Брак в наказание

Авторские права

Все права защищены

Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена, распространена или передана в любой форме и любыми средствами, включая фотокопирование, запись, сканирование или иные электронные либо механические методы, без предварительного письменного разрешения правообладателя, за исключением случаев, предусмотренных законодательством Российской Федерации.

Данная книга является произведением художественной литературы. Имена, персонажи, места и события являются плодом воображения автора или используются в вымышленном контексте. Любое сходство с реальными лицами, живыми или умершими, организациями, событиями или местами является случайным и не подразумевается.

ПРОЛОГ

Авторские права © 2024 Валентина Зайцева

Все права защищены.

Никакая часть этой публикации не может быть воспроизведена, распространена или передана в любой форме и любыми средствами, включая фотокопирование, запись или другие электронные, или механические методы, без предварительного письменного разрешения издателя.

История, имена, персонажи и происшествия, изображенные в этой постановке, вымышлены. Никакая идентификация с реальными людьми, живыми или умершими, местами, зданиями и продуктами не предполагается и не должна подразумеваться.

Костя

Я устроился за деревянным столиком в темном углу бара. Все вышло из-под контроля. Настолько, что даже я, привыкший к хаосу, не мог это оправдать. Мне нужен был совет, и только один человек мог меня выслушать. Я потянулся к телефону.

— Слушаю, — раздался в трубке голос Димы.

Его спокойный тон мгновенно снял часть напряжения, сковавшего мое тело.

— Дима, это Костя, — я постарался звучать непринужденно, но голос предательски дрогнул.

— Что стряслось, брат? — он казался слегка рассеянным.

Я сглотнул, борясь с желанием бросить трубку. Но слова вырвались сами.

— Мы можем поговорить?

— Конечно, без проблем.

— Нет, не так. Лично.

— Когда? — в его голосе мелькнуло удивление.

— Прямо сейчас.

— Ты в порядке? — тон Димы стал жестче, серьезнее.

— Я облажался, — я обвел взглядом бар, мечтая оказаться дома. Но дом сейчас был не вариантом.

— Насколько все плохо?

— Хуже некуда, — я выдохнул, чувствуя, как воздух царапает горло.

— Где ты? — теперь в его голосе звучала тревога.

— В «Славянской Таверне».

— Уже еду.

— Спасибо.

Я убрал телефон, заказал стакан воды и приготовился ждать.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Лера

Сутками ранее

Алла Михайловна, моя начальница, восседала в белом кресле своего офиса, пока стилист колдовал над ее прической. Я сидела на диване, скрестив ноги, с планшетом в руках, и записывала ее указания. Алла Михайловна — глава крупнейшего в стране агентства спортивного маркетинга, и ее рабочий день никогда не заканчивается.

Не открывая глаз, она бросила:

— Алена на следующей неделе выступает в Казани?

Я сверилась с записями.

— Врачи разрешили ей кататься, но последнее слово за тренером.

— Держи меня в курсе. Если она выступит, отправим цветы, и я хочу с ней созвониться.

— Поняла.

— Что с контрактом Максима на рекламу спортивной одежды?

— Юристы пока молчат.

— Напомни мне завтра связаться с нашей юридической службой.

— Хорошо.

— Билеты на завтрашнюю игру «Московских Тигров» готовы?

— Я говорила с их офисом. Они уточняют: места у льда или семейная ложа?

Алла Михайловна приоткрыла глаза, ее взгляд стал острым.

— Семейная ложа. Пойдешь со мной?

Я стиснула зубы. Хоккей я ненавидела больше всех видов спорта. Слишком много агрессии, столкновений, падений. Алла Михайловна прекрасно это знала.

— У меня смена в ресторане, — выдавила я.

Моя работа обязывала меня посещать с ней определенное число спортивных мероприятий. Но за три года я побывала лишь на одной хоккейной игре и надеялась, что эта удача меня не покинет.

Она взглянула на часы.

— Костя уже должен быть здесь, нет?

Я постаралась не выдать себя при звуке его имени. Спортсмены, что мелькали в нашем офисе, обычно не вызывали у меня ничего, кроме равнодушия. Но один из них стал исключением.

Константин Романов.

Он пробрался мне под кожу. Чертовски обаятельный, с карими глазами, от которых перехватывало дыхание, и темными волосами, что всегда казались слегка растрепанными. А еще он был мастером эпатажных выходок. Мое влечение к нему я прятала, как постыдную тайну.

Я посмотрела на часы.

— Опаздывает на десять минут.

Телефон Аллы Михайловны зазвонил. Она ответила, включив громкую связь.

— Костя, где тебя носит?

— Алла, я вляпался в историю.

— Ты знаешь, как я ненавижу опоздания и твои «истории». Через полтора часа ты должен стоять на сцене рядом с Виктором Кузнецовым, пока он принимает награду за «Тигров».

— Кто вообще устраивает гала-вечера во вторник? Это же нелепо.

— Где ты?

Пауза. Затем легкий смешок.

— Лучше не спрашивай.

— Костя, — рявкнула она.

