Брошенка. Шанс для двоих

От автора

Мои дорогие,

для меня эта книга уже закончена, для вас же она только начинается. И, прежде чем вы уйдёте с головой в события, хочу сказать пару слов тем, кто где-то посреди повествования вдруг отложит гаджет, нахмурится и фыркнет, мол, так не бывает, ну не существуют такие мужчины и женщины, не случается таких отношений.

Поверьте, бывает.

Случается.

Существуют.

В основе этой книги – не выдумка. Процентов на семьдесят она абсолютно реальна и имела место быть в прошлом двух хорошо мне знакомых женщин.

Одна из них, как и моя героиня, после развода была действительно отправлена прямо на улицу и долгое время снимала жуткую однокомнатную квартиру с окнами на север в старом двухэтажном доме, чуть ли не до подоконников первого этажа вросшем в землю. А вторая, хоть и осталась с жильём, но была беременна третьим ребёнком и брошена в тяжёлые годы талонов и тотального дефицита. Не мне вам рассказывать – времена «перестройки» многие из вас помнят и так.

Объединённая история этих двух сильных и стойких женщин стала основой для моей книги. Некоторые события я, как автор, всё-таки добавила от себя, кое-что смягчила, а что-то и вовсе не стала включать в книгу, поскольку не любитель откровенной жести, насилия и «стекла», которое им довелось пережить.

Но знаете что? Несмотря на выпавшие на их долю трудности, они справились. Выстояли. В том числе благодаря добрым людям, в трудный момент жизни протянувшим им руку помощи.

И у них всё получилось. Сейчас они живут в любви и мире со своими вторыми половинками, чему я безмерно рада.

Мои милые добрые девочки с большими нежными сердцами, эта книга для вас и про вас.

Глава 1

Сколько в море и на суше есть песку,
Столько трудностей получишь на веку.
Не ищи пути иного, не найдёшь, –
Упадешь, вставай по новой и дойдёшь.

(Из песни слов не выкинешь)

– ...Так что даю тебе время до завтрашнего вечера. Собирай манатки, и чтобы духу твоего больше в моей квартире не было! – рычит муж, склонившись надо мной.

Вижу, как напряжённо подёргиваются мышцы на руках, и желваки на скулах ходят ходуном. Такое ощущение, что он едва сдерживается, чтобы не ударить. А я сижу на диване, вжав голову в плечи, и судорожно сжимаю ладони между коленями. Если бы не присела заранее, вот честное слово, после услышанного упала бы.

Не ожидала. Совершенно не ожидала такого. Да вообще не думала, что со мной такое когда-то приключится.

Бред! Полная бредятина! Сюр!

– Вить, послушай... – сглатываю непонятно откуда взявшийся в горле ком. Слова сквозь глотку проталкиваются с трудом, а мне обязательно нужно сказать, объяснить, что всё это какое-то недоразумение. – Ну, не было ничего. Не было. Я даже не собиралась тебе из...

– Заткнись! Просто заткнись и свали уже, – выдыхает он сквозь стиснутые зубы.

Сглатываю и поднимаю глаза, встречаюсь с его ненавидящим взглядом. Молчу. Это сейчас единственно правильная позиция, чтобы не усугублять. Он меня не слышит. Не хочет слышать и слушать.

Зло цыкнув, он выпрямляется и отходит к окну. Стоит, засунув кулаки в карманы брюк, и перекатывается с пятки на носок. Вижу, что терпение его подводит.

Но я действительно не понимаю, откуда в его голове возникли такие мысли, я ведь никогда даже повода не давала. Всегда с работы сразу домой, если только в магазине немного задержусь. Да и то сразу звонила, предупреждала.

– Мне твои жалкие отговорки не нужны, – рычит муж. А я почти ничего не понимаю, потому что его слова пробиваются в голову сквозь нарастающий звон в ушах. – Я тебе говорил, много раз предупреждал, что не потерплю измен. Лей теперь свой пиздёж в уши ёбарю. И скажи спасибо, что не голую выгоняю.

Сверлю испуганным взглядом его напряжённую спину и опускаю глаза вниз, когда он неожиданно оборачивается. Сжимаюсь в жалкий комочек.

Это всё происходит не со мной! Ну, не может это всё быть правдой.

– Хотя очень хочется, Юн-на, – он цедит моё имя по слогам, выплёвывает, как что-то грязное и недостойное, прожигает ненавидящим взглядом. – Пошла собираться, я сказал! Пока я ещё добрый!

На ватных ногах встаю и ухожу в спальню. Потому что, если останусь, он не выдержит и ударит. Я это по глазам его вижу. По взгляду бешеному, звериному.

В голове шум и непонимание, абсолютное отторжение действительности. Как будто это не со мной происходит. Театр абсурда, не имеющий ничего общего с моей жизнью. С моей обычной жизнью.

Не понимаю, вообще не понимаю, как такое может быть. Только не со мной! Я ведь никогда, никогда...

