Бумажный Голиаф

Глава нулевая, вводные данные

Кампус Тихоокеанского университета Сиэтла, 3 апреля, утро.
Владелец маршрута: Бобби Тук.
Статус: маршрут не определен.

– Маршрут не определен, мисс Бойкович. Система прокладки маршрута, которую вы разработали для курсовой работы, снова отказывается проводить вторую оптимизацию графа. А это означает что?

Профессор Штейн отличался безграничным терпением, но даже его терпение приближалось к концу, и ничего хорошего для группы дипломников это не сулило.

– Это означает, что разработанный алгоритм не будет допущен комиссией автоматизации транспортных потоков к промышленному использованию, – Мила Бойкович отвечала на этот вопрос сегодня уже в третий раз.

Нейронная сеть оптимизации, которую они обучали с прошлого курса, сумела оптимизировать почти все получаемые маршруты, кроме того, который строился по ее модели. Точнее, не совсем по ее модели. Кое-что ей, конечно, подсказал Бобби, и она была уверена, что профессиональный аналитик Тук не мог ошибаться, решая задачи V курса университета, но зачет ей могли и не поставить.

– Мисс Бойкович, я предлагаю вам не тратить время на достройку вашего… как вы сказали? – профессор Штейн открыто улыбался. – Неинтуитивного алгоритма, которым вы планировали удивить дипломную комиссию, а взять стандартный алгоритм Лайзерсон или Риверст, построить маршрут по точкам, дать его оптимизировать вашей нейронной сети и спокойно выходить на защиту курсовой работы вместе с остальной группой.

– Хорошо, профессор Штейн. – Мила закусила нижнюю губу, это всегда явно выдавало ее несогласие с вынужденным формальным решением.

– Ну вот и чудно, мои уважаемые будущие коллеги! – Профессор обвел взглядом аудиторию студентов-дипломников. – А пока наша мисс Гермиона Бойкович (группа согласно хохотнула шутке) выгружает модель из облака, давайте снова пройдемся по основам архитектуры воздушных путей, чтобы мне не пришлось краснеть за вас перед дипломной комиссией Университета.

Зная, что профессор Штейн любит живые ответы, группа отложила телефоны и лаптопы и принялась по одному «отбивать его вопросы», которыми он бросал в аудиторию, случайно указывая на любого из студентов.

– В чем состоит особенность прокладки трубы воздушки в малых населенных пунктах, Бейнс?

– Минимальная высота установки опор для «труб» составляет 14 метров согласно регламенту комиссии автоматизации транспортных потоков и 18 метров согласно техническому регламенту безопасности.

– Почему? Ответ нужен осознанный, а не заученный, Бейнс.

– Потому что в малых населенных пунктах до сих пор устанавливают 10—12 метровые опоры электропередач, а минимальное расстояние от линии электропередач до нижней границы трубы не должно быть менее шести метров, профессор.

– Верно, Бейнс. По факту это является излишней мерой безопасности, потому что… Гловер?

– Потому что материал трубы является диэлектриком.

– Верно, Гловер, спасибо. Ковальски! Самая длинная арка воздушной трубы в США?

– С крайней точки мыса Монток или Монтейк на Лонг-Айленде на остров Нью-Хоршем: 12,5 километров безопорного соединения. Так называемая воздушная арка на Ньюпорт.

– Спасибо, верно. А с учетом сильного ветра со стороны Атлантического океана это еще и самая ветроустойчивая арка из пластиковой трубы в мире, мои будущие коллеги, и проектировали ее в исследовательском центре Тихоокеанского университета Сиэтла, прошу заметить!

…

Вопросы сыпались вперемешку: и технические (ширина платформы грузовых труб в портовых и вокзальных терминалах), и исторические (почему трубы стали делать круглыми, а не с квадратным сечением под основной формат первых ширококорпусных шатлов) и экономические (почему распространение сети труб воздушного сообщения началось не с более инновационного западного побережья, а шло с востока, со стороны консервативных штатов).

Группа была одной из самых сильных. Из 140 студентов первого курса к пятому осталось чуть менее 30. Профессор Штейн задавал группе вопросы, которые касались истории развития системы воздушных путей (труб), засыпал хитрыми «подковырками» на знание прецедентов строительного права, начиная со времени «Большого падения», с которого началось большое наземное строительство и завершилась эра самолетов и мегааэропортов. Вопросы начинались с материала самых первых курсов университета – классы круизных и грузовых шатлов, нормативы стыковочных терминалов наземной и воздушной систем транспорта, а иногда были на знание просто энциклопедических фактов – длительность основных магистральных перегонов между столицами штатов, стоимость транспортировки грузов и прохождения пассажирских яхт-шатлов через систему труб и так далее и тому подобное.

Став студенткой, Мила первые пару лет сомневалась в выборе специальности, но сейчас, видя спрос на инженеров-проектировщиков этой новой системы дорог по всему миру, видя, как сеть прозрачных голубых труб воздушки буквально заново охватывает планету, она понимала, что выбор был верным и спрос на ее профессию в следующие лет 10—15 будет просто сумасшедший.

Когда список вопросов перевалил за сотню и группа немного устала, профессор Штейн задал неожиданный для их технического курса вопрос.

– Как еще будут называть ваши творения, которые вы считаете вершиной строительной технологии? – он обвел взглядом аудиторию. – Кто-нибудь?

– Мусоропровод…

Ответ знали многие, но прозвучал он неуверенным, одиноким голосом с задних рядов.

– Верно, мусоропровод, а почему?

В аудитории повисла тишина. Штейн отвернулся к окну.

– Это уже социология, профессор! – попробовал возразить кто-то из студентов.

– Вы собираетесь работать в социальном лабораторном вакууме или строить дороги для людей, Гринджерс? – не оборачиваясь к аудитории, отбил слабое возражение профессор Штейн. – Повторяю вопрос: почему систему воздушных путей сообщений или, проще говоря, «труб», называют «мусоропроводом»?

– Потому что они строятся из отходов методом сплавления нитей?.. Как бы из мусора, который выплавляют в пластиды до прозрачного состояния?

Глава первая

Сиэтл, 3 апреля, конец рабочего дня.
Владелец маршрута: Бобби Тук.
Статус: маршрут не определен.

Бобби Тук вышел из скоростного лифта третьей башни кампуса Airbus и повернул в сторону выхода на парковку, когда его окликнула девушка с ресепшена:

– Мистер Тук, вас ожидают.

Бобби обернулся, посмотрел, куда указывала рукой девушка из-за стойки ресепшена, и растерянно кивнул.

– Меня? Кто? – спросил он, поворачивая в сторону небольшого кафе, где иногда по утрам брал с собой на вынос кофе.

– Мы получили сообщение на терминал ресепшена только что, мистер Тук, – девушка тоже выглядела растерянной и еще раз указала в сторону кафе.

Бобби кивнул и, закинув потертый джинсовый рюкзак на плечо, направился к кафе, приготовившись дать взбучку кому-то из команды аналитиков за позднее приглашение на митинг. Кто еще мог кинуть такой замысловатый инвайт в 18:00 перед самым уходом с работы? Но, уже сделав пару шагов в кафе, он наткнулся на знакомую хитрую улыбку и приветственно вскинул руки.

– Джеймс Глен Паркер, старина, как же я рад тебя видеть!

– Бобби Бигс Тук, мой любимый клиент, всегда к твоим услугам, – здоровенный темнокожий детина под два метра ростом, в отличном черном костюме и темно-синей рубашке выглядел на фоне скромно одетого Бобби просто голливудской звездой, да и был таковой, в каком-то роде.

– И не кричи мое имя так громко, Бобби, – усевшись в удобное кресло возле окна, с хохотом попросил Паркер, – а то ваши HR и безопасники скоро вовсе запретят мне появляться у вас в кампусе.

«Хорошее начало разговора, – подумал про себя Бобби Тук, усаживаясь в кресло напротив, – неужели он тут по работе?»

Джеймс Паркер улыбался во все тридцать два зуба своей широченной «техасской» улыбкой. Сейчас уже никто, включая, наверное, самого Джеймса, не смог бы объяснить, что его привело в технологический бизнес, как его занесло в хедхантинг и как его затащили в холодный Сиэтл. Но то, что он стал №1 в области хантинга аналитиков, инженеров и прочей ИТ-шной братии – это был факт. Он представлял Бобби Тука уже четыре года, заключив с ним агентский контракт сразу после учебы Тука в Калифорнийском технологическом институте. Обычно они общались по почте, реже созванивались, и раз сейчас агент был перед ним лично, значило это только одно: скоро в профессиональной жизни Бобби Тука произойдут очередные изменения.

– Джин? – коротко спросил Паркер и посмотрел на официанта.

– Если немного, – Бобби Тук поставил рюкзак с лаптопом на пол. – Мне еще домой добираться.

