Буду сильной. Приручение огня

Пролог

Выходить замуж за человека, который ненавидит, — не самое лучшее, что может произойти в жизни. Точнее, — это самое паршивое, что произошло со мной в мои двадцать пять лет. Особенно когда мечтаешь вовсе не о замужестве, а об успешной карьере.

Но выбора нет. Отец не отступит, он погонит меня под венец кулаками. Если понадобится, конечно. Хотя, что уже об этом думать? Ещё несколько минут, и мы с Данилом станем мужем и женой.

Поправляю длинное платье со шлейфом, приглаживаю фату и шагаю из комнаты. Возле двери меня уже ждёт жених. Сын папиного партнёра, истинный мажор, прожигатель жизни, известный бабник. Своевольный до безрассудства. Даже не знаю, как его папаше удалось заставить Данила жениться. Ещё и на мне.

— Ты такая уродина, Мила, меня тошнит от тебя! — шепчет мне на ухо «влюблённый» жених.

Краснею, стискиваю зубы, но молчу. На самом деле мне хочется стукнуть избалованного придурка букетом и убежать куда-нибудь на край света, подальше от отца, от матери, потакающей ему во всём, от мерзкого женишка и его не менее противного папаши.

Подходим к лестнице. Внизу уже собрались наши многочисленные родственники. Возле стола, украшенного белоснежными розами, застыла представительница загса, явившаяся узаконить наши отношения. За стеной, в большом зале отцовского особняка суетятся официанты, накрывая столы для роскошного торжества.

Данил хватает меня под локоть и с силой сдавливает, так что едва могу удержаться от вскрика. Синяки на коже останутся, скорее всего.

В груди зарождается реальный страх. Он будет мучить меня. Издеваться, говорить гадости. Может, даже бить.

— На брачную ночь не рассчитывай, — кривит рот в мерзкой ухмылке. — У меня на тебя не встанет, это точно. Страшнее тёлок я ещё ни разу не видел.

— Да пошёл ты! — шиплю, начиная задыхаться.

Зачем он мне это говорит? Как вообще смеет со мной так обращаться? Да, он не хочет этого брака, так же как и я. Но это не повод унижать меня. И за что? Просто не понимаю, чем именно ему не угодила! Не обладаю внешностью супермодели? И что с того? Разве нельзя нормально разговаривать?

– Жир весит, рожу даже стилист не смог исправить, – продолжает издеваться женишок.

– На себя посмотри! Твоё единственное достоинство – отцовские деньги, без них никто не глянет! Весь город в курсе, сколько бабок ты сливаешь на своих шлюх! – не могу смолчать, хотя знаю, что обязательно поплачусь за это.

— Ах ты тварь! Ну подожди, скоро останемся вдвоём. Я научу тебя уважению. На коленях будешь вымаливать прощение! А сейчас заткнись и топай вперёд. И улыбайся, — шепчет мне на ухо. — Кстати, я знаю, что ты вовсе не филолог, как всем рассказывают твои родаки.

— Что? — распахиваю глаза от изумления, мешкаю, чувствуя, как тяжёлая ткань свадебного наряда, оплетает ноги.

— Двигай! — шипит жених, дыша мне в затылок.

По инерции делаю шаг вперёд, желая стать на верхнюю ступеньку парадно украшенной лестницы, но путаюсь в длинном шлейфе свадебного платья.

В это самое время Данил с силой толкает меня в спину, и я, не успев ничего понять, лечу вниз головой.

Первый удар о мраморные ступени приносит оглушительную боль, но продолжаю катиться дальше, ведь лестница довольно высокая и крутая.

Чёртова фата оплела тело будто крепкая паутина, из-за чего не получается выставить руки, чтобы хоть как-то смягчить удар или за что-то ухватиться.

Гудящая голова раскалывается, в ушах гудит, красный туман застилает глаза. Ещё один удар, теперь уже об пол. Раздаётся хруст позвонков, и сознание погружается в темноту.

Глава 1

— Она пошевелилась! Это невозможно, просто чудо! Срочно позовите лекаря! — незнакомый женский голос, раскалённым прутом врезается в мозг, а у меня и без того сильно болит голова.

Распахиваю глаза и тут же закрываю их снова. Что-то странное вокруг. Непривычное, чужое… А что, вообще произошло?

«Ох… Я же упала с лестницы. И кажется, сломала шею», — вспоминаю с ужасом.

Но видимо, всё-таки не сломала. Иначе вряд ли смогла бы прийти в себя. Хотя… Вдруг меня парализовало или ещё что-то в этом роде?

Пытаюсь повернуть голову, пошевелить руками и ногами. К моему облегчению всё получается.

Фух… это радует!

Значит, я в больнице. Но почему всё такое… ненормальное? Или мне показалось?

Осторожно приподнимаю ресницы. Нет, не показалось!

Я лежу на широком ложе, а над головой тяжёлый бархатный балдахин, насыщенного фиолетового цвета.

Балдахин в больнице? Бред!

Но это ещё не всё. Комната совсем не напоминает больничную палату. Стены здесь из камня. Либо это такой декор, стилизованный под натуральный серый камень. Кое-где, правда, висят ковры, но довольно странные, явно ручной работы.

На противоположной стене – окно, стрельчатое, застеклённое разноцветными кусочками стекла, вроде мозаики. Возле него стол, на нём: массивный бронзовый подсвечник с оплывшими свечами, какие-то пузатые баночки и глиняные горшочки, прикрытые ветошью.

Как я сюда попала? Что это за место вообще? Кому пришло в голову притащить меня сюда после падения с лестницы?

— Вот, господин лекарь! Смотрите, она очнулась! — в комнату входит незнакомая черноволосая девушка в длинном фиолетовом платье с множеством оборок, и указывает тонкой рукой, затянутой в перчатку, прямо на меня.

Следом за ней семенит низенький старичок, сморщенный и, похоже, горбатый. У него тоже необычный наряд, какая-то мантия, тёмно-бордового цвета и странные туфли с загнутыми кверху носками.

Похоже, я не слабо ударилась головой, если всё это мне мерещится.

— Ты очнулась, Милослава? Удивительно! Мы ведь даже не надеялись! Такое сильное проклятие! — радостно всплёскивает руками девушка. — Я побегу, скажу матушке. Не думаю, конечно, что она обрадуется. Но сказать непременно нужно!

Брюнетка хватает меня за руку, и я с изумлением понимаю, что моя ладонь изменилась. Она стала тонкой и белоснежной, с длинными пальцами и округлыми розовыми ноготками, а от свадебного маникюра не осталось и следа.

Перевожу взгляд на своё тело, прикрытое шёлковым покрывалом. Так, что за чёрт? Как я умудрилась потерять килограмм десять? Уж слишком худенькая фигура просматривается под тонкой тканью.

— Занятно, очень и очень занятно… — бормочет старичок, подходя к кровати. — После проклятия, что вы так опрометчиво подхватили, барышня, обычно не просыпаются. Точнее, никогда не просыпаются. Первый случай в моей практике.

В ответ могу лишь ошарашено хлопать глазами. А удивляться есть чему. Во-первых, я никакая не Милослава, а просто — Мила. А во-вторых, похоже, моё тело мне не принадлежит!

— Извините… Но я не могу понять, где я. Вы не подскажете? — обращаюсь к старику, когда девушка в фиолетовых оборках убегает из комнаты.

— Ну как же… Вы в доме своей матушки, графини Островской. Вы не помните? После того как вы подхватили проклятие, муж привёз вас сюда… Так сказать, на лечение… — лекарь неожиданно краснеет и отводит глаза.

— Муж? — выдыхаю почему-то шёпотом. — У меня нет мужа, мы не успели заключить брак!

— Ну как же? Вы не помните церемонию?

– Нет… – качаю головой, и тут новая догадка заставляет встрепенуться. – А как зовут моего мужа?

– Ваш муж — Чаромир Чарошевский. Сильнейший огненный дракон королевства. Брак заключён в главном храме столицы. На церемонии присутствовал сам король! Вся элита, высшая знать! Об этом писали во всех газетах, брак однозначно был заключён. Но…

— Что, но?

— Но не закреплён. Брачной ночи не было. Вы прямо после церемонии получили проклятие и больше недели провели в забытье.

Похоже, я и сейчас нахожусь в забытье. Или во сне. А может быть, брежу.

Король, дракон, знать! Чаромир! Нет, это явно что-то из расстройства психики.

Решительно откидываю покрывало и спускаю ноги с постели.

На мне тонкая кружевная сорочка, обтягивающая стройное, даже я бы сказала худое тело.

Замираю, не в силах в это поверить. Я с детства страдала лишним весом, и никакие диеты не помогали мне получить вожделенную фигуру топ-модели, с которыми любил зажигать мой жених. А теперь я с изумлением вижу, что похудела до столь желанного размера. Но как?

— Скажите, здесь есть зеркало? — обращаюсь к лекарю.

Он кивает, указывая в сторону ширмы, стоящей в углу.

— Но постойте, вам не следует вставать с постели! После такого проклятия…

— Не выживают, вроде бы вы сказали, — перебиваю и поднимаюсь на ноги.

Не могу сказать, что чувствую себя хорошо. Но и не умираю, совершенно точно. Слегка кружится голова, и присутствует слабость в ногах. Это всё. Даже головная боль прошла. Удивительно!

Как есть, босиком шлёпаю к ширме. Прямо за ней стоят вешалки с пышными платьями, примерно такими, что были на брюнетке, разбудившей меня. А на стене, действительно, висит большое зеркало.

Подхожу к нему с замиранием сердца и застываю, распахнув глаза.

Это не я!

Из зеркала на меня смотрит тонкая белокожая брюнетка с очень длинными волосами. Изящное аристократическое лицо, маленький нос, серо-зелёные глаза.

Я же всю жизнь была полноватой блондинкой с веснушками на носу. И кто мне расскажет, что за чертовщина здесь творится?

— Барышня, вернитесь в постель. Я должен провести магические процедуры. Нужно убедиться, что проклятие покинуло тело, — зовёт из-за ширмы лекарь.

Внутренним чутьём понимаю, что не стоит с ним откровенничать, иначе будут проблемы. Ещё объявят ненормальной и упекут в местный сумасшедший дом. Во всяком случае мои родители так бы и сделали.

Глава 2

— Вот, мамочка, смотри! Милослава очнулась! — тарахтит уже знакомая мне брюнетка, входя в комнату.

Следом чинно вплывает дама неопределённого возраста. Прямая как палка, с расправленными плечами, с жёстким, выпирающим вперёд подбородком. Прямо-таки военная выправка! На ней тоже фиолетовое платье, но более тёмного, насыщенного оттенка. Волосы тронуты сединой, но ещё сохраняют свой первоначальный цвет — красновато-каштановый.

Дама подходит к постели и несколько секунд внимательно осматривает меня, затем оборачивается к лекарю.

— Что скажете? Жить будет? И как долго?

От изумления мой рот сам собой распахивается, но я тут же захлопываю его. Вот так мамочка! Дочка с того света вернулась, можно сказать, а она вместо того, чтобы обнять кровиночку, сухо интересуется, сколько она проживёт!

Лекарь прокашливается в кулак, мнётся некоторое время, но, наконец, решается заговорить.

— С барышней всё в порядке. Небольшое истощение, но это последствия долгого беспамятства, а не проклятия. Похоже… Не берусь утверждать, но есть предпосылки думать…

— Говорите уже, не томите! Что с проклятием?

— Похоже, оно перешло на кого-то другого. Возможно, даже в другой мир. Магический камень показывает небольшое искривление пространства. Значит, нечто перешло отсюда в любой из магических либо немагических миров, коими полнится наша Вселенная, — нудным голосом, будто читая лекцию, заводит старик.

— Ну будет. Понятно, — сухо обрывает его графиня. — Позвольте мне поговорить с дочерью наедине.

Проклятие перешло в другой мир! Вот так номер! И я даже знаю в какой! Видимо, попало прямиком в моё несчастное тело.

Пока я пытаюсь переварить эту информацию, графиня подвигает к кровати мягкий стул с гнутой спинкой и усаживается, всё так же прямо держа спину.

Растерянно смотрю на неё, натянув до подбородка тонкое покрывало. Взгляд у мадам Островской цепкий, пронзительный, по ощущениям проникающий в самое нутро.

— Что нам с тобой делать, Милослава? — начинает она тихим, но одновременно пробирающим до костей голосом.

Молчу, потому что сама без понятия, что теперь делать. В своё тело вернуться я, скорее всего, не смогу. Даже если найду способ, то возвращаться некуда. В том мире я умерла.

Вспоминаю мерзкую ухмылку Данила и невольно передёргиваюсь. Может, мне повезло, оказаться здесь, в теле этой самой Милославы? Разве бывает что-то хуже, чем жизнь с тем чудовищем, которого мне навязали в мужья?

— Молчишь? Ну молчи, молчи. Что такая мямля и недотёпа способна сказать! — голос графини становится громче. — Ты всегда была недоразумением, паршивой овцой, в нашей семье! И вот опять очнулась, чтобы портить нам жизнь!

— Мамочка, ну может, не надо так сразу? — подаёт голос сестра несчастной Милославы.

— Замолчи, Анна! Эта неудачница опозорила нас на всю столицу! Их брак с Чарошевским должен был стать главным событием года, а стал посмешищем!

— Но сестра ведь не виновата в проклятие. Говорят, это любовница Чаромира подкупила того нищего, что кинул в невесту заговорённым узелком.

Графиня вскакивает на ноги и принимается ходить из угла в угол, потирая виски, будто бы её мучит головная боль.

— Что теперь делать? Что делать? Проклятый дракон не стал дожидаться смерти жёнушки и уже притащил в дом ту гулящую девку! Наследница рода Островских не может жить с ней в одном доме! Но при этом не может остаётся здесь! Брак заключён по всем правилам!

Невольно ухмыляюсь. Вот так поворот! Избавилась от одного ненавистного муженька, чтобы сразу же приобрести другого! Повезло, так повезло, ничего не скажешь! Как утопленнику!

К счастью, ни Анна, ни мать не замечают моих гримас, а может быть, списывают их на последствия проклятия.

— О, был бы жив твой отец! Он бы смог приструнить этого распутника! А так, что может сделать несчастная вдова? Хорошо хоть не стал отказываться от брака, а ведь мог бы! Этот подлец и не на такое способен! – графиня вновь обращает свой взор на меня.

— Мамочка, ну вдруг всё ещё образуется? Нужно сообщить Чаромиру, об исцелении. Он не чужд понятию чести, не думаю, что решится нарушить брачные клятвы, — сестра прижимает руки к груди.

— Так, ты права. Сейчас же пошлю за Чаромиром. Пусть забирает это ничтожество и делает с ней что угодно. А что до его содержанки… Тут мы никак не можем повлиять, но в любом случае ему придётся отправить её из дома. Ну либо Милославу, — графиня вновь окатывает меня ледяным взглядом.

Вздыхаю с облегчением, когда она, наконец, уходит. Анна торопится следом, даже не глядя на меня.

Фух… Пусть идут. Мне нужно хорошенько подумать обо всём, что произошло.

Но только я укладываюсь обратно на подушки, дверь снова отворяет, и в комнату входит худенькая девушка в коричневом платье и чепце. Скорее всего, это горничная.

Она коротко приседает, приветствуя меня, а затем исчезает за ширмой, чтобы через минуту вновь появиться, неся в руках ворох одежды.

— Госпожа велела помочь вам одеться. Но сначала примите ванну и вымойте волосы, — говорит девушка, раскладывая нижние юбки и тонкие шёлковые рубашки на кровати. — Я пока займусь упаковкой вещей. Вам нужно будет переехать к мужу.

— Хорошо, — соглашаюсь и откидываю покрывало.

А что ещё делать? Уверена, что начинать спорить и возмущаться, очень плохая идея.

Судя по всему, мать не слишком рада присутствию Милославы, то есть меня, в своём доме. С мужем пока не слишком понятно. Может, он вообще откажется меня забирать, раз так быстро нашёл замену. А пока нужно просто присмотреться и узнать побольше о том мире, куда я попала.

***

Книга пишется в рамках литмоба НЕЛЮБИМАЯ ЖЕНА ДРАКОНА

https://litnet.com/shrt/VKoj

Глава 3

— Как тебя зовут? — обращаюсь к служанке.