Открываю шкаф и с минуту тупо пялюсь на аккуратно сложенные на полках вещи. Куда я их буду складывать? У меня и чемоданов-то нет. И сумок дорожных. Я никуда за все годы, что здесь живу, не ездила. Областной город, в котором теперь живёт и учится наша дочь, не считается. Туда мы с Витей ездили на машине одним днём – утром приезжаем к Карине, вечером едем обратно.

Даже летом на море ни разу не выбрались, каждый отпуск у его мамы в деревне проводили. Грядки, скотина, сенокос – маме его ведь помощь нужна по хозяйству, она без мужа справляется столько лет. А мы что же, неблагодарные дети? Нет, конечно.

Вот и брали всегда с ним отпуск в июле и вместе с Кариной целый месяц «на свежем воздухе, на природе», как его мама говорит, оздоравливались. Все двадцать два лета совместной жизни. Ну, кроме того времени, когда Карина родилась. Тогда я вообще первые полтора года в деревне прожила, с его мамой. А Витя – в городе. Он же тогда ещё на юридическом учился и в деревню только на выходные приезжал.

Мы с ним, собственно, в институте и познакомились. Я в него с первого взгляда влюбилась – он мне тогда таким взрослым показался, серьёзным. С первого дня всё решать за меня начал. И мне даже понравилось, что он опекает меня. Настоящий мужчина... А я рядом с ним такая слабая и беззащитная... Это было так приятно – осознавать себя девочкой-девочкой под защитой властного повелителя...

Вообще, у нас с Витей всё очень быстро завертелось. Мы даже и повстречаться толком не успели. Он на третьем свидании прямо в парке на озере на траву меня завалил, зацеловал и... Я глупая тогда была, только школу закончила, о взрослых отношениях, и тем более о защите во время секса, не задумывалась. В общем, Карина у нас практически с первого раза получилась.

Дверь в спальню открыта нараспашку, поэтому я вздрагиваю, когда слышу, как муж выходит в коридор, позвякивая ключами от квартиры. Или от машины... А может, и теми, и другими вместе...

Он же практически никуда пешком не ходит. Это только я у нас по городу на маршрутках рассекаю, потому что ему ни отвезти меня, ни забрать с работы постоянно некогда. Он до шести работает, а потом то качалка, то какие-то важные мероприятия по работе. А я в семнадцать ноль-ноль на маршрутку бегу, чтобы успеть в магазин заскочить и свежий ужин Витеньке приготовить, в квартире прибраться, стиралку запустить, рубашки погладить...

– Сегодня переночую в гостинице, – слышу его леденящий душу голос. – А завтра вечером чтоб тебя здесь уже не было. Из квартиры чтобы выписалась. И ключи оставь. На развод подам сам. Ты всё поняла?

Последние слова он рычит, но в спальню не заходит. Молча стоит в коридоре и ждёт. А я не могу вымолвить ни слова. Для меня это так унизительно. Как собаку выгоняет. Кажется, если отвечу, вообще тряпкой себя почувствую. Поэтому молчу. Жду с ужасом, как отреагирует.

Его реакция следует незамедлительно.

– Поняла?! – рычит он тише, но от этого мне становится ещё страшнее, и я снова вжимаю голову в плечи.

Глава 2

– Юночка, добрый вечер.

Слышу голос. Он мне знаком. Но то ли от шока, в котором нахожусь, то ли от до сих пор не прошедшего звона в ушах, не узнаю́ его. Отнимаю телефон от уха и сквозь слёзы пытаюсь рассмотреть, что написано на экране. Буквы плывут, и я ничего не вижу.

– Алло, кто это?..

– Юночка, это Мария Яковлевна. Детка, ты что, меня не узнала?

Мария Яковлевна, моя коллега по работе. Бабушка, божий одуванчик. Мы с ней за соседними столами сидим. Она молча работать не умеет, поэтому постоянно мне о своих внуках или кошках рассказывает. Но вне работы обычно не звонит.

– Да... Извините, Мария Яковлевна, – хриплю в трубку и пытаюсь собраться. – Что-то случилось?

Не хочу, чтобы она слышала, в каком я состоянии. Кому нужны чужие проблемы? Всем своих хватает.

– Ой, Юночка, – вздыхает женщина, – Ничего особенного. Опять давление скачет. Я Андрюшеньке звонила, предупредить хотела, что если не оклемаюсь, завтра опять не смогу на работу выйти. Только он трубку не берёт. Вот, хотела тебя попросить, чтобы ты ему передала.

Она снова вздыхает, а я прочищаю горло и вытираю нос ладонью.

– Хорошо, я предупрежу. Не волнуйтесь, пожалуйста. Выздоравливайте.

Хочу отключить звонок, но слышу озабоченный голос:

– А у тебя-то всё в порядке? Ты, случаем, не заболела? В нос разговариваешь и сипишь.

– Нет. Нормально у меня всё.

И в этот момент окончательно срываюсь. Кладу телефон рядом с собой, закрываю лицо руками и рыдаю в голос. На очередном витке истерики понимаю, что звонок я не отключила, и всё это время Мария Яковлевна пытается меня дозваться.

Подношу телефон к уху, пытаюсь извиниться и попрощаться, но женщина меня не слушает, постоянно спрашивая, что случилось, и чем она может помочь. И я сама не понимаю, как вываливаю на неё свалившееся на меня несчастье.