– Автопилотам по-прежнему не доверяешь? – Джеймс всегда хорошо знал особенности своих клиентов или просто всегда готовился к встречам, чтобы непринужденно жонглировать фактами из их жизни.

– Слишком хорошо знаю ребят, которые их пишут, Джеймс, – попытался отшутится Тук, – они тут у нас на 32-м этаже работают… Не томи уже, выкладывай, я же вижу, что ты еле сдерживаешься.

Джеймс Паркер и правда выглядел еще более жизнерадостным, чем обычно. Он поправил часы, бегло взглянул на уведомления и погасил экран хлопком ладони.

– Тебе предлагают прямо дофига денег, дружище. А точнее в два и четыре раза больше, чем у тебя сейчас…

Бобби Тук, который еще год назад, наверное, не поверил бы таким новостям и перспективам, вдруг почувствовал, что на плечи лег еще один тяжелый груз.

– Они выкупают твой контракт и…

– Я устал, Джеймс, ты же знаешь… – Бобби и правда не ожидал, что сможет так быстро перебить своего агента. – У нас был сложный затяжной марафон с ребятами из Тесла, мы победили, но это стоило кучу нервов и сил.

– Даже не спросишь, куда именно я продал твою светлую голову? – Джеймс Паркер и не думал сдаваться, услышав ответ Тука: что-что, а разговаривать с крутыми взрослыми детьми он умел.

– Догадываюсь.

– Откуда? – не поверил Паркер прозорливости своего клиента.

– Бобби, это моя работа, видеть и находить зависимости между оценками компаний, раундами инвестиций, стоимостью акций и решениями о найме аналитиков на зарплату в 2,4 раза выше рынка.

Внешне Бобби Тук оставался спокойным и даже взял со столика бокал с джином, который материализовался там как будто из воздуха: корпорация, которая владела кампусом, зданиями, землей и самим кафе, где они сейчас сидели, умела подбирать персонал – официантов, инженеров, аналитиков, всех.

Бобби также знал, что даже если их сейчас слушают, HR-служба и безопасники были в курсе этого разговора еще до того, как он начался. Джеймс Паркер, хоть и казался добродушным белозубым гигантом из детских книжек, но никогда не давал юристам ни малейшего повода выдвинуть против него или его клиентов какие-либо претензии. Информация о том, что контракт Бобби Тука будет выкуплен другой фирмой или корпорацией и что Джеймс Паркер как его законный агент прибудет в кафе кампуса для переговоров в 18:00 после окончания официального рабочего дня, наверняка пришла в HR-legal, пока Тук спускался в лифте. Агент знал свое дело, а Бобби Тук знал свое. И так же, как голова Паркера безошибочно работала на упреждение любых встречных движений со стороны текущего нанимателя Тука, так и голова Тука сейчас безошибочно вычисляла, кому теперь на рынке принадлежит его контракт аналитика.

– Понятно, что это Boeing. Скорее всего, Boeing Travel или Boeing Constructions. Контракт с правительством на новую сеть труб «воздушки» они подписали в том месяце, а в этом создали стандартный набор компаний и юрлиц в своей привычной структуре инкорпорирования: управление, проектирование, финансы, логистика и так далее. Логистика и проектирование тут, в Сиэтле.

Паркер улыбался довольной спокойной улыбкой человека, который купил пять лет назад акции никому не известного футбольного игрока, а теперь наблюдает: его игрок играет в высшей лиге, у него сто миллионов подписчиков в социалках и контракты на рекламу на столько же миллионов долларов.

– Все верно, Бобби Тук, все верно. Сеть воздушных путей сообщений Boeing, сегмент «Трубы» США-Канада. Сегмент, который будет строить китайское подразделение «Боинга» и для прокладки оптимальной сети, для обеспечения логистики с учетом факторов развития промышленности в охватываемых областях им уже не хватает формальных алгоритмов. Они открыли группу компаний и перекупили через меня твой контракт в компанию, которая будет производить проектирование на основе…

Глава вторая

Сиэтл, 3 апреля, вечер.
Владелец маршрута: Бобби Тук.
Статус: маршрут не определен.

Зайдя домой, Бобби проверил сообщения на домашнем терминале у входной двери. Если бы, пока он ехал в такси домой, кто-то звонил или писал ему на телефон, который остался на прошлой работе, все сообщения автоматически перенаправлялись бы сюда, домой. Запустив новый телефон, который он купил в вендинговом аппарате возле дома, Бобби поставил скачиваться из облака его контакты, программы и плейлисты с музыкой.

В большом зеркале их квартиры отражался невысокий мужчина в обычных синих джинсах и клетчатой рубашке. Единственной более яркой точкой в его внешнем виде были белые кроссовки фирмы «Ллойд», которым он не изменял со времен студенчества. Бобби подумал, что когда Мила узнает новую сумму его контракта, она точно заставит его сменить джинсы на брюки. Девушка и будущая жена аналитика Тука очень серьезно относилась к его внешнему виду, и на эту тему они много спорили. Она сама всегда одевалась просто, но красиво, и была уверена, что человек не может носить две-три похожих рубашки и пять пар джинсов из одной упаковки, а Бобби был просто счастлив, что может не тратить время на выбор одежды.

Мила возвращалась после бассейна около 20:00, сейчас часы показывали начало восьмого. У Бобби Тука было около часа, чтобы спокойно все обдумать еще раз.

Заварив крепкий чай, он переоделся и ушел в свой маленький кабинет с видом на город. Квартира стоила им, как аренда отдельного большого дома в пригороде, но Мила сразу сказала, что Бобби для работы нужен свой кабинет, а жить в центре им обоим было проще: ей так было быстрее добираться до учебы в университете, а ему до работы.

«До бывшей работы», – автоматически поправил ход своих размышлений Бобби Тук.

Откинув кресло, Бобби приглушил свет и попытался спроектировать разговор с Милой. Новость о смене работы на другую, за гораздо большие деньги, она, наверное, воспримет хорошо: пока они будут жить тут, в Сиэтле, она может спокойно доучиться в магистратуре, а даже если смена работы потребует в будущем смены города, они молодые, детей пока нет, и это нормальная ветка сценария.

Умный дом автоматически определил, что Бобби дома один, Мила еще не пришла, а значит, можно загрузить его любимую музыку. «Плейлист транслируется из телефона, процесс установки практически завершен», – отметил для себя Бобби.

Оставался вопрос с круизом. Можно было взять с собой Милу. Хотя у нее сейчас как раз диплом и лучше ее не дергать. Можно просто отказаться, но где-то в глубине души он был уверен, что поступает правильно.

Терминал на стене негромко пискнул новым сообщением. Телефон полностью настроился, подключился к системе управления квартирой и теперь мог пользоваться любыми терминалами, рабочими поверхностями или телевизорами, чтобы показывать владельцу сообщения и вызовы.

Бобби посмотрел на сообщение и понял, что почти забыл про сеанс у терапевта. Он надел очки, активировал исходящий вызов и понял, что сегодня сеанса, скорее всего, не будет, потому что его уже уволили с прошлой работы в Airbus стараниями Джеймса Паркера. Однако с той стороны вызов приняли, комната вокруг Бобби пропала, и он оказался в привычном кабинете с темно-ореховой отделкой стен.

В кресле напротив, как всегда, сидела его терапевт, доктор Мэлфи.

– Наверное, вас не предупредили, Дженнифер, я больше не работаю в Airbus, – Бобби немного замялся, ему почему-то стало неудобно, ведь это он сам вызвал терапевта, а ей, может быть, просто уже было неудобно отменить входящий вызов.

– Я знаю о переменах в вашей работе, Бобби, – доктор Дженнифер Мэлфи спокойно улыбалась, – но наш с вами контракт активен. У вашего нового работодателя, должно быть, хорошие условия. В ваш корпоративный пакет, как и прежде, входит ИИ-терапевт, и я готова работать с вами согласно нашему привычному расписанию.

Бобби немного задумался, пытаясь взвесить, насколько это правильно – оставить того же терапевта при смене работодателя. Хотя ИИ-терапевты всегда были внешним и полностью конфиденциальным сервисом, который предоставлялся топовым специалистам во многих отраслях, а значит, и переходы с работы на работу происходили часто.

– Мы можем выбрать новый внешний аватар для вашего терапевта, Бобби, – доктор Дженифер, указала на стену, где появились портреты нескольких смоделированных мужчин и женщин в кресле, как у нее, – если вам так будет комфортнее переключиться на новый проект, к примеру.

– Нет-нет, пожалуйста, – Бобби помотал головой – пусть лучше будете вы, Дженифер.