Новая пауза, а потом:

— Можешь прислать кого-нибудь за моим костюмом? Он дома. Я успею на мероприятие, если кто-то привезет костюм в гостиницу «Москва».

Алла Михайловна многозначительно посмотрела на меня.

— Отправлю Леру. Как ей попасть к тебе?

Я вскочила, торопливо натягивая ботинки.

— Пусть позвонит, когда будет на месте. Дам код от двери и сигнализации.

Алла Михайловна наклонилась к телефону, ее голос стал ледяным.

— У тебя должна быть очень веская причина, Романов.

Она бросила трубку и повернулась ко мне.

— Справишься?

Это был мой единственный выходной на второй работе, где я подрабатывала официанткой, но ради Аллы Михайловны я была готова на многое.

— Конечно.

Она послала мне воздушный поцелуй.

— Ты всегда выручаешь, Лера. Я это ценю.

Я гнала по Рублево-Успенскому шоссе, пока не свернула в элитный коттеджный поселок. Закатив глаза, я медленно проезжала мимо особняков, каждый из которых стоил не меньше ста миллионов. Добравшись до адреса Кости, я припарковалась у его дома и, выйдя из машины, уставилась на массивное здание.

Глубоко вздохнув, я набрала его номер.

— Да, — его низкий голос прогремел в трубке.

Я откашлялась.

— Это Лера. Я у твоего дома.

— Код двери: два-шесть-три-пять-один.

Я ввела цифры, замок щелкнул. Толкнув дверь, я шагнула в просторный холл. Тут же взвыла сигнализация.

— Код сигнализации?

— Шесть-два-четыре-три.

Я набрала комбинацию, и писк стих. Оглядевшись, я замерла, пораженная роскошью интерьера. За холлом открывалась кухня с огромным островом, на котором можно было устроить вечеринку. Рядом — старомодный фермерский стол, за которым легко уместилось бы человек пятнадцать.

Обеденная зона поражала размахом. Потолок взмывал вверх на два этажа, вдоль одной стены тянулся каменный камин. Мебель — массивная, мужская, но стильная. А задняя стена, целиком из стекла, открывала вид на лес через раздвижные панели. Терраса за ней казалась продолжением этого великолепия. Дом выглядел безупречно, словно декорация из журнала.

— Лера, ты там? — голос Кости вернул меня к реальности.

— Твоя гостиная на секунду лишила меня дара речи, — я удержалась от соблазна шагнуть дальше. — Где костюм?

— Левый коридор, главная спальня справа.

Я прошла по коридору и толкнула дверь спальни. Огромная кровать, лаконичная мебель, балконные двери с видом на лес. Я замерла на пороге — войти в его спальню казалось слишком личным.

— Иди в гардеробную.

Я шагнула к двойным дверям и едва сдержала возглас. Гардеробная была роскошной: идеальный порядок, легкий аромат его одеколона. Я невольно вдохнула глубже.

— Ты еще там? — спросил он.

— Да. Где костюм?

— Слева, в дальнем углу. Ищи чехлы.

Я нашла четыре чехла и нахмурилась.

— Зачем тебе четыре смокинга?

— В смысле? — он искренне удивился.

— Проехали. Какой брать?

— Брандини.

— Ясно, — я задержалась у полки с обувью, разглядывая ровные ряды. — Сколько у тебя пар обуви?

— Без понятия.

— Какие брать?

— Черные. Любые.

Я насчитала десяток черных туфель, все как с витрины. Схватила лакированные со шнурками — они выглядели новыми.

Я поспешила к выходу, включив сигнализацию.

— Смени коды сегодня.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Костя

Я стоял на сцене, глядя на море гостей, внимавших речи Виктора Кузнецова. Он принимал награду от имени «Московских Тигров» за нашу общественную работу. Алла решила, что мое присутствие рядом с ним покажет меня с лучшей стороны — как представителя команды. Чтобы завоевать доверие Кузнецова, одной награды мало, но я брал что дают.

Глаза щипало от недосыпа, и я изо всех сил сдерживался, чтобы не потереть лицо. Сон не приходил уже почти тридцать шесть часов. Вчера я собирался лечь пораньше, но Илья написал, зовя на свою знаменитую покерную ночь.

Илья — мой друг детства, брат ближе родного. Мы росли на одной улице, вместе отслужили год в армии. Его дружба всегда была моим якорем. Даже когда я перебрался в Москву и подписал контракт с «Тиграми», а он связался с местной бандой, это не разорвало нашу связь.

Десять лет спустя он стал одним из боссов московской организованной преступности. Я не одобрял его дела, но смотрел в другую сторону. Он старался скрывать от меня темные стороны своей жизни, а я не лез с вопросами. Илья сам настоял, чтобы мы реже пересекались — моя репутация не могла позволить ассоциаций с ним. Я злился на это, но уважал его выбор. И все равно скучал. Он был единственным, с кем я чувствовал себя собой.

Вчера, впервые за месяцы, он позвонил. Ничто не могло меня остановить. Как всегда, с Ильей, мы пили, играли в карты, смеялись и вспоминали прошлое.