– Ой, – причитает женщина, – вот гад-то какой! Да как же он на тебя такое мог?.. Да по тебе же сразу видно, что ты девочка домашняя, хорошая. Ой, мужики, что же им спокойно-то не живётся?.. Всего же в жизни хватает – и жена красавица, и дочка умница, и сам всегда чистый-наглаженный ходит.

Мария Яковлевна знает, о чём говорит. Она живёт через двор от нас, и её окна как раз выходят на наш подъезд. Поэтому она хоть и не в курсе наших с Витей отношений, но кто как выглядит и на чём ездит, в окошко часто видит. Не то чтобы она любопытная слишком, но живёт одна, не считая трёх кошек, поэтому вечера периодически проводит у окошка.

Снова пытаюсь извиниться и отключить звонок. Не хочу выслушивать слова сочувствия, не хочу, чтобы меня жалели. От этой жалости только больнее становится. А мне сейчас нужно собраться. Не только физически, но и морально. Нужно понять, где ночевать буду.

Тоже, что ли, как и Витя, в гостиницу поехать? Ну да, квартира есть, а муж с почти бывшей женой в гостинице в соседних номерах ночуют.

Нет, не поеду...

Вдруг действительно совершенно случайно в одной гостинице окажемся и утром в коридоре столкнёмся. Я же в глаза ему смотреть не смогу, хоть и невиновна. Просто больше не выдержу полный ненависти взгляд, разрыдаюсь. А мне ещё день работать. Вот ещё и у Марии Яковлевны давление. Если она не придёт, да ещё и я, Андрею в пору будет на первом столбе вешаться. Мы и так план едва вытягиваем.

Поэтому лучше уж я квартиру посуточно посмотрю. Дорого, конечно, но других вариантов нет.

И тут коллега, будто услышав мои размышления, выдаёт:

– Юночка, а тебе есть, куда пойти? К родственникам каким?

– Нет у меня здесь родственников, – отвечаю, – но вы не переживайте, я разберусь. И на работу завтра выйду. Андрею передам, что вы приболели. До свидания, Мария Яковлевна.

Вот только женщина заканчивать разговор не собирается, останавливает меня фразой:

– Хочешь, ко мне приходи. Время-то уже позднее, не на вокзале же тебе ночевать.

Отказываюсь. Не хочу стеснять её. Да и разговаривать ни с кем не хочу. Лучше одной полно́чи в подушку провыть. А с Марией Яковлевной это вряд ли получится. Насколько я помню, она в однушке живёт.

Но моя коллега – человек старой закалки, поэтому так просто тоже не отступает. И, кроме того, очень сердобольная, иначе бы кошек на помойке не подбирала.

– Ну, не хочешь ко мне, давай тогда хоть у Лёшки моего переночуешь. Он сейчас на вахту уехал, дней через десять вернётся.

Лёшка – это любимый внук. Парень давно уже взрослый, но до сих пор неженатый. Насколько я помню по рассказам, он живёт в семейной общаге на соседней улице. Мария Яковлевна на внука своего надышаться не может. Он ей постоянно помогает – и по дому что приколотить, и продукты какие купить. И ругается на бабушку часто, что она до сих пор работает. Только, как объясняет сама коллега, дело вообще не в деньгах – на работе она всегда при деле и с людьми, а это какой-никакой – жизненный тонус. А дома она одна быстро зачахнет. Это всё по её словам.

– Нет, спасибо. Не хочу доставлять вам неудобства, – продолжаю отнекиваться, но она меня по-прежнему не слушает.

Если Мария Яковлевна решила нести добро в мир, против этого паровоза уже не попрёшь. Она и на работе такая, всем норовит помочь и подсобить. Поэтому я снова не понимаю, в какой момент соглашаюсь хотя бы просто переночевать в Лёшкином блоке.

– Ну вот, а ты всё ерепенилась, – ласково журит меня женщина, открывая блок запасными ключами. – Переспишь здесь ночку, успокоишься. А там, глядишь, муженёк твой и одумается, позвонит да назад позовёт. Помиритесь ещё. Они, мужики, хоть и заходные, а отходчивые. Пашенька мой покойный тоже, бывало, на меня кричал, а потом извинялся, на коленях за мной ползал, руки целовал. Я тебе вот что, девонька, скажу: чем сильнее ссора, тем слаще потом мириться.

Она входит в маленькую прихожую и ставит на пол мусорный пакет, в котором заключается четверть моей новой жизни. Ещё три пакета у меня в руках. Всё, что сумела собрать. Я ведь тоже надеюсь, что Витя одумается, поймёт, что слишком погорячился. Позвонит и извинится, скажет, чтобы возвращалась. И всё в нашей жизни наладится.

Глава 3

Утром подскакиваю со звонком будильника, оглядываюсь и в первый момент не могу понять, где нахожусь. Голова как чугунок – и гудит, и пустая одновременно.

Но потом воспоминания возвращаются.

Прогоняю их. Запрещаю себе думать и анализировать. У меня сейчас другие приоритеты.

Встаю и отправляюсь на кухню.

