сайтах знакомств от популярных до тех, что имели дизайн эпохи динозавров и обещали «найти вашу судьбу за три шага». Но судьба почему-то упорно выдавала ей совсем не то, что она заказывала.

Она ходила на свидания с надеждой, каждый раз собираясь перед зеркалом как на маленький экзамен, вдыхая аромат духов и убеждая себя, что вот сейчас точно повезёт. Но её спутники оказались калейдоскопом абсурда. Один пришёл в костюме динозавра — уверял, что так проще расслабиться. Другой уже на пятой минуте беседы назвал её «потенциальной матерью его будущего сына третьего по счёту». Третий жаловался на бывшую так страстно, будто всё ещё был в неё влюблён. Четвёртый сидел в телефоне, словно встреча с Мией была рекламной паузой в его насыщенной онлайн-жизни. Казалось, весь мир сговорился выставлять перед ней только тех, кого судьба уже отвергла.

И всё же она продолжала пытаться — упрямая, как пружина, которая никак не желала терять форму. Но в какой-то момент даже её вера дала трещину. Ощущение, что все нормальные мужчины давно разобраны, а оставшиеся — это лотерея с заведомо бракованными билетами, давило всё сильнее. Она чувствовала себя выброшенной на край праздничной ярмарки жизни, где у всех были пары, кроме неё.

Новый год она не хотела встречать в одиночестве — но и весельем не пахло. В клуб она пошла скорее из отчаяния, чем по желанию. Праздничные огни били по глазам, музыка вибрировала в груди, люди смеялись, целились бокалами, обнимались. Мия стояла среди этого бурлящего моря и чувствовала себя ещё более одинокой, чем дома. Она собиралась потихоньку уйти, спрятаться в своей квартире и устроить ночь жалости к себе, но тогда увидела его.

Мужчина в шубе Деда Мороза и без бороды — и оттого слишком красивый, слишком яркий. Он не выглядел актёром, нанятым для праздника. В его облике было что-то чужеродное, как будто он принадлежал другому миру и случайно ступил в этот клуб, полный дешёвых гирлянд и сбивчивых пожеланий.

Он двигался уверенно, словно всё вокруг не имело к нему отношения. Его взгляд вычленил Мию из толпы, будто она была единственным цветом в чёрно-белом мире. Он подошёл — намеренно, без колебаний — и когда схватил её за руку, у неё внутри всё оборвалось. Она не хотела разговаривать, знакомиться, заводить новый фарс под названием «свидание». Она устала. Она хотела уйти домой, в тишину, где можно горько смеяться над своей никчёмностью, закутаться в одеяло и переживать одиночество, которое стало почти привычным.

Но он стоял перед ней, и его темные глаза сверкали так, что в них хотелось провалиться.

Она попыталась вырваться, и чтобы смягчить неловкость, чтобы не кричать от бессилия, бросила ему фразу — одну из тех, которые обычно вызывали смех у Тамары и прочих подруг:

— Хочу замуж. И царство в придачу.

Она сказала это с иронией, со внутренним хмыканьем, будто мстила миру за всё несбывшееся. Но в то же мгновение воздух вокруг дрогнул — будто рассекли поверхность стекла.

Музыка исчезла. Тела танцующих растворились. Тепло клуба сменилось пронизывающим холодом.

Глава 4

Эльир сидела на краешке стула, аккуратно сложив руки на коленях, но стоило Анриэль — Мии — спросить о кронпринце, как в глазах горничной вспыхнуло оживление. Она будто только и ждала повода рассказать всё, что знала.

— Его Высочество Лириэнн… — начала она с трепетным благоговением. — Двадцать седьмой наследник престола Мириэля.

Анриэль едва не присвистнула. Двадцать седьмой? Хотела уже сказать, что с такой очередью до трона он будет идти вечность, но Эльир продолжила, и Мия медленно закрыла рот.

— Он уже избавился от двадцати трёх потенциальных наследников. — Голос звучал так буднично, будто речь шла о вычеркнутых пунктах из списка желаний. — А ещё двое добровольно отказались от притязаний, как только узнали, что участвуют в одной линии наследования с Его Высочеством.

Анриэль моргнула. Несколько раз. В голове точно звякнули кубики льда.

— Избавился? — осторожно уточнила она.

Эльир, словно поняв вопрос неправильно, тут же улыбнулась — тепло, искренне, даже чуть гордо:

— Его Высочество очень расчётливый и хладнокровный правитель. Но это хорошо! При нём в Мириэле расцвела промышленность, были созданы новые технологии, открыты школы для разных сословий, поднят уровень магической подготовки. Эльфы стали доживать до трёхсот лет и более — такого не было при предыдущих королях. А ещё при Лириэнне повысилось качество жизни простого народа: сокращено налогообложение, упорядочены торговые пути…

Она говорила вдохновенно, взахлёб, перелистывая достижения кронпринца как страницы книги, которую перечитывала сотню раз. Анриэль, слушая, не могла решить — ей стоит восхищаться или беспокоиться. С одной стороны — умный, дальновидный, эффективно управляющий государством правитель. С другой — человек, который собственноручно расчистил тернистую дорожку, устранив два десятка родственников. «Противоречивый, ох и противоречивый портрет», — подумала она, поджав губы. И тут в дверь постучали. Мягко, но настойчиво. Молодая служанка просунула голову:

— Простите, госпожа Анриэль… Пора готовиться к ужину. Его Высочество желает видеть вас.

Эльир вздрогнула так резко, что подскочил подол её платья.

— Ох! Ох-ох, конечно! Нужно подобрать платье, подходящее вашему статусу… и причёску, разумеется… и украшения… и…

Слова полились рекой, пока она заметалась по комнате, открывая шкафы, ящики, что-то рассматривая на свету и приговаривая о «соответствии этикету». Анриэль только вздохнула, утомлённо и обречённо, хотя внутри что-то дрогнуло — смесь волнения и азарта.

