Брошенная-2. Право мести

Глава первая

«Он не знает ничего,

и в этом вся его

привлекательность».

«Старший брат» К. Шторм

«Его часто упрекали в излишней

твёрдости и жёсткости. Таким он,

пожалуй, и останется на всю жизнь.

Но пусть хотя бы она

знает его другим».

«Старший брат» К. Шторм

Осень в городе – особое явление. На окраинах в элитных зонах, где одна на одной слеплены многоэтажки в окружении редких кустов зелени, а новые саженцы ещё не успели прорасти, дуют ветра. Причем такие, что если закрыть глаза, можно представить, что находишься в степи. Вокруг голое пространство и холодный поток воздуха, летящий отовсюду. Не скрыться вообще нигде. А если глаза открыть, то погрузишься в мир каменных джунглей, которые растут высоко, но, один хрен, от ветра не прячут. И не греют.

То тут, то там из окон светятся огни. Мигают еле слышно, издали напоминая маяки, и почти сразу гаснут. В этих окнах никому не рады и гостей не ждут. Там каждый сам по себе. Город он такой, город.

Демид ненавидел новые окраины. В последние годы они разрослись так, что стало нечем дышать. Когда на месте элитных кварталов стояли пустыри, а по обочинам дороги – болота, ему нравилось больше. Тогда казалось, цивилизация сюда не скоро дойдет. А значит можно хоть ненадолго приехать и, встав посреди пустыря, словно пугало огородное, застыть и слушать тишину. Ловить глазами зажигающиеся по очереди звезды. И тупо жить эти мгновения. А после полуночи садиться в тачку и валить в место, называемое домом. Сначала съемные квартиры, потом своя – в крутом районе. Теперь куда всё это делось? Походу ветер один помнит.

Демид ударил по газам. Сейчас больше ста не получится. Машина не его, добрые люди дали погонять. От прежнего имущества мало что осталось. Ностальгия иногда накатывала, но быстро отпускала. За полтора года Демид научился не сожалеть о том, что потерялось безвозвратно. Он знал: вместо этого придет новое. Точнее, не придет. Он сам возьмет. Когда настанет срок.

Дед просил не уходить.

– Куда тебе? Торопишься жить? – нарезая хлеб большими ломтями спрашивал он. – Успеешь. Или раны твои уже все затянулись?

Дед хороший. Один из немногих, кто с ним этот путь прошел и остался. И, вроде, не вмешивался, не досаждал. Но слово своё вставлял. А только знал, что Демид нихера как надо делать не будет. Упрямый, зараза. Может, поэтому и стоит до сих пор крепко на свих двоих. Был бы послабее, давно бы сломался.

– Ты знаешь, дед, надоело. Сижу, блин, как в курятнике, яйца просиживаю.

– Ошибся, внучек, – дед так шутливо его называл. Никаких родственных связей между ними не было. – Яйца в курятнике высиживают.

– Один хрен! – чертыхнулся Демид. – Да и ты со мной как наседка. Взрослый я уже стал. Пора выбираться.

Дед достал из старого кухонного шкафа бутылочку наливки с прошлого лета. Крышку откупорил, поднес к носу. Довольный поставил на стол. Выудил две рюмки, наполнил жидкостью. Сладковатый аромат черноплодной рябины разлился по кухне.

– Бери, – толкнул рюмку Демиду. – Бахни для храбрости.

Демид нахмурился, недовольный такой формулировкой. Ему-то для храбрости? Дед явно прикалывается. Но рюмку взял и моментально опрокинул в рот. Ощутив горечь на языке, сказал сипловатым голосом:

– Кажется, крепче стала.

– До срока дойдет точно. Градусов до сорока пяти. Может, и больше, – похвастался дед. – А было дело – до шестидесяти гнал. Сосед у меня тогда был. Как я аппарат заводил, так он сразу унюхивал. И все дни у моих окон протирался. Пока жена его за шиворот не сгребала и пинками домой не тащила.

– Что же это за мужик такой, что бабе позволял себя пинать? – недовольно хмыкнул Демид.

Дед голову склонил и на Демида посмотрел хитро, с прищуром.

– А самый обыкновенный мужик. Как и вы все.

Раззадорить хотел. Демид это потом понял. А первой реакцией была злость. И готовность держать ответ. Как это так – дед намекнул, что он такой же каблук, как и все?

– У меня бабы нет, – напомнил Демид, сцепив зубы. – И заводить её не собираюсь.

– Верю, – дед вновь наполнил рюмки. И Демид понял, что тот ему ни черта не верит. От этого разозлился ещё больше.

– Зачем ты вообще этот разговор завел?

– Так ты сам, – напомнил дед, – первый начал. Сказал, что валить отсюда хочешь. Засиделся. А я помню, как ты раньше говорил, что свалишь тогда, когда сведения соберешь. Чтобы подготовиться к встрече.

Пришлось признать, что так и было.

– Ну, так что ты сведения собрал? – уточнил дед.

– Почти, – отвернувшись к окну, Демид молча залил в себя сорок градусов настоянной черноплодки.

Кружились листья. В деревне их никто не убирал. Асфальтов, тротуаров нет. Кому они тут могут помешать? Каждое утро, выходя во двор, Демид нарочно шуршал листвой, поддевал её ногами. Порой хотелось завалиться на спину. Пофиг, что одежда сразу бы намокла от влаги, не успевающей просохнуть. Зато повсюду листья – над головой, под ногами, повсюду. Всем миром правили листья. И это было круто. Первый раз в жизни это было круто.

Глава вторая

Погода портилась. Ветер задувал сильнее. Но Демид не спешил закрывать окна. Ему хотелось подставить лицо ветру, остыть хотя бы немного. Столько жара внутри накопилось, что он его душил. Раньше сразу бы его выплеснул без остатка. Любимый способ – быстрая езда. Гнать по трассе, лавируя между машинами, и не думать ни о чем. А что теперь?

Жалкие крохи. Тачка и та подержанная. Спасибо, конечно, дяде Володе – тому самому с конюшен, что выручил его однажды. И после ещё много раз. Только Демиду мало. А это значит – хорош чужими подачками пробиваться. Пора своей головой прокладывать дорогу. И новую опору строить.

В город выбрался не просто так от скуки. Во-первых, звонил Иван. Сергеев, с которым когда-то они делили бизнес. По совместительству – классный юрист. После краха Демида Иван, естественно, откололся. Решил своё дело открыть самостоятельно. С интеллектом у него всё в порядке. Голова свежая, не то, что у Демида. Напористости чуть не хватает, но это не обязательно. А главное – связи хорошие ещё со времен универа.

В общем, Иван пошел в гору. Ну, и про друга старого не забыл. Периодически они созванивались. Ивану важно было знать, что Демид жив–здоров и глупостей никаких не делает. А Демиду нужна была информация. Обо всех причастных к его краху. Иван такой информацией располагал.

– Костик твой Варшавин универ заканчивает, – сообщил он. – Вроде, экстерном. А после заграницу сваливает.

– Туда ему и была дорога, – Демид ничуть не удивился. Костян – сын крупного бизнесмена. Козла, правда, отъявленного. Вдобавок импотента. И уголовника, чего уж там. После финальной стычки папаши с Демидом, когда тот его чуть не пристрелил, а потом за решетку упрятал, о последнем мало что было слышно. Залег на дно, урод. Только грязные дела его всё равно наверх всплывают. Была бы на то воля Демида, он бы этот процесс ускорил. Но руки пока коротки.

Пока.

– Я так понимаю, Варшавин–старший его с собой забирает, – продолжил Иван. – И сюда, скорее всего, не вернется.

Демид не знал, как к этому относиться. С одной стороны эту рожу видеть даже в страшном сне не хочется. С другой – он ещё не за всё с ним рассчитался. И отпускать Варшавина вот так, не попрощавшись, он, пожалуй, не хотел.