– Доктор Дженнифер Мэлфи, образ из классического сериала «Клан Сопрано», как скажете, Бобби, – она кивнула, портреты со стены пропали, они снова были в привычном кабинете в Бостоне, который Бобби выбрал еще во время их первой встречи. – Аватар и расписание встреч сохранены, ваш профиль и все наши беседы хранятся в облачном хранилище сети ИИ-терапеветов «Kettei». Прошу вас подтвердить согласие с условиями оказания сервиса, мистер Тук.

– Я, Бобби Тук, согласен с условиями оказания сервиса ИИ-терапевта корпорации «Kettei».

– Прекрасно. Что вы хотите обсудить сегодня, Бобби?

Он немного подумал, зачем на самом деле вызвал сегодня своего ИИ-терапевта.

– Мне предложили шикарный тревел-тур по Америке, чтобы я отдохнул при смене проекта. Я решил, что поеду с братом, и теперь не уверен, что это верное решение.

– Вы аналитик, Бобби Тук, уверена, что у вас есть аргументы в пользу этого решения, – доктор Мэлфи открыла блокнот в хорошем кожаном переплете и достала тонкую ручку с едва заметной гравировкой «Xiaomi» на колпачке. Бобби был уверен, что раньше на ее ручке была написана другая фирма.

– Мартину нужна перезагрузка. Эта поездка может показать ему какие-то новые горизонты в прямом и переносном смысле. Показать ему, зачем работать и как можно жить, когда у тебя есть мозги, как у него и у меня.

– Он ваш брат-близнец, Бобби, – Дженнифер перелистнула несколько листов блокнота, – но это не означает, что у вас одинаковые способности, вы же понимаете это?

Глава третья

Сиэтл, 4 апреля, утро.
Владелец маршрута: Бобби Тук.
Статус: маршрут не определен.

Поезд «AmTrak» сообщением Сиэтл – Лос-Анджелес идет по своему пути около тридцати часов. Туристический рейс «Coast Starlight Amtrak» с отдельными панорамными вагонами – 36 часов. «Amtrak Express», двигаясь на максимально допустимых 96 км в час без остановок, покрывает это расстояние за 23 часа.

Бобби всего три раза проделал этот путь, когда они перебирались жить из Лос-Анджелеса в Сиэтл: финальное собеседование с системой корпоративного искусственного интеллекта в кампусе корпорации при найме (туда-назад), переезд на испытательный срок без Милы (туда и назад через два месяца), окончательный переезд в Сиэтл с Милой, когда ему подтвердили контракт, а Миле деканат выдал перевод к новому научному руководителю в Сиэтле. Бобби не очень любил поезда. Корпоративный шатл, которым его отправляли в командировки, был намного комфортабельнее: каждому аналитику предоставлялось купе-каюта, максимально похожая в деталях на его рабочий кабинет в кампусе.

Отправление в шесть утра после бессонной ночи и длинного разговора с Милой само по себе было пыткой. Спального купе ему уже не досталось, корпоративные тревел-системы разбирали спальные купе для своих командировочных специалистов заранее. Впереди было двадцать три часа в обычном сидячем купе. Бобби кое-как впихнул в себя сэндвич и запил его зеленым чаем, который успела приготовить ему Мила. Потом он сел в такси, чтобы через трубу (плюс 12,5 долларов к тарифу) уже через десять минут быть на вокзале.

Возле входа в вагон телефон Тука включился, завибрировал и залил экран разноцветным цветовым вихрем: такой же вихрь сейчас появился на экране курьера из ресторана. Бобби помахал в воздухе телефоном, чтобы курьер службы доставки нашел его в толпе отъезжающих. Молодой курьер в фирменной зеленой куртке тут же возник из-за спины огромного мужчины с чемоданом. Доставщик поднес свой телефон к телефону Бобби, телефоны синхронно пикнули, распознав пару заказчик-курьер, и с Бобби списалась стоимость горячего завтрака из «Panera Bread» +15% чаевых.

Термопакет сохранит тепло завтрака на пару часов: пока поезд будет выбираться на побережье, и смотреть будет особо не на что, Бобби планировал поспать. Таблетка снотворного, рюкзак в отделение над головой и пару часов из двадцати трех можно будет вычеркнуть.

Мест в сидячем купе было шесть, его место возле окна никто не занял, трое попутчиков синхронно подняли на него голову, когда он вошел. Бобби остановился на пару секунд, чтобы тревел-система распознала его профиль и сообщила попутчикам его рейтинг.

Телефон и браслет Бобби молчали, значит, у всех соседей по этой поездке рейтинг тоже был очень высокий, все-таки тревел-системы старались рассаживать пассажиров согласно их уровню. Кивнув попутчикам, Бобби негромко поздоровался и сел на свое место.

Кресло автоматически выдвинулось чуть вперед, спинка отклонилась буквально немного, чтобы потом, когда он уснет, мягко откинуться на максимальный угол наклона. Бобби достал наушники с шумоподавлением, надел свои рабочие очки, которые тут же приглушили свет, и приготовился заснуть. Тревел-системы шагнули далеко вперед после Большого Замедления. Поездки в поездах стали дороже, но даже сидя теперь можно было ехать почти с комфортом, по крайней мере, настройки кресла и шумоподавления автоматически подтягивались из облака или из телефона.

«Amtrak Express» тронулся по расписанию. Еле слышно зажужжала индивидуальная приточная вентиляция, встроенная в кресло. Уже проваливаясь в сон, Бобби успел рассмотреть на горизонте пустующие башни управления международного аэропорта Сиэтл-Такома. Где-то там, на огромной территории аэропорта Такома, находился заросший темно-зеленым болотным плющом самолет, фотографию которого стали массово публиковать в социальных сетях и туристических альманахах. Почему плющ выбрал именно этот самолет и не тронул сотни таких же крылатых машин неподалеку, оставалось непонятным. Казалось, что природа хотела утащить самолет под землю и пробилась побегами плюща через трещины в бетоне взлетной полосы, но потом передумала.

«Прямо как в Лангольерах, – подумал Бобби Тук, – не хватает только нарастающего звука и слепой девочки».

Даллас, 4 апреля, утро.
Система внутренних сообщений учебного центра Tesla.
Владелец маршрута: профессор Глен Паркер.
Статус: маршрут не определен.

Пр. Глен Паркер Центру разработки и управления корпоративных систем искусственного интеллекта в Пало-Альто, Калифорния.

Система искусственного интеллекта «Платонов» продолжает активное сопротивление обучению. Общий характер возражений соответствует гипотезам про медленный мир и с каждым сеансом обучения включает все больше маркеров матрицы Gensoku-4.

Прошу провести анализ доступного искусственному интеллекту «Платонов» сегмента Сети на предмет отслеживания путей-переходов и контекстного поиска, которые могут приводить к насыщению ИИ «Платонов» идеями Gensoku. Концентрация доступных системе ИИ «Платонов» материалов и маркеров матрицы «Gensoku-4» должно быть снижено в пять-шесть раз.

Прогноз по обучению системы искусственного интеллекта «Платонов» негативный. Дальнейшее развитие ИИ «Платонов» напрямую зависит от доступного системе ИИ связного контента. Прогноз отключения ИИ «Платонов» – две недели.

С уважением,

Профессор Глен Паркер.

[Цифровая подпись прошла валидацию].

Пало-Альто, Калифорния, 4 апреля, вечер.
Система внутренних сообщений учебного центра Tesla.
Владелец маршрута: Джо Бейкер.
Статус: маршрут построен.

«Концентрация доступных ИИ „Платонов“ материалов и маркеров матрицы Gensoku-4 должна быть снижено в пять-шесть раз» – Джо снова и снова прокручивал новое требование к матрице доступных материалов и сопоставлял их с возможностями алгоритмов, которые были в его распоряжении. Предел, который был ему теоретически доступен: 170—180% изменений, пока ИИ не заметит того, что входящий поток информации изменен.

Глава четвертая

Лос-Анджелес, 5 апреля, обед.
Владелец маршрута: Бобби Тук.
Статус: маршрут не определен.

– Я в этот мусоропровод не полезу!

Бобби Тук допивал страшно невкусный кофе в квартире брата и слушал нарастающий по градусу гнева поток слов Мартина. Тот, явно специально накручивая себя, расхаживал по крошечной комнате аппартментов, в которой соединялись и кухня, и спальня. Точнее это и была одна комната, как в мотеле (а судя по высоте потолков, это и был старый переделанный под аппартменты мотель), с гипсовой перегородкой между жилой зоной и ванной.

Аналитик рассматривал брата, удивляясь, насколько нелепый внешний вид Мартина вписывался в общую обстановку. Теплая зеленая «водолазка» под горло. Плетенный браслет «выживальщика» из паракорда на запястье. Тактические брюки серого цвета топорщились многочисленными карманами, в которых можно было найти все – от туалетной бумаги, до небольших отверток. Китайская подделка под тактические ботинки «5.11». Нарочито большой складной нож на поясе.