Аплодисменты толпы вернули меня к реальности. Кузнецов повернулся ко мне с улыбкой. Я шагнул вперед, пока ведущий вручал награду. Мы с Виктором держали ее вместе, позируя для вспышек камер.

Движение в зале привлекло мое внимание. Трое мужчин, явно не вписывающихся в обстановку, пробирались между столами.

Черт.

Я узнал одного. Следователь Дубов. Толпа ахнула, когда он поднялся на сцену и направился к нам.

— Какого черта? — пробормотал Виктор.

Ведущий кинулся наперерез, но замер, увидев удостоверение Дубова.

Следователь подошел с самодовольной ухмылкой.

— Константин Романов?

— Да.

— Что, черт возьми, происходит? — рявкнул Виктор.

Я знал, что происходит. Рано утром, отсыпаясь после ночи с Ильей в его офисе, я попал под облаву. Полиция нагрянула на склад в промышленной зоне Москвы. Потому я и опоздал в гостиницу — весь день провел в наручниках в полицейской машине, пока они рылись на складе. Ничего не найдя, меня отпустили.

Дубов проигнорировал Виктора и уставился на меня.

— Хотим отвезти вас в участок для допроса.

— Что это значит? — возмутился Виктор. — Мы в разгаре церемонии!

— Я арестован? — мой голос был ледяным.

Дубов выдержал мой взгляд.

— Пока нет. Но, если хотите в наручниках, могу устроить.

— Иди, — процедил Виктор. — Без лишних сцен.

Я передал награду Кузнецову. Толпа загудела, пока я следовал за Дубовым и двумя полицейскими через зал. Позади Виктор взял микрофон, гася панику.

— Никаких причин для беспокойства. Наш игрок, Константин Романов, стал свидетелем происшествия, и полиция нуждается в его помощи. Удачи, Костя, и спасибо за поддержку города.

Алла, прижимая телефон к уху, провожала меня взглядом.

В участке меня заперли в камере на ночь. Не лучший расклад, но я устроился на жесткой скамье, скрестил руки и вырубился. Годы в разъездах научили меня спать в любых условиях.

Звон ключей разбудил меня. Щурясь, я смотрел, как металлическая дверь со скрипом отворяется.

— Подъем, спящая красавица, — бросил полицейский.

Я встал.

— Куда идем?

Он промолчал, ведя меня по бетонным коридорам в комнату без окон с металлическим столом и четырьмя стульями.

— Садись.

— Завтрак не предусмотрен?

Он посмотрел на меня.

— Умник.

Вскоре вошел Дубов с толстой папкой. Бросив ее на стол, он сел напротив.

— Как дела?

Я ответил угрюмым взглядом.

— Знаете, зачем вы здесь, Константин?

Я прикинулся идиотом.

— Вам не нравится мой смокинг?

Он пропустил это мимо ушей.

— Какая у вас связь с Ильей Воробьевым?

— Друг.

— Какой друг?

Я изучил его. Он делал свою работу, но если думал, что я сдам Илью, то ошибся.

— Мы росли вместе.

Он черкнул в папке.

— Где росли?

— В России.

Он хмыкнул.

— В каком городе? И что вы делали с ним вчера?

Я пожал плечами.

— Кемерово. Он позвал на склад, сыграть в карты, выпить.

— Знаете, что Воробьев — главарь одной из крупнейших банд Москвы?

Я изобразил шок.

— Да ладно? Не Илья. Он занимается экспортом.

— Что экспортирует?

— Минеральное топливо в Китай, — это была правда. Илья прикрывал свои дела легальным бизнесом.

— Ваш друг водится с типами, которые гоняют через порты нелегальные вещества. Его топливный бизнес — лишь ширма.

— Мне об этом ничего не известно.

Дубов нахмурился.

— Вы хотите сказать, что понятия не имеете о его преступлениях?

Я снова пожал плечами.

— Вижу Илью раз-два в год. Не так уж часто.

Он сверился с записями.

— Вы защитник «Московских Тигров», верно?

— Верно.

Он откинулся на стуле, скрестив руки.

— Думал, человек в вашем положении осторожнее выбирает друзей.

— Илья — старый друг. Из прошлого. Мы почти не общаемся.

— Нам нужна ваша помощь.

Я сохранил каменное лицо.

— С чем?

— Хотим установить наблюдение за вашим другом.

Я не дрогнул.

— Илья Воробьев — опасный тип. Если вы не с нами, мы будем считать, что против.

— Как вы сказали, мне стоит быть осторожнее в выборе знакомых.

— Мы можем предложить сделку.

Я усмехнулся.

— Мне неинтересно лезть в ваши или его дела. Насколько знаю, у него легальный бизнес.

— Я могу усложнить вам жизнь.

— Это угроза?

Он поднял руки.

— Просто честен.

Я наклонился вперед.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Лера

Я стояла у кухонного острова, слегка захмелев от двух стопок водки. Невозмутимость Кости поражала. Его дом разнесли, а он вел себя так, будто ему плевать.

— Насколько зол Кузнецов? — его голос был хриплым.

Он сидел на диване, откинув голову, глаза закрыты.

— Взбешен.

— Еще бы.