Вчера не рассматривала, не до того было, а сейчас с удивлением обнаруживаю, что в маленьком семейном блоке можно запросто организовать однокомнатную квартиру. На четырёх квадратных метрах кухоньки есть всё: электрическая плита, мини-холодильник, микроволновка, раковина, стол-тумба, шкафчики для посуды и круп. И даже столовая зона. Конечно, всё очень компактное, но для одного человека места вполне достаточно.

Подключаю электроплиту, ставлю чайник и иду в ванную. Не разрешаю себе смотреться в зеркало. Сначала приведу себя в порядок, а потом буду решать по факту.

Если сейчас увижу, до чего себя вчера довела, боюсь, мой организм не выдержит и снова сорвётся, потому что глаза и нос даже наощупь опухшие, а губы так и вовсе напоминают перекачанную пельмешку. Я же, вроде, губами не плакала. Наверное, распухли от соли.

И да, я всё помню.

Все слова, которыми муж меня вчера унижал, взгляды, которыми «одаривал»... И как хотел поднять на меня руку. Хотел, но не поднял. Вот только я чувствовала, скольких сил ему это стоило.

Запрещаю себе об этом думать. Мне ещё целый день работать. И параллельно искать место для дальнейших ночёвок. Для дальнейшей жизни.

Не знаю, как дальше поведёт себя Витя, но не буду же я на коленях перед ним ползать, вымаливая прощение за то, чего не было. И Андрея унижать не буду просьбой позвонить моему мужу и объяснить, что ничего такого между нами не было и нет. А как ему иначе доказать, что я не изменяла?

Если я нужна Вите, он сам меня найдёт. Позвонит или приедет на работу. Хоть один раз в жизни отменит свою качалку, отпросится с работы пораньше и приедет.

А если нет?..

А если нет, значит, не очень-то я ему и нужна. Значит, и не было у него ко мне никакой любви. И если бы не Карина, то мы бы, возможно, даже не поженились. Кто теперь знает? Время назад не отмотаешь, не спросишь.

Чищу зубы, от злости царапая щёткой дёсны.

У меня в голове с утра как будто бы всё на свои места встало.

Что же я за дура такая, а? Столько лет не видела, что он ко мне как к половой тряпке относился, за человека не признавал. Если бы он так на меня накричал ещё лет двадцать назад, может, уже тогда мои мозги на место встали? Или это кондиционер лимонный мне мозги прочистил? И почему я раньше такой не купила?

Это ещё Витина мама и Карина не знают, что он меня из дома выгнал. А ведь женскую солидарность никто не отменял. Конечно, я им звонить и жаловаться не буду, но, если он не одумается, им всё равно всё станет известно.

У меня свекровь добрая, хорошая. Всегда за меня заступалась перед Витей, помогала, чем могла. Да и до сих пор помогает. Мы от неё после каждого летнего отпуска полную машину мяса, овощей и фруктов везём.

Да и Карина... Тоже ведь доченька моя любимая, не позволит меня обижать. Так что правильно Мария Яковлевна говорит, он ещё передо мной на коленях будет ползать и руки целовать. А я буду нос воротить и думать, хочу ли я прощать и снова с ним жить.

Распаляю себя всё больше и больше, пока пью чай.

Мне эта злость нужна.

Мне ещё целый день продержаться на работе надо, а в перерывах найти новое жилище. Не могу же я действительно все десять дней до приезда хозяина жить в его квартире.

Что бы ни говорила Мария Яковлевна, а всё равно это неправильно и неудобно.

Поэтому решаю для себя в течение дня найти любое мало-мальски приемлемое жильё, а вечером забрать отсюда свои мусорные пакеты и вернуть коллеге ключи.

Обуваю кроссовки, выскакиваю в коридор, закрываю квартиру и бегу на остановку.

И всю дорогу продолжаю себя накручивать.

Моя жизнь – не помойка! Я никому не позволю так себя со мной вести, даже любимому мужу.

Хватит! Надоело!

– Юночка, доброе утро.

Мария Яковлевна уже стоит под затемнённым стеклянным навесом, скрываясь от ярких солнечных лучей июньского солнца.

– Доброе, Мария Яковлевна.

Подхожу, улыбаюсь в ответ на улыбку женщины и понимаю, что это не так уж и трудно. Всё-таки не зря себя целый час накручивала. Работает моя установка!

– Деточка, у тебя хорошее настроение. Это радует.

Киваю.

– А как ваше давление?

– Да что ему будет, – отмахивается женщина. – Лёша сказал, что сейчас высокая солнечная активность, вот меня и штормит.

– Ой, – слышу знакомое имя и вспоминаю: – А вы его предупредили про меня?

Женщина улыбается и кивает.

– Предупредила. Только я же тебе говорила, он не будет против.

– Спасибо вам, – бормочу смущённо. – Я сегодня поищу, куда переехать.

– Да что ты, милая, – возмущается коллега. – Я же тебе говорила, живи тут пока. Сейчас снимать очень дорого, а у тебя вряд ли лишние деньги есть.