— Инга. Вы разве не помните? Я ведь ваша горничная с двенадцати лет, — удивлённо хлопает глазами та.

Девушка разглядывает меня с откровенным любопытством и даже не пытается его скрыть.

— Э-э-э… Это проклятие на меня так повлияло! — быстро придумываю, что ответить.

— О, понимаю! Это ужасное, просто чудовищное проклятие! Даже не представляю, как вам удалось выжить! – Инга всплёскивает руками и качает головой.

— И теперь у меня провалы в памяти, — вздыхаю с показной грустью.

— Не переживайте, я вам всё-всё расскажу! Тем более что в поместье Чарошевского буду рядом, меня ведь отправляют с вами.

— Это хорошо… Скажи, Инга, а… — запинаюсь, подбирая нужные слова. — Мама… Она не слишком жалует меня, верно?

Девушка подходит к постели, быстро оглядывается по сторонам, будто боясь, что нас могут подслушать. Затем наклоняется ко мне:

— Не то слово! Она вас терпеть не может! А всё почему? Да потому что она вам не матушка никакая!

— Что? — подаюсь вперёд, замирая от любопытства.

— Об этом не принято говорить, к тому же она вас официально удочерила. Но на самом деле вы дочь графа от первого брака. Ваша настоящая матушка умерла родами. Не зря ведь жениха вам подобрали… Эм… как бы это сказать… — Инга начинает мяться и отводит глаза.

— Какого? — я уже поняла, что загадочный Чарошевский тот ещё кобель, раз уже притащил в дом любовницу, но стоит узнать поподробнее.

— Жестокого. И он очень нехорошо обходится с женщинами. Несколько скандалов с его участием прогремели на всю столицу. Порядочные семьи отказались иметь с ним дело, боясь, что он обесчестит дочь и в итоге не женится. И это несмотря на то, что Чарошевский баснословно богат и приближен к королю!

— Вот так… — тяну задумчиво.

Да, не везёт мне на женихов. Что в том мире, что в этом. Судьба как будто желает сыграть со мной злую шутку, подкидывая мне богатеньких беспринципных ублюдков!

— Ладно, барышня, идёмте в ванную. Иначе не успеем высушить волосы. За вашим мужем уже послали.

Шагаю вслед за Ингой в ванную. Здесь вполне прилично, даже роскошно, я бы сказала. Всё из мрамора, повсюду лепнина и позолота. Вот только нет кранов, а есть какой-то незнакомое мне устройство, которым, как ни странно, я знаю, как пользоваться. А ещё есть душистое цветочное мыло, правда, оно же выполняет роль шампуня для волос, но это не беда.

Моюсь я сама, мне никто не помогает. Горничная в это время собирает вещи в большой сундук. Только после купания Игна ополаскивает мои чёрные кудри настоем целебных трав, отчего они начинают блестеть и на удивление легко расчёсываются.

Девушка тщательно промокает мои вопросы полотенцем, а потом помогает облачиться в пышное лиловое платье, предварительно надев на меня тонкую рубашку и несколько нижних юбок.

— Почему здесь всё фиолетовое? — спрашиваю, разглядывая многочисленные оборки на тяжёлом, вычурном наряде.

— Но как же… Это ваш фамильный цвет. Точнее, фамильный цвет вашего батюшки. Цвет Чарошевского — алый. Он ведь из рода Огненных драконов.

Больше не спрашиваю. Достаточно мне на сегодня шокирующей информации. Буду считать, что Огненные драконы, это такое красивое название, а вовсе не раса. Так спокойнее. Ведь перед встречей с мужем и без того потряхивает.

А ещё напрягает отсутствие понимания, как себя вести с ним, да и с остальными тоже. Как бы не ляпнуть чего лишнего. Постараюсь помалкивать и ничем не выдавать полное отсутствие знаний об этом мире и его обитателях. Ну а в случае чего, сошлюсь на проклятие.

Горничная указывает мне на жёсткий стул возле зеркала и достаёт из резного сундука расчёски и украшения для волос. Разглядываю своё отражение, в очередной раз поражаясь тем изменениям, что произошли с моей внешностью.

Всё-таки Милославы роскошные волосы, мне о таких оставалось только мечтать. Личико милое, но слишком худое, бледное и какое-то безвольное, что ли.

— Милослава, он скоро приедет! — в комнату влетает Анна.

Не могу обернуться, потому что Инга собирает мои волосы в замысловатую причёску с гребнями и лентами. Поэтому продолжаю сидеть в той же позе.

— Ты слышишь? Твой великолепный дракон сейчас приедет!

— Ну… Понятно, — пожимаю плечами.

Не знаю, как повела бы себя настоящая Милослава, но в любом случае ликовать от появления изменщика, притащившего в дом любовницу, по меньшей мере странно.

— Что с тобой? Почему ты не радуешься? — Анна останавливается перед зеркалом, с недоумением заглядывая мне в лицо.

Слегка поворачиваю голову в её сторону.

— А должна?

— Вообще-то, ты с ума по нему сходишь… сходила. Жить не могла, отчаянно бегала даже за ним, наплевав на все приличия, — заявляет сестра.

— Вот как? — изо всех сил стараюсь не выдавать своего замешательства.

— Да! И то, что он был холоден, тебя никогда не смущало.

Вот, попала! И как теперь выкручиваться? С другой стороны, любить своего жениха – нормально, до тех пор пока он не изменит.

— Муж привёл в дом любовницу. Это испортило моё мнение о нём! — бросаю на Анну победный взгляд, уверенная, что смогла выкрутиться.

Но та смотрит с подозрением. Сжимает губы, теребит оборку на платье, переглядывается с Ингой.

— В чём дело? Разве этой причины недостаточно?

— Вообще-то, он открыто изменял тебе с первого же дня после помолвки. Ты терпела и готова была терпеть дальше, только ради того, чтобы быть с ним.

Замолкаю. В голове тысяча мыслей проносится одновременно, не позволяя зацепиться ни за одну. Пресмыкаться перед изменником? Это уж слишком! Даже не представляю, как буду делать вид, что влюблена в этого кобеля, приближённого к королю!

Хотя… Мне ведь он не изменял… Ну формально да, но по факту-то, лично мне какое дело до его неверности? Я его не люблю, поэтому никаких эмоций оттого, что новоиспечённый супруг спит с другой женщиной, не испытываю.

Глава 4

Через некоторое время в комнату заглядывает слуга и сообщает, что приехал мой супруг.

Сердце невольно подпрыгивает, ладони потеют, а по спине бежит озноб. Я не жду ничего хорошего от представителя противоположного пола. У меня был жестокий отец, требующий беспрекословного подчинения, такого же мужчину, даже ещё хуже, он выбрал мне в мужья. И этот Чарошевский ничуть не лучше.

И ещё интересно, что за проклятие так неожиданно свалилось на несчастную Милославу? Сомневаюсь, что это была случайность. Ведь всё сложилось более чем удачно: нелюбимая жена умирает, а супруг в тот же день приводит в дом любовницу.

Вот только не совсем понятно, зачем ему понадобился этот брак… Хотя… Скорее всего, здесь замешаны деньги. Не удивлюсь, ведь за Данила меня выдавали тоже именно по этой причине.

В сопровождении горничной покидаю комнату. Мы проходим по коридору к мраморной лестнице, ведущей на первый этаж.

Внизу уже ждут, но с того места, где я нахожусь, разглядеть, кто именно не получается. Но зато слышны голоса. Говорит графиня, и ей отвечает низкий, глубокий мужской голос, такой, от которого мурашки разбегаются по коже. Неприятные мурашки, говоря откровенно. Мерзкие, холодные, колючие. Я боюсь мужчин. От них одно зло.

Вышколенный слуга выносит следом сундук с моей одеждой, которую собрала Инга.

Мне непривычно и странно передвигаться в пышном, тяжёлом платье, которое объёмными складками свисает до самого пола.

«Прямо как моё свадебное… Надеюсь, в этот раз спуск по лестнице пройдёт успешно», — размышляю, ступая на мраморные ступени.

Смотрю себе под ноги, ощущая, как трясутся колени. Похоже, падение не прошло даром. Теперь я боюсь ещё и лестниц.

Кровь стучит в висках, по спине бежит тонкая струйка пота. Надо же, как меня проняло! Хотя, возможно, это последствия болезни. Ведь несчастному телу Милославы не дали толком восстановиться, сразу же выдернули из постели и отправили к муженьку. Я до сих пор чувствую слабость и дурноту, хотя лекарь и пытался унять симптомы.

А ещё я ужасно голодна. Почему-то никому и в голову не пришло накормить бедняжку, несколько дней пролежавшую без сознания.

Несмотря на страх перед спуском по крутым ступеням и ужасное самочувствие, иду дальше. Всё-таки я теперь супруга Чарошевского, а она ведь с лестницы не падала.

Вот только как вести себя при встрече с ним?

Да и вообще непонятно, какие нравы в этом мире, как принято здороваться при встрече, что говорить? Как бы не опозориться и не вызвать подозрений.

Сойдя с последней ступени, облегчённо выдыхаю. Поднимаю голову и встречаюсь взглядом с огромным рыжеволосым мужчиной в чёрной одежде с красной отделкой. И огромный, в его случае не преувеличение, это реальность! Высоченный, широкоплечий, как богатырь из мультика, длинноволосый до неприличия! А его глаза… Они невероятного зелёного цвета, так ещё и с необычными зрачками, узкими, как у змеи. Лицо моего супруга такое же невероятное, как и всё остальное. Идеальное, но холодное, будто высечено из камня. Удивительное! Ледяной огонь, вот такие ассоциации возникают у меня при взгляде на него.

Застываю, распахнув глаза от изумления. Я никогда в жизни не видела никого хоть отдалённо похожего на этого человека. Да это и не человек, однозначно! Он слишком большой, слишком красивый, слишком надменный, уверена, что даже у короля не может быть более высокомерного взгляда, потому что переплюнуть Чарошевского просто невозможно!

На меня он смотрит с откровенным презрением. Как на ничтожество. Именно так смотрел на меня Данил. Знакомый ком подступает к горлу, мешая нормально дышать.

Останавливаюсь чуть поодаль и опускаю ресницы. Понятия не имею, как себя вести, что говорить, что делать. И это напрягает.

— Поздоровайся с мужем, Милослава! Что на тебя нашло? Где твои манеры? — восклицает графиня недовольным голосом.

— Добрый день… — бормочу, нервно сглатывая.

Может, нужно было присесть? Поклониться? Протянуть руку для пожатия? Понятия не имею. Впрочем, неважно. К чему церемониться с этим… драконом. Всё равно он уже сделал выбор, и не в пользу несчастной Милославы. Так что лучше не лезть к нему, превратиться в невидимку и каким-то образом постараться избавиться от его общества.

— Добрый день? — глубокий бархатный голос заставляет тысячи мурашек разбежаться по коже. — Это всё, что ты хочешь мне сказать?

Бросаю быстрый взгляд на его лицо и живо считываю изумление. Он не этого ждал. А чего?

— Э-э-э… рада вас видеть, — лихорадочно пытаюсь сообразить, как повела бы себя настоящая Милослава.

— Рада?

Перевожу взгляд на графиню, которая тоже выглядит слегка обескураженной.

Что не так-то? Или они ждут, что я буду выяснять отношения по поводу любовницы? Вот ещё! Делаю мне больше нечего!

Чарошевский быстро берёт себя в руки. Он презрительно кривит губы, разворачивается ко мне спиной, бросая небрежно:

— Идём.

Иду. Графиня семенит следом. Она дёргает меня за рукав, заставляя обернуться в свою сторону, и принимается шёпотом выговаривать:

— Что с тобой, Милослава? Почему ты не оказала мужу должные знаки внимания? Ты должна была поцеловать его руку!

— Я? — не могу сдержать изумлённого возгласа.

— Разумеется. Он дракон, высшее существо. Огромная честь, что он согласился жениться на тебе. Ты просто никчёмное ничтожество по сравнению с ним! Раньше ты это понимала! Что изменилось?

Пожимаю плечами. Целовать ручки мужчине, ну или дракону, я не намерена. Что за бред? Если он так великолепен, зачем тогда вообще женился на девушке ниже себя по происхождению? Ладно, неважно. Уверена, что в ближайшее время мне предстоит это выяснить.

Расправляю плечи, поднимаю подбородок, стискиваю зубы. Ничего, я справлюсь. Но беспокойство всё же заставляет сердце биться чаще. Мало ли какие нравы царят в этом мире. К тому же ужасно пугает перспектива остаться наедине с этим огненно-рыжим здоровяком.

Глава 5

Дом Чарошевского расположен в самом центре города. Об этом мне рассказывает Инга, устроившаяся в одной карете со мной. Мы с ней вдвоём, поэтому разговору никто не мешает.

Молодой супруг поехал отдельно, верхом на лошади. Говоря откровенно, я этому рада. Не представляю, как бы сидела всю дорогу рядом с ним. От его надменного взгляда у меня мороз по коже.

Горничная же, напротив, очень сокрушается по данному поводу.

— Он выказал своё пренебрежение. Отказался ехать в одной карете. Это плохо, очень плохо. Вы молодожёны, а он так себя ведёт. А ещё платье… Он вас позорит. Не зря графиня расстроилась.

— Объясни толком! Я ничего не понимаю. Почему он меня позорит платьем?

— Вы всё ещё носите фиолетовый, цвет вашего батюшки. Но муж обязан одевать свою супругу в цвета собственного рода. У Огненных драконов он – алый! Господин Чарослав не передал вам платье, не привёз его сам. В общем, подчеркнул, что не считает вас своей настоящей супругой. Для него этот брак формальность. И он не пытается это скрывать.

Мысленно выдыхаю. Это самая лучшая новость за сегодня. Если брак формальность, значит, у Чарошевского нет причин держать меня рядом с собой. Надеюсь, он отошлёт меня куда подальше и навсегда забудет о моём существовании. Это было бы самым чудесным, что только может случиться.

— Но вы не переживайте! Знаю, что больно, понимаю ваши страдания, — принимается утешать меня Инга, ошибочно принимая моё молчаливое ликование за печаль.

— Страдания? — переспрашиваю рассеянно.

— Вы всегда доверяли мне все свои тайны, рассказывали, что на сердце. В семье ведь вас отвергают… Этот высокомерный дракон смеялся над вашими чувствами, а его… эээ… подруга, она отказывалась вас понимать и не желала оставить Чарошевского в покое!

— А что тебе известно о его любовнице?

Инга мигом оживляется и придвигается ближе.

— Её очень любят и хвалят в столице. Любомира восхитительно красива, безумно добра, невероятно талантлива. Она оперная певица. Все мужчины нашего города сходят по ней с ума, а женщины хотя подражать её безупречному стилю. Она помогает беднякам, на собственные гонорары содержит приют для сирот, открыла сбор средств для помощи бездомным животным. Все газеты наперебой трезвонят о её красоте и благородстве.

— Ну надо же… А почему Чаромир не женился на этом совершенстве?

Инга разводит руками.

— Любомира — простой человек. А вы из рода магов. Обычная женщина не сможет родить от дракона. К тому же подобные браки строго запрещены. Чарошевский не станет нарушать закон даже ради большой любви.

Вздыхаю, информация о родах мне не особо нравится. Неужели всё-таки придётся спать с этим гигантом? Боже, только не это! Представляю своё хрупкое новое тело в лапищах этого рыжего чудовища, и озноб ползёт по спине. Он разорвёт меня на части, я просто не выживу! И уж тем более я не желаю рожать от него.

— Не расстраивайтесь! Ну, пожалуйста! Только не плачьте! Он ненавидит, когда вы плачете и клянётесь в любви. Я верю, что в этот раз вы сможете удержаться, — Инга в порыве сочувствия стискивает мои ладони.

— О, не беспокойся об этом. Смогу, — уверяю, борясь с желанием закатить глаза.

Неужели Милослава так унижалась перед этим снобом? Ужас! Даже представлять, как это было, не хочу.

Никогда не унижалась перед мужчиной. Хех… Не унижалась по своей воле. Но обесценивающих фраз от них выслушала предостаточно. Данил всё время говорил мне гадости. И отец тоже. Кажется, он терпеть меня не мог, именно поэтому подобрал в мужья самого злобного мажора, какого только смог найти.