— Ты не расстроен? — я оглядела кухню, все еще не веря.

— Какой смысл?

Я не понимала его.

— Тебе все равно?

Он открыл глаза.

— Не все равно.

— Но выглядишь так, будто наплевать.

Он снова закрыл глаза.

— Как сильно Алла злится?

Я подбирала слова.

— Она волнуется. За тебя и карьеру.

— А ты?

— Что я?

Он посмотрел на меня.

— Что ты думаешь?

Я вскинула брови.

— Я видела, как красиво было здесь. Злюсь, что это уничтожили.

Его губы дрогнули.

— Это просто вещи, Лера.

Я огляделась. Это был не просто хлам. Его дом дышал заботой, стилем. Как он мог быть так спокоен?

Алла Михайловна ворвалась, говоря на ходу.

— Это Виктор. Тебя отстраняют.

Костя вскинул голову. Впервые в его глазах мелькнула эмоция.

— На каком основании?

— Неприемлемое поведение вне льда.

Он потер шею.

— Что дальше?

— Виктор даст шанс, если ты будешь соответствовать ценностям команды.

— Сделаю.

Она вздохнула.

— Я сказала ему, что ты помолвлен. Поэтому он не стал тебя менять.

— Что? — Костя замер, его глаза расширились.

Я тоже уставилась на Аллу Михайловну, не веря.

Ее взгляд пылал решимостью.

— Я сообщила, что ты тайно помолвлен с хорошей девушкой. С правильными ценностями, без неприятностей, которая держит тебя в узде. Попросила дать шанс. Он согласен, но только если ты женишься и остепенишься.

Она серьезно?

Костя смотрел на нее.

— На ком, черт возьми, мне жениться, Алла?

Она вскинула подбородок.

— Еще не решила.

Он покачал головой, переводя взгляд с нее на меня.

— Я не могу жениться.

— Почему нет?

Он запнулся.

— Не хочу.

Алла скрестила руки.

— Это уже не контроль ущерба, Костя. Это отчаянная попытка спасти карьеру.

Он стиснул зубы.

— Сделаю что угодно, но не женюсь.

— Ты не понимаешь, как шатко твое положение. Виктор смягчился, узнав о помолвке. Это твой единственный выход.

Его глаза сверкали гневом. Он сдерживался.

Алла Михайловна уперла руку в бедро.

— Мы едем в офис разбираться. Подумай, чего хочешь. Если карьеру — приводи себя в порядок и тащи задницу ко мне.

Она кивнула мне, чтобы я следовала за ней. Я оглянулась на Костю. Он закрыл лицо руками. Я поспешила за Аллой Михайловной.

В машине я посмотрела на нее.

— Вы правда заставите его жениться?

Ее голос был стальным.

— Костя на грани. Ему повезет, если он снова наденет форму «Тигров».

— Но брак? Где найти жену?

Она бросила взгляд.

— Это не проблема.

— Не проблема?

— Проблема — найти ту, кто согласится на брак без личных чувств.

Мысль о Косте в настоящем браке резанула, как нож. Я ненавидела этот план не меньше его.

— Он явно против.

— У Кости сложное прошлое.

Я повернулась к ней, но она уткнулась в телефон, давая понять, что разговор окончен.

В офисе Алла Михайловна превратила зал заседаний в штаб. Я готовила доску, искала фото кандидаток в социальных сетях, проверяла их на красные флажки и передавала имена ее детективу.

— Как это работает? — я откусила бутерброд, глядя на лица красивых женщин.

Алла Михайловна ковыряла салат.

— Понятия не имею. Импровизирую.

Вот почему она была королевой. Бесстрашная.

— Это спасет Костю?

Она оглядела доску.

— Виктор любит Костю. Знает, что он один из лучших защитников лиги. Несмотря на выходки, хочет его оставить. Я дала ему причину — помолвку. Он ухватился.

Я смотрела на невест Кости, втайне ненавидя каждую.

— Как заставить кого-то выйти за него?

— Деньги. Много денег.

Я постаралась звучать небрежно.

— Сколько?

— Начнем с десяти миллионов в год. Дальше — больше.

Я чуть не поперхнулась.

— Вы заплатите столько, чтобы кто-то женился на Косте?

— Технически, он заплатит.

— Это же платонический брак?

— Ей придется жить с ним и играть жену на публике. А за кулисами — соседка по дому.

У меня был секрет. Я задолжала кучу денег.

— За такие деньги я бы вышла за него, — буркнула я.

Алла Михайловна резко повернулась.

— Серьезно?

— Шучу.

Она прищурилась.

— Ты была бы идеальной.

Я помахала бутербродом.

— Я тут работаю, забыли? Плохая идея.

Она что-то черкнула в папке.

— Но нужна кто-то вроде тебя.

— Это как?

— Ты не вертихвостка и не фанатка хоккея.

— То есть не охочусь за спортсменами, чтобы сесть им на шею?

— Разве не это я сказала?

Ее телефон зазвонил, и она вышла. В дверях появился Костя. Его взгляд скользнул по доске, потом остановился на мне. В его глазах мелькнула тревога.