Ответить не успеваю, поскольку подходит наш автобус. Маршрут востребованный, поэтому трамбуемся внутри, плотно прижимаясь друг к другу. Раньше было такое выражение: «как селёдки в бочке». Так вот, каждое утро ощущаю себя одной из таких селёдок.

Не понимаю, почему хотя бы по утрам не могут пустить ещё один автобус? Людей реально не продохнуть. Хотя, автобусы опять-таки частные, а частникам так выгоднее – расходов на бензин меньше, а на работу всем нужно попасть вовремя, поэтому с воплями и возмущениями всё равно лезем в маршрутку и едем, практически лёжа друг на друге.

На работу приезжаю взъерошенная и немного побитая. Водитель резко затормозил на светофоре, и кто-то нечаянно приложил меня локтем в бок.

Зато взращённая за утро злость на Витю заиграла новыми красками. Он-то на автобусе уже почти двадцать лет не ездит. Не по статусу. Его царская жопа до работы в комфорте доезжает, на личной машине, а я...

Глава 4

– Юночка, что-то случилось? На тебе лица нет. Как с обеда вернулась, такая бледненькая, молчаливая. Муж, что ли, позвонил? Опять ругался? – Мария Яковлевна заглядывает в глаза, что-то пытается в них прочесть.

Вижу, что ею двигает не любопытство, а беспокойство, но всё равно молча качаю головой и отворачиваюсь к окну. Смотрю на проплывающие мимо старые двухэтажки и уже успевшие запылиться тополя. И думаю, думаю, думаю...

Муж – объелся груш...

Как ни крути, а я, наверное, действительно дура. Ничего не видела под собственным носом, не замечала.

Нет, не так.

Не хотела видеть и замечать.

А всё было настолько на поверхности, что даже смешно.

Интересно, как давно Витя наставляет меня рога, и насколько они уже у меня ветвистые? Не пора ли их подпиливать, чтобы за деревья не цепляться?

Или рога только у мужиков бывают? А у женщин тогда что? Отвисшие до земли под тяжестью наложенной лапши уши?

Приревновал он, как же. Нет, он просто повод искал, чтобы меня из дома выгнать. А я ещё, как честная Маша, ключи в почтовый ящик бросила.

Если бы не это обстоятельство, сейчас бы подогнала грузовую машину и всё, что не приколочено и не прикручено, вывезла бы на хрен из дома. На квадратные метры прав не имею, но и в нашу семейную кровать эта тварь спать не легла бы, из чашек, мною заботливо выбранных и купленных, не пила бы.

Мне эта мебель с посудой и даром не нужны. На помойку бы вывезла.

«Так не доставайся же ты никому!» – кажется, правильно помню фразу из школьной программы?

А может, она уже лежала и уже пила. Я же, как слепой котёнок, дальше собственного носа ничего не видела, Витеньке своему верила.

Начинаю панически вспоминать, было ли когда-то в квартире что-то такое, что могло натолкнуть меня на правильные ответы, и понимаю: было.

Было!

Пару месяцев назад с работы пришла, а покрывало на кровати сбитое и мятое, будто на нём кто-то валялся.

Я тогда очень удивилась, мы же целый день на работе были, а кровать я всегда аккуратно заправляю.

И что мне тогда Витя сказал?

Что у него давление поднялось, и он в обед приезжал часочек отлежаться.

А я что сделала?

Поверила!

И целый вечер, как наседка, вокруг него квохтала: «Ах, Витенька, что же ты не беспокоишься о своём здоровье», «милый, почему ты к врачу не обратился», «любимый, ну нельзя же так на работе перегружаться»...

Знала бы тогда, что у него на самом деле вместо давления поднялось, на дом бы врача вызвала. Ага, ветеринара. Чтобы отрезал ненужные части тела, от которых «давление» поднимается.

Вздрагиваю, почувствовав тёплую сухую ладошку на плече. Мария Яковлевна гладит меня успокаивающе.

– Всё в порядке, – повторяю в сотый раз, только уже вслух.

Всё время после обеда эти слова про себя повторяла, а теперь – вот, озвучила. Как будто от этого что-то изменится.

– Ну я же вижу, что нет, – женщина всплёскивает руками и берёт мои ладони в свои, сжимает их, заставляя оторвать от окна маршрутки невидящий взгляд и повернуться.

Смотрю на неё и не вижу. Ничего не вижу. Весь запал после увиденной в обед картины иссяк. Будто душу кто-то высосал, оставив пустую оболочку. И мысли о мести – это так, отголоски нахлынувшей злости, которые сразу пропадают, едва стоит вспомнить, что ничего я против Вити не смогу сделать.

Мне нечего ему противопоставить.

Кто я здесь, в этом городе? Никто. Ноль без палочки. У него знакомства, связи, работает опять-таки не в последнем месте... А я... Я – кто? Что я могу?

Из-под опущенных ресниц опять прорываются непрошеные слезинки. Не хочу повторения вчерашней истерики, но с каждой минутой сдерживаться становится всё труднее.

Может всё-таки позвонить его маме, пожаловаться?

Ну да, большей глупости я придумать не могла. Свекровь меня хоть и любит, но кто ей ближе – невестка или собственный сын? У неё этих невесток может быть по десять штук каждый год. А родненькая кровиночка одна. Как меня любила, так и блондинку эту губастую полюбит.