Ну раз уж она тут… то на этом ужине она должна быть неотразима.

Перебирая бесконечные ряды платьев, плащей, корсетов и даже накидок, расшитых тончайшей серебряной нитью, Анриэль всё больше поражалась: гардероб занимал две комнаты. Ткани — будто сотканные из ночного ветра или солнечного света, лёгкие, струящиеся. Каждая вещь была сделана с роскошью и вкусом, как будто ожидала хозяйку долгие годы.

— Его Высочество давно планировал привести свою невесту в замок, — мягко пояснила Эльир, заметив удивление на лице девушки. — Всё было подготовлено заранее, госпожа.

Анриэль уже открыла рот, чтобы спросить: а сколько кандидаток на роль этой самой невесты рассматривалось? Или же Лириэнн охотился именно за ней — Мией — среди миллионов миров? Но вовремя прикусила язык. Эти вопросы она задаст лично кронпринцу. Он ей должен много объяснений.

Её взгляд упал на платье — чёрное, гладкое, облегающее, словно выточенное по телу заранее. Шея и плечи были прикрыты тончайшей сеткой, на которой переливались россыпи камней, будто звёзды легли на ткань. Линия декольте изящно повторяла форму сердца, а длинная юбка ниспадала к полу, образуя мягкий, благородный шлейф. Именно это платье она и выбрала.

И стоило ей его надеть — оно село идеально, как влитое, будто платье само подстроилось под новую хозяйку. Анриэль повела плечами, чувствуя, как ткань послушно обнимает фигуру, подчёркивая стройность, изгиб талии, плавность движений.

Эльир накрутила Анриэль лёгкие, элегантные локоны, уложила их так, чтобы свет ловил каждую золотистую прядь. Девушка посмотрела в зеркало — и впервые не узнала себя. Увидела не Мию, чуть растерянную тридцатилетнюю женщину из мира людей, а Анриэль — утончённую, хрупкую, но уверенную эльфийскую невесту кронпринца. Она улыбнулась довольная собой.

Когда в дверь постучали, вошёл молодой эльф в белоснежном камзоле. Он почтительно поклонился.

— Госпожа Анриэль, я готов сопроводить вас на ужин. Его Высочество ждёт.

Анриэль натянуто улыбнулась, чувствуя, как сердце уходит в пятки. Но кивнула. Надо идти.

Они вышли в коридор, и Анриэль замерла на секунду. Мраморные полы — белые, как первый снег. Стены — светлые, украшенные тончайшей резьбой. Воздух — холодноватый, чистый, будто бы наполненный светом. Здесь всё выглядело не просто роскошно — величественно, воздушно, как будто замок был вырезан из зимнего облака.

На этом фоне её чёрное платье бросалось в глаза, словно тень среди сияния. Но Анриэль заставила себя расправить плечи, поднять подбородок. Если уж она здесь — она должна соответствовать.

Какой бы ни была её новая роль.

Перед высокими дверями, украшенными тонкой серебряной вязью, провожатый эльф остановился и, почтительно склонив голову, мягко толкнул створки. Те раскрылись почти бесшумно, пропуская Анриэль внутрь, а затем так же тихо, но окончательно, закрылись за её спиной — словно отрезая путь назад.

Глава 5

— Вы всегда так молчаливы? — с лёгкой, почти ленивой насмешкой спросил Лириэнн, поднимая к губам бокал с рубиновым вином. Тон его будто подразнил её, как охотник — уже пойманную добычу.

Анриэль едва заметно качнула головой.

— Я… я ничего не понимаю, — выдохнула она честно, ощущая, как воздух в лёгких становится слишком тяжёлым.

Лириэнн чуть приподнял бровь, будто слышал это тысячу раз.

— Это нормально. — Он сделал небольшой глоток, даже не глядя на бокал. — Но вам придётся привыкать. К новому миру. К новому статусу. К новой жизни.

Его спокойствие резало сильнее любых угроз. Анриэль облизала пересохшие губы. Мысли путались, на языке стояло сразу несколько вопросов — опасных, неудобных, глупых. Сказать? Промолчать? Она ещё не знала, насколько можно переходить границы. Но он понял раньше, чем она решилась.

— Вы боитесь меня, — флегматично, без эмоций, словно констатацию факта, произнёс он.

— Нет, я… — начала она, пытаясь собрать остатки достоинства.

— Не лгите. — Он даже не повысил голоса. Просто посмотрел. Тёмные, бездонные глаза пронзили её насквозь, заставив сердце сбиться с ритма.

Анриэль вздрогнула и отвела взгляд, чувствуя себя маленьким дрожащим зверьком перед огромным, терпеливым хищником. Кроликом перед удавом. Он не давил на неё — и это было ещё страшнее.

— Я дам вам время, чтобы привыкнуть ко мне, — так же флегматично сказал Лириэнн, как будто речь шла о погоде.

— Это… не то, — выдохнула Анриэль. — Я… я не могу выйти за вас замуж.

Его губы медленно, чуть хищно изогнулись в усмешке, словно её слова забавляли его, как наивная реплика ребёнка.

— Вот как? — он наклонил голову чуть набок. — И почему же?

Анриэль с трудом вдохнула.

— Потому что… — она сглотнула, — я хотела выйти замуж по любви. А здесь… — она нервно оглядела комнату, его, стол, бокал в его руке, — и не пахнет ею.

Лириэнн молчал пару секунд. Потом медленно, очень уверенно прошёлся взглядом по её лицу.

— У вас будет время, чтобы полюбить меня.

Это прозвучало не как надежда. Не как просьба. Даже не как уверенность. Это было — решение. Мягкое. Тихое. Но окончательное.

Анриэль прикусила губу — нерешительно, но всё же подняла взгляд на Лириэнна.

— Можно… можно я кое-что спрошу? — голос едва не дрогнул, но она заставила себя говорить ровно.

Лириэнн чуть наклонил голову, и на губах появилась снисходительная тень улыбки.