– Я знаю, Демид, ты планировал другой расклад, – добавил Иван. – Но в этом случае хочется сказать: всё, что ни делается – к лучшему. Поверь, это так.

– То есть, то, что этот упырь едва не грохнул меня – по-твоему, к лучшему? И что я по его милости за решеткой просидел – тоже к лучшему? – закипел Демид.

Иван выждал паузу, а затем, не меняя тона, сказал:

– Ты всё воспринимаешь буквально. Давай посмотрим на это с другой стороны. Ты жив. Срок не получил. Да, бизнес рухнул, связи разорваны. Но это временно. С твоей хваткой всё можно создать заново. Только в этот раз думай больше головой, а не другим местом.

– Жопой, ты хотел сказать? – против воли Демид заржал.

– И ей тоже. Ты притягиваешь к себе неприятности как магнит.

– Что поделать? Жить скучно.

– Демид, помни о своем опыте. Ты выбрался сухим из воды, это не каждому удается. И не повторяй ошибок.

– Варшавин утверждал, что ты проник в его дом, чтобы убить Костю, – сообщил Иван. – Но экспертиза показала, что выстрел был из другого оружия, на котором нет твоих отпечатков пальцев.

– Он надеялся таким образом меня наказать, – заметил Демид. – И снова ничего не вышло, – вскинул на Ивана блестевшие лихорадочно глаза. – А может я неубиваемый? Видишь, как мне везёт?

Иван ничего не сказал. Друг бредит, это очевидно.

– Демид, веди себя здесь потише. Мне сказали: ты очень острый на язык.

– Как обычно.

– Здесь другие правила. Им надо подчиняться.

И тут Демида прорвало.

– Я устал подчиняться разным правилам, Иван! Почему я должен это делать, если не хочу? – вскричал он.

– Чтобы выжить в этом мире, – спокойно объяснил друг.

– Значит, этот мир мне не подходит! И я не хочу больше в нём оставаться! – Демид встал, забарабанил кулаками в дверь. – Свидание окончено! Верните меня в камеру.

– Демид, прошу тебя, потерпи немного. Я сделаю всё, чтобы освободить тебя.

– А стоит ли?

Тюремщик вывел его. А Иван печально смотрел им вслед.

– Я постараюсь, друг, – тихо сказал он.

Не повторять ошибок. Знал бы Иван, что в эту минуту, крутя баранку руля, Демид только и думал о том, как бы повторить ту самую ошибку. Вика, Вика… Когда же она наконец вылетит из его головы? Или до конца жизни перед глазами будет стоять её лицо, а руки будут помнить каждую клеточку её тела, которой коснулись.

Несправедливо так жить.

В горле встал ком. Демид сглотнул, забирая обратно эту ни черта не утихающую боль. Вика была только его. Знать бы, что с ней сейчас.

Знать бы, кто с ней.

Глава третья

Она внимательно изучала его. И Демид позволил себе зависнуть, беззастенчиво разглядывая её. Ресницы длинные настолько, что выглядели ненатурально. Скорее всего, так и было. Разрез глаз узкий, отчего становилось непонятно, точно ли она смотрит на тебя. Вообще зрачки разглядеть трудно. Зато все черты лица правильные. А еле уловимые морщинки вокруг глаз, когда она улыбалась, подсказывали, что женщине явно за тридцать.

Возможно, она его ровесница. Или даже старше.

Почему-то такая мысль Демиду понравилась. У него ещё не было женщин старше его. И только позже он осознал, что, не зная её имени и не познакомившись как следует, он прикидывает, какова она будет в постели.

Прежний Демид возвращается.

– Как вы себя чувствуете? – спросила женщина.

Голос низковатый и очень глубокий. Такой приятно слышать. Аж мурашки пробегают по коже. Давно Демид так легко не заводился. Последний раз его дико возбуждала только Вика. Но она совсем другая. Девчонка, ей около двадцати. Неопытная, но горящая желанием научиться всему.

И лживая.

Самое большое разочарование его жизни. Прежней жизни.

– Я в порядке, – бодро ответил Демид. Во рту пересохло, и он облизнулся. Женщина внимательно словила этот жест и довольно улыбнулась. – Демид, – тянуть нет смысла, решил он. Пора знакомиться. И протянул женщине руку.

Она потянулась к нему, но мгновенно выражение лица изменилось.

– Осторожно, сзади! – в низком голосе появились визгливые нотки.

Демид моментально обернулся. В реакции не откажешь. Привычка отбиваться от врагов, нападающих исключительно сзади. Один из братков очнулся и теперь подбирался к нему. В руке блестело что-то похожее на лезвие. Ничего удивительного. Демид вырубил их лишь на время. Но кто сказал, что братки откажутся от своих намерений?

Ещё один точный хук – и враг снова оказался на земле. Но Демид понимал, что это не конечный вариант. Надо валить отсюда.

– Садись ко мне, – позвала его женщина. – Пока они не пришли в себя, скроемся.

– Не могу. «Ладочку» надо вывозить.

– Брось, это машина вообще не твоя, – неожиданно выдала женщина.

– Откуда ты знаешь?

Оба не заметили, как перешли на «ты». И обоим сейчас это было не важно.

– Ты ведь гонщик. Сорвиголова, – сказала женщина. – У тебя на лице написано. У деда взял погонять?

– Какая ты умная, – её дерзость Демиду понравилась. И вообще женщина всё больше располагала к себе. Упускать её, по крайней мере, на эту ночь точно будет ошибкой. – Откуда столько всего знаешь?

– Я внимательная, Демид, – и снова заметив шевеление позади него, она повысила голос. – Ты будешь садиться или нет?

Демид с тоской оглянулся на «ладу». Дядя Володя его грохнет за это. А с другой стороны такое ведро (ну, реально ведро) старику не нужно. Когда Демид разбогатеет, то отблагодарит его по-настоящему. Он давно так для себя решил. Осталось только начать действовать в этом направлении.

Рванув на себя дверцу со стороны водителя, Демид полез в салон.

– Эй, тебе с другой стороны, – начала возмущаться женщина. – Здесь моё место.

Демид, не смутившись ни разу, плюхнулся на сиденье, подвинув её, отчего женщина сместилась к креслу пассажира. Захлопнул дверцу и опустил стекло.

– Если я поеду в этой тачке, то только за рулем.

– И тебя не смущает, что машина моя, и я тебя пригласила?

– Нет, не смущает.

Она открыла рот, чтобы выдать, вероятно, проклятие. Вместо этого вырвался самый обыкновенный мат.

– Ого! – Демид довольно присвистнул. – Высокие леди ругаются так низко?

– Ты ещё не знаешь, как я могу, – обиженно сказала она. И поудобнее села на пассажирское сиденье, поняв, что выдворить нахала будет непросто. Сама же пригласила.

– Ты мне всё больше и больше интересна.

– Не могу ответить взаимностью.

– Врешь, – Демид широко улыбнулся. – Хоть ты и прячешь глаза под своими километровыми ресницами, я всё равно вижу, как в них разгорается огонь.

– Да ну? А если я тебя сожгу?

– Скорее зажжешь, – поправил он. – Впрочем, ты уже это сделала. Ну, так что – едем?

И не дожидаясь ответа, сорвался с места. «Ладочка» осталась брошенной.

– Не так быстро! – женщина тщетно пыталась пристегнуться. – И зачем я только разрешила тебе сесть? Машину угробишь и меня вместе с ней.

– А что будет со мной тебя не волнует? – оскалился Демид. Её реакция веселила. С одной стороны безумная гордячка, которая хочет сохранить достоинство. С другой – обыкновенная испуганная дамочка, не знающая, чего ожидать от бешеного придурка, раскидавшего её обидчиков, а потом подвинувшего и её с законного водительского места.

– Нет, за тебя волнуюсь меньше всего, – безжалостно сказала она. – Зато боюсь, как бы новые проблемы не возникли.

Это было честно. Демид оценил. Но для интереса решил сыграть на её слабости.