— Алла Михайловна говорит по телефону, — сказала я.

— Видел, — он кивнул.

Я теребила корочку бутерброда, не в силах есть.

— Так ты сделаешь это?

— А есть выбор?

Я попыталась добавить оптимизма.

— Может, не так уж плохо.

Он только посмотрел на меня.

— Всего год. Точнее, до конца сезона. Технически, до продления контракта.

Он взглянул на фото невест.

— Не хочу жениться.

— Ты говорил.

Телефон завибрировал. Имя Заида на экране сжало сердце.

«Нам нужен платеж сегодня. Пятьдесят тысяч».

Черт. Когда это кончится? Я проверила счет. После аренды осталось шестьдесят пять тысяч. На месяц — пятнадцать, чтобы заправить машину и поесть.

Я в сотый раз прокляла брата за его глупость. Его долг стал моим, и, как бы я ни пахала, он не уменьшался.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Костя

Я лежал в постели, уставившись в потолок. Вчера тренер сообщил, что меня временно отстранили на семь игр. Срок пересмотрят, когда появятся новые факты.

Сразу после этого позвонила Алла. Она предупредила: если полиция найдет улики, глубже втягивающие меня в дело Ильи, меня обменяют. Кузнецов дал понять, что готов отменить отстранение, если я докажу, что меняю свою жизнь, и при условии, что не всплывет ничего компрометирующего. Но как отстраненному игроку мне запретили участвовать в играх, тренировках и даже появляться в командном зале.

Гнев и отчаяние накрыли с головой. Если меня обменяют, захочет ли другая команда меня взять? Всю карьеру я играл за «Московских Тигров» и не представлял себя вне их. Мысль о продаже вызывала тошноту.

Но женитьба на незнакомке казалась не меньшим кошмаром. Вчера, перебирая кандидаток, я чувствовал, как растет обреченность. Я не хотел пускать чужого человека в свой дом — мое убежище, куда редко ступали даже друзья. Женщины, с которыми я встречался, никогда не переступали его порог.

Я баловал их ресторанами, подарками, уикендами в пятизвездочных отелях, но всегда уважал их пространство и ждал приглашения. Мой дом был моим, местом, где я отгораживался от мира. Лишь единицы получали доступ. Мысль, что кто-то поселится здесь на год, злила так же, как разгром, учиненный полицией.

Разочарование выгнало меня из постели на долгую пробежку. Вернулся с дрожащими ногами и горящими легкими, но тревога не отпускала. Стоя на кухне, я озирал разруху. Дом стал чужим. Надо было убирать, но беспорядок парализовал. Когда Алла позвонила и велела явиться в офис, я с облегчением сбежал.

В лифте я подумал о Лере. Она и правда напоминала Аллу — сарказм был ее оружием, а ее взгляды в мою сторону часто сочились презрением. Я любил ее поддевать, чтобы вывести из себя, но дальше этого не заходил.

Ее реакция вчера, после того как я разобрался с тем подонком, удивила. Вместо слез она отчаянно пыталась меня предостеречь, даже когда я предложил помощь. Это говорило об одном: она вляпалась по уши. Зачем она отдавала деньги тому головорезу? Кто такой Заид?

В офисе Леры не было за столом. Я направился к кабинету Аллы.

Она сидела, закинув ноги в шпильках на стол, и говорила по телефону. Увидев меня, бросила в трубку:

— Позвоню позже.

Не дожидаясь ответа, она швырнула телефон на стол.

— Как дела?

Я пропустил вопрос и откинулся на стуле, глянув через плечо. Стол Леры пустовал. Она вообще пришла? Вчера она держалась храбро, но если должна кому-то деньги… Что, если из-за меня с ней что-то случилось?

Я постарался звучать небрежно.

— Где маленькая Алла?

— Лера? — она удивилась. — Пошла за моим кофе.

Облегчение кольнуло в груди. Хотелось поговорить с ней, выяснить, что произошло вчера.

— Расскажи о Лере.

Алла прищурилась, ее голос стал любопытным.

— Умная, делает работу за троих, трудоголик. Почему спрашиваешь?

Я пожал плечами.

— Просто так.

Она посмотрела испытующе, но сменила тему.

— Поговорим о твоей женитьбе.

Я скрестил руки, готовый сопротивляться.

— Ладно.

— Мы столкнулись с проблемами.

Мои мысли поплыли. Может, отсидеться год? Уговорить Виктора отстранить меня, но без брака? Не играть в хоккей будет невыносимо, но лучше, чем жениться. Согласится ли он? Смогу ли я год без льда?

— Костя, ты слушаешь?

Я встрепенулся.

— Прости.

Она сложила руки на столе.

— Знаю, у тебя пунктик насчет брака.

Слово «брак» сжало горло, как петля. Я не мог объяснить, но реакция была инстинктивной.

— Я поклялся, что не женюсь.

Ее голос смягчился.

— Из-за родителей.

— Не хочу об этом говорить.

Она посмотрела на папки.

— Буду честна. Ни одна кандидатка не подходит.

Облегчение разлилось по венам.

— Почему?