— Вы можете спрашивать меня о чём угодно. — Спокойно. Уверенно. Почти ласково. Но от его дозволения по коже пробежал холодок.

Анриэль некоторое время молчала, перебирая в голове десятки вопросов. Взвешивала — что безопасно, что нет, что он может счесть дерзостью. В итоге выбрала то, что мучило её сильнее всего.

— Неужели… не проще было вам найти эльфийку здесь? У себя? — осторожно произнесла она. — В вашем мире.

Лириэнн задумчиво покрутил бокал между пальцами. Капля вина медленно скатилась по стеклу, и он словно следил за ней взглядом, прежде чем ответить.

— Мой мир безнадёжно устарел.

Он говорил спокойно, почти академично, будто объяснял учебный тезис.

— Технического прогресса нет. Всё держится на магии — да, она долговечна… но она не развивает. Подданные живут долго, но стагнация пожирает наш народ больше, чем любая война. И тогда я решил… выбраться в другой мир. Посмотреть, что там. Найти кровь, что способна дать новое дыхание династии.

Он поднял глаза. Чёрные, глубокие, как ночь за окном.

— И встретил вас.

Анриэль качнула головой — недоверчиво, почти растерянно.

— Но… я всё равно не понимаю, почему именно я. Там, в моём мире… полно других. Гораздо… — она запнулась, — подходящих.

Лириэнн медленно поставил бокал на стол. Наклонился чуть ближе, так что между ними осталась лишь полоска воздуха.

— Вам не обязательно понимать. — Его голос стал ниже, будто вибрировал. — Можно просто принять это как данность. Некоторые вещи… выбирают сами себя.

Но Анриэль сжала пальцы так сильно, что ногти впились в ладони. Её это не устраивало. Она не вещь. Не случайность. И точно не трофей. Она подняла подбородок, пусть и едва заметно.

— Тогда… скажите хотя бы, правда ли, что вы — двадцать седьмой наследник престола?

В комнате повисла тишина. Секунда. Две. Три. Лириэнн не моргнул. Только выдохнул медленно, будто взвешивал, стоит ли говорить.

Потом спокойно, почти хищно мягко произнёс:

— Так было раньше.

Глава 6

Анриэль замерла, словно кто-то ухватил её за сердце ледяной рукой. Мир будто поплыл — стены тронного зала стали чуть расплывчатыми, воздух тяжёлым, а собственное дыхание — прерывистым и неглубоким. Она отчётливо почувствовала, как кровь отхлынула от лица, пальцы на мгновение онемели. Кем же он был на самом деле? Ответ вспыхнул слишком быстро, чтобы она успела отмахнуться: убийца? Похититель? Безумец, который решил, что имеет право распоряжаться её жизнью? Конечно, похититель — это факт. Но… почему тогда он смотрел на неё с такой уверенной спокойной мягкостью, словно считал всё происходящее естественным, почти незначительным?

— Вы побледнели, — заметил Лириэнн, голосом таким ровным и тёплым, будто обсуждал перемену погоды.

Анриэль сглотнула.

— Я… хочу вернуться домой, — произнесла она, едва сохраняя твёрдость.

Она думала о том, что одиночество, от которого она когда-то бежала, казалось сейчас превосходным убежищем. Безопасным, надёжным — своим. Лучше пустая тишина, чем этот эльф с холодной уверенностью в глазах.

Лириэнн чуть склонял голову, будто прислушиваясь к её словам, будто играя ими в уме.

— Но вы уже дома, Анриэль, — сказал он спокойно. — А когда я взойду на трон, мы поженимся. Тогда я исполню ваше желание. Да и вообще любое ваше желание.

От этой невозмутимой, почти бытовой уверенности её начало трясти. Он говорил так, словно обсуждал заранее решённое дело. Словно её мнение — приятная, но необязательная деталь.

— Я… не выйду за вас, — выдохнула она тихо, но твёрдо.

Лириэнн хмыкнул. Чуть вскинул бровь — не зло, скорее с лёгким удивлением.

— И чем же я вам так не угодил?

Анриэль посмотрела ему прямо в глаза. Она хотела подобрать мягкое, дипломатичное объяснение… но слова сорвались слишком резко:

— Разве недостаточно того факта, что вы меня похитили?

Он рассмеялся — негромко, почти ласково, словно услышал от неё не упрёк, а милую шутку.

— Бояться стоит не меня, Анриэль, — произнёс он, глядя на неё так пристально, что ей пришлось отвести взгляд. — А собственных желаний.

Слова упали в воздух мягко, но отозвались внутри тяжелым, тревожным звоном. И почему от этого ей стало ещё страшнее?

Лириэнн чуть наклонил голову, и в его взгляде появилось что-то лениво-насмешливое. Он говорил мягко, почти ласково, но каждое слово отнимало у Анриэль воздух.

— Ты так страстно мечтала выйти замуж, — напомнил он, будто пересказывая её собственные мысли. — И даже царство в придачу хотела.

Уголок его губ дрогнул.

— Всё будет, Анриэль. Ровно так, как ты пожелала.

Она резко покачала головой, едва удерживаясь от того, чтобы отступить назад.

— Мне ничего не нужно, — вырвалось у неё. Слишком быстро, слишком нервно.

Эльф усмехнулся — легко, спокойно, так, как улыбаются люди, которым принадлежат ответы на все вопросы.

— С чего бы такая перемена? — спросил он почти лениво, но в глазах промелькнула острая внимательность.

Анриэль и сама не поняла, почему сказала это — страх, отчаяние или отчаянное желание оттолкнуть его.

— Вы… вы не привлекаете меня как мужчина! — выпалила она, и сердце упало в пятки. Она сама испугалась собственных слов.

Лириэнн улыбнулся — но от этой улыбки по спине побежали ледяные мурашки. Она ожидала раздражения, гнева, но он выглядел так, будто услышал нечто предсказуемое, даже забавное.