Глава четвёртая

Она жаждала его губ. Демид не дался. Обещание, данное самому себе ещё в те дни, когда он был на взлете. Не целовать женщину, которую не любишь. Только секс и ничего больше.

Лия под его запросы идеально подходила. Взрослая женщина, понимающая свои желания и весьма конкретная. Не нужно слов, чтобы дать понять Демиду, что она его хочет. Дерзкий, наглый, самоуверенный – он привлек её сразу.

Взаимно? Отлично.

Главное, чтобы никаких обязательств.

Демиду не хотелось раздеваться полностью. Но Лия так ловко орудовала умелыми пальчиками, что очень скоро освободила его от одежды.

– Тебе моя помощь не нужна? – Демид довольно грубо потянул её за ткань платья.

– Сама справлюсь.

Красиво изогнувшись, Лия подтянула подол вверх, открыв вид на узорные черные колготки, и сняла платье через голову. Демид подумал, что не в первый раз она проделывает подобное. Ей раздеваться в салоне авто не доставляет никаких неудобств. И сразу ядовитая колкость слетела с языка.

– И сколько их было до меня тут?

Да, он прекрасно знал, что женщинам подобных вопросов задавать не нужно. Что это некрасиво и невежливо. Но о какой, нахрен, вежливости может идти речь, если он узнал её имя после того, как она полезла расстегивать ширинку его брюк?

– Демид! – Лия шутливо, но вместе с тем увесисто ткнула его кулаком в грудь. – Тебе какая разница, что было до тебя? Если хочешь, я могу передумать.

– Хочу ли я? – он нарочно принял задумчивый вид. Со стороны это выглядело своеобразно: обнаженный мужчина, нависая над полураздетой женщиной, прикидывает, стоит ли ему продолжать. А женщина кипит гневом и готова обрушиться на него за то, что посмел сомневаться.

Впрочем, долго думать Демиду не пришлось. Дверца салона резко распахнулась. Демид едва успел бросить взгляд в сторону, чтобы увидеть, кто так бесцеремонно пытается нарушить их уединение. Но рассмотреть никого не получилось. В этот раз точный хук прилетел ему. Голова закружилась, и сознание вырубилось. Демид упал прямо на женщину, которую собирался трахнуть.

– Можно было поаккуратнее, – недовольная Лия с трудом выбралась из-под отяжелевшего мужского тела. Из одежды на ней всё ещё оставалось белье и колготки. А в проеме виднелось довольное лицо её недавнего обидчика с фингалом. – Ты куда пялишься? – взревела Лия. – А ну отвернись.

– Этому, значит, было можно, – обиженно протянул парень. – А я только черную работу выполняю.

– Тебе за неё хорошо платят, – напомнила Лия, вновь надевая через голову платье. В этот раз никакой изящности, она ни к чему. Соблазнять этих двоих громил с не самым высоким интеллектом ей не хотелось. – Помоги мне переложить его на сиденье.

– А дальше что?

– Дальше его надо связать как можно крепче и засунуть в багажник. Иначе, когда очнется, будет очень плохо.

Он сначала её прибьет и только потом вспомнит, что неплохо было бы задать пару вопросов. Импульсивность – второе я Демида Гордеева. Он вообще не способен думать холодной головой. За что и расплачивается сейчас.

– Опасная вы женщина, – хмыкнул парень. – Дядя Паша предупреждал, что с вами надо держать ухо востро.

– Троцкий знает, что говорит, – подтвердила Лия. – Ну, давайте поживее. Демид здоровый парень, скоро придет в себя.

– Да уж, – браток с фингалом потер руками скулу. – Врезал мне так, что я думал: челюсть не вправлю.

– Будет вам двоим за это компенсация, – пообещала Лия. – Но сначала доделайте начатое.

– Не вопрос.

Вдвоем парни вытащили Демида из салона. Он всё ещё не подавал признаков жизни. Парни знали, куда бить, чтобы вырубить соперника хотя бы ненадолго. Первый раз, когда они сцепились с Демидом, им нельзя было использовать свои навыки борьбы. Лия строго запретила наносить ему увечья. Но потом, когда Демид потерял бдительность, вырубить его оказалось очень легко.

Бабы, всюду виноваты бабы. Вот и Гордеев в очередной раз повелся на эти бабьи разводы – глазки, губки и всё такое. Ну-да, Троцкий предупреждал, что Гордеев слаб на это дело. И ничему жизнь не учит. Не первый раз из-за бабы в передрягу попадает. Попадает и ещё много раз.

Если, конечно, в живых оставят. Что, зная Троцкого и всех, с кем он общается, вряд ли.

– А его голым связывать? Или может надеть что-нибудь? – внезапно братки почувствовали мужскую солидарность к бесчувственному Демиду, обманутому в его лучших надеждах.

– Вот его штаны, – Лия двумя пальцами взяла одежду Демида и протянула парням. – Наденьте как-нибудь. Остальное необязательно.

Пока Демида упаковывали, она стояла, опершись о капот внедорожника, и курила. Ей не было его жаль. Хотя чувство вожделения Демиду удалось в ней пробудить. Но он всегда умел это делать. Своей грубостью, жесткостью, которая часто воспринималась как мужественность. Ошибочно, разумеется. Мужественность в понимании Лии Демиду была не свойственна. Она его слишком ненавидела, чтобы приписывать положительные качества.

– Ты мне за всё ответишь, Гордеев, – сделав последнюю затяжку, Лия бросила окурок в темноту. А потом села в свой удобный салон. На своё водительское место.

Глава пятая

Из-под полы совершенно нелепой шляпы гангстера выглядывали маленькие хитрые глаза. А твердая рука сжимала рукоять пистолета. И Демид знал: Троцкому ничего не стоит нажать спуск. Но также он знал, что раз его сюда привезли, кому-то он понадобился.

Демид медленно слез с Лии, выпрямился и повернулся лицом к Троцкому. Тот широко улыбнулся ему, как старому другу и раскрыл объятия.

– Ну, наконец-то, дорогой. Как я рад тебя видеть.

Демид помнил о его манерах. А ещё помнил о том, что Троцкий служил его противнику Варшавину–Струпину. Интересно, как у них сейчас складываются отношения? Троцкий по-прежнему его верная собачка? Или что-то поменялось?

– Я вижу много вопросов в твоих глазах, мальчик, – Троцкий так и не оставил привычки называть Демида уничижительным образом, подчеркивая его нижний статус по сравнению с собственным криминальным авторитетом. – Отвечу на все постепенно. Давай только отойдем. И… остынь немного.

Остыть? Учитывая, что в разгаре холодная осень, а Демид в одних брюках, остыть он успел давно.

– Где моя одежда? – он снова повернулся к Лии. Та отряхивала измятое и порванное платье. Волосы её также были всклокочены и напоминали швабру. Помада размазалась по лицу. И выглядела красотка не самым лучшим образом. Демид не сдержал ухмылки. А Лия, поняв, что усмехается он над её внешним видом, ещё больше разозлилась и набросилась на него с кулаками.

– Ты мне ответишь, Гордеев, за это!

– Тихо, тихо, – Троцкий встал между ними, отодвинул разбушевавшуюся женщину на безопасное расстояние. – Позже будете выяснять отношения. Если время найдете. А пока есть более важные дела.

– Где одежда? – повторил Демид. – Или ты припрятала её на случай одиночного фетиша в мой адрес?

Лия опять замахнулась, но словив предупредительный взгляд Троцкого, сошла на нет. Похоже, его мнение что-то значило для неё.

– Я предупреждал: он псих, – прямо заявил дядя Паша. – Не трогай его лишний раз.

– Да я бы вообще с ним возиться не стала, – Лия попыталась вернуть самообладание. Поправила прическу, одернула платье. Колготки были нещадно порваны. И вообще от неё теперь несло прелой листвой.

Гордеев всегда отличался дурным характером, сколько она его знала. А вот он её так и не вспомнил. Даже обидно.