– Ну-ну, милая, всё наладится, – Мария Яковлевна не сводит с меня сочувствующий взгляд и едва ощутимо гладит по руке.

Слава богу, мы заняли места в самом конце маршрутки, и сидящие впереди коллеги не видят творящееся на моём лице безобразие.

Аккуратно вынимаю свои ладони из тёплого захвата и вытираю слёзы.

– Сейчас пойдём ко мне, я тебя чаем напою, – продолжает утешать коллега. – Ой, а может, ты борщ будешь? Правда, я его позавчера варила, но он же в холодильнике стоит. У меня такой борщ вкусный, наваристый, на косточке. Пашенька очень уважал его, даже перед друзьями всегда хвалился, что такого борща даже президент не пробовал.

Отрицательно качаю головой.

– Пойдём. И мне компанию составишь. Мне одной столько не съесть. Наварила по привычке полную кастрюлю. К тому же, на голодный желудок всегда мысли плохие приходят. А как поешь, так и жить сразу станет веселее.

Киваю, соглашаясь: да, сытый голодному не товарищ. Когда я маленькая была, мне бабушка тоже частенько так говорила.

Но Мария Яковлевна принимает мой кивок за согласие пойти в гости. Поэтому, едва мы выходим из автобуса, мягко, но настойчиво тащит меня в сторону своего дома. А я уже и не сопротивляюсь. Эта мягкая с виду женщина и мёртвого уговорит. Да и мне сейчас поддержка нужна. Любая. Даже если она выражается в виде сытного горячего ужина.

Дома у коллеги светло и уютно. Сразу вспоминается родной дом и родители. Хочется маме позвонить. Она точно пожалеет свою глупую дочь.

Да уж, распустила нюни до такой степени, что просто мечтаю, чтобы кто-нибудь мне сопельки подтёр. Маму-то я зачем сюда приплела? Чем она мне на расстоянии поможет? Морально поддержит если только. Ага-ага, а потом с давлением сляжет. Что ж я за дочь такая буду, которая родную мать в больницу упечёт?

Нет, не буду маме сообщать. Пока, во всяком случае.

Вхожу вслед за коллегой в квартиру, разуваюсь и сразу же присаживаюсь погладить прибежавших встречать нас кошек.

Глава 5

Сижу на подоконнике в маленькой кухоньке, пью чай и размышляю, как же всё-таки поступить. Выписаться из квартиры и забыть как страшный сон всё, что связывало меня с мужем, или биться до последнего?

Параллельно посыпаю голову пеплом и сокрушаюсь: куда раньше мои глаза смотрели? Вот правду говорят, любовь зла... Это же надо умудриться – влюбиться в такого гада! Козла последнего! Не в моих привычках ругаться матом, но пора уже начинать называть вещи своими именами. А в отношении Вити у меня других слов не осталось, только те, что запрещено печатать в различных литературных изданиях.

Но и сама хороша. Сколько можно, как страус, голову в песок прятать, отмахиваясь от очевидных фактов? Всегда ведь таким был! Всегда! С самого начала, с первого дня отношений.

Неужели мне могло нравиться, что у меня собственного мнения нет? Что мы будем делать только так, как Витенька сказал?

Даже Карина, начиная с раннего детства, могла свою точку зрения и независимое мнение отстоять. А я, взрослая женщина, только молча глазами хлопала, проглатывая очередное враньё и выполняя каждый следующий приказ.

Стыдно, какой тряпкой я была. Безропотной, всё терпящей и всепрощающей. Эх...

Ладно... Это всё лирика.

Прошлого уже не изменить, а в настоящем у меня пгораздо серьёзнее задачи. Сейчас нужно решить, стоит тратиться на консультацию юриста, чтобы расспросить, есть ли смысл бодаться из-за раздела имущества, или это бесполезная трата времени и денег, которых и так мало?

Понимаю, что в интернете сейчас можно о многом узнать, поэтому ещё вечером, выйдя из ванной, на волне злости кое-какие вопросы прошерстила. Но если сначала ответы казались мне однозначными, то, чем больше я залезала вглубь, тем яснее становилось, что интернет – это большая помойка, и найти там рациональное зерно практически невозможно.

На одних сайтах было чётко и ясно написано, что, кроме половины доли от покупки машины, мне ничего не светит.

Другие бесплатные адвокаты советовали не отступать и добиваться выплат, так как ремонт и все вложения по улучшению полученной в наследство недвижимости делались супругами уже совместно. Но там такие нюансы, что все затраты можно как в одну, так и в другую сторону трактовать.

В общем, всё непонятно и запутано.

И ещё – печально.

Потому что работа у меня много лет неофициальная и малооплачиваемая, и получается, что я официально много лет сидела у мужа на шее.

Добытчик, блин! Кормилец! Благодетель!

Выдыхаю, стараясь успокоиться, и размышляю дальше.

Можно попробовать начать чего-нибудь добиваться.