Он медленно подался вперёд, сокращая расстояние до неё до опасной, почти интимной близости.

— Ты делаешь преждевременные выводы, — сказал он мягко, но глаза оставались темнее ночи. — Ещё не узнав меня.

Анриэль сглотнула, чувствуя, как внутри всё сжимается в тугой ком. И вдруг — словно сама судьба подтолкнула её — она выпалила:

— Как я могу вас полюбить, если вы… похитили меня?

Он не моргнул. Не отвёл взгляд.

— Я не похитил тебя, — спокойно ответил он. — Я лишь исполняю твоё желание.

Её захлестнуло ощущение, будто под ногами исчез пол. Слова ударили слишком тихо, слишком уверенно, и стали ключом, который запер дверь за её спиной.

Анриэль вдруг с пугающей ясностью поняла. Она попала в капкан. Красивый, блестящий, тщательно выстроенный капкан, из которого не вырваться — по крайней мере, не сейчас.

Лириэнн медленно откинулся на спинку кресла, вытянув длинные ноги вперёд, словно давая ей пространство, но не освобождая, наоборот — обволакивая своим вниманием. Его спокойствие было почти осязаемым, тяжелым, властным.

— Я дам тебе время, — произнёс он ровно, будто решал нечто заранее предопределённое. — Время привыкнуть ко мне. К Мириэлю. К тому, что теперь — твоя жизнь.

Анриэль сжала пальцы в кулаки под столом.

— Я не понимаю… зачем это вам, — выдохнула она, почти умоляя услышать хоть тень логики.

Он наклонил голову, присматриваясь к ней так, будто изучал редкий артефакт.

Глава 7

Несколько дней Анриэль почти не покидала своей постели. Комната, просторная и залитая мягким светом магических ламп, казалась слишком тихой, слишком чужой. Она лежала, уткнувшись взглядом в высокий потолок, и чувствовала, будто внутри неё что-то провалилось в пустоту. Не хотелось есть, не хотелось пить — хотелось исчезнуть, раствориться в тишине, чтобы никто не трогал и не требовал от неё решений, обещаний, покорности.

Она не была из тех, кто легко сдаётся, но ощущение запертой клетки давило сильнее, чем всё, что происходило с ней прежде. Даже сам факт переноса в другой мир не пугал её настолько. Наоборот — в глубине души она всегда любила неизведанное, неизученное, новые тайны. Она привыкла к новому имени — Анриэль — почти без сопротивления, будто оно всегда где-то рядом с ней существовало, ждав момента, чтобы раскрыться.

Но пленница…

Это слово никак не хотело становиться частью её жизни.

Эльир наведывалась регулярно — тихая, старательная, с подносом сладостей, фруктов, пряных напитков. С каждым визитом служанка всё больше тревожилась, но Анриэль только моргала, вежливо благодарила и не притрагивалась ни к чему. Пища теряла вкус, сладость — радость, мир — краски.

И всё же в один из таких дней тишину прорезал странный звук. Сначала едва уловимый — как перезвон льда, как лёгкое потрескивание морозного ветра. Анриэль моргнула, поднялась, накинув поверх тонкого платья мягкий плащ, и подошла к окну.

Мир за стеклом сиял зимней чарами. Снежные ели стояли, будто укрытые серебром. Воздух был чистым, лёгким, почти хрустальным. Но внимание привлекло не это.

Посреди внутреннего двора стояла высокая эльфийка в тёмно-синем одеянии. Её руки двигались в изящном танце — плавно, точно, с потоками холодного света, струящегося между пальцев. И с каждым движением из воздуха начинало что-то возникать. Сначала мерцание. Потом — очертания. И наконец — полноценная форма.

Олень, словно сотканный из морозного дыхания северного ветра, появился перед ней, медленно шагнув вперёд. Его шерсть сияла мягким голубым светом, словно под ней текли волны чистой магии. По рогам, похожим на ветви древних деревьев, пробегали искры — тонкие, серебристо-голубые, будто застывшие звёзды.

Вокруг него парили светящиеся бабочки — такие же бирюзовые, прозрачные, живые. Они кружили вокруг, касаясь его мордочки, спрятанных в пушистой гриве огней.

А когда олень полностью обрёл форму — он вдохнул, словно впервые ощутил жизнь, и степенно пошёл к лесу. Ещё один взмах рук — и появился второй. Потом третий.

Дети, собравшиеся рядом, визжали от восторга, хлопали в ладоши, тянули руки к сияющим созданиям. Их смех был тёплым, чистым — и резал Анриэль сердце. Потому что он возвращал в неё чувство, которое она уже почти забыла.

Жизнь.

Она смотрела на эту сцену, не в силах оторваться.

Красота была такой яркой, что её словно встряхнуло изнутри. И впервые за последние дни Анриэль почувствовала: хочет выйти. Хочет увидеть мир не из-за стекла. Хочет хотя бы чуть-чуть вдохнуть настоящего воздуха, а не душной, тяжёлой тишины своих покоев.

Она едва слышно выдохнула:

— Я не могу тут больше сидеть…

И сделала шаг назад от окна — уже зная, что сегодня она покинет свою комнату.

Анриэль переоделась так быстро, будто боялась опоздать на что-то важное — на жизнь, которая внезапно зазвала её наружу. Тёплое платье с мягкой меховой оторочкой легло на тело уютным, надёжным слоем. Поверх она накинула богатую мантию, мех которой лёгким облаком обвил плечи. Ещё миг — и она уже распахивала двери своих покоев, выскальзывая в коридор почти бегом.

По огромным залам она шла стремительно, почти не касаясь пятками пола. Белый мрамор поблёскивал под её ногами, высокие колонны вздымались к потолку, украшая пространство тонкими серебряными узорами, но Анриэль смотрела на всё это лишь краем глаза. Красота мира, в который её затянули, отступала перед новым, вспыхнувшим желанием — выйти, увидеть, почувствовать.