Отца ужасно бесило моё желание получить образование, работать и обеспечивать себя самостоятельно. И если с учёбой в университете он всё же смирился, решив, что это повысит мою ценность и выделит среди богатых невест, то устроиться на работу запретил категорически.

Тем более что окончила я факультет журналистики. А моя семья отрицательно настроена к прессе.

Ох и скандал был, когда он увидел мой диплом! Ведь все годы обучения отец думал, что я получаю профессию филолога.

В общем, работать мне не дали, диплом два года пылился на полке, а своим знакомым родители рассказывали, что я филолог по образованию.

А мне так хотелось работать репортёром! Я бы смогла, непременно! Уверена, что у меня нюх на сенсации. Я знала столько интересных фактов из мира богатых и знаменитых, что любой журнал был бы счастлив заполучить подобные сведения. К тому же писать у меня получилось совсем неплохо. Преподаватели всегда хвалили меня и ставили в пример остальным студентам.

Эх… Теперь об этой мечте и вовсе придётся забыть. Я даже не совсем уверена, что смогу писать на языке этого мира. Хотя кто знает, разговариваю вроде свободно, не задумываясь, как будто он мне родной. Нужно будет отыскать какую-нибудь вывеску и попытаться прочесть.

Припадаю к окну, разглядывая проплывающие мимо дома. Все они каменные, добротные, окружённые маленькими садиками и цветочными клумбами. Это явно очень богатый район города.

Дорога вымощена камнем, тротуары тоже, вокруг чисто и свежо, будто бы улицы вымыли с шампунем. Просто удивительно!

Здесь довольно тихо, слышится пение птиц, и лишь изредка стук копыт проезжающего мимо экипажа. Идиллия, ничего не скажешь.

Вот только вывесок не наблюдается. Зато есть надписи на больших почтовых ящиках.

«Владение Ледогорских», — читаю на ближайшем, далее проезжаем: «Поместье Белояровых».

Буквы мне знакомы, я без труда мысленно складываю из них слова. Значит, смогу писать. К своему удивлению понимаю, что не знаю, как выглядят буквы в моём мире. Я как будто бы всегда писала и читала только на этом языке. Хотя это и к лучшему.

Жаль только, что не осталось ни единого воспоминания Милославы. Бытовые действия выполняю по инерции.

Например, я без труда поняла, как пользоваться ванной, как надевать замысловатое платье. Инга мне помогала, но в любом случае я не путалась, не впадала в ступор при виде совершенно чуждой нашему миру конструкции, нагревающей воду, и с нарядом справилась без особого труда. Тело на автомате совершало привычные действия.

Визуалы героев

Милослава

Чарослав

Глава 6

Подъехав к дому, мой надменный муженёк спешивается и бросает поводья подоспевшему слуге. А затем разворачивается и шагает к широким мраморным ступеням. В мою сторону даже не смотрит. Делает вид, будто бы меня вовсе не существует, будто бы я пустое место.

Просто исчезает, ни единого слова не говоря, ледяная скала, а не мужчина.

Слуги тоже игнорируют меня. Никто не открывает дверь кареты, не подаёт руку, чтобы помочь спуститься.

Как по мне, это неприлично! Уж обслуживающий персонал никоим образом не должны волновать отношения хозяина и его супруги. Но похоже, челядь Чарошевского придерживается иного мнения на этот счёт.

Выбираюсь самостоятельно. Инга пытается вытащить сундук с одеждой, но я жестом останавливаю её. Он слишком большой и тяжёлый, женщине с ним не справиться. Пусть кто-нибудь из этих здоровяков принесёт. Ну не бросят же они его в карете.

Шагаю вслед за рыжим снобом к ступеням парадного входа, но на полпути дорогу мне преграждает один из слуг.

— Следуйте за мной. Вас приказано поселить в домике для гостей.

Брови сами собой ползут вверх, а улыбка растягивает губы, но я живо беру себя в руки и напускаю на лицо выражение деланного безразличия. Не знаю, что из себя представляет этот самый гостевой домик, но я готова жить где угодно, лишь бы подальше от Чарошевского.

Новый муж похож на Данила. А главное — на моего отца. Нет, не внешне. Наружность у муженька исключительная, и я это слово употребляю отнюдь не в положительном качестве. Всё его нутро, такое же чёрное, как и у остальных мужчин, с которыми мне доводилось сталкиваться.

Слуга ведёт нас за дом. По посыпанной песком дорожке мы идём вглубь пышного ухоженного сада, туда, где под старыми вишнёвыми деревьями примостился крошечный домик из белого кирпича с красной черепичной крышей.

Ну надо же! Как с картинки! Чудесно! А мне начинает нравится моё новое положение! Надеюсь, что рыжий гад забудет о моём существовании. Во всяком случае до тех пор, пока я не освоюсь в этом мире и не найду способ устроить свою жизнь самостоятельно.

А вот Инге такое положение вещей совсем не нравится.

— Батюшки! Какое неуважение! Вы только не плачьте, барышня! Очень вас прошу, только не плачьте! Крепитесь, будьте сильной! Молю вас! — причитает она, семеня за мной в сторону домика.

— Не переживай. Со мной всё хорошо, — улыбаюсь, чтобы успокоить служанку, но в ответ получаю лишь полный недоумения взгляд.

Ах да! Милослава ведь привыкла валяться в ногах у рыжего, бормоча признания в любви.

— Мне больно, но я должна быть сильной, — выдаю, кривя душой.

Этот ответ Ингу больше устраивает. Горничная одобрительно кивает и принимается восхвалять силу смирения и кротости перед лицом страданий.

Эх, знала бы она, что для меня истинным страданием стала бы обязанность исполнить супружеский долг с той ледяной глыбой, которой по сути является чёртов Огненный дракон!

Слуга провожает нас до крыльца и исчезает, обещая позже принести сундук с одеждой. Я без колебаний толкаю деревянную дверь и решительно вхожу внутрь гостевого домика.

Здесь чисто и уютно. Три маленьких комнатки: две спальни и что-то вроде гостиной, и даже ванная имеется. Стены, мебель, ковры и портьеры, всё в бежевых тонах, но с вкраплениями красного.

Чудесно! Просто великолепно! Ещё бы покормили, тогда я буду абсолютно счастлива.

Опускаюсь в кресло у окна. На самом деле я чувствую себя неважно, дурнота время от времени подкатывает к горлу, а желудок, кажется, прилип к позвоночнику.

— Инга, я очень хочу есть. Можешь найти что-нибудь?

Служанка, с видимым недовольством на лице разглядывающая наше новое место жительства, всплёскивает руками и подхватывает свои длинные юбки.

— Да, я мигом! Вы же несколько дней пролежали без сознания! Какая жестокость со стороны вашей матушки, выставить из дома, даже не предложив чаю!

Через час я уже готова благодарить судьбу. Инга принесла мне большую миску куриного бульона, ломоть белого хлеба, кружку чая и пирожок с вишней.

В прошлой жизни я терпеть не могла бульон, но сейчас он показался мне самый восхитительным лакомством в мире!

Высокомерный слуга всё-таки притащил сундук, и горничная развесила мои наряды в шкафу, вздыхая и охая.

Утолив голод, я переоделась в лёгкое домашнее платье, а узкие башмаки, сменила на удобные матерчатые туфельки.

Слабость не прошла, но тошнота отступила, а это уже само по себе отлично.

«Жизнь налаживается» — наивно рассуждаю, полулежа на мягком кресле и наблюдая, как качается ветка бузины за окном.

Мысли текут медленно и бессвязно, после еды начинает клонить в сон. Веки тяжелеют, но хлопок входной двери заставляет встрепенуться.

Что-то не так с этим звуком. Он какой-то… агрессивный, что ли? Кто может так хлопать дверью? Ну не Инга же? Тем более что она в соседней комнате проводит ревизию нижнего белья, бормоча себе что-то под нос.

Выпрямляюсь на кресле, но вставать не спешу. Сглатываю нервно, поворачиваюсь в сторону входа.

Как раз вовремя. В это время в дверном проёме появляется внушительная фигура, занимая его собой полностью. Это он, мой новый муж.

Вновь сглатываю. Стискиваю пальцами ткань длинной юбки, распахиваю глаза и замираю, как кролик перед удавом. Боюсь пошевелиться.

Да боюсь. Этот страх из детства, он преследует меня всю жизнь. Я могу притвориться, что мне всё равно, могу огрызаться даже, но внутри всё коченеет и дрожит, нервы натягиваются гитарной струной, тронь — и зазвенят…

— Завтра вечером мы едем на заданный ужин к графу Бельскому. Тебе принесут платье и фамильные драгоценности, — сверкая своими невозможными глазами, говорит Чарослав.

Сердце подскакивает и принимается тарахтеть, с размаху врезаясь в грудную клетку. Час от часу не легче! Я ведь понятия не имею, как вести себя на этих ужинах. Вдруг там потребуется танцевать? Ну эти их мудрёные танцы, или попросят блеснуть игрой на фортепиано? Или спеть? Я именно так представляю себе вечера у аристократов. Танцы, вроде каких-нибудь мазурок или кадрили, и соревнования среди дам, кто лучше споёт.

Глава 7

— Я говорю, ты делаешь. Молча, — дракон чеканит каждое слово.

Мотаю головой, вжимаясь всем телом в кресло, будто желая слиться с ним и исчезнуть. Эх, если бы только я могла…

Как же я ненавижу этих властных уродов, готовых подавлять женщин только потому, что они сильнее физически!

— Нет, — вылетает изо рта помимо воли.

"Дура! Он же убьёт тебя!” — вопит здравый смысл.

Втягиваю голову в плечи, ожидая удара. Вот я всегда так! С отцом, с Данилом. Ну промолчи, ты! Притворись глухонемой. Но нет же! Знаю, что любая мелочь может вывести их из себя, и всё равно спорю, всё равно нарываюсь.

И здесь принялась за старое. Этот как будто сильнее меня.

— Нет? — в голосе Чарошевского искреннее изумление.

— Эээ… Из-за проклятия я чувствую сильную слабость, — выдаю единственное объяснение, что приходит в голову.

— К завтрашнему вечеру оно пройдёт. А если нет, потерпишь, — бросает холодно, разворачивается и шагает к двери.

Фух… Пронесло. Не ударил. Глядя на его огромные ручищи, понимаю, что такой удар мог бы стать последним для хрупкого тела Милославы.

— И ещё, — оборачивается. — Не смей приближаться и доставать Любомиру. В прошлый раз она плакала из-за тебя.

— Из-за меня? — не могу сдержать удивлённого возгласа.

Сложно представить, что эта замухрышка Милослава, могла довести кого-то до слёз.

— Ты для чего рыдала перед ней, молила оставить меня в покое? Знаешь ведь, что Любомира чувствительна и тонка, она с трудом переносит чужие страдания!

Открываю рот и тут же захлопываю его.

Лучше промолчу. Жить всё-таки хочется. Во всяком случае чуть больше, чем послать этого изумительного в своей наглости кобеля куда подальше. Точнее, туда, куда он заслуживает.

Вот это номер! Он говорит обманутой жене, чтобы не смела расстраивать любовницу. Хотя с другой стороны, я-то чего разволновалась? Мне ведь совершенно нет дела до его любовницы! Просто бесит вот это откровенное пренебрежение женой. Ну, женился бы на своей Любомире!

Заталкиваю негодование подальше. Плевать! Есть другие поводы поволноваться. И по сути, этот насыщенный изменщик ничем не хуже остальных мужчин, с которыми мне довелось иметь дело. Этот хотя бы бить не стал, и на этом спасибо.

— Не буду. Больше никаких жалоб, — обещаю совершенно искренне.

Кивает, скривив рот, и уходит. Лишь после этого вздыхаю с облегчением.

Остаток вечера проходит спокойно. Чарошевский больше не появляется. К ужину меня не приглашают, что, по мнению Инги, просто ужасно, а по-моему — в высшей степени чудесно.

Служанка сама идёт на кухню и приносит для меня пирог с капустой, чай и кусочек сыра.

— Вот, это всё, что удалось раздобыть. Блюда с хозяйского стола кухарка передавать для вас отказывается. Такая зазнайка! Пожалуйтесь мужу! Это не дело! Пусть приструнит! — возмущается Инга, накрывая для меня маленький столик у окна.

Сама она ужинает с остальными слугами, и уже нашла с некоторыми из них общий язык. И теперь с упоением передаёт мне местные сплетни.

Не то, чтобы мне особенно это интересно. Но позволяет составить кое-какое представление о жизни в поместье Чарошевского.

Мне бы ещё узнать побольше об отношении к женщинам в этом обществе, понять, имеют ли они право работать, владеть имуществом. А главное — могут ли развестись.

Но нужно наводить справки осторожно, постепенно. Чтобы не вызвать подозрений. Поэтому ничего специально не спрашиваю, а просто слушаю.

Из болтовни служанки понимаю, что Чарошевский баснословно богат. Ежедневно на его столе самые изысканные и дорогие деликатесы, восхитительные вина и фрукты, привезённые из дальних стран.

Чарослав дарит своей любовнице драгоценности, каждое из которых стоит целое состояние, любит кутить, устраивать званые ужины и балы. Завсегдатай на королевских приёмах. А ещё в его постели перебывало такое количество девиц, что служанки сбились со счёта.

Всё это Инга рассказывает с потрясающим простодушием. А ведь для её настоящей хозяйки, подобные откровения должны быть более чем болезненными. Она ведь до умопомрачения любила этого напыщенного… дракона.

Боже, за что его можно любить? За внешностью? Но разве пообщавшись с ним, у неё не появилось желание плюнуть ему в рожу и сбежать куда подальше? У меня вот появилось, и ещё какое!

Он смотрит как на ничтожество, как на грязь под ногами, как на гусеницу. Даже у Данила я не замечала такого омерзения во взгляде. Возможно, потому что я никогда не пресмыкалась перед ним. Но и перед этим высокомерным ублюдком тоже не стану.

Сердце отстукивает удары с усилием, ладони потеют, зубы впиваются в нижнюю губу, и лишь боль от укуса приводит в чувство.

Почему я злюсь? Ведь по идее, должна быть равнодушной.

Так, нужно успокоиться. Делаю глубокий вдох и медленный выдох. Становится немного легче.

— Вы не расстраивайтесь. Ну не любит он вас, что же поделать? А вот в Любомиру влюбился, да так, что забыл про других. Она очень красивая. Полная, белокурая, с пухлыми алыми губами и точёным носом. Плечи похожи на сдобные булочки, а фигурка свела с ума всю столицу! Только не плачьте! Я говорю правду, а из-за правды плакать не стоит.

В голову вдруг приходит, что Инга рассказывает всё это неспроста. Постоянно твердит: не плачьте, а сама вновь и вновь давит на больное место. Похоже, все окружающие только и делают, что соревнуются в том, кто посильнее унизит или сделает больно безответной Милославе.

— Приготовь мне постель и можешь быть свободна. Я очень устала, — обрываю болтовню служанки сухим тоном.

— О, я так и знала, что вы расстроитесь! — всплёскивает руками та, но всё же отправляется выполнять приказание.

Сначала служанка мне даже понравилась, но сейчас начинает вызывать раздражение. Нутром чувствую, что она лицемерит. Но хотя бы пытается быть вежливой, и работу свою выполняет хорошо. Во всяком случае, одета и причёсана я прилично. И утолила голод, тоже благодаря ей. Наверное, нужно быть благодарной уже за это.

Глава 8

— Барышня, поднимайтесь! Вам пора собираться на приём! — голос Инги выдёргивает из объятий сна.

— Он ведь только вечером, — бормочу, натягивая на голову одеяло.

— Да, но уже полдень. Вы проспали до самого обеда! И на сборы уйдёт уйма времени. Ваш супруг потребовал, чтобы вы выглядели великолепно. Ему не хочется стыдиться вас, — служанка бесцеремонно откидывает покрывало.

Внутри что-то ёкает. Кажется, она не должна вести себя так. Или должна? Я плохо разбираюсь в местных правилах.

Нехотя поднимаюсь, недовольно вздыхая. Всё-таки этот мир — не сон, а моя новая реальность. Что же, не буду отчаиваться раньше времени. Посмотрим, что будет дальше.