Вот только я здравомыслящий человек и понимаю, что добиваться – не значит добиться. Не с моими финансами и возможностями. Если дело дойдёт до суда, а зная Витю, я в этом даже не сомневаюсь, мне либо придётся тратиться на адвоката, либо доказывать право на раздел имущества само́й. А это сразу вариант провальный.

К тому же, нельзя забывать, что на второй чаше весов Карина. Если муж, почти бывший, обозлится настолько, что его гнев и на дочь обрушится (сомневаюсь, что Витя до такой степени сволочь, но всё же, всё же... Я теперь ничему уже не удивлюсь), то я её обучение одна не потяну. Я и себя пока не знаю, как вытягивать буду.

Блин, блин, блин...

В отчаянии бью кулаком по подоконнику.

Это вчера я такая смелая была. Злая и от этого смелая. А сегодня злость осталась, вот только смелость вся испарилась. Потому что мужа своего наизусть уже изучила и знаю, чего от него можно ждать. Да и не боец я ни разу.

Эй, кто там в очереди за смелостью последний? Я за вами буду. А, просили больше не заниматься, потому что на всех не хватит? Ну ладно, я тогда в другую очередь стану, за наивностью и глупостью.

Вот так, наверное, дело обстояло, когда на небесах характеры раздавали.

Вздыхаю, закусываю губу, мою кружку, беру телефон и снова ищу съёмную квар... Р-р-р! Ну хоть что-нибудь съёмное по моим деньгам.

Господи, как хорошо, что я коммуналку не успела оплатить. Так хоть на первое время деньги есть. А коммуналка? Пусть его кукла губастая из своих платит. Теперь это её зона ответственности. Наряду с чистыми рубашками.

Листаю объявления.

Та-а-ак...

Квартиры – сразу нет. Цены всё те же, аховые.

Семейные блоки... Уже лучше, но... Но...

Комнаты в общежитии. О! Здесь уже интереснее.

Смотрю фотографии. М-да... Обстановка в них та ещё... Понятное дело, евроремонтом и не пахнет, но даже качество мебели и застеленный разномастным линолеумом пол невольно вызывает дрожь. Общая кухня, туалет на этаже, душ один на всех в подвале.

Жесть. Просто жесть.

С другой стороны, в моём ли положении воротить нос? Царские хоромы для царей, а для простых холопов – вот такие «апартаменты».

Выбираю три наиболее приемлемых варианта, звоню.

Ну, что могу сказать?

По первому варианту: я в пролёте, комната уже сдана.

По второму: вроде, всё нормально. Комната свободна, кухня прямо за стеной, далеко бегать не надо. И можно заселяться прямо сегодня. Цена меня устраивает, только дополнительно нужно будет оплачивать свет. Успеваем договориться с хозяйкой, чтобы встретиться и посмотреть. Вот только в последний момент вспоминаю рассказы девчонок из цеха и задаю сакраментальный вопрос о наличие в комнате «незарегистрированных жильцов». И по тому, как женщина замялась, понимаю, что да, есть. Б-р-р! Извиняюсь, но отказываюсь. Я даже соседей-алкоголиков, наверное, смогла бы пережить, но вот тараканов... Нет, не могу. Не пересилю себя.

И вот, третий вариант. Звоню. Ура. Вроде бы везёт: комната примерно в центре длинного коридора, с одного края которого кухня и женский туалет. Мужской туалет в другом конце коридора. Удобно. Третий этаж, зимой тепло. В оплату также дополнительно входит электричество. Ещё, что немаловажно для меня – оплата только на месяц вперёд, без залога. Соседи нормальные. Тараканы... были, но пару месяцев назад их потравили, пока больше жалоб нет.

Глава 6

– Если человек по самую маковку загружен работой, у него не хватает времени на переживания и размышления, терзающие сердце и душу, – убеждаю себя, старательно отжимая тряпку. – К тому же, физический труд помогает поддерживать в тонусе не только мышцы, но и кошелёк.

Натираю светло-серую плитку и даже умудряюсь пританцовывать в такт звучащей из телефона музыки. Так веселее мыть полы, да и одиночество не кажется уже таким... одиноким.

Протираю дверные ручки и откосы, застилаю у входа половичок с весёлой надписью «ты эт, если чё, заходи», убираю в подсобку хоз.инвентарь, переодеваюсь, закрываю дверь и, позвонив ЧОПовцам, чтобы поставили объект на пульт, спускаюсь с высокого крыльца и неспешно бреду по улице.

Несколько дней назад одна из девчонок в цеху спросила, не хочет ли кто подработать вечером. Её знакомой в салон красоты требуется уборщица. Работа строго после закрытия, то есть с девятнадцати часов и примерно до двадцати одного.

Немного поразмышляв, пришла к выводу, что для меня это выход.

Я ведь думала о подработке. А тут всё так удобно получается: есть время приехать с работы, спокойно поужинать, переодеться и дойти до салона, который находится прямо рядом с моей остановкой. И от Лёшкиной квартиры ходить близко, и от общежития, где я буду жить, тоже. К тому же, что немаловажно, оплата почти полностью будет покрывать сумму съёма, а значит, моей зарплаты должно хватить и на себя, и на помощь Карине.