Она добралась до главных дверей быстрее, чем ожидала, и, едва вытолкнув створки, вышла наружу.

Свежий морозный воздух ворвался в грудь, как первый глоток свободы. Он не был ледяным, не кусаным, не тяжёлым — наоборот, казался удивительно мягким, живым, обволакивающим. Анриэль остановилась, вдохнула глубже, будто впервые за последние дни вспомнила, что может дышать полной грудью.

Снег искрился, будто каждая снежинка была осветлена изнутри. Тени от деревьев ложились на белый ковёр длинными серебряными полосами. И где-то впереди, у широкой дороги, мелькали яркие огоньки.

Анриэль побежала.

Её платье развевалось на ветру, мех мягко касался шеи, а дыхание вырывалось белого парами. Она оглядывалась, пытаясь найти ту самую эльфийку, которую видела из окна — и наконец заметила её у заснеженного пруда.

Там же были дети — маленькие эльфята, с озорными глазами и острыми ушками. Они прыгали рядом, хлопали в ладоши и наперебой кричали:

— Ещё! Ещё! Ещё покажи!

Эльфийка смеялась, лёгкая и светлая, словно сама была частью этой зимней магии. Она взмахивала руками, и холодные линии света разливались по воздуху, складываясь в узоры — то в ажурные снежинки, то в зверей, будто вышедших из сказок, то в мерцающие ленты, что играли вокруг детей.

Глава 8

Анриэль не повернулась — упрямо, почти отчаянно держалась за это крохотное решение, точно за последнюю ниточку контроля. Но она сразу почувствовала, как за её спиной изменился воздух: плотный, напряжённый, горячий. Лириэнн приближался плавно, бесшумно, как хищный зверь, привыкший, что любая тень принадлежит ему. И едва он оказался на расстоянии нескольких шагов, по её коже пробежали горячие, живые мурашки, будто чья-то ладонь скользнула вдоль позвоночника.

Он остановился совсем рядом — не касаясь, но и не оставляя ей дороги к отступлению.

— Удивительно, — произнёс Лириэнн негромко, с мягкой, почти ленивой насмешкой. — Нечто всё же заставило мою невесту покинуть свои покои.

В его голосе не было явной издёвки — но лёгкий оттенок, эта опасная игра интонаций, всё равно колол под рёбрами. Анриэль почувствовала, как щеки опалило стыдом и раздражением одновременно.

Инрэл, стоявшая чуть поодаль с детьми, низко склонила голову.

— Госпожа желает обучаться магии, — тихо сказала эльфийка, словно боясь, что слова прозвучат слишком смело.

Лириэнн выдержал паузу — долгую, тяжёлую, как шаг по тонкому льду. Анриэль даже почувствовала, как окружающий воздух чуть натянулся, будто весь замок затаил дыхание.

— Что ж, — наконец произнёс он, — раз Анриэль того желает… Инрэл станет её наставницей.

Эльфийка снова поклонилась, глубже прежнего.

— Благодарю за доверие, мой повелитель.

— Занятия начнутся завтра, — добавил Лириэнн. — А сейчас оставьте нас.

Инрэл, как будто сама стала частью снега, уводя за собой детей, растаяла в морозном воздухе без звука. На дорожке остались лишь лёгкие следы — и они исчезли, как только поднялся лёгкий снежный ветер.

Анриэль впилась пальцами в ткань платья, сжала кулаки так сильно, что ногти врезались в кожу. Она не хотела поворачиваться. Не хотела встречать его взгляд — слишком острый, слишком внимательный, слишком… живой.

Но Лириэнн медленно шагнул вперёд, описав полукруг вокруг неё. Каждый его шаг был беззвучным, точным, как будто он двигался не по снегу, а по собственной территории, созданной для него одного. И вскоре он оказался прямо перед ней, удерживая её взгляд без единого усилия — просто существуя, просто стоя слишком близко.

Его улыбка была лёгкой, почти ласковой, но в этой мягкости таилась опасность.

— Почему же вы так настойчиво избегаете меня? — спросил он, слегка наклонив голову.

Анриэль нахмурилась, пытаясь вернуть себе контроль, но сильный порыв ветра трепал мех мантии и вносил какое-то странное напряжение в и без того непростой момент.

— А у меня нет причин? — спросила она, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо.

Лириэнн пожал плечами так естественно, словно речь шла о самой простой вещи на свете.

— Не вижу ни одной.

— С вами невозможно разговаривать! — сорвалось с её губ слишком быстро, слишком горячо.

Он приподнял бровь, будто это было для него искренним удивлением.

— Отнюдь, — сказал Лириэнн мягко. — Я всегда открыт для диалога с вами.

Она дернулась — этот тон, будто он говорит с ней не как с невестой, не как с равной, а как с кем-то, чьи эмоции он точно знает, чьё раздражение он считает милой слабостью.

— Открыт? — Анриэль едва слышно усмехнулась. — Так вы называете ваши насмешки? Вашу холодность? Вашу… манеру говорить так, будто всё — спектакль, а вы один знаете сценарий?

Лириэнн медленно поднял глаза к её лицу — так пристально, что она почувствовала это взглядом, телом, дыханием.

— Холод? — он улыбнулся чуть шире. — Это несправедливо. Я наблюдателен. Особенно когда дело касается вас.

У Анриэль пересохло в горле.

— Наблюдательность? — выдавила она. — И что же вы… заметили?

Он позволил себе роскошь провести взглядом по её фигуре — неторопливо, словно отмечая не внешний вид, а её состояние. Мелкие детали: не до конца застёгнутую мантию, чуть порозовевшие от бега щёки, лёгкий пар её дыхания.

— Например, — тихо сказал Лириэнн, делая к ней ещё один едва ощутимый шаг, — что вы выбежали на мороз так поспешно, что забыли о тёплой застёжке. Не похоже на вашу осторожность, Анриэль. Значит… что-то волновало вас куда сильнее, чем погода.