Утешусь тем, что отец меня больше никогда не тронет. Просто не сможет достать. И Данила я тоже никогда не увижу. А это отличные новости, даже великолепные, можно сказать!

Отправляюсь в ванную, попросив Ингу принести мне что-то, перекусить. Она возмущается, что обычно девушки ничего не едят перед приёмами, чтобы выглядеть стройнее, бледнее и аристократичнее.

Но я не желаю слушать этот бред. Милослава и так довела себя почти до истощения этой аристократичностью, пора это прекращать. Да и к чему истязать себя голодом? Чтобы понравиться супругу изменщику? Судя по всему, этот способ не работает, так что забудем про него.

И вообще, нравиться ему, как раз в мои планы не входит.

Обед мне достаётся более чем скромный. Парочка тонких кусочков хлеба, немного масла и сыра. И кружка остывшего чай.

Это ещё меньше, чем вчера. Ну ладно, неважно. Наверное, Инга печётся о моём внешнем виде и всё-таки желает сохранить своей хозяйке бледный вид.

Съедаю, что дали и разрешаю усадить себя на стул перед зеркалом, а горничная принимается сооружать из моих длинных волос замысловатую причёску.

Слуги уже принесли бальное платье. Я увидела его, когда выходила из ванной комнаты.

Аккуратно расправленный наряд лежит на постели, занимая её почти полностью. Алый бархат, с бордовым кружевом. Очень красиво, нельзя не признать. Здесь же стоит шкатулка с драгоценностями. Я пока не видела, что в ней, но очень хочу взглянуть.

— Я слышала, что вам придётся помогать экономке, — заявляет вдруг Инга.

— Что это значит?

— Вести хозяйство. Но так как вы вести его не сможете, то нужно будет выполнять её распоряжения. Но вы не бойтесь и не вздумайте только рыдать! Ничего сложного поручать не станут! Самую тяжёлую работу так и будут делать горничные, — в своей беспардонной манере заявляет мне служанка.

— Постой, мой муж хочет, чтобы я была на побегушках у экономики? — переспрашиваю, потому что не уверена, что поняла всё правильно.

— Говорят, что так. С завтрашнего дня велено явиться в хозяйский дом. А мне проводить приказали. И обедать вы теперь тоже будете со слугами. Приказ хозяина.

Так… Замолкаю, усиленно переваривая полученную информацию. Получается, меня уже определили в служанки…

Задумываюсь, размышляя, как лучше поступить. Нужно ли это оспаривать? Или правильнее будет включиться в общественную жизнь, постепенно разбираясь во всех тонкостях? Толку-то оттого, что я буду сидеть в этом домике мало. Что я могу здесь узнать?

Хотя… Я ведь буду ходить с мужем на приёмы. Вот там информация, более актуальная конкретно для того сословия, к которому я принадлежу. Судя по тому, что Чарошевский берёт меня, а не любовницу, ему всё-таки приходится соблюдать хотя бы внешние приличия.

Ладно… Не буду пока ломать над этим голову. Пусть всё идёт как идёт, а там видно будет.

Сборы, действительно, занимают очень много времени. Одна причёска чего стоит. Кажется, в волосы воткнули больше сотни булавок и шпилек, даже удивительно, что моя голова не похожа на ежа, но ощущается именно так.

Затем несколько часов уходит на платье. Оно оказывает мне велико. Поэтому Инга зовёт ещё нескольких служанок, и все вместе они начинают подгонять его прямо на мне, не спеша подшивая аккуратными стежками и затягивая лиф с помощью шнуровки.

Неожиданно оказывается, что туфель к платью нет. Почему так получилось не знаю. Хотя судя по размеру наряда, даже если бы они и были, то спадали бы с ноги. Но в любом случае новость эта неутешительная. Ведь это значит, что мне придётся надеть свои бальные туфельки, что прихватила из дома графини Инга, вот только они фиолетовые и совсем не гармонируют с алым нарядом.

— Вы просто ходите осторожно. Чтобы носочки не высовывались из-под юбок. Вот и всё, — напутствует Инга.

Не знаю, получается ли вообще хоть как-то ходить в этом бархатном безумии, но соглашаюсь. Выбора ведь всё равно нет.

Довершают мой образ рубиновый комплект: ожерелье, браслет и серьги. Массивный в золотой оправе он кажется безумно дорогим и ужасно старомодным. Хотя здесь это, наверное, самый писк моды.

— Всё, идите. Ждите господина Чарослава возле парадного входа.

Послушно топаю по дорожке в сторону особняка. Внутри разрастается неприятное ощущение, будто бы это всё неправильно. Понятия не имею, какие нравы царят в этом мире, но в любом случае так обращаться с женой хозяина дома неприемлемо.

Почему он не встретил? Почему меня не проводили в конце концов?

Длинное платье мешает нормально идти, тяжёлые украшения оттягивают волосы, вызывая головную боль, слишком тугой корсет не даёт нормально дышать. Так ещё и вчерашняя слабость вновь накатывает тошнотворными волнами.

И этот дискомфорт заставляет злиться ещё сильнее.

На улице темнеет, но повсюду горят фонари, освещая сад и дом. Вот только бродить среди деревьев в одиночку всё равно жутковато. В кустах слышатся какие-то шорохи, из-за зарослей наползают тени.

Ускоряю шаг, желая поскорее преодолеть этот участок. Выворачиваю из-за угла, направляясь к парадному входу. Здесь уже стоит карета, запряжённая вороными конями, рядом вытянулся в струнку слуга, готовый распахнуть дверь перед хозяином. Но явно не передо мной. Потому что при моём приближении он демонстративно отворачивается.

Глава 9

— Не смей открывать рот и не вздумай вешаться мне на шею при всех. Не жалуйся и больше никогда не смей упоминать имя Любомиры, — видимо, Чарослав решает провести инструктаж перед выходом в свет.

Молча смотрю в окно. А что отвечать на этот бред? Кто вообще в здравом уме захочет повеситься на шею этому напыщенному ублюдку?

Он продолжает что-то бубнить, но я не слушаю. Дышу. Считаю про себя вдохи и выдохи, чтобы не взорваться и не наговорить лишнего. Меня бесит его присутствие. Я искренне сочувствую бедняжке Милославе, быть может потому, что сама вынуждена была выйти замуж за такого же морального урода. Да уж, я понимаю её как никто другой. Единственное различие между нами — я терпеть не могла Данила, а она сходила с ума по этому рыжему. И за это я его ненавижу вдвойне. За то пренебрежение любящей женщиной, за унижения, которым он подвергал её, открыто встречаясь с другой.

— Ты оглохла? Почему не смотришь на меня? — грозный рёв разгневанного аристократа заставляет подпрыгнуть на сиденье.

Оборачиваюсь к нему, прижимаю руку к груди, желая унять заколотившееся в ускоренном темпе сердце.

— Не нужно повышать на меня голос, — выдавливаю со всем достоинством, на которое только способна.

Дракон замирает, вытаращив свои змеиные глаза. Похоже, не ожидал ничего подобного от забитой Милославы. Но насладиться его замешательством в полной мере не получается.

— Что ты сказала? — шипит, приходя в себя.

— Что не люблю, когда на меня повышают голос.

— Не любишь? — брови Чарошевского взлетают вверх. — Да об тебя вытирают ноги все, даже твоя собственная горничная! Я молчу о матери и сестре. Странно слышать подобные слова от такой, как ты.

— Если другие люди позволяют вести себя по-свински, это вовсе не означает, что мне это нравится, — отвечаю спокойно.

Неожиданно Чарошевский наклоняется. Резким движением ловит за подбородок, больно сжимает длинными пальцами, поворачивая моё лицо к свету небольшого фонаря, висящего у занавешенного окошка со стороны кучера.

— Что ты себе позволяешь? — взвизгиваю, пытаясь освободиться.

Не отпускает, держит крепко. Внимательно разглядывает. Его сияющий потусторонним светом взгляд скользит по коже и, кажется, прожигает её насквозь.

Вроде драконы огнедышащие. Но этот представитель их рода, способен воспламенять одним только взглядом. Во всяком случае, у меня создаётся такое впечатление.

— Странно… Это всё-таки ты Милослава. Я уж думал, что графиня решилась на подмен. Она отчаянно мечтала породниться. Но этот маленький шрамик у уха и родинку на щеке подделать невозможно.

Отпускает меня и вновь откидывается на спинку сиденья.

Выдыхаю, потирая подбородок. Он сдавил слишком сильно, будто специально хотел причинить мне боль.

Нужно вести себя осмотрительнее и не болтать лишнего. Похоже, Чарослав начинает что-то подозревать. Хотя это не удивительно. Настоящая Милослава всеми силами пыталась заслужить его любовь. Но я даже под угрозой смертной казни не смогу пресмыкаться перед ним. Тошнота подкатывает к горлу от одной мысли об этом. К тому же я не актриса и изображать то, чего нет, тем более чтобы это выглядело правдоподобно, уж точно не умею.

Поэтому остаётся только одно — помалкивать.

В это время карета останавливается. В окошко видна широкая мраморная лестница, устланная ковром и украшенная живыми цветами. Она ярко освещена множеством фонарей. Возле неё разодетые лакеи встречают гостей.

Чарошевский выходит первым. Не жду от него помощи, но он оборачивается и подаёт мне руку. Лицемер, что с него взять! Ведь вокруг множество каких-то богато одетых людей. Сливки местного общества, надо полагать.

Принимаю помощь дракон и выбираюсь из кареты. Но видимо, этим единственным жестом, Чарошевский исчерпал свои запасы галантности. Он отворачивается и шагает в сторону распахнутой двустворчатой двери. Мне же не остаётся ничего другого, кроме как семенить за ним следом, одновременно пытаясь не наступить на подол платья и не растянуться прямо на ковровой дорожке.

— Господин Чарослав Чарошевский с супругой! — объявляет громкий мужской голос, стоит нам войти в зал.

Кто это говорит, рассмотреть не удаётся, но я не особо стараюсь. Моё внимание полностью поглощено пышным убранством зала и вызывающе дорогими, излишне яркими нарядами собравшихся в нём аристократов.

Чарослава быстро оттесняют от меня какие-то мужчины. Они приветствуют его, начинают оживлённо разговаривать, шутить, заискивающе смеяться. На меня же никто из них демонстративно не обращает внимания, будто бы я пустое место.

Неприятно, но в любом случае так лучше. Я понятия не имею, о чём с ними разговаривать. А так и проблем нет.

Вдоль стен стоят многочисленные скамейки с мягкими сидениями, частично занятые пожилыми дамами, сверкающих фамильными драгоценностями. Без колебаний направляюсь к ним. А что делать? Не торчать же в одиночестве посреди зала!

Я вижу, что все, кто помоложе разбились на группы и ведут непринуждённые беседы, наслаждаясь общением. Девушки поглядывают на молодых людей, те тоже бросаю в их сторону заинтересованные взгляды. Но на меня никто не обращает внимания. Даже те самые дамы, рядом с которыми я расположилась.

Надо же, на мне такое яркое платье, а все ведут себя так, будто я невидимка!

Зачем Чарошевский вообще взял меня на этот приём? К чему этот фарс? С тем же успехом мог просто оставить дома.

***

Следующая книга нашего литмоба:

Читать здесь: https://litnet.com/shrt/MA0G

Глава 10

— Смотрите, это Арина Болеславская! Вы слышали, что она выкупила старую усадьбу Золиных и собирается открывать там приют для беспризорных детей, — начинают шептаться старухи.

Оборачиваюсь в ту сторону, куда смотрят остальные. А разглядывают они высокую русоволосую женщину в тёмно-зелёном платье.

— Да что ты говоришь! Как она будет делать это одна, без мужа? Супруг-то у неё скончался пару месяцев назад, — начинает спорить юркая старушка, увешанная розовыми сапфирами в оправе из белого золота.

— Выкупила. И уже оформляет документы на открытие приюта. Мой муж был свидетелем при заключении сделки. Вы ведь знаете, что он в дальнем родстве с семьёй Арины.

Притихаю, навострив уши. Всё-таки женщины в этом мире могут распоряжаться деньгами. Что ж, отличная новость! Значит, я тоже смогу устроить свою жизнь без муженька. Осталось только придумать, где взять эти самые деньги. Но ничего, я обязательно придумаю!

— А вы, милочка, — неожиданно обращается ко мне одна из старух. — Вы, кажется, супруга Чарошевского?

— Да, — помимо воли вздыхаю.

Нет, я правда не собиралась изображать страдалицу, но вздох вырвался сам по себе, при упоминании имени рыжеволосого грубияна.

— Бедняжка! — бабульки обступают меня и принимаются щебетать слова утешения, одновременно подкидывая подробностей об изменах Чарослава.

Вот уж сплетницы, языки без костей! И главное, знают такие тонкости, о которых посторонним людям даже думать неприлично! Причём не только про Чарошевского, но и практически про каждого из гостей, явившихся на этот великосветский приём. Просто находка для репортёра жёлтой прессы!

Неожиданная мысль приходит в голову. Интересно, а о чём пишут в местных газетах? Они ведь здесь точно есть. Я слышала что-то краем уха, видела мальчишку разносчика. И ещё заметила печатное издание на столике у входа, когда покидала дом графини.

Нужно непременно раздобыть где-нибудь номер местной газеты и хорошенько его изучить. Даже чисто из любопытства. Ведь я мечтала связать свою жизнь с журналистикой, хотела работать в печатном издании. Поэтому познакомиться с местной печатью для меня более чем интересно.

Старые сплетницы продолжают перемывать косточки знакомым, я слушаю и запоминаю, так на всякий случай. Как бы там ни было, узнаю кто есть кто на этом званом вечере, уже польза. А уж как применять эти знания, придумаю позже.

Неожиданно в наш пропахший нафталином и приторными духами уголок врывается высокий светловолосый мужчина.

Он молод и довольно красив. Широкие плечи, стройная подтянутая фигура, аристократическая бледность на точёном лице, большие голубые глаза и дерзкая улыбка заправского ловеласа.

— Игнат Щербаков, из рода Ледяных драконов, — шепчет мне на ухо одна из престарелых сплетниц. — Редко выходит в свет. Очень редко. Большая удача застать его здесь. Хотя, что это я? Вы ведь знакомы. Ведь ваш батюшка был дружен с его семьёй.

— Дамы! — лёгким поклоном Щербаков приветствует встрепенувшихся старушенций.

Те в ответ принимаются радостно щебетать, явно польщённые вниманием этого господина.

— Моё почтение, госпожа Чарошевская.

Смущённо улыбаюсь, сбитая с толка. Не совсем понимаю, как положено вести себя с посторонним мужчиной женщине в моём положении.

— Как вы знаете, после ужина будут танцы, мне бы хотелось пригласить вас на первый вальс. Разумеется, если он ещё не занят.

Бог ты мой, на вальс? Я ведь не умею танцевать. Совсем. И уж тем более понятия не имею, как танцуют здесь, в этом мире. Нужно как-то выкручиваться, но как?

— Эээ… Извините, но боюсь, что мой супруг будет против, — говорю первое оправдание, что приходит в голову.

— О, ну что вы! Не беспокойтесь. Я уже уладил этот вопрос. Чарослав, не возражает.

Беспокойно оглядываю зал, ища дракона и практически сразу натыкаюсь на его взгляд. Он следит. Видимо, действительно, знает о приглашении.

Поджал губы, прищурил свои бесовские глаза и смотрит с явным недовольством. Но к этому я привыкла, он всегда так смотрит. Милослава для него что-то вроде противной букашки, что завелась у него в доме.

Блондин же и не думает отступать.

— Извините, но я неважно себя чувствую, — предпринимаю ещё одну попытку.

— Отказ не принимается, Милослава. Уверен, что лёгкий ужин и бокал вина поможет взбодриться и восстановить силы. До встречи, после трапезы, — улыбается, склоняет голову в едва заметном поклоне и отходит.

Растерянно смотрю ему вслед. И что теперь делать? Танцевать я не умею… Это плохо.

Но тут вспоминаю, как без особых проблем справляюсь с бытом. Может, и в этот раз прокатит? Милослава ведь в любом случае умеет танцевать. Возможно, её тело вспомнит, как это делается, нужно просто ему не мешать. Да, так и сделаю. Эти размышления немного успокаивают. Впрочем, даже если опозорюсь, невелика потеря. Зато больше приглашать не станут.