Попросив у коллеги номер хозяйки салона, я сразу же ей позвонила, договорилась о встрече, пообщалась лично и в тот же вечер приступила к новым должностным обязанностям.

– Что нас не убивает, делает нас сильнее, – философски изрекла Мария Яковлевна, когда я поделилась с ней хорошей новостью о том, что вышла на вторую работу, а я только согласно кивнула.

И вот, отработав третий день, иду со второй работы и, несмотря на некоторую усталость, довольно улыбаюсь. Правильно говорят: когда бог закрывает перед нами дверь, он открывает окно.

Ситуация с Витей не отпустила, но и не кажется какой-то катастрофической. За эту неделю у меня было достаточно времени, чтобы всё обдумать и понять, что в кои-то веки я сама управляю собственной жизнью, не подчиняясь чьим-то требованиям и не выслушивая гневные нотации, а потому с чистой совестью сходила в МФЦ и написала заявление, чтобы меня выписали из квартиры.

Я к этому философски отнеслась – Витя мне теперь чужой, а ничего чужого мне не надо. Ну да, бывает и так: живёшь спокойно, вьёшь семейное гнёздышко, а потом бац! – вторая смена, и ты совершенно официально становишься бомжом. Переживательно? Да. Смертельно? Нет.

А вообще, несмотря на печальные обстоятельства, всё у меня складывается довольно-таки хорошо. И помощь, и возможность решить проблемы приходят как-то вовремя и правильно.

Послезавтра возвращается внук Марии Яковлевны, а на завтра у меня назначена встреча с хозяйкой комнаты в общежитии. Поэтому я считаю, что удача сейчас на моей стороне.

Ставлю чайник и отправляюсь в комнату. Облокотилась плечом о дверной косяк и внимательно всё оглядываю. Времени на сборы и уборку завтра будет не так уж много. Я, конечно, у Андрея отпросилась на пару часов, чтобы успеть комнату посмотреть и вещи потом туда перенести, но всё равно волнуюсь – не хочу, если что, опаздывать на свою вторую работу, поэтому весь свой нехитрый скарб и продукты, не требующие хранения в холодильнике, собрала уже сегодня.

Переодеваюсь, пью чай и начинаю уборку.

Я не поросёнок, и, в принципе, здесь чисто, но хочу вернуть хозяину квартиру в наилучшем виде. Поэтому протираю всюду пыль, прохожусь с пылесосом и мою пол.

К половине двенадцатого уставшая, но удовлетворённая собственными трудами ложусь на диван и обнимаю руками подушку. Засыпаю в хорошем настроении практически сразу, а вот просыпаюсь с выпученными глазами и бешено колотящимся сердцем, потому что слышу, как в замочной скважине проворачивается ключ.

Грабители?!

Подскакиваю с дивана и прижимаюсь к стене у окна, пытаясь слиться цветом с бежевыми обоями.

За окном тёмная ночь, разбавленная узкой полоской рассвета. Её хватает, чтобы рассмотреть, что творится в прихожей.

В дверном проёме появляется мужской силуэт. Что-то глухо стучит об пол. А что у него в руке? Палка какая-то, что ли? Или... ружьё?!

Мамочка дорогая, я даже закричать не могу, потому что горло от страха сдавило.

Как родную прижимаю к себе зачем-то прихваченную с дивана подушку. Если это действительно грабитель, я свою жизнь и немногочисленные ценности из квартиры в виде бытовых приборов задорого продам. Точно, шокирую грабителя своими короткими шортами и майкой в облипку, завалю на пол и задушу подушкой, пока он в себя не пришёл. Ну да, так и будет... в моих мечтах. Женщина-кошка, блин!

Мужчина, между тем, ведёт себя спокойно. Не спеша закрывает дверь, ставит в угол палку-ружьё и проходит в кухню. Слышу щелчок выключателя и почти сразу следом за этим шум включённого чайника.

Что за грабитель такой странный и борзый? Мало того, что решил ограбить, так ещё никуда не торопится настолько, что решил чайку попить.

А может, это всё-таки Лёшка? Хотя нет. Мария Яковлевна сказала, что он послезавтра приедет. Я же уточняла.

Стою за диваном, судорожно сминая в руках подушку и решаюсь. Выйти или нет? Представляю, как «обрадуется» мне ночной гость, но и выбора нет. Так я буду ближе к выходу и, если что, успею выскочить. А если ещё эффект неожиданности использовать, и то, что он на свету, а я из темноты выскочу?.. Да, думаю, это вариант.

Медленно, на цыпочках крадусь в сторону кухни. Ниндзя, блин, восьмидесятого уровня.

Затаив дыхание, выглядываю из-за угла, но со своего ракурса вижу лишь одну ногу, вытянутую в проход. Ага, понятно, незнакомец сидит за столом. Ну, по мне так даже лучше. Можно прямо с прохода подушкой по лбу ему врезать и, пока он в себя приходит, бежать на улицу.

Делаю быстрый рывок в сторону кухни, замахиваюсь подушкой и... Всё. Больше ничего не делаю. Если не считать действием мой эпичный полёт через кухню с приземлением попой на стол.