Она резко отвела взгляд, глядя на ледяную гладь пруда.

— Я хотела посмотреть, — произнесла Анриэль. — Увидеть… познакомиться… понять, как всё устроено.

— Смелый порыв, — согласился он. — И неожиданно самостоятельный. Признаюсь… мне это понравилось.

Она обернулась к нему — чуть, едва — и тут же пожалела. Его глаза были так близко, что каждый отблеск снега отражался в них серебром.

— Вы действительно… меня не знаете, — прошептала она.

— Наоборот, — он наклонился, так что его слова коснулись её щёк жаром дыхания. — Мне кажется, вы сами плохо понимаете, кто вы есть.

У неё перехватило дыхание. Снег зашуршал под его сапогами, когда Лириэнн наклонился ещё ближе — ровно настолько, чтобы расстояние стало почти запретным.

Глава 9

Лириэнн стоял так близко, что его дыхание едва уловимо касалось её виска, когда он вдруг негромко спросил, почти ласково, будто слова сами скользнули с его губ:

— Как насчёт совместной прогулки, душа моя?

Анриэль прикусила губу. Первая реакция была — отказать. Немедленно, резко, отмахнуться, сбежать обратно в замок, закрыться в своей комнате и наконец выдохнуть без его присутствия, без этого давления, без ощущения, что он умеет читать её мысли. Но стоило ей открыть рот, чтобы сказать «нет», как Лириэнн мягко добавил:

— Хочу показать вам одно место. Уверен, оно вам понравится.

И голос его был таким необычно спокойным, без привычной насмешки, что Анриэль сбилась, споткнулась внутренне, и вся решимость как снег под солнцем растаяла. Она колебалась ещё миг — короткий, болезненный — но всё же медленно кивнула. Спорить… не было ни желания, ни сил.

Лириэнн протянул ей ладонь — аккуратно, словно боялся спугнуть. Жест почти рыцарский. Она неохотно, но всё же вложила свою руку в его, и в ту же секунду по телу прокатился слабый, тревожный хриплый отклик. Слабость. Будто ноги на миг стали чуть мягче, чем должны быть.

Он не заметил — или сделал вид, что не заметил — и мягко вывел её на дорожку.

Аллея перед ними раскинулась словно из детской сказки — бесконечный коридор из деревьев, укрытых мягким пушистым снегом. Ветви склонились друг к другу, образуя над головами природный купол, а между ними мерцали крохотные огоньки — тёплые, золотистые, будто в каждом снежном сугробе спряталась искра волшебства.

Снег под ногами был хрустящим, чистым, невесомым. Он вспыхивал розовым светом в лучах зимнего солнца, прячущегося где-то за деревьями. В воздухе пахло морозом, свежестью и чем-то сладким — возможно, от тех невидимых огоньков, что вспыхивали между ветвей.

Анриэль шла, широко распахнув глаза. Она чувствовала себя маленькой девочкой, впервые увидевшей зиму — не обычную, а ту, что бывает в легендах, где снег поёт, а деревья шепчутся.

Но за восхищением быстро возвращалась знакомая тяжесть. Слабость накатывала всё сильнее. Тело будто становилось лёгким и пустым внутри, дыхание стало глубже, но не приносило облегчения. Она замедлила шаг… затем совсем остановилась.

Снег вокруг будто слегка качнулся.

Анриэль прикрыла глаза и глубоко вдохнула, пытаясь собрать волю в кулак. Сердце стучало неровно — слишком быстро. Она не хотела показывать ему, насколько ей плохо, но скрыть это уже не могла. Тёплые пальцы осторожно коснулись её лица. Лёгкое, едва заметное касание — но оно будто обожгло.

Анриэль вздрогнула и резко распахнула глаза. Перед ней — Лириэнн. Лицо без привычной холодной маски. И в его взгляде была тревога. Настоящая.

— Вам нездоровится, душа моя? — спросил он тихо. Мягко. Слишком мягко.

Она хотела отвернуться — и отвернулась. На секунду. Но мир качнулся вновь, и она зажмурилась.

— Я… чувствую слабость, — призналась почти неслышно. Голос дрогнул, предательски.

Вторая ладонь Лириэнна легла ей на талию — осторожно, поддерживающе, будто он боялся, что она упадёт. И странно — в этом движении не было ни притязательности, ни наглости. Только тепло. Забота. Или то, что очень похоже на заботу.

Его пальцы сжались чуть крепче — достаточно, чтобы удержать её, если ноги подведут. Анриэль ощутила, как её дыхание смешалось с его, а вокруг них спокойная, волшебная аллея вдруг стала казаться слишком тихой, слишком интимной, будто затаила дыхание, наблюдая.

Лириэнн смотрел на неё слишком внимательно — слишком пристально — так, будто ощущал каждое её колебание, каждый дрожащий вдох. Его рука на талии держала крепче, чем требовалось для простой поддержки, но мягче, чем требовалось для удержания. В этом прикосновении было то странное, смущающее сочетание силы и бережности, от которого по коже Анриэль пробежали мурашки.

Он наклонился медленно, будто давая ей шанс отступить. Но она не сделала ни шага назад. Может, потому что не могла. Может, потому что не успела.

Его губы коснулись её губ почти несмело — чуть касанием, тёплым, опасно нежным. Анриэль выдохнула, хотела отпрянуть, ударить его кулаком в грудь, сказать что-то резкое… но рука Лириэнна на её талии притянула её ближе, а пальцы другой руки мягко, но властно легли на затылок, не позволяя отстраниться.

Поцелуй стал чуть глубже. Теплее. И вдруг — как будто невидимая волна тепла прошла сквозь неё. Не огонь, не пламя — а мягкое, почти лечебное сияние, которое разошлось по груди, наполнило лёгкие, согрело мышцы, разжало напряжение в висках. Слабость, ещё мгновение назад забивавшая дыхание, начала растворяться. Медленно, но верно.