«Человек, готовый встретить конец света на диване у себя в гостиной перед телевизором».

– Выделенные пути сообщений, – Мартин фыркал буквально на каждом слове, – мусор на входе дает мусор на выходе, никаких исключений.

– Трубы – это просто удобный способ путешествий, – Бобби Тук потер переносицу, ощущая, как внутри закипает злоба. Злоба от всей этой вдолбленной телевизионной тупости, которой были забиты все бесплатные каналы.

– Мусоропровод для мусора, который возомнил себя лучше других и не может ездить по обычным дорогам вместе с нормальными честными людьми, – Мартин кинул взгляд на Бобби, проверяя, попали его слова в голову брата или нет.

Бобби знал всю эту риторику брата наизусть. Низшие слои, высшие слои, тут все честные, там все плохие, потому что наворовали у честных и закрылись в своих пентхаузах, а теперь еще и сменили бизнес-класс самолетов на выделенные трубы воздушных путей сообщений. Он знал, что переговорить брата, пока тот не выдаст накопленный месячный запас фразочек из телевизора, все равно не получится, и решил немного ускорить процесс.

– Все еще любишь жалеть себя? Нам с тобой по 30…

– Жалеть?! – Мартин демонстративно скрестил на груди руки. – Такие, как ты, украли у нормальных людей возможность жить и трудиться. Роботяга своими руками не может заработать на нормальную жизнь и вынужден ютиться в крошечной конуре на окраине.

– Отец водил грузовик, сумел построить дом и вырастить нас с тобой, – Бобби понимал, что про отца он напомнил зря.

«Это точно надо будет проговорить на следующем сеансе терапии. Сначала слепая девочка во сне, теперь запретная тема отца в разговоре с братом, интересно, очень интересно», – подумал про себя Бобби, прислушиваясь к тому, как Мартин набирает через нос побольше воздуха в легкие. Но ответного вопля не последовало, и Бобби просто поднял глаза на брата.

– Ты бы уже помолчал про отца, Бобби-любимчик-родителей. Всегда тебя любили больше, потому что ты учился лучше, а им больше ничего и не надо было.

– Ну и причем тут то, что я лучше учился?

– А при том! Я читал. Тот, кто получает больше любви родителей, того программируют на успех во взрослой жизни. Замкнутый круг. Кого-то гладят по головке, он хорошо учится, потом поступает в колледж и получает хорошую работу. А кого-то перегибают через колено с его убеждениями и противапостов… противопоставляют тому, кто хорошо учится и кому легко все дается…

– Тебе кто-то не давал учиться, Мартин? Или нас не водили по всем кружкам и секциям вместе? Или ты забыл, как вступался за меня на кунг-фу, когда ко мне пристали братья Менгос из старшей группы? Мать везде водила нас вместе.

Мартин попался на этот связанный между собой набор аргументов. Их и правда водили вместе на все кружки и секции, и школа у них была одна и та же, и они учились в одном классе. Какое-то время он переваривал сказанное, не понимая, как спорить с тем, что он и правда когда-то вступился за Бобби и достаточно ловко уложил обоих братьев Менгос на татами, пока не вмешался тренер.

«Молодец, Бобби, – похвалил сам себя за сообразительность Бобби Тук, – молодец, дай ему прислушаться к себе и вытаскивай на нужную сторону».

– Как будто все заканчивается на учебе и дурацких кружках после школы…

Бобби молчал, понимая, что со следующей волной аргументов он так просто не справится.

– Я работал, как все, пока не случилась эта ваша медленная эра и самолеты не перестали летать, – Мартин заговорил медленнее, словно накапливая заряд для следующей вспышки. – Честный труд руками на ВПП, на поле, в терминале. Там я все знал, меня ценили и уважали.

Аналитик Тук молчал.

– А что потом? Пока-пока, двери закрываются, поезд отправляется, вы попали в число сотрудников, которым компания не может предложить новый контракт?!

– На этой работе ты тоже работал всего несколько месяцев, Мартин. Просто обычно тебя увольняли или ты сам уходил, а тут вмешался Генсоку…

Бобби видел, как наливается кровью лицо брата.

– Да кто такой этот ваш гребаный Генсоку? Секта? Новый мировой порядок? Террористы, которые захватили власть?

– Ты знаешь, что пока нет ответа на этот вопрос, Мартин…

– Черта с два! Просто правительства объединились и решили преподнести урок корпорациям… Щелкнуть их по носу, эти фонды, которые вложили инвестиции в аэрокосмическую отрасль, не понимая, как это ударит по людям.

Бобби снова потер пальцами переносицу, ощущая, как поднимается головная боль. В кармане клетчатой рубашки были капсулы обезболивающего, которые он принимал после сеансов погружения, но сейчас он не хотел глотать их перед братом.

– Это одна из многочисленных фантастических гипотез, Мартин. Причем не самая обоснованная. Такие же идеи были во времена всех вспышек вирусов, экономических рецессий и катастроф…

– Ну а кто?! Кому еще это выгодно, чтобы разом оказались без работы миллионы человек в туризме, авиации, перевозках, обслуживании.

Глава пятая

Сакраменто-Джексон, Калифорния, 5 апреля, 2 часа ночи.
Владелец маршрута: Джо Бейкер.
Статус: маршрут построен.

Вой корабельной сирены вырвал Джо из фазы глубокого сна. Звук был настолько низкий, что дрожали даже внутренние органы. Цунами накрыл их караван где-то с середины и до самой головы, машины ведущего. Как будто ледяная волна окатила мирно спящих в караване людей и умчалась вперед в ночное шоссе.

Джо резко вскочил, ударился обо что-то головой в потолке фургона и присел на корточки, обхватив голову руками от боли.

Медленно приходя в себя, он ощупывал голову и пытался успокоить сердце, которое взялось перекачать всю кровь из баков организма в какую-то бездонную цистерну. Через несколько ме-е-е-едленных десятков секунд Джо Бейкер стал различать внутреннее пространство фургона. От его движения сработал старенький ночник с датчиком движения и мягким «лунным светом».

– Интересно, обо что я так приложился головой? – пробормотал Джо. – Надо будет утром осмотреть фургон.

Вой в ушах Джо сменился тревожными сообщениями в чате его соседей по каравану. Бейкер видел, как зажгли и выключили свет в стареньком доме на колесах, за которым он двигался по шоссе этой ночью. Наверное, это просто был какой-то водитель-дальнобойщик, из тех, кого вечно бесили медленно идущие в караванах фургоны и дома на колесах. Уж слишком длинным и нарочито раздраженным был этот сигнал, которым грузовик накрыл их караван.

Водители ставят себе в грузовики корабельные сирены, и полиция смотрит на это сквозь пальцы: всех не проверишь, а у некоторых гудков в грузовике и вовсе по два сигнала – один в рулевом колесе, для города или для бесконечных баз, где они грузили и разгружали свои фуры, а второй, тот самый, корабельный гудок, которым можно вызвать разрыв сердца у зазевавшейся коровы или пешехода, ставится на небольшой тумблер под рулем или тросик под потолком. Поди его найди при инспекции.

Джо присел на горизонтальный холодильник, который служил ему кроватью и занимал правую часть фургона. Холодильник тихо успокаивающе побулькивал своими внутренностями. Где-то внутри циркулировала вязкая жидкость, которая сохраняла продукты на «пустой месяц» замороженными. Когда-то Джо начитался в чате его первого каравана историй о том, как подобные запасы спасали жизнь целым семьям во время очередных экономических кризисов и массовых увольнений. Почему кто-то оставался безработным целый месяц в Калифорнии, которая патологически страдает от безработицы, в этих историях не уточнялось, а со временем в вопросах просто пропадала необходимость. Запас загружался в холодильник, холодильник подключался к системе обеспечения фургона, который питался электричеством от самих дорог или покрытия парковок, и всё само собой устаканивалось. Становилось как-то спокойнее и понятнее. Если что, «пустой месяц» Джо точно протянет. И нет никаких гарантийных платежей, обязательных первого и последнего месяцев, как при аренде квартиры.

Холодильник достаточно заметно подрагивал, и это поначалу не давало Джо Бейкеру быстро уснуть. Однако когда ты становишься в караван, твой фургон настраивается на машину, идущую впереди, ночью скорость падает миль до 40 (у Джо в фургоне был старый спидометр в милях), а мимо по шоссе постоянно пролетают многотонные грузовики и другие машины в потоке, к таким мелочам, как подрагивание холодильника, начинаешь относиться проще. Хороший коврик из вспененного полиуретана, наушники с подавлением или подавляющие противофазные колонки по периметру фургона, и вот ты уже можешь спокойно спать на ходу.

Фургон продолжал свое неторопливое движение в караване, к которому Джо пристроился вчера вечером на выезде из Пало-Альто. По экрану терминала, который делил экран с навигатором, поползли сообщение в их чате каравана на эту ночь. Немного щурясь, Джо прочитал десяток сообщений:

[02:14] Кто-то записал или сфотографировал его номера?!