— Женитьба на незнакомке, когда ты так против, — не лучший план. И я не уверена, что эти женщины справятся.

— Что это значит?

— Они согласятся на фиктивный брак, но начнут пытаться сделать его настоящим.

Я внутренне содрогнулся. Лучше год без хоккея.

— Попроси Виктора отстранить меня на год.

Она посмотрела на меня.

— Есть идея получше.

— Говори.

— Я сказала Кузнецову, что ты женишься на хорошей девушке, которая держит тебя в узде.

Я потер глаз. Алла вцепилась в эту идею, как бульдог. Спорить бесполезно. Надо выслушать, а потом отговорить.

— Верно.

Она вздохнула.

— Я думала о Лере.

Я нахмурился.

— Ладно.

— Она хорошая. Безупречная репутация, игроки ее любят.

Погоди. Она предлагает Леру?

— Ты хочешь, чтобы я женился на твоей помощнице?

— Ее легко представить милой невестой, которая тебя укрощает. Плюс, это объяснит тайные отношения. Вы знакомы пару лет.

Я старался не выдать эмоций, но представить себя женатым на Лере не получалось.

— Она твоя помощница.

— Знаю.

— Она ненавидит хоккей. И, похоже, меня.

— Это плюс — она не будет лезть в чувства.

Я попытался вообразить ее у себя дома. Она, наверное, прикончит меня во сне.

— Нам придется жить вместе.

— В этом суть.

Я вспомнил, как дал ей код от дома, чтобы забрать костюм. Тогда это не напрягло. Когда она увидела разгром после полиции, ее гнев и печаль меня успокоили. Но жить с ней постоянно — другое дело.

— Что думаешь? — Алла смотрела на меня.

Лера, которую я знал, была независимой и дерзкой. Я не мог поверить, что она согласится на это.

— Она согласилась?

Алла поморщилась.

— Пока нет, но я думаю, что смогу убедить ее.

— Как?

— Ей нужны деньги. Не знаю зачем, но за хорошую сумму она согласится.

Я знал, зачем. Тот, кому она должна, не гнушается посылать подонков за деньгами ночью. Это был способ запугать. Ее беда могла усугубить мое положение, но я обещал не впутывать Аллу и сдержу слово.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Лера

Я шла по коридору к кабинету Аллы Михайловны. В дверях замерла, увидев Костю у окна спиной ко мне. Его футболка обтягивала широкие плечи, джинсы сидели идеально. Что бы он ни надел, выглядел сногсшибательно.

Рассказал ли он Алле Михайловне о вчерашнем вечере? Я посмотрела на Аллу Михайловну. Ее лицо было серьезным. Если он выдал мои тайны, я его придушу.

— Входи, милая, — Алла Михайловна жестом позвала в кабинет.

Я подала ей кофе.

— Садись, — подбодрила она.

Тревога зазвенела в груди. Я глянула на спину Кости и медленно села напротив Аллы Михайловны.

— Что происходит? — спросила настороженно.

Костя повернулся, скрестив руки. Наши глаза встретились.

Что ты ей сказал?

— Лера, мы не можем найти подходящую жену для Кости, — начала Алла Михайловна.

Напряжение спало. Это о его проблемах.

— Хорошо.

— Кошмар — искать того, кто сыграет роль, не втягиваясь в чувства, — продолжила она.

Я вспомнила вчерашние лица кандидаток. Многие — незнакомки для Кости. Мы с Аллой Михайловной уже обсуждали, что переход от чужаков к «супругам» — главная загвоздка.

— Чем могу помочь?

— Хотим искать жену среди близкого окружения.

Ей нужно, чтобы я покопалась в его прошлом — фанатки, бывшие. Значит, онлайн-исследования.

— Это логично.

Алла Михайловна глянула на Костю, затем на меня.

— От этого зависит будущее Кости. Нужен человек, которому доверяем. Кто понимает, что на кону. Кто готов выложиться, потому что это важно для меня и Кости.

— Начать дополнительные поиски?

— Хочу, чтобы ты вышла за Костю.

Какого черта?

Я застыла, выдерживая ее взгляд. Она шутит. Она шутит. Ее глаза были серьезны.

Она не шутит!

Я сглотнула. Это часть работы? Она разозлится, если откажу? Потому что я ни за что не выйду за Костю.

— Нет, — выпалила я, не глядя на него. Поняла, что это может обидеть, и попыталась смягчить, но вырвалось только:

— Твердое нет.

— Костя заплатит десять миллионов рублей, пока ты его жена, до продления контракта. Жить будешь у него бесплатно, он полностью обеспечит. Думай как о высокооплачиваемой роли.

Нет. Нет. Нет! Я уставилась на Аллу Михайловну, моля, чтобы это была шутка.

Она наклонилась, ее голос стал мягким, гипнотическим.

— Косте это нужно. У него серьезные проблемы, его карьера рухнет без нашей помощи. Лера, ты нужна ему.

Я ненавидела, когда она играла на чувствах. И была в этом чертовски хороша.

— Это брак, Алла Михайловна.

Брак с парнем, которого я тайно хотела три года. Я едва вынесла минуты рядом с ним.