***

Стартовала ещё одна книга нашего литмоба:

Читать здесь: https://litnet.com/shrt/yI9D

Глава 11

Гостей приглашают пройти в соседний зал, где накрыты столы к ужину. Практически всех дам, и молодых, и пожилых, провожают мужчины. Мужья, братья, сыновья или в крайнем случае друзья семьи.

Как я узнала позже, неприлично самой отправляться к месту проведения застолья, обязательно нужно дождаться помощи от представителя противоположного пола.

К счастью, попасть впросак не успеваю, потому как Чарошевский всё-таки вспоминает, что женат и сопровождает меня к столу.

Находиться рядом с ним, и тем более, принимать пищу — ужасно некомфортно. На лице Чарослава — откровенное недовольство, будто бы его вынудили явиться на ужин с лягушкой или змеёй, и теперь он вынужден нянчиться с омерзительным созданием. Именно такие ассоциации возникают у меня, когда дракон помогает мне устроиться на стуле, сразу же брезгливо вытирает руки о полотняную салфетку, а затем просит слугу, принести для него новую.

Какой же он отвратительный! Мне самой хочется стать под горячий душ, чтобы смыть с себя его злобные взгляды, жалящие сквозь одежду прикосновения. Как могла несчастная Милослава полюбить этого зазнавшегося сноба? Что она вообще могла в нём найти, особенно учитывая его неприязненное отношение?

Наверное, для бедняжки подобное норма. Семейка у неё тоже специфическая, любовью там и не пахнет. Хотя стоит отметить, меня тоже не баловали, в этом мы с ней похожи. Разница в том, что мне плохое отношение не кажется правильным, а она принимала его как должное.

Слуги начинают обносить гостей закусками, предлагают изысканные блюда. Я не отказываюсь. Есть хочется зверски, ведь за то время, что я живу в этом мире, мне ни разу не удалось поесть досыта. Все как будто нарочно старались обделить Милославу, даже её горничная.

Во время ужина наблюдаю за другими дамами и стараюсь вести себя так же, как и они. Девушки откровенно жеманятся, почти не едят, лишь слегка пригубляют бокалы с игристым вином, но и то, чисто для вида, потому что напитка в них не убавляется. Женщины постарше едят с большей охотой, но тоже почти не пьют.

Решаю брать пример с них. Напиться в хлам на первом званом ужине в мои планы не входит, а вот нормально поесть, очень даже хочется. Поэтому принимаюсь за еду, стараясь жевать как можно медленнее и откусывать пищу маленькими кусочками, чтобы не привлекать лишнего внимания. Вот только, в конце концов, всё равно привлекаю.

— С чего вдруг такой аппетит? Обычно ты не в состоянии проглотить ни кусочка, а здесь не пропускаешь ни одной смены блюд, — шипит, кривя свои безупречные губы, Чарошевский.

— Немудрено. С тех пор как вышла замуж, забыла, что такое нормальный обед. В родительском доме меня не морили голодом, — выпаливаю, не успев как следует подумать.

Надменное лицо дракона вытягивается, брови взлетают вверх, глазищи распахиваются, сверкнув металлическим блеском. Он открывает рот и тут же закрывается, видимо, не придумав, что на это ответить.

Я же с невозмутимым видом продолжаю орудовать вилкой и ножом.

На самом деле, в душе кипит злость. Даже в этом мире нельзя просто поесть досыта, чтобы не подвергнуться чьим-то нападкам. Бесит Чарошевский и ему подобные. Что с ними не так? Почему бы не заглядывать только в свою тарелку? Женщины тоже люди, и им требуется пища для поддержания жизнедеятельности организма. И те девицы, что сейчас вяло ковыряют в своих тарелках, — они ведь тоже голодны. По глазам вижу. Но упорно притворяются возвышенными созданиями, чуждыми такой пошлости, как обычная человеческая еда. Им стихи и туманы подавай, наверное.

После ужина все вновь перебираются в бальный зал. Здесь, в самом дальнем углу уже расположились музыканты, с инструментами наготове.

Чарошевский сопровождает меня, на этот раз не спеша уходить.

Мне по прежнему неприятно его общество, но есть ещё одна проблема — блондин из рода Ледяных драконов. При мысли о том, что придётся танцевать, как-то сразу не по себе делается. Ищу глазами Щербакова, втайне надеясь не найти. Ну мало ли, вдруг он решил покинуть вечер, забыв о своём предложении.

Но мечтам моим не суждено сбыться. Как только объявляют первый танец, высокий блондин возникает прямо передо мной, как по волшебству.

— Милослава, — протягивает руку, одновременно склоняя голову в галантном поклоне.

Подаю ему свою ладонь, с трудом сдерживая тяжёлый вздох.

— Чарослав, — Игнат слегка кланяется моему мужу, как будто прося разрешения на танец.

Супруг благосклонно кивает. Но мне уже не до него. Отчаянно пытаюсь вспомнить хоть что-то о вальсе, ведь я даже не знаю, куда мне девать руки, как прикасаться к партнёру, что вообще делать. Паника распирает грудь, дыхание становится частым и поверхностным, сердце колотится так, будто хочет пробить дыру в груди и выскочить наружу. Зачем я только согласилась на этот танец!

— Расслабитесь, Милослава, это всего лишь вальс. Ваш супруг не подумает ничего плохого. К тому же ему пойдёт на пользу небольшой урок, — склоняется к моему уху Щербаков.

— О чём вы? — удивлённо вскидываю бровь.

Игнат приобнимает меня за талию, и сам направляет мою руку, показывая, как я должна за него держаться.

— Чарослав начал забываться. Негоже с таким пренебрежением относиться к девушке из древнего рода магов. Понимаю, без поддержки трудно не потерять себя, особенно такой нежной барышне, как вы, Милослава. Ваш батюшка никогда бы не допустил подобного, но он скончался, а мачеха, наоборот, пыталась подавить. Я всё это отлично знаю. Но вы всегда можете положиться на меня. Я давний друг вашей семьи, — проникновенный шёпот дракона вызывает мурашки.

— Благодарю вас… — натянуто улыбаюсь в ответ.

На самом деле мне не особо нравится это внимание. Ладонь дракона на моей талии жжёт кожу даже сквозь несколько слоёв ткани. Он слишком низко склоняется, слишком тесно прижимает меня к себе, слишком яростно сверкает хищными глазами с вертикальными зрачками.

— Не стоит, Милослава. Это мой долг.

Глава 12

Музыка становится громче, поэтому разговаривать проблематично, чему я даже рада. Сначала танцевать у меня не особо получается, но упорно пытаюсь. Спотыкаюсь, напряжённо переступая в ту сторону, куда увлекает меня Игнат, но постепенно втягиваюсь, чувствую ритм, немного расслабляюсь, и тело само подхватывает его, отзываясь на привычные движения. Мышечная память, не иначе.

Через какое-то время я даже начинаю получать удовольствие от танца, и с некоторым сожалением останавливаюсь, когда музыка смолкает.

— Вы чудесно двигаетесь, — улыбается Щербаков.

— Благодарю, — дарю ему ответную улыбку.

— Милослава! — ледяной голос Чарошевского заставляет вздрогнуть.

Муж шагает к нам через весь зал. Хотя на первый взгляд мужчина выглядит невозмутимым, каким-то внутренним чутьём понимаю, что он разъярён. Его выдают сверкающие, слегка прищуренные глаза и стиснутые в нитку губы.

Сердце реагирует безумными скачками, грохоча как сумасшедшее. Я так часто становлюсь причиной мужского гнева, что уже должна бы привыкнуть, но, к сожалению, никак не получается. Каждый раз тело трепещет, а душа негодует, ведь я никак не могу понять, чем именно заслужила подобное отношение.

Щербаков живо ретируется, оставляя меня один на один с муженьком. Похоже Игнат тоже заподозрил неладное и поспешил убраться с пути Огненного дракона. Что же, его можно понять.

— Ты решила опозорить меня, мерзавка? — шипит Чарослав, хватая меня за локоть и таща в сторону выхода.

— Каким образом? — бормочу, отчаянно перебирая в памяти каждый свой шаг, каждое действие.

Вроде ничего лишнего себе не позволяла, чего же он так взбесился?

— Не прикидывайся! — выплёвывает, выталкивая меня на улицу.

Ох, не нравится мне это! Не зря ведь Чарошевский пытается утащить меня подальше от людей. Горло стягивает тугой удавкой, ладони потеют, а пальцы начинают трястись. Я боюсь мужчин и боюсь той боли, что они причиняют.

— Да в чём дело? — голос позорно срывается.

— Дома поговорим, — рявкает Чарослав, таща меня в сторону своего экипажа.

Мне приходится почти бежать, потому что не поспеваю за огромными шагами длинноногого мужчины, а он продолжает тянуть меня, силой сжимая мой локоть мощной ручищей.

О, как же я ненавижу его! Ненавижу их всех, за то состояние беспомощности, что неизменно разливается в груди, стоит им схватить или поднять на меня руку. И если в том мире, я ещё могла как-то сопротивляться, то хрупкое, худенькое тельце Милославы и вовсе не в состоянии противостоять этому жестокому здоровяку.

Чарослав заталкивает меня в карету, отшвыривает, как куклу на сиденье, а сам устраивается с противоположной стороны.

— Трогай! – приказывает кучеру, постучав по стенке экипажа.

Тот живо реагирует, и карета приходит в движение.

Дракон складывает руки на груди, при этом продолжая сверлить меня пронизывающим насквозь взглядом.

Внутренности холодеют, дыхание замирает, сердце гулко бьётся, с каждым ударом впечатываясь в грудную клетку.

Хочется закричать. Просто заорать от ужаса, толкнуть обитую бархатом дверцу, выскочить на тротуар и бежать прочь, не разбирая дороги.

Усилием воли давлю этот порыв. Я ведь всё равно не смогу убежать далеко. Он меня поймает. Поймает и убьёт.

Дорога до дома кажется мне бесконечной. Перетянутые нервы звенят струнами, тело то и дело прошибает крупной дрожью.

А лощёный ублюдок видит моё состояние и лишь ухмыляется. Его ухмылка похожа на оскал. И это лишь добавляет эмоций в бурлящий котёл ужаса, в который превратилось моё тело.

— Что я сделала не так? — предпринимаю ещё одну попытку, с трудом прочистив охрипшее горло.

— Я сказал: дома поговорим. Не хочу, чтобы слуги знали о твоём проступке. Достаточно того, что видели гости герцога, — цедит сквозь зубы, откровенно наслаждаясь моим страхом.

Стискиваю зубы и отворачиваюсь. Всеми силами стараюсь успокоиться. Нужно сделать вид, что я не боюсь, не стоит доставлять ему удовольствие.

А если он меня тронет, я его убью. Не знаю как, но обязательно придумаю.

Карета останавливается. Лакей живо слетает с места рядом с кучером и открывает дверцу.

Чарослав ловко спрыгивает на землю, хватает меня и выволакивает наружу, как безвольную игрушку. Вновь сжимает рукой мой локоть и волочёт в сторону гостевого домика.

— Пусти, мне больно, — дёргаюсь, стараясь освободиться.

Муж просто игнорирует мои слабые попытки противостоять ему. Подойдя к домику, распахивает дверь. Толкает меня внутрь с такой силой, что я растягиваюсь на полу, запутавшись в длинных юбках.

Всхлипываю, но тут же давлю желание разреветься. Ни за что не стану плакать. Не дождётся!

Отползаю к стене, инстинктивно сжимаюсь в комочек, подтягивая колени к груди.

Дракон входит вслед за мной и закрывает за собой дверь. Стук деревянного полотна о косяк, отдаёт в голове гулким эхом. Щелчок замка, заставляет вздрогнуть и задрожать.

Это всё, мне конец… А я даже не знаю, в чём провинилась.

***

Следующая книга нашего литмоба:

Чиать книгу здесь:https://litnet.com/ru/book/svadba-veka-falshivaya-zhena-drakonego-generala-b552061

Глава 13

— Решила опозорить меня? А так хорошо притворялась влюблённой простушкой! — начинает дракон нарочито спокойным тоном, но я вижу, что в глазах его плещется ярость.

— Да о чём дело, в конце концов? — взвизгиваю тонким, ломающимся голосом.

Мне страшно, реально, по-настоящему, до тошноты.

— Ты специально это подстроила? Надела старые туфли?

— Туфли? — выдыхаю с изумлением.

Дракон прищуривает глаза.

— Да, Милослава, туфли! Они фиолетовые! Это цвет рода твоего отца! Ты ему больше не принадлежишь и не имеешь права появляться в обществе! Но ты явилась и выставила меня посмешищем! Теперь все будут думать, что наш брак фиктивный! Что он не подтверждён! Как это понимать? — орёт так, что у меня уши закладывает.

Хочется сказать, что наш брак и правда не настоящий, но здравый смысл не позволяет, к счастью. Утыкаюсь лицом в колени, закрываю руками голову и покорно жду ударов, которых почему-то всё никак нет.

— Зачем ты это сделала? Отомстить мне решила? — разоряется здоровяк. – Пока ты танцевала, все успели увидеть твои туфли и не переставали шушукаться. Завтра об этом напишут во всех газетах, уж будь уверена!

— У меня не было обуви под цвет платья. Мне не принесли другие туфли… — пытаюсь объяснить, но он и слушать не желает.

От бешеного драконьего рёва у меня начинает раскалываться голова. К горлу подкатывает тошнота, в ушах оглушительно стучит кровь, перед глазами прыгают чёрные точки. Слишком тугой корсет мешает нормально дышать, это особенно чувствуется в том положении, в котором я сижу на полу.

«Упасть бы сейчас в обморок, чтобы это всё прекратилось», — мелькает в голове.

И я начинаю заваливаться набок, хочу выставить руки, прекратить это падение, но не могу, по телу разливается безумная слабость, а перед глазами темнеет окончательно.

Прихожу в себя, лёжа на постели. Вокруг тишина и полумрак, лишь на столике горит одинокая свеча.

Рядом с кроватью суетится Инга, что-то недовольно бормоча себе под нос.

На мне только тонкая нижняя рубашка. Дышать легко, потому что проклятый корсет больше не давит. Кто-то снял его, как и бальное платье.

— Очнулись? Чего это вы удумали, в беспамятство впадать? Еле справилась с нарядом. Неудобно ведь застёжки на спине. Поверни, разверни, — принимается выговаривать мне.

— Где этот… Мой супруг? — спрашиваю, с беспокойством обегая глазами комнату.

— Ушёл, хвала богам! Ох и зычный же у него голос! А яростный какой. Я думала, он вас убьёт. Бедняжка, вы горемычная! За что такие страдания! — начинает причитать горничная.

— Со мной всё нормально. Он меня не тронул, — спешу успокоить её.

Девушка сочувствующее качает головой и отворачивается. В тот момент вижу, как её губы кривятся в ехидной улыбке.

— Инга?

— Что барышня? — когда служанка оборачивается, на лице у неё вновь выражение вселенского понимания и кротости.

— Ты знала, что мне нельзя выходить в свет в фиолетовых туфлях?

— Ясное дело. А вы как будто не знали, — выпаливает, поджимая губы.

— А почему тогда не отыскала красные? Платье ведь и рубины принесла, а туфли нет, — прищуриваю глаза, внимательно разглядывая горничную.

Она не сразу находит что ответить. Переминается с ноги на ногу, хлопает светлыми ресницами.

— Дык это… Не дали мне туфли. Не дали, и всё тут!

— Но ты смолчала…

Пытаюсь осмыслить то, что произошло. Понять, специально ли было всё это подстроено, чтобы подставить меня, или просто случайность.

— А вы не послали искать туфли, вот я и не пошла. Моё дело какое? Приказы выполнять. Приказа не было! — горничная поджимает губы и упирается кулаками в бока.

Внезапно накатывает усталость. Мы вернулись непоздно. Должно быть, танцы сейчас в самом разгаре. Но я всё равно чувствую себя вымотанной. Тело Милославы очень слабо. Девчонка явно скудно питалась и почти не выходила на свежий воздух, судя по осунувшемуся, излишне бледному лицу. Ещё и проклятие, да и нервы. С таким женишком удивительно, что она ещё заикаться не начала!