– Я спрашиваю последний раз, – зло начал Демид. И тогда Лия, обойдя его, открыла водительскую дверь, достала из салона его шмотки и швырнула в руки. Хотя было желание бросить прямо в рожу. Но она знала, что тогда вслед полетит ответочка. С Демида не убудет никогда. Бесцеремонный, наглый и самодовольный. А ещё ужасно тупой. Так ей, во всяком случае, хотелось о нем думать.

Демид надел куртку, остальное свернул и зажал в руке. Лия с усмешкой проскользила взглядом по его обнаженному торсу. Очень, надо сказать, крепкому и рельефному.

– Любуешься? – Демид подмечал всё.

Лия фыркнула и пошла вперед. И только тогда Демид обратил внимание на окружающую местность. Оказывается, они уехали далеко за город. Трасса мигала огнями издалека. А в темноту уходила проселочная дорога.

– Нам туда, – указал Троцкий. – Иди за ней следом.

– Только после тебя.

Троцкий направил пистолет на Демида, напоминая о том, кто владеет ситуацией.

– Иди, мальчик, не глупи. И помни: дядя Паша никогда не работает один. Тут повсюду глаза и уши. И у них очень крепкие стволы. Сделаешь одно неправильное движение – лишишься жизненно важного органа, например.

– Какой ты грубый, дядя. А говорил: соскучился.

– У меня манера такая, Демид. Забыл что ли?

– Хотелось бы.

Да, иногда в минуты спокойного одиночества, лежа на продавленной железной кровати в ветхом дедовом домике, Демид думал о том, что однажды это закончится, и он всё забудет. Забудет как страшный сон, как наваждение. Заживет нормально жизнью. Но после таких мыслей сразу приходили следующие: нет, он никогда не сможет по-нормальному. Такой тяжелый груз за плечами – ну, как от него избавиться? Подстава, тюрьма, предательство, и сам он на грани жизни и смерти. Как будто судьба его отметила той самой меткой, которую никак не сотрешь. И каждый раз, как он пытается по-другому, его разворачивает и уводит в самое пекло. Хочется по-другому, хочется, но не выходит ни черта.

Может, он хочет как-то не так?

Дорога вела к лесу. Домов поблизости не было. И только через несколько десятков шагов Демид увидел свет. А следом показался целый коттедж. Словно возник из ниоткуда. Не было, и вдруг проявился. Чудеса визуализации.

– Твоя территория? – спросил Демид Троцкого.

– Не совсем. Видишь женщину впереди? Вот она здесь хозяйка.

Из женщин здесь была только Лия. Вот всё и сошлось. Эта стерва его заказала. Троцкий, как обычно, только исполнитель. А что же с Варшавиным?

– Слушай, дядя Паша, – не останавливаясь, решил спросить Демид, – а этот утырок Струпин где сейчас?

– Зачем тебе это знать?

– Странный вопрос. Он мне вообще-то задолжал, – напомнил Демид.

«Да и ты тоже, сука Троцкий».

Глава шестая

Огонь играл в камине, создавая ложное ощущение уюта и тепла. На самом деле он был электрическим, и Демид, едва взглянув, зло чертыхнулся.

Не то.

Вот у деда в деревне они топили настоящую печку. Он лично колол дрова, бросал их в огонь и с каким-то первобытным удовольствием следил за тем, как пламя пожирает сухое дерево. Так и в его сердце огонь жег все чувства, выжигал дотла, чтобы не смели возродиться. Демид знал: если позволит себе быть слабым, снова проиграет. В очередной раз проиграет.

Лия села в удобное кресло у окна. Троцкий – с ней рядом. Как пить дать – верный пес. Другого сравнения Демид и придумать не мог. Но вслух высказывать не стал. Троцкий бы вспылил, и это затянуло их посиделки ещё неизвестно на сколько. А Демиду хотелось узнать подробности как можно быстрее. Находиться в неведении хуже всего. Ощущение, что он снова стал марионеткой, и играет им любой, кому не лень, липкой паутиной опутывало тело.

Мерзко.

– Выпить есть? – Демид не умел долго хранить молчание. – Или у вас своё понятие о гостеприимстве?

Лия хотела ответить ему резко, но Троцкий остановил её молчаливым жестом. Удивительно, Лия слушалась его. И Демид отметил про себя, что на деле их взаимоотношения не очень-то напоминают хозяйку и слугу/псину. Как будто они знают друг о друге больше, чем хотят показать. Возможно, в прошлом их связывала дружба или что-то ещё. А раз так, то главным заказчиком его Демида услуг будет не Лия, а кто-то другой.

Кто-то, чьего имени они не раскрывают.

– Прикажи, чтобы принесли согревающего, – обратился Троцкий к Лии. – Я, пока вас ждал, весь продрог.

– Милка! – крикнула Лия. – Бегом сюда.

В гостиной появилась совсем юная девушка в одежде, напоминающей горничную. Демид мгновенно оценил её внешний вид. Худенькая, испуганная, глазки опускает, ждет распоряжений хозяйки. Но в какой-то момент с любопытством смотрит на Демида. И вот уже второй раз взгляд на нем задерживает и даже чуть улыбается. Демиду не привыкать вызывать смущение у девушек, особенно, неопытных. В том, что Мила именно такая, он почти уверен. А вот Лия недовольна чрезмерным вниманием к его персоне.

– Живо принеси нам бутылку красного вина и поесть что-нибудь.

Мила кивнула, ещё раз взглянула на Демида и, покраснев, убежала.

– Даже не думай, Гордеев, что будешь вести себя в моем доме, как ты привык, – предупредила Лия. – Всё, что здесь находится, принадлежит мне, и для тебя неприкосновенно.

– И эта девочка тоже?

– Она такая же собственность, как и мебель, – грубо отрезала Лия.

– Я и не знал, что ты живешь в рабовладельческом строе. Отстала от жизни?

– Ну, хватит уже, – вмешался Троцкий. – Если будете всё время грызть друг друга, мы не перейдем к сути дела. А оно у нас, между прочим, общее.

– Я весь внимание, дядя Паша. Не терпится узнать, зачем я вам понадобился, и что вообще может быть общего у нас троих.

– Больше чем ты думаешь, мальчик.

Демид чертыхнулся. Опять его мальчиком называет! Да сколько можно, блин!

– Сиди, – прервал его порыв встать и врезать насмешнику Троцкий. – Ты мне не нравишься, так что терпи.

– Да у нас полная взаимность!

– Естественно. И мы предлагаем тебе сделку.

– Мы – это ты и она? – Демид буквально ткнул пальцем в сторону Лии. – Или есть ещё кто-то, о ком я не знаю?

– Да, ты не такой тупой, как кажешься на первый взгляд, – подтвердил Троцкий. – Только не надо истерик. Я вижу, как тебе не терпится вцепиться мне в глотку. Будешь молчать, пока я говорю.

– Ты, что ли, мне прикажешь? – желание броситься на Троцкого всё больше обретало смысл.

– Не тупи, Гордеев. Ты в нашей власти, – сказала Лия. – Никуда тебе не деться.

– Так вы нахрена меня позвали? Чтобы я молча терпел, как вы на меня это дерьмо выливаете?

– Ладно, признаю: мы переборщили, – неожиданно смягчился Троцкий. – С кем не бывает.

Вот так просто? Сначала помоями облили, пользуясь тем, что он на прицеле, а потом заявили, что это перебор. Дерьмо! Одно сплошное дерьмо.

Но в то же время он к этому дерьму настолько привык, что не отодрать. Только если снять с себя кожу. Хватило несколько лет общения в высшем свете.

– Если я вам, действительно, нужен впредь предлагаю вести себя сдержанно, – максимально терпеливо, как мог, выдохнул Демид.

– О, Демид, от тебя это слышать непривычно. Тюрьма повлияла?

– И она тоже, – он не стал спорить.