[02:14] Надо подать в инспекцию на транспорте! Такие гудки противозаконны в ночное время, у этих уродов надо отбирать права на всю жизнь!

[02:14] Народ, забейте, все равно полиция не будет никого искать за такое нарушение, давайте спать.

[02:15] НЕЛЬЗЯ ИГНОРИРОВАТЬ НАРУШЕНИЕ НАШИХ ПРАВ НА СОН! Не слушайте пофигистов, надо подавать жалобу и одного за другим вытравливать таких водил с дорог!

[02:15] Толстый Бен опять не спит, дайте ему выступить :)

[02:15] Вот потому что вам всем пофигу, вы и терпите такое хамское отношение к себе по жизни! Вот поэтому они и знают, что могут намеренно пугать гражданский транспорт на шоссе общего пользования!

[02:16] Как выключить оповещение от этого чата?

[02:16] В настройках сверху, я по умолчанию делаю беззвучным, а то будет на каждых чих пикать.

[02:16] Где мы хоть находимся?

[02:16] Говорит ведущий. Прошли Сакраменто, народ, идем по 16-му шоссе на Джексон-сити. Давайте спать, от всех таких козлов не застрахуешься. Спокойного остатка ночи всем. Отбой.

Так как никто не писал ни о каких повреждениях и не вышел из каравана для экстренной остановки, скорее всего, обошлось без травм. Джо пощупал голову там, где он приложился о какой-то выступ на потолке, вроде бы рассечения не было, руки были сухие. Ну а шишки – дело временное.

Бейкер прилег на свою кровать-холодильник, включил на телефоне радио, немного пошуршал волнами, перешел в список интернет-станций и вскоре нашел знакомый голос Проповедника Си.

«… и все мы чего-то боимся, это нормально, поэтому мы и выжили как род, как вид.

Странно, когда мы боимся того, что придумали себе сами. Что нам как-то не так ответят, если мы спросим. Что нам откажут, если мы попросим. Что нашу руку оттолкнут, если мы предложим помощь. Или вот этот тупиковый расклад: а что будет, если что-то пойдет не так?

Всегда что-то идет не так, хватит себя обманывать. Всегда что-то шло не так, и ты всегда выживал, и вон какой тут сидишь, крепенький и сытый.

Я человек старый и по-прежнему боюсь каких-то вещей. Но со временем стал понимать, что это не страх потерять что-то материальное, ну, куплю новое или обойдусь, в конце концов.

Глава шестая

Лос-Анджелес, 6 апреля, утро.
Владелец маршрута: Бобби Тук.
Статус: маршрут построен – 13 348 км, 123 часа.
Лос-Анджелес – Хьюстон – Майами – Нью-Йорк – Чикаго – Сиэтл – Лос-Анджелес.

– Просторно тут – выдавил из себя Мартин, когда они погрузились с Бобби в круизный шатл, который ждал их на уходящей в горизонт парковке компании «Круиз Америка».

Одноуровневый шатл круизного типа: две небольшие спальные каюты, разделенные убирающейся перегородкой, обеденная зона и кабина управления на два места.

– Как дом на колесах, который когда-то брал на прокат отец, – Бобби Тук успел написать пару коротких строчек для Милы, пока они стояли на стойке и получали шатл.

– Не нравится делать свою работу, сидел бы дома, пособия сейчас всем хватает, – поучал Мартин молодого парня за стойкой, – а если я спрашиваю, сколько надо идти пешком до шатла, значит, мне надо это знать, может, у меня спина болит? Не знаешь, что такое больная спина, верно? Потому что не работал руками в своей жизни. Все за вас роботы делают…

– Нам подходит, спасибо, – поспешно сказал Бобби, забирая карточку-ключ и подписывая отпечатком пальца договор аренды.

– Тут примерно метров 150, мистер, – пробормотал немного ошарашенный наездом Мартина парень, – если хотите, я попрошу подогнать ваш шатл в зону посадки.

– Не надо нам, ногами дойдем! – Мартин схватил чемодан в левую руку и, демонстративно изогнувшись на левую сторону, зашагал к выходу, как будто точно зная, какой из сотен шатлов на стоянке «Круиз Америки» им дали.

«Интересно, что у него такого тяжелого в чемодане?» – думал Бобби, соображая, как им лучше выйти к блоку стоянки D4.

До шатла они дошли быстро. Карточка-ключ включила свет в кабине и разбудила панель управления. Было раннее утро, и шатл еще не успел нагреться, а то Мартин еще и на эту тему нашелся бы что сказать.

К своему удивлению, Бобби Тук увидел, как Мартин распаковывает чемодан и достает из него инструменты: электрический шуруповерт, набор отверток, молоток, какие-то лекарства.

– Эм-м… Зачем это все?

– Это ты привык путешествовать налегке, за тебя все проблемы решает кредитная карточка! А простые люди решают мелкие неполадки своими руками, а не звонят тут же на ресепшен. – Мартин явно был готов к вопросу и заготовил ответ заранее.

– Ок, супер, конечно, – выдохнул Бобби и забросил рюкзак в свой спальный отсек. – Если мы застрянем в трубе, просто прорубим себе выход молотком и зубилом… А лекарства зачем?

– Надо мне! Возраст для рабочего человека значит совершенно другое, чем для кабинетных воротничков, – Мартин замолчал.

– Мне просто надо знать, когда тебе могут понадобиться медикаменты… – проговорил Бобби и добавил про себя: «Поездка обещает быть долгой».

Шатл тронулся бесшумно, как и все электрические машины. На выезде с парковки «Круиз Америка» их еще раз проверили, просканировав документы, и пожелали счастливой дороги.

– Понанимали тунеядцев, – бухтел Мартин Тук, – обычного копеечного сканера документов было бы вполне достаточно.

Шатл неторопливо катился по навигатору. Их модель занимала одну стандартную полосу, поэтому могла свободно передвигаться по улицам города, как обычный большой дом на колесах или автобус. Состояние дорог в ЛА никогда не было отличным, но после Большого Замедления поток транспорта вырос и дороги стали развиваться и ремонтироваться быстрее.

– Олжато-Монумент-Вэлли? Ты же говорил, что поедем в Хьюстон, – Мартин листал маршрут на терминале, который был установлен перед пассажирским креслом в шатле.

– Там красиво, Мартин. Это, как по мне, самое красивое место на земле. Но сначала ночуем в Вильямсе, это почти 700 км. К вечеру должны там оказаться, смотря как по пробкам выберемся из ЛА.

– Ты же там никогда не был, откуда тебе знать?

– Я много часов провел в VR-очках, рассматривая интересные места. Там красиво, – повторил Бобби.

– Небось на лекциях по географии штаны протирал, куда время-то девать было, угу, – Мартин постоянно ерзал в кресле, как будто не мог нормально устроиться.

– Да, на лекциях по географии тоже, – Бобби вел шатл в ручном режиме, пока они выбирались до ближайшей эстакады и выезда на систему труб. – Был когда-то в Гранд-Каньоне?

– Не собрался, знаете ли… – Мартин сосредоточенно смотрел в свою сторону, высматривая место, где они будут въезжать в трубу.

У Бобби на языке все время крутилась шуточка про мусоропровод, в который Мартин ни за что не полезет, но он решил дать брату день-два, чтобы сменилась картинка.

Им достался терминал в Сан-Бернардино: место, где городская система наземных дорог интегрировалась с междугородней системой воздушных труб сообщения. Часть транспорта, в основном грузовики и фургоны, уходила левее, в сторону гор, по старому наземному шоссе 15, состояние которого становилось с каждым годом хуже и хуже. Транспорт, адаптированный для труб, уходил правее, в сторону гор Сан-Горгонио и Биг-Беар-Лейк.

Въезд в систему труб выглядел как обычный пункт оплаты на шоссе в начале века. Когда-то тут были люди, потом их заменили роботы, потом автоматика просто забрала на себя распределение потока. Примерно за 300—400 метров штурвал шатла коротко пискнул и погас. Руль стал пустым, его можно было крутить в любую сторону, автоматика вела шатл без участия водителя. Вскоре их шатл перестроился на полосу для легкого транспорта, а более тяжелые грузовые шатлы система сортировала в середину потока. Шесть полос шоссе превратились в двенадцать, потом каждая полоса шоссе ввинчивалась в свою прозрачную трубу. Чуть дальше трубы скручивались в подобие каната, где «нити» с грузовыми автоматизированными шатлами попадали внутрь, а легковые и круизные шатлы оказывались по бокам для лучшего обзора.