Даже Данил по сравнению с ним выглядит вполне приличным человеком. Разумеется, если опустить тот факт, что сын отцовского партнёра убил меня.

— Ладно. Ступай. И погаси свет, мне нужно отдохнуть, — укутываюсь в одеяло и переворачиваюсь на другой бок.

Завтра попробую разобраться, кто подставил меня с туфлями, и зачем это было сделано.

Хотели, чтобы дракон рассердился? Избил меня? Или, наоборот, целью было опозорить его?

Хотя не совсем понятно, почему он так взбесился. Любовницу привести в дом ему не стыдно, а то, что жена не готова полностью признать этот фарс, который он называет браком, вывело его из себя.

Ну что же, поздно что-то менять, не буду сейчас об этом думать. Лучше как следует высплюсь, это будет полезнее для моего здоровья и самочувствия.

Глава 14

— Просыпаетесь, Милослава! Экономка уже спрашивала, когда вы приедете, — голос Инги выдёргивает меня из чудесного сна.

Мне снилось, что я живу одна в маленьком, уютном домике. У крылечка растут белые розы, а пышные гибискусы, усыпанные лиловыми граммофончиками, как живая изгородь, окружают крошечный ухоженный дворик.

Эх… Жаль, что это просто сон.

Нехотя выбираюсь из постели, бросаю взгляд в окно. Солнце высоко, значит, подняли меня не на рассвете.

— Принеси мне завтрак. И чай, чтобы был горячим, — бросаю служанке, направляясь в ванную.

— Вам приказано есть вместе со слугами! И завтрак уже был, опоздали, — фыркает наглая девица.

В груди моментально разгорается злость. Как она смеет, так со мной разговаривать? Не слишком ли много возомнила о себе?

Останавливаюсь и смотрю на горничную в упор.

— Не смей со мной так разговаривать, — чеканю каждое слово.

Брови Инги взлетают вверх.

— Но вам же приказано… — начинает снова, явно не желая сдаваться.

— Кем? Кто приказал кормить меня со слугами? — не отвожу взгляд, смотрю в упор.

Горничная тушуется. Она явно не ожидает подобного поведения от робкой Милославы.

— Любомира приказала…

— А с каких это пор Любомира стала твоей хозяйкой? Почему ты вдруг решила выполнять её приказы? Или ты теперь её горничная? Если так, то пусть мне выделят другую.

— Барышня, что с вами? Вы плохо себя чувствуете? Это проклятие! Точно оно! Вы никогда так не разговаривали! — служанка принимается театрально заламывать руки, при этом поглядывая на меня, будто ожидая какой-то реакции.

— Кончай этот цирк! К тому времени, когда я приведу себя в порядок, чтобы завтрак стоял на столе. Всё ясно? — последние слова произношу медленно, намеренно понижая голос.

Горничная кривится, но кивает и выскакивает за дверь.

Так-то лучше! Удовлетворённо вздыхая и топаю в ванную. Зря она решила мной командовать. Наверное, стоит вообще сменить горничную. А Инга пусть отправляется прислуживать Любомире.

Когда я заканчиваю одеваться, на маленьком столике в гостиной уже стоит тарелка с кашей, булочки, мёд и маленький чайник с горячим чаем.

Недовольная горничная крутится рядом, всем своим видом показывая, что возмущена поведением хозяйки. Но мне плевать. Не хочет по-хорошему, я тоже не буду. Теперь каждый будет получать ровно то отношение, которое заслуживает.

После завтрака в сопровождении Инги иду в большой дом. Войдя внутрь понимаю, что здесь и правда царит просто вырвиглазная роскошь. Даже не представляю, как по-другому назвать это обилие позолоты, лепнины, мрамора, ковров и хрустальных люстр.

Да, гостевой домик по сравнению с этим безумием, просто оазис спокойствия и уюта. Хорошо, что мне никогда не придётся жить здесь.

— Идёмте, барышня, сколько можно вас ждать! — поторапливает уже пришедшая в себя Инга.

Не спорю, шагаю вслед за ней в крыло для слуг, туда, где хозяйничает полноватая, но очень живая и активная женщина средних лет, экономка Чарошевского.

— Здравствуйте, — приветствую её вежливо.

Но та лишь удостаивает меня холодным взглядом, а затем поворачивается к Инге.

— Помоги остальным убирать в бальном зале. В воскресенье состоится бал, на котором будет присутствовать сам король. Нужно, чтобы всё сверкало чистотой и выглядело идеально.

Моя горничная кивает и убегает. Я же остаюсь один на один с грозной домоправительницей, которая явно не слишком рада моему обществу.

— Можете перегладить бельё. Там в гардеробной, — бросает она и разворачивается ко мне спиной, явно намереваясь уйти.

Серьёзно? Хозяйка дома должна гладить бельё? Не много ли чести для простыней и наволочек!

— Это по-вашему называется — вести хозяйство? — окликаю её, не позволяя уйти.

Лицо экономки вытягивается, а глаза сами собой расширяются.

— Что вы сказали? — тоном, не предвещающим ничего хорошего, шипит она.

— Гладить бельё — забота горничных. Или вы запамятовали? — произношу с вызовом.

Бедняга не сразу находит что ответить. Похоже, все в этом доме были наслышаны о мягком характере Милославы и не ожидают от неё отпора, планируя унижать и подчинять. Но не на ту напали!

— Но госпожа Любомира… — начинает толстуха.

— Госпожа Любомира, всего лишь любовница Чарослава. Я же являюсь его законной супругой. Пожалуйста, постарайтесь не забывать об этом, — сердце сжимается в груди под злобным взглядом экономки, но я всё равно с вызовом смотрю прямо на неё.

— Я доложу хозяину, — бормочет она, совершенно сбитая с толку.

— Отлично! Проводите меня в библиотеку и отправляетесь к Чарославу. Не забудьте упомянуть, что хотели заставить меня утюжить бельё, — растягиваю губы в ледяной улыбке.

Экономка, явно не ожидавшая подобного ответа, окончательно тушуется. Вижу, что на её лице приносятся самые разные эмоции. Ей очень хочется накричать на меня и надавать затрещин, заставив подчиняться, но она не решается. Не знает, как на самом деле отреагирует Чарослав.

— Библиотека там, — указывает на одну из дверей и быстрым шагом удаляется.

Облегчённо выдыхаю. Первая победа есть. Работать, как обычная служанка я точно не стану. Пусть делают что хотят.

Нет, я не боюсь работы, просто не понимаю, зачем мне это надо. Ведь платить за труд никто не собирается. А мне непременно нужно найти источник дохода, чтобы убраться подальше от мерзкого Чарошевского.

***

Следующая книга нашего литмоба:

Читать здесь: https://litnet.com/shrt/W6-O

Глава 15

Библиотека в доме Чарошевского поражает своими размерами. Высокие дубовые шкафы полностью забиты многочисленными томами в толстых кожаных переплётах.

С любопытством беру одну из книг.

«Основы магического воздействия в условиях боевой готовности. Манёвры полёта», — читаю на титульном листе.

Боже, это что-то на драконьем! Не думаю, что мне будет польза от подобной информации. Решаю ознакомиться с книгами после, пока же есть дела поважнее.

Возле окна расположен массивный стол, заваленный бумагами, а на специальной подставке лежат несколько газет.

Вот, это то, что нужно! Шагаю к столу, усаживаюсь в жёсткое кожаное кресло и принимаюсь изучать местную прессу.

Даты мне ни о чём не говорят, понятия не имею, какой сейчас день календаря, поэтому не могу определить свежесть газет. Но это не так важно. Открываю первую попавшуюся и углубляюсь в чтение.

На главной странице огромный материал, посвящённый каком-то новому закону о налогах. Что-то о перерасчёте и списании для вдов участников похода на Загоречье.

Я не вдова, к сожалению, поэтому меня это мало касается. Листаю дальше. На второй и третьей полосе — светская хроника. Здесь несколько публикации о балах, приёмах, званых вечерах, что прошли в этом месяце. Без особых подробностей, стоит отметить.

Далее новости из мира искусства: анонс театральных постановок, отзывы критиков о прошедшей премьере, расписание выступлений оперных певцов, рецензия на роман какого-то местного автора.

Несколько полос занимают рассказы разных писателей с витиеватыми именами, а на последней — объявления в стиле: «продам экипаж двухместный», «утеряно свидетельство о присвоении звания вдовы ветерана», «ищу работу гувернёра» и всё в этом духе.

Но больше всего меня заинтересовало последнее объявление: «Газета «Вестник столицы» ищет внештатного репортёра“.

Так, это уже интересно! Даже очень. Не уверена, конечно, что вышеупомянутый "Вестник„ готов взять на эту должность женщину, но в любом случае стоит узнать подробнее.

Так увлекаюсь чтением, что вздрагиваю, когда хлопает дверь. Вскидываю голову и замираю, столкнувшись взглядом с рыжим громилой, за которого несчастная Милослава вышла замуж. Рядом стоит невысокая толстушка с очень светлыми волосами, уложенными в замысловатую причёску.

— Ой, дорогой! Здесь она, твоя жена! Как она сюда попала? — белокурая особа театрально прикладывает пышную, как сдобная булочка руку ко лбу, а другую прижимает к груди.

Ага, похоже, это так сама красавица Любомира.

— Что ты здесь делаешь, — голосом, не предвещающим ничего хорошего, шипит Чарослав.

Поднимаюсь с кресла, одёргиваю фиолетовую юбку и поднимаю руку с зажатой в ней газетой. Внутри всё леденеет от страха, сердце грохочет так, что дышать больно, но я упорно пытаюсь сохранить внешнюю невозмутимость. И кажется, у меня получается.

— Да вот… Пришла узнать адрес редакции. Уверена, “Вестник столицы” с радостью возьмёт интервью у дочери графа, которую жестокий муж приказал кормить со слугами и требует заниматься тяжёлой работой.

— Что? О чём ты говоришь?— выпученные глаза вкупе с изумлённым рёвом заставляют усомниться, что идея с глажкой белья принадлежит Чарошевскому.

— Экономика велела мне гладить бельё. Горничная отказывается приносить еду. Все уверяют, что это приказ моего супруга, — вскидываю подбородок, уверенно глядя в нечеловеческие глаза.

Нервы звенят натянутыми струнами, горло перехватывает от ужаса. Находится рядом с разъярённым драконом, то ещё удовольствие, но я не сдаюсь. Ни за что не покажу свою слабость!

— Я ничего подобного не приказывал! — Чарослав хватает со столика колокольчик и принимается отчаянно трезвонить.

Замечаю, что Любомира бледнее, большие глаза распахиваются, губы дрожат, и она прикусывает их зубами.

Ага, значит, действовала самовольно, хотела унизить соперницу. И явно не ожидала от безропотной Милославы отпора.

— Не надо, милый! Неужели ты веришь ей? — подбегает к дракону и начинает гладить его по плечу.

— Не волнуйся, любовь моя! Сейчас всё выясним. Не переживай, — сюсюкает тот, недовольно сверкая глазами в мою сторону.

Какой же он мерзкий! Так и хочется плюнуть в его сторону!

Запыхавшаяся экономка влетает в библиотеку. Она полностью растеряла своё высокомерие и гонор, с которым разговаривала со мной.

— В чём дело, Мария? Почему ты вздумала поручать Милославе работу горничной? — Чарослав нависает над испуганной женщиной.

— Я… Я… — экономка съёживается, затравленно хлопая глазами.

— Что ты мнёшься? Отвечай! Почему мою жену вынуждают обедать со слугами? Ты в своём уме? Опозорить меня решила? Выставить меня самодуром и деспотом?

Едва сдерживаюсь, чтобы не фыркнуть. Зачем выставлять самодуром того, кто и так им является?

— Это приказ госпожи Любомиры! — взвизгивает несчастная Мария.

— Что? По какому праву ты вздумала распоряжаться? — ледяной взгляд огненного дракона перемещается на сдобную булочку.

Она принимается что-то лепетать, плакать, изображать умирающую.

Но мне совсем неинтересно наблюдать этот цирк. Прихватываю несколько газет и тихонько выскальзываю из комнаты.

Глава 16

Обед Инга приносит мне в комнату, чему я, безусловно, рада. Вот только вскоре мне становится не до веселья. В гостевом домике появляется мой ненавистный супруг.

— Слушай меня, Милослава! С завтрашнего дня будешь помогать экономке. Кормить тебя будут отдельно. Но сидеть без дела я тебе не позволю. Разумеется, ты не будешь гладить бельё, но вот учиться вести хозяйство в любом случае необходимо. Каждую неделю будешь отчитываться о проделанной работе, — заявляет он, сложив руки на груди.

Похоже, любовница всё-таки настояла на своём. Вот ведь… Приличных слов, как назвать её, в голову не приходит.

— И что подразумевается под ведением хозяйства?

— Ты должна знать, что и где лежит. Сколько слуг работает в доме, чем они заняты. Следить, чтобы все комнаты в усадьбе блестели, постельное было свежим, завтрак, обед и ужин подавались вовремя. Мария расскажет, что ещё от тебя требуется.

Вздыхаю, но спорить не решаюсь. Мне совершенно не хочется заниматься ведением хозяйства этого напыщенного сноба. Домоще-то будь здоров! Ни на что другое времени не останется. Но как отказаться? Да и не думаю, что рыжее чудовище устроит мой отказ. По его злобной физиономии видно, что он умеет настоять на своём.

К тому же смекаю, что это позволит получить доступ к разного рода информации. Возможно, даже получится найти какие-то бумаги о приданом Милославы, ведь не могла же дочь графа прийти в дом мужа голая и босая, это исключено, учитывая отношение к ней супруга. Раздобуду сведения, а потом подумаю, что с ними делать.

После ухода супруга принимаюсь тщательно изучать принесённые из библиотеки газеты. На последней странице имеется адрес редакции. Надо бы сходить туда и разузнать по поводу работы. А ещё лучше — написать материал и предложить его редактору. Идеи у меня имеется: развёрнутый текст о светском мероприятии. Понимаю, конечно, что тот званый ужин, на котором я была с Чарославом, уже не новость. Но ведь будут ещё.

Помимо этого, есть информация об Арине Болеславской. О приюте для сирот. Может быть, это заинтересует редактора? Да и вообще, я могу накопать много чего интересного про богатых и знаменитых, просто сидя рядом с говорливыми старушками во время балов и приёмов.

План отличный. Осталось лишь узнать, где находится эта редакция, и каким-то образом добраться до неё.

А что по поводу статьи… Можно написать её прямо сейчас, пока есть время. Письменные принадлежности я видела на столике в своей маленькой гостиной.

Перемещаюсь туда и принимаюсь за дело.

Писать пером и чернилами мне не ещё не доводилось, но успешно справляюсь с этой задачей. Возможно, помогает всё та же мышечная память. Во всяком случае, текст получается достаточно чистым и вполне читаемым. Не скупясь на эпитеты, расхваливаю вдову, решившую помочь несчастным сироткам. Неплохо было бы взять у неё интервью, но до этого далеко, меня ещё не приняли в репортёры. Да и, скорее всего, если и примут, то придётся писать под мужским псевдонимом. Но мне всё равно, главное, чтобы платили.

Так, а почему бы сразу не подписать свой материал? В случае если редактор откажется иметь дело с женщиной, можно будет соврать, что я просто выполняю поручение, например… Брата!

Отлично! Так, ну и как бы мне называться?

Имя приходит сразу. Просто запомнилось, как звали героя одного из рассказов, прочитанных мной в газете: Спиридон. А над фамилией приходится поломать голову. Может, назваться Скромным? Спиридон Скромный! По-моему, ничего звучит…

Или Бедный? Ой, нет! Только не бедный! А то ещё накличу себе неприятностей таким имечком.

Свободный! Вот то, что нужно! Спиридон Свободный! Очень символично! Надеюсь, это имя действительно, принесёт мне свободу от властных, безмозглых мужчин!

Следующие несколько дней пролетают как одно мгновение. С утра до вечера я таскаюсь за экономкой, которая с крайне недовольным видом посвящает меня в тонкости ведения домашнего хозяйства. А по вечерам принимаю участие в балах и приёмах, которые заканчиваются далеко за полночь.