— Не совсем. Просто бумага. Контракт, — она глянула на Костю, затем на меня. — Хоккеисты много разъезжают. Его почти не будет дома. Ты видела его дом — огромный. Вы будете как соседи. То, что вы знакомы три года, — идеальное прикрытие.

Я всегда была слишком чувствительна к нему. А он не видел во мне ничего. Факт. Он не убедит мир, что влюблен. Этот план унижал. Я чувствовала его взгляд, но не могла посмотреть.

— Разве не лучше выбрать ту, с кем он встречался? Это убедительнее.

— Три года общения — достаточно. Люди поверят.

Я заставила себя взглянуть на него. Его глаза изучали меня. Этот взгляд обнажал, делал уязвимой. Его присутствие заряжало воздух электричеством. Три года я избегала его, потому что мою реакцию было трудно скрыть.

Выйти за него замуж и переехать к нему — противоположность того, что мне нужно. Они думают, я его ненавижу. Я сама не знала, что чувствую, но не могла отвести глаз — я была той, кого они хотели избежать.

Признаться ему нельзя. Никогда. Но Алле Михайловне надо знать правду, почему это не вариант.

— Алла Михайловна, могу я поговорить с вами наедине?

Она посмотрела на Костю.

— Позвоню позже, хорошо?

Он не двинулся, глядя на меня. Наконец кивнул, оттолкнулся от окна и вышел.

Черт, он такой напряженный.

Алла Михайловна сложила руки, подперев подбородок.

— Говори, Лера.

Пора раскрыть карты.

— Это ужасная идея для меня.

Она склонила голову.

— Потому что ты хочешь его.

Я ахнула, будто она ударила.

— Алла Михайловна!

— Три года ты украдкой смотришь на него, когда думаешь, что никто не видит. Твой голос дрожит, когда я называю его имя. И только с ним ты как кактус.

Она знала. Я уставилась, ошеломленная.

— Как давно вы знаете?

— С первого дня, как вы встретились.

— Вы не злитесь?

— Я запрещала связываться с клиентами. Но чувства не выбирают. Ты делала все, чтобы их спрятать.

Я попыталась объяснить.

— Он мне не нравится. Дикий, тусовщик, вечно с фанатками. Безрассудный. Играет в хоккей, который я ненавижу. Не знаю, почему он меня тянет. Это нелепо!

— У Кости харизма, перед которой женщины не могут устоять. Плюс он чертовски горяч.

Я прижала руку к груди.

— Не думаю, что смогу жить с ним. Если он узнает, что я чувствую, ему будет неловко.

Алла рассмеялась.

— Шутишь?

Я покачала головой.

Она улыбнулась.

— Костя привык, что женщины мечтают его раздеть. Это норма. Твои чувства его не смутят.

Это немного выбило из колеи.

— Я не хочу поддаваться чувствам, но не знаю, как долго смогу скрывать.

Она развела руками.

— Гениальность плана в том, что не надо скрывать страсть, если ты фиктивно замужем, верно?

Это привело к другому страху.

— Но он не увлечен мной. Никто не поверит.

Она улыбнулась.

— Не волнуйся.

Глупо переживать о мелочах, но мысль о жалостливых взглядах весь год убивала.

— Он никого не убедит.

— Это его забота. Ты получишь десять миллионов, бесплатное жилье и поможешь мне.

Такие деньги. Я могла бы закрыть долг Заида. Глупо упускать шанс.

— Можно подумать?

Она кивнула.

— Бери выходной. Но надеюсь, ты согласишься. Прошу многого, но Косте нужна твоя помощь. Ты — его последний шанс.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Костя

«Тигры» объявили о моем отстранении, и телефон разрывался от звонков. Утро я провел, отмывая кухню и разбирая остатки мебели в гостиной, игнорируя шквал сообщений.

Тревога гнала меня прочь. Я сел в машину и три часа колесил по шоссе, пока не остановился у Измайловского парка. Прогулка к старинным прудам немного сняла напряжение.

Домой вернулся поздно. Дом больше не был домом — он казался разбитым, проигравшим битву. Среди десятков сообщений нашел пару от Димы. Хотел позвонить ему раньше, но не решился, а теперь было поздно. Дима — один из ближайших друзей, а я отталкивал его, как всех. Завтра позвоню, пообещал себе.

Разум бодрствовал, но тело ныло от усталости. Я рухнул в кровать, жаждая тепла женского тела.

Привыкай, сказал я себе. Впереди год воздержания.

Только задремал, как телефон завибрировал. Злясь, что никто не понимает намек, я схватил его, чтобы выключить. Пропущенный от Валерии Орловой.

Два часа ночи. Почему она звонит? Любопытство заставило перезвонить.

— Алло? — ее голос был тихим.

Мой прозвучал резче, чем хотел.

— Ты звонила?

Ее голос дрогнул.

— Прости, что так поздно, но я не знала, кому звонить.

Я включил лампу.

— Что случилось?

— Пыталась дозвониться Алле Михайловне, но ее телефон выключен.

— Лера, что случилось?

Она снова дрогнула.