Мила появилась вовремя. Едва она ступила за порог, перебранка утихла. Все молча стали наблюдать, как девушка постелила скатерть, расставила на столе бокалы, поставила бутылку вина и корзину с фруктами. Когда Мила взялась за штопор, Демид потянулся к ней.

– Давай я сам открою.

Коснулся её руки, отчего девушка снова залилась краской. Сложно было не улыбнуться на это. Кто-то ещё умеет смущаться. Она передала штопор Демиду, и он, глядя в лицо Милы, легко открыл бутылку. Приятный запах вина ударил в ноздри.

Глава седьмая

На улице было холодно. Накрапывал противный мелкий дождь. Октябрь заканчивался, и вместе с ним отцветала золотая осень. Последние листья, да и те втоптаны в землю. Голые деревья. Жалкое зрелище.

– Ненавижу холод, – Лия вышла на веранду, закурила. – И сырость.

– Можно всю жизнь просидеть в доме, – вышедший следом Демид жадно втянул носом ночной воздух. – И не увидеть, как природа меняется.

– Знаешь, я не первый год живу. Насмотрелась.

Лия куталась в объёмный тулуп, явно снятый с чьих-то широких плеч. От неё пахло дорогими духами и надменностью. Демид поморщился.

– Не думал, что буду иметь дело с такой, как ты.

Её резануло. Гордеев не изменял себе, и грубость шла с ним рука об руку, сколько Лия помнила его. Ещё совсем мальчишкой был, но уже тогда не стеснялся в выражениях. Никого не щадил. Думал, что девять жизней проживет, не меньше.

– Ты бесишь меня, Гордеев.

– Однако в штаны мне ты полезла первая, – напомнил он.

– Не обольщайся. Мне надо было усыпить твою бдительность. Она и так хромает. Но когда член встает, мозг у тебя вообще отключается.

– Кто ж тебя так осведомил о моих особенностях? Или дядя Паша нашел мои интимные дневники и прочитал, а потом пересказал тебе за чашкой чая?

Лия усмехнулась. Шутка позабавила. Язык у Демида, конечно, острый.

Она сделала глубокий затяг и бросила сигарету в темноту. Ночная влага с шипением поглотила пепел. И следом порыв ветра взметнул волосы, ударил сырым холодом. Лия ещё плотнее запахнула тулуп. Этой ночью ей не удавалось согреться.

– С кого сняла? – поинтересовался Демид.

– Это от бывшего мужа. Мне в нем тепло, – пояснила, словно оправдываясь.

Было тепло, пока Гордеев снова не ворвался в её жизнь. Точнее, она сама его впустила, но от этого не легче. И несмотря на его всепоглощающий жар ей рядом холодно. Оттого, что он к ней холоден. Всегда.

– А что муж, действительно, бывший? Или пока за решеткой…

– Тебе какая разница? – разговаривать с ним о личном Лия точно не собиралась.

– Да так, интересуюсь. Вы с Троцким обо мне знаете гораздо больше. Кажется, я тоже имею право что-то знать о вас.

Она повернулась в его сторону. Буквально в четверть оборота. Не приближаться больше. И смерила презрительным взглядом.

– Я бы ни за что не стала вести с тобой общие дела, Гордеев. И если бы не Троцкий…

– Понятно. Инициатор он. Ну, у нас с ним давняя любовь.

– Слышал бы он тебя сейчас.

Слышал бы себя сам Демид полтора года назад. Общие дела с Троцким – это что-то из области фантастики уровня бытового хоррора. Достаточно вспомнить, как дядя Паша, управляемый своим хозяином, угрожал Демиду отобрать у него Вику, если не отдаст по-хорошему.

Демид не отдал.

Она ушла сама.

Кстати, Троцкий ни словом о ней не обмолвился. И Демид забыл спросить.

Забыл ли?

Суд состоялся. Иван промахнулся на этот раз в своих доводах. Обвинений было несколько. Демид слушал их вполуха. Какая разница, если от него почти ничего не зависит? В погоне за будущим он решил не видеть настоящего. Один лишь эпизод на время привёл его в чувство. В зале, где сидели участники суда, он заметил один силуэт.

Девушка.

Из-под платка выбивались пряди каштановых волос. Тёмные очки закрывали глаза. Но ему было достаточно, чтобы узнать эти до боли знакомые черты.

«Вика…»

Зачем она пришла? Чью сторону сейчас занимает?

Глава восьмая

Троцкий наблюдал за Демидом из окна своей комнаты. Со второго этажа веранда и прилегающая территория хорошо просматривались. Псов выгнали за ворота. С ними отправили Степана, служащего у Лии уже два года. До этого за псами смотрел муж. Одно из его любимых увлечений, не совсем понятное Лии. Он и конюшню когда-то держал и любил выезжать на лошади в лес на охоту. Местные пейзажи ему нравились, и Лия считала, что он олицетворял собой тот самый образ деревенского мужика. Если бы не одно но.

Мафиозную сущность никто не отменял. И, оставив отдых и развлечения, Корнилов (муж Лии) уезжал в город, где творил свои далеко не самые чистые и добросовестные дела.

Ей было лучше без него. Корнилов не умел любить жену так, как ей бы хотелось. Денег давал много. Пожалуй, только это и компенсировало её не до конца устроенную жизнь. И Лия, одетая в дорогие наряды, обвешанная украшениями (Корнилов в шутку называл её новогодней ёлкой), чувствовала себя одинокой и брошенной.

– Хорошо, что его теперь нет, – говорила она Троцкому, с которым судьба связала несколько лет назад. – Корнилов получил по заслугам.

– Тебе совсем не жаль супруга? – усмехался Троцкий, заранее зная ответ.

– За что мне его жалеть? Я десять лет терпела его пьянки, его мерзких друзей, любовниц. Просыпалась в страхе после той перестрелки, которую устроили его враги, и всё ждала новой. Даже охрана, которую он приставил ко мне, не помогала чувствовать себя уверенно. Мне никогда не было с ним спокойно, ни одного дня. И о чем жалеть?

– У тебя было много денег, – напомнил Троцкий. – Твой муж исправно платил налоги за твои нервы.

– Троцкий, ты реально оцениваешь моё здоровье этими несчастными бумажками? – Лия решила оскорбиться. – Да Корнилов до конца жизни со мной не расплатится. Одна надежда – что из тюрьмы он живым не выйдет.

– Хорошо, что он тебя не слышит.

– Я говорю об этом только с тобой. А больше никому не доверяю, – сухо напомнила Лия.

– Правильно, – согласился Троцкий, умолчав лишь о том, что и ему с её стороны доверять не стоит. Мало ли что. Все они не без греха. И он, конечно, не исключение. Криминал прочно вошел в его жизнь, растворился в венах. И Троцкий забыл, когда мог жить по-другому. Словно никогда этого не было. Словно он с рождения признанный авторитет дядя Паша.

Последний месяц Троцкий ночевал в доме Лии часто. Он был знаком и с Корниловым, почти что дружил (если дружба в их криминальном мире вообще возможна). Но Лию знал дольше. Когда-то их пути пересеклись. Троцкий ещё не был авторитетом, а она только-только вышла замуж. Но договорились они быстро. И Лия, по сути, спровоцировала знакомство Троцкого со своим мужем. Ей был нужен свой человек, и она его нашла.

А теперь Демид. С ним, в общем, всё ясно. Ветер в голове, шило в жопе. Сплошные нервы, агрессия, неуравновешенность и готовность сорваться в любой момент. Как бешеная собака, набрасывающаяся на каждого, кто осмелился не так взглянуть в его сторону. Проблем с ним может быть очень много. Поэтому надо правильно замотивировать. И ни в коем случае не выпускать из поля зрения. Ну, и свободы много не давать.

Конечно, Гордеев хочет отомстить. Конечно, он не остановится и пойдет до конца. Тем более, терять ему нечего. Именно на это и сделали ставку Лия с Троцким. Теперь осталось убедить Демида в том, что самый действенный путь свалить Летова – это зайти через его ближайших родственников и ударить по ним. Туда, где он совсем не ждет. Чтоб наверняка.