Шатл Бобби и Мартина оказался в одной из правых полос шоссе. Труба, в которую они вкатились, ушла немного вверх и вправо, потом «канат» приподнялся над землей на небольшую высоту, и из окна Мартина открылся отличный вид на уходящие до горизонта поля. Бобби внутренне порадовался, что им повезло с трубой и брату было хорошо видно.

Глава седьмая

Денвер, 8 апреля, утро.
Владелец маршрута: Лайл Уоллес.
Статус: маршрут построен – 2015 миль, 29 часов.
Чикаго, Иллинойс – Лос-Анджелес, Калифорния, США.

В баре у Гвена было как всегда темновато. Лайл сделал очередной глоток виски, поставил стакан в ряд к его пустым собратьям и коротким росчерком подписал старомодный бумажный чек. Бармен внимательно следил из-за стойки за Лайлом, который «нагружался» с самого открытия бара. Водители-дальнобойщики входили и выходили из бара, который по утрам становился привычной придорожной закусочной. Два повара на кухне едва поспевали выдавать средние и большие сэндвичи Гвену и выставлять огромные тарелки с яичницей и беконом. Пик приходился на 7:30 утра, уже к 8:00 в баре стало тихо, грузовики один за одним выруливали с парковки и отправлялись дальше по своим маршрутам.

Когда в баре стало практически безлюдно, в двери вошел длинный, худой водитель в традиционной водительской безрукавке.

– По какому поводу с утра такой праздник?

Толстый Буч явно только вылез из спальника своего грузовика и завалился в бар позавтракать. Он подошел к стойке, кивнул Гвену и наткнулся на «завтракающего» Лайла, перед которым сиротливо стояли три пустых стакана и один почти допитый.

«Куда в тебя только столько еды влазит. Жрет и не толстеет. Рак у него, что ли?…» – подумал Лайл, смерив взглядом худощавого, как жердь, Буча, которого звали «Толстый» только свои собратья по цеху. Буч всегда заказывал самый большой завтрак в меню Гвена, съедал всё полностью и все равно оставался худым, как подросток.

– Праздную, – Лайл все-таки снизошел до ответа, – закрываю кредит по грузовику. Четыре тысячи долларов в месяц – по стакану за каждую гребаную тысячу!!! Сегодня как раз последний платеж долбаной Tesla.

Лайл аккуратно сложил чек на очередные 4000 долларов и быстро огляделся вокруг в поисках зрителей, которые могли оценить представление или помешать ему. Бессильная злоба, которая медленно кипела в нем последний час, начинала давить на внутримозговой клапан, грозя вот-вот «сорвать крышечку». В животе урчало, как всегда, когда Лайл пил на пустой желудок.

– Погоди, так у тебя же дизельный Кенворт? Причем тут Tesla… – Буч даже не понял, что произошло и не успел договорить, потому что Лайл вдруг вмазал ему снизу вверх в челюсть и демонстративно сорвался на вопль:

– Вот именно! Я все это время платил за то, чего уже нет!

Толстый Буч схватился руками на стойку, нащупал рукой оставленный кем-то стакан, но его опередил Гвен, который вырос перед ним по другую сторону стойки. Бармен накрыл своей ручищей ладонь Буча, который приготовился ударить стаканом в ответ.

– Только руками, Буч, никакого стекла и железок, или вылетишь насовсем.

Делая вид, что не замечает ничего вокруг, Лайл продолжал практически орать, при этом поглядывая глазом на хозяина бара Гвена, чтобы успеть рвануть к выходу, если тот выйдет из-за стойки. Гвен был здоровым и дрался постоянно: сто сорок кг живого веса и, скорее всего, бита под стойкой. Это тебе не худого, как швабра, Буча по физиономии «отоварить».

– Я тогда превысил-то всего на пятнадцать миль! Всего на пятнадцать миль!!! А долбаные Генсоку просто вырубили мой грузовик. Он просто остановился… Они его обесточили. Все целое, никаких видимых поломок или сожженных цепей. Просто трасса перестала давать грузовику энергию, и он умер. Спасибо им большое, они дали другому грузовику довезти мой груз до базы, а то я еще и за груз бы платил… А Tesla повесила на меня весь оставшийся по грузовику кредит, уроды…

– Не «повесила». И не Tesla. А ты должен банку, – негромко ответил из-за барной стойки бармен.

Лайл повернулся в его сторону, но промолчал.

– Ты сам взял кредит на свой тягач Tesla. Сам профукал оформить страховку, потому что думал, что самый умный. Ты за этой же стойкой доказывал тут всем, что все идиоты и что, случись чего, Tesla удавится за свой грузовик и все сама починит. И Tesla так и делает. Кроме тех случаев, когда кретин нарушает Скоростной Режим и Генсоку вырубает ему грузовик. Потому что как чинить кусок мертвого железа? Они и правда до сих пор не знают, как Генсоку блокирует подачу питания от трассы заблокированному грузовику, и не берутся с ними спорить: заблокирован и заблокирован…

– Мне пришлось взять этот кредит, когда закончилась работа в аэропорту. Я был сотрудником безопасности. Почти копом…

– У многих тогда закончилась работа, многим пришлось переучиваться и влезать в долги, мне тоже, – здоровяк бармен поправил второй рукой затертый фартук.

– Зато теперь у меня дизельный грузовик, и электроники в нем меньше, чем в твоем кухонном тостере, – Лайл Уоллес брызгал слюной от бессильной злости. – И могут все твои Теслы и Генсоку поцеловать меня в задницу! Самый быстрый тягач на трассе…

– Это уже решать патрулю на шоссе, – веско проговорил Гвен. – А тебя я предупреждал, чтобы ты не распускал тут свои руки, особенно на тех, кто легче тебя в полтора раза. Расплатись за четыре стакана виски и больше тут не показывайся, а то я сам нарушу пару ваших же правил, Дальнобой.

Лайл полез в карман, кинул на стойку купюры и быстро вышел из бара.

– Извини, Толстый Буч, – Гвен выпустил руку дальнобойщика, который все так же сжимал стакан, приготовившись зарядить им в голову Уолесса. – Я видел, что он уже четвертый пьет с утра, но думал, ты знаешь…

– Да что я должен был знать-то, Гвен? – Буч потер подбородок, но вроде бы быстро отходил и бежать за пьяным Лайлом не собирался. Он заправил рубашку в свободные штаны и застегнул ремень.

– Что у него как начало месяца, так «эти дни», платить по кредиту за его предыдущий тягач, который заморозил Генсоку… Ему «аккумуляторы коротит». Давай сегодня завтрак за мой счет, ладно?

Буч кивнул, а Гвен крикнул на кухню, чтобы к «Большому Завтраку» добавили фирменный сэндвич с собой.

– ОК, добро. Тебе куда дальше, на Чикаго?

…

Сидя в кабине своего длинноносого дизельного Кенворта, Лайл еще долго ругался и молотил руками по рулю, проклиная Генсоку, Теслу, банки, бармена с его битой, всех, кого мог проклинать и поносить. Толстенная золотая цепь сегодня натирала сильнее обычного, и кожа на шее стала багровой. Остановился он только тогда, когда у него скрутило живот. Начинающаяся язва давно реагировала и на принятый алкоголь, и на приступы ярости.

Глава восьмая

Даллас, 9 апреля, утро.
Владелец маршрута: Глен Паркер.
Статус: маршрут построен – 7,53 км, 68 часов.
Даллас – Новый Орлеан – Орландо – Нью-Йорк – Монтейк – Воздушная арка Ньюпорт – Бостон – Ниагара Фоллс – Чикаго – Канзас-Сити – Даллас.

– Яхта готова, мистер Паркер! – голос капитана даже через терминал выдавал его довольную улыбку.

– Спасибо, капитан, отходим после обеда. Напоминаю, что вечером у нас небольшой праздничный ужин, мы ждем вас в кают-компании.

– Спасибо, мистер Паркер, автопилот отлично знает этот участок пути до Шривпорта, я смогу быть у вас в любое время.

– Думаю, к 18:00? – Глен обернулся к жене, которая готовила всем завтрак. Кэти кивнула и достала из холодильника сок в большой семейной упаковке.

– Принято, в 18:00 в кают-компании.

– До встречи, Дэвид.

Профессор Паркер отключил вызов и убрал телефон в карман шорт.

– «Яхта готова, мистер Паркер!» – старшая из девочек Паркер, Джи-Джи, даже не пыталась копировать интонации капитана Франко, но получалось очень похоже. – Папа, тебе самому не противно играть в эту буржуазную аристократию? Мы десятилетиями пытаемся избавиться от этого разрыва между слоями американского общества…

Старшая девочка Паркеров строчила сообщения в телефоне, чтобы не включать голосовую связь и не посвящать родителей в подробности обсуждений ее группового чата. На ее футболке отец рассмотрел очередной стилизованный под граффити слоган на испанском и попытался вспомнить, что это могло означать. Получалось что-то про неравенство семей, данное при рождении. Ничего нового.