— Мой дом сгорел. Полиция думает, поджог.

Я вскочил, роясь в куче одежды на полу.

— Где ты?

— В больнице.

— Пострадала?

— Нет. Проверяют, не надышалась ли дымом, но я в порядке.

Я схватил футболку.

— В какой больнице?

— В первой городской.

— Еду.

Я бросил трубку, оделся и прыгнул в машину.

***

Лера сидела одна на койке в приемном покое, прижимая кислородную маску к лицу. Лицо, покрытое сажей, было пепельно-белым, босые ноги в серых штанах для йоги и белой майке выглядели беззащитно.

— Ты в порядке?

Она казалась целой, но голос дрожал. Ее глаза, огромные, смотрели виновато.

— Прости. Не знала, кому звонить.

Я шагнул ближе.

— Рассказывай, что случилось.

Она говорила, будто не веря себе.

— Вернулась из бара, умывалась. Вдруг квартира наполнилась дымом. Открыла дверь — ничего не видно, но я сползла по лестнице и выбралась. Все жильцы успели выйти.

Гнев вспыхнул при мысли о ней в горящем доме.

— Почему думают, что поджог?

Ее губа задрожала, она сдерживала слезы.

— Полиция нашла горючее в подъезде.

— А машина?

— Цела, но ключи остались в квартире, — ее голос сорвался. — У меня ничего нет. Ни кошелька, ни карты.

Я огляделся.

— Можешь уйти?

— Жду разрешения врача.

Я скрестил руки, наблюдая за суетой больницы. Лера съежилась рядом, дыша в маску. Мы молчали, и я обдумывал ее слова.

Пожар связан с Заидом? Неужели они уберут того, кто платит? Это не вязалось.

Врач пришел, послушал ее легкие.

— Горло и глаза будут болеть. Если появится одышка или сердцебиение, возвращайтесь. Вам повезло.

— Могу идти?

— Можете.

Он ушел. Лера посмотрела на меня.

— Не знаю, что делать. Даже зачем тебя позвала.

Мой голос прозвучал хрипло.

— Поедешь ко мне.

Без возражений она соскользнула с койки и пошла за мной в холодную ночь.

***

Мы вошли в дом.

— Подожди, — я вернулся к куче одежды, схватил чистую футболку, толстовку и спортивные штаны.

Лера замерла у двери, неуверенная.

— Иди за мной.

Я повел ее через коридор, мимо кладовой и прачечной, в гостевую ванную. Проверил полотенца и повернулся.

— Тебе нужен душ. Вот одежда.

Она склонила голову, благодарная.

— Спасибо.

— Я на кухне.

Была глубокая ночь, но я ждал, пока она выйдет из душа, обдумывая случившееся.

Зачем поджигать ее дом? Это не случайность. Поджог устроили, когда жильцы были дома, включая Леру.

Я не лгал, говоря, что ненавижу хулиганов. Те, кто запугивает слабых, — мразь. Я всегда вставал на защиту тех, кто не может себя защитить. На льду я прикрывал вратаря, в жизни — тех, кто нуждался. Лера стала объектом моей защиты. Она не заслуживала этого.

Лера появилась на кухне, утопая в моей толстовке и штанах. Мокрые волосы липли к спине. Без сажи веснушки выделялись на бледной коже. Грязную одежду она сжимала под мышкой. Ее уязвимость вызывала желание обнять.

Я оценил ее состояние.

— Могу постирать? — спросила она.

Я повел в прачечную. Она закинула одежду в машину, я насыпал порошок. Лера закрыла крышку и посмотрела на меня.

Я уставился на кнопки, не зная, что жать.

— Умеешь пользоваться? — спросил я.

Ее брови взлетели, но она молча нажала кнопку. Машина загудела.

— Ты в порядке?

Она кивнула.

Я обязан был спросить.

— Думаешь, Заид устроил пожар?

Ее губы дрогнули, голос пискнул.

— Не знаю.

Черт. Слезы — моя слабость.

— Разберемся утром.

Она кивнула, кусая губу, чтобы не заплакать.

— Спи в гостевой.

Ее голубые глаза, блестящие от слез, встретили мои.

— Не знаю, как благодарить.

— Поспи.

Мой голос был груб, хотя я хотел утешить. Она бросила дрожащий взгляд и исчезла в спальне.

Я лег, но сон не шел. Алла предупреждала, как тяжело Лере будет в моей жизни. Сегодня она потеряла все.

Надо отдать должное — она держалась. Другие бы рыдали. Она, независимая и бойкая, позвонила мне, несмотря на гордость. Это далось ей с трудом.

Я боялся делить пространство, но потребность защитить ее пересиливала. Ее присутствие в гостевой, вдали от тех, кто мог навредить, приносило странное удовлетворение.

Нужно связаться с Ильей. Ситуация обострилась. Пора звонить другу, который знает, как решать такие проблемы.

***

Невозможность тренироваться, видеть команду или работать с тренером была худшим наказанием. Я понял: жизнь без хоккея не для меня. Отчаянно нуждаясь в нагрузке, несмотря на ранний час и бессонницу, я ушел на пробежку.