Анриэль замерла. Губы Лириэнна всё ещё касались её, но её собственное тело впервые за дни не чувствовало себя пустым и тяжёлым.

Она не хотела признавать… но ей действительно стало легче. Намного легче.

Лириэнн отстранился ровно настолько, чтобы видеть её глаза. Он не отпускал ни её талию, ни её волосы — но чуть ослабил хватку, словно давая выбор.

Его взгляд был спокойным, почти тёплым, а на губах появилась лёгкая, самодовольная усмешка.

— Вижу, вам полегчало, душа моя.

Она резко вдохнула, ощутив, как возвращается способность сопротивляться. Рука дрогнула — и она всё же, хоть и запоздало, оттолкнула его ладонь от себя. Несильно, но достаточно, чтобы показать, что она не игрушка.

Глава 10

Снег ложился на дорожки мягкими, воздушными хлопьями, будто кто-то аккуратно встряхивал над парком огромное белое одеяло. Деревья, укутанные россыпью ледяных иголочек, сияли в утреннем свете так ярко, что казались волшебными сами по себе. Анриэль шагала рядом с Лириэнном, чувствуя, как свежий морозный воздух щекочет лёгкие, и впервые за долгое время ей хотелось говорить.

— Неужели магией могут пользоваться все? — спросила она, глядя, как далеко впереди две эльфийки одним лёгким движением рук поднимают снежные корзинки с веток, будто играют.

Лириэнн кивнул, медленно, будто обдумывал ответ.

— Да, душа моя. В основном — могут. Но используют её преимущественно на бытовом уровне. Разогреть воздух, подсушить одежду, осветить дорожку, упростить себе работу… — он сделал паузу, проводя рукой по заснеженной ветке. — В этом и заключается главная проблема нашего мира. Магия стала обыденностью. Не искусством, не стремлением, не целью. И как результат — сильных магов, по-настоящему сильных, очень и очень мало.

Анриэль моргнула, искренне удивившись.

— Почему? — она повернулась к нему, её лицо стало серьёзным. — Разве никому не хочется… ну, не знаю… учиться? Испытывать? Исследовать? Это же магия. Настоящая магия.

Лириэнн тихо рассмеялся — коротко, тепло, будто смягчая её бурный интерес.

— Мне нравится ваш почти детский восторг, душа моя, — сказал он мягко, глядя на неё с лёгкой насмешкой, но без тени злобы. — Но я понимаю. Вы жили в мире технологий, где чудеса создавали машины, а не люди. Где магии нет вовсе. Ваше удивление абсолютно естественно.

Анриэль слегка обиженно поджала губы, надулась — совсем немного, но заметно. Лириэнн уловил это мгновенно, и уголки его губ чуть дрогнули.

Он медленно, но уверенно обнял её за плечи, притягивая ближе, будто это было самым естественным в мире жестом. Его рука лежала на её плече уверенно, тепло, и почему-то рядом с ним мороз переставал казаться холодным.

— Этому миру нужен свежий взгляд, — сказал он ровнее, серьёзнее, чем раньше. — Взгляд незамутнённый привычками, предрассудками и старой магической школой. Он нуждается в ком-то, кто видит красоту там, где остальные давно перестали её замечать. В ком-то чистом. Свободном.

Он чуть наклонил голову, встречаясь с ней взглядом так близко, что сердце Анриэль сделало резкий скачок.

— И на эту роль я выбрал вас, Анриэль.

Снег хрустел под ногами, воздух дымился мягким паром их дыхания, а слова Лириэнна повисли между ними, будто что-то намного большее, чем простое признание в доверии.

Под высокими сводами зала, где от кристаллов на стенах расходились фиолетовые отсветы, Анриэль стояла напротив Лириэнна, всё ещё не до конца понимая, что именно удерживало её рядом с ним — страх или нечто гораздо опаснее.

Она покачала головой, тёмные волосы мягко скользнули по плечам.

— Неужели… — она прикусила губу, подбирая слова, — неужели нельзя было притащить из другого мира учёных? Или кого-нибудь более подходящего? Более полезного вашему миру, чем я?

Слова прозвучали почти вызывающе, но голос всё равно дрогнул. Лириэнн не ответил сразу. Он просто шагнул ближе, так мягко, что она почти не услышала его шагов, только почувствовала — воздух вокруг стал теплее, плотнее.

Его ладонь поднялась, словно сама по себе, и кончиками пальцев коснулась её щеки, осторожно, будто она была чем-то хрупким и хранимым. Он улыбнулся — не своей ледяной, властной улыбкой повелителя, а тихой, будто бы предназначенной только ей.

— Я выбрал тебя, — сказал он просто и уверенно, будто это объясняло всё.

Кровь хлынула ей в лицо, щеки вспыхнули так резко, что она едва не отвернулась. Но всё же отвела взгляд — быстро, неуклюже, словно боялась, что он прочтёт в её глазах слишком многое.

— Всё равно… — прошептала она, — всё равно я чувствую себя здесь пленницей.

Он не отстранился. Наоборот — чуть наклонился, глядя на неё сверху вниз, как будто хотел убедиться, что она слышит каждое слово.

— Не стоит закрываться от этого мира, — сказал Лириэнн мягко, но в его голосе была сталь. — Он открыт. Он принял тебя. Осталось лишь тебе принять его.

Анриэль резко подняла взгляд, голос сорвался на тихий протест:

— Я не могу. Я… — она глубоко вдохнула и выпалила, будто боялась, что иначе не решится: — Я боюсь вас.

Тишина между ними стала упругой, как струна. Лириэнн слегка вскинул бровь.

— Боишься меня? Почему?

Она отвернулась, но затем снова нашла в себе силы смотреть ему прямо в глаза.

— Потому что вы жестокий человек. — Слова вылетели слишком быстро, как отрезанный лезвием воздух. — Вы устроили эту битву… за трон, за власть… лишь бы получить своё.