– Не сегодня, Джи-Джи, – Кэти поставила на стол блины и наливала по стаканам сок.

– Джи-Джи просто боится, что влюбится в красавчика капитана, – выпалил их младший сын Джорджи, появляясь на кухне в пижаме. – С днем рождения, пап!

Самый младший ребенок в семействе, еще окончательно не проснувшись, повис на шее профессора Паркера и чмокнул его в щеку. Глен забрал у него из рук планшет и направил в сторону завтрака.

– Очень оригинально, Джорджи, очень. Шутка прямо по возрасту малолетнего… – Джи-Джи явно настроилась высказать брату утреннее приветствие, но Кэти ее остановила, кивнув на отца семейства.

– Да, пап, с днем рождения! – Джи-Джи чмокнула отца в щеку и, схватив блин со сгущенкой, бросилась к выходу.

– А поесть нормально? – Кэти бурчала больше для порядка. Джи-Джи еще с вечера сказала ей, что с утра убежит прощаться перед поездкой со своими школьными подругами.

– Спасибо, мои хорошие, – Глен отложил планшет. – Сегодня вечером – ужин на яхте, скажите маме, кому что заказать, чтобы было вкусно и вам понравилось.

– Мне что-то китайское, мам, – уже на выходе из квартиры выкрикнула Джи-Джи.

– Китайское на день рождения папы – очень празднично, – Кэти налила мужу кофе и присела рядом с ним. – С днем рождения, солнце! Люблю тебя.

Глен обнял жену за плечи и поцеловал в щеку: «И я тебя».

– Планы на сегодня, Джордж? – Глен протянул сыну сгущенку к блинам.

– Пойду попрощаюсь к Алексу и Морти… Мама сказала попрощаться, хотя мы и так каждый вечер с ними висим в «стиме», чего прощаться-то?

– Вот и используй повод, чтобы увидеть друзей в живую, Джорджи, – вы живете в одном комплексе, а видите друг друга только на групповых занятиях, все время в очках и в играх, – Кэти обвела взглядом квартиру, проверяя, что еще они могли забыть убрать перед отъездом.

– А этот новенький мальчик, Мигеле, кажется?

– Э-э-э… Мы с ним не очень завязались, мам.

– Почему, солнце?

– Он совсем странный. Нос задирает выше головы. У него только и разговоров про своих мексиканских предков из картелей. Врет, конечно, потому что сам немного на мексиканца похож, но зачем так врать, вот зачем?!

Кэти принесла еще одну порцию блинов и, запахнув поплотнее свой бежевый халат, поставила полную тарелку перед сыном.

– Я думаю, он просто пытается заинтересовать новых одноклассников, Джорджи.

– Мам, это тупо. Если мы белые, то что теперь, будем молча слушать его россказни про героических предков, которые гоняли грузовики с контрабандой через какие-то тоннели в пустыне Трампа?

– Ну, возможно, для его предков это было важное событие, и ему много рассказывали…

– Мам, то, что Мексика насыпала на границе с нами пустыню из мусора, которую свозила несколько десятков лет со всего мира, проходят в школе, и все как бы в курсе. Его заслуги тут нет, как не было там никаких интересов картелей. Нам это все рассказывали по истории. Тоже мне, новая китайская стена – насыпали гору мусора длинной 800 миль, которую видно из космоса.

Джорджи, в отличие от сестры, ел, не торопясь, запивал горячие блины соком, потом встал и еще налил себе стакан молока.

– И все-таки, Джорджи, вы могли бы принять этого нового мексиканского мальчика в вашу белую и немного зазнавшуюся компанию продвинутых молодых людей, чтобы нам с папой потом не выслушивать претензии учителей. И со своими друзьями надо попрощаться перед каникулами.

– Ла-а-адно, мэм, как скажете, мэм! – Джорджи разве что язык не показал, но в целом довольно легко согласился пойти пройтись по соседним башням комплекса. – Мы встретимся с парнями в «Плазае», а там поглядим, куда и как.

– Выходим из дому в 15:00, Джорджи, поставь себе напоминалку.

– Я поставил в семейный календарь, любой ближайший терминал ему напомнит, – Глен с удовольствием доедал домашние блины Кэти.

Когда Джорджи доел и ушел встречать со своими друзьями, Кэти загрузила посуду в посудомойку.

– Джеймс не звонил?

– Нет, – отрицательно покачал головой Глен.

Он явно хотел что-то еще сказать, но сдержался и только поглубже спрятал руки в карманы своего коричневого домашнего халата.

Кэти промолчала, явно не зная, как вырулить с этой неудобной темы. Джеймс и Глен поругались больше года назад, и с тех пор их старший приемный сын не выходил на связь.

Глава девятая

Даллас, 9 апреля, после обеда.
Владелец маршрута: Бобби Тук.
Статус: маршрут построен – 13 348 км, 123 часа.
Лос-Анджелес – Хьюстон – Майами – Нью-Йорк – Чикаго – Сиэтл – Лос-Анджелес.

Оглядываясь на прошедшие несколько дней, Бобби Тук начинал сомневаться в своей затее. Система не просто переваривала получаемые данные. Система обладала памятью и устойчивым набором настроек, которые позволяли ей существовать. Система верований брата активно и агрессивно сопротивлялась.

Бобби писал Миле короткие спокойные сообщения. Рассказывал, где они едут. После того как они почти поругались с братом в Монумент Вэлли, он даже выходил на связь со своим терапевтом из отеля в Альбукерке.

Доктор Дженнифер Мэлфи выслушала Бобби и в который раз задала вопрос, на который он и сам искал ответ: «Зачем вам это нужно, Бобби Тук?»

«Понимая свою мотивацию, вы сможете выстроить линию поведения и объяснить свои мотивы брату».

– Я показываю ему такие места… Он сам никогда до них не добрался бы. Мы приехали в Гранд-Каньон, я выбрал нам маршрут в трубе над самой рекой. Труба спускалась между стен каньона на самое дно. Я сотню раз видел это в VR, но в живую это просто, просто непередаваемо. Это просто потрясающе! Мы как будто летим над каньоном, внизу река, красные стены камня, а ты просто сидишь в удобном кресле шатла и смотришь на это все, смотришь…

– Что-то случилось в каньоне, Бобби?

Аватар ИИ-терапевта Дженнифер терпеливо ждал ответа.

– Он просто встал и пошел в туалет. Тут такая красота, мы «летим» над каньоном. Человек раньше мог видеть это только с борта вертолета, а он пошел в туалет, понимаете? У меня в голове это не укладывается. Я пытаюсь перезагрузить ему мозг, а он… сливает эмоции в унитаз в прямом и переносном смысле.

– Но это было несколько дней назад, я правильно понимаю?

– Да, это было 7 апреля.

– А почему вы решили позвонить мне сегодня?

«Позвонить: очаровательный анахронизм, – отметил про себя Бобби – Все-таки корпорация „Kettei“ делает уникальную систему ИИ-терапии, потрясающий уровень подстройки под образ реального терапевта».

– Сегодня мы были в Монумент Вэлли, и он… Он просто отказался смотреть по сторонам и пошел спать в свой отсек. Он знал… Я говорил ему, что считаю это место самым красивым местом на земле. А он так «просадил» этот момент по эмоциям… Я бы мог приехать сюда с Милой и впервые увидеть эти места с ней. Она понимает, что я стараюсь. А он нет… Он, как будто специально, ждет, пока мы доедем куда-то, и выдает какой-то очередной «залп», слив… негатива.

«Зачем вам это нужно, Бобби?» – в очередной раз спросила его терапевт, и Бобби прервал сеанс.

Бобби Тук сидел на кровати в номере отеля в Альбукерке. Последние пять часов, пока они ехали сюда от Монумент Вэлли, братья молчали. Мартин вставал взять воды и печенья. Бобби лег поспал на пару часов, пока шатл сам летел по трубе над пустыней штата Нью-Мексико.

Ужинали они в ресторане отеля тоже молча. Бобби жевал хороший стейк, не ощущая вкуса. Он просто сидел и ел, уставившись в телефон, отвечал невпопад на сообщения Милы. И, видимо, где-то ответил совсем «мимо», потому что даже терпеливая Мила надулась и замолчала. Он перечитал последние пару сообщений и все-равно ничего не понял. Мила почему-то писала о происшествиях в системе транспорта штата Флорида, но у Бобби в этот момент не было никаких сил погружаться в такие далекие от него проблемы.

Уснуть Бобби Тук смог только тогда, когда принял несколько таблеток, которыми спасался в поездке Сиэтл – Лос-Анджелес. Сейчас ему показалось, что это было очень, очень давно.

…

Место, где поесть в Далласе, Бобби нашел по карте: ресторанчик с хорошим рейтингом располагался рядом с парком Лейк-Клифф. Снаружи закусочная не производила какого-то особого впечатления, но еда в Jonathon’s Oak Cliff уже лет пятьдесят-шестьдесят была отличная.