Стараюсь не унывать. Теперь, когда у меня появился доступ к хозяйским шкафам и кладовкам, я припасла для себя скромное тёмно-зелёное платье. Примерно такое я видела на посыльной из шляпной мастерской, которая принесла шляпку для Любомиры.

Уверена, что в подобных невзрачных нарядах ходят не слишком богатые горожанки, а значит, я не буду привлекать в нём внимание.

Также мне удалось осмотреть территорию усадьбы, и я нашла маленькую неприметную калитку в заборе, в дальнем углу сада. Судя по зарослям травы вокруг и паутине на задвижке, ей уже давно никто не пользовался. А мне без особого труда удалось открыть её и выглянуть наружу. Калитка вела в узенький переулок между домами.

Так как я уже несколько раз выезжала на балы вместе с мужем, начала немного ориентироваться. Поэтому была почти уверена — по этому переулку можно будет выйти к центру города. Осталось только проверить мою догадку.

***

Следующая книга нашего литмоба:

Читать здесь: https://litnet.com/shrt/NfC_

Глава 17

Уставшая после очередного званого вечера принимаю ванну. Бездумно сижу в тёплой воде, чувствуя, как измученное тело расслабляется.

Это уже слишком. Наверное, я так долго не выдержу. По ночам сопровождаю Чарошевского на балы, а днём бегаю как угорелая по лестницам, выполняя расположения экономики. К тому же меня раздражает высокомерный вид Марии, и тон, с которым она со мной разговаривает. Учитывая, что я законная супруга хозяина поместья.

При этом перед Любомирой экономка пресмыкается. Вот интересно, как она запоёт, если Чарослав решит сменить любовницу, а эту выставит прочь? Начнёт лебезить перед новой пассией? Даже не сомневаюсь! Весь этот дом полон лицемеров.

Впрочем, неважно. Я ведь не собираюсь долго задерживаться в усадьбе Чарошевского. Нужно срочно что-то придумать, каким-то образом выбраться отсюда, но от усталости и недосыпа голова не варит.

Одно я решила совершенно точно: вести хозяйство в доме Чарошевского больше не буду. Что это вообще за нелепая идея, поставить меня в зависимость от экономки?

Нет, мне и так достаточно унижений!

Тем более, если я буду пересчитывать бельё и проверять чистоту в каждой комнате огромного поместья, то не смогу бывать в городе, а значит, не получится подыскать себе подходящее место работы, чтобы больше не зависеть от огненного тирана.

Хватит! Завтра же отправлюсь в город и попробую отыскать редакцию «Вестника столицы». Предложу редактору несколько рассказов, что я написала, и целую серию заметок о балах и приёмах в кругах высшей знати, на которых мне удалось побывать.

Вода постепенно остывает и мне приходится выйти из ванны. Закутываюсь в большое полотенце, вытираю волосы и тщательно расчёсываю их редким гребнем, разглядывая своё лицо в зеркале.

Милослава была сильно измождёна и худа, бледна просто до синевы, но за то время, что я занимаю это тело, внешний вид бедной жены Чарослава значительно улучшился.

Во-первых, я начала нормально есть, и это благотворно сказалось на фигуре, она немного округлилась в нужных местах. Волосы и кожа приобрели более здоровый вид. А физические нагрузки: танцы и ведение большого хозяйства Чарошевского, укрепили слабые мышцы.

Мне даже удалось слегка загореть, исследую сад, и теперь лицо утратило синюшный оттенок, став нежно-розовым. К тому с него сошло затравленное выражение, что я видела в зеркале в первые дни. Сейчас в этом взгляде больше решительности, даже смелости. Что же, для начала неплохо.

Надеваю тонкую бледно-лиловую ночную рубашку и выхожу из ванной. В комнате прохладно, а камин для меня никто не растопил, разумеется. Поэтому кутаюсь в такого же цвета шаль.

Теперь я уже знаю, что не должна носить фиолетовые цвета. Муж обязан полностью обновить мой гардероб, чтобы каждая вещь соответствовала его родовому цвету — красному, либо же имела отделку любого из красных оттенков.

Я же продолжаю носить цвета, принадлежащие отцовскому роду, а это означает, что мужу на меня плевать, он не принял в семью или не считает достойной столь великой чести.

Думать о Чарославе совсем не хочется. Лучше устроюсь в постели, укроюсь с головой и попытаюсь уснуть. А завтра схожу в город и разведаю обстановку.

Вот только планам моим не суждено сбыться. Стоит мне подойти к столу, чтобы задуть свечу, как хлопает входная дверь.

Замираю, прислушиваясь. Кого это принесло? В это мгновение на пороге комнаты появляется мой так называемый муж.

В крохотном домике он выглядит великаном. Огромный, плечистый, с высокомерно задранным подбородком, с этими невозможными волосами, струящимися плечам… На нём лёгкие домашние штаны и наполовину расстёгнутая рубашка, позволяющая увидеть крепкую шею и верхнюю часть мужской груди.

Отступаю, кутаясь в платок. Противный озноб моментально ползёт по спине, заставляя покрываться мурашками.

— Раздевайся! — рявкает Чарослав, подходя ближе.

— Зачем? — выдыхаю, ощущая, как внутренности холодеют от дурного предчувствия.

— Мне нужен наследник, — супруг, принимается расстёгивать оставшиеся пуговицы рубашки.

— Нет, — мотаю головой.

Задыхаясь от ужаса, пячусь назад, пока не упираюсь спиной в стену.

— Что ты сказала? — дракон прищуривает яркие глазищи, из-за чего его лицо приобретает ещё более хищное выражение.

— Я не буду с тобой спать! — мой голос звенит от напряжения.

Кажется, я сейчас умру от ужаса и отвращения. Да, мужчины причиняли мне боль, но никто и никогда ещё не насиловал. Просто не представляю, как смогу пережить это. Лучше пусть изобьёт, но я не могу добровольно отдаться этому омерзительному человеку. Просто не могу.

— И это говоришь ты? Ничтожество, валявшееся у меня в ногах? Опомнись, Милослава! Ещё месяц назад ты молила меня о поцелуе, — змеиные глаза вспыхивают зелёным огнём.

Чарослав расстёгивает последнюю пуговицу и распахивает рубашку, позволяя увидеть мощный торс, покрытый рыжими волосками.

Зажмуриваюсь, делаю частые поверхностные вдохи, чтобы унять дурноту. Мне реально плохо от всеобъемлющего страха. Но вместе с тем приходит и безрассудная отвага. Именно та, которую упоминают обычно рядом со слабоумием.

Распахиваю глаза, выставляю руку вперёд, как будто верю, что смогу защититься, и выпаливаю:

— Я не хочу прикасаться к губам, которые перецеловали всех падших девиц в городе.

— Что!!! — оглушительный рёв, практически разрывает мои барабанные перепонки.

Сердце отказывается биться и ухает вниз, замирая где-то в районе пяток. Но меня уже не остановить. Плевать! Раз жить мне осталось всего несколько минут, нужно успеть высказать этому чудовищу всё, что я о нём думаю.

— Что слышал! Мне отвратительна сама мысль о тебе! Можешь убить меня, но добровольно я не лягу в постель с мужчиной, который спит с продажными девками, и плевать, что они стоят дорого, ведь от этого их суть остаётся прежней! Меня тошнит при мысли о тебе! Понял, тошнит!

Дракон замирает на месте как статуя. Просто стоит, выпучив свои глазищи, открывая и закрывая рот. Он настолько опешил от подобного заявления, что, похоже, не может поверить своим ушам.

Глава 18

– Пусти… – хриплю задыхаясь.

Принимаюсь отчаянно барахтаться, стучать кулаками по каменной груди, не нанося своему противнику никакого ущерба. Бороться с Чарошевским всё равно, что воевать со скалой. Он огромен и силён как медведь. У нежной, тоненькой Милославы против него нет ни единого шанса.

Перед глазами темнеет, в ушах оглушительно токает кровь. Ещё немного и я потеряю сознание. Чарослав как будто понимает это. Длинные мужские пальцы чуть-чуть ослабляют хватку, так чтобы я могла сделать вдох. Видимо, в планы супруга не входит задушить меня. Но не успеваю этому порадоваться, потому что понимаю – его мотивы ничуть не лучше.

Мужчина скользит пальцами по моему обнажённому горлу. Мучительно медленно ведёт по коже, заставляя дрожать и беспомощно хватать ртом воздух. Поднимает мой подбородок вверх, вынуждая смотреть в глаза. Сам же склоняется ниже.

Он близко. Прижимается ко мне всем своим мощным телом, так что нельзя пошевелиться. Чувствую его запах. Терпкий, острый, опьяняющий предвкушением боли. Так пахнут мужчины, опасные мужчины, от которых стоит держаться подальше.

Расширившимися глазами смотрю в лицо Чарослава, задыхаясь от ужаса, с шумом втягиваю раскалённый воздух, и он отравляет мои лёгкие мужским запахом.

Мне настолько страшно, что я готова молить мужа о пощаде, но отчётливо понимаю: это бессмысленно. Жестокое чудовище не отпустит свою жертву, ему мало моего унижения, он жаждет причинить ещё больше страданий. По-другому просто не может быть.

– Вот так, Милослава… Будь послушна, как раньше. Ты же любишь меня. Так, девочка? – шепчет, опаляя дыханием кожу.

Он склоняется ниже, ещё ниже. Глаза в глаза, лицом к лицу. Его губы так близко от моих, что я практически ощущаю их прикосновение, обжигающе горячее, оно кажется калёным железом на тонкой коже.

– Ты любишь. Я знаю, любишь. Вспомни, как молила меня об ответных чувствах, как просила о поцелуе… Ты всё ещё хочешь, чтобы я тебя поцеловал, Милослава?

Одна рука Чарослава по-прежнему сжимает моё горло, а вторая находит вырез сорочки и по-хозяйски ныряет в него, сжимая грудь.

Взвизгиваю, когда горячие пальцы находят сосок и принимаются перекатывать его, как горошинку. Это невыносимо! Я ненавижу этого человека и не хочу, чтобы он меня трогал. Тем более так.

Вновь принимаюсь дёргаться в его руках, отчаянно, как мелкий зверёк, угодивший в лапы к безжалостному хищнику. По телу проносятся волны дрожи, к горлу подкатывает тошнота.

Чарослав замечает мурашки и мои задушенные всхлипы, но, похоже, принимает их за проявление страсти. Он довольно ухмыляется и принимается покрывать быстрыми жалящими поцелуями мои щёки и виски.

– Нравится? – шепчет рыжий мерзавец.

– Нет! – взвизгиваю в отчаянии, из последних сил упираясь в мужскую грудь.

Слёзы помимо моей воли брызгают из глаз, а рыдания вырываются из стянутого спазмом горла.

Чарослав замирает и отстраняется, с изумлением уставившись на моё перекошенное от ужаса и отвращения лицо. Он выпускает из захвата мою несчастную грудь и убирает руку из выреза сорочки.

– Милослава… – в голосе неприкрытое удивление, на лице выражение недоумения.

– Отпусти! Если изнасилуешь, я тебя убью! Понял? Не знаю как, но убью! Убью! – визжу, вновь принимаясь извиваться.

Внутри кипят и клокочут эмоции. Страх, гнев, отвращение, желание растерзать дракона и провалиться сквозь землю. Прекратить это, убраться подальше. Сделать что угодно, лишь бы не чувствовать его запах, его прикосновения.

– Успокойся! – Чарослав хватает меня за плечи и встряхивает.

Прикусываю язык, замираю, поверхностно и часто дыша.

– Что случилось? Что с тобой произошло? Объясни, немедленно! Ты не могла разлюбить меня так быстро. Это невозможно.

– О ещё как возможно! За что тебя любить? Объясни мне, за что? Как можно продолжать испытывать чувства к чудовищу, которое унижает? Как? – выпаливаю срывающимся от слёз голосом.

– Ты сама согласилась, – глаза с вертикальными зрачками впиваются в моё лицо.

– С чем?

– С тем, что я никогда не смогу полюбить тебя. С тем, что в моей постели будут другие женщины. Ты умоляла жениться на тебе, утверждая, что твоей любви хватит на нас двоих, – Чарошевский неожиданно выпускает меня из захвата и отходит на шаг назад. – Если бы не проклятие…

– Вот именно! Это проклятье открыло мне глаза! Кто его наслал на меня? Уж не ты ли?

– Что? Да как ты смеешь… – цедит Чарослав.

Он стискивает зубы и сжимает руки в кулаки. Кажется, что дракон с трудом сдерживается, чтобы вновь не наброситься на меня. Но мне уже неважно. Пусть. Я всё равно выскажу ему всё, что думаю о положении несчастной Милославы.

– Смею, – вскидываю подбородок.

Да, меня колотит от страха, пальцы отчаянно сжимают ворот сорочки, а сердце вот-вот проломит грудную клетку и выскочит из груди. Но я выдерживаю взгляд дракона. Не отвожу глаза, не опускаю ресницы, а вместо этого выпрямляюсь и расправляю плечи.

– Я больше не люблю тебя. Мне не нужен муж-ничтожество, способный лишь шпынять и унижать беззащитную женщину. Который позволяет своим слугам смотреть на меня свысока, игнорировать и насмехаться. А падшим девкам выдумывать оскорбительные задания. Я не игрушка и не кукла, у меня есть чувство собственного достоинства… И я… Я никогда тебя не прощу… – голос окончательно срывается.

Чарослав застывает как вкопанный, разглядывая меня с непонятным выражением на лице.

Хочется сжаться в комочек под его пристальным взглядом, но я упорно стою. Держусь. Мне нечего терять. Они, эти жестокие особи противоположного пола, бьют и безропотных нытиков, и тех, кто решается им противостоять. Разницы нет.

Внезапно Чарошевский отводит глаза. А потом резко разворачивается и выходит из комнаты.

Боже… Неужели, он оставит меня в покое? Не верю… От слабости кружится голова, ноги слабеют, и мне приходится привалиться спиной к стене, чтобы не упасть.

Глава 19

Когда Чарошевский уходит, ещё долго не могу прийти в себя. Просто стою и смотрю в пустоту невидящим взглядом, прижав руку к груди, в тщетной надежде унять тарахтящее на пределе сердце.

— Ох, барышня, ну вы и даёте! Разве можно так разговаривать с мужем? — из соседней комнаты появляется Инга.

Меня всё ещё продолжает колотить, поэтому обнимаю себя за плечи и стискиваю зубы, чтобы они не стучали.

— Так нельзя! Нужно быть покорной и кроткой! Что вообще на вас нашло? Всегда спокойные были же… Ну поплакать любили, не без этого, но вот так кричать на дракона, угрожать… Нет, я решительно вас не узнаю! — горничная входит в комнату и приближается ко мне, с укором качая головой.

— Знаешь, что… Иди-ка ты… спать, — выдавливаю из себя.

Она ведь видит, в каком я состоянии. Но вместо того чтобы помочь, ободрить, успокоить, смеет читать мне нотации.

— Нет, так дело не пойдёт. Придётся доложить вашей матушке. Она ведь меня просила приглядывать за вами, чтобы не опозорили их окончательно, – не отстаёт противная девица.

Делаю глубокий вдох и медленный выдох, пытаясь привести чувства в порядок. Преодолевая сопротивление, подхожу к столу, наливаю воду в стакан из стеклянного графина и залпом выпиваю.

— Да, сделай милость. Доложи графине. И ещё узнай, есть ли возможность уехать из этого дома. Может быть, куда-то в деревню, в глушь, куда угодно, — киваю опешившей служанке.

— Вы… — она запинается, глядя на меня расширившимися глазами.

— Что? — опускаю стакан на стол, разлив остатки воды, руки всё же немного трясутся.

— Вы не будете уговаривать меня промолчать?

— Хм-м… А должна?

Инга мнётся, открывает и закрывает рот, будто хочет сказать что-то, но не решается.

— Но… Вы всегда…

— Я хочу спать. У меня был тяжёлый день. Оставь меня, — говорю равнодушно и подхожу к постели.

Опускаюсь на кровать, забираюсь под одеяло и, укутавшись, отворачиваюсь к стене.