Лия вошла в комнату тихо. Но Троцкий уловил её запах и обернулся. Тулуп Лия сняла. Успела переодеться в домашний спортивный костюм. Такой она ему нравилась. Становилась похожа на обычную женщину. Ей это больше шло. А не тупая надменность и презрительность ко всему.

– Пацан будет всю ночь шастать. Ты бы уложила его спать. А то из-за него и нам не уснуть, – посоветовал Троцкий.

– Я ему не нянька.

– Ошибаешься. Теперь мы оба будем за ним присматривать, чтобы не натворил глупостей. А он может.

Лия знала.

– Ему твоя горничная приглянулась, – между делом сказал Троцкий. – Наверняка, попытается через неё узнать что-нибудь про тебя.

– Во-первых, не она ему, а он ей, – сама мысль о том, что Гордеев может на кого-то запасть (на горничную, блин!) жутко бесила Лию. То, что на него девки вешались, её не волновало. – Во-вторых, эта дурочка Милка ему всё равно ничего не скажет. Она работает всего второй месяц. Что она может знать такого особенного о нас?

– Например, что мы с тобой очень… хорошо дружим.

– Ну и что? Что это даст Гордееву? – Лия даже не обратила внимание на специально расставленные акценты в словах своего напарника.

Троцкий с упреком взглянул на неё. Неужели ты не понимаешь?

– Любую информацию можно использовать против другого человека, – напомнил он. – Сейчас мы сообщники. Но когда наше дело удастся, снова станем конкурентами. Демид не забудет так просто всё то, что мы с Варшавиным с ним сделали.

– Ну и пусть расправляется с Варшавиным.

– Пусть. Его мне не жаль. Он, если хочешь знать, мне тоже задолжал. Так что я буду рад от него избавиться… потом. И от Гордеева тоже.

Они столкнулись взглядами. Троцкий смотрел настороженно. Ему хотелось понять, насколько ситуация вышла из-под контроля. До встречи с Гордеевым Лия была хладнокровна и адекватна. Ей было легко управлять. Но с его появлением начала сходить с ума. Определенно старые чувства пробудились. И это было очень и очень плохо.

Глава девятая

Всхрапнув, Троцкий перевернулся на другой бок и, наконец, убрал руку, вдавливающую Лию в постель. Ей было неприятно делить с ним комнату, кровать, интимную жизнь. Она никогда не воспринимала его в качестве мужчины. Но, к сожалению, его поддержка и помощь не могли быть бескорыстными. То, что когда-то она его поддержала и свела с мужем, это одно. За такое Троцкий был ей верен и благодарен. Но когда понадобилось одного за другим убрать с дороги бывших противников мужа, а теперь – её собственных (по наследству, видимо, перешли), Лия могла обратиться только к Троцкому. Он знал, что с деньгами у неё сейчас не так хорошо, как раньше, когда муж был на свободе. Поэтому в качестве платы попросил её саму.

Это было ужасно.

Есть мужчины, с которыми лучше никогда не спать. Они не способны вызвать чувство вожделения, что бы ни делали. И секс с ними превратится в экстремальное развлечение наподобие хождения по гвоздям. Вроде, польза есть, но очень хочется, чтобы это побыстрее закончилось.

Именно такое сравнение вызывал Троцкий у Лии. Никогда она его не хотела. Но и отказать не могла. Он знал, поэтому был так настойчив. Троцкий понимал, что лишь обстоятельства заставили Лию лечь с ним в постель. Так же, как она в своё время легла в постель с мужем ради его денег.

Лии не спалось. Да и какой мог быть сон, если рядом храпит этот старый мешок, по территории дома бродят его люди, вооруженные до зубов, а Гордеев… этот проклятый Гордеев в эту минуту лезет под юбку к её горничной.

Это невозможно терпеть.

Лия встала, накинула пеньюар. Вытащила из кармана брюк Троцкого ключ и открыла дверь. Затем заперла её снаружи. Скорее всего, проспит до утра. Он ведь думает, что в безопасности. Вот пусть и не мешает ей. Дожила – в своем доме она не может побыть одна! Почти как в тюрьме у Корнилова.

Она прошлась вдоль коридора второго этажа. Здесь было тихо. И Гордеева нигде не было. Значит, он внизу. Лия подошла к лестнице и вначале заглянула в гостиную. Никакого движения там не угадывалось. Значит, они либо на кухне, либо в пристройке, где ночует эта девка.

Лия возненавидела её. Какое имеет право какая-то горничная обхаживать её… м-м-м… гостя?

Гостя ли?

Ну, ладно, бывшего мужика. Который так до сих пор её и не вспомнил. Обидно…

А в кухне кто-то был. И Лия не стала прятаться. Ещё чего не хватало – в собственном доме! Едва ли не бегом влетела туда. И тут же раздался приветственный звон разбитой посуды.

– Ой! – тарелка с фруктами выскользнула из рук Милы. – Я не ожидала, что вы здесь появитесь.

– Я у себя дома и делаю что хочу, – скрестив руки на груди, заявила Лия. – А что ты здесь делаешь глубокой ночью?

– Я? э-э-э… – Мила колебалась, не зная, сказать ли правду. А Лию бесило, что эта девка ничего толком не может придумать в своё оправдание. Тупая, как бревно. Зачем она только взяла её на работу?

– Я спрашиваю: что тебе здесь надо? – Лия повысила голос. – Ты должна была давно закончить.

– Я знаю, но…

– Что?!

– Ваш гость… Демид попросил принести ему вина и… закуску.

Она его уже по имени называет?? Когда же успели так спеться? Лия сжала кулаки и надвинулась на побелевшую от страха горничную.

– Где он? – требовательно спросила.

– На веранде, – пролепетала Мила.

– До сих пор? Там же холодно.

– Ну-да, – не зная, что сказать и как оправдаться, поддакнула Мила. Она не понимала, чем провинилась перед хозяйкой. Но чувствовала, что сделала что-то не то. – Я быстро отнесу и вернусь.

Она хотела взять поднос, но Лия перехватила её руку.

– Куда собралась? Осколки собери.

– Я мигом! – и Мила опустилась на пол.

– А это, – Лия подхватила с подноса бутылку вина, – я сама отнесу. Когда приберешься тут, иди к себе и ложись спать. И чтоб до утра я тебя не видела.

– Хорошо, – Миле ничего не оставалась как согласиться с разгневанной хозяйкой. Перспектива провести ночь с красавчиком ей уже не светила.

* * *

Красные точки мигали, скользя по его телу. То пропадали, то появлялись снова, но уже в другом месте. И позже возвращались к нему.

Демиду не привыкать находиться под прицелом. И глупо было допускать мысль, что в этих владениях ему дадут свободу. Он пленник здесь. И любой шаг в сторону будет расценен как измена и попытка сбежать. Его пристрелят, и он даже не узнает своего врага в лицо.

Костяшки пальцев побелели, так сильно он их сжал. Чертова жизнь! Чертовы людишки! Как они его достали. Всем что-то надо и побыстрее. А почему его желания не учитываются никем и нигде?

Ему, Демиду не раз приходилось переживать за свой бизнес, за собственное дело. Но жизни его ничто не угрожало. Бизнес можно разрушить, но можно построить заново. У жизни обратного хода нет.

Он провожает Вику в её комнату. Оборачивается на пороге, хочет уйти, но она хватает его за руку.

Глава десятая

Проснулся Демид от того, что ощутил на себе чей-то взгляд. И вначале это казалось сном, который вот-вот должен был рассеяться. Но сознание прояснялось, а взгляд оставался припечатанным к нему. Тогда Демид очнулся окончательно и открыл глаза.

Лия в спортивном костюме и с чашкой чая в руке стояла напротив его постели и внимательно наблюдала. Демид осмотрелся. Одеяло на нем наполовину сползло, оголив грудь и живот. Остальное было скрыто. Но выступающие части тела выглядели внушительно. Именно к ним был прикован взгляд Лии.