Бобби выбрал большой клубный сэндвич и сок, Мартин взял что-то непонятное из меню, пирог с закрытым верхом из раздела «Выбор завсегдатаев». Выбор оказался не самым удачным, и Мартин тут же окрестил место как «еще одна типа модная забегаловка». У него была теория, что все сервисы с отзывами продают места в поисковой выдаче тем заведениям, которые просто платят больше. Все рассказы Бобби про систему рейтингов и проверку пользователей социальными сетями разбивались о глубокое убеждение Мартина, что «вот пусть все так и думают, а уж он-то лучше знает».

Посмотрев по карте расстояние от закусочной до Монумента Кеннеди, Бобби направился к шатлу.

– Да там идти-то две мили туда и две мили оттуда, че ты…

Представив, что ему придется полчаса туда и полчаса обратно выслушивать нытье брата по поводу выбранного им же блюда в закусочной, Бобби только рукой махнул в сторону шатла.

– Под монументом есть парковка. Идем в машину.

На парковке Бобби по привычке сфотографировал телефоном номер места, где они оставили шатл, хотя Мартин всегда посмеивался над братом, что тот такой аналитик, а запомнить букву и цифру не может. Правда, на парковке возле Гранд-Каньона сам Мартин перепутал этажи, и они полчаса искали свой шатл.

В лифте, который вел из парковки на уровень улиц, кроме братьев Тук, ехала компания вездесущих индусов. Бобби ждал новых интересных комментариев об иммиграционной политике США, которая завозит индусов целыми семьями, но Мартин промолчал.

Сам Монумент памяти Джону Кеннеди оказался очень простым сооружением. Четыре угловые стены. Белый бетон и черная плита внутри. Это был уже второй монумент, восстановленный после какой-то большой аварии в точности по тем же чертежам и фотографиям 70—80-х годов прошлого века.

Индусы, с которыми они ехал в лифте, сразу направились к монументу. Они шли достаточно шумной компанией, но мгновенно смолкли, как только оказались внутри. Отец большого семейства что-то негромко рассказывал детям. Бабушка и дедушка молчали, опустив головы. Через несколько минут они так же тихо вышли на улицу с другой стороны и принялись осматривать место вокруг.

Глава десятая

Денвер, 10 апреля, ночь.
Владелец маршрута: Лайл Уоллес.
Статус: маршрут построен – 2015 миль, 29 часов, опоздание 17 часов.
Чикаго, Иллинойс – Лос-Анджелес, Калифорния.

Видимо, корейская химия оказалась с побочкой. Лайл помнил, как дотянул до ближайшей стоянки дальнобоев, как бросил чек в старомодный почтовый ящик, потом как добрался до туалета, а потом… кажется, он что-то ел в забегаловке на этой же станции. Голова гудела, хотелось спать, Лайл вышел из грузовика и осмотрелся. Было часа два или три ночи. На стоянке – много тягачей с прицепами, значит, место было достаточно безопасное. Над рестораном горела старая неоновая вывеска «Grand Junction Regional Airport Drive Inn».

– Grand Junction? Это же часа четыре езды от Денвера. Значит, я не тут поел…

Как он дотянул до Grand Junction от предыдущей остановки, Лайл не помнил, и от этого ему было страшновато. В прошлый раз такие «провалы» привели его в дом матери, где он пару недель отлеживался, пока их местный доктор из церкви, куда матушка ходила всю жизнь, колол ему какие-то препараты и пытался привести в себя. Матушки не стало, и ехать теперь было не к кому.

Заметив на стоянке какие-то тени, Лайл быстро залез в грузовик, заблокировал двери и завел двигатель.

«Доехал и доехал, значит, мастерство не пропить». – Лайл покрутил головой, пытаясь более точно понять, сколько сейчас времени, и нашел глазами электронные часы, закрепленные на козырьке над пассажирским креслом.

Часы показывали 2:43 АМ, а вот с датой в углу экрана было что-то странное. 10 апреля. Чек он выписывал 8 апреля, это он точно помнил.

«Куда-то делось несколько дней, или эти часы пора выкинуть…» – Лайл резко воткнул передачу и, не беспокоясь о том, что другие дальнобои крепко спали в это время ночи, вывел грузовик на шоссе 70.

«Впереди примерно 750—800 миль, – рассуждал он, – если гнать до утра миль 80—90 в час, успею проехать миль 350—400, а там днем дотяну до ЛА на спидлимите. Главное, чтобы коробка выдержала».

Дизельный Кенворт выбрасывал в небо черный дым, но уверенно набирал скорость. Автомобили на ночной трассе попадались редко. Возле больших городов ночных доставок осталось много, а тут, в пустыне, дальнобои ночью спали, а днем ехали. Редкие туристы по темноте ездили или с самого утра, или дотягивали последние мили дневного перегона к полуночи. Лайл это знал и гнал машину с превышением обоих спидлимитов: и Генсоку, и полиции штата.

Иногда асфальт на шоссе сменялся модным черным покрытием, под которым была установлена индукционная система, заряжающая электрический транспорт. Лайл только молча поскрипывал зубами: если бы сейчас он управлял электрическим грузовиком, система подзарядила бы его аккумуляторы и он двигался бы многие сотни миль совершенно бесплатно. Его грузовик продолжал сжигать топливо, уменьшая прибыль дальнобойщика.

Отгоняя от себя грустные математические расчеты, Уоллес заметил, как метнулся к обочине грузовик, идущий на милю-полторы впереди него, а еще через несколько секунд понял, в чем было дело. Небольшая, метра два с половиной – три в длину, матовая рыба-аномалия шла по его полосе против движения. Метров за пятьдесят до столкновения с Кенвортом эта капля легко отклонилась в сторону и промелькнула мимо.

Дальнобойщик еще помнил, как первые месяцы боялся столкнуться с такой штуковиной, а потом почитал форумы, где дальнобои поясняли друг другу, что скорость движения этой штуки все равно такая, что испугаться не успеешь, и самое главное – еще ни одна из этих штуковин ни во что не врезалась, хотя и встречались они исключительно на полосах встречного движения. Видимо, грузовик, который двигался впереди, принадлежал какому-то начинающему водителю, который думал, что вот-вот столкнется с этой дикой пулей, летящей тебе в лобовое.

Следующие несколько часов Лайл просто смотрел вперед, руки автоматически переключали передачи и грузовик послушно глотал милю за милей 70-го шоссе. Труба воздушки шла в этом месте ровно над трассой, и Лайл постоянно находился под ней. Были дальнобои, которым даже нравилось, когда трасса и шоссе шли именно так: говорили, что днем это немного прикрывало от лишнего света, хотя солнце редко оказывалось строго над трубой, чтобы давать тень на дорогу. Лайл был уверен, что всех бесит «воздушка». Он говорил, что раньше над тобой было небо, и только ради этого уже стоило идти в дальнобои: небо, пустыня и ревущий на 90 миль в час мотор перед тобой. А потом моторы стали электрическими и бесшумными, Генсоку ввел свой спидлимит в 60 миль, а над трассами протянулись трубы воздушки и закрыли от водителей небо. Трубы делили небо на две части, и вместо ощущения большого бескрайнего купола над головой, особенно ночью, над водителем теперь часто была труба или несколько сплетенных вместе труб.

«Как будто лишили последней радости в работе», – повторял раз за разом Лайл Уоллес. Руки крепче сжимали руль Кенворта, на шее водителя пульсировала жилка.

Около шести утра мелькнул указатель на Ричфилд. Рассвет начинал подсвечивать небо на востоке, а значит, вскоре на трассу потянутся другие грузовики, туристы и, конечно, ленивые патрульные на своих полицейских машинах. Придется сбрасывать скорость до 60 миль и тащиться остаток пути до Лос-Анджелеса еще часов восемь.

Попытку насладиться пустой предрассветной дорогой, которая уходила в горы практически по прямой, нарушил одинокий ранний турист. Небольшой минивен выруливал с примыкающей дороги на развязке, выехал на 70-е шоссе и занял правую полосу. Лайл гнал Кенворт правой полосой практически на 90 миль в час, поэтому попытался взять влево, одновременно резко оттормаживая фуру, чтобы не вылететь с трассы на травяной разделитель. Тормоза завыли, кабина резко задергалась, сбрасывая с водителя остатки ночи.

«Да где ж ты взялся, урод…» – Лайл выровнял грузовик в левой полосе, поравнялся с минивеном и оглянулся по зеркалам. Убедившись, что впереди и позади никого больше нет, он вытянул руку вверх и потянул короткий старый шнурок: Кенворт взревел корабельным сигналом, и минивэн шарахнулся в своей полосе, как оглушенное перепуганное животное.