Служанка недовольно цокает, топчется возле выхода из комнаты, но вновь обратиться ко мне не решается. Я же демонстративно не смотрю в её сторону. Пусть уходит.

Мне не нравится Инга. Я слышала, как она обсуждала меня с другими слугами. Насмехалась над моей внешностью, над лиловыми нарядами, что я ношу, если в усадьбе нет гостей. Называла меня глупой и со смехом пародировала мой голос, изображая, будто я плачу.

На самом деле, горничная пародировала Милославу, но мне стало обидно как за себя. Ведь теперь я и есть Милослава. Надо бы как-то избавиться от этой сплетницы. Отослать в большой дом, попросить приставить ко мне кого-то другого.

Попробую завтра заняться этим вопросом. Но сначала схожу в город. Да, не буду откладывать.

В последние дни я не теряла времени даром: написала несколько заметок и даже парочку коротких рассказов. Теперь мне есть что предложить редактору газеты.

Ещё я усиленно старалась отыскать в доме Чарошевского хоть какие-то документы, брачный договор или что-то в этом роде, но найти ничего не удалось. Судя по всему, Чарослав хранил важные бумаги в своём кабинете, а меня туда не допускают.

Уснуть получается не сразу. Я так перенервничала, что с большим трудом смогла немного успокоиться. Лежу одна в темноте, но кажется, что длинные, слегка шершавые пальцы Чарослава всё ещё сжимают мой сосок, а губы оставляют огненные метки на коже.

Ненавижу этих напыщенных ублюдков, которые хватают, лапают, принуждают… Наверное, сегодняшний вечер будет сниться мне в кошмарах.

Дышу, как учила психолог, к которому я ходила несколько месяцев, после того как отец сильно избил меня, так что пришлось лечь в больницу. Тогда тоже мучили кошмары. Со временем прошли.

Неожиданно приходит в голову, что не только Милослава была слабачкой. Ведь я не лучше. Что я могла? Огрызаться? Но по сути, безумно боялась отца и не решалась изменить свою жизнь. Всё делала втайне от родителей. Училась, встречалась с подругами, общалась с немногочисленными парнями, обратившими на меня внимание. Уйти из дома боялась, отказаться от брака с Данилом — тоже.

Неожиданно накатывает непривычная решимость. Значит, пришло время противостоять! Хватит прятать голову в песок и бояться собственной тени! С завтрашнего же дня начинаю менять свою жизнь.

Утром просыпаюсь раньше обычного. Солнце едва встало, а я уже распахнула глаза. Инга шуршит своими платьями в соседней комнате, видимо, одевается. Ну да, ей же нужно успеть на завтрак для слуг, иначе останется голодной.

Жаль только, что мне не удастся сегодня позавтракать, не хочу терять время, как только служанка уйдёт, сразу выберусь из постели и сбегу в город. Эх… Если можно было бы вообще никогда не возвращаться в усадьбу… Я была бы просто счастлива!

Отворачиваюсь к стене, размышляя о том, что ещё следует сделать, кроме как отыскать редакцию газеты.

Больше всего, мне хотелось бы узнать о брачном договоре и о завещании отца. Не может быть, чтобы он оставил дочку совсем без копейки, хоть какое-то состояние, но должно же быть!

Вот только как узнать? У кого? Заглянуть в нотариальную контору? Вдруг повезёт и мне удастся узнать хоть что-то?

Из размышлений выдёргивает стук и грохот. Служанка гремит чем-то возле входной двери, совершенно не беспокоясь, что может разбудить свою хозяйку. Инге плевать на Милославу, она её совершенно не боится. Это раздражает. Я никогда не стала бы так себя вести, хоть я и не горничная.

Наконец, нахальная девица уходит, и я живо выбираюсь из-под одеяла. Так, сейчас приведу себя в порядок, умоюсь, заплету волосы и отправлюсь в город.

Сердце подпрыгивает и сжимается. Страшно, волнительно, но всё же не до такой степени, чтобы я отказалась от этой затеи. Сбегу. А если получится, то не вернусь. Но не буду загадывать. Главное, незаметно выбраться из поместья и без приключений добраться в центр города, а там видно будет.

Глава 20

Найти редакцию газеты не составило никакого труда. Я знала точный адрес, он был указан в объявлении, а приветливые прохожие, встреченные по пути, с готовностью показали нужную улицу.

Один парень даже вызвался проводить, желая услужить симпатичной девушке. По дороге рассказал много чего интересного о жизни в городе и всё никак не желал уходить, болтая без умолку.

Я от души поблагодарила его за помощь, но отправиться с ним в трактир и угоститься шедеврами местных кулинаров благоразумно отказалась. Всё-таки я дама замужняя, не стоит давать повод для пересудов, мало ли кто может нас увидеть.

Хотя я быстро поняла, что за дочку графа меня никто не принимает. Да и не удивительно — что девушке из богатой семьи делать на улицах города в одиночку?

Здесь только служанки, торговки, да дочки ремесленников спешат по своим делам. Благородные дамы ездят в колясках и не одни, а в сопровождении слуг и родственников, дорожат своей репутацией.

Ну мне дорожить уже нечем. Да и к чему? Замуж я больше не собираюсь, одного рыжего самодура достаточно, даже слишком много.

Пока бродила по чистеньким улочкам, узнала, что если будут деньги, то без проблем можно снять небольшой домик и жить в нём самостоятельно. И чем дальше от центра, тем дешевле жильё. Осталось только раздобыть где-нибудь эти самые деньги.

Неподалёку от здания редакции замечанию вывеску нотариальной конторы.

Вот так удача! Нужно будет заглянуть туда на обратном пути. Возможно, со мной не захотят разговаривать, но всё равно попробую. Это лучше, чем молчаливо соглашаться с выделенным для меня положением бесправной приживалки.

Но сначала разберёмся с вакансией репортёра. Газету с объявлением я тоже прихватила на всякий случай.

Редакция располагается в небольшом здании из красного кирпича. Крашеная дверь, крыша из черепицы, деревянная вывеска над входом, строгие окна без резных ставней, но зато вымытые до блеска. С виду вроде ничего, приличное место.

Решительно толкаю тяжёлую дверь и попадаю в длинный коридор, по обе стороны которого располагаются закрытые двери. Никаких надписей, табличек или опознавательных знаков на них нет. Останавливаюсь у входа, пытаясь сообразить, куда двигаться дальше.

В этот момент самая первая дверь распахивается и оттуда выглядывает невысокий человек с обширной лысиной, в тёмно-зелёном костюме.

— Вы по какому вопросу?

— Я… — преодолеваю неловкость и выпаливаю. — Мне нужен главный редактор!

— Вот как… — тянет человечек, окидывая меня цепким взглядом. — А зачем он вам, позвольте полюбопытствовать?

— Я по объявлению, — вспоминаю про газету. — Принесла несколько заметок и рассказов. Возможно, ему будет интересно взглянуть.

— Так, так, так… — тянет мужчина и отступает от входа в кабинет, делая приглашающий жест. — Ну что же, проходите. Посмотрим, что там у вас.

С колотящимся от волнения сердцем прохожу в помещение и, повинуясь приглашению, усаживаюсь на стул с гнутой спинкой. Свои записи передаю вертлявому человечку, которые представляется главным редактором печатного издания, и затаив дыхание жду, пока он их просмотрит.

А он, как назло, читает очень и очень медленно. Закончив чтение, откладывается исписанные листы в сторону, откидывается на спинку стула и, сложив руки в замок у себя на груди, пристально смотрит мне в лицо.

— Интересно, очень интересно… Чувствуется стиль. Неплохо пишете, очень даже неплохо. А скажите, милая барышня, откуда у вас информация обо всех этих, так сказать… светских раутах?

— Это важно? — спрашиваю осторожно.

Признаваться, кем я являюсь, не очень хочется, особенно газетчику, способному сделать из этого сенсацию, одновременно ославив меня на всю столицу.

Редактор некоторое время задумчиво рассматривает меня, а потом отрицательно мотает головой.

— Нет, неважно. Мы не суём нос в чужие тайны. Ну почти, — улыбается и неожиданно подмигивает мне.

Пока я удивлённо хлопаю ресницами, редактор открывает выдвижной ящик стола и принимается копаться в нём.

— Так, давайте обсудим ваш гонорар. Внештатного репортёра мы не оформляем по всем правилам. Точнее, вообще не оформляем. Деньги будет получать на руки сразу же. Вас это устроит?

С готовностью киваю. Ещё бы!

— Скажите, как часто вы сможете приносить нам подобные материалы? Заметки и рассказы? Сколько дней вам нужно, чтобы получить нужную информацию и написать текст?

— Ну… Смотря что. Небольшую заметку о званом вечере у какого-нибудь графа, смогу принести на следующий день. Не рано утром, разумеется, но после полудня, смогу.

Редактор так и подскакивает на своём стуле.

— Но это же… Это просто чудесно! За подобную скорость я с удовольствием буду доплачивать! Так, так, так! Посмотрим, посмотрим… – вновь просматривает листы с моей писаниной. – Всё, что вы принесли, я беру. Такая сумма вас устроит?

Мужчина выкладывает передо мной несколько купюр.

— Устроит, — говорю не слишком уверенно.

Пока я имею поверхностное представление о местных деньгах. Я видела книгу расходов в усадьбе Чарошевского и примерно знаю, что и сколько стоит. Но сами деньги в руках никогда не держала, поэтому не понимаю, сколько заплатил мне редактор. Решаюсь спросить.

— Сколько здесь? И можно подробнее, сколько вы готовы заплатить за один рассказ?

Редактор называет сумму, а я прикидываю в уме, смогу ли прожить на эти деньги самостоятельно, и сколько мне нужно написать, чтобы это стало возможным. Судя по всему, если удастся найти недорогой домик, то проживу.

Расстаёмся мы вполне довольными друг другом. Я рада, что смогла заработать свои первые деньги в этом мире, редактор, что получил доступ к событиям, происходящим в высшем обществе.

Выйдя из редакции, направляюсь в контору нотариуса, но не успеваю ступить на порог, как сталкиваюсь нос к носу с высоким молодым блондином, который кажется мне смутно знакомым. Хочу обойти его, но он не даёт.

Глава 21

— Как вы здесь очутились? Одна! — продолжает восклицать Щербаков, оглядывая меня с ног до головы.

Похоже, скромное платье его тоже несколько смущает, но вежливость не позволяет сказать об этом прямо. Да и не нужно, всё на лице написано.

— А вы что делали у нотариуса? — решаю перевести разговор, потому что рассказывать о своих планах совсем не хочется.

— Улаживал некоторые вопросы. Вам будет неинтересно, так, формальности с бумагами… Постойте! — Игнат прищуривает глаза. — А вы зачем направлялись в контору? Неужели уже пришло время вступить в наследство?

— Эээ… — нервно стискиваю пальцам жёсткую ткань платья, отчаянно пытаясь придумать, что на это ответить.

Кажется, Щербаков говорил, что знаком с моей семьёй, с отцом. Возможно, ему что-то известно о завещании. Должно быть известно, не зря же он заговорил о наследстве.

— В чём дело, Милослава? — голос молодого человека звучит встревоженно.

— Я не знаю, как сказать… — бормочу, разглядывая носки своих фиолетовых туфель.

— Вы можете довериться мне. Говорите как есть, — проникновенно произносит Игнат и легонько касается моей руки.

Вздрагиваю, делаю шаг назад, разрывая контакт. Говоря откровенно, мне не слишком приятны чужие прикосновения. Да и этот Щербаков не вызывает особого доверия. Хотя выбора у меня нет, вдруг он сможет помочь мне?

— Что вам известно о наследстве? — решаю зайти издалека, давая себе время придумать приличное объяснение, почему я сама не в курсе.

— Насколько я знаю, ваш батюшка оставил вам поместье в пригороде. Лично вам, оно не входит в приданое, которое получил ваш супруг. Якобы та усадьба принадлежала когда-то вашей покойной матушке, и граф хотел, чтобы дом и участок перешли в вашу личную собственность. Вот только… Вам ведь ещё нет двадцати?

— Двадцати?

— Да. По законам королевства, женщины могут владеть имуществом только по достижению двадцатилетнего возраста. Не обижайтесь, но вы ещё слишком юны. Графиня поспешила с вашим замужеством, заключила договор сразу после совершеннолетия.

Внимательно слушаю, бояться упустить хоть одно слово. То, что у меня есть собственное поместье — это хорошо. Плохо, что вступить в наследство я не могу. До двадцатилетия мне действительно ещё далеко. Возраст Милославы я выяснила в первые же дни у Инги. Дочери графа лишь пару месяцев назад исполнилось восемнадцать.

— Вы правы, — говорю Игнату, как только он замолкает. — Но мне хотелось бы посоветоваться со знающим человеком по поводу этого поместья. Вот только… Я так далека от всех этих дел, бумажной волокиты…

— Можете положиться на меня в этом вопросе. Я давний друг семьи и готов представлять ваши интересы. Хотите, схожу вместе с вами? А потом можем позавтракать вместе. Знаю я одно уютное местечко на набережной.

Подумав, киваю. Не то чтобы я очень уж доверяю Щербакову. Но в этом мире мне совсем не к кому обратиться. А этот молодой мужчина - один из немногих, кто не выказал по отношению к Милославе презрения. Он единственный был вежлив, обходителен и предложил помощь.

— Хорошо, спасибо, — улыбаюсь в ответ. - Буду очень признательна. С человеком, разбирающимся в таких сложных вещах, мне будет спокойнее.

Игнат протягивает мне руку, предлагая опереться на неё, и помогает войти в здание конторы. Сам представляет меня нотариусу и принимается расспрашивать о наследстве графа Островского.

Полноватый мужчина в полосатом костюме с нескрываемым удивлением рассматривает моё скромное платье. Похоже, не будь со мной рядом Щербакова, нотариус даже не поверил бы, что я прихожусь родственницей столь влиятельной особе, как граф.

Правда, ничего утешительного выяснить не удаётся. Вступить в наследство я не могу, пока мне не исполнится двадцать, а до того момента поместьем вправе распоряжаться мой супруг.

Зато удаётся узнать адрес и ещё кое-что интересно — у меня есть счёт в банке с круглой суммой. Но вот беда, я не могу пользоваться деньгами без разрешения мужа. Во всяком случае, пока. Но есть и хорошие новости — Чарошевский тоже не может тратить мои деньги. А вступив в наследство, я получу к ним доступ. Осталось только дождаться двадцатилетия.

После разговора с нотариусом отправляемся в маленькое кафе, расположенное недалеко от центра. Оно приютилось возле живописной речушки, разделяющей город на две части. Столики стоят прямо на берегу, укрытые от солнца навесами из парусины.

Игнат делает заказ, а затем принимается мило болтать со мной о погоде и разных пустяках. Поддерживает светскую беседу. Я больше помалкиваю, не забывая отправлять в рот вкуснейшую жареную рыбу и тушёные овощи.

Игнат предложил мне позавтракать, но заказал довольно сытные блюда. Я только рада этому обстоятельству. Время уже ближе к обеду, к тому же я не ела со вчерашнего дня.

Мне хорошо и уютно сидеть в плетёном кресле, смотреть на воду, пить крепкий ароматный чай. Перекидываться фразами с интересным собеседником.

В душе я понимаю, что женщине в моём положении, неприлично находится наедине с посторонним мужчиной. Но какое мне до этого дело? Мой муж открыто живёт с любовницей, и вся столица об этом знает. К чему мне держаться за свою репутацию?

— Скажите… — неожиданно тон Игната меняется.

Вскидываю глаза, сталкиваюсь с его внимательным взглядом, почему-то краснею.

— Да? — бормочу, опуская ресницы.

Кажется, я догадываюсь, о чём пойдёт речь.

— Я не особо доверяю светским сплетникам, да и редко бываю в обществе… Но некоторые моменты… Как бы это выразиться, — Игнат бросает взгляд на моё скромное платье.

Вспоминаю, что должна носить только красный или его оттенки. Невольно прячу под столик фиолетовые туфли, резко контрастирующие с грубоватым тёмным нарядом. Из красного у меня только парочка бальных платьев, которые я меняю, выезжая с мужем в свет. Да и в любом случае, я не стала бы одеваться столько заметно для тайной вылазки в город. В мои планы никак не входит привлекать к себе излишнее внимание.