Взгляд Лириэнна стал глубже, темнее. Он не рассердился — напротив, будто оценил её смелость.

— Иногда приходится жертвовать, — произнёс он тихо, шагнув к ней так близко, что она едва удержалась от того, чтобы отступить. — Никто не поднимается к власти чистыми руками. Но эта жертва была ради Мириэля. Ради его жителей. Ради того, чтобы наш мир вообще выжил.

Глава 11

Анриэль стояла у высокого окна своих покоев, глядя на завораживающий снежный пейзаж. Снег здесь был каким-то особенным — лёгким, сияющим, словно каждую снежинку перед падением благословляли магией. Мир за стеклом выглядел спокойным, почти нереальным… но внутри неё самой бушевало совсем иное.

Слабость накатывала волнами — неожиданно, тревожно, как чужой холод под кожей. Может быть, всё дело в том, что несколько дней она почти ничего не ела. Может, в эмоциональном перегрузе. А может… она даже не хотела заканчивать эту мысль.

Бросив взгляд на часы, Анриэль тихо выдохнула. Пора. Пора хоть в чём-то взять себя в руки.

Она скрылась в ванной, где горячая вода мягко расслабила мышцы. Тёплый пар окутал её, будто пытаясь стереть накопившийся страх. Она закрыла глаза, позволив воде смыть остатки слабости, и только когда почувствовала себя хоть немного живой, вышла, укутавшись в полотенце.

От помощи Эльир она отказалась. Категорично. Хотя бы здесь, хотя бы сейчас она должна была остаться хозяйкой собственного тела и собственного выбора.

Сама открыла гардероб, долго скользя пальцами по ткани платьев. Нашла подходящее — из мягкого, тёплого материала, струящееся, но не слишком вычурное, подчёркивающее фигуру, но не кричащее о роскоши. Сама расчесала волосы, уложив их в аккуратную причёску — руки поначалу дрожали, но она заставила себя удерживать движения уверенными. Украшений почти не использовала — лишь тонкий браслет на запястье, лёгкий и тёплый, будто созданный не для демонстрации статуса, а для того, чтобы просто быть.

Это была её маленькая победа. Маленькая свобода. Вздохнув, Анриэль позвала слугу и тихо попросила проводить её на ужин.

Коридоры замка, освещённые мягким золотистым светом магических сфер, казались бесконечными. Стены уходили вверх, в недостижимую высоту, а ступеньки широких лестниц слегка звенели от её шагов. Величие Мириэльского дворца не давило — оно подавляло, глушило, искало в ней слабину.

Анриэль ловила себя на мысли, что, возможно, не привыкнет к этому никогда.

У широких дверей слуга остановился, молча поклонился. Двери перед ней открылись, впуская в просторный зал, освещённый хрустальными люстрами. Когда она вошла, двери так же тихо закрылись за её спиной, оставляя её наедине с Лириэнном.

Она глубоко вдохнула, распрямила плечи, будто надевая на себя незримый щит. Лириэнн стоял у окна, спиной к двери, задумчиво глядя на ночной снег. Он выглядел почти безмятежным — слишком спокойным для того, кто держит в руках власть над целым миром.

Когда он повернулся к ней, выражение его лица смягчилось. Улыбка была тёплой, медленной, той, что появлялась у него редко — и всегда адресовалась только ей.

Он поднял руку, едва заметно шевельнув пальцами, как будто жест этот был частью какой-то древней, почти интимной магии.

— Подойдите ближе, душа моя, — тихо попросил он.

И Анриэль почувствовала, как её сердце — упрямое, неслушающееся — выдало лишний, слишком громкий удар.

Анриэль шагнула ближе — медленно, словно преодолевая невидимое сопротивление, но уверенно. Лириэнн протянул ладонь, и она вложила в неё свою — тёплую, чуть дрожащую. Его пальцы сомкнулись вокруг её ладони так, будто этот жест был чем-то естественным, привычным… неизбежным.

Он мягко потянул её к себе, разворачивая лицом к огромному окну. Снежный ветер за стеклом танцевал белыми спиралями, и казалось, будто ночной мир сам пытается привлечь к себе её внимание.

Лириэнн же стоял у неё за спиной — близко, слишком близко, его грудь касалась её лопаток, дыхание скользило по коже. Его руки легли на её талию — нежно, но властно, словно он держал не только её тело, но и саму её сущность.

— Скажите, что вы видите? — бархатным тоном спросил он, едва коснувшись губами мочки её уха.

Тёплый выдох обжёг кожу. По позвоночнику пронеслась горячая дрожь, мурашки скользнули по плечам. Анриэль попыталась сосредоточиться, но слабость вновь накатила. Перед глазами на миг всё поплыло, воздух стал тяжелее. Она глубоко вдохнула.

— Здесь… очень красиво, — тихо сказала она. — Не так, как в моём мире.

Лириэнн тихо усмехнулся, склонив голову.

— Вы единственная, кто видит здесь красоту, — прошептал он. — Остальные привыкли. Для них это всего лишь фон. Серые будни.

Она чуть отстранилась — не решаясь оттолкнуть, но всё же вырывая себе немного пространства. На полшага. На один вздох.

— Когда каждый день видишь одно и то же… — начала она, чувствуя, как мир начинает накреняться. — Восприятие притупляется и…

Она не договорила. Внутри всё дрогнуло — как будто кто-то резко потушил свет. Картинка перед глазами потемнела, сузилась в узкий коридор, затем совсем исчезла. Ноги подкосились, пальцы разжались, тело послушно ушло вниз.

Но упасть Анриэль не успела. Сильные руки Лириэнна подхватили её прежде, чем она коснулась пола. Его хватка была крепкой, почти болезненной, но именно это вернуло ей крошечный осколок реальности. Он прижал её к себе, удерживая так, будто бы само пространство осмелилось покачнуться, а он — нет.

Его голос прозвучал над ней — холодный, резкий, как сталь, брошенная в ледяную воду:

— Врача!