– Любуешься? – Демид потянулся и лег поудобнее. Ноги высунул из-под одеяла. В спальне было тепло, даже очень. Ложась в постель, Демид разделся догола. Это в доме у деда, если в печку вовремя дров не подбросишь, огонь начнет угасать, а с ним – уходить тепло. Полы там были холодные, местами вздутые. Демид дал себе слово разбогатеть и вернуться помочь деду с ремонтом. Если тот доживет.

– Пора вставать, Гордеев. Все давно проснулись, – Лия отхлебнула чай.

– И дядя Паша?

– Конечно. А что тебя удивляет?

– Я думал, ему нравится понежиться в теплой постели с хорошенькой женщиной под боком.

– Перестань, – воспоминания прошедшей ночи были ей отвратительны. Прикосновения нежеланного Троцкого, его близость, вызванная ревностью к Демиду – всё это было неприятно Лии. Хотелось скорее об этом забыть, вычеркнуть из памяти навсегда. Как будто не было ничего между ними.

Бабушка, когда была жива, любила говорить: «Надо спать только с тем мужчиной, которого хочешь. Со всеми остальными это будет напоминать насилие над самой собой. А мы, девочки, себе не враги».

Мама не любила бесцеремонную прямоту своей свекрови и часто осекала её: «Ну, что вы такое говорите при ребенке?»

А Лия слушала и жадно ловила каждое слово. Она любила бабушку и, когда матери не было рядом, слушала её рассказы и мечтала, что когда вырастет, будет похожей на неё.

Нет, она всё-таки мазохистка. Самая настоящая. Ибо в постель ложится с теми, кто ей противен. И вообще живет не так, как могла бы.

Не так, как хотела бы.

Прочь эти мысли! Ещё Гордеев заметит, что она стала сомневаться, и начнет использовать это против неё. Ему только дай повод.

– Сегодня у нас много дел, – Лия вернула себе хладнокровие и вновь вошла в образ уверенной в себе хозяйки положения. – Вставай, спускайся вниз. Надо позавтракать и выезжать.

– Куда?

– По магазинам.

– Ты решила отовариться и хочешь взять меня с собой? Извини, шопинг – не самое любимое моё время препровождения, – зевнув, Демид потянулся.

– Это для тебя, дурень. Не появишься же ты перед Летовым и его приближенными в таком виде?

– А чем тебе мой вид не нравится? – и Демид нарочно медленно начал спускать вниз одеяло, обнажая дорожку из волос, тянущуюся от живота к паху. Дразнить Лию ему очень нравилось.

Чтобы скрыть смущение (да, Лия тоже могла стесняться своих эмоций) она отвернулась.

– Если ты надеешься соблазнить Летова своим голым телом, то я сожалею: тебя ждет провал. Достоверно известно: он любит женщин.

– Значит, тебе больше повезет. Может, попытаешь счастья?

– Он не в моем вкусе.

– А дядя Паша?

– Ты прекрасно знаешь, что нет.

– Какая ты привередливая. Никто тебе не может угодить. А бывший муж?

Лия начала терять терпение.

– Гордеев, заканчивай этот бессмысленный разговор. Иначе мы не найдем общий язык.

– Найдем, будь уверена. И, если ты не возражаешь, я приму душ. А потом, как ты и просишь, спущусь к завтраку.

Одним рывком Демид откинул одеяло и встал. Лия увидела всё и… не смогла на этот раз отвести взгляд. Слишком это было зрелищно.

– Я же сказал: любуешься, – позлорадствовал Демид. – Зачем только отрицаешь, будто ничего ко мне не чувствуешь?

Эти слова её протрезвили. Разозлившись на Демида, да и на себя заодно за то, что не может при нем сдерживать эмоций, Лия плеснула в его сторону чай. К счастью, не попала. Всё вылилось на пол.

– Ты мне будешь должен, Гордеев, за мои потраченные нервы.

– Непременно.

Душ находился в смежной комнате. Демид зашел туда, но дверь оставил открытой. Лия услышала звук льющейся воды. И вроде бы ей надо было уходить. Но что-то упорно держало. Она подошла к стулу, на котором лежала одежда Демида. Взяла его куртку, поднесла к лицу, вдохнула запах. Что-то дерзкое, резкое с нотами табака, мускуса. А внутри куртка пахла его кожей. И это ощущалось очень волнительно. Хотелось надеть на себя эту куртку, впитать в себя единственно ему принадлежащий запах. Хотелось вобрать в себя его всего. А после… после разорвать его она куски. Никогда ещё Лия не испытывала таких противоречивых чувств к человеку. Чтобы и желать и ненавидеть одновременно – для этого надо было быть Демидом Гордеевым.

Она вернула куртку на прежнее место и вышла в коридор. Ей не нужно проводить с ним много времени вдвоем. И это пари дурацкое. Лия знала наверняка, что она выиграет. Второй раз не позволит Гордееву её уговорить. Да и отвечать на его вопросы в случае проигрыша не хочется. А вот разделаться с Троцким руками Гордеева она была бы не прочь. Но лишь после того, как они свалят общего врага.

Глава одиннадцатая

Демид переводил взгляд с Троцкого на Лию и обратно, пытаясь отыскать в их лицах хоть какой-то намек на шутку. Но оба молчали, и атмосфера вокруг становилась всё более мрачной.

– То есть, я нужен, чтобы запудрить голову какой-то девчонке? Как кобель, которому указали, на какую сучку забраться?

Это было больно. Словно чьи-то невидимые руки оплели его со всех сторон, сдавили горло, перекрыв доступ кислорода. А потом сказали: ты сможешь дышать, по одному глотку воздуха, если пойдешь в направлении, которое мы тебе укажем. Вот так, шаг за шагом, вдох за вдохом.

Хотелось зарычать.

Но дядя Паша – невозмутимый и расслабленный недогангстер (Демид, наконец, нашел ему подходящее сравнение) чеканил приговор уверенно:

– Правильно всё понял, мальчик.

– Да не мальчик я тебе! – Демид взорвался. – Сколько можно меня так называть?

– Хватит истерить, – спокойно посоветовал Троцкий. – Или тебе не нравится комфортная жизнь? Ну, вали тогда нахрен отсюда в свою берлогу. Только помни: в любой момент в твою пустую башку прилетит что-то смертельно-металлическое.

Последняя фраза была произнесена с пугающе ледяным хладнокровием. И Демид знал: Троцкий слов на ветер не бросает и всегда доводит начатое до конца. А если пообещал, то так и сделает. Неважно, кто будет стоять за ним – Варшавин, или эта чертовка Лия. Да хоть сам дьявол!

Троцкий – стена. Железобетонная. Не сдвигаемая.

– Я не хочу никакой девки, – заявил Демид. – Я хочу встретиться один на один с Летовым.

– И ты этого добьешься. Если будешь слушаться меня.

Демид не знал, куда себя деть. Злоба душила. Злоба и ощущение собственной беспомощности. Его связали по рукам и ногам. А он и шелохнуться не может. Какая к черту, свобода? Она была у него только в детстве, когда с горки летел позади санок, сдирая коленки в кровь по застывшему снегу. У взрослых людей свободы нет. Они вечно чем-то обязаны. Вечно чувствуют, что должны. Кому, чего – непонятно.

А только Демида это достало. Он всегда стремился к независимости, к пресловутой свободе. Хотел сам на ноги встать, родителям помочь. Теперь ещё – людям, которые ему помогли – деду, дяде Володе. Но ни черта не получается. Из-за таких, как Троцкий или Летов, или Варшавин, возомнивших себя хозяевами мира.

Демиду хотелось сорваться, убежать из этого дома в лес, обхватить руками дерево и, приникнув лбом, просто помолчать, послушать, что ему посоветуют лесные духи (если они вообще существуют). Но лес ничего не скажет, пока он здесь, в заточении.

– Демид, надо принимать решение, – это сказала Лия, и он, отыскав, наконец, её глаза, увидел в них неподдельную тревогу. Она, что, за него боится? Смешно же. Нет, она боится за себя. Что её план провалится. Что свалить Троцкого не удастся. А это интересно, кстати. Получается, Лии Летову мстить не так уж и нужно? Тем более, по бывшему мужу она не скучает. Хрен с ним, что в тюрьме. Ей не нужно от врагов избавляться. Ей надо с друзьями вопрос решить. Для этого ей нужен Демид. Вот почему она волнуется.

– Остаться с вами или попрощаться? – вслух произнес он. По сути, лишь бы время потянуть.

«Не верю. Они и потом от меня не отстанут. Но так у меня будет шанс свалить Троцкого».

С улицы донесся собачий лай. Степан вывел псов на прогулку. Бегают, резвятся. Животным точно ни о чем думать не надо. Поели, поспали, погуляли – живут. Может, и ему также? Чем проще, тем лучше. Никакой ответственности. Делай, что прикажут.

А дальше видно будет.

Цепных псов надо держать к себе поближе.

– Вина принеси, – попросил Демид Лию. – Чай у тебя отстойный. А потом поедем в город наряжаться.

* * *

Из одежды на нем была только куртка и брюки. Лия скептически оглядела его и вынесла вердикт:

– Если ты появишься в таком виде в любом из бутиков, сотрудники примут тебя за бандита и вызовут полицию.

– Да ну? – Демид нарочно взъерошил волосы, чтобы они встали торчком. – Как тебе мой ирокез? Ничего вроде.

– С тобой невозможно… – Лия закатила глаза. – Ты бываешь хоть когда-нибудь серьезным?

– Только если мне что-то от кого-то надо.

– А сейчас разве другая ситуация?

– Да. Сейчас тебе и Троцкому кое-что надо от меня. Так что я могу делать что угодно. И злить вас тоже.

– Он пристрелит тебя. У Троцкого терпение не железное, – напомнила Лия.

– А может мне нравится его испытывать? Понять, до какого предела дядя Паша может дойти?

– С огнем играешь, Гордеев.

– Причем всегда, – подтвердил он. – Извини, не могу по-другому. Натура такая – жаждет приключений.

– Авантюрист.

– О да, – довольно улыбнулся. – Тебе нравится? – и окончательно, по мнению Лии, обнаглев, он шлепнул её пониже спины.

В ответ на него обрушился шквал эмоций, выражаемых, в основном, в матерной форме. Лия умела ругаться. От бывшего мужа и не такое приходилось слышать. Он считал, что дисциплину можно держать только таким образом. Лия с ним была согласна.

Глава двенадцатая

Впереди показался город. Мрачный, укутанный осенью и серыми облаками, на многих он производил гнетущее впечатление. Но только не на Демида. Он разлюбил весну. Но осень была его стихией.

– Ты путешествовала когда-нибудь? – беглый взгляд в сторону Лии.

– Конечно.

Правда, не так много, как ей хотелось бы. Корнилов примерно раз в год выезжал с ней на курорт. Остальное время они отдыхали порознь. И это нравилось Лии гораздо больше, чем проводить время с ним. Постоянные пьянки, загулы, дебош – Корнилов отдыхал шумно, чтобы каждая собака, как он выражался, об этом знала.

– Я мечтаю взять хорошую тачку (как у тебя, например), заправить полный бак и рвануть куда глаза глядят. По бездорожью, по ухабам – неважно. Даже наоборот интересно побывать там, где никого нет. Хочу посмотреть старые деревни, развалины, храмы, – Демид впервые так разоткровенничался. То ли возможность погонять за рулем так на него повлияла. То ли внезапный разворот на сто восемьдесят градусов. Он чувствовал себя счастливым и опьяненным.

Лия насторожилась.

– Храмы? Ты серьезно?

– А что такого? Я не похож на романтика?

– В чем же, по твоему мнению, тут романтика?

– В храмах она точно есть. Когда входишь под эти высокие своды, поднимаешь голову вверх так, что шея начинает болеть, а голова кружиться, кажется, будто к самому небу тянешься. А однажды я залез на колокольню. Мелким ещё был. Мне тогда показалось, это очень высоко. Хотелось дотянуться ещё выше, достать облака. Хорошо, что батюшка меня остановил. Так бы и свалился.

– Странно это всё, – задумчиво сказала Лия.

Он вообще вел себя странно. Что-то поменялось за эти сутки, что они провели вместе. Оказалось, Гордеев может не только напиваться вдрызг и трахать всё, что движется. У него ещё какие-то воспоминания детства есть, ностальгия по ушедшему, мечты. Он не просто из мяса и крови состоит. У него тоже что-то теплится внутри. Может, даже бьется в области сердца. Но Лии не хотелось знать его таким. Думать, что она ошиблась. Нет, даже не в этом дело. Она ошиблась лет на десять в нем. Демид изменился. Или это она закостенела. Но как будто он уже не так ненавистен ей, как хотелось бы.

Как будто что-то ещё может получиться и…

Гнать, гнать от себя подальше такие мысли!

Из сумочки донесся противный гудок. Лия специально поставила такую мелодию на Троцкого. Чтобы каждый раз напоминать себе о том, кто он для неё на самом деле, и как ей хочется от него избавиться. Такая вот «дружба».

– Вы где? – голос у Троцкого был резкий. Он говорил отрывисто. И по всему было ясно, что он готов пристрелить обоих.

– Мы в городе. Подъезжаем к торговому центру, – ответила Лия. – Не волнуйся, всё под контролем, – и нажала сброс.

– Зачем ты соврала? – удивился Демид. – Он же тебя казнит.

– Не сможет. Я нужна ему. Также как и ты.

– Это временно.

– Поэтому нам надо придумать план.

– Нам? – Демид едва не врезался в столб. Лия вскрикнула. – Ты пугаешь меня, когда так говоришь.

– Это ты меня пугаешь, Гордеев. Что ты вообще делаешь со мной?

– Собираюсь в бутик модной одежды. Если что, это была твоя инициатива, – напомнил он.

– Я не о том, – Лия устало прикрыла глаза. – Что ты со мной делаешь?

– Тебе должно быть видней. Я же тупой, ничего не соображаю.

Демид припарковался на платной стоянке. Вышел первым.

– Ну, что, идем? Деньги у тебя есть? Или начнем воровать?

– А как ты отнесешься к тому, что за тебя будет платить женщина?

– Ужасно. Меня утешает одно: когда я верну себе бизнес, ты получишь за всё в двойном размере. Не люблю быть должным.

– За всё – звучит угрожающе.

– За всё, Лия, за всё.

Она боялась представить, что за этим «всё» кроется.

* * *

Демид не любил ходить по модным салонам. Раньше, когда он вел свой бизнес, и приходилось заботиться о внешнем виде, он поступал так: заезжал в первый попавшийся бутик с вип-обслуживанием и на час – полтора передавал себя в руки опытного стилиста. Закупался сразу на весь сезон и больше об этом не думал. А чтобы ходить по всем этим точкам, выбирать самому – это было выше его терпения.

Но с Лией пришлось делать именно так. И как же он проклинал и её и Троцкого. Видимо, они, прознав о его нелюбви к шопингу, решили таким образом поиздеваться.

– Я вас грохну обоих. Можно? – снимая с себя очередной костюм в примерочной, он швырнул его в лицо Лии, не заботясь о том, что её макияж может смазаться и испортить ткань. Ему было всё равно. Два часа пытки его изнурили.

– Ты в курсе, что у тебя СДВГ? – Лия аккуратно расправила костюм и вернула на место. – Никакого терпения и усидчивости.

– Типа гиперактивность? – Демид ухмыльнулся. – Слышал.

– С тобой никто не захочет сотрудничать, – продолжала распалять его Лия.